Текст книги "Краткая история Бразилии (СИ)"

Автор книги: Борис Фаусту

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

6.3. Процесс политической открытости

Правление Гейзела ассоциируется с началом политической открытости, характер которой сам генерал-президент определил как медленный, постепенный и устойчивый. На практике же либерализация режима, вначале названная его «смягчением», прошла трудный путь, на котором были как известные успехи, так и некоторые отступления. Причиной тому стал целый ряд факторов. С одной стороны, на Гейзела оказывали давление сторонники «жесткой линии», которая еще во многом сохраняла свою силу. С другой стороны, он и сам хотел держать под контролем процесс открытости, направив его по пути весьма размытой консервативной демократии с целью избежать слишком скорого прихода к власти оппозиции. Таким образом, процесс открытости оказался медленным, постепенным и неустойчивым, поскольку политика «жесткой линии» вплоть до конца правления президента Ж. Фигейреду продолжала быть постоянной угрозой отката к прошлому.

Стратегия «смягчения режима» была сформулирована самим президентом Гейзелом и главой его администрации генералом Голбери. Почему же Гейзел и Голбери решили проводить политику либерализации режима? Не было ли это решение результатом давления оппозиции? Несомненно, что в 1973 г. оппозиция начала выказывать явные признаки самостоятельности. Кроме того, противостояние между католической церковью и государством изматывало правительство. Переходная команда Гейзела пыталась наладить отношения с церковью на базе общей платформы, которая их объединяла, – борьбы против применения пыток.

Но оппозиция и церковь не стали тем чувствительным индикатором, который указал бы на необходимость смягчения режима. Этот индикатор находился в сфере отношений между армией и властными структурами. Власть была захвачена репрессивными органами, что негативно воспринималось армейской иерархией. Ведь тем самым искажались ее функции и базовые принципы, а это угрожало ее целостности. Для восстановления военной иерархии следовало нейтрализовать сторонников «жесткой линии», смягчить репрессии и буквально «в приказном порядке» осуществить операцию по «возвращению военных в казармы».

Правительство начало негласно противодействовать «жесткой линии». Одновременно с этим оно дало свое согласие на проведение в ноябре 1974 г. парламентских выборов в обстановке относительной свободы, с обеспечением доступа партий на радио и телевидение. Ожидалась легкая победа НСО, но результаты выборов, на которых значительного успеха – особенно в крупных городах и в наиболее развитых штатах – добилась БДД, стали для правительства полной неожиданностью. В течение 1975 г. Гейзел проводил политику, в которой сочетались либеральные и репрессивные меры. Он запретил цензуру в газетах, но санкционировал проведение жестоких репрессий в отношении БКП, обвинив ее в том, что она якобы способствовала электоральному успеху БДД.

С наибольшей силой серьезное противоборство между правительством и приверженцами «жесткой линии» проявилось в Сан-Паулу. Хотя герилья уже была устранена с политической арены, адептам «жесткой линии» из числа военных повсюду продолжали мерещиться «подрывные элементы». Продолжались и пытки, в результате которых многие люди «исчезали», а на деле – погибали в результате репрессий.

В октябре 1975 г., в разгар очередной волны репрессий, глава журналистского корпуса паулистского телеканала «Культура» Владимир Эрцог получил предписание явиться в ПОЬССЮ! по подозрению в связях с БКП. Эрцог выполнил это предписание и больше не вышел оттуда живым. О его смерти было сказано, что он повесился; это была грубая попытка скрыть реальные факты, а именно то, что его смерть наступила в результате пыток.

Это событие вызвало в Сан-Паулу большую волну возмущения, особенно в кругах профессионалов – представителей среднего класса – и католической церкви. Церковь и Орден адвокатов Бразилии (ОАБ – Ordem dos Advogados do Brasil, OAB) выступили с разоблачением практики систематического применения пыток и скрытых убийств.

Через несколько месяцев, в январе 1976 г., рабочий-металлист Маноэл Фьел Фильу умер при обстоятельствах, схожих с теми, которые сопровождали гибель Эрцога. И снова официальной версией стало «самоубийство через повешение». Тогда президент Гейзел решил действовать. Ведь получалось так, что с благословения или, по меньшей мере, при молчаливом согласии командующего II-й армией в Сан-Паулу была установлена «параллельная власть». Гейзел заменил его на своего доверенного человека, генерала, который начал налаживать контакты с обществом и использовать иной дискурс. Пыткам в застенках DOI–CODI был положен конец, хотя насилие в Сан-Паулу не прекратилось.

* * *

После состоявшихся в ноябре 1974 г. парламентских выборов серьезной проблемой для правительства стало противостояние на электоральном поле. На предстоявших в ноябре 1976 г. муниципальных выборах замаячила реальная возможность поражения НСО.

За несколько месяцев до этих выборов, в июле 1976 г., был издан закон, модифицировавший избирательное законодательство таким образом, чтобы лишить кандидатов доступа на радио и телевидение. Хотя этот закон, разработанный министром юстиции и названный по его имени «законом Фалкау», касался в равной степени как НСО, так и БДД, именно оппозиционная партия понесла наибольший ущерб, так как она теряла единственную возможность распространять свои идеи. Но даже и в этой ситуации БДД выиграла выборы мэров городов и завоевала большинство в муниципальных собраниях в 59 из 100 крупнейших городов.

Гейзел сжимал кольцо: в апреле 1977 г., после того, как он приостановил деятельность Конгресса, он запустил серию инициатив, известных как «апрельский пакет законов». В соответствии с некоторыми из них предусматривалось учреждение должности пожизненного сенатора с целью воспрепятствовать возможному завоеванию большинства в Сенате партией БДД. Пожизненные сенаторы были избраны, а точнее, были «изготовлены» на основе непрямого голосования коллегии выборщиков.

Одновременно с этим в 1978 г. правительство, стремясь продвинуть процесс восстановления демократических свобод, инициировало серию встреч с лидерами оппозиции и церкви. С 1979 г. прекратилось действие Институционного акта № 5, тем самым были восстановлены права личности и независимость Конгресса.

На выборах в Конгресс в 1978 г. партия БДД добилась хороших результатов. Объединив в своих рядах широкие круги политиков – от либералов до социалистов, она превратилась в канал политического самовыражения всех недовольных слоев населения. При проведении в 1978 г. своей избирательной кампании БДД опиралась на активистов, представлявших различные слои гражданского общества: это были студенты, синдикалисты, адвокаты, члены базовых христианских общин. С помощью этих групп были установлены контакты между БДД и широкими массами; тем самым были практически сведены до минимума негативные последствия такого политического барьера, как отсутствие свободного доступа БДД на радио и телевидение.

На выборах в Сенат БДД получила 57 % голосов, но при этом большинства в этой палате она не получила. Это было связано с тем, что представительство в Сенате зиждется не на пропорциональной системе, а базируется на результатах выборов от каждого штата. Свою роль сыграло и наличие в палате пожизненных сенаторов. В нижней палате большинство по-прежнему было у НСО – 231-е место против 189 у БДД. В самых развитых штатах и в крупных городах БДД продолжала собирать наибольшее количество голосов. На выборах в Сенат эта партия получила почти 83 % голосов в Сан-Паулу, 63 % в штате Рио-де-Жанейро и 62 % в штате Риу-Гранди-ду-Сул. Тем не менее большинство в Конгрессе по-прежнему принадлежало правительству.

* * *

В октябре 1973 г., еще при Медиси, в результате так называемой «войны судного дня», которую арабские страны вели против Израиля, произошел первый мировой нефтяной кризис. Он глубоко затронул Бразилию, которая импортировала более 80 % потреблявшейся ею нефти.

Но в марте 1974 г., когда Гейзел стал президентом, в стране еще сохранялся климат всеобщей эйфории времен «экономического чуда». Ответственными за проведение экономической политики были назначены экономист Мариу Энрики Симонсен, сменивший Делфима Нетту на посту министра финансов, и министр планирования Жуан Паулу дус Рейс Велозу, занимавший этот пост еще в правительстве Медиси.

Новое правительство ввело в действие Второй план национального развития (ПНР). Первый план подобного рода был разработан в 1967 г. Роберту Кампусом с целью сбалансирования финансовой системы и борьбы с инфляцией. Второй план был призван довершить проводившуюся в Бразилии в течение десятилетий политику импортзамещения, изменив ее содержание. Теперь речь должна была идти не о замене импорта предметов потребления, а о продвижении по пути собственного производства базовой продукции (нефть, сталь, алюминий, удобрения и т. д.) и производства средств производства.

Была очевидной нацеленность Второго плана на решение проблем энергетики, так как предлагались меры по продвижению исследований в области нефтехимии, по развитию ядерной физики, по частичной замене бензина этанолом, по сооружению гидроэлектростанций; в последнем случае самым ярким примером стала ГЭС Итайпу на реке Паранá, сооруженная на бразильско-парагвайской границе в соответствии с двусторонним соглашением. Комплекс Итайпу начал функционировать в 1984 г., став крупнейшей ГЭС в мире.

Второй план был ориентирован на стимулирование крупных частных инвестиций в производство средств производства. На это была нацелена вся система стимулирования и кредитования Национального банка развития. Вместе с тем во главу угла бразильской индустриализации новая политика ставила крупные предприятия госсектора. Ядром программы были гигантские инвестиции, которые должны были быть реализованы такими компаниями, как «Электробраз», «Петробраз», телекоммуникационной «Эмбрател» и другими предприятиями госсектора.

Сделанный в 1974 г. выбор в пользу экономического роста не затормозил движение локомотива экономики, а явился решением, основанным как на экономическом анализе, так и на политических оценках. Упор, сделанный на экономический рост, показал, насколько сильна была в правящих кругах вера в предназначение Бразилии идти по этому пути. Эта вера держалась даже не с периода «экономического чуда», а уходила своими корнями в более отдаленные времена – в 1950-е гг.

С другой стороны, стратегия «смягчения режима» отнюдь не вынуждала правительство делать выбор в пользу экономической рецессии, которая легла бы тяжким бременем на плечи армии наемных работников. Если даже относительно благоприятные экономические условия не помешали взрасти оппозиции, то что бы произошло в случае экономического спада?

Колебания и сомнения многих предпринимателей, особенно из Сан-Паулу, в отношении избранного направления экономического развития породили кампанию против излишнего вмешательства государства в экономику. Правящие слои пытались таким образом вступить на политическую арену, которая до того была монополизирована военными и технократами.

Среди экономистов существуют различные точки зрения на последствия Второго плана. На одном фланге находятся те, кто видят в нем совершенно несвоевременную в тех условиях попытку ускоренного экономического роста, который просто отложил на какое-то время секвестр госбюджета и еще более усугубил проблему внешней задолженности. На другом же фланге группируются те, кто считает, что Второй план реально изменил вектор развития бразильской индустриализации, благодаря чему удалось совершить качественный скачок в процессе импортзамещения.

Ретроспективный анализ позволяет яснее понять тот факт, что план пострадал от рецессии мировой экономики и от повышения процентных ставок. Имелась и фундаментальная проблема, а именно – негативные последствия той схемы индустриализации, которую постепенно преодолевали страны «первого мира»: ведь такие отрасли промышленности, как сталелитейная, алюминиевая, производство каустической соды, потребляют большое количество электроэнергии и сильно загрязняют окружающую среду. Со всеми этими оговорками важно подчеркнуть, что, начиная со Второго плана, в политике замены импорта – особенно в замене импорта нефти – был достигнут ряд значительных успехов.

Одна из проблем, существовавшая еще со времен «экономического чуда», состояла в том, что ускоренный экономический рост содержал в себе такой важный резерв, как неиспользуемые мощности предприятий. Для продолжения роста было необходимо расширять инвестиционную базу, включать в нее – ввиду недостаточности внутренних накоплений – новые и все более крупные источники внешнего финансирования. А недостатка в этом финансировании не было. Оно попадало в страну в основном в форме займов. Отсюда и рост внешней задолженности как в государственном, так и в частном секторе. К концу 1978 г. внешний долг составлял 43,5 млрд долл., что более чем вдвое превышало уровень трехлетней давности.

Помимо этого, оплата процентов по внешнему долгу легла тяжким бременем на общий баланс выплат, поскольку большинство займов предоставлялось под гибкие процентные ставки. Поскольку в тот период процентные ставки росли по всему миру (что было связано с политикой США, стремившихся покрыть дефицит своего платежного баланса путем привлечения иностранных инвестиций), Бразилии пришлось выполнять все более обременительные обязательства, связанные с обслуживанием внешнего долга.

Нельзя сказать, что финансовые ресурсы, полученные путем заимствования, оказались выброшены на ветер или послужили лишь для обогащения посредников. Все это, конечно, имело место, но главная проблема коренилась в том, что финансовые средства вкладывались в затратные, плохо управляемые проекты, с длительной или вообще сомнительной отдачей.

В целом можно сказать, что результаты правления Гейзела оказались удовлетворительными. В 1974–1978 гг. ежегодный рост ВВП в среднем составлял 6,7 %, а в расчете на душу населения достигал 4,2 %. Инфляция в тот же период возросла в среднем до 37,9 %. Одновременно с этим сохранялись и многие риски. Относительное сдерживание инфляции достигалось за счет таких ухищрений, как выставление на продажу продукции госпредприятий по цене ниже себестоимости, что делало эти предприятия все более убыточными. Внешний долг неуклонно рос, и для его обслуживания не было иного пути, кроме как получение все новых займов. А на горизонте маячила еще одна проблема: внутренний долг давал о себе знать через механизмы индексации и оплаты высоких процентных ставок, что ставило под удар федеральный бюджет.

Ежегодная индексация зарплат, т. е. их коррекция в соответствии с ростом инфляции, проводившаяся отрывочно в отдельные годы, способствовала росту недовольства наемных работников.

Военный режим проводил репрессии в отношении связанных с популизмом прежнего периода синдикалистских лидеров, но не разгонял сами профсоюзы. Национальная конфедерация сельских трудящихся (Confederação Nacional dos Trabalhadores agrícolas, CONTAG) еще в 1968 г. начала действовать независимо от правительства, инициируя по всей стране создание сельских синдикалистских федераций. Если в 1968 г. в сельской местности насчитывалось 625 профсоюзов, то в 1972 г. это число возросло до 1154, в 1976 г. – до 1745, а в 1980 г. – до 2144. Причиной отмечавшегося с 1973 г. серьезного роста синдикализации сельских трудящихся (от цифры, слегка превышавшей 2,9 млн человек в 1973 г., до показателя в более чем 5,1 млн человек в 1979 г.) стало то, что профсоюзы взяли на себя программы социального страхования.

Под влиянием церкви, а также в рамках Пасторской земельной комиссии (Comissão Pastoral da Terra, CPT) формировались боевые профсоюзные лидеры (прокламировавшие борьбу за передел земельной собственности. – Примеч. пер.). Тем самым в сельских районах возникла курьезная ситуация, когда программы социального вспомоществования, артикулируемые правительством, создавали благоприятные условия для возникновения реально действовавших социальных движений.

Что считать приоритетом: борьбу за землю или за распространение на сельские регионы трудового законодательства? Эти вопросы, которые до 1964 г. вносили раскол в ряды лидеров движений сельских трудящихся, ныне приобрели более определенное содержание. Профсоюзы ставили на повестку дня ту или иную из этих задач в зависимости от того региона, в котором они действовали. Борьба за землю продолжалась и даже ширилась; одновременно с этим и начавшиеся в 1979 г. забастовки, как это было в случае со стачкой рубщиков сахарного тростника в штате Пернамбуку, также привлекали общественное внимание к новым реалиям сельского мира.

С другой стороны, возникали профсоюзы «белых воротничков», включавшие в себя не только традиционные группы банковских служащих и преподавателей, но и медиков, младший медперсонал и др. Данные профсоюзы отвечали изменениям в самом характере этих профессий, когда частнопрактикующие специалисты все более уступали место дипломированным наемным работникам.

С новыми устремлениями и в новых формах вышло на авансцену при Гейзеле и рабочее движение. Вновь возродился синдикализм, который стал действовать независимо от государства; в большинстве случаев он возникал в недрах самих предприятий, где трудящиеся организовывали и расширяли фабричные комиссии. Наиболее боевые профсоюзы переместились с предприятий госсектора в автомобилестроительную отрасль. Высокая степень концентрации трудящихся на небольшом количестве предприятий и географически обусловленная плотность «треугольника АВС паулиста»[171]171
  «Треугольник АВС паулиста» (уже упоминавшийся на с. 316 настоящего издания) – так называют в Бразилии индустриальный пояс в пригородах Сан-Паулу, где сосредоточены наиболее передовые и современные предприятия. Города АВС расположены так близко, что фактически «перетекают» один в другой, что и обусловило упоминаемую автором их географическую плотность.


[Закрыть] стали важными объективными факторами, необходимыми для формирования нового рабочего движения. Так, например, в 1978 г. на станкостроительных и металлургических предприятиях Сан-Бернарду были заняты около 125 тыс. рабочих, большая часть которых работала на заводах по производству автомобилей; из этого числа 67,2 % работали на предприятиях с более чем 1 тыс. рабочих. В 1976 г. в г. Сан-Паулу в той же отрасли работали 421 тыс. рабочих, но на предприятиях с более чем 1 тыс. рабочих были сконцентрированы всего лишь 20,8 % из них.

Однако понимания всех этих необходимых условий еще недостаточно для того, чтобы объяснить причины возникновения «нового синдикализма». Важную роль в его появлении сыграли те организаторы и особенно лидеры рабочего движения, которые зачастую были связаны с церковью. Весьма значимой была и деятельность адвокатов, работавших в синдикалистских организациях. Рождение нового рабочего движения было связано и с общественной атмосферой, возникшей в результате политики открытости; долго вызревая поначалу, эта политика в конечном счете нашла свое проявление в коллективных манифестациях трудящихся.

В августе 1977 г. правительство признало, что официальные показатели инфляции за 1973 и 1974 гг. были сфальсифицированы. Поскольку на их основе рассчитывалась индексация зарплат, оказалось, что наемные работники потеряли в те годы 31,4 % реальной зарплаты. Профсоюз рабочих-металлистов Сан-Бернарду инициировал кампанию за индексацию зарплат, и эта борьба стала провозвестником крупнейших забастовок 1978 и 1979 гг., в которых участвовали миллионы трудящихся. В ходе многотысячных митингов в Сан-Бернарду день за днем выкристаллизовывались лидерские позиции председателя профсоюза Луиса Инасиу Лулы да Силвы.

Металлисты шли в авангарде социальных движений, в которых участвовали представители и других секторов. В 1979 г. по всей стране бастовало около 3,2 млн трудящихся. Металлисты организовали 27 стачек, в которых приняли участие 958 тыс. рабочих. Тогда же и преподаватели провели 20 забастовок с участием 766 тыс. человек. В ходе стачек выдвигался широкий спектр требований: увеличение зарплаты, гарантия занятости, признание фабричных комиссий, демократические свободы.

Расширение забастовочного движения в 1979 г. показало, что взгляд представителей консервативных кругов на Сан-Бернарду как на «особую», не характерную для остальной Бразилии зону, по большому счету не соответствовал действительности. На деле же то, что там происходило, находило отклики по всей стране. Вместе с тем несомненно то, что синдикализм в «треугольнике АВС» зародился и стал развиваться, обладая свойственными только ему чертами, самыми важными из которых стали большая независимость от государства, высокая степень организованности (к 1978 г. 43 % рабочих входили в профсоюзы) и формирование собственных лидеров вне рамок и влияния традиционных левых сил (т. е. БКП).

* * *

Генерал Гейзел сумел выдвинуть своего преемника. Им стал избранный коллегией выборщиков 14 октября 1978 г. генерал Жуан Батиста Фигейреду, который выиграл у кандидата от БДД. Его избрание стало результатом серьезной пробы сил, поскольку министр сухопутных сил Силвиу Фрота выдвинул свою собственную кандидатуру, которая и в армейских кругах, и депутатами Конгресса (судя по их опросам) расценивалась как рупор сторонников «жесткой линии». Фрота предпринял настоящее наступление против правительства, обвинив его в снисходительном отношении к «подрывным элементам». Президент уволил его с поста министра и тем самым поставил крест на его дальнейшей карьере.

В годы правления Медиси генерал Фигейреду возглавлял военную канцелярию президента, при Гейзеле – руководил Национальной службой информации. Его кандидатура казалась вполне подходящей для продвижения медленного процесса открытости и одновременной нейтрализации апологетов «жесткой линии». Тем не менее одним из парадоксов процесса открытости стал тот факт, что человек, выдвинутый для продолжения и продвижения этого процесса, нес ответственность за деятельность на посту руководителя репрессивного органа.

В период правления Фигейреду взаимопереплетались две черты, которые многие считали несовместимыми: расширение процесса политической открытости и углубление экономического кризиса. Вступив в должность в марте 1979 г., новый генерал-президент сохранил в экономическом блоке правительства Мариу Энрики Симонсена в качестве министра планирования. Завершив свою деятельность на посту посла Бразилии во Франции, вернулся в правительство и Делфим Нетту; он был назначен на должность министра сельского хозяйства, где он оставался на периферии большой политики.

Попытка Симонсена проводить политику урезания бюджета натолкнулась на значительное противодействие. Против нее возражали прежде всего национальные предприниматели, получавшие выгоды от экономического роста в условиях инфляции, а также многие члены самого правительства, заинтересованные в сохранении таких условий, при которых они могли бы тратить бюджетные средства и на этой базе отчитываться за достижения. В августе 1979 г. Симонсен покинул свой пост. На его место был назначен Делфим Нетту, завоевавший авторитет как «творец экономического чуда». Однако же теперь ситуация изменилась – как внутри страны, так и в международном масштабе. Второй нефтяной кризис, повлекший за собой повышение цен, усугубил состояние платежного баланса. Положение осложняли дальнейший рост мировых процентных ставок. С каждым разом становилось все труднее получать новые займы; при этом сроки их погашения постоянно сокращались.

Видевшийся в мечтах опыт развития, в рамках которого экономический рост сочетался с контролем над инфляцией, продлился совсем недолго. В конце 1980 г. Делфим Нетту под давлением внешних кредиторов сделал выбор в пользу экономической рецессии. Была строго ограничена денежная масса и сокращены инвестиции в госсектор; в результате повышения внутренних процентных ставок уменьшились объемы частного инвестирования.

Экономический спад 1981–1983 гг. имел тяжелые последствия. Впервые после 1947 г., когда начали фиксироваться показатели ВВП, итоги 1981 г. оказались негативными – ВВП сократился на 3,1 %. В течение трех следующих лет ВВП в среднем сокращался на 1,6 %. В наибольшей степени рецессия ударила по отраслям, связанным с производством предметов длительного потребления и средств производства и сконцентрированным в наиболее урбанизированных регионах страны, что породило безработицу.

Несмотря на все эти жертвы (принесенные в виде сознательной ориентации на замедление темпов роста и спад производства. – Примеч. пер.), снижение инфляции не было значительным. Достигнув в 1980 г. годового уровня в 110,2 %, она упала до отметки 95,2 % в 1981 г. и вновь поднялась в 1982 г., дойдя до уровня 99,7 %. В эти годы начала вырисовываться модель «стагфляции»: сочетания экономической стагнации и инфляции.

Государство уже было технически неплатежеспособным, но раскаяние пришло к правительству только в августе 1982 г., когда Мексика объявила мораторий на выплату внешнего долга и обратилась за помощью в МВФ. Но Бразилия, заявляли с чувством превосходства представители правительства, – это не Мексика. На деле же мексиканский мораторий поставил последнюю точку в и без того уже скудных возможностях получения внешних займов. Дело закончилось тем, что Бразилия, исчерпав свои валютные запасы в долларах США, в феврале 1983 г. оказалась вынуждена прибегнуть к помощи МВФ.

В обмен на весьма скромную финансовую помощь и на предоставление возможности восстановить свою кредитоспособность на международной арене Бразилия получила от МВФ рекомендации предпринять усилия по сбалансированию своих долговых платежей и продолжать обслуживать внешний долг. Внутри же страны предусматривались меры по сокращению расходов и дальнейшему урезанию зарплат.

Тогда в отношениях между Бразилией и МВФ наступила полоса расхождений. В стране появились силы, выступавшие против сокращения бюджета и выплаты процентов по внешнему долгу; в свою очередь, МВФ был недоволен тем, что Бразилия не соблюдала условия соглашения с ним. В этой обстановке международные кредиторы не пошли на предоставление Бразилии новых сроков оплаты внешнего долга и более выгодных процентных ставок, как это было сделано в случае с Мексикой.

Несмотря на все это, усилия Бразилии по сбалансированию долговых платежей все-таки дали свои результаты. Начиная с 1984 г., экономика заработала с новой силой; стимулом к этому стал рост экспорта, в структуре которого особо выделялась промышленная продукция. Падение цен на нефть способствовало тому, что ее закупки перестали «давить» на структуру импорта. Помимо этого, благодаря осуществленным на основе II Плана инвестициям, был сокращен импорт нефти и другой продукции; однако инфляция продолжала расти.

В начале 1985 г., когда правление Фигейреду закончилось, финансовая ситуация на время несколько улучшилась, и в стране возобновился экономический рост. Уровень инфляции возрос с 40,8 % в 1978 г. до 223,8 % в 1984 г. Внешний долг за тот же период увеличился с 43,5 до 91 млрд долл.

* * *

Фигейреду продолжил начатую Гейзелом политику открытости. Инициативы в этой области оставались в ведении генерала Голбери и министра юстиции Петрониу Портеллы. В августе 1979 г. Фигейреду удалось вырвать из рук оппозиции один из главных ее лозунгов – борьбу за амнистию политзаключенных. Между тем, утвержденный Конгрессом закон об амнистии политзаключенных содержал ряд оговорок и делал значительную уступку сторонникам «жесткой линии», включив в сферу своего применения тех, на ком лежала ответственность за применение пыток. И все-таки закон все же способствовал возвращению в страну политэмигрантов и знаменовал собой важный шаг на пути расширения политических свобод.

Деятельность же апологетов «жесткой линии» продолжала препятствовать разворачиванию политической открытости. Так, имел место ряд криминальных акций, кульминацией которых в апреле 1981 г. стала попытка взорвать бомбу в Конгресс-центре Рио-де-Жанейро, где тысячи молодых людей присутствовали на музыкальном фестивале. Одна из бомб так и не была установлена; она взорвалась в машине с двумя военными, один из которых скончался на месте, а другой был тяжело ранен. Правительство провело расследование, которое трактовало факты абсурдным образом с целью снять ответственность с виновных. Поданное Голбери в августе 1981 г. прошение об отставке с поста руководителя президентской администрации очевидным образом было связано с подтасовками в ходе этого расследования.

Принятое в 1965 г. избирательное законодательство стало для власть предержащих настоящей западней. С каждым разом выборы все более превращались в плебисциты «за» или «против» правительства. Пытаясь сбить силу оппозиции, правительство в декабре 1979 г. вынудило Конгресс принять новый закон о политических партиях, который упразднял БДД и НСО и обязывал будущие новые партии ввести слово «партия» в свои названия. НСО, название которой было непопулярным, попыталась изменить свой внешний облик, преобразовавшись в Социально-демократическую партию (Partido Democrático Social, PDS)[172]172
  Во избежание путаницы в названиях партий приводим их наименования на португальском языке. В 1945 г. созданная Варгасом партия называлась Partido Social Democrático (PSD – Социал-демократическая партия, СДП). Именно эта партия влилась в 1965 г. в образованную военным режимом правительственную партию НСО (ARENA). В 1980 г., следуя закону 1979 г., НСО трансформировалась в Partido Democrático Social (PDS – Социально-демократическую партию) (курсив пер.), которая, став новой правительственной партией, заняла место на правом политическом фланге. Несмотря на сходство названий старой и новой правительственных партий, между ними имелись различия, хотя Социально-демократическая партия унаследовала от своей предшественницы ряд концептуальных положений военного режима.


[Закрыть]. Руководство БДД сумело выйти из положения, всего лишь добавив к аббревиатуре своего названия слово «партия»; таким образом, Бразильское демократическое движение (БДД) превратилось в Партию бразильского демократического движения (ПБДД – Partido do Movimento Democrático Brasileiro, PMDB).

Времена, когда оппозиция была единой, остались в прошлом. Различные течения выступали единым фронтом в ее рядах тогда, когда им противостоял общий и всемогущий противник. По мере того, как авторитарный режим становился все более открытым, в среде оппозиции стали появляться идеологические и личные противоречия. На базе городского и сельского синдикализма, при опоре на некоторые течения внутри церкви и на профессионалов из среднего класса возникает Партия трудящихся (ПТ – Partido dos Trabalhadores, РТ). Эта партия поставила своей целью представлять интересы широких слоев наемных трудящихся на основе программы базовых прав и социальных преобразований, которые открыли бы в будущем путь к социализму. В отличие от БКП и горячих поклонников СССР, ПТ стремилась избежать каких-либо четких определений природы социализма. Причиной этого было наличие внутри партии двух противоположных течений: на одном фланге находились те, кто симпатизировал социал-демократии, а на другом – сторонники диктатуры пролетариата. Что касается синдикалистской сферы, то между ПТ и профсоюзами «треугольника АВС» были установлены тесные связи. Синдикализм «треугольника АВС» стал одной из важнейших составляющих ПТ, все большую роль в которой играл Лула.

Бризола не нашел себе места в ПБДД и предпочел действовать самостоятельно, стремясь «капитализировать» авторитет, накопленный левым трабальизмом. Однако по решению суда у его партии была отозвана аббревиатура БТП; тогда он основал Демократическую трабальистскую партию (ДТП – Partido Democrático Trabalhista, PDT).