Текст книги "В лето 6746 года от сотворения мира (СИ)"

Автор книги: Борис Нефёдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

– Не такие уж они недалекие.

– Значитца, о самих планах уже не споришь?

– Не спорю Владыка, но планы эти возникли в самый последний момент. Выхода у меня не было. А одежды – вот, посмотри.

– Говорят, ты гласом небесным разговаривал и молнии метал?

– Слушай больше. Со страху, да от суеверий чего только не покажется. Ну поорал немного, да гада одного прибил.

Владыка рассматривал новые для него одежды долго. Потом свернул их и меня уже не спрашивая, демонстративно сложил их в свою сумку:

– Ладно, что «во-вторых»?

– А во-вторых, Владыка, как думаешь, если бы взял Батый нашу крепость, то куда бы пошел?

– Куда-куда, к Новгороду, куда еще.

– А выстоял бы Новгород против такой силы? Чего молчишь?

– Ну, … с Божьей помощью…

– Да ладно тебе, Владыка. Себя-то что обманывать? Тут кроме нас с тобой нет никого. Нет, не выстоял бы. Вон какие княжества пали. Сейчас монголы в сторону степи пошли, но придут в себя и через два года вернутся на русские земли, захватят Черниговское, Киевское и Галицко-Волынское княжества. А потом на Запад пойдут, захватят Аланию, Польшу, Моравию, Силезию, Венгрию, Болгарию, Боснию, Сербию, Далмацию…

– Откуда знаешь?

Вот ведь попался я. И как я так завелся? Пришлось выкручиваться:

– Так мы тут одного важного монгола захватили. Он все планы и рассказал.

– Ну, планы – это еще только планы…

– Так-то оно так, конечно, но свои планы на эту зиму они полностью выполнили. Только Новгорода не взяли. Потому что не дошли. А не дошли, потому что…

– Ну ладно, ладно тебе.

– Так что речь шла не о святотатстве, Владыка, а о военной хитрости.

– Ловко ты все перевернул. «Военная хитрость». Не знаю как в Новгороде оценят эти твои хитрости.

– А откуда в городе о них вообще узнают?

– То есть как?

– Воины мои назад в Новгород не пойдут. Нечего им там делать. Они свое дело здесь сделали. Из боеспособных и тех, что на свои родные земли вернуться не захотят (а где они эти земли) отправлю два отряда – один в Рязанское княжество, другой – в Суздаль. Там почти никого из защитников не осталось – пусть помогают. Им рассказывать о прежнем своем положении рабов, да то, как они изгоями оказались не с руки. Значит и о битве этой им тоже болтать резону не будет. Из раненых поедут в Новгород только тяжелые и инвалиды. Эти пока поднимутся, у новгородцев другие проблемы на уме будут. Тех бойцов, что смогут восстановить боеспособность – я со временем тоже из Новгорода уведу. Инвалидов, правда, попрошу тебя помочь мне по монастырям распределить, а там им сильно болтать не дадут.

– Подожди, «по монастырям». Там, сам же знаешь, «с улицы» монастыри в монахи не берут. Ну одного-другого я бы, ради наших отношений и твоих подвигов, пристроил бы за ради Христа, но у тебя инвалидов будет не меньше двух десятков.

– Больше, чем два десятка. Тех, кто сможет своим делом заняться я сам «обустрою», но и в этом случае человек тридцать-сорок надо будет по монастырям раскидать. Нечего героям этим на твоей паперти делать. А вклад каждый такой монастырь получит значительный, чтобы никто (никто!) не смог людей этих куском попрекнуть. Вон, весь угол занят предметами религиозными. Там и настольные кресты, и иконы в ризах, и светильники, и кадила, сплошь только серебро да золото, да каменья драгоценные, есть книги редкие, и прочее. На них не один монастырь от фундамента до маковок церквей построить можно. Будет на что монастырям и земли прикупить, и холопов, если нужно… Только одна икона… Михаила Архангела…она у меня останется. Нужна она мне.

Владыка хмыкнул и прошел к аккуратно сложенным сокровищам. Вскоре он забыл про меня, все перебирая вещи и покачивая головой. Когда он обернулся, все лицо его было мокрым:

– Знаю я многие из этих вещей, знал их хозяев, церкви и монастыри, что ими владели…, знал… Тяжелая доля им досталась. Жаль их.

– Думаю, что от этого вещи эти только добавили святости.

– Здесь спорить не о чем. То, что ты смог их отбить у Батыя дорогого стоит. А за монахов твоих и половины всего этого будет за глаза.

– Тогда остальное примешь, Владыка, в дар церкви нашей от нас, рабов ее, живых и мертвых.

– Это дорогой дар, дар от сердец ваших, а потому богоугодный.

И уже совсем смягчившимся тоном продолжил:

– Но ведь здесь крепость останется. Поедут люди, увидят, все станет ясно.

– Во-первых, Владыка, не увидят. Часть моих людей (в основном, славяне) решили два погоста, т. е. селища здесь поставить. В нескольких верстах отсюда. Уже сейчас начнут возить туда бревна с этой крепости, а на месте из них собирать частокол, да дома. Народ такой, что за лето все перетащат, ничего не оставят. А пустые ямы в здешних условиях долго не простоят. Через два года вообще мимо проедешь и не узнаешь, что тут когда-то крепость была, да что люди такой толпой здесь целый год жили. Во-вторых, Владыка, люди по этой дороге уже не скоро поедут. Куда им ехать и зачем? Раньше купцы ездили в Новый Торг, а теперь нет Нового Торга. Сплошным покровом разоренные земли. Пожарища, да тлен. Теперь купцам за зерном или еще зачем в сторону Пскова ехать надо. А просто так кто в наши дни по свету путешествует?

– А что я митрополиту Кириллу скажу? Ему правду говорить следует.

– Правду и скажи. Во-первых, скажи, что теперь все уверены, что именно его, митрополита, молитвами враг до Новгорода не дошел. А это очень важно для укрепления веры в нынешних условиях. Что может быть важнее? Во-вторых, отметь, что я в разговоре с Батыем прямо запретил ему не то, что убивать, но даже обижать священнослужителей. Это он хорошо понял, поскольку, конечно же посчитал, что разговаривает… скажем так, не совсем с обычным человеком. Одно могу сказать, что дошли мои слова до самой его печенки. Пройдет время, и митрополит наш получит от монгольского хана ярлык (такую охранную грамоту) на свободу вероисповедания, освобождения от дани и на неприкосновенность церковного имущества[21]21
  История сохранит нам слова этого хана (Менгу-Темира), сказанные при этом: «Мы жаловали, попов и чернецов, и всех богадельных людей, да правым сердцем молят за нас Бога, и за наше племя без печали, благословляют нас, да не клянут нас».


[Закрыть].

– Думаешь, приход монголов – это надолго?

– Надолго. Но не навсегда!

– Что ты тут заладил «во-первых», «во-вторых». Откуда знаешь?

– Ну что ты, Владыка, спрашиваешь? Видение мне было. Видения мои обычно сбываются. Хотя можешь митрополиту про ярлык и не говорить, но то, что это так и будет, это точно. Как точно и то, что отношение монголов к нашим священнослужителям с этого времени начнет сильно меняться. Они будут опасаться убивать их. Если, конечно, сами священнослужители, такие как отец Варфоломей и мужественные люди его, не выйдут против монголов с оружием в руках. Кстати, спасибо тебе за них. Может, наградишь их как-то? В сане поднимешь что ли или еще как?

– Посмотрим.

– Посмотри. Тем более, что с их слов они у тебя уже отпросились и из них тоже никто в Новгород не вернется.

Владыка кивнул, но не унялся:

– А твои обозные?

– Практически все сани и телеги уйдут с отрядами в Рязань и Суздаль. Свое присутствие в Селище я ликвидирую. Мельницу уже немцам продал.

– Знаю.

– Этот год буду жить в своем доме. Жить буду тихо, выхаживать раненых, из ремесел оставлю только свечное производство. А через год-другой и сам потихоньку уйду. Так что из всей этой истории, думаю, от моего имени останется только память об Игнач-кресте, как месте, до которого монголы дошли, а потом почему-то развернулись и ушли. Через поколение о том, кто такой этот Игнач, уже мало кто и вспомнить сможет (так, легенды в отдельных семьях останутся), а лет через 50 и сам Игнач-крест будет только в людских воспоминаниях и мало кто будет точно знать где он расположен.

– Неужели о такой битве сами монголы никаких следов не оставят?

– Не оставят. С письменными трудами у них вообще плохо, а в тех ихних летописях, что у них о времени нашем будут написаны, вряд ли будет упоминаться что-либо о столь бесславном сражении с ратью рабов, в которой у них было по100 нукеров на одного противостоящего им раба и которую, тем не менее, они проиграли.

– Убедительно.

– Ну вот, ты и повеселел, Владыка.

– Потому повеселел, Михаил…Игнатьевич, что не разочаровал ты меня.

– Ну, а теперь-то пойдем в трапезную?

– Нет, пусть сюда принесут. Негоже пастве видеть, как ее пастырь божий с непонятным купцом стоялый мед пьет. И пьет неумеренно. Да и рассказы твои не каждому нужно слышать.

– Без вопросов, сейчас прикажу.

Утром Владыку тихонько отнесли в сани, укутали шубами, еще на двух санях уложили «дополнительную поклажу от купца» и его обоз неторопливо тронулся в обратный путь.

Вот такой вот оборот, ё-пэ-рэ-сэ-тэ.

Планы на будущее

В штабе собрались все командиры родов войск и служб. Я сразу перешел к делу:

– Вам назад в Новгород возвращаться нельзя. Во-первых, монголы могут в дальнейшем возложить на город ответственность за ваши действия, а, во-вторых, сами новгородцы встретят вас без особой радости, поскольку свою задачу вы выполнили, а теперь что с вами делать они скорее всего до сих пор решить не могут. Вы становитесь для них неприкрытой угрозой. Выход один: либо разбиться на мелкие группы и разойтись каждый в свою сторону, либо сохранить себя, как боевую единицу и организовано уйти на территорию других княжеств. Думаю, что сторонники будут и у первого, и у второго варианта. Вон, поляки (не все, но многие) уже спрашивали, когда им можно будет отправиться на родину. Как их сопровождающие от князя подъедут, так и отпущу. Другие вон по своим селищам разойдутся, да в два новых погоста, что Молчун и Ян построить собрались. Наверное, будут и другие. Но большинство все-таки за второй вариант. Эти уже почувствовали вкус победы, поняли свою совместную силу. Им уже понятно, что только вместе они смогут рассчитывать на значительные изменения своего положения, а возврата к прежней жизни не хотят. Они обрели новую семью и новую веру.

– Ну и куда податься?

– Куда податься? Нашествие Батыя прошлось по нашим княжествам жуткой косой смерти. Десятки разрушенных городов, сотни сожженных погостов. Но страшно даже не это. Наиболее сильного и трудоспособного населения практически не осталось. Мужчины выбиты на полях сражений, перебиты при захвате поселений или погибли в хашарах. Молодые женщины или убиты при штурмах, или уведены в полон. А тем, кто сумел спрятаться и остался в живых нечего есть, негде укрыться от холода и болезней. У них нет защиты, а в этих условиях всегда появляются твари, которые будут отнимать у людей последнее. Вы даже не представляете сколько горя и насилия продолжает причиняться людям на этих землях. И не к кому обратиться. Наибольшие потери понесли рязанские земли. Там нет таких лесов, как у нас, и людям негде было надежно спрятаться.

В комнате стояла абсолютная тишина. Все слушали затаив дыхание.

– Многие боярские и даже княжеские роды в захваченных княжествах перестали существовать. Вон, из рязанских князей считай один чудом остался – Ингварь Ингваревич. Что уж тут о боярских родах говорить? А сколько у него людей осталось? Ну, человек 15, от силы 20 его малой дружины (остальные оставались в Рязани, когда он за помощью ускакал). Добавим немногочисленных гридней гарнизона Переяславля Рязанского. Ни боярских ратников, ни воев других князей не осталось. Разве что кто по мелочи. Хорошо, если под его рукой сотня наберется. Что это для земель целого княжества? Кто охранять их будет, кто людей защитит? А хозяйственные проблемы? Кто в бывших боярских вотчинах порядок наведет? На чем землю пахать, если ни лошадей, ни коров, ни иной живности у смердов практически не осталось. Что в землю кинуть, если монголы забрали все подчистую, а то, что не смогли отобрать, то сожгли? А если где что-то и осталось, то голодные люди, не задумываясь о будущем, могли просто съесть зерно, чтобы сохранить свои жизни. Кто поможет женщинам и детям отстроить жилища? Кто протянет им руку помощи и поддержки? В этом вижу ваше дальнейшее предназначение.

– Но многие из нас не славяне?

– Кто об этом будет сейчас вспоминать? У всех одна беда, единое горе. И если тебе в таких условиях протянут руку помощи, то у кого хватит совести плюнуть в нее?

– Это так.

– Но нужна не только забота о телесном. И твои люди там нужны, отец Варфоломей. Кто даст людям силы и веру? Кто утешит их в их страшном горе? Посекли всех священнослужителей рядом с их паствой.

– Я уже говорил тебе, что я испросил благословения для себя и своих людей у архиерея. Не пойдут ваши отряды, мы одни пойдем.

– Одни не пойдете. Добро – оно с кулаками должно быть. Вон Архистратиг Михаил с мечом огненным на ликах изображается.

Мои командиры при этих словах переглянулись и уставились куда-то в землю. Я сделал вид, что этого не заметил.

– Значит так. С учетом наших потерь и тяжелораненых, полагаю, что сторонников второго варианта из боевых частей будет порядка 600 человек. Плюс кто-то из обслуги и чисто обозных, думаю, порядка 6-ти или 7-ми десятков. Всех вместе в одно место не пошлешь. Их просто сейчас не прокормить на тех землях. Поэтому пойдут два отряда.

Все в комнате замерли.

– Основной пойдет в Рязанское княжество. В его составе: сотня меченосцев, сотня копейщиков, до двух сотен стрельцов, тридцать – сорок всадников, кузня, дополнительные службы. Всего порядка четырех с половиной сотен человек. Может быть, немного больше. Командиром назначаю Матвея Суздальца. Или ты Матвей дальше под своим именем пойдешь?

Тот ответил не сразу, глаза отвел:

– Видно будет, Михаил Игнатьевич.

– Твой обоз. Каждый десяток получит по одним саням под общее имущество. Это сорок пять саней. Еще пять – под кузню, запасы к ней и имущество священников. Еще 50 саней – под еду и корм для лошадей. Съестными припасами забьешь и вещевые мешки всех пешцев не взирая на заслуги и звания. До самого Переяславля Рязанского кормить вас будет некому. Даже если через Тверь пойдете, больших запасов там не осталось. Пять саней – казна отряда, имущество командиров и иное отрядное имущество особой ценности. Десять саней – под дополнительное оружие, бронь, щиты, железные ломы, топоры, пилы, лопаты. Еще 10 саней – под хабар, какой забрать посчитаешь нужным. Одежда нужна будет, сапоги и прочее. Еще десять саней – под зерно. Я послал в Новгород гонцов, в конце недели должны пригнать дополнительно лошадей и коров. Хотя у нас и трофейных лошадей немало. Готовьте вьючные сумы, каждая лошадь, кроме военной службы, должна будет нести свой груз. Имей ввиду, на сборы много времени нет. Конечно, сани и по земле пойдут, но лучше все-таки использовать снежный покров, в крайнем случае, ночные заморозки. Как очистим площадь перед главной стеной, так и начинай на ней формировать обоз.

– Лошади еще понятно, а коровы?

– Эти лошади – не для конницы, а для будущей пашни. И коров тоже постарайтесь не всех в дороге сожрать. Без них детей не поднять.

– Прости, Михаил Игнатьевич, но не спросить не могу. Сколько серебра отряду моему отдашь? Я понимаю, что здесь ты в своем праве. Хотя вроде мы и договаривались… Но мне считать наперед надо…

– Понимаю. Степан Молчун (вместе с вашими же представителями) все подсчитал, а я еще и перепроверил. Трофеи у нас большие. Округлив долю твоего отряда в большую сторону, получили мы 19 бочонков по три пуда серебра в каждом.

– Это целых полторы тысячи новгородок. Да лошади, да сани, да оружие, да брони, да скарб, да зерно… Ты, Михаил Игнатьевич не просчитался ли.

– Не просчитался. Все в строгом соответствии с подсчетами нашей трофейной команды. Ну, немного больше. Имейте в виду это серебро – мой долг перед отрядом. К нему будет – вот кожа выделанная – специальный список, где будет расписано кому и сколько серебра полагается. Решит кто уйти – чтобы споров по этому поводу не было. Будут вопросы – не откладывайте, каждый должен получить ответ на любой вопрос о дележе трофеев. Не разберетесь, ко мне приходите. Двадцатый бочонок даю дополнительно. В нем, в основном, мелкие серебряные монеты. Они удобнее при расчетах. В дороге ничего у людей не отнимать. За все – платить! При чем, когда пойдете по разоренным землям платить вдвое, ибо не меньше, чем в двое выросла там цена на еду и утварь. Нельзя увеличивать горе на нашей земле. Для этого и даю. Еще три бочонка дополнительно (то есть опять де из моей доли) пусть поделят командиры между собой с зачетом своих должностей и заслуг. Еще два бочонка (опять же из моей доли) – твои, Суздалец. Тебе отряд свой представлять, ты поднимешься и люди за тобой поднимутся. Чтобы всем понятно было откуда у тебя серебро на терем и одежды боярские, чтобы любому было ясно, что не обобрал ты товарищей своих. А те пусть казначея выделят, кому доверяют, чтобы тот всегда отчитаться мог о тратах совместного имущества. Ты – боярин, твои ближники – дети боярские, твои десятники, если не сами, то дети их, со временем новый слой составят – дворянство.

– А остальные?

– Способные – выбьются. Не способные – станут просто зажиточными людьми.

– Говоришь, в дороге серебром платить… Да будет ли кому?

– Думаю, что будет. Увидят, что свои, сами из леса выходить начнут. Тут ты как… если одни бабы, да дети, то на погибель их не оставляй. У тебя к тому времени не одни сани из-под пшена да гороха освободятся, да и лошади тоже святым духом питаться не умеют. Забирай их с собой, сади на освободившиеся сани. Встретишь группы людей, способных выжить – у них этих людей оставишь, не встретишь – вези до Твери.

– Люди просто так дополнительные рты не возьмут.

– Не возьмут. Если задарма. А ты вместе с ними оружие дай (этого добра у нас завались, куда девать не знаю), топоры, пилы. Вон, мешок с сетями возьми. Одна сеть сколько людей от голодной смерти спасет? Семян той же репы предложи, а то и ржи да овса на семена. Одежду теплую, шапки, сапоги. Много чего дать можно. Пусть не эти «дополнительные рты» на них работают, а они перед ними долги отрабатывают. На таких условиях кто не возьмет? Им всем продержатся надо, а там и князья подтянутся, а дальше – их забота. Смотри только, на первых встречах всего не раздай.

– А если люди не захотят у них оставаться?

– Неволить нельзя. Вези с собой хоть до самого Рязанского княжества. Люди везде нужны. Думаешь, у тебя вотчина – полный двор будет. Таких земель там почти не осталось. Люди нужны. А людям – лошадь, чтобы землю пахать. Корова нужна, чтобы детей кормить. Дети малые быстро подрастут. Через пять лет поднимутся хозяйства и тебе полегчает, дружину-то содержать. А вначале тебе самому людям помогать надо будет. Зато потом каждый из них с благодарностью твою помощь до конца жизни вспоминать будет.

– Что-то не пойму, боярство, вотчина, дружина. Мне что, княжество под себя отвоевывать надо будет?

– Ни в коем случае. Ни перед людьми, ни перед Богом не будет тебе за такое прощения. Здесь все по-другому надо.

– Научи.

– Слушай, а вы тоже слушайте, чтобы я потом все по нескольку раз не рассказывал. Значит, прибудешь ты к Переславлю Рязанскому.

– Почему не к Рязани?

– Скажу коротко. Там, пока жить нельзя. Столько людей убито и не погребено. Да всех под обломками и не найдешь. Сил убрать город ни у князя, ни у тебя не будет. Другие заботы встанут на первой очереди. А тут лето скоро и запах разлагающейся плоти… Есть и еще одно. Через год монголы снова нападут на Рязань, перебьют тех немногих, что вернутся на пепелище, да пограбят остатки. Помешать этому никто не в силах. Поэтому и князь поселится в Переславле Рязанском и тебе нужно идти туда же. Пройдет время и этот город станет тоже называться Рязанью, правда это будет не скоро и никто из нас этого уже не увидит[22]22
  В 1777 г. Екатерина II переименовала своим указом Переяславль-Рязанский в Рязань


[Закрыть].

– А как же монголы, что придут через год.

– Было у меня видение, что не дойдут они до этого города. Все-таки он в стороне от Рязани (и от границы) верст на 50, что совсем не маловажно. Это позволит вам силы сохранить. И вообще, в отношении остальных земель берите пример с князя Стародубского.

– А что он такого сделал? Какой с него пример брать?

– Князь Иван Всеволодович, хотя и сидел в захолустном Стародубе, с самого начала внял предупреждению, осознал всю опасность нашествия, понял, что ему, с его маленькой дружиной и небольшим ополчением не выстоять против столь мощного врага. Он приказал жителям своего города еще по осени создать в глухих чащобах схроны для себя, скотины, других животных, ну и для своего имущества, да перетащить туда съестные припасы и корма. Как только дошли вести о падении Рязани, его люди сразу ушли в леса и растворились на их просторах. Монголы так никого и не смогли найти. Куда не сунутся, везде снегу по горло и следов после метелей никаких. Остался пустой город. Сам же Иван в это время отправил отряд в Юрьев-Польский, где правил его старший брат, которого он очень любил и который ушел со всем своим войском к великому князю. Город остался без защитников. Иван велел надежным людям забрать и спрятать в лесу казну брата, а жителям – бежать в лес. Сколько людей спас, сколько так нужного для восстановления земель серебра сохранил! Нет надежды на силу, надо уйти в сторону, оставить завоевателей ни с чем. Знаю, нападут снова на Стародуб монголы, он снова будет к этому готов и, если надо, снова так поступит[23]23
  Кстати, Иван Всеволодович стал основателем рода удельных князей Стародубских, который в дальнейшем дал России многие другие, в том числе прославленные в истории фамилии: Пожарские, Хилковы, Ряполовские, Стригины, Татевы, Гундоровы, Тулуповы, Палецкие, Голибесовские, Ромодановские, Кривоборские, Льяловские, Осиповские, Гагарины, Ковровы, Небогатые и Неучкины.


[Закрыть].

Впрочем, легко предполагать, когда точно знаешь, что все именно так и будет, но этого я, понятно, не сказал.

– Ну, добрался до Переяславля, а дальше что?

– Придешь – князя в городе не будет. Ему надо еще на реке Воронеж останки родичей и ратей их собрать и земле придать, в Рязань вернуться, там скольких похоронить. В город тебя, понятно, с такой оравой вооруженных людей никто не пустит. В Переславле две реки, которые с трех сторон опоясывают холм, на котором стоит город. Отойди в сторону, встань у воды, санями огородись, внутри разбей лагерь. Городскую стражу предупреди, что вы тут только до приезда князя. Как только он вернется, на другое утро вы уйдете. В город не лезьте, но и бездельем не майтесь. Каждый день тренировки, как у нас в Городище под Новгородом были. Пусть люди посмотрят, подивятся да успокоятся. Да и поймут, что не шайка вы, а дисциплинированное войско. Пошли всадников по дорогам. С одной стороны, разведка, с другой – пусть лихих людей вылавливают, поверь, этих долго искать не придется. Кого поймают – пусть связанными к воротам подвозят, объявляют городским гридням кто это, да и оставляют пойманных у ворот. Потом пусть попросят городских продать им что из продуктов. Оставят сани и серебро опять же у ворот, а в урочное время – придут и заберут. У смердов, что в город все-равно потянутся, если есть продукты на продажу, то покупать, опять же за серебро, да по хорошей цене. Скоро жители перестанут вас бояться. Думаю, что и ворота днем будут постоянно открытыми, но вы в сторону ворот ни ногой. Только одни сани – за продуктами. И то оставлять их на расстоянии. Через неделю жители сами к вам в лагерь приходить начнут. Кому любопытно, кому продать чего.

– И сколько нам так сидеть?

– Пока князь не приедет. Думаю, что он проникнет в город через другие ворота, получит всю информацию и обязательно решит на вас посмотреть. Сторожиться, конечно, будет. Думаю, направляясь к вам, возьмет с собой всех своих дружинников. Все будут верхами. На стене – городских ратников расставит и лучников, чтобы они, если что, прикрыли их отступление. В сам ваш лагерь вряд ли полезет. Остановится на въезде и перво-наперво начнет грозно спрашивать, кто вы такие и что вам нужно на его земле. Выйти тебе к нему нужно пешим, с собой – три или четыре человека. Поклонись в пояс, не переломишься. Объясни ему, что идёте в Суздаль.

– Так Суздаль вон где.

– В ты не перебивай. Скажешь, что идёте в Суздаль, да, мол, обещался ты новгородскому купцу, что со сборами помог, завернуть к Переславлю Рязанскому, узнать, что тут да как после нашествия и ему гонца отправить. Мол, родственники у этого купца из здешних мест. Просил, мол, этот купец, если князя нет в городе, то без защиты город не оставлять, задержаться около него, оборонить, если потребуется, до княжеского возвращения. Вот пришли, а князь действительно в отъезде. А на дорогах от лихих людей ни пройти, ни проехать, да и разъезды монгольские могли кое-где задержаться. Решили помочь людям в меру сил, за порядком проследить, а если что, то и от монголов помочь отбиться. Ну, а, коль скоро, князь теперь на месте, то сегодня – на сборы, а завтра с утра уйдете вы своей дорогой. Как думаешь, что сделает князь?

– Спросит, зачем нам нужно в Суздаль.

– Правильно. Что он со стен увидит, а потом и перед собой? Отряд (и не маленький) молодых, здоровых, хорошо вооруженных и хорошо тренированных, боеспособных воинов. У каждого – броня, железные шлемы. Одних мечей сколько. А стрельцы какие! А луки! Пусть небольшая, но конница у отряда своя имеется. Сразу видно, что и опыт боевой у них есть, вон как лагерь оборудовали. Сами себя содержат, за товары серебром платят. Да такое на его земле после побоища ему даже присниться не могло. Это же готовая дружина. Ему бы этих людей. А ты ему, будто тебе о его бедах неведомо, и говоришь, вот, мол, совсем плохо на земле Суздальской, перебиты воины, смердов да баб в полон угнали, сколько городов да погостов сожжено. Кто восстанавливать все будет, кто людей защитит? Был, мол, человек из этого княжества, от имени князя обещал многое, вот вы туда и собрались. Как думаешь, что скажет на это князь?

– Думаю, предложит мне, как воеводе, да ближникам моим разделить с ним обед или ужин. Вроде бы как отблагодарить должен. С нами в лагере за наш стол сесть поосторожничает, а в городе примет хлебосольно. Особенно, если при нем команду на сборы отдать и отряд начнет на его глазах потихоньку собираться, паковаться и готовиться к отъезду.

– Правильно. Такие ваши действия снимут сомнения в ваших намерениях, а то, что ты с ближниками примешь приглашение будет свидетельствовать о том, что никаких черных мыслей у вас за пазухой нет. Не забудь для этого случая сам добрый бочонок стоялого меда прихватить. Я тебе два в дорогу дам, один – именно для этого случая. А за столом, когда захмелеют все, начнет князь выведывать главное, что же такого Суздаль тебе и воинству твоему обещал. А ты демонстрируй ему свое полное расположение, да в ответ и пожалуйся… на боярство новгородское. Мол, вот и деньги есть, и земли, и холопы, а никакие заслуги не позволяют стать боярином. В других княжествах можно, а в Новгороде – нельзя. Даже особая категория людей в этом городе появилась – «житьи люди», о каких в других княжествах и не слыхивали. Вот они и болтаются между боярством и купечеством. Ничего ты тут нового Ингварю Ингваревичу не скажешь. Об этом везде известно. А ты продолжай, вроде как по пьяной лавочке. Мол, обида берет, о детях и внуках подумать надо, о вотчине своей. А тут тебе, мол, за заслуги твои Суздалем боярство как раз и обещано. И понять их можно. Кто есть боярин – первая опора княжеская, а у суздальцев целые боярские роды пресеклись. На кого князю ихнему опереться? А у меня посмотри какие орлы. Каждый лучник монгола в броне насквозь прошибает, каждый мечник и копейщик приучены в строю биться. Ну и еще что-нибудь в этом духе. А в заключение покажи ему пару своих финтов с мечом. Не знаю, где ты им так владеть научился, но впечатление производишь сильное. Что сделает князь?

– Узнает, дал ли я уже слово суздальцам.

– Так, ну а потом?

– Понятно что. Зачем так далеко ехать, если у него все получить можно.

– Вот видишь, а ты спрашиваешь откуда у тебя (а может и у ближников твоих) боярство появится. Одно скажу. Боярство это непростое. Много земле рязанской еще перенести придется, она ближе всего к врагам нашим, первый щит земле Русской. Поэтому и лучшее – тебе отдаю[24]24
  Недаром в народе долго будет бытовать горькая присказка: «Что ни год – то на Рязани рать, что ни десять лет – то нашествие».


[Закрыть].

– Ну а второй отряд?

– Не беспокойся, Кежай и до тебя очередь дойдет. В него войдут все остальные, кто по бывшим родным местам не разбежится, а пожелает остаться в нашей «семье народов». По моим прикидкам, по численности и родам войск будет отряд составлять чуть больше половину от рязанского. Это значит, что ему будет передано порядка 10 бочонков серебра по 3 пуда каждый. Да от меня один бочонок с мелкой монетой «на дорогу», но по весу в 2 пуда. Да от меня дополнительно 2 бочонка по 2 пуда командирам. Воеводами будут Кежай и Алексей Щука. Вне боя приказы признаются только в том случае, если они подтверждены и тем, и другим. Ну, а будет бой – разберетесь. Каждый получит в подарок от меня по такому подарку, что и Суздалец.

Слышно было, как Кежай вздохнул. До последнего сомневался, значит.

Алексей Щука только неопределенно хмыкнул.

Второй отряд выйдет позднее. Обоз – в половину от отряда Суздальца. Думаю, что к тому времени можно частью использовать и телеги. В лесу еще снег задержится, как выйдите на простор большого груза на санях лошадям по земле не увезти.

– А с телегами в лесу замаешься.

– Снег к тому времени просядет, обоз Матвея его еще дополнительно примнет, а ночные заморозки схватят. Думаю, что пройдете, зато потом на них веселее получится.

– Куда пойдем?

– Второй отряд пойдет в суздальские земли. Найдете там князя Святослава Всеволодовича. Он принимал участие в битве на Сити, но остался жив. После того, как его брат Ярослав Всеволодович (отец Александра Ярославича) займет владимирский престол, он получит в удел Суздальское княжество. Я хочу, чтобы второй отряд оказал Святославу Всеволодовичу, у которого тоже осталось совсем мало своих людей, помощь в делах его, прежде всего, в восстановлении небольшого городка Москвы.

– А почему в восстановлении именно Москвы?

– Видение мне было. Ну что залыбились. Ну. Видение! Через 40 лет младший сын Александра Ярославича (нынешнего князя Новгородского) Даниил станет первым правителем созданного Московского княжества. Шустрым таким сынок-то окажется, соседи глазом моргнуть не успеют, как он увеличит его площадь в 2,5 раза. А потом пошло-поехало. Через сотню лет Москва уже будет претендовать на роль главного княжества на Руси. Скажу больше, станет им. Хочу, чтобы вы, детушки мои, оказались в числе первых людей в этом княжестве.

– Это каким же образом?

– А все тем же. Общая схема одна и та же. Только на этот раз пусть якобы пообещает боярство вам люди от князя Рязанского.

– Спросят кто послал?

– Скажете правду – послал Михаил Игнатьевич, по прозвищу Игнач, один из самых богатых новгородских купцов, сам, хотя и славянин, но из дальних стран. Всегда лучше всего правду говорить.

– Спросит, почему не все в отряде славяне?

– Набрал в основном изгоев. Люди все свободные, из плена выкупленные. Зато у них привязки к Новгороду условные. Мало ли с кем и когда воевать придется. Вот и бумаги на людей, заверенные, между прочим, князем новгородским и Владыкой с приложением их именных печатей. Кстати, все бумаги подлинное. На живых – вам передам, на мертвых, на тела их дорогие положу.