Текст книги "Гарольд Храбрый"

Автор книги: Борис Финкельштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

   – Что?! – побледнел Вильгельм. – К чему ты меня склоняешь, святой отец?!

   – Да, это подло, – согласился аббат. – Но в интересах державы все средства хороши.

   – Почему я должен постоянно хитрить?! И предавать того, кто мне близок?! – Герцог опустил голову.

   – Потому, что вы властитель, сын мой, – наставительно произнёс аббат. – Вам надо думать о благе своего народа.

Наступила пауза.

   – Разве нет иного пути? – спросил Вильгельм.

   – Конечно, есть, – пожал плечами священник. – Остаться другом сакса и забыть о короне.

Герцог пристально взглянул на него, поиграл желваками и с трудом выдавил:

   – Хорошо. Положим, ты прав. А если он откажется принять моё предложение?

   – Мы его заточим! – зловеще проронил аббат и добавил: – Эдуард не осмелится вмешаться.

   – А братья сакса?

   – Они побоятся рисковать жизнью Гарольда. И вообще, скажите, сын мой, Эдуард, живя у нас, обещал вам корону?

   – Обещал... – кивнул Вильгельм.

   – Вы, а не Гарольд его кровный родственник. Разве не так?

   – Так.

   – И что предосудительного мы делаем, пытаясь взять то, что принадлежит вам по праву?

   – Действительно, монсеньор, – вступил в разговор лорд-сенешаль. – Корона должна быть вашей. Гарольд же волен принять или не принять это требование. Но в обоих случаях он будет унижен.

   – Вы оба словно сговорились! – проворчал Вильгельм.

Глава 13
ПОДЛОСТЬ

Последующие дни Вильгельм провёл в тяжких размышлениях, был холоден и отчуждён. Гарольд отметил эту перемену, но не придал ей значения, ибо был поглощён общением с братом и племянником. Однако вскоре он стал собираться в обратный путь и решил переговорить с герцогом. Тот принял его в своём покое и усадил в кресло напротив себя.

   – О чём ты хотел поговорить, друг мой? – спросил Вильгельм.

   – Об отъезде. Я загостился, а дела не ждут.

   – Понимаю.

   – Ты выказал себя настоящим другом, – с чувством произнёс Гарольд. – Я этого не забуду.

   – Полно, полно.

   – Полагаю, я могу забрать с собой Вальтова и Хакона?

   – Хакона – можешь.

   – А Вальтова? – удивился Гарольд.

Вильгельм поднял на него тяжёлый взгляд.

   – Кое-что изменилось, мой друг.

   – Что именно? – насторожился граф, почувствовав неладное.

Герцог молчал.

   – Ну же, Вильгельм, не томи! – поторопил его Гарольд. – Что ты хотел сказать?

Норманн разжал побелевшие губы и негромко произнёс:

   – Ты знаешь об обещании, которое дал мне когда-то король Эдуард?

   – Знаю, – кивнул сакс, прямо глядя в глаза герцогу.

   – Так вот... – замялся Вильгельм, опуская взор. Усилием воли он заставил себя поднять глаза и продолжил: – Я хочу, чтобы ты в присутствии моих вассалов дал клятву.

   – Какую?

   – Ты должен поклясться, что поможешь мне... взойти на английский престол, – выдавил из себя герцог, пристально наблюдая за графом. Однако тот оставался невозмутим. Норманн озадаченно спросил: – Что ж ты молчишь?

   – А что ты хочешь услышать? – холодно прозвучало в ответ.

   – Я понимаю твоё возмущение, – вздохнул герцог. – Поверь, мне очень тяжело принуждать тебя к этому. Очень! – подчеркнул он, нервно потирая руки.

   – Верю, – кивнул граф и с усмешкой добавил: – Если тяжело, к чему принуждать. Подлость – нелёгкий Удел.

   – Согласен, – нахмурился Вильгельм. – Благородным быть легче.

   – Так будь.

   – Не могу.

   – Почему? Мешает гордыня?

   – А у тебя её нет?

   – Есть. Но я с ней справляюсь.

   – Тебе легко рассуждать... – с болью произнёс Вильгельм. – Ты не знаешь, что такое – быть незаконнорождённым!

   – Не знаю, – согласился Гарольд. Лицо его смягчилось. – Ноя знаю, что всегда есть выбор между добром и злом.

   – У меня его нет, – опустил голову Вильгельм.

   – А у меня?

   – И у тебя нет... – вздохнул герцог. – Мы оба заложники.

   – Чего?

   – Власти!

Наступило молчание.

   – Так что ты мне ответишь? – спросил Вильгельм, прерывая тягостную паузу. – Нет, ничего не отвечай! – тут же поправил он себя. – Не спеши с ответом. Подумай.

   – А если я откажусь.

   – Мне придётся тебя заточить.

   – Но ведь, дав слово, я могу его не сдержать, – невесело усмехнулся Гарольд. – Ты ведь нарушил присягу, данную французскому королю.

   – Я нарушил, – кивнул герцог. – А ты не сможешь.

   – Почему?

   – Ты слишком честен.

   – И поэтому ты пользуешься моим нынешним положением?

   – Да... Иного не остаётся... Лишь корона может дать мне желанный покой.

   – Что ж. Ты сказал – я услышал! – холодно бросил Гарольд, поднимаясь.

   – Не торопись с ответом, – просительным тоном произнёс герцог. – Я даю тебе два дня. Подумай. Не принуждай меня совершить подлый поступок.

   – Ты его уже совершил... – брезгливо поморщился граф и, круто развернувшись, направился к двери.

* * *

Вернувшись в свой покой, Гарольд тяжело опустился на табурет и отрешённо уставился в одну точку. Голова его как будто налилась свинцом, в висках пульсировала боль, словно какая-то мысль пыталась вырваться наружу.

   – Что случилось, мой лорд? – озабоченно спросил Рагнар.

Граф не ответил.

   – Нездоровится? – не отставал оруженосец.

   – Уйди, Рагнар!! – буркнул Гарольд.

Оруженосец почувствовал, что спорить бесполезно, и молча покинул покой. Через несколько минут он вернулся, вслед за ним шли Сигевульф, Вальтов и Хакон.

   – Что с тобой, брат? – участливо спросил Вальтов.

   – Оставьте меня! – бросил граф.

   – Мы не уйдём, Гарольд! – покачал головой Сигевульф. – И не надейся! Говори, кто тебя так опечалил? Вильгельм?

Гарольд поднял взор, тоска светилась в его глазах.

   – Что тебе надо, Сигевульф?

   – Хочу помочь тебе, – мягко произнёс толстяк. – Облегчи свою душу. Ведь ты не один. Мы с тобой. И все как один умрём за тебя!

   – Верю, друг.

   – Вот так-то лучше, – улыбнулся эрл. – Так что случилось? Я никогда не видел тебя таким поникшим.

   – Я сам не видел, – с горечью промолвил граф. – Хотите знать? Что ж, я отвечу... – Гарольд помолчал мгновение и закончил: – Вильгельм требует, чтоб я дал клятву возвести его на трон!

В комнате повисла тяжкая тишина.

   – Что?! – первым пришёл в себя Сигевульф.

   – Вот мерзавец, чума его возьми! – выругался Вальтов.

   – Ничего, мой лорд, – подал голос Рагнар. – Попробуем вырваться отсюда! Низость герцога удесятерит наши силы!

   – Я не хочу напрасно погубить вас, – покачал головой граф.

   – Тогда пошлём в Англию Игана, – предложил Рагнар.

   – Ему не прорваться.

   – Прорвётся.

   – Это хорошая мысль, – поддержал Сигевульф. – Тостиг с братьями тут же примчится сюда! И поубавит спесь Вильгельма!

   – Эдуард не пустит его.

   – А он и спрашивать не будет. Это же Тостиг! Он за тебя кому хочешь горло перегрызёт!

   – Не горячись, эрл, – вступил в разговор Вальтов. – Всё не просто.

   – Что ты имеешь в виду? – спросил толстяк.

   – Ты плохо знаешь Вильгельма... И его вассалов... Если братья придут сюда, Гарольду не жить...

   – Ты полагаешь? – нахмурился эрл.

   – Уверен, – грустно произнёс Вальтов. – Для норманнов нет ничего святого.

   – Что же нам делать? – растерянно спросил толстяк.

   – Не знаю... – опустил голову Вальтов. – Если Гарольда не станет, Англии конец. Лишь он способен противостоять Вильгельму.

Вновь наступила пауза.

   – Мой лорд, – прервал её Рагнар. – Позволь мне сказать.

   – Говори, – равнодушно бросил Гарольд.

   – В Англии короля выбирает народ... – начал оруженосец.

   – Неужели...

   – Нет, подожди! Не смейся, мой лорд, – не отступал оруженосец. – Даже если ты дашь слово, народ будет за тебя.

   – Я не пойду на клятвопреступление, – покачал головой граф.

   – И не надо. На Уитенагемоте ты можешь высказаться в пользу Вильгельма. Но народ всё равно выберет тебя.

Гарольд вскинул голову и задумчиво взглянул на оруженосца.

   – А ведь верно! – просветлел Сигевульф. – И клятвы не нарушишь. И не допустишь этого волка в нашу овчарню!

   – Молодец, Рагнар! – радостно воскликнул Вальтов. – И как это пришло тебе в голову?

   – Сам не знаю, – смутился оруженосец. – Видно, Вотан подсказал.

Началось оживлённое обсуждение идеи, на сей раз и Гарольд принял активное участие в разговоре. Обдумав всесторонне предложение оруженосца, он пришёл к выводу, что это единственно верный вариант.

* * *

На следующий день Гарольд ответил согласием на предложение Вильгельма. Герцог обрадовался, решив, что граф принял его сторону – с таким союзником можно было смело смотреть в будущее. Однако настоятель Ланфранк был иного мнения.

   – Он слишком легко согласился...

   – Оставь свои сомнения, святой отец, – усмехнулся Вильгельм.

   – Нет, монсеньор, – стоял на своём аббат, – тут что-то не то.

   – Что не то?

   – Мы должны были его унизить, – пояснил Ланфранк. – Сломить волю... А что в итоге? Неизвестно, кто теперь выглядит достойней – он или вы. Ведь часть наших баронов ему симпатизирует.

   – Ты прав... – проворчал герцог. – И что теперь? – раздражённо спросил он. – Думай, святой отец! Это ведь твоя затея!

   – Думаю, сын мой, – вздохнул настоятель, – думаю ...

Прошло несколько томительных минут.

   – Скажите, сын мой? – разорвал тишину аббат. – Если я не ошибаюсь – Гарольд холост?

   – Холост. – Вильгельм недоумённо взглянув на советника.

   – В таком возрасте?

   – Бывает, – пожал плечами герцог. – Говорят, у него есть какая-то женщина. И есть внебрачная дочь.

   – Вот как? – оживился аббат. – Это интересно. Очень.

   – Что ты имеешь в виду?

   – У вас у самого есть дочь.

   – И что с того?

   – Пусть пообещает жениться на ней. А ещё лучше – устроить помолвку.

   – Она же ещё сущий ребёнок.

   – Не важно.

   – Хм... – потёр подбородок Вильгельм. – В этом что-то есть...

   – Конечно, монсеньор, – убеждённо произнёс аббат. – Если он согласится, значит, мы его окончательно сломили.

   – А если откажется?

   – У нас будет повод не поверить его присяге. И оставить тут.

   – Что ж, пожалуй... – кивнул Вильгельм, размышляя над словами советника. – До чего же ты хитёр и жесток, святой отец. Мне до тебя далеко.

   – Я лишь ваш покорный слуга, сын мой, – пожал плечами священник. – Все мои помыслы связаны с вашим благополучием.

* * *

На следующий день, встретив Гарольда на открытой галерее замка, Вильгельм в мягкой форме предъявил графу дополнительное требование, мотивируя его тем, что этот брак ещё больше их сблизит.

Гарольд выслушал его, ничем не выдав своих чувств. Но в его душе разгорелась буря. Вспомнив об Эдите, он с трудом удержался от непреодолимого искушения выхватить меч и тут же разрешить проблему.

   – Что ты скажешь на это, мой любезный друг? – обратился к нему Вильгельм. – Представляешь, как будет хорошо, если мы станем родственниками?

   – Представляю... – холодно проронил Гарольд.

   – Но помни, я тебя не принуждаю, – уточнил Вильгельм. – Я лишь прошу. И приму любое твоё решение.

Герцог коротко поклонился и ушёл с галереи. Граф остался один. Он стоял, понуро опустив голову и непроизвольно сжимая кулаки.

«За что мне это, Господи?» – билась в мозгу тягостная мысль. В глазах закружились багровые огоньки, страшная боль сжала сердце. Послышались шаги. Гарольд взял себя в руки и оглянулся – подле него остановился статный нормандец, разодетый с крикливой роскошью.

   – Барон Юнг де Монфор, – с поклоном представился он.

   – Что тебе угодно, милейший? – устало спросил граф.

   – Милорд, я хотел бы дать вам совет.

   – С какой стати я должен выслушивать твои советы, норманн?!

   – Не сердитесь, милорд, – мягко произнёс де Монфор. – Я понимаю – каково вам. Но поверьте, я ваш ДРУГ.

   – С чего бы это?

   – Мы бились бок о бок. Не приди вы на помощь, меня бы уже не было на свете.

   – Допустим, – смягчился Гарольд. Он пристально взглянул на собеседника: – Что ты хотел мне сказать?

   – Соглашайтесь на любые условия, милорд! – тихо произнёс де Монфор. – На любые! Когда герцог идёт на подлость, он уже не может остановиться. Главное – вырваться из его когтей!

   – Даже ценой чести? – уточнил граф.

   – Честь теряет он, а не вы!

   – Так считаешь ты?

   – Не только. Не один я сражался рядом с вами... Соглашайтесь. Возвращайтесь в Англию... Вы ей необходимы!

   – После всего этого?

   – Да, милорд! – подтвердил де Монфор. – Унижение ломает слабого, сильного оно закаляет. А вы – сильный!

   – Полагаешь?

   – Уверен!

Гарольд опустил голову, обдумывая слова собеседника, затем негромко произнёс:

   – Странно слышать всё это из уст норманна.

   – Я некоторое время жил в Англии, – пояснил барон. – Она для меня не чужая.

   – Никогда не знаешь, где найдёшь... Ты выказал себя другом в трудную минуту. Я это запомню.

   – Благодарю за доверие, милорд. – Де Монфор, поколебавшись мгновение, добавил: – Если вам станет совсем тяжело – я помогу бежать.

   – Всем?

   – Только вам, – развёл руками норманн.

   – Это исключено, – покачал головой Гарольд...

* * *

А потом был тяжёлый и унизительный день – день помолвки и присяги. Гарольд старался держать себя в руках, это было трудно – душа страдала и негодовала, но он понимал, что в этот день решается судьба его родины.

Помолвка прошла наспех, ибо Вильгельм горел нетерпением – ему нужна была присяга. Чтоб провести ритуал, норманны и саксы прошли в часовню. Горели сотни свечей, тускло отражаясь в кольчугах дружинников, пахло ладаном и чем-то гнилостным.

Церемонией руководил отец Ланфранк. Гарольд вышел вперёд и встал подле большого ларя, покрытого ковром. Норманны напряжённо следили за ним, в их глазах светилось торжество, но были среди них и такие, в чьих взорах читалось понимание и сочувствие. За спиной графа застыли кипящие ненавистью саксы, среди них выделялся своим огромным ростом Рагнар. Оруженосца обуревало единственное желание – крушить всё, что попадётся под руку. Остальные были настроены столь же воинственно, кровь могла пролиться в любой момент.

Понимая это, Гарольд ни взглядом ни жестом не выдавал своих чувств. Лишь в момент принесения присяги он сделал паузу, но тут же заставил себя продолжить и со спокойным достоинством довёл дело до конца. Когда граф умолк, прислужники аббата сдёрнули ковёр, покрывавший ларь, и обескураженные люди увидели в нём Святые Мощи.

   – Какое кощунство! – воскликнул Сигевульф, а Рагнар тяжкой глыбой двинулся на норманнов.

   – Спокойно! – осадил его граф и молча покинул часовню. Разъярённые хускерлы, глухо ворча, двинулись за ним.

Саксам подвели коней, и Гарольд уселся на одного из них. В этот момент к нему приблизился Вильгельм.

Герцог светился торжеством, надменная улыбка играла на губах, но в глубине глаз трепетали тревожные огоньки. Гарольд отчётливо увидел неуверенность и сожаление, которые пытался скрыть норманн.

Граф с удивлением понял, что жалеет человека, стоявшего перед ним – одинокого, ожесточённого и запутавшегося в сетях подлости и коварства.

   – Теперь ты доволен? – спросил он.

   – Да... – Герцог, помолчав мгновение, неожиданно для самого себя с горечью добавил: – Хотя и не предполагал, что наша встреча закончится вот так...

   – Что ж, – пожал плечами Гарольд. – Ты сам засеял своё поле...

   – Но ведь мы расстаёмся друзьями? – В голосе герцога зазвучали повелительные нотки.

   – Друзей не предают, норманн! – отрезал Гарольд и, пришпорив коня, поскакал прочь.

Глава 14
МЯТЕЖ

На побережье дожидался датский корабль, саксы погрузились на него и отплыли в Англию. На сей раз они добрались без приключений. Стоя на носу, Гарольд смотрел на показавшиеся в тумане береговые утёсы, в его глазах блестели слёзы.

«Вот и родина, – думал он. – Дорого же я заплатил, чтоб вернуться. И что теперь?.. Я унижен и вывалян в грязи!» Он пытался унять нахлынувшую боль, но она не отступала, становилась всё сильней и сильней.

«Что я скажу людям? – выплыла из глубин сознания безжалостная мысль. – Как посмотрю в глаза Эдите?..» Граф тряхнул головой и сжал кулаки. «Но ведь я пошёл на всё это только во имя родины! – пришла спасительная мысль. – Ой ли? – тут же охладил он себя, – Чего лукавить – я растерялся. А может – испугался?.. Так достоин ли я быть хотя бы графом? Не говоря уже о короне?..»

Пока он мучился угрызениями совести, корабль благополучно вошёл в гавань и отдал якорь. Гарольд понуро сошёл на берег, размышляя, куда направиться – к королю или Эдите. Однако не успел он сесть на коня, как ему сообщили о новом мятеже – восстала Нортумбрия, которой управлял Тостиг. Брат потерял чувство меры, он так безжалостно угнетал своих вассалов, что свободолюбивые нортумбрийцы не выдержали. Во главе бунтовщиков встали Моркéр и Эдвин, сыновья злейшего врага Гарольда – графа Альфгара. Тостиг со своими хускерлами вынужден был покинуть графство и обратиться за помощью к королю. Эдуард был на его стороне, но в критический момент дряхлый повелитель растерялся, ибо привык во всём полагаться на фаворита.

«Да что же это такое?!» – устало думал Гарольд, пришпоривая коня. Во дворце его уже ожидали братья и встревоженный король.

   – Мы рвались к тебе на помощь! – воскликнул Тостиг.

   – Знаю, брат, – кивнул граф.

   – Но эти недостойные нас задержали. Видно, сговорились с Вильгельмом!

   – Всё может быть.

Со всех сторон посыпались вопросы.

   – Потом, друзья мои, потом, – уклонялся от ответов граф. – Сейчас главное – Нортумбрия!

Тостиг начал с жаром описывать перипетии мятежа, братья негодовали, король призывал на помощь Господа, но Гарольд остался безучастным. Он внимательно слушал, делал вид, что крайне озабочен, но был далеко от всех этих страстей – душа его витала над маленькой усадьбой, над милым очагом, тепло которого берегли Эдита и дочь.

А Тостиг всё говорил и говорил, его пылкие речи зажигали собравшихся, будили воинственный пыл, взывали к мщению. Все ждали, что Гарольд тут же предложит ударить на северян, но – надежды не оправдались – граф был сдержан. Он предложил направить в Йорк парламентёров, чем крайне озадачил братьев, отдал распоряжение собирать дружины и, распрощавшись со всеми, покинул дворец.

* * *

Через несколько часов Гарольд с замиранием сердца подъехал к усадьбе. Бросив поводья Рагнару, он медленно направился к крыльцу. Ему навстречу выбежала Эдита. Гарольд напрягся, волна стыда захлестнула его. «Что я ей скажу?» – обречённо думал он.

Эдита подбежала к нему и трепетно прижалась к груди. Всё поплыло у Гарольда перед глазами, он глубоко вздохнул, собираясь с ходу начать неприятный разговор и облегчить свою израненную душу.

   – Я всё знаю, милый, – опередила его возлюбленная. – Не надо ничего объяснять.

   – Но ведь я... предал вас... – выдавил из себя Гарольд.

   – Это не предательство, – покачала головой Эдита. – Тебя вынудили.

   – Значит, ты простила? – Граф почувствовал невероятное облегчение.

   – Мне не за что прощать тебя, – ответила женщина, с любовью глядя ему в глаза.

В этот момент на крыльце появилась Айя. Увидев отца, она стремглав кинулась к нему. Гарольд подхватил её на руки и прижал к груди.

– Как я соскучился по Тебе, моя малышка, – дрогнувшим голосом произнёс он.

   – А я как соскучилась, батюшка, – воскликнула девочка, ластясь к отцу. – Жду, жду, а вы всё не едете и не едете!

   – Вот я и приехал.

   – Больше не уедете? Никогда?

   – Никогда. – Граф улыбнулся и, обняв Эдиту, с дочерью на руках направился во внутренние покои.

Гарольд провёл в усадьбе неделю, отдыхая душой и телом. Весеннее солнце и нежность близких согревали, отгоняя воспоминания о тяжкой зиме. Но тревожные вести, пришедшие с севера, заставили его вернуться в Лондон.

* * *

Восстание не утихало, к непокорным присоединилась большая часть северян и кельтский Уэльс. Уэльское войско привёл юный Карадок, сын покойного Гриффита Отважного. Многочисленные хорошо вооружённые дружины бунтовщиков расположились у Йорка. Тут их и настигло известие о возвращении Гарольда, а вскоре к Йорку подошёл и он сам.

Армии саксов и англо-кельтов в очередной раз встали друг против друга. Казалось, никакие силы не смогут удержать островитян от страшной по своим масштабам гражданской войны, уж очень накалились страсти. Саксы ожидали, что Гарольд разделается с юными бунтовщиками точно так, как он разделался с их многоопытными отцами. И он готов был сделать это, ибо огонь не утихшей душевной боли жаждал вырваться наружу. Однако усилием воли он взял себя в руки, решив дать мятежникам последний шанс.

А те пребывали в полной растерянности, внезапное появление Гарольда в мгновение ока охладило их пыл. Отдавая себе отчёт в том, с каким полководцем им предстоит сразиться, они не питали иллюзий на сей счёт.

Кроме того, лидеры мятежников прекрасно понимали, в каком состоянии вернулся из Нормандии граф. Подтолкнуть его к войне значило подписать себе смертный приговор. Гарольд мог решить, что они сговорились с Вильгельмом, и был бы не очень далёк от истины, ибо такие мысли витали в воздухе. Следовательно, ждать пощады не приходилось.

Посовещавшись, мятежники сделали ставку на благородство и порядочность графа и, явившись к нему, рассказали о самоуправстве Тостига. Таким образом Гарольд попал в крайне щекотливое положение. Претензии северян были обоснованы, но выдвигались они против брата, всегда и во всём помогавшего ему. Казалось, мирного выхода из сложившейся ситуации не было.

В этот напряжённый момент в шатре Гарольда появился высокий седовласый старик. То был отец Альдред – архиепископ Йоркский.

   – И ты с ними? – хмуро спросил граф.

   – Нет, сын мой, – покачал головой старик. – Я не с ними.

   – Ас кем?

   – С тобой. И королём.

   – Вот как, – с сомнением произнёс Гарольд, задумчиво рассматривая архиепископа. – И что же ты хочешь мне сказать?

   – Пощади этих недостойных, – попросил старик. – Не проливай кровь!

   – Ты предлагаешь мне пойти против брата?

   – Послушай свою совесть, – развёл руками прелат. – Твой брат повинен. Он нарушил наши законы.

   – Может быть, – пожал плечами граф. – Но это не даёт права бунтовать.

   – Они защищались.

   – Мы тоже защищаемся.

   – Да, сын мой, – кивнул отец Альдред. – И тем не менее смири свой праведный гнев. Ты ведь знаешь теперь, что такое тиран, забывший Бога и законы совести.

– Ты хочешь меня унизить? – напрягся Гарольд.

   – Нет, сын мой, – покачал головой старик. – Я хочу лишь помочь тебе.

   – В чём?

   – В богоугодном деле. Спаси народ от кровопролития!

   – Но как мне это сделать, святой отец? Как?! – с болью воскликнул граф. – Я не могу предать брата!

Отец Альдред опустил голову и начал перебирать чётки, затем поднял взор и с надеждой в голосе предложил:

   – Собери Уитенагемот. Пусть народ решит судьбу графства.

Гарольд пристально глядел на священника, его пальцы сжимали подлокотники походного кресла, губы были плотно сжаты.

   – Так как же, сын мой? Что ты ответишь на моё предложение?

   – Хорошо, я согласен... – превозмогая себя, ответил граф, понимая, что иного достойного выхода у него нет.

   – А ты исполнишь волю народа? – просветлел архиепископ.

   – Исполню!

   – Да хранит тебя Господь, сын мой! Ты воистину высок! – Прелат осенил Гарольда крестным знамением.

* * *

Высший Совет государства счёл претензии восставших справедливыми и признал Моркера и Эдвина графами Нортумбрии и Мерсии. Параллельно уитаны освободили Тостига от звания графа, а Гарольда от вынужденного обета.

   – Спасибо за помощь, брат! – сквозь зубы процедил Тостиг, покидая зал Совета.

   – Постой, Тостиг! – воскликнул Гарольд. – Не горячись. Ещё ничего не потеряно!

– Тебе легко говорить! – обернувшись, прошипел разъярённый Тостиг. – Предал и остался чистеньким!!

   – Кого предал?

   – Всех! Меня! Эдиту! Дочь! – ударил Тостиг в самое больное место.

Гарольд заиграл желваками, стараясь справиться с нахлынувшим гневом.

   – За что ты так? – тихо спросил он.

   – Сам знаешь! – отрезал Тостиг. – Прощай. Ты мне больше не брат!

Он круто повернулся и с гордо поднятой головой вышел из зала. Поникший Гарольд отрешённо смотрел ему вслед. Сзади подошли Гюрт и Леофвайн и стали наперебой успокаивать его. Но граф не слышал их – слова брата тяжким эхом звучали в его мозгу.