Текст книги "Гарольд Храбрый"

Автор книги: Борис Финкельштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава 29
РОДСТВЕННИКИ

Сигевульф пробыл в брюггском замке три дня. На протяжении этих дней Тостиг не возвращался более к политическим разговорам, всё свободное время он проводил с гостем, был радушен и внешне спокоен. Когда же пришёл срок расставания, эрл попытался убедить Тостига не принимать скоропалительных решений и ещё раз взвесить все «за» и «против». Граф благосклонно выслушал его.

– Я подожду, – сказал он на прощание. – Если Гарольд одумается и вернёт мне Нортумбрию, я со своими хускерлами встану под его знамёна.

Тостиг сдержал слово – время шло, а он не предпринимал никаких действий. Лорд Копси и люди из окружения графа недовольно роптали, такой оборот их явно не устраивал. Особенно негодовала жена Тостига, она была не менее честолюбива, нежели супруг и имела на то основания. Её сестра стала норманнской герцогиней и в скором времени могла превратиться в королеву Англии, а что оставалось ей? Всю жизнь провести в постылом Брюгге? Этому не бывать, решила графиня и с жаром взялась за дело. Она взывала к честолюбию мужа, устраивала сцены и всячески Пыталась возбудить его уязвлённую гордость, но все её попытки казались тщетными, супруг был невозмутимо спокоен.

У графини опустились руки, но тут судьба пришла ей на помощь. Купцы, прибывшие из Англии, сообщили, что Гарольд узаконил Моркера в качестве графа Нортумбрии. Тостиг понял, что надеяться ему не на что, и его ярость не знала границ. Три дня он беспробудно пил, а на четвёртый отбыл в Нормандию.

* * *

Тостиг застал Вильгельма в его новом Лиллебоннском дверце, расположенном в нескольких лье от Руана. Узнав о приезде родственника, герцог прервал беседу, которую вёл с зодчими, занимавшимися отделкой дворца, выпроводил их и, мельком взглянув на стоявших у дверей оруженосцев, приказал:

   – Сигурд! Передай графу, что я с нетерпением жду его!

Оруженосец кинулся выполнять поручение, а герцог обратился к его товарищу:

   – Никого, кроме графа Тостига, не пускать!

   – Даже аббата и епископа? – уточнил оруженосец.

   – Я сказал – никого! Ты стал непонятлив, Ральф! – нахмурился герцог.

   – Будет исполнено, монсеньор! – Оруженосец поспешно покинул покой.

   – То-то же. – Вильгельм встал из-за заваленного свитками и фолиантами стола, опустился в массивное резное кресло и нетерпеливо воззрился на дверь.

В последнее время он пребывал в постоянном напряжении, а в последние месяцы оно резко возросло, ибо впереди замаячила английская корона. Узнав о воцарении Гарольда, герцог незамедлительно созвал Тинг. Съехавшиеся на него бароны выслушали пламенную речь герцога с плохо скрываемым равнодушием. Вильгельм не мог приказать своим вассалам отправиться вместе с ним в заморский поход, он мог лишь просить и убеждать.

Однако нынешние норманны, в отличие от прадедов, потеряли вкус к морским приключениям и резонно отвечали герцогу, что вассальная присяга не распространяется на военные действия, протекающие за морем. Обиды и политические претензии сюзерена мало их волновали. Положение Нормандии было прочным как никогда – внешние враги разбиты, торговля и ремесла процветают, вилланы трудятся не покладая рук. Всё это позволяло сеньорам проводить свои дни в праздности и забавах. Й вдруг их призывают покинуть родные очаги, и ради чего? Ради сомнительных выгод, которые сулило крайне опасное предприятие?

Плыть в Англию, защищённую морем и могучим флотом, воевать с саксами, которыми командует смелый и решительный Гарольд, – они что, сумасшедшие, чтоб лезть в эту авантюру? Как ни убеждали Вильгельм и его друг и советник, лорд-сенешаль Фитц-Осберн, как ни хитрили, всё оказалось тщетным – бароны наотрез отказались участвовать в походе и разъехались по своим замкам...

Всё было кончено, но Вильгельм не желал мириться с неудачей. Его вассалы отказались сегодня поддержать его, в следующий раз они могут выказать неповиновение. Этого нельзя было допустить. Но что предпринять? Что? Этот вопрос не давал ему покоя ни днём ни ночью.

Размышления герцога прервал Ральф.

   – Монсеньор! – произнёс оруженосец. – Мессир Тостиг, граф Нортумбрийский, просит принять его!

   – Пусть войдёт, – кивнул Вильгельм.

Ральф распахнул дверь, и в комнату, звеня шпорами, вступил Тостиг.

   – Приветствую тебя, дорогой Вильгельм! – оживлённо произнёс он.

   – Рад нашей встрече, любезный Тостиг, – откликнулся герцог.

Он поднялся, приобнял шурина и усадил напротив себя.

   – Как здоровье твоей драгоценной супруги?

   – Что с ней станется, – усмехнулся герцог. – У наших жёнушек крепкая порода.

   – Да уж, что есть, то есть, – рассмеялся сакс.

Оглянувшись по сторонам, он восхищённо воскликнул:

   – Твой новый дворец великолепен! В жизни не видел ничего подобного!

   – Благодарю, – самодовольно улыбнулся герцог. – Немного вина с дороги?

   – Не откажусь, – кивнул Тостиг.

Герцог хлопнул в ладоши. В комнату вошли слуги, несущие подносы с винами и сладостями. Они расставили их на небольшом столе и с поклонами удалились.

   – Какое предпочитаешь, франкское, греческое, италийское? – спросил Вильгельм.

   – Франкское, – ответил Тостиг.

Герцог встал, подошёл к столу, наполнил золотые кубки благоуханным вином и вернулся к гостю. Протянув ему кубок, он уселся в своё кресло.

   – Отличное, – похвалил граф, причмокивая от удовольствия.

   – Да, неплохое, – промолвил герцог, едва пригубив вино.

Они помолчали, настороженно поглядывая друг на друга, Вильгельм выжидал, в то время как Тостиг мучился сомнениями. «Ещё не поздно остановиться! – лихорадочно думал он. – Что я делаю? Ведь это измена!.. Да! Измена! – разжигал он себя – Ничего иного любезный братец не заслужил. Отдать мою Нортумбрию этому презренному Моркеру? Он пожалеет! Локти будет кусать!.. Довольно! – решил граф. – Не будь бабой, Тостиг, коль взялся за мужские дела!»

   – Вильгельм, – начал он. – У меня к тебе серьёзный разговор.

   – Я весь внимание.

   – Ты готовишься к войне?

   – С чего ты взял? – насторожился герцог.

   – Полно, милейший друг. Такие вещи невозможно скрыть.

   – Допустим, готовлюсь. И что из того?

   – Тебе не справиться с Гарольдом.

   – Посмотрим.

   – А тут и смотреть нечего. Гарольд – это тебе не Эдуард Исповедник. Он соберёт большое войско и мощный флот. Он одержал много славных побед, народ любит и почитает его... Кроме того, он у себя дома. А ты, прости за прямоту, слишком самонадеян.

   – Ты полагаешь? – криво усмехнулся Вильгельм.

   – Я в этом уверен! Гарольд просто не даст тебе высадиться!

– Каким же образом Гарольд может сделать это?

«Хитрая бестия!» – раздражённо подумал Тостиг и сухо ответил:

   – Это уже военный секрет, а военные секреты стоят дорого.

   – Сколь дорого, граф? – надменно проронил герцог.

   – За кого ты меня принимаешь?! – оскорбился Тостиг. – Я не торгую родиной!

Вильгельм нахмурился, резкие слова уже готовы были сорваться с его уст, но он сдержался. «Интересы дела превыше всего, – пронеслось в его голове, – он мне нужен!»

   – Полно, граф, – холодно произнёс герцог. – К чему эти громкие слова? Все мы чем-то торгуем: кто умом, кто силой, кто телом. Было бы что продать, а покупатель всегда найдётся. Так что оставь для дам красивые фразы и переходи к делу. Что ты хотел сказать относительно предстоящей войны?

   – Что тебе в одиночку не справиться с Гарольдом.

   – А кто может мне в этом помочь?

   – Я!

   – Ты?

   – Да, я.

   – Каким же образом, любезный? – с лёгкой издёвкой поинтересовался герцог. – У тебя так много воинов?

   – Пока немного. Как, впрочем, и у тебя, – парировал сакс. – Но будет достаточно. Дело не в них, а в моей голове. У меня есть отличный план.

   – Слушаю со вниманием.

   – Я объединюсь с Малкольмом Шотландским и попрошу помощи у Свена Датского. Не сомневаюсь, что они поддержат меня.

«Ого!» – подумал герцог.

Меж тем Тостиг продолжал:

   – Мы ударим одновременно – с севера и с юга. У Гарольда будут два пути. Первый – разделить войско и бросить его половины на север и на юг, тем самым уменьшив боевую мощь вдвое. Второй – стоять на месте и ждать, пока мы сами не нападём на него. В обоих случаях Гарольд проиграет. Как ни вертись, ему не уйти от поражения.

«А он умён. И опасен», – подумал норманн и воскликнул:

   – Великолепный план, любезный друг мой!

   – Да уж, неплохой, – самодовольно проронил Тостиг. – Главное, ударить одновременно. В этом – залог удачи... Объединившись, мы заставим этого гордеца на коленях просить о пощаде. На коленях! – злобно повторил он, взглянув на герцога. Тот спокойно встретил его взгляд.

   – И что потом? – спросил он. – Когда мы разобьём Гарольда? Что ты хочешь за свою помощь?

   – Мы по-родственному разделим Англию, – усмехнулся Тостиг.

   – А союзники?

   – После победы мы решим, как их отблагодарить.

   – Что ж, прекрасно, – кивнул Вильгельм. – Я принимаю твои условия.

«То-то же, спесивый петух!» – удовлетворённо подумал Тостиг, а вслух произнёс:

   – Надеюсь, ты поделишься со мной частью твоего флота?

   – Какой флот, друг мой. Откуда? – попытался уклониться Вильгельм.

   – Не скромничай, с ближними надо делиться.

   – Ты прав, любезнейший, – хмуро кивнул норманн. – Но флот надо ещё собрать. Пока же у меня всего два-три десятка кораблей. Пять лучших из них – твои.

   – Спасибо и на этом, – натянуто улыбнулся Тостиг. – И помни, Вильгельм! – вновь возвысил он голос. – Мы должны ударить одновременно. Я полагаюсь на тебя. Но если ты вздумаешь обмануть меня, клянусь святым Дунстаном, ты об этом пожалеешь!

   – Не забывайся, милейший! ледяным тоном произнёс норманн. – Прибереги угрозы для своего братца.

   – Я не угрожаю, а предупреждаю.

   – Я не расположен выслушивать твои предупреждения.

Граф сверкнул глазами и умолк, напряжённая пауза затягивалась.

   – Не будем ссориться по пустякам, – разрядил напряжение Вильгельм. – Мы оба погорячились. Тебе надобно отдохнуть с дороги. А затем мы отпразднуем нашу встречу.

Тостиг косо взглянул на него, медленно поднялся и молча направился к двери.

«Погоди, норманн! – думал он, покидая покой. – Я призову на помощь короля норвежцев и столкну вас троих лбами. Гарольд одумается и вернёт мне Нортумбрию. А ты уползёшь в свою нору – если, конечно, останешься жив!»

Глава 30
ПОСЛАНЦЫ

Вильгельм проводил Тостига недобрым взглядом.

«Самоуверенный наглец!» – раздражённо подумал он. В этот момент на пороге появился Ральф.

   – Монсеньор! – обратился он к герцогу. – Прибыл отец Мэйгрот. А вместе с ним из Англии вернулся мессир де Монфор.

   – Наконец-то! – обрадовался Вильгельм. – Они словно сговорились с Тостигом. Пусть не медлят и тотчас явятся с докладом. А ты тем временем позови лорда-сенешаля и епископа.

Оруженосец с поклоном удалился. Прошло немного времени, и в покой вошёл лорд-сенешаль Фитц-Осберн. Он приблизился к Вильгельму и вопросительно взглянул на него.

   – Могу обрадовать тебя, Осберн, – весело произнёс герцог. – Граф Тостиг перешёл на нашу сторону.

   – Великолепно, монсеньор! Лучшего нельзя и придумать, – улыбнулся лорд-сенешаль.

   – Мало того, он собирается сговориться с датчанином и шотландцем, чтоб сообща нанести удар на севере.

   – Чудесно! – кивнул вельможа. – Однако нужны ли нам соперники? – тут же поправился он.

   – Ты прав, – покачал головой герцог. – Соперники нам не нужны. К тому же Тостиг может всегда переметнуться на сторону норвежца... или брата...

   – Вот именно, монсеньор.

   – С другой стороны, придя в Англию, его союзники, кто бы они ни были, оттянут на север флот Гарольда. Иными словами, дадут нам возможность беспрепятственно подойти к берегу. А благополучная высадка в нашем деле – залог победы!

   – Это так, монсеньор, – согласился лорд-сенешаль. – К тому же с помощью вашей супруги мы будем знать о всех намерениях графа.

   – Конечно, друг мой, – кивнул Вильгельм. – Но я ещё не решил окончательно, позволить ли Тостигу развернуться. Это зависит от того, что ответит мне Гарольд... Однако куда запропастились монах и Монфор? – нетерпеливо спросил он.

   – Они уже вернулись?

   – Только что.

Герцог встал с кресла, подошёл к двери и выглянул наружу:

   – Ральф? Посланцы ещё не появлялись?

   – Пока нет, монсеньор! – отозвался оруженосец.

Вильгельм поиграл желваками и, прикрыв дверь, направился к противоположной стене – там на подставках тускло поблескивало оружие. Герцог вынул из пройм свой любимый меч и залюбовался резными ножнами и богато инкрустированной рукоятью.

Этот меч обладал необычным свойством. Вильгельм получил его от отца, когда был грудным ребёнком. Ярл Робер, прозванный Дьяволом, положил клинок в колыбель, и неукротимый дух бесстрашного норманна, словно через закалённую сталь, вселял уверенность и оберегал сына. Стоило герцогу взять меч в руки, и он воочию видел отца – его могучую фигуру, суровое лицо и прищуренные в усмешке серо-голубые глаза, под взглядом которых трепетали самые отчаянные смельчаки.

Вильгельм слегка обнажил клинок и замер, вспомнив один из далёких дней своего детства. Тогда ему исполнилось пять лет и отец призвал его к себе.

   – Принеси свой меч, сын! – велел он.

Маленький Вильгельм просиял и, пыхтя от натуги и гордости, притащил тяжёлый меч в покои отца. Ярл подержал меч в могучих руках, перевёл взгляд на сына и негромко произнёс:

   – Я получил его от твоего деда... А он – от своего отца... Это меч ярлов, ушедших к Одину! Он сверкал под солнцем, блестел под луной и не ведал поражений. Щедро пои его кровью, сын мой. Не давай застаиваться в ножнах!

Помолчав мгновение, Робер наклонился к мальчику и зловеще закончил:

   – Всегда будь мужчиной. Не щади врага. Сначала убей, потом разбирайся – кто прав, кто виноват!

Вернувшись из прошлого, герцог какое-то время подержал меч в руках, затем быстрым движением обнажил клинок и сквозь зубы процедил:

   – Вот этим мечом я завоюю Англию!

   – Дай-то Бог, – тихо промолвил Фитц-Осберн.

Вильгельм резко обернулся:

   – Ты сомневаешься в этом, друг мой?

   – Ни в коей мере, монсеньор! Ни в коей мере! – поспешил оправдаться лорд.

   – То-то же, – криво усмехнулся герцог. Он положил меч на место, подошёл к жаровне, стоявшей на треножнике у стола, и раздражённо произнёс:

   – Зажрались мои любезные норманны. Разжирели. Изнежились на мягких перинах в объятьях пухлых шлюх... Ничего, я их расшевелю!

Он вновь обернулся к советнику, глаза его засветились бешеным огнём.

   – Да, друг мой, я захвачу Англию! И создам могучее королевство, такое, какого ещё не видел мир! А те, кто останутся тут, будут прозябать в нищете!

Снаружи послышался шум. В кабинет заглянул Ральф и доложил:

   – Отец Мэйгрот и мессир де Монфор просят принять их.

Отстранив оруженосца рукой, в комнату ввалился запыхавшийся сеньор, разодетый в шелка и бархат. Это был Юг де Монфор, которого герцог посылал в Англию выяснить настроение тамошней знати. За ним по пятам следовал отец Мэйгрот.

   – Приветствуем вас, монсеньор! В добром ли вы здравии? – с поклоном обратились к герцогу посланцы.

Вильгельм приблизился к монаху и, глядя в глаза, властно спросил:

   – С чем приехал? Что предлагает Гарольд? Отдаст ли он корону, чтобы сохранить мир?

Монах закусил губу, не зная, с чего начать.

   – Так что? Будет ли свадьба? До чего вы договорились? – наседал Вильгельм.

   – Свадьбы не будет, монсеньор... – с убитым видом ответил монах.

   – А ты передал Гарольду мои требования? – вскричал герцог.

   – Да, монсеньор.

   – Припугнул саксов?

   – Припугнул, монсеньор, ещё как припугнул. Но Гарольд упорствует. Он отверг все ваши требования.

Вильгельм нахмурился, лицо его налилось тяжёлой злобой, глаза загорелись огнём.

   – Как он посмел?! И как посмел ты явиться ко мне с такими известиями? Разве я тебя за этим посылал?!

На крики в комнату вбежали Сигурд и Ральф.

   – Пошли вон!! – заорал на них герцог.

Оруженосцы пулей вылетели обратно. Предвидя бурю, отец Мэйгрот тихонько отодвинулся подальше и превратился в статую. Юг де Монфор лишь моргал, озадаченно глядя на разъярённого сюзерена.

Вильгельм продолжал неистовствовать.

   – Ничтожества! – ревел он. – Ни на что не годитесь!.. Ни на кого нельзя положиться! Всё приходится делать самому!

В этот момент в покой вступили два священника – краснощёкий толстяк, облачённый в фиолетовую рясу, и невысокий, крепко сбитый монах с пронзительными чёрными глазами. То были сводный брат герцога – епископ Одо и уже знакомый нам настоятель Ланфранк. Мгновенно оценив обстановку, настоятель замер у порога, в то время как епископ поспешил вмешаться в перепалку.

   – Любезный Вильгельм, чем ты так раздражён? – елейным тоном спросил он.

Герцог злобно уставился на него.

   – Чем я раздражён? – прорычал он. – Спроси у посла, у нашего умницы Мэйгрота.

   – Что случилось, брат мой? – обратился к монаху епископ.

   – Гарольд продолжает упорствовать, – тихо ответил тот. – Он расторг помолвку и не хочет возвращать корону.

   – Вот и славно! – воскликнул епископ. – И не нужна нам эта помолвка. А корону добудем силой...

   – Замолчи, брат, – оборвал его герцог. Епископ обиженно поджал губы и взялся за массивный, усыпанный аметистами крест, висевший на его груди.

Тем временем Вильгельм обратился к де Монфору:

   – Я надеюсь, хоть ты, милейший, не зря прохлаждался в Англии и привёз ценные сведения. Итак?

   – Саксы, как это ни удивительно, рвутся в бой, – сухо ответил барон.

   – Да? – поразился Вильгельм.

   – Да, монсеньор.

   – Хм... Странно... Очень странно. С чего бы это они так расхрабрились? А, Монфор?

   – Они верят в Гарольда. А Гарольд умён и бесстрашен. Он опасный противник!

   – Опасный?

   – Очень. И что самое главное – умный.

   – Уж не влюбился ли ты в него? – ехидно спросил герцог.

   – Не скрою, он мне очень понравился, – честно ответил де Монфор.

   – Чем же?

   – Истинным благородством... Это настоящий король!

   – Что?.. Что ты сказал, презренный?! – вскричал герцог. – Как ты посмел назвать его королём в моём присутствии?!

   – Я сказал то, что думаю, монсеньор! – возмутился де Монфор. – И не смейте не меня кричать! Я сеньор, а не виллан!

   – Ты не сеньор, а разряженный петух.

   – Это оскорбление, монсеньор! – дрожа от ярости, заорал барон. – И если я стерплю его, то потеряю честь!

   – А если не стерпишь, потеряешь голову! – взревел герцог и, схватившись за кинжал, висевший у него на поясе, ринулся на непокорного вассала. Тот потянулся к мечу. Перепуганный епископ бросился между ними.

   – Мессир, брат мой, успокойся. Монфор не сказал ничего обидного. Он говорит правду – что в этом дурного? Какая польза от льстивой лжи?

   – Не сметь мне указывать! – прорычал Вильгельм. – Тут хозяин я. И только я!

   – Конечно, конечно, любезный брат мой, – увещевал его епископ. – Никто в этом и не сомневается.

   – Так закрой рот и не лезь, куда тебя не просят.

Епископ набычился и опустил глаза.

Герцог помолчал, злобно поглядывая то на епископа, то на де Монфора, затем нехотя снял руку с кинжала и отвернулся. Приближённые облегчённо перевели дух.

   – Так ты говоришь, он умён? – не оборачиваясь, хмуро спросил Вильгельм.

   – Да, монсеньор! – стоял на своём барон.

Герцог резко повернулся, смерил де Монфора тяжёлым взглядом и с издёвкой в голосе поинтересовался:

   – И в чём же заключается его ум?

   – Он мудрый правитель. Он равно уважительно относится ко всем своим разноплеменным вассалам. Он почитает церковь. Он задумал преобразования, которые могут значительно укрепить Англию.

   – Могут... Если я дам ему время, – криво усмехнулся Вильгельм. – Но я не дам ему времени... Не дам!

Он прошёлся по комнате, приблизился к оружейной горке и непроизвольно провёл рукой по любимому мечу.

«Мало того, что мои бароны обленились, – раздражённо думал герцог, – так тут ещё этот саксонский умник... Почему он так нагло себя ведёт? Надеется собрать большое войско? Рассчитывает на помощь датчан?.. А ведь они могут ему помочь. Ещё как могут. Хм... Не остановиться ли, пока не поздно? Пока не опозорился перед всем миром... Но если отступлю – познаю ещё больший позор. Что же делать?»

Вильгельм обернулся к де Монфору и спросил:

   – А есть ли у Гарольда слабости?

   – Есть, монсеньор, – помедлив мгновение, ответил тот.

   – И каковы же они?

   – Он слишком честен... И бесхитростен.

   – Ничего себе честен! – воскликнул Вильгельм. – О какой чести ты тут толкуешь? Ведь он нарушил свой обет!

   – Клятвопреступление тяжким бременем легло на его душу, – пояснил барон, – это нам на руку, монсеньор. Его неспокойная совесть – наш лучший союзник.

   – Вот это другое дело, – усмехнулся герцог. – А ты говоришь – умный.

Вильгельм поднял указательный палец и назидательно произнёс:

   – Умный – не может быть слишком честным. Запомни это, Монфор. Волка кормят ноги и клыки. А честью сыт не будешь!

Герцог на мгновение прервался, перевёл дух и, глядя на огонь жаровни, продолжил:

   – Людьми правит алчность, а вовсе не честь. Умный правитель понимает это и умело использует в своих интересах, отхватывая лучшие куски. А слишком честный – довольствуется объедками!

Произнеся эти слова, Вильгельм прошёл к креслу, уселся в него и с усмешкой уставился на своих вассалов.

   – А знаешь, Монфор, – вновь заговорил он, – мне пришлось по душе, как ты защищал Гарольда. Он действительно хорош. Прими он моё предложение, я был бы доволен. Вдвоём мы бы завоевали весь мир!

   – Он отозвался о вас столь же лестно и обещал дружбу, если вы откажетесь от своих притязаний, – встрял в разговор отец Мэйгрот.

   – А как ещё он мог обо мне отозваться? – усмехнулся герцог. – Истинные воины всегда уважают друг друга... К тому же мы очень похожи. Мы оба умны, решительны и честолюбивы... Что до дружбы... – герцог замолк, откинулся на спинку кресла и о чём-то задумался. Улыбка сбежала с его лица.

   – Мы могли бы быть большими друзьями... – медленно заговорил он. – Но Гарольд мой враг. И враг смертельный. Ибо он стоит между мной и английской короной... Корона нужна не только мне... Нормандия со всех сторон окружена врагами. Завоёванный нами мир шаток и ненадёжен. Стоит мне умереть – и алчные соседи разорвут герцогство на куски... Именно поэтому нам необходимо захватить этот остров и превратить его в неприступную крепость. И клянусь Кровью Христовой, я сделаю это! А Гарольд либо покорится, либо умрёт – третьего не дано!

Вильгельм замолчал и пристально взглянул на своих приближённых, проверяя, какое впечатление произвели на них его слова. Однако в их глазах не было энтузиазма, они излучали тревогу и неуверенность, те самые чувства, что мучили его. Герцог нахмурился и опустил взор, и в этот миг ему на помощь пришёл настоятель Ланфранк.

   – Скажи, сын мой, – тихо обратился он к де Монфору. – Нет ли у тебя известей, способных порадовать нашего сюзерена?

   – Есть... – вздохнул барон.

   – О чём это вы тут толкуете? – заинтересованно спросил герцог.

   – Монсеньор! – возвысил голос де Монфор. – В лагере Гарольда неспокойно!

   – Так что ж ты молчал? – возмутился Вильгельм. – С этого и надо было начинать. Рассказывай!

   – Северяне недовольны усилением рода Годвина. Они в любой момент могут взбунтоваться.

   – Ты имеешь в виду графа Моркера?

   – Его, монсеньор. И его брата Эдвина, – кивнул барон.

   – Но ведь Гарольд удовлетворил их требования.

   – Это ничего не меняет.

   – Хм... Интересно, – задумался Вильгельм. – Если отколоть от Гарольда север, ему конец. Однако я уже вступил в союз с Тостигом. А он потребует Нортумбрию... Над всем этим надо хорошенько поразмыслить...

Он взглянул на приближённых и, встретившись с озадаченными взглядами посланцев, пояснил свою мысль:

   – Граф Тостиг перешёл на нашу сторону.

   – Не может быть! – непроизвольно воскликнул де Монфор.

   – Вот так-то, Монфор, – усмехнулся герцог. – Хорош братец, нечего сказать.

   – Да, монсеньор, – кивнул барон. – Сколь высок один – столь же низок другой. Преизрядный мерзавец!

   – Не мерзавец, а умница! – одёрнул вассала Вильгельм. – Не ждёт милостей от судьбы, а пытается вырвать их силой, умело используя благоприятные обстоятельства. И правильно делает!

Де Монфор сконфуженно замолчал, а герцог, опустив голову, погрузился в размышления. Приближённые помалкивали, украдкой переглядываясь друг с другом.

   – Мы с графом разработали хороший план, – разорвал тишину Вильгельм, – договорившись ударить одновременно. Однако мы немного изменим этот план. Мы нанесём удар не одновременно с Тостигом, а позднее... Граф смел и предприимчив, он склонит на свою сторону северных воителей. Пусть Гарольд попробует справиться с ними, пусть они колотят друг друга... А мы добьём того, кто останется в живых!

   – Мудро, монсеньор! – в один голос воскликнули священники и лорд-сенешаль. И лишь де Монфор с сомнением поглядел на герцога.

   – Но ведь бароны не хотят идти в поход, – значительно произнёс он.

   – Куда они денутся! – нахмурился Вильгельм. – Клянусь Кровью Христовой, они не просто пойдут, а полетят вслед за мной. Вихрем!

Напоминание о непокорных вассалах вновь ухудшило его настроение, однако он взял себя в руки и с деланной бодростью произнёс:

   – Однако хватит о делах. Нас ждёт Тостиг. Пора отпраздновать его прибытие. Ступайте в пиршественный зал, друзья мои. Я вас догоню.

Приближённые, поклонившись, направились к двери.

   – Отец Ланфранк, задержись, – бросил им вслед герцог.

Настоятель замер у порога. Вильгельм опустился в кресло и жестом пригласил занять место напротив себя. Священник сел на предложенный табурет и выжидающе взглянул на своего повелителя.

Тот молчал, покусывая нижнюю губу. Высокомерное выражение сбежало с его лица – взгляд стал усталым и поникшим. Это не удивило отца Ланфранка, он слишком хорошо знал герцога и видел его всяким. Священнику льстило, что лишь в его присутствии грозный властелин норманнов мог позволить себе немного расслабиться. И лишь у него спрашивал совета.

   – Твоё мнение, святой отец? – прервал паузу Вильгельм.

   – Всё идёт своим чередом, сын мой.

   – Меня тревожит Гарольд. – Вильгельм вздохнул. – Почему он так самоуверен? Надеется на помощь датчан?

   – Вероятно, сын мой, – кивнул Ланфранк. – Как-никак, Свен – его дядя.

   – Хорошо, что Тостиг с нами. Его измена поубавит пыл Гарольда.

   – Бесспорно. Но ему нельзя доверять.

   – Ты полагаешь, он переметнётся к брату? – уточнил герцог.

   – При первой возможности, – подтвердил прелат.

   – Но Гарольд не волен вернуть ему графство.

   – Сейчас – да. Когда начнётся война – всё изменится.

   – Согласен, – задумчиво произнёс Вильгельм. – Надо воспрепятствовать этому. Вот только как?

   – Как?.. – переспросил прелат. – Тостиг обижен. Лучший способ – разжечь его гордость.

   – Хм... Поясни-ка свою мысль. – Герцог заинтересовался.

   – Извольте, сын мой, – кивнул настоятель. – Чем меньше мы будем ему помогать, тем сильнее будет его гнев.

   – И он будет всё глубже увязать, совершая неразумные поступки?

   – Истинно так, сын мой.

   – Хитро, святой отец, – одобрил Вильгельм. – Однако оставим Тостига. С ним я сам справлюсь. А вот что делать с моими любезными вассалами?.. Я полагал, что до твоего возвращения из Рима сломлю их упрямство. Но увы – они упорствуют как бараны!

   – И будут упорствовать, – усмехнулся священник.

   – Так как же быть? Заставить их я не в силах...

   – А вам и не надо применять силу, – пожал плечами отец Ланфранк. Он лукаво взглянул на повелителя и продолжил: – Вы не можете преломить стрелы, когда они собраны вместе. Но...

   – Могу преломить их по одной, – закончил Вильгельм.

   – Без всяких усилий, сын мой, без всяких усилий.

– Стало быть, мне следует вызывать баронов по одному?

   – Именно так, сын мой. И брать с них слово... Тинг – порождение языческих времён, – продолжил настоятель после секундной паузы, – его время прошло. Теперь судьбу народа должны решать вы. И только вы!

Герцог откинулся на спинку кресла и погрузился в размышления.

   – Хорошо, – прервал он молчание. – Положим, я склоню баронов. Но ведь для завоевания Англии этого мало.

   – А Тостиг?

   – Всё равно мало, – развёл руками герцог. – Гарольд силён, очень силён...

   – Так, может, отказаться от этой затеи? – вздохнул прелат. – Благо есть прекрасный повод – ваши вассалы не хотят идти в поход.

   – Не могу, святой отец, – покачал головой Вильгельм.

   – Вы правы, сын мой, – согласился священник, – это уронило бы вас в глазах ваших подданных.

   – Вот именно...

Оба вновь замолчали, обдумывая ситуацию.

   – А что, если обратиться за помощью к Святому Престолу? – прервал паузу настоятель. – Правая рука Папы – отец Гильдебранд благосклонен к нам. И крайне не доволен Гарольдом...

   – И что это нам даст?

   – Благословение Святейшего Отца.

   – Но ведь дело, которое я затеваю, нельзя назвать благим, – с сомнением произнёс Вильгельм. – Стоит ли вмешивать в него Господа?

   – Стоит, ещё как стоит. Ведь мы уже обращались к нему. Вы забыли клятву, к которой принудили Гарольда?

   – С твоего благословения! – напомнил герцог.

   – Совершенно верно, сын мой, – согласился аббат.

   – И ты полагаешь, Господу будут угодны наши деяния? – криво усмехнулся Вильгельм. – Разве этому учит Святое Писание, кое ты проповедуешь?

   – Оно писано для простых смертных, – пожал плечами настоятель. – Вы же правитель народа. А всякая власть от Бога. Так что смело делайте своё дело, а я буду замаливать ваши грехи.

   – И свои.

   – И свои, – кивнул прелат. – Если Папа поддержит нас, вы сможете призвать под свою руку рыцарей со всех христианских земель.

   – Думаешь, они откликнутся? – усомнился герцог.

   – Были бы деньги, – пожал плечами настоятель.

   – Что ж... Можно попробовать... – пробормотал Вильгельм, обдумывая предложение. – Клянусь Кровью Христовой, дело может выгореть! – с улыбкой заключил он. – До чего ж ты хитёр, святой отец. Хвала Создателю, что у Гарольда нет такого советника.

   – Благодарю, сын мой, – потупил взор священник.

   – Хорошо. Отправляй посольство к Папе, – распорядился Вильгельм. – Мы посулим ему щедрые бенефиции.

   – Разумно, сын мой. Это не помешает, – согласился отец Ланфранк.

   – И я так думаю, – герцог помолчал с минуту и весело взглянул на собеседника. – Что ж, святой отец. Ты развеял мои сомнения и заслужил хороший ужин. Надеюсь, ты не откажешься от жирного каплуна?

   – Конечно, нет, сын мой, – расплылся в улыбке священник.