Текст книги "В лето 6746 года от сотворения мира (СИ)"

Автор книги: Борис Нефёдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

Торговлю новгородских купцов с их крупными зарубежными (западными) контрагентами отличало, во-первых, то, что она носили исключительно оптовый характер. То есть покупались и продавались только крупные объемы (партии) того или иного товара. Во-вторых, заключаемые договоры, как правило, носили характер мены, при которой один товар менялся на другой, в отличие от договоров купли-продажи, при которых товары продаются за деньги. При этом серебро часто служило только мерой стоимости того или иного товара. С ним в Новгороде оказалось действительно плохо. Собственные месторождения серебра были открыты на Руси только в XVIII веке, а приток этого металла (прежде всего в виде монеты) из-за границы уже в XII веке по разным причинам сильно сократился. В результате серебряные монеты постепенно стали редкостью (а золотые редкостью были и раньше) и расчеты стали проводиться с помощью иного (когда ходового, а когда и не очень) товара: скотом, шкурками и т. д. Наконец, в-третьих, оптовая торговля с иностранными купцами шла не на новгородском торгу (где, в основном, торговали в розницу), а либо у иностранных купцов, либо «на дому» у купцов новгородских.

Существовали в виде торговых обычаев и иные правила, которые в дальнейшем найдут свое закрепление в договорах Новгорода и в Уставе Немецкого двора. Часть таких правил (введенных, конечно же, не Новгородцами) стояли на защите интересов заморских купцов. В частности, им запрещалось торговать с русскими в кредит, а также брать товары русских купцов на свои корабли. С первым запретом все понятно и без комментариев. Второй же запрет требует некоторых пояснений. Он был связан с тем, что русские товары покупались в Новгороде, по сравнению с продажной ценой в Европе, очень дешево, что приносило купцам (фактически выступавшим исключительно в качестве посредников) просто фантастическую прибыль, которая, как правило, равнялась покупной стоимости товара, а часто – вместе с расходами на доставку. И расставаться с такой прибылью этим посредникам, конечно же, не хотелось, поэтому-то русским купцам и чинились всевозможные препятствия. Нарушителя этого запрета ждал крупный штраф и «лишения прав двора», при котором провинившийся купец лишался возможности в дальнейшем приезжать с торговыми целями в Новгород.

Вначале я полагал, что их прибыли были не столь велики, ведь на доставку товара из Новгорода и обеспечение безопасности в пути тоже уходили какие-то средства. Но потом до меня дошло, что купцы (думаю, не без умысла) везли в Новгород не деньги, а тоже товары, от реализации которых они также получали практически такую же прибыль. В результате, за один оборот (при всех издержках) купцы получали порядка 150–200 процентов прибыли. С таким наваром тяготы и опасности путешествия в Новгород, не шли ни в какое сравнение и за сохранение «статус-кво» заморские купцы готовы были пойти на многое. Что уж тут говорить о запрете перевозить товары русских купцов?

Впрочем, «заморские гости» везли и серебро, на которое было легче (а, значит, дешевле) поменять тот же воск, но и здесь часто везли они монеты с низким содержанием этого благородного металла.

Полагаю, что чем-то подобным объяснялись и ограничения на совокупную стоимость привозимых каждым отдельным купцом товаров (она равнялась 200 килограммов серебра). Правда, они, слава Богу, официально были введены (Ганзой) значительно позднее, в XIV веке.

Но и новгородцы блюли свои интересы. Так, уже Новгородом, зарубежным купцам запрещалась прямая оптовая торговля с купцами из других русских княжества, а тем более из нерусских земель, при условии, конечно, что речь шла о сделках, совершаемых на подвластных Новгороду территориях. Посредником между ними в обязательном порядке должны были выступать купцы новгородские. За соблюдением этого правила, власти Новгорода следили очень внимательно и сурово наказывали, вплоть до «наложения оков» виновных в его нарушении. Да и самостоятельные поставки товаров за границу постепенно становятся правилом[9]9
  Новгородские купеческие кварталы начиная именно с XIII века стали создаваться в Риге, Ревеле и Тарту, в Висбю на Готланде и крупнейшем центре Швеции – Сигтуне.


[Закрыть].

Тем не менее, торговля с гостями из «дальнего зарубежья» в Новгороде шла бойко. Иностранные купцы привозили в Новгород цветные металлы, лошадей, заморские, в том числе, французские, испанские, рейнские и греческие вина, правда, почему-то, как я уже говорил, в основном невысокого качества, сушёные фрукты, оружие, украшения, сладости, квасцы для дубления кожи и производства пергамена, и много еще чего. Особо ценились дорогие ткани, в частности, сукно, изготовлявшиеся в городах Фландрии – Ипре, Генте, Брюгге (в том числе уже упоминавшийся «скарлат»). Из пищевых продуктов ввозились балтийская сельдь, соль, а в неурожайные годы и хлеб. В свою очередь, из Новгорода вывозили мёд, лён, моржовые клыки, кожи, ювелирные изделия и другие товары, привозимые как с Новгородских земель, (т. е. территорий, находившихся под властью Новгорода), так и из Смоленского, Полоцкого, Муромского, Рязанского и других славянских княжеств и из-за их пределов. Но по объему и стоимости, основную часть «экспорта» составляли два товара: меха и воск. Меха спасали замерзающих богатых европейцев от холода, а восковые свечи были необходимы для освещения многочисленных европейских храмов и жилищ тех (довольно многочисленных) категорий людей Западной Европы, что могли себе такую роскошь позволить. Наиболее ценные меха считались штуками, иногда «сороками» (40 штук, которых, по идее, как раз должно было бы хватить на шикарную шубу), а самый ходовой товар – шкурки белок – тысячами и… бочками, куда таких шкурок входило до 12000 штук. Правда, в отличие от устоявшихся в моем времени представлений, выделка мехов оказалась в Новгороде XIII века все-таки не самого высокого качества. Видимо, это придет позднее.

Я решил ориентироваться при продаже своих зеркал все-таки на немцев, хотя со шведами у новгородцев торговые отношения складывались намного проще и свободнее. В моем выборе немалую роль сыграло то, что шведский рынок для моего специфического (и очень дорогого товара) показался мне, скажем так, недостаточно перспективным.

Стал наводить справки про Немецкий двор. Оказалось, что постоянно в нем никто не живет. Приезжают купцы либо водным путем от Колывани (она же Ревель, а позднее – Таллин) и это путешествие занимает на корабле около десяти дней пути, либо добираются сухопутным путем (обозами из Пскова), что занимает порядка пяти дней.

Наезжают своеобразными «волнами». Первая волна начинается поздней осенью, иногда уже «по снегу». Таких купцов здесь называют «зимними гостями» и их статус очень высок. Обычно они остаются до самого начала весны, за это время успевают снять основные товарные «сливки» и уехать хорошо потратившись, но крайне довольными заключенными сделками. Вторая волна начинается весной с началом навигации. Этих купцов называют «летними гостями». Подбирали они то, что оставалось от «зимних гостей», да немного захватывали период, когда основные товары только начинали завозить в Новгород для продажи. Этих было больше, но сами «летние гости» были заметно беднее «зимних», отсюда и статус их был пониже. В эту зиму немецких торговцев из «зимних гостей» проживало в Новгороде почти полторы сотни. Среди них я выбрал двоих, что вели себя между собой как компаньоны и имели местную славу людей исключительно достойных, а, главное, богатых.

Ожидал, что их имена будут что-то типа Фрица, Ганса, Генриха, или, на крайняк, Томаса, но ошибся. Одного из них звали Горст (то бишь, «лесистый холм»). При этом он был под стать своему имени: крепкий, волосатый и маленький. Он чем-то походил на гнома, но без бороды. Второго звали Кипп. Я чуть не прыснул, ведь Кипп – это «живущий на холме». Вот ведь, свела же их судьба. Этот был почти с меня ростом, т. е. довольно высоким для своего времени, имел редкую шевелюру, но, не отличался худобой, что и позволяло им работать в паре с Горстом, не создавая между ними смешного контраста. Оба они ходили степенно, говорили медленно, но главное, они вот уже много раз приезжали в Новгород, подолгу жили в нем и уже обходились без переводчика.

Мое предложение встретиться у меня они приняли и подъехали днем, около двух часов. Меня это вполне устраивало, т. к. товар мой требовал хорошего освещения. Сани гостей загнали во двор, кучера купцов и двух верховых я передал в руки моей старой гвардии, а медовуху к ним в сторожку Марфа принесла заранее. Сам же с гостями поднялся в светлицу, где уже был накрыт так называемый, дежурный стол. На столе – три моих серебряных кубка, поднос со сладостями да два кувшина хорошего (именно хорошего) вина. Впрочем, у стены стоял небольшой бочонок с запасом. По опыту знаю, если разговор пойдет по делу, то двух кувшинов может оказаться маловато.

Гости порядок знали. Сняли шубы, шапки, прошли к столу, завели со мной неспешную беседу о погоде, ценах на товары, местных новостях. При этом новгородцам, наверное, наш разговор показался бы ужасно смешным: я говорил со своим «акцентом», они – со своим. Но главное, что мы друг друга понимали и обходились без ненужных переводчиков.

Я, как радушный хозяин, налил вина в кубки, предложил выпить «с мороза». Вижу, гости мои кубки серебряные оценили, но вино вначале приняли только по небольшому глотку. Они явно решили, что я им в красивые кубки налил, как другие новгородцы, низкопробное молодое вино, купленное на торгу для форса, а потому задорого. Но, распробовав, переглянулись, зацокали языками, и с удовольствием выпили вино до дна.

– О, просто замечательное вино.

– Обычно здесь такое не купишь.

Я намек понял и сразу налил по второй.

Вскоре гости мои решили, что приличия соблюдены и решили перейти к делу. Начал коротышка:

– Мы у входа твоего дома заметили сложенный воск.

– Причем воск хороший, не серый и даже не желтый, а белый, то есть самого лучшего качества.

– Мы хотели бы сразу предупредить, что если речь пойдет о продаже партии воска, то без «Иваньского ста» нам не обойтись. Только они имеют право взвешивать воск, поступающий на новгородский рынок, удостоверять его качество и собирать с него пошлину. Мы правил не нарушаем.

– Нет, уважаемый Горст, речь пойдет не о воске, хотя и в этом случае мы бы ничего не нарушили. Я недавно принят в члены этого уважаемого купеческого объединения.

– О-о!

– А тот воск, что вы видели, он для другого. Я купил его для себя и предназначен он для изготовления свечей. Эти свечи будут гореть ровным пламенем, без треска и «слезы». Так же как вот эти.

С этими словами я кивнул на тяжелый бронзовый канделябр, стоящий на столе, в котором горели все пять свечей, хотя освещения была достаточно.

Свое слово вставил и Кипп:

– Мы обычно покупаем…

Договорить ему я не дал:

– Свечи я вам тоже не предлагаю. Моя мастерская скоро заработает, но объемы готовых изделий нацелены исключительно на исполнение местных заказов.

– И…что же тогда?

– Давайте, гости дорогие, перед началом разговора нальем еще по одной. Бог, он троицу любит.

И я, напевая вполголоса: «Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала» налил вина в кубки. А потом повернулся к гостям и с некоторым нажимом продолжил: «в расплавленных свечах мерцают зеркала…»

– Что мерцает, уважаемый Михаил?

– Зеркала, уважаемый Кипп, зеркала. Но давайте вначале пригубим. Вино действительно неплохое. Чуть не от самого Константинополя вез.

Похоже, поверили, хотя вино, правда с большой переплатой, было куплено мною все-таки на торгу. Я пригубил, они – выпили, причем по-русски, не закусывая. Теперь надо переходить к главному. Я вышел из-за стола, взял в руку канделябр и, позвав за собой гостей, подошел к проему между окнами, специально занавешенному шторой, под которой и веснло одно из моих зеркал. Но я начал с окна.

– Как вы думаете, что за этой стеной?

Гости мои с улыбкой переглянулись.

– Твой вопрос удивляет. За стеной – твой двор.

– Это видно из этих окон. Может быть, ты хотел спросить, что висит на стене?

– Нет, уважаемый Горст, я хотел спросить именно то, что я спросил.

С этими словами я отдернул штору в сторону.

Эффект получился потрясающий. Повернувшись, я увидел, как Кипп с выпученными глазами сжимает себе руки на груди, и из его горла вырывается сдавленный крик. А Горст (молодец, гном) уже со стилетом в руке прижался к одной из опор потолочной балки и лихорадочно смотрит то на зеркало, то по сторонам.

– Тихо, тихо, гости мои дорогие. Кипп, Горст, это не чары и не враги. Это – зеркало. Зер-ка-ло, а в зеркале – мы с вами. Вы же сами сказали, что за стеной никакого продолжения дома нет. Вот, посмотрите, я поднял руку, вот опустил. Кипп, видишь себя? Вот видишь, ты головой замотал. А ты Горст, спрячь стилет и тот, в зеркале, тоже его спрячет. Там всего лишь ваше отражение. Ну что вы, в самом деле, зеркал не видели?

Результат превзошел все мои ожидания. Тут и удивление, и сомнение, и страх. Такое же чувство наверняка возникло бы у какого-нибудь папуаса из джунглей, если бы ему показать передачу по телевизору. Что, гости мои зеркал не видели? Видеть то их они видели, только ни одно из них никогда не смогло бы создать полную иллюзию неожиданно возникшей перед тобой реальности.

Горст и Кипп немного успокоились, но я понимал, что этого мало. Необходимо обязательно дать им зеркало потрогать, убедиться, что это не наваждение и что рука не провалится в неведомое никуда. Но трогать можно по-разному. Поэтому я их сразу предупредил, что перед ними не полированная сталь или медь, а хрупкое стекло, что его нельзя ткнуть кулаком или кинжалом. От этого оно просто рассыплется. А стоит это чудо очень больших денег.

Упоминание о деньгах как-то очень быстро вернуло их в реальный мир. Видя это, я разрешил им подойти к зеркалу и осторожно (!) потрогать его самыми кончиками пальцев. Тем более, что хрупкость стекла им самим, оказывается, была хорошо известна. Я подождал, пока они не залапали мне все зеркало (вместе с бронзовой оправой), и снова позвал их к столу. Оторвались они с большой неохотой и только потому, что не отреагировать на приглашение было бы крайне невежливо.

Я снова налил в кубки вина и с плохо скрываемым интересом спросил:

– Ну, как товар?

Они оба были просто обескуражены.

– Это… какое-то волшебство!

– Я даже не слышал никогда ни о чем подобном!

– Ну, тогда давайте выпьем, закусим, успокоимся, да и поговорим как деловые люди.

Что касается выпить, то они сразу согласились, после чего разговор продолжился, но в более доверительной атмосфере:

– А почему своим князьям не предложишь?

– Не буду вас обманывать. Здесь зеркалам приписывают магические свойства. Некоторые даже полагают, что они являются своеобразной дверью между двумя мирами: миром живых и миром мертвых. Считают, что зеркала легко впитывают все нехорошее, бесовское, а потом отдают все это обратно, тому человеку, кто в зеркало смотрится. Возможно, что в основе этих заблуждений лежит свойство зеркала все отображать наоборот. Ты поднимаешь левую руку, а в зеркале она – правая, хочешь потрогать правый глаз, а получается – левый. Отсюда считают, что даже искреннюю молитву зеркало может «перевернуть», превратить во зло. Эти же зеркала, посмотрите, какой тонкой работы. Кажется, шагни и ты там, в том мире. Поэтому существующие предубеждения против них только усилятся. Так что, в славянских княжествах я не смогу продать эти зеркала. Хотя, что касается предубеждений, то я убежден, что они не соответствуют действительности. Там, откуда я приехал в Новгород, люди пользуются зеркалами, может быть не такими большими, но без каких-либо тяжких последствий. Другое дело, что они сразу видят у себя, например, грязные волосы, ошибки в одежде или поведении. Это не всем нравится. Но скажу сразу, все это не значит, что я готов продать вам свои зеркала за бесценок. Тем более, что в Западной Европе такие предубеждения отсутствуют.

– Ну и… сколько же ты за них хочешь?

– Мне известно, что такое зеркало (единственное, остальные я купил) было продано в Венеции (в пересчете на новгородку) без малого за 350 серебряных новгородских гривен, правда оплата была в монетах, но с высоким содержание этого металла. Поверьте, этот товар стоит таких денег.

Это была истинная правда, такая сделка действительно имела место и я о ней уже рассказывал. Правда, напомню, была она в конце ХV века.

– Уважаемый Михаил Игнатьич. Но ведь купил это зеркало, как я понимаю, не посредник, а сам покупатель…

– Правильно, я понимаю, что вам прибыль тоже нужна, и она должна быть не маленькой. Поэтому, мы возьмем цену ближе к середине этой суммы. Скажем, 200 новгородок за зеркало.

– Диковинка, конечно, занятная, но это же столько серебра отдать надо. Целое состояние. Получается, что мой каменный дом, один из самых хороших купеческих домов в Любеке, стоит как два твоих зеркала? Это очень дорого.

– Прости, уважаемый Кипп, я не хочу тебя обидеть, но эти зеркала и не предназначены для дома купца. Возьмите годовой доход английской короны. На сегодня он составляет порядка 40000 фунтов, т. е. что-то около 75000 новгородок.

Дело в том, что вес фунта серебра все время колебался, но я знал, что на тот момент он весил не 453 грамма, а 375 граммов. Но я эти детали опустил и продолжил:

– Выделить сотню-другую на вот такие зеркала для них вообще не проблема. Проблема такие зеркала найти! В Европе много королевств и герцогств, а, значит, будет и много желающих купить такую редкую диковинку, тем более что она есть у другого властелина. За ними потянутся маркизы, графы, бароны. Думаю, однако, что до графов и баронов дело не дойдет, просто зеркал на всех не хватит. Их у меня только дюжина.

– Но ведь кто-то их сделал…

– Дело в том, что после моего отъезда уже из Константинополя, меня догнала весть о том, что на мастерскую, где изготовлялись эти зеркала, напали лихие люди. Они искали деньги, все побили, пограбили, а, главное, пытали и убили мастеров. Больше такое изготовить некому. И, думаю, что еще пару столетий будет некому. Таким образом, я предлагаю вам уникальный товар, у которого на сегодня в мире есть только одна подобная вещь мне не принадлежащая – вот то самое уже ранее проданное зеркало, но она далеко, где-то в Венеции. Готов к тому, чтобы в договоре указать крупные штрафы, которые будут на меня наложены, если это не подтвердится.

– А сам секрет изготовления не знаешь?

– Знал бы, давно мастерскую открыл, да вот такие зеркала, а не свечи делал.

– А почему они из стекла?

– Не знаю, но думаю, что все дело в том, что была нужна вот такая гладкая поверхность. Иначе зеркало искажало бы отражение. Можно было бы, наверное, и на основе металла какого-нибудь такое зеркало сделать. Ведь делают же подобные, правда очень маленькие. Но тут возникают другие проблемы. Отполировать металл до блеска непросто, хотя можно, но его надо будет чистить, да опять полировать чуть не каждый день, ведь металл тускнеет и ржавеет. Кроме того, в таких зеркалах трудно рассмотреть даже отражение своего лица.

– Похоже, они стекло покрывали свинцом или ртутью.

– Возможно, хотя такое зеркало с покрытием из свинца было бы слишком тусклыми, а изображение мутным. Кроме того, наверное, самая сложная проблема здесь в другом. Как вот такой лист стекла получить? Плоской и прозрачный. Хотя я – не специалист. Это к мастерам надо. Одно скажу, даже если они секреты раскроют, много лет пройдет прежде, чем что-то подобное они сделать смогут. Хотя…

– Оплата серебром или договоримся принять в оплату какой-либо товар?

– Серебром.

– А серебро запросишь в монетах или слитках? Понимаешь, слитки в Новгороде привычнее, но вывозить их сюда накладно. У нас многие земли стремятся чеканить собственную монету, и слитки воспринимаются как сырье для этого. Вывозить их сложно.

– Зато монеты – разного качества. В одних больше серебра, в других – меньше. Знаете, мне все равно, что вы привезете и чем вы здесь будите рассчитываться, слитками или монетами. Если монеты, то будут ли это пфенниги, шиллинги, швабские геллеры, денарии, дукаты или гульдены, арабские дирхемы, пенни Уильяма I, киевские сребреники, византийские сольдо, торговые монеты или монеты для внутреннего обращения, мне безразлично. В любом случае я буду принимать серебро по весу и количеству серебра в сплаве. Мне здесь лучше ювелиру немного дать заработать, но зато потом, ни вы на меня, ни я на вас никаких обид держать не будем. Товар качественный и расчет за него должен быть таким же.

– Это так.

– Это правильно.

– Но понимаешь, Михаил, все-таки воск он как-то привычнее, надежнее что ли.

– Кого вы удивите привезенным воском? Да этим товаром у вас торговать будут еще не меньше, чем с полсотни ваших купцов.

– Больше.

– Тем более. А мой товар – штучный. Больше такого нет. Он очень дорогой, а значит, вашими клиентами станут не мелкие сошки, а лица, как минимум, королевской крови. Понимаете? Вы напрямую будете общаться не с торговцами свечами, а с королями и герцогами. Точнее, с их женами, а это часто оказывается даже более важным. Представляете, как поднимется ваше положение, ваш вес в обществе, а значит, положение вашей семьи, жен и детей. Только это уже заслуживает того, чтобы я продал вам зеркала втридорога. Но я продаю их вам со значительной скидкой, которая позволит вам, кроме прочего, получить за них по моим подсчетам не меньше, чем вдвое от ваших затрат, что не может не сказаться на росте вашего благосостояния.

– Так-то оно так… Но все-таки скидочку бы надо сделать побольше.

– Нравитесь вы мне, только поэтому давайте так, пусть за одно зеркало вы будете должны мне только 175 новгородок, т. е. поделим исходную цифру просто пополам. Но это все. Ниже я не уступлю и если вы не имеете возможности купить мой товар по такой цене, то торга дальше не будет.

Думаю, что 35 килограммов серебра в самый раз. Но надо подсечь рыбку:

– Поймите, уважаемые купцы, я вас не уговариваю, а делаю вам предложение, от которого вы, конечно же, имеете право отказаться. Я вам ничего не должен, и вы мне, слава Богу, ничего не должны. Ну, не подошел товар, ничего страшного. Ведь ничто не мешает мне предложить его другим купцам. Если не с вашего, так вон, с Готского двора. С иноземными купцами в Новгороде, слава Святой Софии, проблем нет. Только вы потом от досады всех волос своих не повыдергайте.

Я встал, подошел к проему и задернул занавеску. Но чтобы это не выглядело как прощание с обидой, тут же хлебосольно начал разливать вино.

– Давайте, уважаемые купцы, выпьем за ваше здоровье, за процветание вашей торговли, за удачу в делах.

– Ну, что ты, Михаил, сразу вот так. Торг ведь ведем. Ты свою цену называешь, мы – свою. Сойдемся где-нибудь посередине.

– Не сойдемся. Мы уже на середине. Лучше сразу подумайте, да ответ мне давайте, будете брать или нет? И покончим с этим делом. Нужно посоветоваться – посоветуйтесь. Я выйду ненадолго.

– Но ведь кто-то их сделал…

– Дело в том, что после моего отъезда уже из Константинополя, меня догнала весть о том, что на мастерскую, где изготовлялись эти зеркала, напали лихие люди. Они искали деньги, все побили, пограбили, а, главное, пытали и убили мастеров. Больше такое изготовить некому. И, думаю, что еще пару столетий будет некому. Таким образом, я предлагаю вам уникальный товар, у которого на сегодня в мире есть только одна подобная вещь мне не принадлежащая – вот то самое уже ранее проданное зеркало, но она далеко, где-то в Венеции. Готов к тому, чтобы в договоре указать крупные штрафы, которые будут на меня наложены, если это не подтвердится.

– А сам секрет изготовления не знаешь?

– Знал бы, давно мастерскую открыл, да вот такие зеркала, а не свечи делал.

– А почему они из стекла?

– Не знаю, но думаю, что все дело в том, что была нужна вот такая гладкая поверхность. Иначе зеркало искажало бы отражение. Можно было бы, наверное, и на основе металла какого-нибудь такое зеркало сделать. Ведь делают же подобные, правда очень маленькие. Но тут возникают другие проблемы. Отполировать металл до блеска непросто, хотя можно, но его надо будет чистить, да опять полировать чуть не каждый день, ведь металл тускнеет и ржавеет. Кроме того, в таких зеркалах трудно рассмотреть даже отражение своего лица.

– Похоже, они стекло покрывали свинцом или ртутью.

– Возможно, хотя такое зеркало с покрытием из свинца было бы слишком тусклыми, а изображение мутным. Кроме того, наверное, самая сложная проблема здесь в другом. Как вот такой лист стекла получить? Плоской и прозрачный. Хотя я – не специалист. Это к мастерам надо. Одно скажу, даже если они секреты раскроют, много лет пройдет прежде, чем что-то подобное они сделать смогут. Хотя…

– Оплата серебром или договоримся принять в оплату какой-либо товар?

– Серебром.

– А серебро запросишь в монетах или слитках? Понимаешь, слитки в Новгороде привычнее, но вывозить их сюда накладно. У нас многие земли стремятся чеканить собственную монету, и слитки воспринимаются как сырье для этого. Вывозить их сложно.

– Зато монеты – разного качества. В одних больше серебра, в других – меньше. Знаете, мне все равно, что вы привезете и чем вы здесь будите рассчитываться, слитками или монетами. Если монеты, то будут ли это пфенниги, шиллинги, швабские геллеры, денарии, дукаты или гульдены, арабские дирхемы, пенни Уильяма I, киевские сребреники, византийские сольдо, торговые монеты или монеты для внутреннего обращения, мне безразлично. В любом случае я буду принимать серебро по весу и количеству серебра в сплаве. Мне здесь лучше ювелиру немного дать заработать, но зато потом, ни вы на меня, ни я на вас никаких обид держать не будем. Товар качественный и расчет за него должен быть таким же.

– Это так.

– Это правильно.

– Но понимаешь, Михаил, все-таки воск он как-то привычнее, надежнее что ли.

– Кого вы удивите привезенным воском? Да этим товаром у вас торговать будут еще не меньше, чем с полсотни ваших купцов.

– Больше.

– Тем более. А мой товар – штучный. Больше такого нет. Он очень дорогой, а значит, вашими клиентами станут не мелкие сошки, а лица, как минимум, королевской крови. Понимаете? Вы напрямую будете общаться не с торговцами свечами, а с королями и герцогами. Точнее, с их женами, а это часто оказывается даже более важным. Представляете, как поднимется ваше положение, ваш вес в обществе, а значит, положение вашей семьи, жен и детей. Только это уже заслуживает того, чтобы я продал вам зеркала втридорога. Но я продаю их вам со значительной скидкой, которая позволит вам, кроме прочего, получить за них по моим подсчетам не меньше, чем вдвое от ваших затрат, что не может не сказаться на росте вашего благосостояния.

– Так-то оно так… Но все-таки скидочку бы надо сделать побольше.

– Нравитесь вы мне, только поэтому давайте так, пусть за одно зеркало вы будете должны мне только 175 новгородок, т. е. поделим исходную цифру просто пополам. Но это все. Ниже я не уступлю и если вы не имеете возможности купить мой товар по такой цене, то торга дальше не будет.

Думаю, что 35 килограммов серебра в самый раз. Но надо подсечь рыбку:

– Поймите, уважаемые купцы, я вас не уговариваю, а делаю вам предложение, от которого вы, конечно же, имеете право отказаться. Я вам ничего не должен, и вы мне, слава Богу, ничего не должны. Ну, не подошел товар, ничего страшного. Ведь ничто не мешает мне предложить его другим купцам. Если не с вашего, так вон, с Готского двора. С иноземными купцами в Новгороде, слава Святой Софии, проблем нет. Только вы потом от досады всех волос своих не повыдергайте.

Я встал, подошел к проему и задернул занавеску. Но чтобы это не выглядело как прощание с обидой, тут же хлебосольно начал разливать вино.

– Давайте, уважаемые купцы, выпьем за ваше здоровье, за процветание вашей торговли, за удачу в делах.

– Ну, что ты, Михаил, сразу вот так. Торг ведь ведем. Ты свою цену называешь, мы – свою. Сойдемся где-нибудь посередине.

– Не сойдемся. Мы уже на середине. Лучше сразу подумайте, да ответ мне давайте, будете брать или нет? И покончим с этим делом. Нужно посоветоваться – посоветуйтесь. Я выйду ненадолго.

Нутром чувствую, дожал я их, хотя так и не понял, который из аргументов лучше сработал. Удивительно, но похоже, что таким стал довод о резком повышении их статусности. Вернувшись, я увидел их там, где и ожидал. Они опять прилипли к зеркалу. И тут я услышал то, что ну никак не ожидал услышать:

– Ну, ты хоть довесок какой накинь.

Напряглись. Вот ведь богатый, но какой все-таки мелочный народ. Знаю ведь, что товару они привезли не меньше, чем на полтонны серебра, да продадут его с двойным наваром, а тут хоть довесочек, а дай. Хотя, конечно, дирхем он гривну бережет.

– Ладно, вот вам в качестве довеска этот бронзовый канделябр. Он к оправе зеркала идеально подходит. Они в паре хорошо будут сочетаться. И к другим зеркалам по такому же. Больше таких канделябров у меня нет, но и эти цены немалой.

Залыбились, вернулись к столу, уселись и довольно откинулись. Прямо как два кота, наевшихся сметаны. Но и я их подрезал:

– А ваш «довесок» каким будет?

Снова пришлось удивиться. Чувствуется, что и этот вопрос они обговорили. А может все дело не в мелочности, а в традиции?

– Думаем, возьмем у тебя сразу половину товара.

– Но вторую половину, ты никому не продавай. Думаю, что к распутице один из нас успеет обернуться, и мы заберем оставшийся.

– Если ты не против, то завтра договор и подпишем, да заверим его у Владыки. А послезавтра обменяем – ты нам полдюжины зеркал, а мы тебе – серебро. Договаривайся с ювелиром.

– Не против.

Ударили по рукам.

Я смотрел на них и думал, не подставляю ли я их под удар судьбы? Доберутся ли они благополучно к себе на родину? Ведь о появлении таких зеркал в Европе в это время я что-то негде не читал. Не распорядился ли я вот так судьбами этих людей, в общем-то мне даже симпатичных? В общем занялся за старое, самоедством. Но потом припомнил. Ну как же, в Голландии, в 1240 г. (т. е. всего через пару лет с небольшим) стали целенаправленно искать способ (и нашли), как выдувать емкости из стекла. Причем именно для изготовления стеклянных зеркал. Посуда – это было побочным продуктом. Значит, доберутся на родину мои купцы, продадут зеркала с великой прибылью, чем-то пугнут покупателей, чтобы те сильно ими не хвастались, и не захотят больше торговать воском. Начнут искать секреты «венецианских мастеров». А в 1279 году в Западной Европе найдут способ покрывать стекло тонким слоем олова. Делались (делались!) в XIII веке стеклянные зеркала. Были они маленькими и «кривыми» (напоминали зеркала из комнат смеха, которые были очень популярны в советское время), но спросом пользовались и были баснословно дорогими. Может быть, это будут потомки этих людей?