Текст книги "Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967"
Автор книги: Борис Фрезинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)
А.Ларина.
Москва 1-й Черемушкинский проезд, дом 3, корп.2, кв.8. Ларина Анна Михайловна.
Впервые. Подлинник – собрание составителя. А.М.Ларина (1914–1996) – вдова Н.И.Бухарина, тогда официально числившегося «врагом народа» и реабилитированного через 27 лет; о встрече с ИЭ А.М.Ларина рассказала в книге воспоминаний «Незабываемое».
ИЭ писал А.М.Лариной 16 февр. 1961: «Мне было очень радостно получить Ваше письмо. Я тоже верю в то, что настанет день, когда и мои воспоминания о Николае Ивановиче смогут быть напечатаны полностью…»
354. Назым Хикмет
Москва, январь 1961
Илья Григорьевич, дорогой товарищ Эренбург!
Мне говорят, что Вам семьдесят.
Я должен писать, что не верю этому: так полагается. Но мне кажется, что Вам семьсот: такой Вы мудрый, такой молодой, такой смелый.
Обнимаю Вас
Назым Хикмет.
Впервые. Подлинник – ФЭ. Ед.хр.1951. Л.2. Назым Хикмет (1902–1963) – турецкий поэт; ему посвящена 28-я глава 6-й книги ЛГЖ.
355. Д.Ибаррури
Москва, январь 1961
Позвольте мне, друг Эренбург, преподнести Вам немного солнца моей страны в бутылке Монсанильи, полученной оттуда. С пожеланием скорой встречи в освобожденной Испании Вас сердечно приветствует с семидесятилетием
Долорес Ибаррури.
Впервые. Подлинник – ФЭ. Ед.хр.1601. Л.1.
356. Н.Н.Никитин
Комарово, 29.I.<19>61
Дорогой Илья Григорьевич, всё – что с двадцатых годов и до настоящего времени – связывало меня с Вами, а это касалось, как Вам известно, не личных отношений, а литературных, заставляет меня сейчас сказать несколько слов (не телеграммных), а по существу, так мне по крайней мере кажется… И пользуясь «эренбурговскими» днями в литературе, я их выскажу. Я уважаю Ваш превосходный дар новеллиста и романиста, я преклоняюсь перед Вашим замечательным талантом публициста, равного которому, по крайней мере у нас, я не знаю, и простите меня за банальность, но скажу ее не стесняясь, я всегда любил и люблю Вас за то, что большинство из Ваших выступлений в печати не были для меня «очередными», как это нередко случается, Ваша индивидуальность всегда покоряла меня, заставляла сильнее думать, ярче чувствовать и как бы «подхлестывала», заставляя и меня самого работать лучше, или же стремится к лучшему. А ведь великий дар – возбуждать лучшее в своих соседях – дается не многим. И вот за все это я благодарю Вас и рад тому, что знаю Вас не только издали, но хоть немного и вблизи, и даже до сих пор жалею, что именно вблизи я знал Вас так мало… Уж так сложилось.
Здоровья, прежде всего здоровья, главным образом здоровья мне хочется Вам пожелать в первую очередь и, может быть, еще потому, что мне его теперь подчас не хватает. Именно его мне хочется желать тем, кого я уважаю и ценю. Ценю и уважаю, и даже люблю в человеке именно то, что с годами не вянут, не останавливаются, а совершенствуются его дела и способности (если он только человек), и лишь состояние здоровья, не возраст, только недуги т. о. могут мешать ему. Так вот, пусть они Вам меньше мешают. Я рад за Вас, что, преодолевая несомненно эти помехи, Вы способны, Вы умеете создавать «Французские тетради», читая которые не только наслаждаешься, или духовно обогащаешься… совершенствуешься! Потому что без совершенствования, на одном наслаждении или на одном том, что ты узнал что-то новое, нет истинной литературы. И как Вы правы, написав, что у Стендаля Вы научились многому, скорее, как человек, чем как писатель [789]789
Фраза из очерка ИЭ «Уроки Стендаля» (6, 122).
[Закрыть]. Вот дух этой мысли пронизывает всю книгу «Тетрадей». «Тетради» это для меня, как стихи. Они далеки от литературоведения. Они вместе с мыслями полны чувств… А логика сердца убедительнее, вернее, глубже логики всех «академических трудов». Спасибо. Обнимаю от души. И простите меня за мои каракули.
Искренний привет Любови Михайловне.
Николай Никитин.
P.S. Я недоволен тем, что написал… я хотел высказать Вам много больше, но переписывать, перемарывать у меня нет сил. И сколько десятилетий я с Вами встречался. И хоть невероятно редко встречался физически, но как часто за эти десятилетия я встречался с Вами душой. И всего не опишешь…
Впервые – ВЛ, 1997, №2, С.256–257. (Публикация Б.Фрезинского.) Подлинник – собрание составителя. Николай Николаевич Никитин (1895–1963) – писатель, участник группы «Серапионовы Братья»; ИЭ был знаком с ним с 1920-х гг. – см. его письма Никитину в П1.
357. Л.А.Кассиль
Переделкино, 30 января 1961
Дорогой Илья Григорьевич.
В дни вашего юбилея меня не было в Москве – я находился в Белоруссии. Поэтому прошу Вас сегодня принять мои запоздалые поздравления и самые искренние пожелания вам здоровья, радости и утешения.
Я принадлежу к тому поколению, которое со школьной скамьи не расставалось с Вашими книгами, а, вступив в литературу, стремилось во всем следовать за Вами. С неизменным вниманием (даже если мне в чем-то не хочется иной раз соглашаться с Вами), с особым ревнивым интересом, с ученической завистью и восхищением прислушиваюсь я всегда к каждому Вашему слову, звучит ли оно со страниц Вашей учащенно-дышащей прозы, в строфах Ваших, полных мудрого раздумья и нестареющего чувства стихах, новаторство которых так заметно отразилось в нашей молодой сегодняшней поэзии, в Ваших мемуарах, где так просторно раскрывается и время, и Ваш необозримый жизненный опыт, в Ваших удивительно широких, хотя и сконденсированных до плотности формул суждениях об искусстве мира, или в Ваших блистательных статьях, снискавших Вам заслуженную славу первого, наикрупнейшего публициста современности.
Спасибо Вам еще раз за все, что Вы своим талантом, неутомимой творческой и общественной деятельностью, высоким человеческим примером своим дали мировой, отечественной нашей культуре и каждому из нас!
Искренно Ваш
Лев Кассиль.
Впервые. Подлинник – ФЭ. Ед.хр.1662. Л.3. Отвечая Кассилю на это поздравление, ИЭ написал: «Я не могу сказать, что я со школьной скамьи читал Ваши книги, но был одним из первых, кто восхищался Вашей „Швамбранией“» (П2, с.508).
358. А.И.Цветаева
Павлодар, 3.II. 1961
Дорогой Илья Григорьевич!
Вчера отослала Вам всё, что пока написано мною – 1,2,3 и начало 4-й части Воспоминаний о детстве и о Марине.
Хочу, чтоб Вы прочли их – и буду посылать Вам продолжение, сколько смогу написать. Хотелось бы ( таккак началаповествование) продолжить до 1912 г., когда наши замужества разделили нас. Об 1912-27 гг. (моей последней встрече с Мариной в Мёдоне [790]790
Медон – предместье Парижа, где М.Цветаева жила в 1927 г.
[Закрыть]) – напишу о Марине во всех городах и условиях, в каких ее помню. Аля [791]791
А.С.Эфрон.
[Закрыть]может дополнить и продолжить мой труд – если мне посчастливится его закончить.
Илья Григорьевич! Я очень прошуВас найтивремя прочесть то, что я Вам послала. Сердечно хочу этого. Считаю Вас близким человеком, знаю Ваше отношение к Марине и уверена, что Вам хорошо, нужно будет – окунуться в ее детство, узнать ее истоки, ее близких, ее детский и отроческий путь.
О достоинствах книги судить не берусь – но Борис [792]792
Б.Л.Пастернак.
[Закрыть]ответил мне взволнованными словами (читал первую половину – т. е. 1-ую часть– Россию. О ней и ответил. Прочел ли Италию – не знаю. Посылала Вам, но не помню, до каких пор). Списываю Вам его слова не из писательского хвастовства (им не грешу, стара, устала, умучена, равнодушна), а только затем, чтоб Вас приохотить к чтению ещеодной рукописи еще одних мемуаров! При Вашей занятости!
Шлю Вам еще несколько фотографий Елабуги – к тем, что послала Вам 31.XII в день отъезда из Москвы. (Сейчас у сына и внучек в Павлодаре – до лета.)
Храни Вас Бог! Жму Вашу руку.
Ваша А.Цветаева.
Из Борисового письма о «Воспом<инания>х»: «Только что получил и прочел продолжение, прочел и плакал. Каким языком сердца всё это написано, как это дышит почти восстановленным жаром тех дней! Как бы высоко я Вас ни ставил, как бы ни любил, я совсем не ждал дальше такой сжатости и силы. Ваш слог обладает властью претворения. Я забываю, что этих матерей и комнат и девочек уже нет – они заново повторяют свой обреченный выход, заново живут и заново уходят, и нет слез достаточных, чтоб оплакать их исчезновение и конец! Эта способность Вас, дочери, стать в положение матери – это потрясающе, Ася! Пишите так дальше, это поразительные воспоминания» (из письма ко мне Б.П<астернака>. 22 сент. 1958).
P.S. не упрекните меня в нескромности. Делюсь с Вами дорогими для меня строками. Сама же о «Воспом<инаниях>» думаю – черновики, лишь кое-как поправленные. Пишу, как пишется, как могу.
АЦ.
Впервые. Подлинник – собрание составителя.
359. Н.И.Альтман
<Ленинград,> 7.II.1961
Дорогой Илья!
О Вашем юбилее я, к сожалению, узнал только из газет. Отвращение к юбилеям и всему показному и равнодушному, что в них содержится, помешало мне включиться в общий хор. Мое молчание могло быть истолковано как безразличие, а это было бы неверно.
Годы молодости и годы Парижа я храню как драгоценные даты. В моем сердце уже много лет прочно живет дружба с Вами, и в этот день, и радостный и горький, я хочу пожелать Вам всегда быть здоровым, иметь возможность жить не суетливо, до конца сохранять уважение к себе и продолжать еще долго, долго доставлять людям радость.
Крепко Вас обнимаю и целую
Натан.
P.S. Очень сожалею, что не слышал Ваше выступление по радио [793]793
Утром 26 января 1961 г.
[Закрыть]. Единодушное мнение многих людей, которые мне о нем говорили, что оно было замечательным. В их словах была благодарность Вам за него.
Н.
Впервые. Подлинник – ГМИИ им. Пушкина. Ф.41. Оп.1. Д.1. Л.1.
360. И.Е.Мерас
Вильнюс, 22.II.1961
Уважаемый Илья Эренбург!
Теперь, когда, очевидно, закончилось празднование Вашей годовщины, я решил потревожить Вас своим коротким письмом.
Я Вас очень уважаю и люблю как публициста, писателя и, главным образом, – человека, и к Вашей годовщине посылаю Вам свой маленький подарок, самое дорогое, что у меня есть, – первую книгу рассказов «Желтый лоскут» [794]794
Надпись на книге «Желтая звезда», изданной в Вильнюсе в 1960 г.: «Илье Эренбургу – да, бывают разные люди, годы и жизни. С искренним уважением И.Мерас» (Л.2).
[Закрыть].
Она в прошлом году вышла в свет на литовском языке. Вы, наверное, не знаете этого языка, но некоторые иллюстрации Вам подскажут хоть что-нибудь. Эта тема меня очень волнует, я не мог пройти мимо нее, только сожалею, что для этого мне очень недоставало писательского мастерства.
Я бы очень хотел хоть раз встретиться, поговорить с Вами. Я иногда бываю в Москве по служебным делам (по специальности я – радиоинженер). Если бы Вы разрешили мне это, я был бы счастлив, когда опять буду в Москве, хоть на самое короткое время повидать Вас [795]795
15 марта ИЭ ответил Мерасу: «Сердечно благодарен Вам за присланную книгу. В Москве я бываю редко, но буду очень рад, если Ваш приезд совпадет с моим» (Ед.хр.773).
[Закрыть].
Желаю Вам наилучшего здоровья и долгих лет + <несколько неразборчивых слов на идиш>.
С уважением
Ицхокас Мерас.
Впервые. Подлинник ФЭ. Ед.хр.1903. Л.1. Ицхокас Ехудович Мерас (р. 1934).
361. Е.Г.Лундберг
<Москва,> 9/III <1961>
Дорогой Илья Григорьевич, хочется поскорее прочитать Вашу книгу всю, не дробя на куски. Только тогда определятся ее линии, ее голоса. А она «многоголосая». Это одно из ее основных достоинств.
Коснусь пока только нескольких частностей.
Думаю, что Вы, как и все мы, проглядели молодую крестьянскую поэзию. Вспоминаю очень рано погибшего юношу Ганина [796]796
Алексей Алексеевич Ганин (1893–1925) – поэт, друг Есенина.
[Закрыть]и др., разделивших его судьбу. Правда, другого Есенина среди них не было.
Читая «Люди, годы» я вдруг остро ощутил, что когда-то прогляделОсипа Мандельштама. Я ценил его поэзию, безотказно, по убеждению, печатал его стихи в «Знамени труда» [797]797
«Знамя труда» – ежедневная газета левых эсеров (1917 г. – Петроград, 1918 г. – Москва).
[Закрыть]. Он меня за что-то ненавидел, я это чувствовал, он не скрывал. В памяти остался фантом, а не человек, писавший эти прекрасные, отстоенные, неожиданные строки. Отзыв о них см. «Записки» т.1, стр.222 [798]798
«О.Мандельштам пронес через Киев маску нарочитого ничтожества и лживости и вино стихов прекрасно – сухих и неожиданных, для которых слова отбирает скряга, а образы и звуки приподняты над днем, как хоругвь» (Е.Лундберг. Записки писателя. T.I. 1917–1920. Л. 1930. С.222).
[Закрыть].
Исполать Вам за все сказанное о Борисе Леонидовиче <Пастернаке>. Но, думаю, Вы недооцениваете «Живаго». Роман – не роман; многое смутно и недотянуто; но затронуты большие темы. Одна из них, старинная, и по старинке взятая – «народная стихия» (крестьянство), жестокость ее, «вещая слепота»… кое-что проницательно выразил Асмус [799]799
Валентин Фердинандович Асмус (1894–1975) – историк философии, друг Б.Л.Пастернака.
[Закрыть]в своем надгробном слове.
Очень подкупает во всей книге лукаво поблескивающий умный юмор. Он помог Вам охватить и оценить по достоинству широчайший круг явлений искусства. Это большая заслуга, это – «глас вопиющего в пустыни», и я не знаю никого в современной критической и эссеистической литературе, кто бы это сделал с таким мастерством, как Вы.
Жду выхода книги, чтобы проделать (для себя) очень занятную работу: подобрать по крупицам мозаичный портрет автора воспоминаний – все не могу угадать, больше ли в этих крупицах непосредственности или они определены тем или другим замыслом? На беглый (поневоле!) взгляд эти фрагменты несобранного портрета полны печали, тревоги и – я не нашел более точного слова – скромности; не обходится дело и без легкой иронии. Это очень приятно в устах писателя, дающего такое сложное и широкое полотно. Обычно даже самые приспособленные авторы мемуаров теряют в этих случаях равновесие и впадают в наивность, правда, доставляющую удовольствие читателю.
Сердечно жму руку.
Евг.Лундберг.
Вы обратили внимание, как в записях Л.Н.Толстого чередуются скромность и вспышки властолюбия, учительства, проповедничества? О таком же чередовании рассказывают и его современники. Еще любопытнее такое же чередование у Ж.Ж.Руссо, у Монтэня и др. Я не агитирую Вас с помощью этих примеров… но… но в этой свободе выявлений есть тоже великий смысл…
Впервые. Подлинник – ФЭ. Ед.хр.1841. Л.1–2. Ответ ИЭ – см. П2, №467. Евгений Германович Лундберг (1887–1965) – литератор, редактор, мемуарист.
362. Ю.Г.Оксман
<Москва,> 9.III.<1961>
Дорогие Любовь Михайловна и Илья Григорьевич,
ваше приглашение получил в день отправки меня в больницу – опять напомнили о себе колымские каторжные норы. Но около 23 марта я буду дома и в первый же хороший день напрошусь опять к вам в гости.
В больницу принесли мне вторую книжку «Нового мира» [800]800
В НМ №2 за 1961 г. напечатаны 17–27 главы 2-й книги ЛГЖ.
[Закрыть]. Ваши страницы о Мейерхольде поразительны по художественной смелости решений показа его живого и исторического образа во всей его диалектике. Менее Вам удался Пастернак – по причинам, впрочем, может быть, от Вас и не всегда зависевшим*.
Со всех концов страны мне пишут о том, какое значение имеют Ваши воспоминания для подъема интеллектуального уровня нашей молодежи. Ваши университеты в этом отношении, конечно, сейчас более значимы, чем в свое время горьковские и даже короленковские. Простите за бессвязность этой записочки. Все-таки я в больнице! Весь Ваш
Ю.Оксман.
*) Чем дальше развертываются Ваши мемуары, тем более развертываются они в эпос, а автобиография отмирает.
Впервые. Подлинник – собрание составителя.
363. Е.Д.Гогоберидзе
<Тбилиси,> 9/III 1961
Дорогой Илья Григорьевич, пишу взволнованная теплыми строками, посвященными Вами Паоло и Тициану [801]801
Имеются в виду грузинские поэты Тициан Табидзе (1895–1937) и Паоло Яшвили (1895–1937); им посвящена 16-я глава 2-й книги ЛГЖ, впервые напечатанная в НМ, №1, 1961.
[Закрыть]. Я дружила с ними, они были знакомы с моим братом [802]802
С Леваном Давидовичем Гогоберидзе (1896–1937) ИЭ был знаком; в одном из черновых вариантов к 32-й главе 6-й книги ЛГЖ он вспоминает его рассказ о Сталине (см.: 8, 588).
[Закрыть], погибшим в 1937 году, одновременно почти со всем «юношеским» – в ту пору – ЦК <компартии> Грузии, принявшим на свои плечи все трудности первых лет революции.
Конечно, Тициан и Паоло – настоящие люди. Хорошо, что Вы не видели их еще на свободе, живых, но уже смертельно затравленных.
Не знаю, как выразить Вам свою признательность за то, что они как бы оживают в Вашей книге вместе с многими дорогими мне в прошлом людьми.
Прочитала и 2 номер «Нового мира» за <19>61 год и должна Вам сказать – только в похвалу – у Вас на редкость, и неожиданно для меня – добрый глаз. Что это? Большая любовь, отнюдь не в ущерб современности, к неповторимой творческой жизни недавнего прошлого, или та мудрость, которую извечно, не всегда с основаниями, приписывают опыту, многолетнему опыту людей, живущих напряженной интеллектуальной жизнью?
Андрей Белый писал «На рубеже двух столетий» примерно в возрасте 35–40 лет [803]803
А.Белый завершил работу над первым томом воспоминаний «На рубеже двух столетий» в 1929 г., в возрасте 49 лет.
[Закрыть]. «Записки писателя» Лундберга написаны примерно в том же возрасте [804]804
«Записки писателя» (1917–1924) Е.Г.Лундберга написаны в Берлине в начале 1920-х гг.
[Закрыть]. Борис Николаевич <А.Белый> дал серию кривых зеркал, искажающих действительность, подобно видениям раненного бесовским стеклышком мальчика.
Лундбергом, когда он писал «Записки» явно владели тени требовательных к себе и к другим суровых скандинавских литераторов.
А у Вас вдруг оказался такой «добрый глаз»!
И это не только наперекор стилю «наших дней»; гораздо важнее, что Ваш «добрый глаз» помогает правильно осветить многие сложные проблемы тех лет, и безболезненно распутать иные противоречия.
Я близко знала многих, о ком Вы рассказываете, встречалась на тех же перепутьях – Москва, <1 слово нрзб.>, Берлин, <1 слово нрзб.>, Тбилиси… Среди них немало было людей чудовищно честолюбивых, снедаемых завистью, тщеславием, алчностью и другими мало привлекательными страстями.
А вот Вы неожиданно нашли у кого душевную чистоту, у кого чуткость и верность, у кого… И очевидно, Вы правы, как все авторы-художники «тридцати трех уродов» – помните эту милую новеллу Зиновьевой-Аннибал [805]805
Имеется в виду нашумевшая в свое время повесть «Тридцать три урода» (1907) Л.Д.Зиновьевой-Аннибал.
[Закрыть]? От всей души желаю вам еще много, много радостных дней.
Посылаю две книги – одна о любимом Тицианом и Паоло грузинском поэте; другая – создание иронического мудреца XVII века, не утратившее своей прелести до наших дней [806]806
В РГАЛИ сохранился шмуцтитул первой книги (грузинское издание 1959 г.); при сдаче архива ИЭ в РГАЛИ из некоторых книг изымались лишь листы с дарственными надписями без указания фамилии авторов и названия книг.
[Закрыть].
Елена Гогоберидзе.
Впервые. Подлинник – ФЭ. Ед.хр.1449. Л.1. Елена Давидовна Гогоберидзе – сестра Л.Д.Гогоберидзе.
364. С.Н.Мотовилова
Киев, 12/III <19>61
Многоуважаемый Илья Григорьевич.
Хочется поблагодарить Вас за Ваши воспоминания во 2-м № «Нового мира». Наконец-то! Кто-то осмелился человеческим языком написать о Пастернаке [807]807
Главу №5 2-й книги ЛГЖ, посвященную Б.Л.Пастернаку, отказались печатать в №1 НМ, где появились первые 16 глав 2-й книги мемуаров ИЭ; чтобы добиться ее публикации ИЭ пришлось обращаться лично к Н.С.Хрущеву (см. П2, №460). Хрущев публикацию главы разрешил, и она появилась под №20 в НМ №2.
[Закрыть]. Эта история с Нобелевской премией Пастернаку, по-моему, позорная страница нашей литературы. Доставили тогда удовольствие этому мерзавцу Даллесу [808]808
Имеется в виду изображаемый советской пропагандой как злейший враг СССР госсекретарь США в 1953–1959 гг. Джон Фостер Даллес (1888–1959), уже умерший к тому времени.
[Закрыть]. Люди, никогда не имевшие ни малейшего понятия о Пастернаке, никогда не читавшие его, считали своим долгом посылать негодующие письма в газеты. А как позорно держали себя наши писатели!
Мне хочется рассказать Вам, какой любовью, каким интересом Вы пользуетесь среди Ваших читателей.
Я живу в квартире, где кроме меня живет еще 18 человек. Я одна выписываю «Новый мир». Но что происходит, когда там есть Ваша статья! On se me l’arrache <итал?> Каждый хочет поскорее прочитать то, что Вы пишете. В киоске купить №, где Ваша статья, нельзя. Мне говорят, этот № достать нельзя. Там ведь статья Эренбурга. Ясно.
Я принадлежу к тому поколению пенсионеров, которые еще читали Вашего «Хулио Хурснито». Мне на 10 лет больше, чем Вам. Меня поразила там смерть Хулио Хуренито. Двое близких мне людей в первые годы революции были убиты именно так, из-за сапог.
Я не всегда читаю газеты. Я пропустила Ваш фельетон о Киеве в «Лит<ературной> газете» [809]809
Речь идет о 9-й главе из 2-й книги ЛГЖ, напечатанной в ЛГ под названием «Киев» 27 октября 1960 г.
[Закрыть]. Много позже, чем он вышел, мои соседи (те, которые меньше всего читают) принесли мне вырезку из «Лит. газеты». Увы, она была залита каким-то жиром. Но я прочла ее с восторгом. Очень хорош этот Киев. Я боюсь сказать фельетон. Меня не понимают. Но в мое время, в XIX веке, это называлось так. И так это определяет Larrusse.
Прочтя его, я стала переписывать для себя. Переписать до конца мне его не удалось. К этим моим соседям приехали гости и газету надо было отдать.
Тогда я начала звонить всем моим знакомым, чтобы они дали мне этот № «Лит. газеты». Но никто с ним расставаться не хотел. Наконец сжалились надо мной 2 старика, муж и жена, 79 и 80 лет, большие Ваши поклонники.
Мне же этот № был нужен, чтобы послать его сестре за границу. Привожу Вам ответ мужа (сестра больна, сама не пишет).
«Отрывок из воспоминаний Эренбурга мы оба прочитали с большим интересом. Последнее слово мало выражает то потрясающее впечатление, которое оставляет рассказанное Эренбургом. Я нахожу, что вообще все, что пишет Эренбург, значительно. А его заметки о Чехове [810]810
И.Эренбург. «Перечитывая Чехова».
[Закрыть]являются наилучшим образцом настоящей литературной критики».
Знаете, у нас выходит много книг «Такой-то в воспоминаниях современников». А надо, чтоб вышли книги «Такой-то писатель в письмах читателей». Вернусь к Пастернаку. Я абсолютно не понимаю его поэзии, его романа «Д-р Живаго» я не читала. Откуда мне его достать.
Но в 1918 году я работала вместе с ним в библиотечн<ом> отделе центр<ального> ком<итета> просвещения [811]811
Имеется в виду Народный комиссариат просвещения.
[Закрыть]. Во главе отдела был В.Я.Брюсов. Секретарем был Пастернак. Я служила эмиссаром – разъезжала по помещичьим имениям, описывая библиотеки. Редко бывала в отделе. Пастернак уже тогда был известным поэтом.
В 1956-м году я послала ему мои воспоминания о Брюсове, чтоб он помог мне где-то их поместить. Он ответил мне очень милым наивным письмом, которое, по-моему, опровергает несколько Ваше мнение о его эгоцентризме. Ему пишет какая-то незнакомая старушонка, имени которой он не знает, которую совсем не помнит, но ему хочется ей сделать что-то приятное, и вот начало его письма: «Глубокоуважаемая госпожа Мотовилова. Вы не раскрыли своих инициалов (С.Н.). Я думал было по догадке назвать Вас Софьей Николаевной (в таком случае Вы сегодня именинница, я Вас поздравляю) и не решился, извините меня». (Это было 30 сент<ября>.) Я, конечно, своим именинам никакого значения не придаю, но поздравлением Пастернака была тронута. Что-то было мило-детское в нем. Вы это отметили. И это хорошо, что Вы заметили, что Маяковский говорил с ним особенно мягким голосом. А как очарователен и радостен его ответ в Швецию, когда он узнал о Нобелевской премии! Без всяких жестов.
Эгоцентричным, мне кажется, Пастернака нельзя назвать. Вот Брюсов, тот был действительно эгоцентричным.
Извините это мое письмо. Я так рада была, что Вы написали о Пастернаке, и хотелось Вам сказать, как любят Вас Ваши читатели.
С.Мотовилова.
Впервые. Подлинник – ФЭ. Ед.хр.1942. Л.5–8.
365. Б.В.Бобович
<Москва,> 13 III 1961
Дорогой Илья Григорьевич!
В Ваших поразительных воспоминаниях «Люди, годы, жизнь» я нашел несколько слов о моем близком и многолетнем друге художнике Павле Георгиевиче Пастухове [812]812
С художником П.Г.Пастуховым (1889–1960) ИЭ познакомился в Киеве в 1919 г. (см. 11-ю главу 2-й книги ЛГЖ).
[Закрыть], и меня потянуло рассказать Вам об этом действительно застенчивом, талантливом, бескорыстном, скромном и чудесном человеке. Я познакомился с ним в Евпатории в 1920 г. В это время там проживали С.З.Федорченко, Я.А.Тугендхольд [813]813
Софья Захаровна Федорченко (1880–1959) – писательница; ИЭ познакомился с ней в Киеве в 1919 г. и тепло отзывался в ЛГЖ о ее книге «Народ на войне». С художественным критиком Яковом Александровичем Тугендхольдом (1882–1928) ИЭ был знаком еще в Париже в 1910-х гг.
[Закрыть], В.В.Павлов (ныне известный скрипач, профессор), Илья Сельвинский и другие. Мы подружились с Павлом Георгиевичем и почти никогда уже не расставались. Это был отличный график и живописец, окончивший саратовскую художественную школу и историко-филологический факультет в Киеве. Тончайший вкус, глубокие познания в области мировой живописи, бескомпромиссность во всем, что касается искусства, – вот что отличало Пастухова. Но я не могу припомнить радостных дней в жизни этого, в сущности, очень одинокого и «невезучего» человека. В последние годы он получил крохотную «академическую» пенсию и преподавал историю рисунка на искусствоведческом факультете МГУ. До войны П.Г. иллюстрировал несколько романов из<дательст>ва «Академия» и 2–3 раза выставлялся на различных выставках. В 1951 г. вышла небольшая книжка П.Г.Пастухова, им написанная и иллюстрированная. Она родилась в результате посещения им пушкинских заповедных мест. В ноябре 1960 г. П.Г. умер в страшных мучениях от саркомы, до конца испив горькую чашу одиночества, нужды и всевозможных житейских неустройств.
Пользуясь этой возможностью, я хотел бы выразить Вам, дорогой Илья Григорьевич, глубочайшую и взволнованную благодарность за те страницы, что Вы посвятили Осипу Эмильевичу Мандельштаму, поэту огромному и светлому. В Москве я был немного знаком с О.Э., в последний раз столкнулся с ним в 1940 г. [814]814
Описка, возможно, речь идет о 1938 г.
[Закрыть]на ул. Воровского, когда он, очевидно, растерзанный, расстроенный, спросил меня, не знаю ли я, где ему найти Фадеева, с которым он хотел поговорить.
Не могу забыть тот восторг, с которым мы, одесские молодые поэты, встретили выход в свет «Камня» Мандельштама. Строчки его стихов сопутствовали нам всю жизнь.
Мне хотелось бы еще прибавить, что работаю сейчас над книгой воспоминаний о далеких одесских временах, главным же образом – о Багрицком и Олеше, которые были моими дорогими и незабвенными друзьями с юных лет.
Простите некоторую невнятность этого письма: много дней я очень тяжело болел.
Горячо жму Вашу руку и желаю Вам сил и здоровья.
Сердечно Ваш
Бор.Бобович,член СП.
Впервые. Подлинник – ФЭ. Ед.хр.1300. Л.1. Борис Владимирович Бобович (1896–1975) – литератор. 18 апреля 1961 г. ИЭ писал ему: «Спасибо за Ваше интересное письмо, за воспоминания о П.Г.Пастухове. От души желаю Вам успеха в работе над книгой воспоминаний».
366. В.П.Некрасов
<Киев,> 14/III <19>61
Дорогой Илья Григорьевич!
Мне очень жаль, что первое мое письмо Вам будет именно таким, каково оно есть, но, что поделаешь, получается оно именно таким.
Сегодня мне окончательно стало известно, что я не еду вместе с Вами в Италию. Это огорчило меня не только потому, что я успел уже полюбить красоту этой страны и ее народ и мне обидно, что не удастся продолжить и расширить свое первое знакомство [815]815
«Первое знакомство» – название книги В.Некрасова о поездке в Италию (М., 1960).
[Закрыть]с ним, но огорчен я еще и тем, что именно в этой поездке мне хотелось как-то продолжить и расширить свое первое знакомство с Вами – и это тоже не получается.
Грешным делом я уже мечтал о том, как мы полетим с Вами через Париж и как у нас выкроится немного свободного времени побродить по городу. Мечтал я и <о> посещении итальянских музеев, и о беседах в тратториях, и о совместных встречах, совместной работе и много еще о чем мечтал… К сожалению, по независящим от меня причинам, мечтам этим не суждено сбыться.
Вот эти-то причины и побудили меня написать Вам письмо. Дело не в моей болезни, как, быть может, Вам будет сказано и во всяком случае сообщено в Италию (я абсолютно здоров), и не в каком-то решении просто сократить количество членов делегации (как официально сообщено было мне ВОКСом [816]816
Всесоюзное общество культурных связей с заграницей.
[Закрыть]), дело тут в другом – в подлом заявлении, поданном на меня в Партбюро Союза писателей Украины. В этом заявлении сообщалось, что я, мол, во время туристской поездки в США в ноябре прошлого года позволил себе «отрываться от коллектива» – самостоятельно посещать американский дом в Вашингтоне, встречаться со своей переводчицей, просто гулять в одиночку по Нью-Йорку!! Должен сказать, что наше Партбюро квалифицировало это заявление как не заслуживающее внимания и просто провокационное, тем не менее именно оно, это заявление, привело к тому, что наше местное руководство воздержалось поддержать рекомендацию М.П.Бажана [817]817
Микола Платонович Бажан (1904–1983) – украинский поэт, влиятельный общественный деятель.
[Закрыть]включить меня в делегацию. Возможно есть и другие причины, не имеющие отношения к моей поездке в США, но о них я могу только догадываться и строить предположения.
Вот так, не очень радостно, обстоят дела. Об этом и хотелось вам написать. И о том, что теперь я совсем уже не понимаю, как поддерживать какие-либо «контакты деятелей культуры», о которых мы столько пишем.
За сим желаю Вам счастливой и интересной поездки, в которой, к сожалению, не удастся быть Вашим попутчиком.
Крепко жму руку.
С искренним уважением
В.Некрасов.
Впервые. Подлинник – собрание составителя. 22 марта ИЭ ответил Некрасову: «Я уже знал дня три назад, что Вас почему-то не хотят украинские власти отпускать, и огорчался, что мы не едем вместе. А теперь возмущаюсь. Свистунов <освобожденный секретарь общества „СССР-Франция“, президентом которого был ИЭ> мне объяснений не дал, или не знал, но сказал, что „и Бажан не помог“. Безобразие! Противно и скучно _уж очень нехорошо» (П2, №466).
367. Е.Г.Полонская
<Ленинград,> 17 марта <19>61
Дорогой Илья.
Не беспокойся за меня. Голова у меня еще цела. Я упала у себя дома «с собственной высоты», как говорят наши французские коллеги, и вывихнула правую руку. Это случилось в сочельник.
Теперь мне лучше. Делаю временную гимнастику. Рука поправляется. Пишу, как видишь, ею сама.
Прочла 1921 год [818]818
Т. е. 2-ю книгу ЛГЖ в №1 и 2 НМ за 1961 г.
[Закрыть]. Ты делаешь большое дело. Я не плакала на этот раз, а радовалась. Как хороши эти люди, о которых ты пишешь, – Таиров, Дуров, Мейерхольд, Есенин. Какой мартиролог.
Вспомнила
До свиданья, мой дорогой. Береги себя. Счастливого пути.
Лиза.
Впервые. Подлинник – ФЭ. Ед.хр.2055. Л.19–20.
368. Е.С.Гинзбург
<Львов,> 20/III <19>61
Только что дочитала вторую книгу «Люди, годы, жизнь». И захотелось сказать Вам спасибо. Я одна из тех, кто тоже читал «сонеты у костра» [820]820
Имеется в виду рассказ из главы о Мандельштаме 2-й книги ЛГЖ о том, как умирающий в лагере поэт «у костра читал сонеты Петрарки».
[Закрыть]больше чем за 10 тыс. километров от своего родного города Москвы. М.б., Вам будет интересно узнать, что и Ваши стихи читались у костров. Повторяли: «из слов остались самые простые: – работа… воздух поздно… никогда» [821]821
Неточная цитата из стихотворения ИЭ «По тихим плитам крепостного плаца…»
[Закрыть]– и удивлялись: откуда он узнал, что так бывает. И «погибая, он спускает шлюпки» [822]822
Из стихотворения ИЭ «Где играли тихие дельфины…».
[Закрыть]… – тоже. Я лет на 15 моложе Вас. Но все равно уже скоро конец, тем более, если принять во внимание особенности биографии. И вот на последних рубежах, да еще в чужом городе, куда после Севера занесла судьба, так дорога мне была эта нечаянная радость – открыть книжку «Нов. мира» и вдруг прочесть в ней такое правдивое и настоящее.
Лет в 17–18 я знала наизусть целые страницы из «Хулио Хуренито». Потом вот – стихи у костра. Правда, многие Ваши романы следующих лет оставляли меня холодной. А сейчас я снова по-настоящему взволнована и благодарю Вас за эту работу, за то, что Вы так написали о Мандельштаме, о Мейерхольде, о Табидзе и Яшвили, о многих других. Дай бог, чтобы все у Вас было хорошо и чтобы Вы обязательно дописали эту книгу.
Евгения Гинзбург.
Львов-8, пр. Шевченко, д.8, кв.3.
Впервые. Подлинник – собрание составителя. Евгения Семеновна Гинзбург (1906–1977) – автор книги воспоминаний «Крутой маршрут», напечатанной в СССР лишь в 1989 г.; мать писателя В.П.Аксенова. ИЭ ответил на это письмо 15 августа 1961: «Простите, что поздно отвечаю – редакция „Новый мир“ задержала некоторое время Ваше письмо в числе многих других и прислала мне его с опозданием. Меня очень тронул Ваш отклик и рассказ о моих стихах» (авторская копия – собрание составителя). Потом ИЭ прочел «Крутой маршрут»; из зарубежных поездок он привозил автору иностранные издания ее книги.
369. В.Л.Андреев
<Женева,> 7 апреля 1961
Дорогой Илья Григорьевич, в Берлине, в 1922 году, когда я с Вами познакомился, я помню, как Георгий Венус [823]823
Георгий Давыдович Венус (1897–1939, репрессирован) – писатель, в середине 1920-х гг. вернулся в СССР из эмиграции.
[Закрыть](вероятно впоследствии Вы встречались с ним в Ленинграде, где в тридцатых годах он опубликовал несколько беллетристических книг) говорил мне: «Ужасно трудно поздороваться с Эренбургом: все как-то не выходит, все кажется, что он не ответит». Я понимал его – в Вашем присутствии чувствовал себя смущенным и «не у места». Когда в прошлом году мы встретились в Женеве, я первым делом вспомнил это берлинское ощущение и сразу «помолодел» чуть не на сорок лет. Но вот теперь, когда я прочел Ваши воспоминания, за Эренбургом писателем, я увидел Эренбурга человека – и за это Вам спасибо. Последние страницы того, что было напечатано во втором номере «Нового мира», особенно меня взволновали. Мне кажутся убедительными портреты людей, которых я знал лично (даже в том случае, когда я этих людей представлял себе иначе) именно потому, что за этими портретами я увидел человека, с которым я встречался, но которого я не знал. С огромным нетерпением я жду следующих глав Ваших воспоминаний – они, я в этом твердо уверен, еще увеличат влияние русской литературы за границей и многое утвердят у нас в Союзе.
