Текст книги "Краткая история Бразилии (СИ)"

Автор книги: Борис Фаусту

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

4.2. Политический процесс

Для характеристики политического процесса в 1930–1934 гг. важно отметить два взаимосвязанных обстоятельства: роль тенентизма и борьбу между центральной властью и региональными группировками.

После победы революции 1930 г. тенентисты переместились в правительственные органы и сформулировали более ясную программу. Они предложили подходить к учету потребностей различных регионов страны с одинаковыми критериями, разработали ряд экономических планов, выдвинули проект создания базовых отраслей промышленности (прежде всего металлургии) и программу национализации, которая должна была охватить шахты и рудники, транспорт, средства связи и каботажные суда. Для реализации этих реформ было необходимо иметь в наличии централизованное и стабильное федеральное правительство. Решительно отмежевавшись от либеральных взглядов, тенентисты выступали за продление диктаторского правления и за разработку конституции, которая наряду с индивидуальным представительством установила бы представительство от социальных классов и слоев; в этом случае каждый штат должен был бы иметь равное количество как одних, так и других представителей.

Варгас стремился использовать тенентистов как инструмент в своей борьбе против засилья олигархий штатов в двух очень разных регионах – на Северо-Востоке и в штате Сан-Паулу. Северо-Восток был излюбленным местом деятельности тенентистов: многие из них происходили из этих мест, где господствовали крайняя бедность и неприкрытое насилие со стороны узкого круга правящих элит.

Многие интервентóры, получившие назначения в северо-восточные штаты, были военными. В ноябре 1930 г. правительство создало под руководством Жуариса Таворы региональное управление северными штатами. Тенентисты стремились осуществить определенные меры по улучшению ситуации, выполнить некоторые требования трудящихся, пытаясь в новых условиях возродить традицию «спасательства». Интервентор Баии Журасй Магальяэнс создал комиссии по развитию сельского хозяйства, стремился расширить сеть услуг по оказанию медицинской помощи и издал декрет о принудительном сокращении квартплаты. Тавора собирался экспроприировать имущество тех представителей олигархии, которые наиболее скомпрометировали себя в годы Первой республики.

Между тем, не имея ни условий для реализации крупных преобразований, ни намерения осуществить их, тенентисты в конечном счете пришли к соглашению с региональными правящими группировками. С другой стороны, меры по снижению квартплаты и по экспроприации имущества были блокированы федеральным правительством и не имели дальнейшего продолжения. Деятельность тенентистов на Северо-Востоке, несмотря на свой ограниченный характер, пробудила наступательные настроения среди правящих групп в наиболее развитых регионах страны. Жуариса Тавору иронически называли «вице-королем Севера», а за свою попытку создать альянс мелких штатов он получил суровый отпор.

Неумелые действия федерального правительства привели к тому, что в штате Сан-Паулу разразилась гражданская война. Отвергнув требования претендовавшей на власть Демократической партии, Варгас отодвинул паулистскую элиту на обочину политической жизни и назначил своим интервентóром тенентиста Жуана. Алберту. Последний, однако, не выдержал нажима со стороны паулистов и собственного правительства и в июле 1931 г. подал в отставку. До середины 1932 г. три других интервентóра сменяли друг друга у власти в штате, что свидетельствовало о серьезном характере «казуса Сан-Паулу».

Управляя штатом Сан-Паулу либо используя свое влияние там, тенентисты стремились получить поддержку своей деятельности. Они искали ее в лице не самых значительных ассоциаций производителей кофе и рабочих профсоюзов. В этом отношении особенно выделился Мигел Коста – министр безопасности и командир военизированных подразделений штата Сан-Паулу. О нем говорили, что «он хранил коммунизм в сердце, а коммунистов держал за решеткой». Бывший лидер «колонны Престеса»[122]122
  В бразильской исторической литературе ее иногда называют «колонной Мигеле Косты/Престеса». Об этом см. главу 3, § 3.6.


[Закрыть], он пропагандировал идею возрождения профсоюзов, например, Центра портовых грузчиков Сантуса[123]123
  Город Сантус — крупный морской порт, расположенный в непосредственной близости от г. Сан-Паулу, не имеющего выхода к морю. В силу этого Сантус называют «морскими воротами Сан-Паулу».


[Закрыть], руководство которого находилось под его влиянием.

Против тенентистов было настроено подавляющее большинство населения штата Сан-Паулу, вращавшееся – в идеологическом плане – вокруг региональной элиты. Последняя же настаивала на том, что страной следует управлять в соответствии с конституционными принципами, основанными на идеях либеральной демократии. В качестве переходной меры эта элита требовала назначить интервентором гражданского чиновника – уроженца штата Сан-Паулу. Лозунги «конституционализма» и автономии взбудоражили широкие слои населения и способствовали сближению ПРП и ДП, выразившемуся в образовании в феврале 1932 г. «Единого фронта Сан-Паулу» (Frente Única Paulista). В том же месяце временное правительство обнародовало Избирательный кодекс, что стало его реакцией на прессинг не только штата Сан-Паулу, но и Риу-Гранди-ду-Сул и Минас-Жерайс, требовавших положить конец продолжавшемуся диктаторскому правлению. В Избирательном кодексе содержались некоторые важные новации: было декретировано обязательное участие в выборах, принят принцип тайного голосования, избирательное право распространялось на представителей обоих полов, впервые право голоса предоставлялось женщинам. До этого подобные нормы были введены в избирательном законе штата Риу-Гранди-ду-Норти от 1927 г., но его действие было ограничено пределами данного штата.

Выборы в парламент должны были проходить на пропорциональной основе, что гарантировало бы представительство меньшинств. Хотя принципы профессионального представительства и зиждились на идеях корпоративизма и итальянского фашизма[124]124
  Внедренная Варгасом корпоративная система основывалась на его идее о необходимости примирения классовых противоречий между трудом и капиталом, создания «социального мира» и «социальной гармонии». Именно такова была подоплека создания так называемых корпоративных профсоюзов, или монопольных правительственных корпораций, создававшихся министерством труда, в которые входили и предприниматели, и рабочие, причем и те и другие представляли одну и ту же отрасль (отсюда упоминаемое автором «профессиональное представительство»), Иногда в рамках одной «корпорации» объединялись отдельно существовавшие предпринимательские организации и рабочие профсоюзы. Корпоративные профсоюзы и корпоративная система были характерной чертой фашистского государства Муссолини в Италии. Известно, что Варгас в 1930-е гг. был поклонником Муссолини и стремился перенести на бразильскую почву данные принципы итальянского фашизма.


[Закрыть], их внедрение преследовало более конкретную цель. Парламентская фракция, образованная 40 представителями всех социальных классов и слоев (более крупная, чем фракция депутатов от штата Минас-Жерайс), стала бы предсказуемо контролируемой правительством. В этом случае она смогла бы стать противовесом более крупным штатам, особенно Сан-Паулу и Риу-Гранди-ду-Сул, в которых в тот период гнездилось основное ядро оппозиции.

И наконец, Избирательный кодекс в немалой степени способствовал укреплению основы избирательного процесса – по крайней мере, сокращению фальсификаций. С этой целью была создана система электорального правосудия, в обязанности которого входила организация выборов, наблюдение за их ходом и расчет необходимых для их проведения финансовых ресурсов.

В марте 1932 г. Варгас, стремясь умиротворить штат Сан-Паулу, сделал еще один шаг: он назначил в этот штат гражданского интервентора, паулиста Педру ди Толеду. Толеду, однако, не обладал большим авторитетом в штате. Оставались и сомнения в отношении проведения выборов; было неясно и то, до какой степени тенентисты остаются под контролем. Правительство подвергалось резкой критике за мягкотелость в вопросе о наказании группы тенентистов, которая вскоре после обнародования Избирательного кодекса разгромила в Рио-де-Жанейро редакцию газеты «Диариу кариока» (О Diário Carioca).

С Варгасом порвал и образованный региональными партиями «Единый фронт Риу-Гранди-ду-Сул» (Frente Única Gaúcha). Это заставило те группировки в штате Сан-Паулу, большинство из которых было связано с ДП и которые уже вступили между собой в сговор, ускорить подготовку к революции[125]125
  В советской и российской историографии эти события получили название «война конституционалистов».


[Закрыть], вспыхнувшей 9 июля 1932 г. План революционеров состоял в том, чтобы осуществить молниеносную атаку на столицу Республики, поставив тем самым федеральное правительство перед выбором: переговоры или капитуляция. Но этот план провалился. Хотя «паулистская война» и привлекла на свою сторону симпатии многих представителей столичного среднего класса, в плане военных действий она ограничивалась территорией штата Сан-Паулу. Военный флот, со своей стороны, блокировал порт Сантуса.

На самом деле, несмотря на свои разногласия с центральной властью, региональные элиты штатов Риу-Гранди-ду-Сул и Минас-Жерайс не собирались подвергать себя риску вооруженного столкновения с правительством, которому они же сами двумя годами раньше помогли прийти к власти. Штат Сан-Паулу остался практически в одиночестве; в деле противостояния федеральным силам он мог опереться лишь на собственные военизированные подразделения и на широкую народную мобилизацию.

Движение 1932 г. объединило различные социальные слои – от производителей кофе до промышленников и среднего класса. В стороне от событий остался лишь организованный рабочий класс, который в первой половине 1932 г. провел ряд крупных забастовок. Борьба за «восстановление конституционного правления» страны и поднимавшиеся в ее ходе проблемы автономии штата Сан-Паулу и его превалирования перед лицом других штатов возбудили значительную часть паулистского населения. Весьма действенный в те времена образ уподоблял Сан-Паулу локомотиву, толкавшему два десятка пустых вагонов, т. е. двадцать остальных штатов федерации. Радио, которое тогда впервые получило широкое применение, также способствовало тому, чтобы подтолкнуть народ к участию в митингах и стимулировать приток добровольцев на фронт боевых действий. Отвечая на призыв кампании «золото на благо Сан-Паулу», многие жертвовали свои ювелирные украшения и другое семейное имущество.

Революционеры пытались пополнить значительный дефицит оружия и военного снаряжения, прибегнув к ресурсам промышленного парка штата Сан-Паулу. Для закупки вооружения и самолетов они также направили своих эмиссаров в США. Но военное превосходство правительственных сил было очевидным. Несмотря на неравные силы, борьба длилась почти три месяца и в октябре 1932 г. завершилась капитуляцией Сан-Паулу.

Одной своей гранью «паулистская война» была повернута к прошлому, а другой – к будущему. Под знаменем «конституционализма» выступили как те, кто ожидал оттеснения олигархий с политической арены, так и те, кто намеревался установить в стране либеральную демократию. Эти события имели важные последствия. Хотя правительство и победило, оно стало яснее понимать, что нельзя игнорировать интересы паулистской элиты. Побежденные, в свою очередь, осознали необходимость достижения известного компромисса с центральной властью.

нтóр Варгас назначил наконец интервентóра из числа гражданских лиц и паулиста по происхождению в прямом смысле этого слова – им стал Арманду ди Салис Оливейра, связанный с ДП. В августе того же года он издал декрет о так называемом «пересмотре экономических показателей», согласно которому были сокращены долги страдавших от кризиса сельских производителей. Со своей стороны, и паулистская политическая элита заняла с тех пор более осмотрительные позиции.

В течение 1933 г. тенентистское движение находилось в состоянии распада. Тенентисты не сумели трансформировать государство в соответствии со своими намерениями, потерпели неудачу, либо их попытки обрести собственную социальную базу были пресечены; утратили они силу и внутри армии, где они угрожали существованию военной иерархии. В 1932–1933 гг. многие инвервентóры-тенентисты, назначенные в регионы Северо-Востока, ушли в отставку. Главный организационный центр тенентистов – «Клуб 3 октября» – все более тяготел к превращению в «доктринерский орган, не занимавшийся демагогией», как с удовлетворением отмечал генерал Гоис Монтейру. Часть тенентистов подчинилась правительству Варгаса, другие же пополнили ряды правых и левых партий.

В мае 1933 г. Временное правительство решило восстановить конституционное правление, а для этого – провести выборы в Учредительное собрание. Избирательная кампания дала толчок народному участию и процессу организации партий. В штатах возникли многочисленные партии самых разных направлений; некоторые из них имели реальную базу, другие – только внешний фасад. Вместе с тем сформировать общенациональные партии не удалось – за исключением компартии, находившейся на нелегальном положении, и партии «Интегралистское действие».

Результаты выборов продемонстрировали силу региональных элит. В штате Риу-Гранди-ду-Сул избранными оказались по большей части сторонники губернатора Флориса да Куньи; в штате Минас-Жерайс победили последователи прежнего губернатора Олегариу Масиэла; в штате Сан-Паулу абсолютную победу одержал Единый фронт. Тенентисты же получили весьма скромные результаты.

14 июля 1934 г. после многомесячных обсуждений Учредительное собрание обнародовало конституцию. Она была похожа на Конституцию 1891 г. в той части, где прокламировалась федеративная республика, но включала в себя и много новых моментов, отражавших происшедшие в стране перемены. Моделью для нее послужила германская Веймарская конституция.

Три статьи, которых не было в предыдущих конституциях, были посвящены экономическому и социальному строю, семье, образованию и культуре, а также национальной безопасности. Первая из этих статей носила националистический характер[126]126
  То есть отвечала интересам развития национальной экономики.


[Закрыть]: она предусматривала постепенную национализацию шахт, месторождений полезных ископаемых и водопадов, которые рассматривались как основополагающие либо существенные для целей экономической или военной безопасности страны. Механизмы социального характера должны были обеспечить плюрализм и автономию профсоюзов и затрагивали вопросы трудового законодательства, которое должно было как минимум ввести равную оплату за равный труд, исключить дискриминацию при оплате труда по возрастному, половому, этническому признаку или гражданскому состоянию, установить минимальный размер зарплаты, предусмотреть регламентацию труда женщин и подростков, право на выходной день, на оплаченный отпуск, на возмещение в случае необоснованного увольнения.

В статьях, посвященных семье, образованию и культуре, конституция устанавливала принцип бесплатного и обязательного начального образования. Преподавание религии в государственных школах должно было вестись на факультативной основе, при этом преподаваться могли любые религии, а не только католицизм.

В конституции впервые появились вопросы, связанные с национальной безопасностью. Все они должны были находиться в ведении Высшего совета по проблемам национальной безопасности во главе президентом страны, в состав которого входили министры и руководители штабов сухопутных сил и военно-морского флота. Военная служба объявлялась обязательной – эта норма уже действовала в годы Первой республики, хотя и мало применялась на практике.

15 июля 1934 г. Учредительное собрание посредством непрямых выборов избрало Варгаса президентом со сроком полномочий до 3 мая 1938 г. В дальнейшем избрание президента осуществлялось путем прямых выборов[127]127
  Прямые президентские выборы, проведенные в 1930 г., возобновились с 1945 г., в последний раз (перед военным переворотом) они состоялись в 1960 г. (президентом был избран Ж. Гуларт). Данная форма выборов была прервана военным переворотом 1964 г. и вновь восстановлена Конституцией 1988 г.; первые после 1960 г. прямые президентские выборы состоялись в 1989 г.


[Закрыть].

Казалось, что наконец-то страна будет жить в условиях демократического режима. Однако переворот, приведший к установлению «Нового государства» через три с небольшим года после обнародования конституции, положил конец этим надеждам. Крушению надежд способствовали такие факторы, как деятельность группировок внутри правительства, особенно в армии, колебания в лагере либералов и безответственность левых.

После окончания Первой мировой войны в Европе набирали силу движения и идеология тоталитарной и авторитарной направленности. В 1922 г. Муссолини пришел к власти в Италии; Сталин шел по пути создания режима абсолютной власти в Советском Союзе; в 1933 г. нацизм победил в Германии. Падению престижа либеральной демократии, в экономическом плане основанной на капитализме, способствовал и мировой экономический кризис. Капитализм, провозглашавший равенство возможностей и изобилие, провалился в «черную дыру», из которой, как казалось, ему не выбраться. Вместо лучшей жизни он нес собой обнищание, безработицу и отчаяние.

Идеологи тоталитаризма видели в либеральной демократии с ее партиями и, на первый взгляд, ненужной политической борьбой, приводившей к разделению государственного организма, такой режим, который был неспособен найти пути выхода из кризиса. Казалось, что эпоха капитализма и либеральной демократии осталась в прошлом.

В Бразилии в 1920-е гг. возник ряд небольших фашистских организаций. Наиболее отчетливо выраженное движение данной направленности возникло в 1930-е гг., когда в октябре 1932 г. Плиниу Салгаду и некоторые другие интеллектуалы создали в Сан-Паулу партию «Бразильское интегралистское действие» (ВИД – Ação Integralista Brasileira, AIB). Интегрализм рассматривался как национальная доктрина, наполнение которой было связано в большей степени с культурой, чем с экономикой. Интегрализм открыто выступал против финансового капитализма и стремился установить государственный контроль над экономикой. Но основной пафос этой доктрины сводился к осознанию духовной ценности нации, которая должна была базироваться на объединяющих принципах: девизом партии стал лозунг «Бог, родина, семья».

В вопросе об отношениях общества и государства интегрализм отрицал плюрализм политических партий и индивидуальное представительство. «Интегральное государство» должно было учреждаться вождем нации; в его состав должны были входить созданные по профессиональному принципу представительные органы и культурные учреждения.

Своими врагами интегралисты считали либерализм, социализм и международный финансовый капитализм, находившийся, по его мнению, в руках евреев. Интегрализм активно использовал ритуалы и символы, такие как культ личности вождя нации, церемониал приема в члены партии, парады «зеленорубашечников», прикреплявших к петлице значок с буквой «сигма»[128]128
  Зеленые рубашки — форма, в которой ходили члены этой организации. Заглавная греческая буква «сигма», нарисованная в белом круге на синем фоне (флаг интегралистов), означала «совокупность ценностей».


[Закрыть].

Своих руководителей общенационального и регионального уровня интегралистская партия черпала из числа профессионалов из городского среднего класса и в меньшей степени – из числа военных. Интегрализм вовлек в свои ряды значительное число сторонников. По самым скромным подсчетам, в период наивысшего подъема движения (конец 1937 г.) их количество насчитывало от 100 тыс. до 200 тыс. человек, что было совсем немало, учитывая характерный для того периода низкий уровень политической мобилизации.

В 1930-е гг. интегралисты и коммунисты сошлись в смертельной схватке. Между тем, у обеих партий были и точки соприкосновения: критика либерального государства, признание необходимости единственной партии, культ личности вождя. Поэтому не случайно среди членов обеих партий происходила определенная циркуляция, связанная с переходом из одной организации в другую.

Вместе с тем истоки войны между двумя группировками коренились отнюдь не во взаимном недопонимании. В действительности каждая из партий ставила себе на службу абсолютно разные общественные настроения. Интегралисты основывали свое движение на консервативных ценностях, таких как семья, национальные традиции, католическая церковь. Коммунисты апеллировали к революционным по своей сути программам и концепциям: классовой борьбе, критике религии и религиозных предрассудков, национальному освобождению, которое может быть достигнуто путем борьбы против империализма и в результате проведения аграрной реформы. Наличие столь разных подходов к перекройке общественных отношений было более чем достаточной причиной для антагонизма между обоими движениями. Кроме того, они отражали и те противоположные позиции, которые занимали их европейские вдохновители: фашизм, с одной стороны, и советский коммунизм – с другой.

В Бразилии 1930-х гг. завоевало позиции авторитаристское течение, которое было окрашено в несколько иные тона, но зато было более эффективным. Трудности в деле создания классовых организаций, в формировании ассоциаций, осуществлявшие представительство, и партий сделало авторитарные методы решения проблем привлекательными не только для консерваторов, но и для либералов и левых. Левые пытались увязать либерализм с господством олигархий; исходя из этого, они не придавали большого значения так называемой формальной демократии. Укреплению подобных взглядов способствовали и сами либералы: они боялись социальных реформ и соглашались прервать «игры в демократию» (либо даже сами инициировали это прекращение) всякий раз, когда казалось, что последней угрожают подрывные силы.

Логичным образом авторитарное течение восприняло концепцию консервативной модернизации, т. е. взяло на вооружение идею, согласно которой в такой разобщенной стране, как Бразилия, именно государству следует стать для нации организующим началом, чтобы в рамках существующего строя продвигать экономическое развитие и достижение всеобщего благосостояния. В рамках подобной траектории, по мнению сторонников этого течения, авторитарное государство смогло бы покончить с социальными конфликтами, межпартийной борьбой, эксцессами свободы самовыражения, которые способствовали лишь ослаблению страны.

У авторитарных течений и тоталитаристского интегрализма имелись и общие черты. Интегрализм стремился добиться своих целей посредством партии, которая мобилизовала бы недовольных и штурмом захватила бы власть. Авторитарное же течение не делало ставку на партию, зато уповало на государство; оно не верило в широкую мобилизацию всего общества, но полагалось на прозорливость отдельных политиков. В конечном счете фашистская доктрина привела бы государство к кризису, а авторитарный этатизм – к его укреплению. «Авторитаристы» действовали изнутри самого государства; в наивысшей степени их влияние воплотилось в деятельности руководства вооруженных сил.

Весь период 1930–1945 гг. стал временем укрепления армии, особенно сухопутных войск. Это выражалось в росте их численности, в постоянном совершенствовании воинского снаряжения и в завоевании армией авторитета. Перед лицом армии теряли свои позиции военизированные подразделения штатов. Между тем, в первые месяцы после революции 1930 г. армия отнюдь не представляла собой сплоченную силу. Причиной тому был не только тенентизм; проблема заключалась в активной деятельности многих членов высшей армейской иерархии, которые симпатизировали Старой республике[129]129
  «Старая республика», «олигархическая республика» — синонимы Первой республики.


[Закрыть]. Сам же военный лидер революции имел всего лишь звание подполковника; чуть больше чем за год ему следовало присвоить три воинских звания, чтобы привести его к генеральскому чину. Революция 1932 г. способствовала очищению армии. В том году 48 офицеров, из них 7 генералов, были высланы. В конце 1933 г. 36 из 40 генералов, находившихся на действительной военной службе, получили продвижение по службе от нового правительства.

Тем самым консолидировалась преданная Жетулиу Варгасу группа военных, в которой выделялись два персонажа: Гоис Монтейру и Еурику Гаспар Дутра. Гоис Монтейру разрабатывал политику вооруженных сил, а Дутра был ее основным исполнителем. После 1937 г. они оба «монополизировали» высшие посты в армии. Гоис возглавлял Главный штаб с 1937 по 1943 г.; Дутра был военным министром с 1937 по 1945 г., в 1945 г. он оставил этот пост, поскольку баллотировался на пост президента, а военным министром стал Гоис Монтейру, который, впрочем, занимал эту должность еще в 1934–1935 гг.[130]130
  Речь идет о должности «министра сухопутных сил», в отличие от «министра ВМФ» и «министра ВВС». См. об этом в главе 5, § 5.3.


[Закрыть] Эта новая группа высшего военного командования сохраняла верность правительству Варгаса, за исключением нескольких случаев, вплоть до самого 1945 г.

1934 г. был отмечен выдвижением требований со стороны рабочего движения и брожением внутри среднего класса. В городах Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Белеме и в штате Риу-Гранди-ду-Норти разразился целый ряд забастовок, среди которых можно отметить стачки в секторе услуг, а именно на транспорте, в банковском секторе, в сфере коммуникаций. Стремительно развивалась кампания против фашизма, достигшая наивысшей точки в октябре 1934 г. в ходе яростного столкновения между антифашистами и интегралистами в Сан-Паулу.

Ответ со стороны правительства последовал в виде предложенного в начале 1935 г. Закона о национальной безопасности (ЗНБ – Lei de Segurança Nacional, LSN), принятого Конгрессом при помощи либералов. Закон давал определение преступлениям против политического и социального строя, считая таковыми в том числе забастовки госслужащих, подстрекательство к вражде внутри вооруженных групп, разжигание ненависти между социальными классами, подрывную пропаганду, организацию ассоциаций или партий с целью свержения политического или общественного строя незаконными методами.

Одновременно с дискуссиями вокруг ЗНБ коммунисты и близкие к ним левые тенентисты занимались организацией Национально-освободительного альянса (НОА – Aliança Nacional Libertadora, ANL). Он был создан 30 марта 1935 г. в Рио-де-Жанейро. Молодой студент-правовед Карлус Ласерда зачитал манифест НОА и предложил в качестве его почетного председателя кандидатуру Луиса Карлоса Престеса, который и был избран при всеобщем одобрении без голосования. Действующим же председателем НОА стал капитан военно-морских сил Эрколину Каскарду, который в 1924 г. возглавил восстание на броненосце «Сан-Паулу».

Базовая программа НОА была ориентирована на достижение общенациональных целей. Ни в одной из ее пяти статей не рассматривалась специфически рабочая проблематика. Речь шла об окончательном прекращении выплаты внешнего долга, о национализации предприятий с иностранным капиталом, об аграрной реформе, о гарантии свобод для народа, о создании народного правительства, в котором мог бы участвовать «любой человек в меру эффективности своей работы».

Образование НОА соответствовало новой линии БКП, которая проистекала из установок Коминтерна, выступавшего за создание по всему миру народных фронтов, направленных против угрозы фашизма. Предполагалось, что НОА и станет подобным примером народного фронта применительно к условиям так называемого полуколониального мира; он должен был объединить в своих рядах представителей различных социальных слоев, готовых противостоять фашизму и империализму.

В то же время созданию НОА способствовала и трансформация, которую пережила БКП с момента вступления в нее Престеса в августе 1934 г. Партия перестала быть мелкой группой, обращенной исключительно к рабочему классу, и превратилась в более сильную организацию и с точки зрения численности, и в плане более разнообразного социального состава ее членов. В БКП вступили военные – последователи Престеса, а также представители среднего класса. Общенациональная проблематика стала превалировать над классовой тематикой, и это совпадало с новой линией Коминтерна.

За несколько месяцев НОА превратился во внушительную силу. По самым скромным подсчетам, в июле 1935 г. в его рядах насчитывалось от 70 тыс. до 100 тыс. человек. При разработке направления деятельности движения его руководители колебались между попытками укрепить «классовый альянс» или перспективой восстания с целью завоевания власти. Идея восстания, по крайней мере на словах, оказалась более притягательной. На собрании 5 июля 1935 г. в память о выступлениях тенентистов (5 июля 1922 г. и 5 июля 1924 г. – Примеч. пер.) Карлус Ласерда зачитал манифест Престеса, в котором тот, находясь на нелегальном положении, призывал к свержению «ненавистного правительства» Варгаса и к завоеванию власти народным, национальным и революционным правительством.

Правительство, которое до этого уже подавляло выступления НОА, получило прекрасный повод для его запрета, что и было сделано декретом от И июля 1935 г. С этого момента, в обстановке следовавших один за другим арестов, БКП начала подготовку к восстанию, которое в ноябре 1935 г. вылилось в попытку военного переворота.

Восстание 1935 г., напоминавшее выступления тенентистов в 1920-е гг., потерпело поражение. Оно началось 23 ноября в штате Риу-Гранди-ду-Норти, предварив собой выступление, которое должно было координироваться из Рио-де-Жанейро. Правительственная жунта удерживала власть в столице штата г. Натал в течение четырех дней, после чего была свергнута. Далее последовали восстания в Ресифе и в Рио-де-Жанейро, в последнем случае выступление приобрело более широкий масштаб. Там имело место столкновение между восставшими и силами правопорядка, в результате чего еще до окончательной капитуляции погибло много людей.

Что же могло побудить БКП, располагавшую решающей доя нее поддержкой Коминтерна, впутаться в авантюру ноября 1935 г., когда уже было очевидно укоренение стратегии народных фронтов? Все указывает на то, что попытка переворота в Бразилии представляла собой последний всплеск прежней политики БКП, подпитывавшийся преувеличенными выводами бразильских коммунистов о наличии в стране предреволюционной ситуации. В некоторых регионах на решение выступить оказали влияние и тенентистские методы борьбы.

События 1935 г. имели серьезные последствия, открыв дорогу широкому применению репрессивных мер и наращиванию авторитаризма. Призрак мирового коммунизма достиг громадных размеров, в том числе и потому, что Коминтерн в целях координирования подготовки к восстанию направил в Бразилию несколько своих руководящих кадров.

В течение 1936 г. Конгресс утвердил все исключительные меры, которые были затребованы исполнительной властью для подавления коммунистов и в целом левых сил. В марте 1936 г. полиция осуществила вторжение в Конгресс и арестовала пятерых парламентариев, которые поддерживали или просто симпатизировали НОА. Конгресс одобрил практику тюремных заключений и разрешил проводить судебные процессы против заключенных. В то же время для проведения репрессий были созданы специальные органы. В январе 1936 г. министр юстиции объявил об образовании Национальной комиссии по подавлению коммунизма (Comissão Nacional de Repressão ao Comunismo), на которую была возложена задача расследовать факты участия госслужащих и других лиц в действиях или преступлениях против политических и общественных учреждений. В конце октября 1936 г. начал функционировать особый суд – Трибунал национальной безопасности (Tribunal da Segurança Nacional). Вначале он предназначался только для суда над теми, кто был замешан в восстании 1935 г., но в конце концов превратился в постоянный орган, действовавший в течение всего периода «Нового государства».

В конце 1936-го и в первые месяцы 1937 г. определились кандидатуры на пост президента, которые должны были участвовать в намеченных на январь 1938 г. выборах. Партия конституционалистов, образованная ДП и несколькими мелкими партиями, выставила кандидатуру Арманду ди Салиса Оливейры. Правительственным кандидатом стал Жозе Америку ди Алмейда, политик с Северо-Востока, который в кабинете Варгаса был министром путей сообщения и общественных работ. Последней была выдвинута кандидатура Плиниу Салгаду, представлявшего интегралистов. Правительственный кандидат располагал поддержкой проваргасовских кругов в штатах Сан-Паулу и Риу-Гранди-ду-Сул, а также мог опереться на большинство северо-восточных штатов и Минас-Жерайс.