Текст книги "Золотая рыбка в мутной воде (СИ)"

Автор книги: Билли-Боб Торрентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 47 страниц)

Впрочем, церемония прощания оказалась короткой – Менален пожал руку графу и неру Линдениру, маркизе он руку поцеловал, Ольту, барона и меня обнял. Остальным достается простой поклон, но вполне искренний. Потом капитан забирается в повозку, где уже сидят его матросы и уложен багаж – включая оружие, затрофеенное в пути. Граф, правда, посоветовал им избавиться от него, как только все вопросы в Туларе будут улажены. Мол, не стоит иметь при себе то, что может оказаться числящимся на хранении на армейских складах или и вовсе в розыске.

Дорен и его парни вскакивают на коней, возница щелкает кнутом, и маленький караван трогается с места. Вскоре они скрываются из виду, и лишь пыль, поднимающаяся над дорогой, говорит о том, что они еще близко. Но вскоре и она становится неразличима.

К этому моменту все провожавшие уже разошлись. Граф и маркиза ушли с хозяином дома, остальные разбрелись по своим делам. Рядом со мной остался лишь барон – Киртан тоже испарился, явно отправленный с каким-то поручением, а Хонкир и вовсе исчез сразу, как только последний всадник оказался за воротами. Еще Ладер маячил поблизости, с отсутствующим видом греющийся на солнышке за углом дома. Причем я его мог видеть, а Фогерен – нет.

Я подхожу к барону, задумчиво глядящему на дорогу за воротами.

– Что теперь, господин барон?

– Пока ничего. Заканчивайте с лечением, разбирайтесь с трофеями. Если лекарь разрешит, начинайте свои тренировки. Думаю, мы тоже скоро двинемся в путь, – последнюю фразу он произносит с каким-то странным выражением. Не рад отъезду?

– Как скоро?

– Не знаю, Таннер. Граф ждет чего-то… или кого-то. И… – он, похоже, хотел сказать что-то еще, но в этот момент на крыльце возникает дочь полковника:

– Ваша милость, отец хотел бы с вами поговорить…

– Передайте ему, я сейчас приду, – он провожает девушку взглядом. Потом поворачивается ко мне:

– Ладно, Таннер. Заняться вам есть чем, если вы мне понадобитесь, я пришлю за вами.

Барон скрывается в доме, а я иду туда, где все еще ждет чего-то Ладер.

– Рад видеть, что ты все еще жив, – он с усмешкой протягивает мне руку.

– Могу сказать то же самое про тебя. Честно.

– Верю. Говорят, уже и помереть успел?

– Веришь слухам?

– Если не знаешь правды, поверить легко… Расскажешь, как все было на самом деле?

До завтрака время еще есть, так что я знакомлю Ладера с той же версией событий, что я уже рассказал его хозяину. Разве что опускаю некоторые детали, несущественные для него, и добавляю другие, которые ему интересны – например, как я ставил мины-ловушки или снимал часовых. На вопрос о том, как я выбрался из могилы, приходится отвечать невнятицей. Плохо помню, мол.

Нас зовут завтракать, так что Ладеру приходится отложить свой ответный рассказ об их пути от побережья на более позднее время. После столовой я отлавливаю Кравера и не отстаю от него до тех пор, пока он не дает разрешение на тренировки. Впрочем, Ладеру я предлагаю заняться этим во второй половине дня – сначала надо привести в порядок свое имущество, прежде всего – с трофеями разобраться. Он не возражает – тоже есть чем заняться, видимо.

Нахожу своих напарников, и тут выясняется, что с оружием возиться вроде как незачем – пока я отлеживался, Киртан привел его в образцовый порядок, даже что-то вроде ведомости на него составил. Винтовки, револьверы, гранаты, изрядный запас патронов, ножи, сопутствующее снаряжение… Хонкир, несмотря на свое увлечение местной красоткой, добросовестно проделал то же самое с запасом лекарств и прочими вещами. Мне, по их словам, барон поручил проверить их работу, и решить, что из этого добра мы потащим с собой, а что подарим гостеприимному полковнику… или уничтожим.

Итак… Нас – восемнадцать человек, если не считать Кимера, Ангира и Нокиса. Того, что есть, хватит на всех с запасом, но граф вывел из лесу отнюдь не безоружных людей – после стычки с чужаками они тоже обзавелись "средствами защиты и нападения". Правда, моряки, уезжая, попросили выделить им из наших запасов револьверы – не будешь же по городу с ружьями гулять, и по паре гранат на брата. Хм, гранаты… Не знаю, что там за вопросы и с кем собрался решать Менален, но меня это уже не касается. Если уж граф дал добро, мне-то чего переживать? Тем не менее… У людей Урмарена проблем с оружием нет – все и так были при револьверах, даже Кравер с Меченым, а по пути еще и винтовками обзавелись. Их трофейное оружие практически ничем не отличалось от нашего, так что никто меняться не приходил. Женщинам винтовки ни к чему, для барона Киртан уже отобрал, я себе тоже. От первоначальной идеи притащить все это "железо" в Меленгур или куда еще и проверить, откуда оно, решили отказаться после того, как Меченый подтвердил, что все винтовки – имперской выделки и маркировке на них можно верить. То есть, незачем тащить для проверки само оружие, достаточно списка номеров. Так что можно смело оставить полковнику, так сказать, в порядке благодарности полтора десятка "ружьишек". Ну, и по сотне патронов на каждое. И четыре револьвера – могло быть больше, но большинство наших высказалось за то, чтобы иметь запасной "ствол". И дюжина гранат – места довольно дикие вокруг, мало ли…

В итоге наш оружейный склад уменьшился до вполне разумных пределов, причем большую его часть составляли боеприпасы, которых никогда не бывает много. Отложил и лекарства для Грипена. Не то чтобы ему их трудно добывать, но все же это точно не подделка.

Мешок, в который я сложил трофейные документы и некоторые вещи тех, кому не повезло стать нашими врагами, среди этого добра отсутствовал. Киртан пояснил, что его забрал граф.

Ну да, сам же ему рассказал. Ладно, думаю, хоть не кто посторонний. Тем более, что кое-что я из этого мешка успел вынуть.

Впрочем, граф если и поймет, чего там не хватает, сильно вряд ли расстроится – ему и оставшегося хватит за глаза для его "раскопок".

Мои вещи, похоже, перетряхнули, но ничего не пропало. Впрочем, там не было ничего, ради чего пришлось бы возвращаться, если бы все-таки сложилось "умереть". Разве что кое-какие вещи из тех, с которыми я проснулся у того лесного озера…

Хотя Киртан с Хонкиром успели изрядно упростить мне задачу, возня с имуществом занимает довольно много времени – еле успеваю закончить до обеда. Поколебавшись, все-таки откладываю оружие для своих "подопечных" – как еще назвать Кимера, Ангира и Нокиса? Это оружие, которое по описи Киртана при них и было. Хотя Нокис вроде как подумывает вернуться в Меленгур – граф пообещал ему прикрыть его перед начальством. Глядишь, напишет подробный и хорошо продуманный рапорт, снимающий с начальства всякую ответственность и перекладывающий ее на покойного Мархена и прочих мертвецов, так ничего ему и не будет. Может, даже медаль дадут или премию выплатят. Впрочем, если просто оставят в покое, Нокис вполне будет счастлив. А что делать с обоими сержантами? Полк одного стоит в окрестностях столицы, другой и вовсе служит в Ханаране, да еще и в Красной Страже. Оба, по большому счету, мелкая сошка, особо искать их никто не будет, но если попадутся – мало им не покажется. Потому нужно что-то придумать насчет их официального статуса. Интересно, вправе ли граф забрать их к себе в подчинение, хотя бы как временно прикомандированных – особенно Ангира, он все-таки из другого ведомства? И как быть с тем, что ему месяц служить осталось – упрощает это задачу или наоборот?

И за этими мыслями фоном скребется ощущение, что никуда мы не уедем, во всяком случае, в озвученные бароном пару дней.

В назначенное Фогереном время заглядываю в его покои, чтобы отчитаться. Но там только Хонкир, возится с хозяйскими вещами. На мой вопрос – где барон? – лишь пожимает плечами. Выхожу в коридор и тут же натыкаюсь на Киртана. Тот тоже не знает, чем заняться – оружие в порядке, снаряжение тоже, лошадьми мы пока что не обзавелись, – и мое предложение пойти потренироваться принимает с явным удовольствием. Находим Ладера, к нам присоединяются еще двое бойцов графа. Перемещаемся на площадку, указанную мне Стигеном. И там уже отводим душу по полной программе. Пока, впрочем, сам я больше выступаю в рули инструктора – и советов лекарей наслушался, и сам чувствую, что лучше не усердствовать. Но все же удовольствие получено немалое. Потом баня, ужин, наконец-то отчитываюсь, но барон слушает с рассеянным видом, кивая порой совершенно невпопад. Нет, слушает он меня внимательно, ничего не пропуская мимо ушей, но все же видно, что мысли его где-то далеко.

А утром я просыпаюсь под дробный перестук по подоконнику. Дождь. Мелкий, холодный. Он моросит почти весь день, с небольшими перерывами, а ночью начинается снова. И так четыре дня подряд. Потом пару дней над нами висит серое одеяло облаков, почти не пропускающее солнечного света и, видимо, собирающее воду. Наконец ее набирается достаточно, чтобы монотонный шелест за окнами возобновился. Так проходят еще три дня. Мы по сотому разу проверяем свой давно упакованный багаж, проводим по полдня в приспособленном под тренировки пустом помещении в дальней части дома. Особых развлечений в этом захолустье нет, испортившаяся погода сводит на нет и те немногие удовольствия, что здесь доступны, и в зале всегда есть зрители, в том числе граф и хозяин дома, причем старый полковник смотрит на меня со все возрастающим уважением. Даже неудобно как-то… Барон тоже появлялся несколько раз, выглядит он уже совсем здоровым, повязки сняты, но ему пока запрещены серьезные нагрузки, так что он лишь стоял у стены и наблюдал. Потом также тихо исчезал. Меня же, после того, как имущество и трофеи были приведены в порядок, не утруждал никакими заботами – даже поговорить не звал. Оно, конечно, дело его. В принципе, здесь, в поместье, и Киртану с Хонкиром нечем было заняться – охрану и быт было кому и без них обеспечить. Но, в конце концов, очередным дождливым вечером я не выдержал и прямо спросил его – нуждается ли он и дальше в моих услугах? Правда, наш договор предусматривал решение этого вопроса по прибытии в столицу, но поскольку отъезд задерживается, можно решить его и сейчас. Фогерен улыбнулся каким-то своим мыслям, потом сказал:

– Пожалуй, я мог бы уже сейчас отпустить вас на все четыре стороны. Но поверьте, Таннер, вам лучше остаться при мне, пусть и чисто номинально. По крайней мере, пока мы не приедем в Терону. Куда вы сейчас пойдете? Денег у вас при себе немного. Я вам должен за службу, но у меня при себе тоже сущая мелочь. Чек? Его вам здесь обналичить негде. То есть, как ни крути, вам все равно нужно попасть в город. Я не был в Меленгуре, но думаю, что этот город ничуть не интереснее Рекана. И потом… граф Урмарен… – он замолчал, подбирая слова, и я пришел к нему на помощь:

– Вы думаете, что в столице мне будет проще уклониться от ответа на вопрос, как скоро хочу я поступить к нему на службу?

– Именно. Граф – неплохой человек, но он, скажем, думает сначала об империи, а уж потом об интересах конкретных людей.

– Это плохо?

– Да нет, в общем-то… Но дело не в этом. Дело в том, Таннер, что я вам кое-чем обязан. И вряд ли в деньгах можно измерить мою благодарность. Значит, и выражаться она должна не только в них. Да и нужны вам сейчас не деньги, а кое-что другое. Будь у вас в порядке бумаги, я бы услал вас куда-нибудь, например, с письмом к моему отцу…

Я дипломатично промолчал – не говорить же ему, что у меня есть документы на разные имена, неизвестные графу. Именно их я вынул из того мешка, ориентируясь на хоть какое-то сходство бывших владельцев со мной. Правда, лежат они в тайнике, до которого я могу добраться лишь один раз, так он заделан. И есть у меня кое-какие сомнения в возможности их использования, учитывая, что они отличаются лишь деталями от тех, что достались графу. Например, все они могут нести одинаковые условные метки (неважно – магические или нет). Но если дойдет до бегства… Впрочем, не будем забегать вперед.

– Ваша милость, давайте обойдемся без ненужных подвигов. Вы правы, пока действительно будет лучше оставить все как есть. Простите, это вынужденное безделье раздражает.

– Понимаю. Но оно скоро закончится. Так что отдыхайте, набирайтесь сил. Когда мы двинемся в путь, вряд ли у нас будем возможность даже просто выспаться.

И тут я ощутил, что барон явно говорит это по инерции, просто, чтобы закруглить разговор. Я быстро попрощался, сказав, что, если понадоблюсь, буду в отведенной мне комнате, и ушел.

По дороге заглянул к напарникам. Киртан дрых, видимо, всерьез надеясь отоспаться наперед, Хонкир явно куда-то собирался. На свидание, надо думать.

Проходя мимо покоев маркизы, я вдруг вспомнил, что не видел ее с дня отъезда Меналена. Вряд ли она уехала следом – даже сделай она это тайно, все равно кто-нибудь уже проговорился бы. Тем более, что Ольту я вижу каждый день, да телохранители ее тоже никуда не подевались – видел сегодня обоих в тренировочном зале, пусть и в качестве зрителей.

Стоило мне над этим задуматься, как я попался неру Линдениру. Он увел меня к себе в кабинет, дал выбрать книгу, а потом довольно долго рассказывал мне об одном эпизоде войны за Ларинью. Об аркайцах я знал немного, потому слушал с интересом – попадались мелкие, но важные детали. В его манере говорить было все же что-то убаюкивающее. Я полагал, что полковник тоже скоро почувствует усталость и мы, раскланявшись, оба отправимся спать. Но я ошибался.

– А что вы, Таннер, знаете о том, как закончилась эта война? И почему ее итоги были именно такими?

Я пожимаю плечами:

– Всякое приходилось читать и слышать…

– Вы знаете, что прежде чем аркайцы запросили перемирия, они практически выдавили нашу армию из Лариньи?

– Нет, не знал. Я слышал только, что они действительно начали успешно наступать, но наступление захлебнулось.

– Ага, и они решили прекратить войну, потому что им просто надоело бегать по Ларинье туда-сюда, тем более, что они там все сожрали?

– Примерно так, – удержаться от улыбки не удается. Нер Линденир напускает на себя загадочный вид:

– А знаете, что там случилось на самом деле? Впрочем, откуда вам знать – всей правды не знают даже очевидцы.

– Даже так?

– Именно…

По словам полковника выходило, что армия действительно отступала. Враг пер вперед, не считаясь с потерями. Возможно, у аркайцев действительно не было ресурсов на продолжение войны, которой пошел уже четвертый год, и они хотели успеть захапать как можно больше, прежде чем нагло согласиться на предложение мира.

Примерно за месяц до перемирия батальон, которым тогда командовал нер Теус, отвели в тыл – большинство подразделений потеряло до трети бойцов только убитыми, в редком взводе среди живых раненых было меньше половины. Сам Линденир тоже был ранен. Примерно через неделю вместо пополнения в их лагерь прибыл командир дивизии. Не один – с ним была группа офицеров Серой Стражи. Линдениру приказали сформировать сводный отряд из "ветеранов" (то есть, провоевавших хотя бы полгода), причем выставили жесткие рамки для отбора по физическому состоянию и возрасту (отсеяв всех старше сорока и моложе двадцати пяти). Был отвергнут и сам Линденир – из-за ранения. Командиром отряда стал один из "стражей", назвавшийся капитаном Хоргеном. На следующий день командир дивизии уехал, зато в лагерь прибыли несколько пароконных повозок, каждая привезла пару увесистых ящиков. Загадочный груз – на ящиках не было никакой маркировки – сопровождало три десятка человек, из которых тринадцать были в плащах гильдии магов. Груз предстояло доставить в глубокий вражеский тыл – в долину, где противник собирал войска для следующего удара. Перед выходом ящики вскрыли и каждому бойцу сводной роты достался запакованный в хорошо выделанную кожу "кирпич". По крайней мере, по весу и форме ни на что другое эти предметы не походили. Правда, размеры и пропорции "кирпичей" были не слишком привычными, а швов на упаковке не оказалось. Через два дня отряд ночью пересек линию фронта. Дальнейший ход событий Линдениру пересказал один из вернувшихся бойцов.

Еще через двое суток – передвигались исключительно ночью – отряд вышел к назначенному месту. Невысокому холму, вершину которого украшал довольно густой ельник, а подножье окружало изрядно подсохшее (и потому вполне проходимое) болото. Наскоро произведенная разведка показала, что вокруг холма на расстоянии от двух до четырех тиг стоят войска захватчиков. Причем разведчики ушли на вылазку, оставив свои "кирпичи" магам, из чего остальные сделали вывод, что отряд достиг цели. На рассвете все "кирпичи" были сложены на полянке на северном склоне, недалеко от вершины холма – на саму вершину маги явно не собирались никого допускать, даже "стражей". Отсюда "кирпичи" таскали только помощники магов. Утром Хорген приказал основной части отряда занять позиции к юго-востоку от холма – именно с той стороны находился ближайший вражеский лагерь, к тому же полоса открытой местности там была самой узкой, не больше четверти тиги. На остальных направлениях капитан выставил наблюдателей. Но прежде довел до всех, что "когда все закончится", им предстоит собраться у озера, мимо которого прошли предыдущей ночью. Сам он залег на юго-западной стороне холма со своими офицерами.

– А что должно было закончиться? – спрашиваю я, когда пауза начинает затягиваться.

– А вы как думаете? Если там были тринадцать колдунов и куча непонятных фиговин, зашитых в кожу?

– Может, они должны были провести какой-то обряд? – ничего другого мне в голову не приходит. Не собирались же они просто закопать все это?

– В точку! – хмыкает Линденир, – именно так. Обряд, ритуал… назовите как хотите…

Что доставили на холм "носильщики" из сводного отряда и что с этим собиралось делать такое количество явно не рядовых магов, никто из бойцов не знал. А потом всем стало не до вопросов. Похоже, разведчики все-таки наследили у вражеского лагеря, а там нашелся толковый следопыт или просто кто-то слишком бдительный. И аркайцы, числом не менее сотни, вывалились из лесу перед позициями основной части отряда. За несколько минут до полудня.

Но обе стороны успели сделать лишь по несколько выстрелов.

Ровно в полдень на вершине холма вспыхнул ослепительный огненный шар. На какое-то мгновение он раздулся до размеров самого холма, а потом словно лопнул и пламенем стало все вокруг. И тишина, показавшаяся на мгновение абсолютной, тут же сменилась жутким воплем многих тысяч глоток.

Это продолжалось несколько минут, а потом все исчезло так же внезапно, как и проявилось. Лес стоял, словно пережил всего лишь сильный порыв ветра…

Я даже не ожидал, что отставной вояка сможет описать это так красочно. Тем более, что сам он там не был.

– А что случилось с людьми?

– Аркайцы превратились во что-то непонятное… и жуткое. Вроде лежит тело как тело, только мертвое, а дотронешься – рассыпается в пыль, только металлические предметы остаются, причем ни на что уже не годные, словно оплавились от прикосновения.

– Аркайцы? А… наши?

– Нашим тоже досталось, из моих уцелело лишь семь человек – это из полусотни-то… Хорген и все его люди погибли.

– А маги?

– А вот тут было кое-что странное… – хмурит брови полковник, – от них не осталось ничего, даже пепла, только знаки их принадлежности к гильдии.

– Что же тут странного? Они же были в самом центре?

– Это да… Странно, что знаки начисто утратили магический заряд. Превратились в безобидные красивые штуковины из металла. А главное – нашли их только двенадцать.

– Погодите, вы же сказали, что магов было тринадцать?

– Верно. Причем всех тех, что их сопровождали, получилось опознать. У них тоже что-то вроде личных жетонов было.

А вот здесь действительно начинается что-то непонятное. Уцелело семеро из сотни. Наверняка они тоже не одним испугом отделались. И эти семеро ходили вокруг холма, зная, что вполне могут набежать уцелевшие и очень злые враги?

Полковник нервно хмыкает:

– Вы же понимаете, Таннер, хоронить было… нечего. Оружие стало непригодным даже в качестве дубины. Они всего лишь собрали жетоны – должны же они были как-то подтвердить свои слова по возвращении? Часы капитана Хоргена остановились ровно в полдень. Их нашли и по ним определили, когда все случилось. Ведь откуда быть часам у простого бойца?.. Пока выходили к своим – умерли еще двое. Причем умерли странно – только что шел человек, совершенно здоровый с виду, и вдруг упал и уже не дышит. Третий умер, когда они линию фронта обратно перешли.

– А как они вообще выжили?

– А вот это загадка. Сами они ничего внятного сказать не могли. Один все же предположил, что его защитил огромный валун, у которого он занял позицию. Само собой, не все же время он там неподвижно лежал. И когда полыхнуло, валун оказался между ним и вершиной холма.

– Да, пожалуй, с некоторой натяжкой это можно принять за объяснение, – соглашаюсь я, – а что стало с теми, кто выжил?

Полковник мрачнеет.

– Они фронт когда обратно переходили, слегка заплутали, но все же вышли на участке того же полка, что и в ту сторону шли. Там хоть и не поверили им, но согласились вызвать Серую Стражу, а не "красным плащам" их сдать. На их счастье, в штабе полка в тот момент оказался тот офицер из Стражи, который их за линию фронта провожал. Парней допросили тщательно, но вежливо, и в батальон привезли. Я смотрю – какие-то они вялые. Отправил в госпиталь. А там их как начали лечить – так и память отшибло. Причем никто так и не понял, с чего вдруг. Потом, правда, через пару месяцев где-то, вспомнили не только как их зовут, но и прежнюю свою жизнь… Вот только почему-то ровно до того дня, когда нас в тыл отвели с фронта, перед всей этой ерундой.

– И где они теперь?

– Не знаю, – разводит руками полковник, – как война кончилась, демобилизовались. Домой вернулись, наверное.

– Да, наверное, – соглашаюсь я и, хотя уверен в отрицательном ответе, все же спрашиваю:

– А имена тех магов, конечно, неизвестны?

– Откуда? Меня с ними не знакомили, бойцов тем более… Думаете, не встречали ли того, тринадцатого? – полковник даже наклоняется ко мне поближе, потом откидывается в кресле. – Вряд ли, Таннер. Из них самому молодому на вид было под пятьдесят – причем тогда, а не сейчас.

– Скажите, полковник… Неужели аркайцы не могли додуматься нанести такой удар первыми?

Линденир лишь иронически ухмыляется. А потом начинает рассказывать.

В свое время вожди зарождавшейся северной державы, среди которых не оказалось сильных магов, зато оказалось немало параноиков, опасавшихся за свою жизнь и свою власть, предпочли уничтожить под корень всех, кто имел неосторожность проявить хоть какие-то магические таланты – даже лекарские. Со временем, впрочем, способных к врачеванию в Аркае стали оставлять в живых. Еще лет через сто или даже двести к ним добавились и другие, но путь у магов там был один – на государственную службу или на плаху. Даже старушка, лечащая простенькими заклинаниями жителей двух-трех соседних деревень, должна в Аркае стоять на учете и иметь официальную лицензию. Откуда это знает отставной армейский полковник, я не уточняю. Главное понятно – затевая войну за Ларинью, Аркай делал ставку на грубую и понятную силу. А сейчас? Впрочем, а что сейчас? Ведь считается, что использование магии не проходит незамеченным даже в малых дозах, а тут расход энергии – уж не знаю, только ли магической – был просто чудовищным. И никак не мог быть восполнен в короткое время. Очень похоже, что аркайцы сделали простой логический вывод – раз случившееся в той долине не вписывается в сложившиеся представления о свойствах магии, значит, аларийцы применили сверхоружие, полученное с помощью "обычной" науки, имеющей иные ограничения. Разубеждать их в этом никто не стал.

Он говорит еще что-то, красиво закругляя затянувшееся повествование. Делаю восхищенное лицо и откланиваюсь. Уже поздно, нера Теуса явно тянет в сон – судя по все учащающимся и увеличивающимся паузам. Упорный старик. Другой бы уже сдался и оставил окончание истории на потом, а он – нет, стойко довел рассказ до того финала, какой запланировал вначале.

Добираюсь (наконец-то) до своей комнаты.

Все же кое-что мне кажется непонятным. Судя по некоторым деталям, упомянутым полковником, маги рассчитывали благополучно вернуться, а не совершить коллективное самоубийство, пусть и в интересах родной империи. И куда, в таком случае, подевался тринадцатый медальон? Означает ли его отсутствие, что владелец жив?

А еще мне очень не нравится то, что упомянутое полковником озеро, мимо которого его бойцы проследовали к злополучному холму и обратно, по описанию вполне походит на то, на берегу которого началась известная мне часть моей жизни. И очень похоже, что оно оказалось на границе круга, так сказать, поражения. Встречал ли я тринадцатого? А, может, я он и есть? Это легко объяснило бы мои… некоторые мои способности. Но тогда мне сейчас должно быть около семидесяти, а никак не чуть за тридцать. И мое знание истории этого мира заканчивается почему-то теми годами, когда войной уже попахивало, но в нее еще никто не верил. А не, к примеру, накануне получения магами предложения послужить Родине – почему-то мне не верилось, что это была их личная инициатива. Как это случилось с выжившими бойцами Линденира, которые вспомнили свою жизнь только момента до прибытия магов в лагерь их батальона.

И откуда эта подсознательная уверенность, что рассказанная полковником история имеет ко мне какое-то отношение? Ладно, что мы имеем? Допустим, кто-то – например, император – решился на применение некоего магического сверхоружия, что бы оно собой не представляло. Нашел – предположим, силами Серой Стражи – описание ритуала или мага, им владеющего. Собрал нужное для ритуала число магов, причем, судя по всему, отнюдь не рядовых магов. Собрал необходимые артефакты. Нашел место, обеспечивающее максимальный эффект. Возможно, ритуал все-таки предусматривал смерть тринадцати – просто им об этом не сказали. Собственно, то, что "оружие" применили лишь в тот момент, когда других средств вразумления агрессора как бы не осталось, на такую мысль наводит. Тогда почему погибли не все? Почему выжили случайные, в общем-то участники событий? Уже если кого и отбирали для использования "в темную", так это их. Однако выжившие не просто не были магами – они даже знали меньше остальных. Впрочем, а что могли знать капитан Хорген и его люди? Да почти ничего. Может, кто-то из магов-участников дрогнул или допустил ошибку? Но в этом случае, финал, скорее всего, не был бы столь грандиозным, а здесь, похоже, вышло наоборот – результат превзошел ожидания. Что же все-таки произошло?

Нет ответа. Слишком мало я знаю, чтобы даже догадываться. Придется все это просто отложить в памяти. Пока не пришло время – с той мыслью я, наконец, засыпаю.

Утро начинается с новостей. Что называется, только начал привыкать к рутинной жизни в поместье, как следует объявление, что мы все-таки уезжаем. Завтра утром. Не то чтобы я прикипел к Каменной Розе, но все же рассчитывал, что успею заскучать по походной жизни.

Но настоящее потрясение ждет меня впереди – несмотря на все намеки и штрихи предыдущих дней, я никак не ожидал, выйдя после обеда – даже ближе к вечеру – на заднее крыльцо дома, увидеть в памятной аллее барона Фогерена, прогуливающегося под ручку с… Тинией Линденир. Слов не разобрать за шорохом листвы, но готов поклясться, что именно их голоса слышал в тот день в беседке, когда Кравер в первый раз после возвращения с хутора выпустил меня прогуляться в парке. И процесс, похоже, уже принял необратимый характер – судя по выражению их лиц.

Мда… Нет, конечно, Тиния – девушка, несомненно, достойная во всех отношениях. Ну, пусть не во всех, но во многих. Она красива и не глупа. То, что ее отец не слишком знатен, для барона Фогерена несущественно. Куда важнее, что она все-таки дворянка, и род достаточно древний, а ее отец – воевал рядом с его отцом, они дружили, так что брак – если дойдет до брака – получит поддержку старшего поколения обеих семей и не вызовет осуждения в свете, разве что завистливые перешептывания. Но…

– Да, Венкрид влюбился. Как мальчишка, – я вздрагиваю от неожиданности. Как маркизе удалось подойти так тихо?

– Полагаю, ваша светлость, любовь – это прекрасное чувство, – осторожно, со всей возможной дипломатичностью, говорю я. – Особенно, если она взаимна. А если это еще и союз, не нарушающий канонов и традиций… Хотя… это довольно неожиданно.

– Почему же неожиданно? – грустно улыбается маркиза. – Считаете, трех недель недостаточно, чтобы влюбиться? Иногда для этого хватает одного взгляда. Или вы считаете, что Венкрид на это не способен? Или думали, что его сердце занято другой?

– Ваша светлость… – думай, Таннер, думай, что сказать. Только выбирай выражения.

– Не бойтесь, Таннер, я понимаю. Вы человек подневольный. На службе. К тому же не дворянин, в отличие от меня. И не забываете об этом. И ничего мне не скажете, кроме вежливых слов сочувствия, пусть и вполне искренних.

– Мне действительно жаль, ваша светлость, что счастье его милости служит причиной вашего огорчения.

– Полагаю, что все же чувствую себя лучше, чем вы, когда вас похоронили, – она пытается улыбнуться, но выходит не очень. – Неужели они действительно закопали вас живым? Я так и не спросила, как вы себя чувствуете…

– Жив и здоров, как видите… Не судите их строго, ваша светлость – в тот момент я ничем не отличался от мертвеца. Тот колдун очень постарался.

– К счастью, убить вас у него все равно не получилось… Наверное, это было очень страшно – очнуться в могиле? – говорит она после небольшой, но все же заметной паузы.

И что мне ей сказать? Что когда меня закапывали, я тоже был в сознании? Чего доброго, испугается за меня еще больше.

– Мне некогда было пугаться. Нужно было выбираться наверх, пока не умер по-настоящему. Но вы правы. Это страшно.

– Почему вы не вернулись сюда, когда… выбрались? – задает она вполне логичный, но все же очень сложный для меня сейчас вопрос.

– Ваша светлость, как вы думаете – если бы я хотел оставить службу у барона, – боги и демоны, едва не сказал "оставить вас"! – я мог бы подобрать более подходящий момент, чтобы это сделать? Я ведь до сих пор не понимаю, в какой игре – если это можно назвать игрой – вы с графом и бароном участвуете. Каюсь, в тот момент мне казалось, что, наверное, лучше уйти, раз меня все равно уже считают мертвым. Другого шанса в обозримом будущем может и не случиться. Я и сейчас уверен, что не смог бы просто уволиться – мне пришлось бы перейти на службу к графу. Я ведь сильно сомневался, что он погиб, и оказался прав. Только не рассчитывал, что он так скоро объявится.