Текст книги "Золотая рыбка в мутной воде (СИ)"

Автор книги: Билли-Боб Торрентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 47 страниц)

– Понимаю.

– Возможно, Его Величество захочет поговорить с тобой наедине. Это я к тому, что следует быть осторожным в своих желаниях и просьбах.

– Я, собственно, думал как раз о том, чтобы попросить его не усердствовать с проявлением своей благодарности…

– Сайнел! – не выдерживает отец. – Остановись! Ты говоришь об императоре!

– Да, – хмыкает граф, – поаккуратнее там. Ручаться, что Его Величество правильно оценит твой иногда весьма своеобразный юмор, я не могу…

Едва карета графа выезжает за ворота, отец зовет меня в кабинет. Приходится в подробностях рассказать ему, что случилось ночью, и что этому предшествовало. Причем забраться в прошлое понадобилось достаточно глубоко. Впрочем, некоторые детали все же не озвучиваются. Когда я замолкаю, на лице старого барона блуждает задумчивое выражение. Не слишком ли я был откровенен? Но он вдруг улыбается, хлопает ладонью по столу и говорит:

– Я рад, что у меня такой сын… Кстати, ты действительно зря переживаешь, что будешь выглядеть перед императором неотесанной деревенщиной. Я видел, как на тебя реагировали люди во время нашей поездки. Среди них были те, кто видел маленького Сайнела. Не все были уверены, что ты действительно мой сын, но в том, что ты по повадкам – настоящий дворянин, не усомнился никто.

Спасибо, отец. Эти твои слова мне очень дороги.

На этом месте наш разговор прерывается появлением Мерстена – прибыли повозки из Танора. На меня же внезапно наваливается сонливость – похоже, запас бодрости оказался маловат – и я отправляюсь досыпать.

Обед я благополучно проспал, будить меня не стали – отец запретил. А за ужином он принялся давать давать советы к моей завтрашнему "выходу в свет". Честно говоря, мою голову переполняли далекие от завтрашнего действа мысли, но я понимал, что это обедать я буду с графом, а вот наблюдать за мной будет, возможно, довольно много любопытных – и не обязательно дружелюбных – глаз. Так что добрый совет лишним не станет.

После ужина мы продолжили разговор в кабинете. Когда тема застольного этикета была исчерпана, отца снова потянуло на воспоминания о славном прошлом нашего рода. Мы об этом, конечно, уже говорили, и не раз, но белых пятен еще оставалось много. Я не уловил, как и когда мысли старого барона совершили очередной скачок, но, услышав, что он говорит о призраке Недриана, я словно проснулся:

– Отец, а ты сам видел первого из Таноренов?

Я знал, что честный ответ будет отрицательным, но мне было интересно, что он скажет.

– Нет. Последний раз он показывался лет двести назад… моему прапрадеду. И то перед смертью… Но ее вестником он не был. А почему ты спросил?

Вот как, Недриан тоже говорил про два века. То есть, никто не пытался приписать себе общением с духом предка. Значит, к таким вещам в нашем роду всегда относились серьезно – даже когда дар перестал проявляться. Кстати, почему перестал? Может быть, я не первый в роду, кто на самом деле не прямой наследник? Хм, а с чего бы это вдруг мне пришла в голову эта не слишком светлая мысль? Недриан ни о чем таком не говорил, а ему врать никакого резона. К тому же, я ведь мог его видеть – а я чужак… Или нет? А если сказать отцу, что…

– Я говорил с ним.

– Ты? Когда?!

– В первый же день в Таноре. Когда мы прибыли в замок, точнее, когда вышли из усыпальницы, Недриан стоял рядом с Арховеном.

– Но…

– Да, я знаю, что его никто не видел. Кроме меня. Правда, понял это не сразу. А потом он пришел ко мне и мы говорили. И замок он мне показал… Наверное, все думали, что я просто брожу по коридорам, но на самом деле… Ну, ты понимаешь…

Я вытаскиваю из-под рубахи висящий на шнурке потертый медальон с родовым гербом:

– Это он мне дал… То есть, показал, где лежит.

– Невероятно… – только и говорит отец. Потом в его глазах словно вспыхивает пламя:

– Ты знаешь, что это, Сайнел? – я отрицательно качаю головой – Недриан не объяснил мне, что за вещицу он мне подсунул. – Этот медальон… Мой младший сын потерял его за год до начала войны… Но это значит, что ты – действительно мой сын, не потому, что я так решил, что я так хочу, не потому, что это и в твоих интересах, а потому что больше никто…

Мда, Ургис явно не считает, что голос крови тут может быть совершенно не при чем. А ведь то, что призрак указал мне на медальон, вовсе не означает, что это я его туда положил. Во всяком случае, я такого не помню. Но мне-то зачем его в этом разубеждать? Тем более, что Недриан действительно признал меня. Но выпускать это из-под контроля нельзя.

– Только, отец… Унару об этом говорить не стоит. Во всяком случае, сейчас. Пусть пока продолжает считать, что я случайный прохожий, который всего лишь идеально вписался в обстоятельства.

– Но почему, Сайнел? – в глазах старого барона появляется искреннее недоумение.

– Прости, отец, но я пока и себе не могу объяснить. Но поверь, что так надо.

– Ладно, будь по-твоему, – он устало поднимается с кресла. – Все это так неожиданно. Пожалуй, ты прав. Не будем спешить. Главное, что я об этом знаю… Мы знаем.

То, как начинается утро, неожиданно утверждает меня в мысли, что я поступил правильно, рассказав отцу о Недриане и показав ему медальон. Эффект действительно превосходил все ожидания. Ургис вел себя так, словно мне не тридцать три, а тринадцать. И сам словно помолодел. Правда, не думаю, что двадцать лет назад он был так мягок с младшим сыном.

В целом же первая половина дня прошла довольно суматошно. Так что когда отцу доложили о приезде графа Урмарена, я лично вздохнул с облегчением.

И вот уже карета – не привычная обезличенная, а украшенная графским гербом на дверце везет нас по улицам столицы.

Откуда-то издалека доносится резкий сигнал, заставляя нас прервать разговор, потом возникает нарастающий шум, еще несколько раз заглушаемый все тем же сигналом. Отодвинув шторку, вижу, как по другой стороне мостовой нам навстречу неторопливо катится громоздкий восьмиколесный монстр – тот самый "самоход", о котором до сих пор приходилось только слышать. Вопреки ожиданиям, на паровоз, переставленный на колеса от телеги, он не похож. Но все-таки что-то очень сильно напоминает. Впереди – рубка для водителя и нескольких пассажиров, потом что-то вроде большого железного ящика с возвышающейся над ним дымовой трубой. Заднюю часть, составляющую чуть больше половины длины монстра, занимает грузовая платформа, накрытая тентом. Когда самоход проезжает, над задним бортом платформы видны солдатские силуэты. Понятное дело, армии технические новинки достаются в первую очередь. Следом проезжают еще два точно таких же самохода. Интересно, это они откуда и куда? Проследив мой взгляд, граф отвечает на незаданный вопрос:

– Это смена караула в военном министерстве. Сам полк охраны расквартирован за городом, в министерстве находится только дежурная рота. Смена раз в четыре дня, по-моему.

Меня, впрочем, больше интересовало другое.

– А много их… этих самоходов? Просто на паровозы я уже насмотрелся, а про эти штуки только слышал.

– Нет, немного. И было бы еще меньше, если бы они не показали себя в войне с наилучшей стороны, таская тяжелые пушки и грузовые караваны в прифронтовой зоне. Дороговаты игрушки, и в обслуживании сложны. Опять же, первого попавшегося к такой штуке не приставишь. Все же есть обстоятельства, в которых использовать один самоход проще, чем сотню лошадей. Поэтому в основном их делают для армии – пока отправляют в артиллерию и особые полки. Потом и для других частей дойдет, наверное.

– А для мирных, так сказать, целей?

– Ну, торговцы пока присматриваются. А вот промышленники уже покупают.

– А как у них со скоростью?

– Насколько я знаю, без груза вот такой самоход может выдать двадцать пять тиг в час на хорошей прямой дороге. С грузом, конечно, столько не получится. С пушкой на крюке хорошо если десять тиг выжмет, особенно если еще расчет и сколько-то ящиков со снарядами в кузов загрузить.

– Но лошади-то с пушкой и столько не выдадут?

– Верно. Но, повторюсь, делают их мало. Только один завод. Даже если желающих купить прибавится, то всем не хватит.

– Хотите идею, ваша светлость?

– Хочу, – улыбается граф. – Какую?

– А если, допустим, удлинить такой самоход или еще один ярус добавить – так чтобы в него можно было лавки для пассажиров человек на сорок-пятьдесят с небольшим багажом поставить, и пустить такие самоходы там, куда железный путь еще долго будут прокладывать, а тракты уже есть? Например, из Мелаты в Гинзур. Там ведь обычные дилижансы не ездят – опасно и невыгодно. Потому много кто с попутными торговыми караванами добирается. Оборудовать для них, конечно, что-то вроде станций. Где их будут заправлять, чинить по мелочи, ну и пассажиры будут отдыхать. Как думаете, спрос будет?

– Хм, почему бы и нет? Особенно если проезд будет стоить не намного дороже, чем на обычном дилижансе, а времени на дорогу будет уходить меньше. Идея интересная. Кстати говоря, я знаю владельца завода, который делает самоходы для армии. Он вполне может заинтересоваться таким их применением. И не надо дарить идею мне – ты вполне можешь сам довести ее до воплощения. Даже без моей помощи. Хотя я тебе, конечно, помогу.

Вдохновленный такими словами, я принялся развивать тему:

– Сначала, конечно, можно приспособить то, что есть, а потом создать самоход специально для перевозки людей. Допустим, на первом ярусе оставить впереди место водителя, дальше разместить отсек для багажа, может быть – сиденья для пассажиров, которые едут недалеко или кому тяжело подниматься, в хвосте – паровая машина и запас воды и топлива. А на втором ярусе – остальные пассажиры.

– А почему машина в хвосте?

– Чтобы дым не шел на пассажиров – при движении его будет сдувать назад. Это ведь не грузовой самоход, здесь нет буксирного крюка сзади, нет грузовой платформы. При этом можно убрать одну ось, использовать материалы подешевле, да и машину поставить послабее – все равно получится быстроходнее конной повозки.

Граф, ненадолго задумавшись, внезапно говорит:

– Хочешь сказать, ты это только сейчас придумал?

И что ему ответить? Явно ведь какой-то подвох в вопросе. Однако делаю удивленное лицо:

– Да что тут придумывать? Вот мы видим самоход. Он везет солдат. Но возить-то можно не только их! Причем возить не бесплатно. И если дилижанс берет лишь десяток пассажиров, то тут их может быть хоть полсотни – особенно, если расстояние невелико. Странно, что до этого никто еще не додумался, ведь самоходы еще до войны появились.

– Хм, действительно странно. Я, пожалуй, поинтересуюсь, не пробовал ли кто зарегистрировать патент на… самоходный дилижанс.

Карета тем временем замедляет ход.

– О, вот мы и приехали, – граф, не чинясь, первым выбирается из кареты, я следую за ним. Карета тут же скрывается за углом – перед входом в ресторацию места немного, значит, либо за углом стоянка, либо экипаж вернется в назначенное время.

Услужливый тип в строгом костюме ведет нас к столику. Уютный уголок. Любителям попялиться придется повыворачивать шеи, чтобы нас разглядеть. А прелесть играющего на невысокой сцене оркестра не только в тщательно подобранном репертуаре, но и в том, что он прекрасно затрудняет подслушивание наших разговоров даже для сидящих по соседству. Я в их беседах, во всяком случае, не разбираю ни слова.

Пока Урмарен объясняет официанту, что он хотел бы увидеть на столе, я, осторожно оглядывая зал, мучаюсь вопросом – кто тянул меня за язык? Мне ведь естественнее военную карьеру сделать, или в родовом замке засесть – если момент упущен, а тут, считай, на изобретательство заявка прозвучала. Хотя что в этом плохого? Вроде ничего… А вот неуютно как-то стало. И, кстати говоря, идея откуда-то вылезла ведь. Уж не из прошлой ли жизни?

Не знаю, до чего бы додумался, пока пожелания графа воплощаются в реальность, но тут взгляд зацепился за что-то знакомое.

Вот только за что – осознать я не успеваю. На столе материализуется столпотворение посуды, содержащей все, что нужно съесть, выпить или хотя бы попробовать. Пока я отвлекаюсь на разглядывание официанта и тарелок, детали пейзажа смещаются и ощущение узнавания исчезает. Урмарен тоже обводит взглядом зал, на его губах возникает легкая улыбка:

– Хм, я предполагал, что мы привлечем внимание, но чтобы настолько…

– Думаю, вы, граф, достаточно известны, чтобы этому не удивляться.

– Это да. Так что они – те, кто успел тебя разглядеть – сейчас мучаются в догадках, кто ты – ибо твое лицо им неизвестно. Кстати, Сайнел, ты умеешь танцевать?

Честно говоря, я предполагал, что меня можно вогнать в ступор простым вопросом, но чтобы так легко… Я не помню, чтобы я когда-нибудь танцевал. Или опять, едва я окажусь напротив партнерши и заиграет музыка, все вспомнится само? Хорошо, если так. А если нет?

– Не знаю… В последние месяцы не было повода проверить.

– Это верно, – кивает он, – не до танцев было. Не волнуйся, я не собирался подвергать тебя риску. Поэтому и позвал тебя сюда. Просто посидим, поедим… поговорим.

Я киваю в ответ – зачем озвучивать риторический вопрос "о чем?" И так все выяснится… чуть позже. Прислушиваюсь к ощущениям – обстановка непривычная, но, кажется, повода для тревоги нет. Все-таки, что это было? Осторожно кошусь в ту сторону. Нет, ничего знакомого в обстановке сейчас не прочитывается – ни в отделке стен, ни в композиции зала. Все-таки это был кто-то, а не что-то. И этот кто-то пересел или вовсе покинул зал, или его заслонил другой гость. Но кто это мог быть? У меня не так много знакомых, которые могли бы свободно прийти сюда и пообедать. Никто из тех, кто знает меня как Сайнела Танорена, не собирался приезжать в столицу в ближайшее время и уж точно это заведение не относится к числу их любимых – если вообще им известно. Если вспомнить тех, кому я представлялся Таннером, то большинство из них тоже сейчас далеко, а если оставить тех, кто вошел бы сюда без стрельбы и мордобоя, в столице может быть разве что маркиза Деменир. Ладно… Кстати говоря…

– Скажите, граф, вы известили Венкрида, на чье имя ему выписывать приглашение для меня? Если, конечно…

– Демон меня пережуй… – теперь уже граф изображает легкое изумление. – А ведь он до сих пор не знает ничего. Совершенно упустил это из виду. Обязательно извещу. Сегодня же отправлю телеграмму, чтобы не терять времени….

– Нет, известить лучше не телеграммой. Лучше курьером. Чтобы лично в руки. Ну, то есть, телеграмму можно послать – чтобы убедиться, что он в отцовском замке, а не где-то еще, и предупредить, чтобы ждал курьера. Это потом он скажет, что знал обо всем. Но сейчас лучше избежать утечки сведений.

– Пожалуй, ты прав.

– А кто еще из знавших меня как Таннера не в курсе чудесного превращения?

– Хороший вопрос… Мои люди – Мерген, Ладер, прочие, кто имел с тобой дело и сейчас здесь – в курсе. Капитан Менален – не знает, я ему об этом не писал. Нер Линденир… и Хальд Барен, полагаю, тоже – если только ты сам их не известил.

– А… маркиза Деменир?

Я стараюсь не показать, что меня интересует не только распространение информации, но выходит, видимо, не слишком убедительно – граф смотрит на меня с легким подозрением:

– Ей я пока не говорил. Как-то не было подходящего момента – она последнее время редко долго сидит на одном месте. Погоди-ка… Ты случаем не влюбился?

– А что, очень похоже? – отнекиваться в такой ситуации глупо – эффект будет прямо противоположным требуемому.

– Как тебе сказать, – голос графа звучит немного странно. Видимо, пытается себе это представить. Всерьез. Кто знает, что он сказал бы по этому поводу, к примеру, на борту "Тангасты" безвестному наемнику, пусть и спасшему ему жизнь… Но сейчас – его же стараниями – я дворянин, причем процесс уже необратим даже с его точки зрения, а он еще не знает о Недриане…

Урмарен, решив, видимо, поразмыслить над этим позже, пожимает плечами.

– Маловато сведений для однозначного ответа. Что касается возможности столкнуться с маркизой здесь, то должен тебя огорчить. Это заведение – под негласным запретом для всех моих… знакомых, с которыми меня связывают дела Серой Стражи. Даже на неофициальном уровне. Как ты понимаешь, ее – связывают.

– А я?

– Ты – другое дело. Ты прежде всего мой родственник. То, что ты поучаствовал… кое в чем – не более чем случайный эпизод. Ладно, несколько эпизодов… И ты здорово изменился за последнее время. Не каждый узнает в тебе того Таннера, которого нанял Венкрид… или лейтенанта Сидена, которого видели в Меленгуре, кхм.

– То-то у меня потом было ощущение, что Тилен не узнал меня в "Граноруме".

– Там довольно темно было, – хмыкает граф. – Неудивительно. И хорошо, если так. Есть шанс, что он не будет за тобой охотиться.

– А если…

– Нет. Ургис мне не простит, если я использую тебя как живца. Тем более, что вряд ли этот гаденыш все еще в столице. А если и так, то шляться по городу в открытую больше не будет. Опять же, он, насколько я понимаю, не задумываясь, попытается убить Шая Таннера при встрече. Но, думаю, специально он Таннера искать не станет, а Сайнела Танорена он не знает.

– А ему трудно будет установить, что оба имени принадлежат мне?

– Ну, если ты дашь ему времени достаточно, чтобы ударить или прицелиться…

– Пожалуй, я не буду настолько вежлив.

Граф не может удержаться от смеха. Я же пытаюсь еще раз поймать ощущение узнавания. Нет. Ушло. Кто же это был?

– А еще, Сайнел, что касается маркизы Деменир, то она предпочитает балы и приемы, если уж надо быть у всех на виду, а не подобные посиделки. Но светская жизнь пока что затихла. Траур по императрице.

– Но ведь траур…

– Да, закончился. Но – официально. А так – еще пару недель никаких балов не будет. Но не расстраивайся – ближе к Новому году светская жизнь снова закипит.

– Я не расстраиваюсь. Просто полагаю, что Тиане Деменир следует знать, что я больше не Таннер. Или вы думаете, что она тоже не разглядит во мне ничего знакомого?

– Ладно. Ты прав. Лучше, если это не будет для нее сюрпризом при встрече…

Это последнее, что успевает прозвучать не при посторонних. К нам подходит представительный мужчина, слегка полноватый – и явно не военный, судя по тому, как он двигается. На вид немного старше графа, но в черных волосах не видно проблесков седины. Прежде чем он успевает раскрыть рот, я узнаю в нем графа Себрена. И вспоминаю, что сестра графа замужем за герцогом Ахтурским. Знакомство может быть полезным. В итоге Себрен покидает нас с обещанием прислать мне и отцу – с которым он, оказывается, знаком, хоть и не слишком близко – приглашение на прием, который будет устраивать его супруга в будущем месяце. Урмарен хмыкает:

– Имей в виду, Сайнел, у него помимо сына-наследника четыре дочери. Правда, у старшей уже есть жених, а самой младшей только месяц как исполнилось десять и куклы ее интересуют больше мальчиков, но…

Пожимаю плечами. Мол, тоже мне проблема. Я вполне могу не дожить до свадьбы, при таких знакомых, как Тилен…

Едва голова Себрена перестает возвышаться над сидящими, рядом с нами возникает другой знакомый графа, потом третий…

Все рано или поздно кончается. Обед в число исключений из этого правила определенно не входил. В данном случае – скорее, к счастью. Так что короткий список знакомых аристократов удлинился всего на пять позиций. Радовало больше то, что согласно все тому же справочнику, незамужних дочерей, достигших брачного возраста, имел, помимо Себрена, лишь один из них.

Граф смотрит на часы.

– Пожалуй, на сегодня хватит.

Через несколько минут мы стоим на крыльце, глядя, как приближается графский экипаж. Местные повара хорошо знают свое дело – несмотря на холодный ветер и выглядывающее из-за облаков солнце, клонит в сон. Пожалуй, расскажу отцу о новых знакомствах – и вздремну час-другой.

Мы забираемся в карету, она делает круг по кварталу и везет нас домой. Вскоре я прощаюсь с графом, чуть позже – поднимаюсь на крыльцо отцовского дома.

Карета скрывается за воротами, толкаю дверь, вхожу. В поле зрения сразу же возникает Мерстен, явно обладающий даром оказываться именно там, где он нужен.

– Ваша милость, ваш отец просил вас не заходить к нему, пока он вас не позовет, – и добавляет, упреждая очевидный вопрос: – У него гость, при котором ваше внезапное появление нежелательно. Так сказал ваш отец.

– Если не секрет, Мерстен, кто это?

– Его брат.

– Мой дядя Фирел?

– Да, ваша милость.

Надо же. А я все гадал, когда же я с ним познакомлюсь – как я уже успел выяснить, мой дед Горан, отец Ургиса и Фирела, деля наследство, отдал младшему сыну едва ли не самые отдаленные из своих владений. Отдаленные как от Танора, так и от столицы.

Все же – любопытно, как он выглядит. Портрет Фирела в виденные мной справочники не попал, потому как к выходу самого старого из них мой дед уже умер, главой рода стал отец, а Фирел успел жениться. Попадись мне книга более раннего издания, хотя бы 1070 года, там бы я его нашел – на семейном портрете рядом с Гораном, а так… Во всяком случае, изображений даже юного Фирела мне в доме не встречалось.

Что я знаю о своем… дядюшке? Поздний ребенок, для обоих родителей второй брак, мать баловала безмерно, потакая любым капризам, а Горан много времени проводил в разъездах и в воспитании младшего сына участия практически не принимал. К совершеннолетию характер у него сложился довольно… неприятный. Ургис повлиять на братца никак не мог – еще до рождения Фирела он уехал в военную академию, потом получил назначение на южные окраины империи и дома проводил не больше двух недель в году. С братом и сестрой, рожденными матерью в первом браке, Фирел виделся еще реже. И если сестра, выйдя замуж, хотя бы уехала с мужем-офицером в дальний гарнизон где-то у границы с Весторой, и с тех пор ограничивалась поздравлениями к праздникам, даже когда мужа перевели ближе к столице, то брат хозяйничал в поместье своего отца, находившемся совсем недалеко от Танора. Насколько я понимаю, Фирел не просто был доволен таким положением дел, но и явно постарался, чтобы его создать. Как же, брат этот, хоть и был старше, но нер и сын нера, а вот он, Фирел, – сын барона… Намерению отца отправить и Фирела в то же учебное заведение мать категорически воспротивилась, сам Фирел тоже не горел желанием поддержать семейную традицию, предвкушая в тайных мыслях, как старик умрет, Ургиса убьют на войне, и баронский титул, как и все семейное богатство, достанется ему. Все же он соизволил закончить университет и даже поступить на службу, правда, по гражданской линии. Он, в общем-то, понимал, что отец терпит его выходки исключительно ради матери, но почему-то вообразил, что так будет продолжаться всегда. Точнее, рассчитывал, что мать отца переживет – ведь она была, как-никак, на восемь лет моложе. Однако вышло все… немного иначе. Сначала в Танор вернулся Ургис, оставивший службу по состоянию здоровья. Фирел начал надеяться, что болезнь загонит того в гроб, однако старший брат почему-то не спешил освобождать место под солнцем. К тому же успел жениться и даже подарить отцу двух внуков. Здраво рассудив, что к счастью есть много дорог, и рассчитывать на одну – все более призрачную – не стоит, Фирел решил подстраховаться. Нашел себе, как он думал, выгодную невесту. Не бедную, довольно красивую и не сказать, чтоб слишком глупую или, наоборот, слишком умную, а главное – дочь графа, которой светило унаследовать титул (поскольку старый граф не то что сыновей – других дочерей не имел, а жену недавно схоронил). Невеста принесла в качестве приданого поместье и приличную сумму денег, а также обещание старого графа, все еще грустившего по покойной жене, сделать Фирела своим наследником, если родится мальчик. Молодые супруги постарались и сын у них в положенное время родился. Но чуть раньше сердечный приступ унес мать Фирела, а старый барон хоть и пережил ее ненадолго, но времени ему хватило, чтобы переписать завещание. В итоге Фирел, как он считал, не получил почти ничего – всего лишь еще одно поместье к тому, что получил в качестве свадебного подарка, и некоторую сумму (довольно приличную – хватило бы на еще одно небольшое имение). Мой отец, братца недолюбливавший, делиться с ним сверх завещанного не стал, и, в общем-то, оказался прав. На похоронах матери Фирел впервые за долгие годы увидел брата и сестру, но не придумал ничего лучшего, как окончательно с ними разругаться. Через пару лет он, посчитав, что потрудился на благо империи достаточно, чиновничью службу оставил. Хозяин он был… не слишком толковый, поместья – хорошо хоть убытков не приносили. С азартными играми, как и с вложениями в сомнительные проекты, будто бы сулящие быстрое обогащение, Фирел несколько раз погорел еще до женитьбы. Не сильно, но чтобы заречься на всю оставшуюся жизнь, ему хватило. В довершение всех несчастий Фирела тесть взял да женился, да еще и сыном-наследником обзавелся. Соответственно – обещание свое забрал. Правда, в порядке моральной компенсации выделил любимой дочери еще одно имение, но мечту о халявном титуле Фирелу пришлось спрятать подальше. Единственное, что ему удалось, так это дети. Впрочем, мой отец подозревал, что это заслуга исключительно жены Фирела. Сын пошел по стопам отца – в том смысле, что получил образование и стал чиновником, и вроде бы к службе относился более добросовестно, чем папаша, и имел все шансы сделать в скором времени неплохую карьеру. Обеим дочерям подходило время думать о замужестве. Собственно, поэтому жена не позволила ему продать одно из четырех имений – что, мол, в приданое давать будешь? Долги?

Что именно сегодня привело дядю Фирела в наш дом, оставалось лишь догадываться. Неужели что-то пронюхал? Вполне возможно. Пусть в газетах и не было ничего о заговоре и судьбе его участников, но Фирел вполне мог поддерживать с Геркусом более дружеские отношения, чем с братом. И вполне мог, заявившись в очередной раз к племяннику в гости, обнаружить, что… в общем, понятно, что. Что тот больше не наследник. И вообще никто. При этом обо мне Фирел, вполне вероятно, не знает. Точнее, не знал – до приезда сюда. Забавная картинка может сложиться. Хотя, думаю, если Фирел увидел, как долго теперь старший брат собирается жить, то мое появление будет лишь дополнительным гвоздем в крышку гроба его надежд. Скорее его сын выслужит себе баронство к выходу в отставку.

Открываю дверь кабинета.

– Ты хотел меня видеть, отец?

– Да, Сайнел. Проходи. Ты помнишь дядю Фирела?

По тому как отец незаметно подчеркнул слово "помнишь", это был не вопрос. Мда… Сидящий в кресле старик кого-то определенно мне напоминал. Точно. Портрет Горана Танорена, висевший здесь же. Только вырезанный на сморщенной тыкве, к тому же изрядно подгнившей. И семнадцатилетнюю разницу в возрасте показывало, скорее, его поведение – настолько моложе моего отца он не выглядел.

Надо же, как глаза округлились. Выходит, не знал. А отец явно не сказал ему прямо – скорее, что-нибудь вроде "у меня для тебя сюрприз, братец".

– С-с-сайнел-л?

– Здравствуйте, дядя Фирел.

Может быть, на "ты" было бы правильнее, но лучше не сокращать дистанцию.

– Н-но… – взгляд Фирела мечется, не зная, на ком остановиться – на мне или на отце, – … ведь…

– Ты забыл, Фирел, – в голосе отца едва слышна насмешка, – мой сын не погиб, а пропал без вести. Да, восемнадцать лет – достаточный срок, чтобы второе приравнять к первому. Но надежда все равно оставалась.

– Но к-как? – дядюшка, похоже, сумел совладать с чувствами, хотя голос еще дрожит.

Отец рассказывает краткую – правильно, зачем дядюшке подробности? – версию легенды о юноше, выжившем, но надолго потерявшем память. И о том, как его нашел Унар Урмарен.

Фирел, похоже, правильно понимает намек – Унар в данном случае не столько родственник, сколько гарантированные неприятности в случае попытки даже просто ковырнуть это дело. И, натянув на лицо подобие вежливой улыбки, выдавливает:

– Что ж, я рад, что Сайнел снова с нами, а у тебя есть достойный наследник. Жаль, что его мать не дожила до этого дня.

Глаза отца слегка сужаются, улыбка чуть тускнеет.

– Да, Фирел, жаль.

Вот же ж… родственничек. Потупив взгляд, гость выдерживает надлежащую паузу. Снова поднимает глаза, смотрит на меня с хорошо скрываемой ненавистью, но поворачивается к отцу:

– Знаешь, Ургис, у меня будет к тебе одно предложение…

Вот как? Я думал, он сейчас вспомнит о каких-нибудь делах и примется откланиваться.

– Какое же?

Фирел, оказывается, хочет продать одно из поместий. Само собой, подороже. Мол, старшая дочь собирается замуж, и намекнула, что хочет приданое деньгами, потому как поместье, которое Фирел хотел отдать молодым, слишком далеко от столицы.

Отец, похоже, готов согласиться. В конце концов, братец не просто деньги клянчит. Однако добавляет один штрих.

– Я согласен. Дам хорошую цену. Естественно, после того, как отправлю туда своих оценщиков, – Фирел машинально поджимает губы, но кивает – требование, в общем-то обычное. – Но – одно условие. Это должно быть имение из тех, что ты получил от нашего отца.

Тоже правильно, по-моему. Если не стоять за ценой, то именно ради того, что могло принадлежать тебе. Чего ж он морщится? Думал, что удастся подороже загнать что-то из приданого жены?

Однако Фирел нас удивляет. Жене, мол, все равно, лишь бы не продешевить, а он как раз хочет сохранить доставшееся от отца. И Принамор, и Меркуту. Особенно Меркуту, небольшое поместье в Ханаране, самое дальнее из прежних владений Таноренов, с неплодородными почвами. Мол, в детстве ездил туда с отцом и был там очень счастлив. И потому даже сам упросил отписать ему в завещании. А много за Меркуту не выручить, верно. Принамор стоит больше, но и его Фирел продавать не желает.

Любопытно. Надо будет глянуть на карту. Что-то не верится мне в ностальгические чувства дядюшки.

– Что же тогда ты намерен мне предложить? – спрашивает отец, которого явно одолевают схожие с моими мысли.

– Гранкох.

На лице отца проступает удивление.

– Но это же наиболее крупное из ваших имений? И, насколько я помню, наиболее прибыльное?

– Не совсем, – нехотя признается Фирел. – Принамор сейчас приносит больше дохода. Хотя земли там даже меньше, чем в Гранкохе. Фагусса еще скромнее в обоих смыслах, зато ближе к столице, потому жена и настояла, чтобы резиденция была там… Хотя и с Гранкоха доход неплох, верно.

– Тогда почему хочешь продать?

– Что делать, – сокрушенно разводит руками Фирел. – Денег нужно много. Дела идут неважно. Свадьба Лары – не единственная причина.

Помявшись, дядюшка признается, что уже предлагал Гранкох графу Сиглару – тому самому "младшему брату жены", "перехватившему" у него титул. Однако тот предложил даже меньше, чем определил оценщик, и сказал, что не добавит ни монеты сверху.