Текст книги "Императрица Ядов"
Автор книги: Бри Портер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Я слышала, как в ушах стучит сердце. Тук, тук, тук.
Вдалеке завыл койот. Ветер шелестел. Птицы щебетали в своих гнездах. Ветки хрустели под его шагами.
Подойди немного ближе, я поманила его рукой.
Мужчина прошел под веткой, на которой я сидела, и я прыгнула. Позже я отмечала, как легко и привычно было убить этого человека. Как в ту секунду, когда мои пальцы впились в его глазные яблоки, все мое тело знало, что делать. Или как ощущение моих пальцев в его чувствительной плоти не было таким отвратительным, как в первый раз.
Я обхватила его за плечи, сжимая с божественной силой.
Он закричал под моей атакой, его руки мгновенно потянулись, в попытке оторвать меня. Но у меня имелся элемент неожиданности, смешанный с материнскими инстинктами и ненасытным желанием выжить.
Когда кровь начала заливать мои руки, я ослабила хватку.
Мужчина сбросил меня с себя, и я растянулась на земле. Но это не имело значения. Он опустился на колени, прижимая руки к окровавленным глазам. Его крики эхом разнеслись по всему лесу, прерывая вой ветра и птиц.
Я видела, как он умирал. Это заняло несколько мгновений, но я наблюдала за происходящим, как зритель на шоу. Неподвижная и спокойная, и почти навеселе.
Когда он перестал дышать, я обломала ветки с кустов и накрыла его. Вскоре его тело было скрыто, просто еще одна часть леса. Животные найдут его и прикончат, а затем бактерии медленно разложат тело. Скоро все будет так, будто его здесь никогда и не было, единственными, кто будет помнить о нем, будут растения, которые использовали его остатки в качестве топлива для своих корней.
– Тебе не следовало пытаться причинить мне боль, – сказала я. – Тебе не следовало пытаться причинить вред моему сыну.
Он не ответил. Как он мог? Я убила его.
Позади меня раздался шорох, но я не обернулась. Мгновение спустя Бабушка потерлась о мои лодыжки, глубоко мурлыча. Она задрала нос к скрытому телу.
Когда я забралась на верхушки деревьев, у Николая было странное выражение лица. Я вымыла руки в ближайшей луже, но запах крови и смерти все еще витал в воздухе.
– Поспи немного, мой дикий мальчик, – сказала я.
Бабушка последовала за мной, и они свернулись калачиком, согреваясь.
Даже когда наступила ночь и нас окутала тьма, я не спала. Я наблюдала за нашим окружением, глаза медленно становились острее из-за отсутствия света.
Какая-то часть меня боролась за здравомыслие, за человечность. Но более первобытная часть отказывалась отпускать. Вместо этого, чем больше времени я проводила, выживая, как животное, тем больше я чувствовала, что мыслю, как животное. Становлюсь похожей на одного из них.
Я поцеловала сына в лоб, когда он спал, мягкий, как перышко.
– Я буду охранять тебя, – прошептала я. – Я буду лучше, чем моя мать. Затем мать твоего отца. Я буду охранять тебя.
И я бы так и сделала.
Даже если это означало бы потерять себя в процессе.
4
Константин Тарханов
Предатель умер легко.
Он упал на пол, как мешок с пшеницей, воздух и жизнь покинули его тело. Кровь прилипала ко всему, с чем она соприкасалась, включая мои руки и манжету. Я расправил их. Окровавленные манжеты это одно, но мятые? В конце концов, я джентльмен.
– Что-нибудь?
Я повернул голову. Даника прижалась к стене, будто пыталась раствориться в кирпичах. Пот покрылся блестящим блеском, натруженным после многочасовых допросов и пребывания в ловушке под banya – баней. Все мужчины бросили меня на допрос, но Дани, как ни странно, осталась.
– Нет, – вспомнил я ее вопрос. – Местонахождение Татьяны остается неизвестным.
Даника прикусила губу.
– Титус, – поправила она. – Ее зовут Титус. Татьяна женщина, которую мы любили; Титус женщина, лишающая жизни невинных.
– Это один и тот же человек. – я приложил усилия, смягчая голос. Даника с трудом справлялась с потерей своей суррогатной матери и своего самого дорогого друга. – Иногда те, кого мы любим больше всего, причиняют нам сильнейшую боль.
Что-то промелькнуло в ее глазах. Она знала, что я говорю не о Татьяне.
Какая-то необузданная часть меня хотела ткнуть Данику, попытаться нажать на ее кнопки. Я хотел, чтобы она разозлилась настолько, чтобы произнести ее имя. Хватит плясать вокруг да около, хватит хитрых взглядов и незаконченных предложений.
Но я бы не стал так поступать с Даникой.
Я приберег бы этот гнев для своих врагов – даже если бы они использовали ее имя только для того, чтобы посмеяться надо мной или вызвать мою ярость. Где она сейчас? Титус хочет ее смерти; кто сказал, что ее кости уже не лежат на короне моего господина?
К чести моих врагов, эта тактика обычно срабатывала. Произнесение ее имени приводило меня в ярость, вызывая ту реакцию, которую они хотели. Но они никогда не могли наслаждаться этим долго. Их смерть наступала быстро.
Это моя семья избегала этой темы, как чумы. Ни один из них не произносил ее имени в течение трех лет.
Иногда я беззвучно произносил слоги, напоминая своему языку, как это ощущается.
– Олежка сказал, что он идет по другому следу. Мы должны пойти и поговорить с ним. – голос Даники вырвал меня из моих мыслей.
Я подозревал, что именно поэтому она последовала за мной в темноту, чтобы она могла стать моим путем обратно к свету.
Если бы только она знала, что для меня уже слишком поздно. Небеса сгорят прежде, чем они увидят, как я войду в их жемчужные врата. Моя душа теперь была собранием насилия и ненависти, крови и безумия. Облегчения не настанет – за исключением того момента, когда я, наконец, испущу свой последний вздох.
Несколько дней я размышлял об этом. Пуля в голову, падение с крыши.
Но тогда кто сделает мир безопасным для моей семьи? Для моих племянниц и племянников? Я единственный, кто способен на это. Единственный, кому больше нечего терять.
– Оставь его, пока он не приведет кого-нибудь к нам, – сказал я ей. – Это его работа.
– Его работа убивать.
А не доставлять добычу в твоё подземелье, она не добавила.
Я отошел от тела и вышел из комнаты. Когда я распахнул перед ней дверь, Даника приложила все усилия, чтобы смотреть куда угодно, только не на изуродованный труп, который мы оставили позади. Она никогда бы в этом не призналась, но большую часть времени держала глаза закрытыми, в некоторых местах даже закрывала уши.
Выйдя в коридор, она притормозила. На несколько мгновений воцарилась напряженная тишина.
– Все в порядке, Даника?
Она взглянула на меня, медово-карие глаза блестели от слез.
– Ты... ты веришь в то, что он сказал?
– В какую часть?
Даника посмотрела на свои руки.
– В том, что ее... нет?
Во мне поднялся вихрь эмоций, но я сохранил ясное выражение лица.
– У Татьяны был шанс убить ее, но она этого не сделала.
– У нее был шанс убить всех нас, – отметила Дани. – В течение многих лет. И все же она этого не сделала.
– Змеи терпеливы.
Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом.
Одна из причин, по которой Даника была таким хорошим следователем, заключалась в том, что, когда она обращала все свое внимание на тебя, ты чувствовал себя единственным человеком во всем мире. У нее цепкие глаза, сказала Роксана, когда впервые вошла в семью. С одного взгляда ты попадаешь под ее чары.
Как обычно, Роксана оказалась права.
– Да, – сказала Даника более тихим, но не менее требовательным голосом. – Они такие, не так ли?
Более слабый мужчина ответил бы на вопрос Даники на одном дыхании. Первичная и гормональная часть их мозга преобладает над их рациональным мышлением.
Но я знал, что лучше не поддаваться чарам Дани. В конце концов, как вы думаете, кто ее обучал? Взрастил ее способности? Это определенно не был обаятельный Артем, грубый Роман или мечтательница Роксана. Даже Татьяна и Дмитрий, хотя они оба души в ней не чаяли в юности.
Именно эта привязанность, которую я испытывал к ней, помешала мне воспринять ее слова как вызов. Если бы один из моих людей так со мной разговаривал, я бы обрызгал стены его кровью.
– Все сделано?
Роман вышел из конца коридора, его глаза сразу же обратились к Данике. Он спорил, когда она настояла на том, чтобы присоединиться ко мне, и я знал, что он проверяет ее на наличие каких-либо признаков боли.
– Да. Он нам ничего не рассказал, – сказал я.
Его взгляд на мгновение метнулся к крови, запятнавшей мои руки.
– Совсем ничего?
– За исключением того, что она мертва.
Боль и отрицание боролись вместе в выражении его лица. Чувство, которое я хорошо понимал.
– Это чушь собачья. Эти ублюдки говорят это только для того, чтобы разозлить тебя.
Даника перебила:
– Это сработало.
– Брехня, – повторил он.
– Это не делает ситуацию менее эффективной, – ответила она.
Я прошёл мимо Даники, ощущая, что вот-вот завяжется потасовка. Оба они сдержали свои комментарии, увидев, что я двигаюсь. Скорее всего, они снова начнут, когда мы вернемся домой.
Слово «мертва» повисло у меня в голове. Нечего было сказать, что она мертва, но и нечего, что она жива.
Но я знал, что если люди Титуса правы, и она действительно мертва, то мне страшно узнать, что она сказала бы мне, когда мы встретимся на другой стороне.
Быть может, именно поэтому я не слишком задумывался о том, чтобы покинуть эту землю. Страх увидеть ее, страх ее реакции, когда она увидит, кем я стал, был бы для меня слишком сильным. Я не мог вынести отвращения и разочарования в ее прекрасных зеленых глазах.
Это вырвало бы мое сердце из груди – во второй раз.
Мои люди уже не смотрели на меня так, как когда-то.
Даже когда я ступил на свою частную территорию, их глаза опускались вниз. Я знал этих людей много лет, доверял им достаточно, чтобы защитить свое убежище, но иногда сомневался, что это остановит меня от того, чтобы разорвать им глотки.
Они уважали меня, все еще были преданы смерти. Но если раньше они боялись меня, то теперь прибывали в ужасе. Теперь, когда проводились собрания, чашки разбивались вдребезги, а ладони скользили от пота. Мои решения не оспаривались даже Артемом, на которого я всегда рассчитывал, что он будет держать меня в узде.
Единственным человеком, который говорил мне «нет» в эти дни, была моя племянница.
Двухлетняя малышка встретила меня у двери. Евва Фаттахова была одета в зелёное платье, кремовые колготки и пушистые носки с рисунком единорога. Ее волосы были заплетены в две маленькие косички, резинки скрепляли их вместе.
– Привет, дядя Костя.
– Евва, – поздоровался я. Я позаботился о том, чтобы вымыть руки в бане, прежде чем вернуться домой. Моя племянница заслужила еще несколько лет невинности. – Ты сегодня очень мило выглядишь. Собираешься в какое-то особенное место?
Она покачала головой.
– Нееет.
Было несколько причин, по которым я продолжал свое существование; продолжал вести себя и принимать участие в жизни общества. Моя племянница была одной из них.
В ночь ее рождения, все поместье сотрясалось от криков Роксаны. Я вспомнил, как впервые за несколько месяцев почувствовал страх, мое горе приостановилось достаточно надолго, чтобы я мог позаботиться о девушке, которую считал своей семьей. Все мужчины, кроме Артема, ждали в холле, прижав уши к стенам.
Затем в 6:16 утра, как раз, когда солнце начало окрашивать мир, Евва Фаттахова решила присоединиться к нам. Она была крошечной, хрупкой, но ее хватка была свирепой. У нее душа воина – как и у ее родителей. Но что еще более важное, кроме ее матери и отца, я единственный, кому она позволяла держать ее на руках.
Даже сейчас Евва вытянула руки вверх, согнув колени.
– Наверх?
– Где твои манеры, моя дорогая?
Роксана ворвалась в фойе, халат развевался вокруг нее.
– Пожалуйста.
Евва постаралась произнести все слово для своей матери. У этой девушки в крови текло озорство.
Никогда не отказывая ей, я заключил Евву в свои объятия. Она захихикала от восторга.
– Как прошел твой день? – спросил я ее.
– Хорошо, – пробормотала Евва.
Она подробно рассказала мне о том, как ела блины на завтрак, играла с Антоном и проводила время со своей матерью. Ее слова были неуклюжими и в основном тарабарщиной, но хорошо поставленное «ох, правда?» удовлетворило ее тем, что я слушал.
– Даника и Роман с тобой? – спросила Роксана, как только Евва остановилась, переводя дух.
– Они дерутся в машине, – размышлял я.
Я оставил их сидеть в тишине. Но как только я закрыл дверцу машины, послышались громкие голоса.
Евва подняла голову.
– Тетя Дани? Дядя Рома?
– Да, моя дорогая, – ответила Роксана. Мне она сказала: – Артем хочет видеть всю семью в кабинете. Он не сказал, почему.
В кабинете? Я ломал голову над тем, чего Артем хотел от всех нас. Возможно, вмешательство в мое будущее.
Это может быть что угодно. От наркотиков, до допросов, до того факта, что Даника решила присоединиться ко мне на допрос с людьми Титуса.
Какая-то часть меня с нетерпением ждала встречи с Артемом. Каждый день я просыпался с мыслью, не сегодня ли мой брат собирается убить меня и забрать мою корону. Возможно, если бы не Роксана и Евва, он бы уже это сделал.
С верхней площадки лестницы поднялась тень, прервав разговор. Голубые глаза Дмитрия осмотрели фойе, светясь, как электрические разряды. Несколько дней он ничего не говорил. Он весь день не издавал ни единого звука, как будто его губы замерзли, а язык превратился в тяжелую ледяную глыбу между зубами.
– Босс, – поздоровался он. – Мы встречаемся в кабинете.
– Очень хорошо. Роксана, не могла бы ты пойти, пожалуйста, и привести наш беспокойный дуэт.
Роксана исчезла снаружи, а я встретил Дмитрия на верхней площадке лестницы.
Его губы были сжаты в тонкую линию, его апатичная маска была странно эмоциональной. Я поднял брови, глядя на него.
– Ты что-то хочешь сказать?
– Нет. – Дмитрий потер рот, демонстрируя беспокойство. – Думаю, Артему лучше быть тем, кто скажет тебе.
Мое терпение быстро иссякало.
– Да?
Я знал Дмитрия с тех пор, как он был молодым, и не составило труда заметить его внезапный дискомфорт.
Может, отметил я про себя, я оказался прав насчет того, что это вмешательство.
Артема в кабинете не было, вместо этого он ждал снаружи, в коридоре. Его глаза устремились прямо на Евву, которая улыбнулась своему отцу.
– Отпусти мою дочь, Костя, – спокойно заявил он.
Я не пошевелился. Евва казалась довольной в моих объятиях.
– Что все это значит? У меня есть дела, брат.
Артем никак не отреагировал.
– Отпусти Евву.
Позади нас раздались голоса, но они затихли, как только увидели нас троих в коридоре.
– Все в порядке? – спросила Роксана.
– Евва должна уйти.
Артем не был похож ни на мужа, когда разговаривал с Роксаной, даже ни на отца. Он говорил как человек, с которым я проложил себе путь к вершине.
Я нежно поцеловал Евву в макушку и передал ее матери. Роксана тут же отступила назад с малышкой на руках, ее глаза метались между мной и Артемом с ослепительной скоростью.
Я не был так быстр в своих движениях. Я повернулся к нему, каждое действие было обдуманным и медленным. Как змея, выглядывающая из своего укрытия, с добычей на виду и клыками наготове.
– Что все это значит, Артем? У тебя наконец-то появилась склонность к драматизму?
– Нам нужно обсудить это наедине, – отважился он. – Это... это деликатный вопрос.
Дмитрий что-то пробормотал себе под нос. Это прозвучало как, блядь, нет.
Я жестом указал на кабинет.
– Показывай дорогу.
Напряжение в комнате было ощутимым, когда мы заполнили ее. К нам с Артемом присоединились все жители поместья, кроме Роксаны и детей. Все быстро расселись по разным местам, когда я откинулся на спинку своего кресла.
Артем стоял передо мной, неподвижный, как огромная статуя.
– Не хочешь объяснить причину твоего драматизма, брат? – тихо спросил я.
Он не ответил.
– Что, черт возьми, происходит, Артем? – спросил Роман со стены, к которой прислонился.
Даника сидела, скрестив ноги, у его ног, широко раскрыв глаза.
– Почему ты такой тихий?
Дмитрий свирепо посмотрел на Романа, чтобы тот заткнулся.
Дмитрий знал, что Артем пытался мне сказать, я сразу понял. Артем и Дмитрий объединились. Будут ли они по очереди пытаться убить меня или это будет акт товарищества?
Второй общий взгляд между ними начал действовать мне на нервы. Я начинал уставать от этой игры.
– Что произошло, Артем?
Приказ в моем тоне был понятен. Возможно, он планировал узурпировать меня, но я все еще был его Паханом, и он послушался бы моего приказа.
Артем посмотрел на дверь, будто мог видеть свою жену и дочь сквозь красное дерево.
– Просто скажи, – раздался ледяной голос Дмитрия.
– Да, Артем, – повторил я. – Просто скажи.
Я знал Артема с детства. Я не мог припомнить времени, когда бы он не был рядом со мной, когда бы он не прикрывал мне спину. Мы всегда были закоренелыми ворами, даже когда наша семья постепенно становилась все больше и больше. Правда и честность то, что мы всегда ценили друг в друге.
То, что Артем был таким скрытным, не наполнило меня чувством восторга. Вместо этого я почувствовал, как руки приближаются к оружию... на всякий случай...
– Она позвонила мне.
Эти три слова упали, как камни.
Она позвонила мне.
Роман первым двинулся вперед.
– Зачем? С ней все в порядке? Где она...?
– Она в опасности и нуждается в нашей помощи. Я сказал, что мы можем ей помочь. – Артем не сводил с меня глаз. – Я намерен помочь.
В моей голове крутилось слишком много мыслей. Слишком много эмоций заполняют голову, как туман.
Если бы я заговорил, то испугался, что могу раскрыть самые темные уголки своего сердца.
– Похоже, ты уже принял решение, – сказал я, не позволяя своей внешности выдать бурю гнева и безумия, бушевавшей во мне. Я едва слышал свой собственный голос; все, что я мог расслышать, это то, что: она позвонила мне, она позвонила мне, она позвонила мне. – Почему это должно меня беспокоить?
Все трое переглянулись. Даника уставилась на меня.
– Расскажи ему остальное, – прошипел Дмитрий.
– Есть еще что-то? – потребовал Роман.
Прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, раздался сладкий голос Даники.
– Если Елена в опасности, разве мы не должны помочь ей?
А вот мы и пришли. Ее имя.
Елена.
Три слога, пять букв, титул грозной девушки.
Какая-то часть меня взвыла при мысли, что она в опасности. Кто посмел угрожать волосу на ее голове? Кто мог подвергнуть опасности то, что принадлежало мне?
Но Елена не принадлежала мне. Она ясно дала это понять.
Я не люблю тебя.
Я, как и большинство мужчин, был существом эгоистичным и гордым. Высокомерие пришло вместе с территорией; вы ведь не очень-то нуждаетесь в нервном, скрытном лидере, не так ли? Нет. Вы нуждаетесь в ком-то, кто принимал решения, кто высоко держал плечи.
Но Елена ударила мое эго коленом по яйцам.
– В настоящее время мы отслеживаем чип в ее телефоне, – осторожно сказал Артем. – Как только мы определим ее местонахождение, то отправимся за ней.
– Чип в ее телефоне? – пришло от Романа. – О чем, черт возьми, ты говоришь? Когда у тебя появилась возможность вставить его?
Дмитрий усмехнулся.
– Почти через год после ее ухода.
Я поднял взгляд на Артема. Но за меня говорили Роман и Даника.
– Ты виделся с ней...
– .. Как она выглядела?
– ... Она упоминала обо мне?
– ... Она скучает по нам?
– Когда я виделся с ней, она была в порядке. Физически, – добавил Артем. – Она очень ясно дала понять, что думает о возвращении в эту семью. Ее мнение не изменилось.
Даника опустила глаза в пол. Судя по подрагиванию в горле, она заставляла себя не плакать.
– Она сказала, почему ушла? – спросил Роман.
Он разговаривал с Артемом, но смотрел на Данику.
– Мы знаем, почему она ушла, – ответил я. Мой голос разнесся по кабинету, как пыль, падающая с потолка. – Как только вы найдете ее, вы должны помочь ей. Ресурсы Братвы в вашем распоряжении.
Артем поджал губы.
– Ты не хочешь пойти с нами?
– Мы с Еленой расстались. Именно ты теперь связываешь ее с этой семьей.
– Босс... ты захочешь отправиться с нами.
Я скрестил руки на груди, изображая непринужденность.
– И почему я захочу?
Мы с Артемом встретились взглядами.
– Из-за ребенка.
Был только один момент, когда я почувствовал, как гнев выходит наружу, зверь Тарханов, которого я держал взаперти, вырывается на свободу из своей тюрьмы. Я мог слышать эхо щелчка в своем черепе, когда монстр выбирается наружу.
Мое зрение покраснело, кровь закипела.
Я сделал выпад.
5
Константин Тарханов
Мы с Артемом рухнули на пол, стол опрокинулся вместе с нами, когда мы ударились об поверхность. Кабинет загрохотал, когда наши силы столкнулись, обрушив книги и пыль.
Его кожа треснула под моим первым ударом, но мои ребра заныли, когда он ударил по ним. Мы использовали слабости друг друга и избегали сильных сторон. Это почти как борьба с самим собой – вот как хорошо мы с Артемом знали друг друга.
Мы сражались друг против друга с самого детства. Каждый день, каждый месяц, на протяжении десятилетий. В его арсенале не было ничего, чем он мог бы меня удивить, и наоборот.
– Стойте! Остановитесь! – раздался голос Даники. – Вы причиняете боль друг другу!
Ее крики потонули в моей ярости. Я ничего не мог разглядеть сквозь красный цвет, сквозь ярость.
Все, что я знал, это то, что Артем предал меня.
И предатели не очень далеко продвигались в Братве Тарханова.
Пальцы Артема сомкнулись на моем горле, когда я нанес удар коленом ему в грудь. Сквозь сдавленный вздох он сжал и сказал:
– Ты нужен ей...
Я ударил его кулаком в щеку, на мгновение лишив его дара речи. Воздух вернулся в мои легкие, когда его хватка на моей шее ослабла.
– Прекратите, прекратите это! – голос Даники во второй раз проскользнул сквозь мою стену гнева. – Стойте, стойте! Вы делаете друг другу больно!
– Дани, не надо...!
Я почувствовал, как мягкие руки схватили меня сзади за шею, но оторвались, когда мы с Артемом перекатились. Нас окружали громкие грохоты, картины падали со своих крючков, а штукатурка стонала под весом. Я на мгновение услышал возглас удивления, за которым последовала громкая ругань Романа.
– Хватит!
Более сильные руки схватили меня за шею, выворачивая назад. Человек, схвативший меня, и я отлетели назад, мы оба потеряли равновесие.
Я увидел, как Роман обхватил Артема за шею и дернул его, они оба упали на книжную полку. Тяжелый роман свалился на голову Романа, и он громко выругался.
Я двинулся вперед, но Дмитрий оттолкнул меня в сторону, загораживая обзор.
– Босс, я знаю, что ты злишься. Но Елена в опасности. В опасности – ты меня слышишь? Она нуждается в твоей помощи.
Его глаза умоляли меня выслушать. Их голубизна была настолько шокирующей, что я внезапно обнаружил, что перенесся в прошлое, злобно напомнив об озере рядом с домом моего детства, которое замерзало зимой. Я все еще ощущал жжение льда под ладонями, когда опрокидывался, и слышал, как лед раскалывается, когда мои колени ударяются об него.
Осторожно, Костя, промурлыкал у меня в голове мамин голос. Если ты разобьешь лед, монстры смогут подплыть и утащить тебя.
Однажды я упал в воду. Когда я выбрался на поверхность, легкие наполнились водой, а кончики пальцев посинели, моя мать прищелкнула языком с края озера.
Это не первый раз, когда я чувствовал себя небезопасно на попечении своей матери.
– Ты никогда себе не простишь, если не отправишься. Ты не сможешь жить с самим собой.
Голос Дмитрия растворил воспоминание в моем сознании.
Мой характер все еще угрожал взять верх, все еще угрожал поглотить целиком. Я держал зверя Тарханова низко в животе, и, хотя мне всегда удавалось удержать монстра внутри себя на поводке, казалось, что была единственная девушка, которая с лёгкостью могла выпустить его. Которая с лёгкостью могла вывести меня из себя.
Рациональность овладела моим разумом, такая же холодная, как резкий ветер, обжигающий мои щеки на обратном пути к дому после того, как я упал, и почувствовал, как тело успокаивается.
Эти слова снова и снова звучали у меня в голове. Елена, Елена, Елена.
Ребенок, ребенок, ребенок.
– Ты в порядке, Дани? – спросил Роман.
Я повернулся и увидел молодую девушку. Она прижала руку к щеке, потирая участок покрасневшей кожи.
Даника, должно быть, была теми мягкими руками, которые пытались разнять нас с Артемом.
В суматохе драки один из нас, должно быть, случайно причинил ей боль, в результате чего на ее лице образовался синяк.
Чувство вины закрутилось во мне, омрачая и без того ужасные уголки души.
Я причинил боль Данике; Я причинил боль девушке, о которой заботился с тех пор, как она была подростком.
Артем посмотрел, что я испытываю. Его лицо вытянулось при виде травмы, стыд проступил на его лице.
– Все хорошо, – прошептала Даника. Она не смотрела мне в глаза. – Это был несчастный случай.
Роман выглядел так, словно готов был разорвать мне горло. Если бы он не держал Артема, я бы ему позволил.
– Этому нет оправдания, – сказал я. – Этому никогда не бывает оправдания.
Внезапно по коридору пронесся звук мелодии звонка.
– Дай мне ответить, Роман, – рявкнул Артем, ослабляя хватку быка и выуживая телефон из кармана. Его окровавленные костяшки пальцев дрожали, когда он ответил. – Елена, не делай ни шагу. Мы идём за тобой.
– Чип слежения.
Ее голос.
Моя любовь, мое сердце, моя Елена. Девушка, уничтожившая меня одним предложением и оставившая после себя множество осколков.
Даника рванула вперед, будто собиралась нырнуть в телефон и спасти Елену.
– Ты единственный, кто может получить к нему доступ?
Артем помолчал.
– В теории.
Елена секунду помолчала, затем сказала:
– В теории этого недостаточно.
– Елена...
Раздался гудок. Она повесила трубку.
Артем попытался позвонить ей еще раз, но никто не ответил.
Моя семья посмотрела на меня с вопросом в глазах. Каким должен был быть наш следующий шаг? Каким должен был быть мой следующий шаг?
Звук ее голоса эхом отдавался в моих ушах. Такой ясный и странный, но такой же знакомый мне, как мой собственный. У нее всегда имелась такая фактическая манера говорить, словно каждое слово, слетавшее с ее губ, было правильным, и не было никаких других ответов, кроме тех, которые она давала.
Я потер ноющую челюсть, на пальцах выступила кровь. Не вся кровь моя.
– Соберите людей, – спокойно сказал я.– Нам нужно поохотиться на девушку.
Перед тем как мы ушли, я разыскал Данику. Я обнаружил ее с Роксаной, осматривающей образующийся синяк. Ее светлые пальцы нежно держали Данику за подбородок, но выражение ее лица было далеко не таким мягким.
Ее серые глаза были похожи на оружейный металл, когда уставились на меня.
– Роксана, Даника, – поприветствовал я.
– Я не хочу видеть тебя в эту самую минуту, Костя.
Это была самая жесткая вещь, которую Роксана когда-либо говорила мне.
Я наклонил голову.
– Я здесь не для того, чтобы увидеть тебя, Роксана, а скорее Данику.
Даника наконец перевела взгляд на меня, ее взгляд был неловким из-за Роксаны, все еще держащей ее за подбородок.
– Все в порядке, босс, – ответила она. – Это вышло случайно.
Я положил руку ей на голову, как делал это, когда она была моложе. Роксана смотрела, но ничего не говорила.
– Этому нет оправдания. В обмен, и чтобы сравнять счет, ты можешь ударить меня. – я показал ей свою щеку, уже покрытую синяками от нападений Артема. – Если сделаешь мне больно, мы расквитаемся.
Глаза обеих расширились.
– Я не собираюсь этого делать, – голос Даники стал выше. – Я бы в конечном итоге навредила себе больше, чем тебе.
– Ты не настолько неуклюжа, – успокоил я.
Она нахмурилась.
– Я не это имела в виду.
Какая-то часть меня жаждала вернуться к тому мужчине, которым я был для своей семьи.
Я бы сделал для них все, что угодно.
Почти все.
Я бы не стал сдерживать свое безумие, не смог бы вернуть человека, который принял их и заботился о них. Человек, который шутил за завтраком и не вызывал тошноты своими насильственными действиями.
Я убрал руку с ее волос.
– Я знаю, Даника. Я знаю.
***
Мы нашли телефон до того, как нашли Елену.
Он лежал неглубоко в грязи, скрытый под кустарником. Дождь убил его, но это было хорошим признаком того, что Елена была здесь, ходила по этим самодельным тропинкам.
Мужчины рассредоточились по окрестностям, обыскивая бревна внутри и под большими кустами. Но даже следа не было видно.
Я поднял голову, разглядывая ветви, которые наблюдали за нами. Большинство из них выглядели достаточно сильными, образовывая тропинку в верхушках деревьев.
Затем мое внимание привлекла полоска цвета.
Пока мои люди охотились на земле, я сбросил блейзер, закатал рукава и вскарабкался на дерево. Некоторые из них обменялись взглядами, но никто из них ничего не сказал.
Я нашел то, что искал. Синий кусок ткани был засунут в щели ветки, будто его порвали. Я держал ткань между пальцами, задаваясь вопросом, из чего она когда-то была сделана.
Знала ли Елена, что теперь у нее дырка в одежде? Могла ли она теперь острее ощущать погоду?
Я спрыгнул с дерева и передал ткань Олежке.
– Только Елена могла пользоваться деревьями, – заявил он. – Люди Титуса не смогли бы залезть.
– В точности мои мысли, – сказал я.
Мой торпедоносец осмотрел улики, видя больше, чем я мог видеть его натренированными глазами.
Снова начал накрапывать дождь, капли падали на листья вокруг нас и присоединялись к симфонии леса. Мгновения красоты были потеряны для меня в течение трех лет, но теперь я почти видел, как моя любовь идет по этому лесу, слышал, как она разговаривает сквозь щебет птиц и шум дождя.
– Босс! – крикнул один из моих людей. – Э-э... мы кое-что нашли.
Я подошел к тому месту, где стояла группа людей. Они раздвинули ветки и грязь, обнажив мертвое тело. Он пробыл здесь совсем недолго, и на плоти виднелись лишь незначительные признаки разложения.
Но было ясно, кто убил его.
Две дыры были там, где должны были быть его глаза, кровавые и темные. Они были обращены к небу, но ничего не видели.
– Она была здесь, – сказал Роман.
– Очевидно, – пробормотал Дмитрий. – Кто еще убивает через глазные яблоки?
– Этот человек представлял для нее угрозу, – отметил я. – Заберите его тело. Я хочу знать все о его жизни – в том числе, почему он оказался на пути Елены.
Звуки согласия смешались вместе. Мои люди завернули тело, прежде чем отнести его туда, где были припаркованы машины. Большую часть пути они проделали пешком, лес был слишком густым, чтобы проехать через него на автомобиле.
Артем посмотрел на меня, его лицо распухло. Я знал, что мое выглядело ничуть не лучше.
– Мы не единственные, кто охотится за ней, – сказал он.
– Я знаю, – заметил я. – Но кто еще осмелится? Что касается мира, то Елена ушла по собственному желанию. Ее семье было бы все равно. – я снова натянул блейзер. – Если только ты не намекаешь, что это кто-то из нашей семьи.
– Больше нет, – отрезал Роман. – Эта сука бывший член семьи.
Дмитрий сжал губы, но ничего не сказал.
– Что Титусу могло понадобиться от Елены? – спросил Артем.
