Текст книги "Гарольд Храбрый"

Автор книги: Борис Финкельштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 36
ПЕРВЫЙ ХВОСТ КОМЕТЫ

Жизнь англо-саксов текла обычным чередом. О комете стали было забывать, как вдруг она напомнила о себе. У кометы было три огненных хвоста и вот землю опалил первый из них – в Англию неожиданно вторгся Тостиг.

Граф достаточно успел поколесить по свету. Он набрал во Фландрии наёмников, после чего направился в Данию, дабы склонить короля Свена на свою сторону. Однако осторожный Свен, предуведомленный Гарольдом и сестрой, старой Гитой, не стал ввязываться в свару. Как ни уговаривал его Тостиг, как ни прельщал, всё было тщетно. Недовольный племянник вынужден был убраться несолоно хлебавши – дядя не дал ему ни одного корабля. Напротив, он послал в Англию письмо, в коем сообщал о замыслах Тостига и обещал Гарольду свою военную помощь. Ни с чем покинув Данию, граф отправился в Норвегию.

Король норвежцев меж тем продолжал обдумывать план вторжения в Англию. Он был прекрасно осведомлен о намерениях Вильгельма и Тостига, ибо, как известно, его русская супруга доводилась родной сестрой вдовствующей французской королеве Анне. Получая сведения из первых рук, король-викинг ждал, пока Вильгельм и Гарольд сойдутся в смертельном поединке на юге страны, оставив ему в качестве плацдарма для вторжения беззащитный север.

Несмотря на кажущуюся медлительность, Гардрада был крайне опасен, ибо имел огромный боевой опыт и в случае необходимости мог собрать мощное войско, ядро которого составляла его верная дружина. Тостиг направился к нему и не потерял времени даром. Два искателя приключений быстро договорились. Граф убедил норвежца нанести удар вместе с Вильгельмом. Гардрада, обдумав ситуацию, согласился с доводами. Вернее, сделал вид, что согласился, ибо не собирался уступать вожделенный остров, во всяком случае, его северную часть, самоуверенному норманну. Однако Тостиг не стал дожидаться, пока Гардрада соберёт свои дружины и подготовит флот. Он разместил наёмников на норманнских и норвежских кораблях и отправился в Англию.

Приплыв на родину, граф высадился на острове Уайт.

   – Вот я и дома! – самодовольно объявил он, покидая борт флагманского корабля. Когда с разгрузкой было покончено, Тостиг велел седлать лошадей и поскакал осматривать остров. Его сопровождали Сорульф и несколько телохранителей.

На пути саксов лежала живописная роща. Какое-то время всадники ехали по узкой тропинке. Вскоре впереди показался просвет, и их взору открылась залитая солнцем поляна, в центре которой располагалось древнее кельтское капище.

Тостиг спешился, приблизился к покрытому мхом жертвенному камню, опустился на него и осмотрелся по сторонам.

Вокруг было благостно и покойно. Разомлевший под солнцем лес мирно подрёмывал, изредка шевеля листвой. Птицы делились друг с другом своим немудрёным счастьем. А у самых корней стрекотали кузнечики и чуть слышно перешёптывались травы.

«Как тихо... – подумал Тостиг. – И как покойно... Почему моей душе неведом этот покой?..»

Он покачал головой в такт своим мыслям, затем обернулся к Сорульфу и спросил:

   – Видишь, как ласково встречает нас родная земля?

   – Да уж вижу, – буркнул старый сакс.

   – Даже природа – и та на моей стороне. А ты всё ворчишь и ворчишь, – усмехнулся граф.

   – Природа природой, а уж Бог-то точно не с нами, – мрачно произнёс оруженосец. – Не жалует он изменников!..

   – Перестань молоть чепуху, любезный! – осадил его граф. – Пусть я изменник, но клянусь памятью отца, я положу конец единовластию Гарольда. А до Бога мне нет никакого дела. Его придумали слабые духом, а сильным он не указ!

   – Не богохульствуй, милорд! – вскричал Сорульф. – Ты выбрал неудачное место!

   – Что? Испугался? – усмехнулся граф. – Полно, друг, тут одни замшелые камни. Это всё, что осталось от кельтских богов. – Он стукнул кулаком по жертвеннику. – Ни Богу, ни дьяволу не остановить меня! Я вырву победу из лап судьбы, чего бы мне это ни стоило!!

Не успели отзвучать последние слова, как вдруг какой-то странный звук привлёк внимание Тостига. Будто кто-то вздохнул.

Граф настороженно огляделся по сторонам... Вокруг никого не было. «Почудилось», – подумал он и в тот же миг ощутил на себе чей-то тяжёлый взгляд. Тостиг резко обернулся.

Никого...

«Странно... Может, тролли решили со мной поиграть?» – подумал он и громко крикнул:

   – Эй, кто здесь? А ну выходи!

Ответом была тишина. Лишь телохранители удивлённо смотрели на него, не понимая, в чём дело.

«Сорульф прав. Дурное место», – подумал Тостиг. Неприятное чувство не оставляло его. Он вновь огляделся.

Что-то изменилось в природе. Лес затаился в недоброй тишине. Огромные дубы как будто тянули свои узловатые ветви, сотни ненавидящих глаз мерещились в густых зарослях.

   – Тьфу, дьявольщина! – Граф яростно сплюнул и прислушался. «Почему замолчали птицы?» – пронеслось в его голове.

Тем временем огромная тёмная туча закрыла солнце, зловещий полумрак окутал всё вокруг. Поднялся сильный ветер, в воздухе закружились листья и мелкий сор.

– Пора убираться отсюда, – решил Тостиг, поднимаясь на ноги.

В тот же миг вспышка молнии прорезала небо, осветив лес призрачным светом. В этом неверном свете графу привиделось множество грозных теней, окружавших его со всех сторон. Раскат грома довершил дело.

Тостиг, выйдя из оцепенения, кинулся к лошадям. Он с ходу вскочил в седло и во весь опор помчался прочь. Ничего не понимающие телохранители поспешили за ним.

Не успели саксы скрыться из виду, как на траву упало несколько первых, неуверенных капель. И тут же дождь полил как из ведра, словно разгневанная природа пыталась смыть с лица земли следы изменника.

* * *

Вернувшись к кораблям, граф приказал разбить лагерь. Он закрепился на острове и, не дожидаясь союзников, стал разорять побережье Сассекса. Его поспешность объяснялась просто – он надеялся, что под угрозой норманнского вторжения брат вынужден будет пойти на переговоры и в конечном итоге вернёт ему Нортумбрию.

Однако король молчал. Тогда Тостиг внезапным ударом захватил одну из главных морских баз Англии – Сандвич. С Оркнейских островов к нему на помощь приплыл лорд Копси. Он привёл с собой 17 боевых кораблей. Кроме того, на сторону Тостига перешла часть кентских моряков, благодаря чему его флот возрос до 60 судов.

Граф ликовал. Он ожидал, что к нему вот-вот явятся парламентёры, но просчитался – вместо них к Сандвичу подошёл разгневанный Гарольд со своими хускерлами, и Тостиг почёл за благо убраться в море.

Ему ничего не оставалось, как перенести военные действия на север, подальше от глаз брата. Он разорил Норфолк, поднялся по Хамберу и наткнулся на ополчение из Линдси, которым руководил граф Эдвин. Расклад сил был не в пользу Тостига. Потеряв часть людей, он хотел было отойти к Йорку, дабы соединиться со своими нортумбрийскими союзниками, но Моркер перекрыл ему путь в Йоркшир.

Граф потерпел очередное фиаско и вынужден был отступить. Кентские сторонники покинули его и вернулись в Сандвич, а сам он с двенадцатью оставшимися у него судами направился в Шотландию к своему давнему другу – королю Малкольму. Но тут его ждал неприятный сюрприз. Малкольм, сурово предупреждённый Гарольдом, не решился открыто ввязаться в распрю. Этому способствовало и то, что в своё время именно нортумбрийцы помогли ему вернуть отцовский престол. Тем не менее хитрый шотландец обещал свою помощь в случае прихода Гардрады.

Надежды сакса рухнули, а гордость в очередной раз была уязвлена. Поразмыслив, он затаился в Шотландии, дабы в ожидании норвежского союзника пополнить свои поредевшие дружины.

Когда с неотложными делами было покончено, Тостиг отправился на побережье, встал у воды и вгляделся в даль. Море было пустынным. Оно равнодушно шевелило тяжёлыми волнами, обдавая изменника холодными брызгами, будто пыталось очистить его душу.

Тостиг сплюнул и отвернулся. Тяжкие думы одолевали его, а лютая злоба не давала покоя. Сорвав с шеи золотую цепь – свадебный подарок Гарольда, – он швырнул её под ноги и заметался средь огромных валунов, изрыгая проклятья. Однако их никто не слышал. Вернее, слушателями были бездомный пёс да пара чаек, отдыхавших у кромки воды. Псу всё это надоело, он зевнул и лениво потрусил прочь. А чайки окинули человека неодобрительным взглядом, взмахнули крыльями и улетели.

Граф остался один. Устало опустившись на замшелый камень, он повесил голову на грудь и прислушался к боли, сжимавшей сердце. Морская волна пожалела изгоя и стала лизать подошвы его сапог. Но Тостиг ничего не замечал, он словно наслаждался своей тоской, размышляя об утраченных возможностях.

Глава 37
ВИКИНГИ

Тем временем дни текли своей чередой. Весна сделала своё дело и уступила место лету. Жаркое солнце окончательно разогнало зимние страхи, припекая всё сильнее и сильнее. Сонная нега охватила разомлевших островитян, но не их короля, ибо тот пребывал в постоянном напряжении, с минуты на минуту ожидая нашествия норманнов. Гарольд расценил набег Тостига как прелюдию к вторжению и совершил стратегический промах – преждевременно объявил всеобщую мобилизацию. Многочисленные ополченские дружины перекрыли южное побережье, а у острова Уайт был сконцентрирован мощный флот, которым командовал лично король.

Если б герцог вторгся в Англию летом, он нашёл бы могилу на дне Пролива. Именно на это рассчитывал Гарольд. Однако Вильгельм прекрасно понимал, что в морском сражении ему не одолеть англичан, ибо ни он сам, ни его франко-норманнские вассалы не имели для этого необходимого опыта, в то время как у английских моряков таковой опыт был. В связи с этим герцог не спешил испытывать судьбу. Он использовал отпущенное ею время для того, чтоб собрать воедино свои разноплеменные войска и превратить их в некое подобие армии.

К концу лета все приготовления к отражению вторжения были закончены. Никогда ещё устье Дивы не видело такого огромного флота. Около семи сотен кораблей горделиво покачивались на лёгкой волне. В большинстве своём это были транспортные суда, предназначенные для перевозки лошадей, но и боевых кораблей было немало.

Не менее внушительно выглядела и армия вторжения. По всему побережью вздымались к небу тысячи ярко раскрашенных шатров, над которыми трепетали разноцветные флаги. А всё пространство между шатрами было заполнено озабоченными людьми. Пять тысяч рыцарей и несколько тысяч дружинников – впервые Вильгельм имел под своей рукой столь мощную армию. Однако побережье Англии было закрыто для него на крепкий замок. Оставалось одно – ждать. И герцог ждал.

Островитяне же успокоились, ибо чувствовали свою силу и были уверены в завтрашнем дне. И эта уверенность сыграла с ними злую шутку. Люди расслабились. Они уже ни во что не ставили ни Тостига, ни норманнов. Этому способствовало и то, что норманны ассоциировались у них с придворными щёголями, окружавшими дряхлого короля Эдуарда.

Меж тем к концу лета стала ощущаться нехватка продовольствия, ибо огромные массы крестьян неоправданно долго находились в строю. Цены немедленно подскочили – ополченцы стали роптать. Положение усугублялось ещё и тем, что к этому времени казна, истощённая Эдуардом, окончательно опустела. Таны предложили королю ввести дополнительные налоги, он отказался, пытаясь выйти из кризисной ситуации иным способом. Но все его попытки окончились ничем. В начале сентября Гарольд вынужден был распустить большую часть морского и сухопутного ополчения. В строю остались лишь дружинники и небольшой флот прикрытия. Но и брандвахтенные корабли в конце концов отошли в Дувр, дабы пополнить запасы питьевой воды и продовольствия.

Таким образом, английская оборонительная система не выдержала напряжения и развалилась. А Вильгельм всё не шёл. Прекрасно осведомленный о намерениях Тостига и Гардрады, он ждал, когда король-викинг вмешается в ход событий и оттянет на себя те военно-морские и сухопутные силы, что ещё оставались в распоряжении Гарольда. И дождался-таки: как только сентябрь окончательно вступил в свои права, Англию опалил второй хвост кометы – то приплыл Харальд Гардрада.

* * *

Викинг привёл с собой чуть менее трёхсот кораблей и огромное войско, состоящее из отчаянных головорезов. Он сделал остановку на Оркнейских островах, оставив там жену.

Елизавету терзали дурные предчувствия. Она попыталась было уговорить мужа отложить поход, но тот не внял её мольбам.

   – Успокойся, душа моя. Мы скоро вернёмся. – Гардрада ободряюще улыбнулся и, поцеловав поникшую супругу, поднялся на борт флагманского корабля.

   – Матерь Божья! Пресвятая Богородица! Спаси и сохрани их! – глотала слёзы королева, осеняя крестным знамением уходящие ладьи.

На одной из них стоял Гардрада. Викинг покачал головой, тяжело вздохнул и отвернулся.

   – Подойди, Олаф! – бросил он через плечо.

Сын повиновался. Король положил руку ему на плечо и торжественно произнёс:

   – Скоро ты увидишь Англию, Олаф! Я завоюю её для тебя! А ты сохранишь её для своего сына!

Однако, прежде чем плыть к английским берегам, король норвежцев завернул в Шотландию, где имел встречу с Тостигом и Малкольмом. Он присоединил к своей флотилии корабли с фламандскими, ирландскими и шотландскими наёмниками и довёл её численность до трёхсот единиц[36]36
  На одной ладье викингов, по разным оценкам, могли разместиться от 30 до 60 воинов. Таким образом, у Гардрады было более 9 тысяч воинов – очень большая по тем временам армия.


[Закрыть], после чего двинулся в Нортумбрию.

Разорив побережье Кливленда, Гардрада осадил Скарборо. Жители пытались сопротивляться, но безуспешно. Викинг сжёг город и реками повёл свою армаду на Йорк[37]37
  Йорк в те времена был столицей графства Нортумбрии.


[Закрыть]. На его пути встала северная армия, руководимая Моркером и Эдвином. Северные графы не стали дожидаться короля, ибо им не терпелось доказать, что они способны самостоятельно уберечь свои земли. Кроме того, они опасались, что Гарольд, придя в Нортумбрию, договорится с Тостигом.

20 сентября враги сошлись под Фулфордом. Сражение было жарким и яростным. Отбросив всякие тактические изыски, противники бились стенка на стенку. Норвежцы выказывали чудеса доблести и беззаветной отваги, англо-датчане противопоставили им дисциплину и бычье упорство. Атаки викингов были настолько стремительны, что линия сражающихся то и дело описывала круги. Минул день, наступил вечер, а конца побоищу не было видно.

Молодые графы, стоявшие во главе английского войска, были на высоте. И тем не менее они не могли тягаться со столь искусным и закалённым в боях полководцем, как Гардрада. С наступлением темноты северяне, неся огромные потери, оставили поле боя и отошли к Йорку. Они надеялись отсидеться за его стенами до прихода Гарольда, но в городе вспыхнул мятеж, поднятый сторонниками Тостига. Моркер и Эдвин вынуждены были оставить город.

Как и ожидал Гардрада, север страны, словно спелый плод, упал к его ногам. Король и его союзник стали тут полновластными хозяевами. Они не опасались прихода Гарольда, ибо знали, что на юге вот-вот высадится Вильгельм. Понимая, что английский король не решится в столь суровый час двинуть против них регулярные войска, они чувствовали себя уверенно и свободно. Расположив свою флотилию близ Йорка, по берегам Дервента и Оуза, они задали пир. А их люди пустились мародёрствовать, ибо какая же война обходится без грабежа и насилия?

Прошёл день. Захватчики продолжали отдыхать, их многоголосый лагерь шумел, как осиный улей. Отяжелевшие воины, пошатываясь, бродили от костра к костру, а предводители сидели за длинным столом, раскинутым на берегу, подле флагманского корабля.

   – Что-то ты невесел, друг мой, – усмехнулся Гардрада, внимательно взглянув на своего союзника.

Тостиг отставил в сторону пустой кубок:

   – Напротив. Я весел как никогда.

   – Оно и видно, – хмыкнул старый викинг. – Что-то гложет твоё сердце? Ведь ты добился своего.

   – Добился, – кивнул сакс.

   – Так выше голову! – улыбнулся норвежец. – Всё идёт своим чередом.

   – Ты прав, Харальд, всё идёт как нельзя лучше, – хмуро кивнул Тостиг.

Он действительно добился своего. Он был восстановлен в звании графа, а впереди маячили ещё более радужные перспективы. Но не было радости в его сердце – слишком много горя принёс он соотечественникам. Не об этом мечтал Тостиг. Как бы жесток и честолюбив он ни был, разорение английской земли болью отдалось в его сердце. Впервые он отдал себе отчёт в том, что совершил и чем всё это может кончиться. Увы, осознание пришло слишком поздно, ибо дороги назад у него уже не было... Хотя на самом деле дорога есть всегда. Были бы силы и желание пройти по ней и испить горькую чашу искупления...

Глава 38
КОРОЛЬ ИДЁТ НА ВОЙНУ

Весть о вторжении норвежцев и гибели Скарборо застала Гарольда врасплох. В течение нескольких часов он никого не принимал. Его мозг жгла одна мысль: «Что делать?»

Однако, пережив потрясение, он взял себя в руки и созвал танов. Те явились на зов, молча расселись на скамьях и напряжённо уставились на короля. В их глазах он читал тот же вопрос.

   – Вот и пришла на нашу землю беда, – произнёс Гарольд. – Как мы поступим?

   – Будем драться! – вскричал Сигевульф.

   – Как ты предлагаешь драться? – осведомился король.

   – Двинемся на север и утопим викинга в море! – задиристо ответил толстяк.

   – А если в это время придёт Вильгельм? – спросил Гарольд. – И ударит нам в спину?

Сигевульф растерянно молчал, не зная, что ответить.

   – Надо остаться тут! – сказал эрл Алфвиг. – Укрепиться под Лондоном и выждать время. Если к началу октября Вильгельм не придёт, значит, он отложил вторжение. И мы сможем бросить все силы против Гардрады.

   – Иными словами, ты предлагаешь затаиться и ждать, – задумчиво промолвил король. – А в это время враг будет убивать моих подданных и жечь мои города! Так, дядя?

   – Моркер и Эдвин не дадут Гардраде развернуться! – стоял на своём старик.

   – Графы слишком молоды, – возразил Гарольд. – Без нашей помощи им не одолеть норвежца.

Он помолчал несколько мгновений и вновь заговорил:

   – А что, если Вильгельм, Тостиг и Гардрада заранее сговорились ударить на нас с двух сторон? Ты об этом не подумал?

   – Нет. Об этом я не подумал, – честно признался эрл.

   – Плохо, что не подумал. Надобно учитывать все возможности... А что думают остальные? – обратился король к собравшимся. Таны понуро молчали. Гарольд встал с кресла и стал обходить своих вассалов.

   – Освин? Иорналф? Вебба? – поимённо спрашивал он. – Что ж вы молчите, друзья мои?

Саксы лишь кряхтели и прятали глаза. Гарольд поравнялся с последним из них, повернулся и прошёл к своему креслу. Он опустился в него и с жаром заговорил:

   – Не подобает нам, славным воинам, падать духом. Ещё ничего не потеряно... Сдан Скарборо? Мы возьмём его обратно! Враги под Йорком? Мы отбросим их прочь! Гардрада дорого заплатит за свои бесчинства. Итак, мы идём на север. С хускерлами и вашими дружинниками.

   – А ополчение? – закричали таны.

   – Теперь не до ополчения! Надо спешить, пока не высадился Вильгельм. Нельзя позволить врагам объединить силы. Будем бить их по одному! Вы согласны со мной, саксы?

   – Да!

   – Тогда поднимайте дружины! На рассвете выступаем!

Приближённые гурьбой двинулись к выходу, лишь Гюрт, Леофвайн и старый Алфвиг задержались. Король побеседовал с ними, затем отпустив родственников, направился в покои матери.

Старая датчанка встретила сына с суровой невозмутимостью, словно провожала его на охоту, а не на войну. Гарольд получил благословение, поцеловал её руку и собрался было уходить, как вдруг с шумом распахнулась дверь и в комнату влетела запыхавшаяся Айя.

   – Вы идёте на войну, папочка? – взволнованно спросила она.

   – Да, дочь моя.

Девочка приблизилась к отцу и протянула ладанку.

   – Возьмите эту ладанку. И повесьте на шею, – просительным тоном произнесла она.

   – Ты же знаешь, дитя моё, что я не суеверен, – пожал плечами король.

   – Я прошу вас! – не отставала дочь.

   – Возьми ладанку, Гарольд! Порадуй ребёнка! – поддержала внучку Гита.

Король нагнул голову, дав дочери надеть ладанку ему на шею. Он засунул её за ворот и с усмешкой спросил:

   – Теперь ты довольна?

   – Да! – Айя отчаянно старалась оставаться спокойной, однако силы покинули её. Губки девочки задрожали, глаза заблестели, и она, рыдая, бросилась к отцу. Гарольд прижал её к груди и ласково произнёс:

   – Успокойся, дитя моё. Что это ты так расстроилась?

   – Берегите себя, – глотая слёзы, прошептала девочка. – Если с вами что-нибудь случится, я этого не переживу!

   – Вот увидишь, малышка, всё кончится хорошо, – утешал её Гарольд. – Я быстро разделаюсь с викингами и тотчас вернусь обратно.

Айя отстранилась, заглянула ему в глаза и с дрожью в голосе спросила:

   – Вы будете беречь себя? Вы обещаете мне?

   – Конечно, дитя моё, – кивнул Гарольд. – Ведь я король. Моё дело стоять позади войска и отдавать распоряжения, так что моя жизнь не будет подвергаться опасности.

Айя шмыгнула носом, утёрла глаза и несколько приободрилась.

   – К тому же со мной будут Гюрт, Леофвайн и другие славные воины. А также твой любимый Рагнар! – продолжал успокаивать дочь Гарольд. – Рядом с ними мне нечего опасаться. А тут ещё твоя волшебная ладанка, – добродушно усмехнулся он.

   – Напрасно смеётесь! – назидательно произнесла девочка. – В этой ладанке заключена могучая сила!

   – Никто в этом и не сомневается, – улыбнулся Гарольд. – То-то она оттянула мне шею.

   – Ну вот опять! – Айя обиделась.

Король крепко поцеловал дочь, передал её бабушке и двинулся к двери. Однако не успел он дойти до неё, как за его спиной прозвучало:

   – Гарольд!

Графиня, неожиданно для самой себя, остановила сына.

   – Что, матушка?

   – Если сможешь, сохрани жизнь брату... – тихо попросила старая Гита.

   – Постараюсь, – кивнул Гарольд и вышел из комнаты.

* * *

Король обсудил с городскими старейшинами и представителями духовенства неотложные дела, наскоро попрощался с женой и в сопровождении Рагнара покинул дворец. Они перебрались через Темзу, вскочили в сёдла и стремительно понеслись по кривым улочкам предместья. Целью их путешествия был знакомый монастырь, до него добрались довольно быстро.

На сей раз Гарольд не стал подыматься на холм, он въехал в ограду, спрыгнул с седла и подошёл к воротам. Постояв подле них в нерешительности, он сделал глубокий вдох и громко постучал. В воротах открылось небольшое оконце, немолодая монахиня выглянула и недовольно спросила:

   – Кто нарушает наш покой в столь позднее время?

   – Король! – прозвучало в ответ.

За воротами поднялась суета, через несколько минут они отворились. Гарольд миновал растерянную привратницу и вступил во двор монастыря. Не успел он приблизиться ко входу во внутренние покои, как на пороге появилась другая монахиня. Среднего роста, стройная и ясноглазая, она всем своим видом являла достоинство. И вместе с тем что-то девичье было в её фигуре. То была Эдита.

«Будто ждала!» – пронеслось в голове Гарольда.

Узнав возлюбленного, Эдита бросилась к нему, пала на колени и прижала к губам его руку. Гарольд бережно поднял женщину и молча взглянул ей в глаза. Ни тени упрёка не было в них, как и в лучшие времена, они светились нежностью и любовью.

На пороге показалась мать-настоятельница. Оценив ситуацию, она с поклоном пригласила короля войти внутрь. Тем временем Рагнар привязал лошадей к ограде, уселся на придорожный камень, положил меч на колени и стал смотреть на луну.

Через полчаса король покинул монастырь, Эдита проводила его до ворот. Он поднялся в седло и хотел было что-то сказать, но женщина прижалась лицом к его ноге и глухо зарыдала.

Гарольд побледнел и на мгновение закрыл глаза. С трудом взяв себя в руки, он собрался было пришпорить коня, и в этот миг Эдита с немой мольбой подняла глаза. Такая тоска читалась в них, что Гарольд не выдержал. Спрыгнув с седла, он стал целовать её мокрые от слёз щёки – она целовала его. Им было удивительно хорошо и нестерпимо больно. Они обнимали друг друга, и никакая сила в мире не могла заставить их расстаться.

Рагнар стоял рядом – огромный, могучий, растерянный. На его глазах страдали боготворимые люди – и он ничем не мог помочь. Ничем. Единственное, что Он смог сделать, это отойти в тень, опустить голову и до синевы в пальцах сжать рукоять меча...

Холод опустился с небес, ночной ветер стал раскачивать верхушки деревьев, но влюблённые ничего не замечали. Казалось, они могли стоять так целую вечность.

Рагнар поднял голову, разомкнул пересохшие губы и глухо произнёс:

– Пора, государь.

* * *

На рассвете король прибыл к войскам. В его распоряжении были гвардия, лондонское ополчение, дружины Гюрта и Леофвайна, а также хускерлы знатных саксонских танов. Он поднял людей и ускоренным маршем повёл их на север. Всё тяжёлое было погружено на лошадей. Люди шли налегке, и Гарольд по своему обыкновению почти не делал остановок. Благодаря этому войско двигалось с необычайной быстротой, прошло всего около недели, и оно вступило в Нортумбрию. Когда до Йорка осталось несколько часов пути, король сделал у Тадкастера привал, чтобы дать людям восстановить силы.

Пока воины приводили себя в порядок и подкреплялись, Гарольд вышел за пределы лагеря и присел на пенёк у небольшого пруда. Вечер был тёплым и ясным. Лёгкий ветерок поднимал рябь на поверхности воды, лучи солнца, отражаясь в ней, искрились и переливались, словно тысячи бриллиантов.

Мимо короля проплыла утка. Разрезая грудкой жёлтые листья, опавшие с прибрежных деревьев, она чинно двигалась у самой кромки воды. Следом за ней поспешали несколько уточек помельче, по-видимому, подросшие утята. Не поспевая за матерью, то одна, то другая из них начинала быстро-быстро перебирать лапками и как бы бежать по поверхности воды. Зрелище было настолько забавным, что Гарольд невольно улыбнулся. Но улыбка быстро сбежала с его лица.

«Разлучить мать с ребёнком! Как я мог это сделать? Как?!» – подумал он и, уронив голову, закрыл лицо ладонью.

В этот момент за его спиной раздались шаги. Король обернулся и увидел Рагнара и танов, ведущих к нему молодого англа. Приблизившись, тот встал на одно колено и приветствовал повелителя.

   – Кто ты? – хмуро осведомился Гарольд.

   – Меня зовут Освальд. Я прибыл из Тадкастера, мой король.

   – И с чем же ты прибыл? – насторожился Гарольд. – Вижу, ты привёз дурные вести?

   – Это так, мой король, – кивнул гонец. – Наши дружины разбиты и рассеяны!

   – Как разбиты?! – вскричал Сигевульф.

   – Норвежец привёл огромное войско и сотни кораблей! – стал оправдываться англ. – С ним пришли скотты, ирландцы и фламандцы... Мы не смогли устоять...

   – А Йорк? – быстро спросил король.

   – Пал!

   – Когда случилась битва?

   – Четыре дня назад.

   – Так, так, – задумчиво проронил Гарольд, обводя взглядом своих вассалов. Те растерянно молчали.

   – И где же теперь графы? – вновь обратился король к посланцу.

   – Сие мне неведомо, – ответил тот.

   – А Гардрада?

   – Стоит лагерем у стамфордского моста, мой король.

– Да... Прямо скажем, невесёлое начало, – вздохнул Гарольд.

   – Так что, брат? Отойдём к Лондону? – обратился к нему граф Гюрт.

Король отрицательно покачал головой.

   – Будем стоять тут и ждать Моркера и Эдвина?

   – Нет, Гюрт, мы пойдём на врага. Лишь внезапность может свести на нет численное превосходство, коим он располагает.

   – Выступаем утром? – спросил граф.

   – До рассвета!

   – Ночью?! – удивился Сигевульф.

   – И что из того? Ты боишься темноты? – Гарольд усмехнулся.

   – А не попробовать ли откупиться от викингов? – спросил толстяк.

   – Я не торгую родиной! – отрезал король.

   – Но... – открыл было рот Сигевульф.

   – И кончим на этом! – оборвал его Гарольд. – Я объявил вам своё решение. Трубите отбой. Пусть люди отдохнут.

Таны поклонились и ушли в лагерь. Гарольд посидел несколько минут, затем устало поднялся и направился вслед за ними.

Повинуясь приказу повелителя, дружинники улеглись спать. Лишь в походном шатре короля мерцала свеча – глядя на огонь, он размышлял о будущем.

Прошло несколько часов. Протрубил рог, и отдохнувшее войско двинулось в путь. Саксы совершили стремительный марш-бросок по северной дороге, миновали Йорк и обрушились на ничего не подозревающего врага.