Текст книги "Золотая рыбка в мутной воде (СИ)"

Автор книги: Билли-Боб Торрентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 47 страниц)

Наконец передо мной возникают ворота со знакомым гербом. За ними двое охранников. Позади маячат еще двое.

– Чего надо? Э… Что это?

– В Ларинье идет снег, – озвучиваю я пароль, который оставил мне Ладер.

– Э… Значит, будем с урожаем, – вспоминает наконец отзыв охранник. Молодец, а то я уже хотел поволноваться.

– Меня зовут Шай Таннер. Его светлость приглашал заходить, если буду в столице.

– А это…?

– А это подарок для его светлости. И думайте быстрее, пока он не испортился.

Бойцы переглядываются, один тут же исчезает в изгибе подъездной аллеи за аккуратно подстриженными зарослями, скрывающими графский дом от глаз праздных прохожих. Он возвращается через несколько минут, в сопровождении десятка человек, среди которых я узнаю Кравера и Ладера с Хартеном.

– Таннер?!

– Таннер, Таннер. Заберите уже наконец этот мешок с дерьмом.

Обмен взглядами, и безвольное тело перемещается с моего плеча на носилки.

– Сам-то идти можешь? Тоже ведь весь в кровище.

Демон меня пережуй, а я ведь и в самом деле весьма живописно сейчас выгляжу. Нервно хмыкаю, заставив Ладера обернуться в тревожном недоумении.

– Не, со мной все в порядке. Граф здесь?

– Здесь, ему уже доложили. Где ты его, – кивок в сторону носилок, – нашел?

– Тут недалеко… Потом, ладно?

– Ладно.

Лекарь, суетится возле раненого. Хочется ему сказать, что жизни в Ксивене осталось лишь на разговор с графом – не меньше, но и не больше, и все его усилия напрасны, но тогда придется объяснять, откуда я это знаю. Нет, пусть пока все идет своим чередом.

Кравер тем временем отходит в сторону. Видимо, понял, что ничем помочь не может.

Мы движемся к дому, больше похожему на небольшой дворец. К Ладеру подбегает какой-то парень с графским гербом на куртке, что-то шепчет. Ладер кивает и наша группа сворачивает куда-то направо. Вскоре, уже за углом, мы спускаемся по не слишком приметной лестнице в какой-то подвал. Короткий коридор, за третьим поворотом тупик и несколько железных дверей. Одна распахнута – туда мы и направляемся.

Яркий свет, лежак, на который перекладывают Ксивена. Я присаживаюсь на свободную лавку у стены – так, чтобы видеть и раненого, и единственный выход. Ладер что-то тихо командует нашему эскорту – в помещении остаются лишь четверо, не считая Хартена и лекаря. Остальные, видимо, занимают посты где-то снаружи. Слышен шум – похоже, приближается хозяин дома.

Так и есть – граф собственной персоной, Меченый (очень кстати), барон, еще несколько человек, которых я не знаю. И маркиза. Переводящая взгляд, странно напомнивший нашу первую встречу, с меня на Ксивена, потом на графа и обратно.

Граф смотрит на меня с легкой улыбкой. Мол, я знал, что ты вернешься. Потом подходит к раненому:

– Надо же, Грен, а я уже думал, что больше тебя не увижу.

– Я тоже на это надеялся, ваша светлость, – хрипит тот, пытаясь рассмеяться. Выходит не очень.

– Что же привело тебя в столицу? Да еще так скоро?

– Это уже не имеет значения. Я умираю.

– Кто тебе это сказал?

– По-вашему, я не могу понять это сам? Ну так спросите вашего лекаря.

– Кравер?

– Да, ваша светлость. Это правда. До утра он не дотянет.

– Ладно, Грен, если ты ничего больше не хочешь мне сказать, то я, пожалуй…

– Подождите!

От этого вопля закладывает уши. Аж выгнуло его, когда понял, что граф может и уйти, ничего от него не услышав.

– Слушаю, – Урмарен, не успевший даже отвернуться, снова делает шаг к этому почти мертвецу.

– Я расскажу. Расскажу, все, что знаю. Если мою семью не тронут. Только… пусть он, – его рука указывает на меня, потом бессильно падает, – уйдет. Не хочу, чтобы…

– Понятно. Хорошо. Таннер, извините, вам придется уйти. Бертес, проводи его… в мой кабинет.

Проходя мимо застывшего у двери Меченого, говорю:

– Можно тебя на два слова?

– Какие два слова?

– Ты веришь в сказки?

– Это четыре слова.

– Неважно. Суть ты должен понять.

Я успеваю увидеть в его глазах проблеск понимания, прежде чем дверь закрывается.

– Ладно, Бертес, пошли.

Темноволосый здоровяк, высокий и широкоплечий, как Киртан, но с лица – вылитый его напарник, смотрит на меня изучающе – видимо, пытается понять, что за птицу принесло в столицу – молча кивает и идет к лестнице.

Мы поднимаемся, пока Ксивен опускается на дно могилы, которую сам себе выкопал, собираясь прихватить с собой как можно больше народу.

Посмотрим, получится ли у меня помешать ему в этом.

Зачем мне это надо? Затем, что я тоже в этом списке. Пусть он и не назовет Урмарену мое имя.

Только не наломай дров, Таннер. Если ты сейчас просто вывалишь на графа все, что видел, слышал и вычислил, то, скорее всего, тебя запрут куда подальше, если вовсе не ликвидируют – благодарность графа имеет свои пределы, особенно если ему сказать, что ты должен убить императора.

Но как предотвратить это убийство? Я не могу сказать графу ни о Гремуре, ни о герцоге Сентерском, ни о замке. Потому что тогда придется как-то объяснить, почему я не превратился в такого же, как Ксивен. И даже если я не признаюсь сам, до этого додумаются граф и Мерген. После этого я смогу забыть о том, чтобы меня оставили в покое хоть когда-нибудь.

И как быть?

А если вести себя так, словно на моем месте то, что хотел из меня сделать Гремур? С небольшой поправкой на то, что я буду это изображать, а не воплощать. Чтобы заговорщики проскочили ту точку, в которой можно безболезненно перейти на другие рельсы или и вовсе сдать назад. Граф потом будет мне лишний раз благодарен – в его положении упреждающий удар вряд ли возможен, не настолько он могущественен, даже при вагонах улик и свидетельских показаний. Отвертятся или отделаются кровью столь малой, что и не чихнут, но отомстят обязательно. Нет, надо дать заговорщикам поднять меч и только тогда бить. Но крайне необходимо – для страховки, прежде всего, – чтобы граф считал, что Ксивен лжет, точнее, говорит то, что ему внушили. Но как укрепить его в этой мысли? Именно укрепить – вряд ли он поверил предателю… безоговорочно. Так, а что я буду говорить графу? Допустим, я встретил Ксивена в той треклятой подворотне. О предыдущей встрече у особняка маркизы и тем более – о случившемся в замке – умолчу. Например, я его просто заметил на улице, пытаясь найти дом барона – охрана вполне могла меня видеть и даже запомнить. Заметил случайно, пошел за ним, а он… встретился с кем-то из людей герцога. Причем с гербом на одежде, или, скажем, этот человек пообещал что-то передать "его высочеству". Ну, а потом я попытался его задержать и вот, мол, чем все кончилось. Авось, сработает. По крайней мере, люди графа будут аккуратнее при проведении арестов.

А ведь еще нужно успеть "расковырять" "изделие" Гремура – пока мне удалось его просто изолировать. Лучше знать наверняка, чем надеяться на удачу. Ведь я не знаю, что это, как сработает, и кто и когда "нажмет на спуск". Но чтобы разобраться, мне нужно несколько часов одиночества и толстые каменные стены.

Граф Урмарен появляется спустя почти два часа. Один. В том смысле, что маркизы и барона с ним нет. Есть Меченый, Ладер и еще несколько бойцов. Бойцы, впрочем, осмотрев кабинет, исчезают за дверью, как и Бертес, все два часа пялившийся на меня, но не произнесший ни слова. За что ему моя искренняя благодарность, поскольку мне тоже разговаривать не хотелось. И надо было подумать, а думается лучше в тишине. К тому же, он избавил меня от соблазна поизучать обстановку не только глазами. Граф усаживается за монументального вида стол, кивает Меченому и Ладеру – садитесь, мол, нечего тут стоять. Ладер занимает кресло почти возле стола, по левую руку графа, Мерген – рядом со мной.

– Итак, Ксивен в труднообъяснимом порыве откровенности много кого упомянул, и вообще, наговорил немало интересного… Жаль, все проходит под грифом "совершенно секретно". Даже для друзей. Могу лишь сказать, что он умер.

– Он действительно умер? – надо же, знал и ждал, а сейчас не могу поверить.

– Да. Четверть часа назад.

– Что будет с телом?

– Пока не знаю. Возможно, передадим родственникам.

– Лучше сжечь, – внезапно подает голос Меченый, сорвав эту фразу с моего языка.

– Думаешь? Да, в этом есть смысл.

– Это может подождать, хотя я тоже за обращение в пепел, – говорю я. – Что он сказал, ваша светлость – не так важно, как кажется. Да и чем меньше тайн я знаю, тем спокойнее буду спать. Лучше скажите – вы ему верите?

– Он говорил страшные вещи. Выдвигал чудовищные обвинения. Но самая жуть и мерзость в том, что они правдоподобны. Очень. Но если ему верить, придется половине высших титулов искать новых хранителей…

– Полагаю, если вы начнете их проверять, то что-то обязательно найдете. И очень может быть, что доказательств окажется сверх всякой меры. Но когда поймете, что… – сильный спазм вдруг сжал мое горло. Контроль, Таннер, контроль. Не расслабляйся. Помни – враг все еще внутри тебя.

– Что пойму?

– Что вас обвели вокруг пальца…

– Хотите сказать, я могу не успеть это понять? – прищуривается граф.

– Скорее, можете не успеть исправить ситуацию.

– И что, по-вашему, я должен сделать?

– Не возьмусь вам советовать, ваша светлость, но у меня есть идея…

– Какая, Таннер?

– Вы уже приказали арестовать тех, кого назвал Ксивен? Он ведь кого-то назвал?

– Хм… Собирался заняться этим, но Мерген передал мне ваше предупреждение и я решил сначала прояснить, что вы имеете в виду. Считаете, не нужно этого делать?

– Наоборот. Лучше их задержать. Без лишнего шума, со всем уважением, но так, чтобы это выглядело как арест и чтобы это могли увидеть. Те, кто хочет это увидеть.

– Чтобы они считали, что все идет по их плану?

– Именно. Чтобы расслабились и не совершали лишних движений, и меньше оглядывались по сторонам, и не замечали, что действуют под надзором. Об этом их плане хоть что-то известно. А что они собираются делать, если он провалится – полнейшая тайна.

– Что ж, смысл в этом есть, – говорит он после длинной паузы. – Ладер, найди Риховена. Устроим им небольшой спектакль.

Ладер, кивнув, молча направляется к двери.

– Минуту.

– Что еще, Таннер?

– Но их лучше доставить не туда, куда обычно доставляет арестованных Серая Стража. Более надежное место… На всякий случай. И – отделить друг от друга. Чтобы они даже не могли догадываться, кого взяли, кроме них.

– Ладер?

– Я понял. Передам, – говорит тот, прежде чем закрыть за собой дверь.

Когда пауза становится слишком уж длинной, Урмарен поднимает на меня усталый взгляд:

– Что вы еще можете сказать? Да, можете говорить при Мергене, – отвечает он на не заданный мной вопрос. И я излагаю свою версию того, как я встретил беглого телохранителя и некоторых предшествовавших тому событий.

– Когда я наткнулся на Ксивена, он разговаривал с человеком, которого я не знаю. И когда они прощались, этот человек пообещал передать что-то "его высочеству". И поскольку они меня не видели и не могли знать, что я там окажусь – я сам этого не планировал – не думаю, что что они хотели ввести меня в заблуждение.

– Высочеств в империи не так уж и много. Как он был одет? На одежде был герб?

– Нет, герба не было. По крайней мере, я не разглядел.

– А покрой одежды? Цвета? Можете описать?

Я, как могу, отвечаю. В замке были люди, одеяния которых напоминали какую-то униформу, без нашивок и гербов, но все же имели кое-какие характерные элементы. И это явно были не слуги. Что ж, пусть теперь поработают на меня.

– Таак… Знакомые детали. Похоже, его высочество – это Вальдер Сентерский… – задумчиво тянет граф. – Не скажу, что меня это удивляет – не понятно только, почему Ксивен его назвал… среди прочих… – и тут же добавляет: – Только я тебе этого не говорил.

– Знаете, как говорят – хочешь что-то спрятать, положи на самом видном месте. Оказаться среди арестованных сейчас – для герцога и других вождей заговора верный способ прикинуться невиновными завтра. Если все сорвется, они скажут, что Ксивен и их оговорил.

– А что, в этом есть смысл, – хмыкает Урмарен, снова откидываясь на спинку кресла. – Логично… Ладно, Таннер. Можете отдыхать. Вы и так сделали больше, чем я мог от вас требовать. Осталась рутина – аресты, допросы… Не думаю, что вам это будет интересно. Единственное, о чем еще вынужден попросить – побудьте моим гостем, пока все не кончится. Обещаю, это ненадолго, несколько дней от силы.

Понятное дело – с чего вдруг доверие ко мне сейчас должно быть безоглядным? Вот разгромят заговор, тогда можно будет отправляться куда угодно. А пока… Впрочем, я и сам не горю желанием гулять сегодня по окрестностям без охраны.

– Я понимаю, ваша светлость.

– Вот и хорошо. Мы еще поговорим, но… уже не сегодня, наверное.

Вернувшийся к этому моменту Ладер снова отправляется в путь – показывает дорогу к отведенным мне комнатам. Вместе с нами идет Кравер – лекарю граф приказал меня осмотреть, не очень доверяя моим попыткам убедить его, что все в порядке. Выгляжу я, если верить зеркалам, и правда не очень здоровым. Когда мы добираемся до места, Ладер сразу передает меня в руки команде слуг и исчезает, сославшись на дела. Во главе этого воинства – пожилая, но очень решительная дама, чем-то похожая на Ольту, но лет этак через десять-пятнадцать, вдобавок ниже на полголовы и вообще склонная к легкой полноте. Разместили как какого-нибудь нера, со всеми удобствами, единственно, что окна прикрыты массивными коваными решетками и выходят во внутренний двор. Впрочем, сейчас меня и полное отсутствие окон устроило бы. Стены толстые, как я и хотел.

Кравер тоже не задерживается. Осмотрев меня, выдает Хельде рекомендации по поводу моего меню, а мне – пожелание больше спать и меньше напрягаться, хотя бы в ближайшие дней пять, тогда, мол, с последствиями последних событий организм справится сам.

Молчаливые слуги, повинуясь распоряжениям своей начальницы, назвавшейся Хельдой, быстро накрывают стол, потом так же быстро все убирают. Приносят новую одежду, что очень кстати – прежнюю, пропитанную кровью и местами превратившуюся в лохматья, кое-где пришлось отрывать от кожи. От их помощи в принятии ванны я отказался – в конце концов, не настолько я беспомощен.

Уходя, Хельда желает мне спокойной ночи и вежливо предупреждает, что ночью из покоев лучше не выходить – охрана и слуги не знают меня в лицо, мало ли что.

Но я-то и не собирался.

Кое-как продремав до полуночи, поднимаюсь. Второе зрение избавляет меня от необходимости зажигать свет, оплетающую стены магическую сигнальную паутину без освещения видно даже лучше. Чувствуется присутствие пары охранников у дверей, но они мне не мешают – поскольку не пытаются войти.

Забираюсь в самый дальний от входа угол своих апартаментов. Глухая комнатушка без окон, явно предназначенная под гардероб, судя по мебели. В одном из шкафов обнаруживается несколько матрасов – немного пыльных, зато не отдающих сыростью. Вытаскиваю один. Закрываю дверь, задвигаю ее шкафом, укладываюсь на матрас посреди комнаты – ногам в таком деле особой веры нет. И начинаю осторожно разбирать возникшую перед внутренним взором веретенообразную конструкцию…

Спустя три с небольшим часа все кончено. Осталась лишь пустая оболочка. Сохраняющая, впрочем, иллюзию заряженного смертью сосуда – для того, кто обучен видеть такое. Поводырь, лишь "повернув ключ", поймет, что "с замком что-то не то". Жаль, нельзя использовать энергию обезвреженного колдовства для восполнения потраченных сил. Она – не топливо, она – зло, принявшее такую форму. Восполнить потери ею можно, но, как говорится, чревато непредсказуемыми последствиями. Потому сначала сплел для нее новую оболочку – а, перебросив, сформулировал новую задачу. Схожую, впрочем, с первоначальной. Только спусковой рычаг будет у меня.

Все-таки плохо, что нельзя ею просто подпитаться. Потому что я лежу на матрасе выжатый, как лимон. Долго лежу. Мокрый от пота и голодный как зверь. Голова раскалывается, словно утыкана гвоздями. Ржавыми. И сна ни в одном глазу. И никакой еды в доступном мне пространстве нет, и взять ее негде – в четвертом часу утра.

С трудом поднявшись на ноги, запихиваю матрас на прежнее место и возвращаюсь в постель. Надеюсь, утром никто ни о чем не спросит. А, все равно. Сил нет об этом думать.

Так и не заснул – лишь под утро ненадолго провалился в дрему. Но едва откуда-то донесся звук хлопнувшей двери, как и эта пародия на сон закончилась.

Я валяюсь еще час или два, мучаясь от жуткой головной боли и слабости во всем теле, прежде чем приходит Хельда со своей командой. Приносят завтрак. Потом забирают посуду. На столе остаются газеты. Ни одна, впрочем, не содержит даже намека на то, что происходит вокруг императорского дворца. Но в этом ничего удивительного быть и не должно.

Так проходит час, другой, третий… весь день, в общем. В положенное время приносят обед, потом ужин. На мое счастье, помимо газет, в мое распоряжение попала небольшая библиотека – несколько десятков книжек разной степени древности и толщины, а уж в подборе их и вовсе не было никакой системы. Впрочем, наткнувшись на том в темно-зеленой обложке, на корешке которого тускло светилось название "Ларинийская война", я прекратил поиски более достойного чтива. Имя автора мне ничего не говорит, но писать он умел, и насыщенная сухими деталями почти документальная хроника читается как увлекательный роман.

До того, как окончательно стемнело, я одолел добрую треть книги, и даже встретил на этих страницах несколько знакомых имен – например, отца Венкрида, командовавшего полком в описываемый период. Заодно понемногу пришел в более-менее приличное состояние. Еще день-два – и восстановлюсь полностью.

По поводу оставленных на квартире вещей я не волновался – заплачено за месяц вперед, хозяйке я сказал, что уезжать на несколько дней буду часто и не всегда смогу ее предупредить. Так что вряд ли она будет сильно волноваться. На любительницу рыться в чужих вещах вроде не похожа. Впрочем, переживу.

Новый день начинается, как и предыдущий – с той лишь разницей, что я выспался. Но едва я успеваю после завтрака устроиться на диване, рассчитывая провести время до обеда за чтением – раз уж я тут в гостях и в зачистке заговорщиков мне участвовать не предстоит (не очень-то и хотелось, честно говоря), как меня беспокоят снова. Хельда и кто-то из ее команды – я вижу пару новых лиц – приносят… новый комплект одежды. Что-то похожее на на армейский парадный мундир, но серого цвета и без знаков различия. В этом явственно видится что-то уже встречавшееся… в прошлом, но кроме самого ощущения ничего не всплывает.

Незнакомые люди оказываются портными, сразу же принимаясь подгонять по фигуре мой новый костюм. Работают быстро и ловко, и, как мне кажется, не без магии. Во всяком случае, когда за дверью возникает новый источник шума, они уже заканчивают.

Источник шума – граф Урмарен. Он делает едва заметный жест, и все немедленно ретируются. Маячившие за спиной графа Меченый и Ладер остаются за дверью. Как и бойцы охраны, видимо. Мы остаемся вдвоем. Разговор будет серьезным?

– О, вас уже и приодели, – говорит Урмарен, оглядывая мой новый наряд. Он выглядит усталым, но довольным. – Извините, что вчера не поговорили – не до того было.

– Что, уже закончили?

– Нет еще, – его улыбка становится немного тусклее, – но среди ложных заговорщиков нашлись настоящие. Вы были правы. И кое-кто разговорился, подтвердив наши собственные… изыскания.

– А герцог Сентерский?

– О, Вальдер – крепкий орешек. Уже сутки делает вид, что ни о чем не знает. Но что-то мне подсказывает, что знает многое, если не все. Сами понимаете, о себе он позаботился – ни прямых, ни косвенных доказательств у нас нет. Увы, придется завтра-послезавтра его выпустить. А вот наша общая знакомая явно станет богаче.

– О чем вы?

– Виконт Силеш Деменир – сын покойного маркиза – понадеялся, что участие в заговоре поможет ему заполучить титул и владения, которые его отец оставил Тиане. Его дядя оказался то ли трусливее, то ли умнее, и ввязываться в сомнительное предприятие не стал. Силеш же решил пожертвовать дядей, чтобы выгородить себя, поскольку не верил, что тот действительно отказался от шанса захапать все. Брат маркиза, когда осознал, что нас к нему привел племянник, плюнул на родство и заговорил. При этом он кое-что знал, и все, что знал – выложил, спасая свою шкуру.

– Понятно. Скажите, а это – зачем? – указываю на свою новую одежду.

– А, это… Через десять дней у императора будет прием. Он намерен лично наградить всех, кто отличился при раскрытии этого заговора.

– Так быстро? Я думал, сначала кого-то повесят, кого-то посадят, кого-то отправят в ссылку… Через год-два напишут в газетах…

– Так и будет. Кроме газет.

– И кто же был во главе этого безобразия?

– Химар, герцог Ханаранский.

– Но ведь…

– О, они очень хорошо продумали этот момент и подошли к его реализации со всем возможным тщанием. Мы бы до конца считали, что его и его людей используют втемную – тем более, что наш приятель Ксивен искренне в это верил, – если бы не выплыло кое-что во время вчерашних допросов. Совершенно случайно, причем. Удача выбрала нашу сторону, – хмыкает мой собеседник.

– Понятно… Так все-таки, что они собирались сделать?

Граф мрачнеет.

– Убить императора и наследного принца, выдав это за несчастный случай. Во время демонстрации новой военной техники на полигоне недалеко от столицы.

– Ого… И кто же в этом случае занял бы трон?

– Очень многих бы устроил… император Бархарих Первый. Да, он немолод, но лет на двадцать-тридцать его хватит. Он императорской крови, причем по отцу, что немаловажно для блюстителей традиций, у него трое сыновей… А главное, смены династии как бы и не произойдет – власть всего лишь перейдет к ее боковой ветви.

– И, конечно же, он был бы весьма признателен людям, способствовавшим его восхождению на трон?

– Вероятно. Лично я вполне допускаю, что он знает о заговоре. Но мы ничего не докажем.

– То есть, он ничего не потеряет при любом раскладе?

– Увы, да. И тронуть мы его не можем. Только по личному приказу императора. Иначе наверняка сильно пожалеем, что посмели косо на него посмотреть и высказать свои подозрения вслух. Его высочество очень злопамятен, насколько мне известно.

– Ясно. А на что рассчитывал герцог Химар?

– Самое меньшее – заполучить Валенар, а Ханаран оставить старшему сыну.

– А самое большее?

– Догадайтесь сами. Амбиций у него предостаточно. Естественно, лишь в том случае, если Бархарих окажется вне игры. У меня есть основания полагать, что Химар и его партия рассчитывали сначала засветить верхний слой заговора, вынудив императора вывести дядю из подпрестольной борьбы, а уже потом нанести главный удар.

– Химар уже арестован?

– Пока нет. Его личный поезд прибывает в столицу через… два часа.

– А он не сбежит?

– Не сбежит. Мои люди об этом позаботятся. Как и о том, чтобы он дожил до суда.

– Ясно. Ну что ж, удачи им…

– Смотрю я на вас, Таннер, и почему-то мне кажется, что все-таки что-то мы упустили. Но что?

– Императрица Альтея… Ее вы ни в чем не подозреваете?

– А что с ней не так? – брови графа недоуменно поднимаются вверх.

– Ваша светлость, простите мне мои слова, но… ее отец арестован за участие в заговоре, участники которого собирались убить ее мужа и сына. Почему-то вы ни разу не упомянули, что будет с ней.

– И что? Какое она имеет к этому отношение?

– Как говорят дознаватели: задайтесь вопросом – кому выгодно? Посмотрите на это под другим углом. Если заговорщики все-таки имеют запасной план, а то и не один, и покушение все-таки удастся? Кто сядет на трон, если он вдруг опустеет? Что об этом говорит закон о престолонаследии?

Граф смотрит на меня озадаченно, на несколько мгновений опускает веки, видимо, что-то вспоминая, потом его глаза широко распахиваются, округляясь от изумления и чего-то, сильно похожего на восхищение:

– Демон меня пережуй! Вот почему Вальдер в это ввязался! И даже готов ради успеха немного посидеть в тюрьме! Выходит, неважно, причастен его высочество Бархарих к заговору или нет… Я, пожалуй, поверю, что он ничего не знает или ему скормили какую-нибудь сказочку. Альтея все равно впереди него в очереди наследников – она же не просто жена императора, она – императрица, коронованная особа.

– Ваша светлость, скажите – если, например, их план удастся наполовину, то есть император погибнет, а наследный принц останется жив, тогда что?

– Без вариантов – императрица будет соправительницей при наследнике. Само собой, пока тот не достигнет совершеннолетия.

– То есть, весго лишь несколько лет… А если принц умрет вместе со своим отцом?

– Тогда Альтея будет править, пока будет способна править… Погодите, Таннер… Вы что, думаете, она готова пожертвовать своим сыном? Немыслимо…

– Я не могу утверждать, что она знает о планах заговорщиков. Точнее, что знает все. Возможно, герцог Сентерский намерен поставить ее перед фактом. Мол, должен был погибнуть только император, а смерть принца – трагическая случайность. И будет искренне скорбеть вместе с дочерью.

– Таннер, вы чудовище…

– Я никогда не говорил, что я хороший человек. Только, что я не в розыске.

Граф хмыкает.

– Чье-то большое упущение… Мда, вот теперь я действительно понимаю, почему Венкрид решился взять вас на службу, хотя очень не любит связываться с незнакомцами. Все же, с чего вы взяли, что герцог не любит внука? Я не слышал ничего подобного. Хоть герцог и женат во второй раз, а Альтея – его дочь от первого брака, но ее он любит не меньше, чем сыновей от второй жены.

– Скажите, ваша светлость, – я пытаюсь удержать вынырнувшую откуда-то из глубин подсознания неясную пока мысль, – а что случилось с его первой женой?

– Она пропала без вести вместе с младшим братом Альтеи, когда ехала к мужу, в то время служившему на южной границе… Но это давняя история – почти тридцать лет прошло. Может быть, я когда-нибудь ее вам расскажу. Но не сейчас. Сейчас мне надо идти. До заката многое еще нужно успеть сделать.

Граф уходит. Снова берусь за чтение, но почему-то недавно интересный текст просто разбегается перед глазами, и я откладываю книгу в сторону.

Надо же, почему-то я думал, что граф учитывает такую вероятность. Или, как и все, привык отождествлять традицию с законом? Не место женщине на троне. Но закон-то допускает – ведь лучше вдовствующая императрица, чем смута из-за выборов нового правителя, если вдруг прервалась мужская линия прежней династии. Кому-то в прошлом хватило ума это предусмотреть и прописать. Неужели самому Армару Первому? Иначе почему никто не счел эту норму ненужной?

Ты отвлекаешься, Таннер. Лучше придумай, что ты будешь делать с тем, что можешь найти.

Возвращаюсь к книжным полкам. Отодвигаю несколько разномастных томов… Вот это да, и как же я сразу на это не наткнулся? Два здоровенных фолианта с одинаковыми обложками, содержащие краткие биографии членов императорской семьи и всех титулованных дворян. Что самое важное – с портретами. Тот, что поновее – издан четыре года назад, другой, который выглядит слегка потрепанным – еще до Ларинийской войны.

Начинаю с более старого. Забавно отыскать еще юного графа Урмарена и посмотреть на молодого отца Венкрида. Впрочем, он и сам здесь есть – щекастый малыш… Тианы здесь нет – она еще не родилась. Посмотрел бы на ее отца, да вот незадача – не удосужился выяснить его имя. Зато есть ее покойный муж – только он тут моложе нынешнего Венкрида… Ладно, вернемся к началу. Так, император Антар Второй с супругой Вимарой, юный наследный принц – будущий Антар Третий. Принц Бархарих… довольно неприятный молодой человек. Пустой взгляд, высокомерное выражение на лице. Химар Ханаранский, совсем еще мальчик. Очень бледно выглядит на фоне шкафоподобного отца. О, а вот и герцог Вальдер – только здесь он мой ровесник. Будь он властителем независимой державы – наверняка воевал бы со всеми соседями. Рядом с ним его первая жена. Пропавшая без вести. А рядом с ней, надо думать, Альтея. Сколько ей здесь? Три года?

Что там граф говорил? Герцогиня Игнета Сентерская пропала вместе с младшим сыном. Похоже, когда делался портрет, он еще не родился. Хотя… а что мне это дает? Да в общем-то ничего.

Беру более новый альбом. Здесь знакомых имен и лиц больше. Здесь есть Тиана. Портрет не очень удачный, как по мне, в жизни она гораздо симпатичнее. Покойный маркиз… Ну что сказать… Красавец. Настоящий лев. Умудренный жизнью вожак стаи. И ведь не скажешь, что жить ему оставалось всего ничего. Герцог Ханаранский… Теперь он гораздо больше похож на отца, хотя так и остался его бледной копией. Может, потому он так и старается? Герцог Сентерский со своей второй женой. Герцог выглядит очень представительно. По голосу я примерно так его и представлял. Герцогиня моложе его лет на двадцать… То есть, ненамного старше Альтеи. Получается, что вряд ли Вальдер избавился от первой жены ради этой дамы – слишком мало ей было лет тогда. Скорее, он посватался, отбыв приличествующий срок в роли безутешного вдовца – чтобы не затягивать решение вопроса о наследнике. Впрочем, откуда мне знать? Вполне возможно, что он действительно горевал и по жене, и по сыну. Принц Бархарих… Надо же, постарев, он стал симпатичнее. Может, поумнел и подобрел? У него ведь, наверное, уже и внуки есть?

Ладно, к нему мы еще вернемся, может быть.

Императорская семья. Антар Третий, Альтея, наследный принц. Портретист явно постарался. Тогда что мне тут не нравится? Снова открываю старый альбом, чтобы сравнить. Конечно, трудно узнать нынешнего властителя империи в маленьком мальчике в пышном костюме. Но можно. Антар Третий здорово напоминает своего отца на портрете в старом альбоме, хоть тот там и старше его нынешнего лет на пятнадцать, но… черты лица изящнее, что ли? А еще он очень похож на мать. Впрочем, его родители и между собой были похожи – не как брат и сестра, конечно, но… А вот с Альтеей у него такого сходства нет.

Тогда почему принц на портрете получился копией отца в детстве? Автор портрета постарался? Зачем? Если это так, то он явно переусердствовал – рядом с Антаром-младшим Альтея выглядит мачехой, а не матерью. Жаль, здесь нет портретов родителей императрицы Вимары. Интересно было бы глянуть, есть ли в нынешнем наследном принце что-нибудь от весторских родственников. Впрочем, странно уже то, что принц на бабушку по отцовской линии похож больше, чем на родную мать. Кстати говоря, и герцога Сентерского он мне не напоминает, и его первую жену, и обоих сыновей от второго брака, при том что младший из них – ровесник наследного принца.

Шутка природы? Обычно сыновья похожи на матерей, а дочери на отцов.

И как это сочетается с тем, что заговорщики собирались убить не только императора, но и его сына, при том, что принц – внук одного из вождей заговора? Но если Альтея – не мать наследного принца… Точнее, не родная мать…