Текст книги "Гарольд Храбрый"

Автор книги: Борис Финкельштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

   – Что же касается предстоящей войны, то главная сила норманнов – лучники и тяжёлая рыцарская конница. Мы же привыкли биться с пешими викингами. Придётся менять привычки. У меня уже есть кое-какие соображения. Я обдумаю их и вынесу на ваш суд...

Гарольд окинул присутствующих внимательным взглядом. Затем повернулся к Гюрту и неожиданно спросил:

   – Брат! Каково настроение восточных англов?

   – Отличное, мой король! – ответил граф.

   – Ты считаешь, они не подведут?

   – Не подведут! Они будут биться не щадя живота!

Гарольд обратился к командиру датских гвардейцев:

   – А что думают мои датчане?

Тан вскинул глаза:

   – Если понадобится, мы все как один умрём за тебя, мой король!

   – Дай Бог, чтоб это не понадобилось, – качнул головой Гарольд.

   – Государь! – обратился к нему эрл Сигевульф. – Мы опирались на норманнов, чтоб сбросить датское ярмо. А теперь хотим использовать датчан, чтоб отбиться от норманнов! Не повторяем ли мы одну и ту же ошибку?

   – Видишь ли, друг мой, – с ноткой раздражения начал король, – датчане – это одна из самых боеспособных частей моего войска. Нравится тебе это или нет, но это так... К тому же большинство из них родилось в Англии и состоит в родстве с англосаксами...

Гарольд улыбнулся и, не скрывая иронии, закончил:

   – Да и в моих жилах саксонская кровь перемешалась с датской. И что мне теперь делать? А, Сигевульф? Как её очистить?

Произнеся эти слова, он выжидающе взглянул на эрла. Тот молчал, не зная, что ответить.

   – В нашем королевстве не должно быть и намёка на межплеменную рознь, – вновь заговорил Гарольд. – Если мы будем едины, никто не сможет нам угрожать. В противном случае англосаксонское королевство канет в небытие!

Он замолчал и внимательно взглянул на своих вассалов. Те размышляли над услышанным.

   – Что вы притихли? – усмехнулся король. – Испугались герцога?

   – Ну уж нет! – рыкнул Леофвайн. – Справились с датчанами, справимся и с ним!

   – Это точно! – поддержал Гюрт.

   – Раздавим как клопов! – вскричал юный Хакон.

   – Развоевались, – рассмеялся Гарольд...

Глава 20
УЖИН

Король пребывал в бодром расположении духа. Он сделал свой выбор, и все сомнения и тревоги его оставили.

– А что, друзья мои, не пора ли нам подумать о наших желудках? – обратился Гарольд к приближённым.

   – Ещё как пора! – вскричал Леофвайн. – Ещё немного и, клянусь Вотаном, я умру с голоду!

   – Тогда вперёд! – Гарольд направился к выходу. – Рагнар! – бросил он на ходу. – Вели послать за дамами и нашим гостем! (Король имел в виду юного ярла Эйнара, прибывшего к его двору из Дании).

Оживлённо переговариваясь, члены совета во главе с королём двинулись навстречу аппетитным запахам, разносившимся по всему замку. Шумная процессия миновала длинную галерею и вскоре достигла пиршественного зала. Король прошёл к верхнему столу и уселся посередине, его вассалы расселись на своих привычных местах. Через некоторое время в зал вошли королева Эльгита с дочерью, принцесса Айя и красивый юноша лет шестнадцати – ярл Эйнар. Гарольд дождался, пока они сядут, после чего кивнул архиепископу Стиганду:

   – Начинай, святой отец.

Старик неспешно прочёл молитву. Святые отцы, леди Эльгита и девочки негромко вторили ему, остальные сидели с постными, скучающими лицами.

   – Амен! – закончил архиепископ, и знатные сеньоры, наскоро омыв руки в сосудах, разносимых слугами, радостно набросились на еду.

Гарольд ел и пил неторопливо и сдержанно, ему прислуживал Рагнар. Оруженосец расположился за королевским креслом и внимательно следил за тем, чтоб блюдо и кубок, стоявшие перед его властелином, были полны. Время от времени Гарольд отрезал ножом кусок мяса и передавал Рагнару, иногда подносил телохранителю свой кубок, и тот почтительно отпивал из него.

Что же касается королевских вассалов, то они, нарушая норманнские обычаи, насаждавшиеся Эдуардом, ели жадно и много. Хватая руками огромные куски мяса, они разрывали их своими крепкими зубами и, почти не разжёвывая, проглатывали. Жир стекал по их усам и бородам и капал на столешницу и одежду. Саксы обсасывали пальцы, громко рыгали и обильно запивали пищу элем и мёдом.

Утолив первый голод, они, распустив пояса, не спеша ковыряли в зубах, раздумывая, что бы ещё съесть, благо слуги бесперебойно подносили к столам всё новые яства. Иногда пирующие швыряли кости огромным охотничьим псам, лениво бродившим по залу.

Принцесса Айя сидела, скромно опустив глаза, и почти не притрагивалась к еде. Юный Эйнар ел очень рассеянно: он не сводил восхищенных глаз с нежного личика девочки. Айя, чувствуя на себе его пристальный взгляд, смущалась и краснела.

Граф Леофвайн насмешливо поглядывал то на племянницу, то на гостя. Не удержавшись, он громко воскликнул:

   – Что, славный Эйнар, видно, наша девочка поразила тебя в самое сердце?

Саксы грубо захохотали, широко раскрывая рты. Эйнар поперхнулся от неожиданности и выронил двузубую вилку, а Айя ещё ниже опустила пылающее личико.

   – Ладно, друг мой, не смущайся, – добродушно продолжил Леофвайн. – И я бы не устоял перед такой красавицей!

Его слова сопроводил новый взрыв хохота. Айя закрыла пунцовое лицо ладошками, вскочила из-за стола и выбежала из зала. Пирующие проводили её смехом и шутками.

   – Ваша дочь дурно воспитана, – улыбнулась королю леди Эльгита. – Ничего, мы это исправим.

   – Я попросил бы вас, миледи, впредь не упоминать о моей дочери в таком тоне! – отрезал тот.

   – Но... – начала было Эльгита.

   – Я неясно выразился?! – Гарольд смерил жену холодным взглядом. Та поджала губы и сочла за лучшее промолчать, ибо почувствовала, что этот разговор может плохо кончиться.

Меж тем Эйнар сидел ни жив ни мёртв, не зная, как реагировать на шутки, сыпавшиеся на него со всех сторон. Эрл Сигевульф, похлопав его по плечу здоровенной ручищей, добродушно подбодрил:

   – Не смущайся, друг! Дело житейское!

И в тот момент, когда несчастный Эйнар попытался было проглотить кусок мяса, эрл ехидно заметил:

   – Юношам надо есть побольше мяса. Чтоб были силы любить девушек!

Эйнар, чуть не подавившись, залился ярким румянцем, а окружающие снова захохотали. Тем временем король пришёл на помощь датчанину.

   – Эй, Сигевульф! Оставь гостя в покое! – прикрикнул он. – И смотри не лопни от обжорства!

Гигант удовлетворённо помял тугой живот и ответил:

   – Мой король, здесь ещё много свободного места. – Он громко рыгнул и закончил: – В сытом теле крепкий дух.

   – Не богохульствуй, сын мой! – назидательно заметил архиепископ Стиганд, но подвыпивший сеньор пропустил его слова мимо ушей.

   – Мой король! – заорал он. – Посмотри на своего еврея! Он так мало ест, что его можно перешибить одним взглядом!

Соломон действительно ничего не ел. Вера отцов запрещала ему прикасаться к «нечистой» пище. Он лишь пил родниковую воду, налитую в его кубок. Гарольд разрешил ему питаться отдельно, теперь же лекарь делал вид, что участвует в общем застолье. Услышав реплику эрла, Соломон смутился и не нашёл что ответить.

   – Оставь его, Сигевульф, – попытался урезонить буяна граф Гюрт. – Лучше съешь вот эту сочную поросячью ножку.

Однако Сигевульф не унимался, ему хотелось «разрядки» после напряжённого дня.

   – Соломон! – крикнул он. – Полагаю, у твоего Бога есть куда более важные дела, чем следить за тем, что ты ешь и пьёшь!

Еврей побледнел, недобрый огонь зажёгся в его глазах.

Однако он не посмел вступить в перебранку со столь знатным сеньором, да ещё в присутствии своего повелителя.

   – Так что, Соломон? – продолжал издеваться толстяк. – Не хочешь ли отведать этой аппетитной ножки?

   – Эрл Сигевульф! Ты сидишь за королевским столом! – вступился за Соломона Рагнар.

   – А ты, любезный Рагнар, попридержи свой язык! Или я быстро укорочу его! – побагровел вельможа.

Король, почувствовав, что назревает ссора, поспешил вмешаться.

   – Тихо, петухи! За моим столом не бывать сварам!

   – Никто не смеет указывать мне, эрлу Сигевульфу! – спесиво воскликнул толстяк. – Даже король! Мой род один из самых древних! А ты, Гарольд, лишь первый среди равных!

   – Не забывайся, Сигевульф, если не хочешь, чтоб твой род внезапно пресёкся! – ледяным тоном произнёс король. Взгляд его был холоден и суров. Эрл набычился, но, не выдержав, отвёл глаза. Хмель слетел с него, ища поддержки, он обвёл взором сотрапезников, но повсюду натыкался на осуждающие лица.

   – Нашли время ссориться, когда враг стоит у порога! – сердито проворчал Гарольд. – А ну-ка пожмите друг другу руки и осушите рог за дружбу!

По знаку короля Рагнар подошёл к эрлу, который пыхтел как кузнечный мех.

   – Не упрямься, Сигевульф. Неужели ты забыл о нашей старой дружбе? – усмехнулся Гарольд.

   – Так и быть. Только из уважения к тебе, мой король! – сдался Сигевульф. Он тяжело поднялся и протянул свою лапищу Рагнару, тот обхватил её не менее огромной кистью и сжал как тисками. Толстяк напряг руку, но с Рагнаром ему было не совладать.

   – Тише ты! Раздавишь! – поморщившись, проворчал эрл. Рагнар ослабил хватку и отпустил руку.

Сигевульф растёр занемевшую кисть. Затем, не глядя на Рагнара, поднял рог, пригубил немного и передал королевскому телохранителю, тот осушил рог до дна.

   – Вот и прекрасно, – удовлетворённо произнёс король.

Чтобы окончательно разрядить обстановку, граф Гюрт встал, поднял кубок и громко крикнул:

   – Да здравствует наш мудрый король Гарольд!

   – Да здравствует король! – загремело над столами.

Трапеза вернулась в спокойное русло. Застучали ножи, разрезая мясо, захрустели кости на крепких зубах, забулькал эль. Все устали от треволнений и обильной пищи, и разговор постепенно стихал. Саксы стали клевать носами над заваленными объедками столами.

Гарольд встал и попрощался с сотрапезниками. Перед уходом он обратился к жене:

   – Простите, миледи, если обидел вас. Я погорячился.

   – Ничего страшного, мой супруг. У вас был трудный день, – ответила леди Эльгита.

   – В таком случае хороших вам снов, – кивнул на прощание Гарольд и направился к выходу. Леди Эльгита проводила его взглядом, в котором сквозили боль и любовь, и вместе с дочерью тоже покинула зал.

Тем временем Рагнар проверил посты, после чего вошёл в королевскую опочивальню, расстелил плащ на полу у двери и улёгся. Что касается приближённых, то они, негромко беседуя, расходились по отведённым им покоям. Оруженосцы, дружинники и слуги укладывались прямо в обеденном зале на разбросанных там и сям тюфяках и кучах соломы. Жизнь в замке затихла, тяжёлый день остался позади.

Глава 21
НОЧНЫЕ ВИДЕНИЯ

Королева теней – ночь раскинула своё чёрное бархатное покрывало, погрузив замок во тьму. Внезапно из-за туч выглянула полная луна, и её призрачный таинственный свет озарил человека, стоявшего на смотровой площадке главной башни. Волосы его, выбивавшиеся из-под небольшой шапочки, отливали серебром, то был еврей Соломон. Дрожа от холода, лекарь изучал расположение звёзд на небосводе, используя для этих целей какой-то странный прибор, отдалённо напоминавший мачту корабля в миниатюре.

Закончив наблюдения, Соломон спустился по наружной лестнице, прошёл гулким коридором и поравнялся с казначейской, у дверей которой дремал, опершись на копьё, часовой. Сакс встрепенулся и вгляделся в пришельца, но, узнав лекаря, лишь про себя тихо проворчал:

   – Носит его по ночам!

Соломон миновал часового, открыл скрипучую дверь и вошёл в свою комнату. Он поставил прибор на сундук, приблизился к жаровне и погрел озябшие руки. Затем уселся на табурет, придвинул свечу и развернул один из пергаментных свитков, лежавших на столе. На пергаменте был изображён зодиакальный квадрат, по его верхнему краю шла латинская надпись – Гарольд. То был гороскоп английского короля.

Лекарь помолился, глядя на огонь свечи, затем заглянул в толстенный фолиант и сделал на пергаменте небольшие пометки. Некоторое время он сосредоточенно разглядывал плоды своих трудов, затем откинулся к стене и раздумчиво пробормотал:

   – Если норманны не придут в октябре, всё кончится благополучно. А если придут?

Он вновь нагнулся над столом, придвинул к себе второй свиток и развернул его. На нём был изображён такой же, как и на первом пергаменте, рисунок. Вверху латинскими буквами было выведено – Вильгельм. Внимательно сравнив оба свитка, Соломон тяжело вздохнул и выпрямился.

   – Солнце одного в соединении с солнцем другого, – пробормотал он, – какое тождество, и сколь они различны, ибо не солнцем единым живут люди. К тому же смертельный бой предначертан на небесах!

Лекарь встал и нервно заходил из угла в угол.

   – Как помочь королю? И что могу сделать я, несчастный еврей? – причитал он. – Господи! Зачем ты вооружил меня знаниями, но не дал ни сил, ни власти? Воистину мудро сказано: во многом знании многие печали...

Подойдя к высокому стрельчатому окну, он уткнулся лбом в холодную раму и с болью прошептал:

   – Впервые за много лет я встретил повелителя, который видит во мне человека, а не просто презренного иудея... Который ввёл меня в круг своих приближённых и доверил здоровье семьи... Кому из людей моего несчастного народа выпадала такая честь?.. И что в итоге? Не успев обрести покой, я должен всё потерять? Господи! За что мне такие страдания?!

Соломон замолчал. Одинокая слеза потекла по его усталому лицу. Отблески свечи, отражаясь в ней, делали слезу удивительно похожей на каплю крови.

   – Господи! – вновь заговорил еврей. – Подскажи мне, как уберечь короля и его дочь?

* * *

В то время как лекарь мучился неразрешимыми вопросами, этажом ниже принцесса Айя болтала со своей няней. Незадолго до этого Хильда раздела девочку, омыла её ножки родниковой водой, расчесала волосы и, облачив в длинную ночную рубашку, уложила в постель. Айя согрелась под одеялом, сшитым из звериных шкур, но засыпать никак не хотела.

Няня придвинула жаровню к лежанке, села рядом с девочкой и стала гладить её по головке.

   – Моя горлинка, – лукаво произнесла она, – чует моё сердце, что ярл Эйнар по уши в тебя влюблён.

Айя застеснялась и спрятала лицо в ладошки.

   – Перестань, Хильда. Ты меня смущаешь, – пропищала она, поглядывая через неплотно сжатые пальчики.

   – Да что ты, моя птичка. Ничего плохого в этом нет. Как же можно не влюбиться в такую красавицу, – улыбнулась няня.

Принцесса раздвинула пальчики, и сквозь них заблестели её любопытные глазки.

   – А он тебе нравится, Хильда? – спросила она.

   – Достойный молодой человек, – ответила Хильда. – Знатный и воспитанный. А тебе-то самой он нравится, моя голубка?

   – Да ну тебя, – снова засмущалась девочка. – Вовсе не нравится... Длинный, тощий...

   – Тощий, это не страшно, моя птичка, – засмеялась Хильда. – Откормим, и будет женишок хоть куда!

Айя фыркнула и залилась звонким смехом. Насмеявшись, она вытерла глазки и уставилась в потолок. Пламя свечи играло в её зрачках.

   – Я хочу, чтобы мой жених был похож на батюшку, – сказала она, – чтоб он был таким же мужественным и добрым.

   – О-хо-хо, – вздохнула няня. – Долго же нам придётся искать жениха. Трудно найти второго такого, как наш король Гарольд!

   – А ты говоришь – откормим! – вновь зашлась в смехе девочка. Внезапно перестав смеяться, она спросила: – Скажи, Хильда, а за что мужчины нас любят?

Няня растерялась.

   – Да кто ж их знает, этих мужчин?.. Для них главное, чтоб мы глядели им в рот. Превозносили до небес. Не отягощали своими заботами. Ухаживали, как за малыми детьми... И вот ещё что... Мы должны помогать им в их делах!

   – Помогать?

   – Именно... Если всё это выполнять, их можно брать голыми руками! – уверенно закончила Хильда.

   – Разве они такие глупые? Наверно, ты преувеличиваешь, – усомнилась девочка.

   – Они не глупые, моя малышка, просто они как дети. И обращаться с ними надо как с детьми.

   – И всего-то?

   – Да, моя ласточка.

Девочка какое-то время раздумывала над словами кормилицы, затем, привстав на ложе, неожиданно спросила:

   – Скажи, Хильда, а у моего отца было много возлюбленных?

Хильда замялась на мгновение, однако ответила со свойственной ей прямотой:

   – Король добр и широк. Женщины так и льнут к нему. Однако его сердце принадлежало лишь одной.

   – Матушке?

–Ей, моя ласточка.

Айя нахмурила бровки, помолчала и вновь спросила:

   – Матушка его очень любила?..

   – Да, моя птичка, – вздохнула няня, – только им и жила.

   – А теперь? Должно быть, возненавидела? – Девочка с тревогой взглянула на Хильду.

   – Любит ещё сильней, – грустно ответила та.

   – Разве так бывает? – удивилась принцесса.

   – Ещё как бывает. Вот вырастешь и узнаешь, как может любить настоящая женщина.

   – И матушка простила его?

   – Да... Если любишь, то простишь и не такое... Ведь ты же простила? – неожиданно спросила няня.

   – Я? – растерялась девочка. – Конечно! – согласилась она. – Я люблю и буду любить батюшку, что бы ни случилось.

   – Вот видишь, моя ласточка, – невесело улыбнулась няня. – Да и винить его не в чем, – добавила она. – Не по своей воле он это сделал.

Айя пригорюнилась. Помолчав, она подняла на Хильду повлажневшие глазки и чуть слышно сказала:

   – А может, батюшка разлюбил матушку?

   – Какой там! – ответила Хильда, украдкой вытирая глаза. – Видно, как он мучается. Не каждый мужчина способен на такую любовь!

Девочка не удержалась и заплакала. Хильда, хлюпая носом, попыталась её утешить, но не выдержала и тоже разревелась. Наплакавшись, они долго молчали, думая каждая о своём.

   – Ну спи, моя ласточка, – наконец сказала няня. – Время позднее. Пора закрывать наши ясные глазки.

Она погладила девочку по голове, поцеловала её нежную ручку и ушла в соседний покой, оставив у изголовья принцессы горящую свечу.

Айя повернулась на бок, подложила ладошки под щёку и стала смотреть на огонь. Пламя свечи колебалось на сквозняке, отбрасывая на стену причудливые тени. Это мерное движение убаюкивало девочку, глаза принцессы начали слипаться, рот приоткрылся, и она погрузилась в глубокий, безмятежный сон.

* * *

Тем временем небо полностью очистилось. Яркая луна залила замок неверным, холодным светом. Словно любопытствуя, она заглянула в окно королевской опочивальни.

Гарольд не спал. Разбросав могучие руки, он напряжённо смотрел в потолок. У дверей похрапывал Рагнар, на башнях замка позвякивали оружием часовые, под окном лаяли собаки. Эти привычные звуки ночи в иное время действовали на короля как снотворное зелье, однако сегодня сон бежал от него. Как только ночь взяла в свои объятья его вассалов, спокойствие и уверенность покинули Гарольда. Сомнения тяжким грузом легли на его сердце, не давая расслабиться.

Король перевернулся на один бок, затем на другой.

   – Рагнар! – негромко позвал он.

   – Я здесь, мой король! – мгновенно отозвался оруженосец.

   – Принеси воды.

Рагнар вскочил на ноги, провёл ладонью по лицу, отгоняя сон, раздул огонь и принёс из соседнего покоя кувшин и кубок. Налив в кубок воды, он подал его королю. Тот жадно осушил кубок и опустился на ложе.

   – Не спится, – промолвил он.

Оруженосец молчал. Не зная, чем помочь повелителю, он сочувственно смотрел на него по-собачьи преданными глазами.

   – Скажи, Рагнар, что думают люди? – задумчиво спросил Гарольд.

   – О чём, мой король? – не понял Рагнар.

   – О грядущей войне.

   – Они ненавидят норманнов, чума их забери... И готовы отдать жизнь за своего короля!

   – А как они относятся к тому, что я нарушил клятву? – чуть помедлив, сказал Гарольд.

   – Люди знают, что эта клятва была вырвана силой.

   – А не ворчат ли они по поводу того, что я не попытался уклониться от войны?

   – Напротив. Они горды тем, что их король выбросил за дверь наглого норманнского святошу!

Этот ответ не удовлетворил Гарольда. Он оперся на локоть и спросил:

   – А может, стоило поиграть с Вильгельмом в кошки-мышки?.. А, Рагнар?..

   – Сказать по правде, не знаю, мой король. По мне, так играй не играй, а чему быть, того не миновать... Всё в руках Вотана!

   – Тут ты прав! – промолвил король. Спокойный, уверенный тон телохранителя немного развеял его сомнения. «Мои воины верят в меня. И это главное! – подумал он. – Нечего переживать понапрасну. Я поступил так, как угодно было Господу. Всё в его руках, и он позаботится о будущем. А теперь надо спать. Спать!»

Гарольд откинулся на шкуры и закрыл глаза, но тревожные мысли не уходили. Они стеной стояли у изголовья, не давая забыться.

«А что делать с Айей? Как уберечь её, если со мной случится беда? – думал король, – Айя, Айя... Она становится красавицей... Такой же, как её мать».

Внезапно на него нахлынули воспоминания, образ любимой вытеснил тревожные думы. Гарольд вспомнил тот далёкий июльский день, что они провели у моря. Волна нежности захлестнула его, он улыбнулся, но в следующий миг его лицо исказила гримаса нестерпимой боли.

   – Как же я мог это сделать?! – прошептал он, с трудом подавляя стон.

   – А? Что? – встрепенулся Рагнар.

   – Ничего... Туши свечу, – глухо проронил король.

Свет в окне королевской опочивальни погас.

«Уснул наш славный Гарольд», – подумал один из часовых, что стоял напротив окна на башне замка.