Текст книги "Императрица Ядов"
Автор книги: Бри Портер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
– Возьми Россию, Наташа. Захвати свое королевство.
Наташа молчала.
– А если я потерплю неудачу?
Были времена, когда я забывал, насколько молода Наташа. Однажды я был на ее месте и знал, как странно чувствовать себя в обуви, в которую не влезают ноги. Наташа боялась, и это справедливо. Убить свою семью и занять место королевы непростая задача.
– Потерпишь неудачу? Для таких людей, как мы, не бывает неудач, Наташа, – ответил я. – С тех пор как ты была ребенком, ты сияла ярче, чем все остальные вокруг. Ты была быстрее и сильнее всю свою жизнь. Братва Тарханова будет процветать под твоим правлением.
– Братва Тархановой, – поправила Наташа. – Когда я стану королевой, это станет Братвой Тархановой.
Я почувствовал, как мои щеки сморщились при улыбке.
– Очень хорошо, Королева Тарханова. Надеюсь, что в следующий раз, когда мы будем говорить, мы будем не только дядей и племянницей, но и другими королем и королевой.
– Держи свою семью подальше от Москвы, дядя.
– Взаимно.
Прежде чем повесить трубку, она быстро сказала:
– Спасибо, дядя Костя... Я ... я всегда считала тебя больше своим отцом, чем папу, и если ты хоть наполовину такой же хороший отец Николаю, как и мне, то Николаю очень повезло.
Гудок раздался прежде, чем я успел ответить, но Наташа не нуждалась в ответе. Ее последние слова были посланием, а не вопросом.
Я позволил втянуть себя в еще один разговор о жеребцах и кобылах. Слова моей племянницы крутились в голове, кружились и кружились. Я говорил о деньгах и породах, но слова были роботизированными и отработанными. Все, на чем я мог по-настоящему сосредоточиться, это суматоха внутри меня.
Терпение, напомнил я себе. Терпение.
Во время обсуждения Артем пригласил Елену в беседу. Она неохотно согласилась, встав, между нами, обоими. Владельцы и инвесторы пытались втянуть ее в разговор, но ее ответы были колючими или отсутствующими, и вскоре они оставили ее в покое.
Ее запах заполнил мои чувства. Этот резкий, но манящий запах мирры и корицы. Это затуманило разум, отправив мысли в грохочущее безумие. Только Елена имела такое влияние на меня; только она обладала такой властью.
– ... моя кобыла в настоящее время проходит тестирование для программы разведения, – говорил Милтон Томассон, очень богатый человек, сколотивший свое состояние на Уолл-стрит и на разведении лошадей. – У ее матери было три жеребенка победителя с голубой лентой...
Я положил руку на поясницу Елены. Она не убежала и не набросилась на меня; вместо этого она подошла ближе, прижимаясь ко мне сбоку. Электричество гудело в тех местах, где наша кожа соприкасалась.
– …Танцор Звездного Света в свое время выиграл три титула. Он станет хорошим жеребцом для любой кобылы и произведет на свет множество победителей...
Моя рука медленно опускалась все ниже и ниже, пока я не почувствовал плоть ее задницы под тканью платья. Она улыбнулась в свое шампанское, когда я сжал ее.
– .. Я слышал, что Илларион Троицкий готов учиться. Он очень успешный жеребец, и могу только представить, на какую сумму ты его выставляешь. Я бы заработал миллионы на его сперме...
Я убрал руку, и она резко посмотрела на меня. Зачем ты это сделал, требовало выражение ее лица.
Я просто улыбнулся.
Она слегка вздрогнула, когда я просунул руку ей под ткань, кожа к коже. Мурашки побежали по ее пояснице, когда я опускал руку все ниже и ниже, пока пальцы не коснулись ее голой задницы.
– Как беременность твоей кобылы? Вы были на УЗИ? Не сказали, кого она ждет? Поскольку Иларион больше не участвует в скачках, я полагаю, ты надеешься на жеребенка. Если ты его не получишь...
Елена удивила меня, изменив свое положение, неизбежно придвигая мою руку ближе к более чувствительным частям ее тела. Мои пальцы скользнули под кружевные трусики, открывая лучший доступ к ее теплой плоти. У нее перехватило дыхание, когда я провел пальцем по ее розовой киске.
– Я слышал, что Джастина Вирц в следующем году будет скакать на своем жеребце. Еще раз, как его зовут? Как бы его ни звали, за него придется заплатить немалую цену. У него лучшая селекция, какую только можно купить за деньги...
Я наблюдал за выражением ее лица краем глаза, обводя пальцем ее киску. Ее губы плотно сжались, ноздри раздувались. Ей повезло, что мы на публике – это уменьшило то, как много я на самом деле мог ей сделать.
– ... какой–то Британский Герцог должен искать жеребца. Я подслушал, как Рен Бейлис говорил об этом...
Ее ягодицы сжались, когда я двинулся дальше вниз. Чтобы не застонать, я отхлебнул из своего бокала, но все мои мысли были о соках Елены, когда шампанское заскользило по моему горлу.
Она сжала бедра вместе, когда я надавил на ее сердцевину кончиками пальцев, ощущая тепло и влагу, скользящие по моей коже. Она была полна желания и похоти, ее жажда меня была очевидна между ног. Ее костяшки пальцев побелели вокруг ножки бокала, когда я дразнил ее киску сзади.
– Жаль, что погода была такой сырой. Это влияет на производительность лошади. Не на моих жеребят, конечно, но у их матери были сильные крепкие ноги..
Я скользнул одним пальцем внутрь нее, наслаждаясь ощущением ее горячих влажных стенок. Мой палец обвился вокруг ее самой чувствительной области, и я был вознагражден, увидев, как глаза Елены расширились. Она посмотрела на меня, когда я просунул внутрь еще один палец, ее грудь резко вздымалась и опускалась. Я почувствовал, как у меня внутри все сжалось.
Я только улыбнулся и сделал еще один глоток своего напитка.
– Ты сказал, что у твоей кобылы? Ты ищешь нового жеребенка, не так ли? На следующий сезон? Думаю, кобыла Эндрю Уэйнса скоро родит самца...
Чтобы не вызвать подозрений, я медленно погрузил в нее свои пальцы, даже если моя интуиция побуждала двигаться быстрее и брать больше. Она становилась все влажнее вокруг меня, и влага стекала по моей ладони. Я чувствовал, как у нее внутри все сжимается, ее удовольствие нарастало, как прилив.
Губы Елены приоткрылись, когда еще один вдох покинул ее, но она проделала хорошую работу, ничего не выдавая на своем лице. Если не считать подергивания мышцы на шее, Елена была идеальным воплощением спокойствия.
Я задавался вопросом, смогу ли я это уничтожить.
Убедившись, что она достаточно возбуждена, я скользнул в нее третьим пальцем. Она сжалась вокруг, бедра и колени задрожали, когда удовольствие пронзило ее. Тихий стон попытался сорваться с ее губ, но она подавила его кашлем.
– Жаль, что ты так и не получил жеребенка от Василия Блаженного. Хотя в то время у тебя был Иларион, так что я уверен, что это не слишком большая потеря...
Елена начала ощущаться замученной. Я видел, как ее губы сжались, слышал, как она стиснула зубы. Поймав ее взгляд, похоть извивалась в зеленых глубинах, как змея. Она сжала и разжала бедра, пытаясь ослабить нарастающее давление, но облегчения не наступало.
Я надавил пальцами на ее точку G.
Ее бокал с шампанским разлетелся на тысячу осколков, падя. Крики распространились, когда пропитанные жидкостью ботинки и острые осколки стекла разлетелись по полу.
Я выскользнул пальцами из Елены, возвращая ткань на место.
Артем бросил на меня неодобрительный взгляд. Что было иронично, так как Артем раньше верил, что цель его жизни посмотреть, во сколько балетных антрактов он сможет трахнуть Роксану.
– Ты в порядке, Елена? – я спросил.
Она посмотрела на свой разбитый бокал, ее щеки были ярко-красными от смущения и удовольствия. Я проверил, что ни одно стекло не порезало ее.
– Отлично. Прошу меня простить. – она отступила назад, игнорируя других посетителей, которые спрашивали, все ли с ней в порядке. – Извините. Мне... мне нужно в ванную.
– Возьми с собой Данику и двух мужчин.
– Двух?
Она казалась удивленной, но у нее слишком кружилась голова, чтобы спорить.
Даника проскочила рядом с Еленой, когда они уходили, дважды чуть не упав в луковый соус. Обе вышли из ложи, ни разу не оглянувшись.
Я все еще мог чувствовать соки Елены на своих руках и ощущать ее запах на пальцах. Она сводила с ума, вызывала привыкание. Я почти бросился за ней, почти потребовал ее прямо там. Не было другого способа успокоить бурю адреналина и возбуждения, бушевавшие во мне.
Я хотел почувствовать ее центр на своих губах, ощутить вкус ее похоти на языке. Хотел, чтобы она кричала, разбивалась, находилась под моим контролем. В следующий раз, когда она разобьёт бокал с шампанским, я хочу наклонить ее и трахнуть – будь проклята публика.
Терпение, еще раз сказал я себе. Терпение.
Вскоре после этого началась еще одна скачка, грохот копыт, ударяющихся о землю, был таким же громким, как гром в небе. Елена не вернулась.
22
Елена Фальконе
Даника хотела меня кое о чем спросить.
Она была источником энергии рядом со мной, теребя свою шляпу, пока локоны ее волос не распустились. Она продолжала смотреть на меня, приоткрыв рот в начале вопроса, прежде чем быстро отвернуться.
– В чем дело? – спросила я, когда мы направились в ванную.
Два Вора последовали за нами, но оставались на приличном расстоянии. Они привлекли внимание нескольких посетителей, но никто не осмелился приблизиться, вместо этого решив скрыть свои любопытные взгляды под веерами и носовыми платками. Всем были известны слухи, которые окружали всех, кто был связан с Константином Тархановым, и только глупцы могли искушать истину.
Даника споткнулась на мощеной дорожке.
– Вот дерьмо! – я поймала ее прежде, чем она упала, и подняла за локоть. – Спасибо, Елена. Все дело в этом чертовом наряде. Туфли и шляпа, я почти ничего не вижу.
Я выгнула бровь и указала на свои босые ноги.
– Сними их.
– И рискнуть подцепить столбняк? – она фыркнула.
Я посмотрела на ее исцарапанные колени и ушибленные ноги. Даника падала и причиняла себе боль с тех пор, как была ребенком.
– Если ты до сих пор не заболела столбняком, я бы сказала, что ты в безопасности.
Даника показала мне язык, но ее ухмылка перестала казаться злобной. Она внезапно замолчала, лицо ее сморщилось, когда она проглотила свой вопрос.
– В чем дело? – повторила я.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Ее глаза метнулись ко мне, прежде чем вновь посмотреть вперед.
Мы вошли в роскошную ванную. Женщины выстроились в очередь перед зеркалами, но как только они увидели Данику и меня, то извинились и выбежали под облаком духов. Быстро комната опустела, и мы остались одни.
После еще нескольких напряженных взглядов Даники я огрызнулась:
– Просто скажи. Ты действуешь мне на нервы.
Она порозовела.
– Обещай, что не будешь злиться.
Настала моя очередь послать ей многозначительный взгляд.
– Хорошо... – Даника прикусила нижнюю губу, но ее глаза светились радостью. – Вы с Костей снова вместе?
Я посмотрела на раковину, скрывая от нее выражение своего лица. Мои мышцы все еще дрожали от оргазма, до которого меня довел Константин. Я все еще ощущала его пальцы внутри себя, накачивающиеся и растекающиеся, каждое движение было рассчитано на то, чтобы сделать меня более влажной.
Я приложила усилия для ответа. Мысли все еще были затуманены возбуждением.
– Нет.
– Но ты же остаешься, верно?
Я никогда больше не уйду.
– Да.
С тех пор, как я произнесла эти слова Константину, я оказалась в удушающем тупике. Не потому, что я сожалела о них. Нет, на самом деле, говоря эти слова, я испытывала чистую эйфорию. Все мое сердце успокоилось, зная, что в будущем у нас не будет душевной боли и что я смогу остаться со своей семьей на многие десятилетия. Мой сын остался бы в своей семье, а я осталась бы с ним.
Это Константин держал меня в напряжении. Я не знала, чего я ожидала, но знала, что ждала большего. Я думала, что мои слова вновь воспламенят нашу прошлую любовь, вернут нас вместе через океан времени и боли.
Вместо этого Константин кивнул головой и сказал:
– Я позволю Николаю выбрать комнату.
Я была слишком эмоциональна, чтобы по-настоящему воспринять его отсутствие реакции до самого конца.
Почему он не пригласил меня обратно в свою постель? Почему не заключил меня в объятия и не объявил о своих намерениях?
Неужели... неужели он передумал?
Все мое тело покалывало при этой мысли. Теперь, когда погоня закончилась, неужели Константину больше не было интересно? Он поймал свою добычу – чем я еще могла его заинтересовать?
Перестань думать о глупостях, резко сказала я себе.
Я посмотрела на свои руки. Слова выцвели на оливковой коже, но я все еще могла их разобрать.
... ты самое прекрасное создание, которое когда-либо ходило по земле...
... все языки мира никогда не смогли бы подобрать определения, которое воздало бы тебе должное...
... описание тебя требует всех уст и эссе идиом...
... ты всю свою жизнь была творением любви...
Это не слова человека, потерявшего интерес. Кроме того, Константин только что трахнул меня пальцем на публике... Конечно, это что-то значило.
Может, настала моя очередь охотиться, сделать первый шаг. Может, я была хищницей и..
Дверь ванной открылась, стук каблуков заполнил тихое пространство.
– Елена, Даника, прошло слишком много времени.
Ее голос эхом разнесся по комнате, шелковистый и с акцентом.
Я резко повернула голову в сторону, когда мой мозг наполнился отрицанием. Этого не может быть, это не она, она бы ни за что не осмелилась..
Татьяна стояла у двери, одетая в ярко-розовое платье, которое она сочетала с большой шляпой с цветами по бокам. Для случайного наблюдателя она выглядела как богатая женщина, посещающая скачки.
Но ее улыбка заставила ее выделиться из толпы. Самодовольный изгиб ее губ был не чем иным, как чистым злом.
Прошло три года с тех пор, как я видела ее в последний раз, когда она сжимала свой кровоточащий живот и обещала отомстить нам всем. Она немного изменилась, щеки сияли здоровьем, а живот больше не демонстрировал, что она ожидает ребенка. Она не была похожа на безумную злодейку, которую я нарисовала в своем воображении. Ни рогов, ни клыков. Просто красивая женщина с очень темным сердцем.
– Не находите слов? – Татьяна шагнула вперед, каждое движение было медленным и целенаправленным.
Мысли проносились у меня в голове. Где Константин? Где охранники? Почему она здесь? За кем она охотится?
Они, или ты, они, или ты, они, или ты.
– Что ты здесь делаешь? – прошипела я.
Ее зубы сверкнули, когда ее улыбка стала шире. Изящным движением она сняла шляпу, обнажив золотисто-каштановые локоны. Слава Богу, Антон на нее не похож, мелькнула шальная мысль в глубине моего сознания.
– Так ты приветствуешь старого друга? – спросила она.
Даника схватила меня за запястье, крепко сжимая его. Она боялась – не Татьяны. Нет, маленькая следовательница боялась того, что ей, возможно, придется с ней сделать.
– Где охранники?
Выражение лица Татьяны не дрогнуло.
– Не беспокойся о них, Даника. Беспокойся о себе. – ее серо-голубые глаза блуждали по нам. – Вы обе изменились и все же остались точно такими же. Хотя, Елена, ты выглядишь немного более усталой в эти дни.
– Это называется быть матерью. – я оскалила зубы. – Ты забыла?
Вспышка гнева промелькнула на ее лице.
– Такая переменчивая, – пробормотала она. – Но полагаю, ты всегда была такой, разве нет? В конце концов, ты действительно убила своего отца.
Даника нахмурилась.
– О чем она говорит, Елена?
Я почувствовала, как мои коренные зубы сошлись вместе, в попытке обуздать гнев.
– Почему ты здесь, Татьяна?
– Я не останусь надолго, – размышляла она. – Просто пришла поговорить с тобой. К сожалению, я хочу, чтобы ты осталась одна.
Я дернула Данику назад, как только увидела блеск серебра под лампами. Пуля пролетела слишком быстро, чтобы ее разглядеть, но от удара комната разлетелась вдребезги.
Я услышала ее крики еще до того, как увидела кровь.
Даника наклонилась – я схватила ее прежде, чем она упала на пол, мои собственные крики быстро подступали к горлу. Я ничего не слышала, ничего не чувствовала. Какая-то инстинктивная часть меня потянулась вперед, в попытке помочь. Кровь пропитала кожу, когда я надавила на рану. Она стекала по моим запястьям и рукам, как красная краска.
– Ты сука! – я поняла, что кричу. – Зачем ты это сделала!
Татьяна присела на корточки рядом с нами, лениво держа пистолет.
– Я хочу поговорить с тобой наедине, Елена.
Ее голос звучал так спокойно, так небрежно.
– Ты вырастила ее. – прошипела я. – Ты, блядь, вырастила ее, и это то, что ты делаешь? Причини боль мне, но не прикасайся к ним!
Глаза Даники, затрепетав, закрылись.
– Эй, эй, нет, нет, не засыпай. – я потрясла ее за щеки, приводя в сознание. – Не засыпай. С тобой все будет хорошо. Даника. Не засыпай.
Татьяна посмотрела на меня.
– Как сильно ты изменилась, – она пробормотала. – Ах, ладно. Никто не может так сильно измениться, а?
– Убирайся. – я сплюнула. Она вздрогнула, когда я схватила ее, с отвращением вытирая щеку. – Убирайся к чертовой матери.
– Не раньше, чем мы немного поговорим. – она нацелила пистолет в лоб Даники, в смертельном выстреле. – Сейчас, ш-ш-ш, Елена. Иначе маленькая следовательница никогда больше не проснется.
Даника хрипло выдохнула, в ее глазах светилась мольба.
– Я... я не хочу... хочу умирать, – выдохнула она. – Я...я не г-готова.
Я пригладила ее волосы свободной рукой.
– Ты не умрешь. Ты останешься здесь. – я бросила свой пылающий взгляд на Татьяну, позволяя ей увидеть всю месть и ненависть, которые бушевали внутри меня. – Я убью тебя. Клянусь, я, блядь, убью.
Татьяна улыбнулась.
– Такая дикая. Что подводит меня к теме, которую я хотела обсудить с тобой. – я ненавижу ее, я ненавижу ее. – Я хочу предложить тебе работу.
– Работу?
Даже Даника повернула голову.
– Работу, – подтвердила она. – Этот мир не для тебя, Елена. Ты слишком дикая и жестокая, чтобы когда-либо быть принятой этими мужчинами. Я собираюсь создать новый мир, и в нем есть место только для тебя.
Я прерывисто вздохнула.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты будешь работать на меня в качестве моего ведущего научного сотрудника. Ты можешь поступить в любой колледж, какой захочешь, и ни один мужчина не посмеет усомниться в твоих знаниях. Разве ты не можешь просто представить это? Доктор Елена Агостино, известный ученый и неудержимая женщина. Ты будешь писать книги, вести исследования и никогда больше не будешь подчиняться мужчине. – Татьяна протянула руку и нежно схватила меня за запястье. – Приходи работать на меня, Елена, и тебе больше никогда не придется кланяться.
– Кроме тебя.
Ее губы скривились.
– Я что, похожа на какого-то самодовольного мужчину, по-твоему? Мне не нужно, чтобы ты кланялась – только для того, чтобы помочь мне изменить мир.
Чья-то рука обвилась вокруг моей. Я посмотрела вниз и увидела, что рука Даники прикрывает мою окровавленную.
Я нежно сжала ее в ответ.
– Что ты на это скажешь?
Я встретилась взглядом с Татьяной.
– Ты сука, и я увижу тебя в аду.
Она поджала губы.
– Такая жалость. Ты могла бы быть чем-то большим, чем шлюхой Пахана. – она поднялась на ноги, бросив на Данику сочувственный взгляд. – Вы обе могли бы стать чем-то большим.
– Ты тоже могла бы. Гораздо большим.
Татьяна рассмеялась.
– Я нечто большее. Я все большее. – она повернулась, стуча каблуками, собираясь уходить. Прежде чем дверь за ней закрылась, она оглянулась на меня, всезнающими глазами. – Дай мне знать, если передумаешь, миссис Фальконе.
У меня не было ни секунды, чтобы обдумать ее прощальные слова. Я наклонилась над Даникой, отрывая концы своей юбки и используя ее, чтобы впитать кровь. Красный цвет растекся по ее желтому платью, расцветая, как роза, у ее живота.
Веки Даники отяжелели.
– Помогите! – я кричала о ком угодно, о чем угодно. Я не могла оставить ее, не могла оторвать руку от раны. – На помощь, пожалуйста! – я встряхнула ее. Ее карие глаза смыкались. – Не закрывай глаза, слышишь меня? Не засыпай, Даника. Не засыпай.
Она сонно улыбнулась.
– Дани, я серьезно.
Я снова повернула голову к двери и позвала на помощь. Мое горло скребла боль, когда я становилась все громче и громче.
Голова Даники отяжелела и склонилась набок.
– Эй, эй!
– Скажи ему... – прошептала она. – Скажи... Роману.
– Его здесь нет. Ты должна сказать ему сама.
Я влепила ей пощечину, но она не сдвинулась с места. Ее глаза мирно закрылись, дыхание становилось все тише и тише...
– Нет, нет, нет.
Я вскочила на ноги. Кровь хлынула из раны, как только я ослабила давление. Я поскользнулась на полу и поползла к двери.
– Помогите! На помощь!
Заблудившийся посетитель заметила меня с голубой шляпой, ее глаза распахнулись, увидев, что я скорчилась в арке двери, вся в крови. Ее крики присоединились к моим, привлекая внимание большего количества людей. Я слышала, как кто-то говорил что-то о скорой помощи.
В воздухе раздался знакомый крик. Роман вырвался из толпы, толкая людей на полу. Его лицо стало белым как полотно, когда он увидел красный цвет.
Роман здесь, мои инстинкты успокоились.
Я поползла обратно к Данике, прижимая руку к водопаду крови.
Я прижалась лбом к ее лбу, когда ванная наполнилась шумом. Слезы скатились по щекам и падали на ее.
– Пожалуйста, Даника. Пожалуйста, – прошептала я. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Я услышала его голос, когда он вбежал в ванную, а затем почувствовала, как мир рухнул, когда его рев разорвал воздух.
– НЕТ! – Роман заскользил по крови, его колени ударились об пол с достаточной силой, оставляя вмятины на плитках. Он подполз к ней, умоляя вселенную, Бога и всех, кто мог его выслушать. – О Боже, нет. Дани, детка, проснись, детка, пожалуйста..
Я наблюдала, как он посадил ее к себе на колени, его крики пронзили комнату. Мне казалось, что я стою в миллионе километров отсюда, случайный наблюдатель за разворачивающейся трагедией.
– Даника, проснись! – кричал он. – Открой глаза! Детка, я здесь. Я прямо здесь. Пожалуйста, не оставляй меня. Не оставляй меня без тебя.
Сильные руки обняли меня за спину, и Константин присел рядом со мной на корточки. Он убрал мои волосы с лица и большим пальцем смахнул слезы, стекавшие по щекам.
– Что случилось, lyubimaya – любимая?
Я вцепилась в его голос, как плот в шторм.
– Татьяна.
Его челюсти сжались, но прикосновение оставалось нежным.
– Это только кровь Даники?
Я кивнула.
– Хорошо.
Константин обхватил мой затылок ладонями. Повернувшись, он рявкнул приказы по-русски, изменив тон с заботливого, которым он разговаривал со мной, на тон короля, отдающего приказы.
Время двигалось как в тумане, когда в комнату ворвался Вор. Всякий раз, когда кто-то пытался приблизиться к Данике, Роман наносил удар и кричал, чуть не разбивая коленную чашечку солдата. Его оттащили – дерущегося и кричащего, – чтобы кто-нибудь мог осторожно поднять Данику и уйти с ней. Константин прижал меня к себе, поддерживая мой вес больше, чем я хотела признать. Лица слились воедино, когда мы покинули ипподром, и голоса превратились в поток звуков.
В следующий раз, когда я очнулась в момент просветления, я стояла в ванной. Константин мыл мне руки с мылом, его успокаивающий голос ласкал руки и шею.
Мой малыш. Я хочу своего ребенка.
Я не осознавала, что произнесла это вслух, пока он не ответил:
– Я приведу Николая, когда ты будешь чистой.
Моя голова стала слишком тяжелой, и я уронила ее ему на грудь. Его тепло окружило меня, когда он прижал меня к себе, гул его сердцебиения был единственной деталью, на которой я могла сосредоточиться.
– Ты в порядке, Елена, – пробормотал он.
– Даника.
Его руки напряглись.
– Она в операционной.
Мои внутренности разрывались в агонии, сердце сжималось. Я чувствовала ее кровь на своих руках, слышала, как она кричит, что еще не готова умирать.
– Я не могу этого вынести, – прошептала я. – Я не могу вынести всю эту боль.
Константин прижался губами к моей макушке.
– Ты можешь, и ты пройдёшь через это.
Я не хотела этого. Я не хотела чувствовать себя так.
Сделай так, чтобы это прекратилось, сделай так, чтобы это прекратилось.
В моем мозгу всплыло новое слово. Отчаяние.
Константин помог мне лечь в постель, завернув в одеяло. Он что-то прошептал мне, прежде чем исчезнуть. Когда он вернулся, Николай был с ним.
– Запрыгивай в постель к своей маме, – говорил Константин.
Нико подполз ко мне, глубоко зарываясь в мои ожидающие руки. Он спросил меня, что случилось, а затем рассказал о своем дне с Еввой. В конце концов, его голос затих, и комнату начало наполнять тихое сопение. Я прижала его к груди, как делала, когда он был младенцем, успокаивая его, чтобы он заснул, своим голосом и сердцебиением.
– Засыпай, Елена, – сказал Константин. Он сидел в кресле у кровати, его глаза были темными, как тени. – Я буду охранять вас обоих.
– Он так спал, когда был маленьким. – слова вырвались у меня сами по себе, будто мой второй пилот теперь руководил шоу. – На моей груди, его голова у моего сердца. Он не хотел устраиваться в кроватке или с няней.
– Звучит мило.
Голос Константина был странным. Почти... завидным.
– Только мои руки... – мой голос становился все слабее и слабее. – Он будет спать только в моих объятиях.
Прежде чем мой приговор закончился, я была поглощена страной кошмаров.
Мне снился мой отец, склонившийся над окровавленным телом Даники. В руках он держал букет наперстянки, перевязанный черной лентой. Когда он посмотрел на меня, то улыбнулся, обнажив свой беззубый рот.
Как мне тебя называть, дочка? Его слова были невнятной речью. Доктор Агостино или миссис Фальконе?
