Текст книги "Золотая рыбка в мутной воде (СИ)"

Автор книги: Билли-Боб Торрентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 47 страниц)

Таннер, не вздумай говорить это вслух.

Хотя… Это кое-что объяснило бы. Правда, непонятно другое. Принцу – тринадцать. Антар и Альтея поженились за четыре года до его рождения. Если бы принц был ребенком от первого брака, его несходство с Альтеей не вызывало бы никаких вопросов. Император также мог признать внебрачного сына, его бы никто открыто не осудил, но такой ребенок вряд ли с легкостью стал бы наследником престола – ведь передать трон в случае чего есть кому. Но тогда почему у императорской четы до сих пор нет других детей?

Замечательно, Таннер. Твоя логика ведет к тому, что императрица бесплодна, а император, выяснив это, не развелся, а сделал сына на стороне и предъявил его миру как ребенка Альтеи. То есть, императорская кровь в парне есть. И мать его, скорее всего, не какая-нибудь селянка, и даже не простая нерисса, а, самое меньшее, графиня или маркиза, а то и герцогиня. Интересно, не умирала ли у кого-нибудь из герцогов дочь в год рождения принца? И, если это вскроется, чья репутация пострадает больше – императора или Вальдера?

Однако, если считать, что это имело место, следует предполагать, что не только настоящая мать принца давно мертва, но и все причастные или хоть что-нибудь знавшие. Возможно, сама идея подобной мистификации принадлежала Антару Второму (который наверняка недолюбливал своего сводного брата – Бархариха, и заботился о том, чтобы престол ему не достался) – а его влюбленный в Альтею (по крайней мере, тогда) сын просто за эту идею ухватился, как и Вальдер (поскольку это укрепляло его позиции и при дворе, и в империи вообще). В принципе, неважно, кто автор идеи – главное, что она устроила всех посвященных в ситуацию. Но не исключено, что со временем Альтею начала тяготить роль любящей матери.

Жаль, нельзя просто взять и спросить графа об этом.

И что делать? До приема – десять дней или около того. По всей вероятности, граф все-таки представит меня императору – на что и рассчитывает Вальдер и те, кто за ним стоит. Меня ждут новые документы на имя, к которому уже привык, легенда, объясняющая, откуда я взялся. Может быть, титул и недвижимость, даже поместье. Так должен думать Таннер, честно помогающий графу. Или двойное убийство и смерть на месте в наказание. И очень плохо кончится этот прием и для графа, и много еще для кого. Так мог думать посланец Гремура – если бы ему было дозволено думать об этом.

Но что случится на самом деле?

Почему я помню, как "его высочество" говорил Ксивену о том, чтобы допросить меня, прежде чем "пустить на колбасу", но я не помню никакого допроса? Неужели они решили, что ничего важного я им не сообщу, и лучше будет не трогать мою внешность и психику – чтобы я мог исполнить что-то куда более важное? Происходившее после склоняет меня к такой мысли, но вдруг я ошибаюсь? Впрочем, а что я мог знать ценного для заговорщиков? Наверняка судьба отрядов Сидена, Мархена, Ранкена им если и не была известна, то была ожидаема, раз не вышли на связь вовремя, а известные мне детали для вождей несущественны. С другой стороны, то, что я делал, находясь рядом с графом, могло навести того же Ксивена на мысль, что я знаю многое. Ладно, придется порыться в голове, чтобы прояснить, был допрос или нет. Времени должно хватить.

Кстати, а как там Тилен? Тоже "в гостях у графа" или сумел скрыться? Или как-то отвел от себя подозрения? Почему граф до сих пор ни разу не упомянул о нем?

Мои рассуждения прерывает Хельда со своей молчаливой командой. Что, уже обед? Да, уже.

Снова оставшись в одиночестве, убираю книги на полку и заваливаюсь на диван, в надежде уснуть. Все равно в голове полная каша от этого изобилия версий и догадок. Усталость и сытна еда делают свое дело быстро – засыпаю, едва успев натянуть одеяло до подбородка.

Когда я открываю глаза, за окном уже начинаются сумерки. Бросаю взгляд на тикающие на стене часы – скоро ужин.

Подхожу к окну. Во дворе странно тихо и спокойно. Изредка кто-то куда-то проходит. Не спеша, без суеты. А это точно не иллюзия? Или граф дома делами не занимается?

Ощутив движение воздуха и какой-то шелест, оборачиваюсь, но в комнате уже никого нет – только на пустом пару минут назад столе возвышается накрытый салфеткой поднос. Пожав плечами – с чего они взяли, что мне неприятно их видеть? – подхожу к столу.

После ужина я возвращаюсь к чтению военных хроник. Пусть голова слегка прочистится, чтобы вся эта дворянская братия мне не снилась.

Когда я отрываю взгляд от книги, стрелки на часах приближаются к полуночи. Что-то я зачитался, в самом деле. Поднимаюсь из кресла, чтобы поставить книгу на полку. И слышу тихий стук в дверь. Кто бы это? Хельда не стучалась – она открывала дверь и спрашивала, можно ли войти. Нормально, в общем-то, учитывая занавесь, отделяющую комнату от прихожей. Ладер поступил бы примерно так же. Граф бы просто вошел, ничего не спрашивая. Он ведь дома. Тогда кто это? Барон? Но я не видел его здесь. Тиана?

– Кто там?

Тишина. И как-то сразу становится тревожно – оружия, если что, у меня нет. Внутренний страж, словно соглашаясь со мной, запоздало взвивается на дыбы. Тревога!

А как же охранники в коридоре? А что – охранники? Возможно, они уже мертвы… Или это они?

Плюнув на предосторожность, перехожу на второе зрение. Нет, паутина не потревожена. А вот в коридоре у дверей я никого не наблюдаю… Стоп. Как это – никого?

Раздвигаю занавесь – ничего. Стук не повторился. Стучавший ушел? Что же тогда страж не успокаивается? Ощущаю пустой коридор за дверью… а, нет, кажется, охранники маячат в дальних концах, где коридор заворачивает. Что они там высматривают? Или просто ходят туда-сюда?

Дверь тоже украшена паутиной. Осторожно кладу ладонь на ручку, нажимаю. Дверь подается, приоткрываю, выглядываю. По-прежнему никого, вдалеке слышны неторопливые шаги.

А это что за…? По ногам вдруг тянет сырым холодом. Странный шорох за спиной. Со стороны окна. Оборачиваюсь и вижу – обычным зрением – как воздух начинает мутнеть, становясь похожим на… дождевое облако? Дым? Вату? Прозрачник? Здесь?!

Хотя нет, это не прозрачник – прозрачник имеет человеческий силуэт, а это понемногу обретает черты чего-то другого. Какого-то зверя, что-то вроде кошки, только с очень длинным хвостом и размером с хорошего медведя.

Вот не солгала же Хельда, когда говорила – не надо ночью в коридор высовываться…

И как много у меня времени, прежде чем зверюшка бросится в атаку?

И словно кто об этом позаботился, под рукой ничего, чем можно было бы ее остановить.

Ладно, главное – не подходить близко к стенам, чтобы паутина не подняла тревогу. Все равно помощь не поспеет, придется отбиваться самому. Только чем? Не трофейным же злом, она от него, чего доброго, еще сильнее станет. Во всяком случае, исключать такую возможность я не могу…

Зверь прыгает, выбрасывая хвост вперед, словно хлыст.

Этот хлыст проходит сквозь мое тело, как нож сквозь масло, но меня переламывает пополам, как будто от удара жердью, вырванной из забора, и разворачивает, и опрокидывает на спину, когда зверюга врезается в меня. Монстр пролетает сквозь стол и прочую мебель, словно их нет, тормозит почти у самого окна, скрежеща когтями по полу – но следов на полу не видно, да и скрежет, похоже, слышу только я.

Зверь прыгает снова, но я уже понял его тактику, и успеваю уклониться, физически ощущая, как хвост-хлыст проходит совсем близко от моего лица.

Монстр останавливается в опасной близости от стены – паутина сразу начинает светиться, а "шерсть" зверюшки – искрить. Словно пытаясь не повторить промах, монстр не прыгает сразу, а медленно приближается, прижав голову к полу. Словно обычный кот. Так, еще немного – и он достанет меня хвостом, даже не прыгая.

И тогда прыгаю я. Монстр пытается достать меня в подскоке, но к такому раскладу он не готов, и хвост хоть и дотягивается до меня, но на излете, и я хватаюсь за него.

И пальцы сжимают нечто вполне материальное!

Что за…

Рывок – монстра разворачивает в воздухе, словно воздушный шар, в следующее мгновение пальцы ощущают пустоту, но зверюшка уже падает вниз кверху лапами.

И сверху обрушиваюсь я. Тоже на спину.

Хлопок. Звонкий, даже оглушительный. Доски пола больно врезаются в ребра и затылок.

В глазах темнеет. И тишина. Все еще звенящая.

Открываю глаза. Монстр исчез. Слабый запах чего-то горелого… и пыль. Везде. Словно в комнате вытряхивали ковры и покрывала со всех домов в округе.

Поднимаюсь с пола, рука сама тянется к затылку. Больно-то как. Хорошо приложился. Да и все тело ноет, словно…

Зрелище дикое – все вокруг покрыто пылью, как снегом. Наверное, так должно выглядеть помещение, в которое лет двадцать никто не заходил. И как это все убрать? Представляю выражение лица Хельды утром. Вернуть бы всю эту пыль отправителю, и чтоб не отвертелся…

Почему так тяжело дышать? Подхожу к окну, осторожно открываю форточку, с наслаждением втягиваю прохладный ночной воздух. Внезапный шорох заставляет меня обернуться. А там на полу уже возник маленький смерч. Вихрь, быстро раскручиваясь, втягивает в себя все новые и новые пылинки. Невольно отшатываюсь от окна, видя, как вихрь вытягивается длинным рукавом, и ныряет в форточку, словно атакующая змея. Те, несколько мгновений, что требуются пылевому потоку, чтобы выбраться наружу, кажутся мне вечностью. Наконец он весь оказывается снаружи и исчезает в ночной тьме. Кажется, уходит куда-то вверх.

Зажигаю свет. Надо же – словно и не было ничего. Так, легкий беспорядок. Даже книги на столе лежат на своих местах. Подхожу к окну, чтобы закрыть форточку…

И слышу чей-то дикий вопль. Где-то довольно далеко, но вряд ли за пределами резиденции графа. Быстро, однако, здесь почта работает.

Делаю шаг от окна и понимаю, что хочется даже не дойти до кровати, а просто опуститься на пол, где стою, и прямо тут и заснуть. Однако я делаю над собой усилие и даже умудряюсь раздеться, прежде чем забраться под одеяло и даже натянуть его на голову, чтобы утром не разбудил солнечный свет.

Услышав сквозь сон голос Хельды, с трудом понимаю, что утро уже наступило и даже пора завтракать. Но я лишь разрешаю им войти и, перевернувшись на другой бок, засыпаю снова… Потом, не знаю, сколько времени спустя, выныриваю из дремы. Готов проваливаться обратно снова. И тут мысль о том, что кто-то пытался меня убить, и этот кто-то, весьма вероятно, умер сам, сметает сон почище удара дубиной.

Хельды и ее команды не видно. Завтрак – на столе. Остыл, но не сильно. Значит, принесли недавно. Быстро привожу себя в порядок и опустошаю тарелки. Вот, уже веселее. Даже боль, вернувшаяся с пробуждением, отступает.

Слуги, выждавшие положенное время, забирают грязную посуду, меняют белье. Вроде все как и вчера, но вот ощущается какая-то нервозность, и все тут. Эхо ночного происшествия? Ладно, подождем развития событий. Жаль, спросить никого нельзя. Или попробовать? Мол, что за крик я слышал ночью? Кстати, в самом деле – вдруг это лишь совпадение? Нет, лучше не спрашивать. Спал, ничего не слышал. Хм, а Хельда ведь может сказать хозяину, что гость, мол, прозевал завтрак. Почему, спрашивается? Тогда лучше спросить – мол, не спал ночью, читал, услышал. Или крик разбудил, снова заснул лишь под утро. Ладно, придет кто – спрошу, пожалуй.

Устраиваюсь на диване со все той же книжкой про войну. Похоже, перестарался, принимая наиболее удобное положение – снова открыв глаза, понимаю, что задремал, едва перевернув страницу. Что разбудило? А, обед уже. Это Хельда спрашивает разрешения войти.

Пока слуги почти бесшумно делают свою работу, спрашиваю насчет "ночного происшествия". Женщина пожимает плечами:

– Не знаю, я-то ночью спала, меня никто не будил. Хотя… – она почему-то начинает говорить тише, – суета какая-то была с утра. Но я думала, что это его светлость кому-то разнос учинил. Размякли люди-то, долго хозяина не было… Но раз так… Может, и правда, случилось что… нехорошее.

Оставшись в одиночестве, снова задаюсь вопросом – чем заняться? Читать что-то пока не хочется. Может, позже. Выйти, побродить по дому? Зачем? Здесь есть все необходимое для не самого праздного времяпровождения, если чего нет – можно попросить Хельду, когда придет в следующий раз. Сбежать, если бы вдруг возникло такое желание – не факт, что получится. На окнах решетки, да и выходят они во внутренний двор и до земли далековато, а в коридоре – охрана. Только что не тюрьма. И выходить вроде как не запрещено, просто "не рекомендовано". И это, в общем-то, правильно – бродить по дому без сопровождающего сейчас довольно рискованно. Нарвешься так в слабо освещенном закоулке на вздрюченного в плане бдительности вооруженного охранника, которому тебя никто не показывал – там и останешься. Но просто сидеть и ничего не делать… Скучно. Наверное, лучше просто снова завалиться спать. А то вдруг ночью еще что приключится. Тем более, что организм еще не полностью "перезарядился". Чтение сейчас все равно не пойдет – скорее всего, глаза слипнутся на второй или третьей странице.

Хотя очень любопытно, чем закончилась "торжественная встреча" герцога Ханаранского и прочие запланированные на вчера "неофициальные мероприятия". Ладно, спросить все равно пока что не у кого. Спать, так спать.

Когда я открываю глаза, за окном еще светло, но видно, что солнце уже давно скрылось за крышами. Так, до ужина еще часа полтора. Что же меня разбудило? Наверное, какой-нибудь шум во дворе. Хм, а чувствую себя так, как будто отсыпался неделю и поднялся рано утром. Готов, как говорится, к новым подвигам во имя императора.

Все-таки непонятно, почему никто ко мне не приходит. Хотя… а кто ко мне может прийти? Графу, наверное, и спать-то некогда сейчас. Ладер с Меченым должны быть при нем, как и Кравер, скорее всего. Барон – если еще не укатил готовиться к свадьбе и не вернулся в собственный дом, наверняка или рядом с графом, или выполняет какое-нибудь секретное поручение. Наверное, и Киртан поэтому не заглядывает. Тиана – другое дело, если она и не участвует в "изничтожении скверны", ей надо быть осторожной в своих действиях даже в доме лучшего друга. И Ольте лучше быть при ней, а не развлекать меня последними слухами. Учитывая нашу разницу в возрасте, никто не поверит, что она не носит мне записки от госпожи. Ну, и кто остается? Тилен? Ну-ну. Он-то если и на свободе, то вряд ли будет искать меня для того, чтобы поговорить. Кстати, а это не он ночью кричал?

Ладно, гостей ждать нечего, вернемся к герцогу Ханаранскому. Вытаскиваю с полки альбом поновее. Вот он… Пока еще герцог, с семьей – жена, два сына, три дочери. Старшему, выходит, сейчас должно быть около двадцати. Что ж, папаша, выходит, думал, что вовремя подсуетился. Не угадал. Интересно, как заканчиваются заговоры для членов семей заговорщиков в нынешние времена? Насколько мягче, чем при Армаре Первом? Тогда все было просто – казнили практически всех, кроме детей младше пяти лет (впрочем, вряд ли они потом помнили, чьими детьми были), титул и владения переходили новому хозяину. Кстати, ни разу не доносчику. Чтоб не было лично заинтересованных. Дальних родственников особо не трогали, но обычно они тоже оказывались в проигрыше.

Как поступит нынешний император, мы скоро узнаем.

До приема у него остается девять дней – если, конечно, жизнь не возьмется опровергнуть графа Урмарена. Впрочем, пока похоже на то, что не опровергнет.

Перелистываю страницу, закрывая портреты герцога Ханаранского и его семейства – мрачная символика, однако. И вдруг вспоминаю совершенно затерявшуюся в памяти деталь. Которую я не упомянул, рассказывая графу в Каменной Розе о наших без него приключениях, исходя из того, что ему о нашей высадке на берег и без меня наизлагали достаточно подробностей. Интересно, а Тиана ему об этом говорила?

Я совсем забыл, что бойцы в незнакомой униформе, высадившиеся с чужого корабля, потопившего "Тангасту", говорили между собой не на аларийском. И не на аркайском. Да и выглядели и не аркайцами, и не жителями северных и срединных провинций империи. Слишком смуглые. Впрочем, и встреченных мной до сих пор уроженцев южных окраин они напоминали не слишком. Итангерцы? Но у тех, насколько мне может подсказывать память и книги из библиотеки нера Линденира, другой тип внешности… или как это называется. Капитан Менален, помнится, сказал, что силуэт корабля ему не знаком. Конечно, капитан мог не знать силуэты всех боевых кораблей, плавающих в окрестных водах. Однако чужаки явно действовали заодно с нашими заговорщиками. Не зря же, требуя остановить "Тангасту", они обращались к нам, словно они – имперские пограничники, а когда мы оказались на берегу, в погоню за нами отправился отряд "Сидена", в котором и вовсе не было ни одного "слишком загоревшего" бойца.

Может ли это означать, что в игре участвует некая третья сила, имеющая собственные цели и интересы, временно совпавшие с таковыми у наших заговорщиков? Может. Лично для меня это может вылиться… во что?

Так уж ли важно досмотреть спектакль до конца, тем более, что с моего места мало что видно, а пожарный выход далеко?

Отставить панику. Что может быть нужно этим третьим? Да и третьим ли? Хотя какая разница, сколько фигур на доске и что кому из них нужно? Важно, что успех любой из этих сил – кроме той, к которой я уже примкнул, пусть лишь как попутчик – принесет империи… совершенно ненужные мне потрясения. Сейчас я в шаге от полного узаконивания своего существования, могу заиметь приятное дополнение в виде дворянства и даже титула, если граф не приукрашивает, или хотя бы изрядное увеличение своего "золотого запаса". А если победит, например, герцог Сентерский или его соратник и потенциальный конкурент из Ханарана, мне придется прятаться и, по сути, начинать все сначала, причем на много этажей ниже. А для "третьих" – если это иностранцы – я и вовсе преступник, если всплывут мои подвиги на побережье. То, что из свидетелей и участников живы лишь маркиза и Ольта, а все прочие, тоже не слишком многочисленные, знают об этом лишь с их и моих слов, без особых подробностей, мою участь не смягчит. Особенно если маги "третьих" умеют вызывать на откровенность мертвецов – мне ведь не удалось избавить от подобного общения всех убитых. Им тогда живые свидетели будут не нужны. И это явно не те люди, которые будут заморачиваться верностью букве закона. Они сами себе закон. А справедливость каждый понимает по-своему. Нет, Таннер, лучший вариант для тебя – если империя вернется к исходному состоянию. Разве что в списках дворянства произойдут изменения, не влияющие на общую картину.

В конце концов, торговля процветает, заводы работают, поезда ходят, корабли выходят в море, поля колосятся. Крестьянам севера, столкнувшимся с неурожаями, есть куда податься – на те же заводы или стройки. Особой беды в том, что и без того не слишком населенные сегеты Сентеры опустели после войны еще больше, нет – срединные и южные земли в состоянии накормить всю империю. На севере нет голода – просто жить по-старому не всем теперь удается. И не факт, что от того, что в Тероне будет властвовать кто-то другой, жизнь таких как Хальд, изменится к лучшему или хотя бы не станет хуже.

Однако вернемся к "третьим". Кто-то, помнится, рассказывал мне, что все попытки найти сушу дальше тысячи тиг от материка не имели успеха. Корабли или возвращаются ни с чем, или не возвращаются вовсе. А что, если ураганы и штормы тут совершенно ни при чем? Возможно, те, кто пропал, на самом деле достигли цели. И где-то есть большой остров… или острова… или даже еще один континент, где уцелела жизнь. Что им нужно здесь? Допустим, с ресурсами у них оказалось еще хуже, чем у аларийцев и их соседей, или тамошние вожди посчитали, что завоевание заморских земель возвысит их в глазах подданных или хотя бы позволит выпустить пар. Впрочем, это всего лишь правдоподобная версия. Все может быть намного проще. Например, это всего лишь наемники, завербованные в каком-нибудь из южных королевств. Я видел-то чуть больше десятка человек, кто знает, сколько таких осталось на корабле? Да пусть хоть весь экипаж из таких красавцев, это еще ни о чем не говорит. Корабль не выглядел совершившим кругосветное плавание, наверняка его база гораздо ближе, чем в тысяче тиг от берегов империи. Незнакомый язык? Я слышал лишь несколько фраз с приличного расстояния, на фоне шума волн. Это может оказаться какой-нибудь сильно изолированный диалект аларийского. В конце концов, когда-то язык на всем материке был один, просто одиннадцать веков разобщенности сделали свое дело. Разный климат, разный уровень образования, технологий и так далее. Однако даже сегодня аларийский и аркайский имеют достаточно общего, чтобы не сомневаться в их родстве. Чем отличается язык итангерцев не знаю, но подозреваю, что с ним то же самое.

Пожалуй, спрошу все же у графа, когда он заглянет. Пусть развеет какие-нибудь из моих сомнений…

Неясный шум, щелчок, скрип двери. Голос Хельды.

Ужин.

И вот я снова один на один со своими мыслями.

Спать не хочется – спал же весь день почти, – раскладываю на столе уже знакомые альбомы, теперь просто листаю, старательно отпечатывая в памяти портреты и характеристики. То, что нер Линденир и ему подобные не удостоились включения в эти книги, объясняется просто – нетитулованное дворянство для такого слишком многочисленно. На одного барона их приходится несколько десятков неров, на графа – не меньше двухсот, а если это маркиз – то счет пойдет на тысячи. Что уж о герцогах говорить…

Перелистываю последнюю страницу и закрываю альбом. Теперь все они здесь – в моей голове. И барон Кентирен, который чуть не погиб, нарвавшись на засаду, предназначенную нам. И граф Зерт, с чьими наемниками мне пришлось пить на постоялом дворе у Медведя. И много кто еще. Так, старый справочник тоже, пожалуй, надо будет "оставить на память", но уже не сегодня. Два часа ночи. И глаза вон какие красные, даже в зеркало смотреться не хочется.

Свет погашен. Сон не спешит, но усталость и тишина делают свое дело. Я все-таки засыпаю.

Хорошо все-таки, что не попытался загрузить в голову сразу же и второй справочник. Мало того, что и от одного голова раскалывалась следующие два дня, так что пришлось отложить «дозагрузку», так еще и не происходило ничего, кроме регулярных визитов Хельды и ее команды слуг. Да еще начал снова тренироваться – и потому, что почувствовал себя отдохнувшим, и потому что книг, достойных внимания, осталось меньше десятка.

В газетах, которые мне приносили каждое утро, по-прежнему нет даже намеков на заговор. Вот и сегодня "Теронский вестник" уже первой страницей вызывает острое желание зевнуть. Дочитать мне его, впрочем, не дают.

Хельда приводит ко мне… скажем так, преподавателя хороших манер. Зовут его Билерен и он нер. Билерен как заправский сержант учит меня носить одеяние для приема, двигаться в нем, что можно делать и говорить в присутствии императора и чего категорически нельзя…

В компании Билерена проходят три дня, причем он приходит и после ужина, но тут мы уже просто сидим друг напротив друга и разговариваем, если это можно так назвать, почти до полуночи. В последний вечер на таких посиделках он внезапно замолчал посреди разговора, потом улыбнулся, добродушно и открыто – хотя все три дня я видел, самое большее, легкую ироничную полуулыбку, едва обозначенную – и сказал: "больше мне здесь делать нечего". Попрощался и исчез.

Измотал он меня, надо сказать, здорово. Так что когда на следующий день ко мне никто – кроме Хельды, разумеется – не заявился, я был даже рад.

По крайней мере, удалось дочитать ту книжку о войне. Не думаю, что она давала полную и во всем достоверную картину всех событий, но все же я знал теперь более чем достаточно… для рядового жителя империи.

А еще затянувшееся ожидание начинало меня понемногу нервировать. В нашу последнюю встречу граф говорил, что прием у императора состоится через десять дней. Восемь уже прошло. Ладно, в конце концов, он же не число и время называл, а где десять – там и двадцать может быть.

В обычное время приносят ужин. Лицо Хельды как обычно ничего не выражает. Она задает дежурный вопрос – не нужно ли мне чего, я привычно кручу головой, обозначая отрицательный ответ.

Все-таки что-то новое в ее взгляде было, понимаю я минут через десять после того, как за слугами закрылась дверь. Но что? Пожалуй, не буду пока спешить на боковую.

Предчувствие меня не обмануло.

Без четверти десять в дверь постучали. Внутренний страж лениво шевельнулся и затих.

– Таннер, вы здесь? – граф Урмарен, надо же. Чего это он стучится? Не один?

– Входите, ваша светлость, – отвечаю я, чуть промедлив – надо же хоть оглядеться. Нет, вроде порядок. Вещи убраны в шкаф. Даже книги все на полках.

Угадал – вслед за Урмареном входит еще один человек. Не считая, само собой, четверых незнакомых бойцов с эмблемой Серой Стражи на рукаве, которые просачиваются вперед, заглядывая во все зауголья, и так же шустро выметаются обратно в коридор. Подозреваю, за дверью осталась еще куча народу.

Гость заметно старше графа, хотя рост и ширина плеч у них примерно одинаковы. Держится уверенно, но вперед не лезет. Определенно, аристократ. Но что-то не припоминаю его лица среди запечатленных в памяти. Или он сильно не похож на свой портрет четырехлетней давности, или он нер… или я ошибаюсь еще сильнее, и он такой же дворянин, как и я.

Жестом предлагаю им сесть, гости опускаются в креста, я плюхаюсь обратно на диван – как-то мне там удобнее. Не давая паузе затянуться, обращаюсь к Урмарену:

– Ну что ж, ваша светлость, полагаю, мы можем начать с того, что вы представите вашего спутника… если, конечно, его имя не является государственной тайной.

– А если является? – хмыкает граф. Что их всех так забавляет в моей манере строить фразы?

– Не принципиально. Вопрос был о форме обращения.

– Обращайтесь ко мне "мастер", молодой человек. Просто, удобно и никак не нарушает тайну… если она существует.

– Хорошо, мастер, – с легкостью соглашаюсь я. – Что касается меня, то, полагаю, его светлость уже просветил вас, как меня можно называть.

– Верно, – кивает "мастер", – просветил. Как и о том, насколько это имя настоящее.

– Значит, мы в равном положении.

Граф, с улыбкой наблюдавший за нашим "знакомством", серьезнеет.

– Ладно, Таннер, теперь к делу. Прием у императора состоится, как и планировалось, завтра. Круг приглашенных ограничен, газеты о нем не напишут.

– Вы хотите сказать, что следствие уже завершено?

– В основном. Остались несущественные детали.

– Так быстро?

– Что? А, помню, помню, что вы говорили про ордена и статьи в газетах. Все просто. Заговор обезглавлен, а его вожди уже сдали всех, лишь бы выжить самим.

– А герцог Ханаранский?

– Не поверите, Таннер, все прошло настолько быстро и бескровно – я об аресте – что я даже испытал некоторое разочарование. Словно в детстве, когда не получал обещанную игрушку. Странное чувство… А потом Химар заговорил даже без угроз и пыток, когда понял, что нам многое известно, и он просто может не успеть сообщить нам что-то действительно важное раньше других…

– И что будет с герцогом?

– Он же один из вождей заговора. Это – смертная казнь. Учитывая, что императора и принца хотели убить, вряд ли он может рассчитывать на помилование.

– А его семья?

– Они знали о заговоре. И даже принимали участие.

– Их тоже казнят?

– Нет. Герцогу было обещано, что им сохранят жизнь – даже тем, кто не только промолчал. Но их ждет лишение дворянства, конфискация имущества и ссылка. На Кархонские острова. Пожизненно.

– А Ханаран?

– Провинцией будет руководить наместник императора. Полагаю, при жизни Антара Третьего нового герцога Ханаранского не будет. И, скорее всего, при следующем императоре – тоже.

– Насколько я понимаю, примерно то же самое ожидает других заговорщиков?

– Верно. Казнь или ссылка. Разве что титулы в ряде случаев перейдут не в распоряжение Коронной палаты, а родственникам.

– А… герцог Сентерский?

– Увы, против него у нас почти ничего нет. Исключительно слова, намеки, логические выводы. Ничего вещественного. А вот версия, что заговорщики его подставили, кое-какими уликами подкреплена, и императора они убедили, эти улики. Самое большее, чего может опасаться герцог – оказаться в немилости… на какое-то время. Императрица вряд ли позволит его величеству долго злиться на своего тестя. Но если вдруг гнев императора окажется слишком силен – например, мы заимеем-таки нужные доказательства, Вальдер вполне может сослаться на возраст и пошатнувшееся здоровье, скрыться в родовом замке и передать титул старшему сыну. Делами провинции будет заниматься наместник, присланный из столицы – пока юный герцог не достигнет совершеннолетия. А Вальдер отсидится в глуши и, возможно, даже вернется в Терону.

– И проживет еще лет двадцать или тридцать, – добавляю я машинально. "Мастер" хмыкает.

– Это да, но вряд ли уже ввяжется в подобные игры.

– Это если мы найдем повод для гнева императора, – вздыхает граф, – скорее всего, именно что пересидит в Норосе, пока не утихнет буря. И возьмется за старое.

Все-таки, в голове не укладывается скорость, с которой развернулись события. Неужели они действительно взяли всех?

– Скажите, ваша светлость, а наш разговор… помните, мою версию о…

– Надеюсь, Таннер, вы никому больше ее не предлагали?

– Нет.

– Пусть она и останется между нами.

– Хорошо. Еще кое-что.

– Что?

– Помните корабль, потопивший "Тангасту"? Его нашли?

– Конечно, Таннер. И помню, и нашли.

– Вот как? И чей же он? И где он был?

– Как ни странно, аларийский. А нашелся на своей базе, в Мегроне.

– Но…

– Только он не из пограничной флотилии. Это военный корабль из состава Восточного флота. Фрегат "Медрагур". Совсем новый, на нем флаг подняли только этой весной, к тому же, первый корабль в серии – потому Менален его и не распознал. Экипаж "Медрагура" использовали втемную, как вы выражаетесь. Они приняли на борт отряд, в который входила группа Сидена, и катер с экипажем. "Тангасту" потопили они, но все, что происходило на берегу – дело рук заговорщиков. Сиден и его люди должны были, перехватив нас, продолжить движение вглубь побережья, к железному пути – поскольку не рассчитывали догнать ваш отряд быстро. Поэтому "Медрагур", выждав на всякий случай три дня, вернулся на базу, где его покинули остальные "гости".

Вот оно как… А я уже навоображал себе заморских захватчиков. Хотя… то, что они не имеют отношения к заговору, не означает, что их нет вовсе. Но об этом позже. Много позже, надеюсь. Лучше никогда, наверное.

– А Ранкен?

– Когда Сиден сообщил своему начальству, что в вашей группе нет меня – полагаю, эта Тинса оставила ему послание на месте вашего привала на берегу – они успели изменить маршрут Ранкена, и от мертвого города тот двинулся не вам навстречу, а севернее, рассчитывая перехватить мою группу.