Текст книги "Золотая рыбка в мутной воде (СИ)"

Автор книги: Билли-Боб Торрентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 47 страниц)

К вечеру третьего дня после валуна-указателя неширокий в начале прогал раздвигается настолько, что лес на дальней стороне ужимается до узкой зеленой полоски у среза горизонта, порой и вовсе пропадая из виду – благодаря бесчисленным холмам и холмикам. Еще трижды встречаю что-то похожее на остатки брошенных поселений. Все три раза днем и не очень далеко от тракта, так что хорошо было видно, что ничего интересного там нет – только полуразвалившиеся постройки с просевшими крышами или и вовсе без них. Но я искренне радовался, что не пришлось там ночевать.

Дорога тем временем переваливает через очередной холм и спускается к реке – куда более широкой, чем предыдущая. И мост здесь тоже основательнее и длиннее. Более того, за ним дорога раздваивается.

И прямо у развилки торчит самый настоящий постоялый двор! Капитальное двухэтажное строение с не менее основательным забором. В видимых над оградой окнах второго этажа уже горит свет. Вряд ли это пристанище какой-нибудь нечисти – еще слишком светло. По крайней мере, можно надеяться, что сегодня вопрос об ужине и ночлеге не будет иметь прежней остроты. Вот только пока я приближаюсь к воротам, надо успеть сочинить себе легенду, чтобы меня пустили внутрь сейчас… и не выгнали потом.

Задача не из простых. Врать кому-то, не зная, что он знает – порой чрезвычайно опасное развлечение… Впрочем, а с чего я взял, что ко мне будут приставать с расспросами? Мне нужны ночлег и ужин, деньги у меня есть, разговорчивостью не страдаю… Что странного-то? Подумаешь, пешком пришел.

Окрестности постоялого двора выглядят… скажем так, мрачновато. Оградой в три человеческих роста охранные мероприятия не ограничиваются. Вокруг забора шагов на триста трава отсутствует. Просто темно-серое пространство, покрытое комьями земли. Ни единого ростка. Вдобавок по краю мертвого поля идет ров, шириной шагов десять, замкнутый в кольцо и наполовину заполненный мутной водой. От тракта ограду отделяют те же триста шагов лишенной растительности земли и еще один мост, перекинутый через ров. От моста до самых ворот выложена каменными плитами подъездная дорога. Интересно, от чего они так страхуются?

Не заметив никаких признаков активности, я подхожу к воротам. Здесь неизвестный архитектор тоже проявил свою мрачную фантазию – ворота были не просто вделаны в забор. По обе стороны от них из ограды выступали башенки с бойницами наверху – и вдоль ограды можно стрелять, и в того, кто ломится в ворота со злым умыслом. Можно подумать, это крепость, а не постоялый двор.

Тем не менее, это было именно то, о чем я подумал. Над воротами виднелась не лишенная изящества кованая вывеска с надписью витиевато закрученными буквами, которые складывались в простую и понятную надпись "У РЫЖЕГО МЕДВЕДЯ". Крепости так не украшают.

Вдруг откуда-то сбоку раздается приглушенный голос:

– Чего стоишь? Забыл, как в дверь стучат? Имей в виду, не войдешь до захода солнца – ночевать будешь за оградой. Если денег мало, так во дворе и бесплатно можно переночевать. На соломе, правда, да не в поле. За воду тоже денег не берем. Чай, не… – он бормочет какое-то слово, которого я не разбираю, понимая все же, что речь о каких-то совсем уж недостойных представителях рода человеческого. А, может, и не человеческого. – Так что, будешь заходить? Если нет, то проваливай. Недосуг мне с тобой лясы точить.

Я невольно хмыкаю. Надо же.

– Зайду, если откроете.

Что-то заскрипело, но ворота не шелохнулись – вместо них открылась маленькая дверца в правой башенке.

– Заходи. Только без шуток.

Протиснувшись внутрь, вижу своего собеседника. Несколько неожиданно он оказывается высоким широкоплечим здоровяком, по сравнению с которым я чувствую себя сопливым щенком. Рыжебородый великан выглядит заметно старше меня, но все же не настолько, чтобы сгодиться мне в отцы. Он улыбается – видимо, моя растерянность проступила очень уж явственно. Все же на свою силушку бородач не слишком рассчитывал – по обе руки от него стоят двое помощников. Один навел на меня взведенный арбалет, второй вынул из ножен меч. Хороший меч, к слову. Да и парни тоже были не слабые. И не глупые, судя по взглядам, которые они бросают то на меня, то на своего вожака. За спиной раздается уже знакомый скрип и еще какой-то шорох. Я оглядываюсь и вполне ожидаемо обнаруживаю еще одного парня. У него в руке поблескивает кинжал. Грамотно. Для арбалета или меча там места мало, да и своих можно задеть, а вот кинжал – в самый раз. Я поднимаю руки, показывая открытые ладони, и улыбаюсь.

Здоровяк отступает на шаг назад и делает приглашающий жест:

– Проходи. Как раз к ужину поспел, повезло тебе. До утра али как?

– Пока до утра, – пожимаю плечами, – а там видно будет. Я вроде как не спешу.

– Мои парни тебя еще на горке приметили, – говорит здоровяк, поднимаясь на крыльцо, – и очень удивились – с той стороны давно никто вот так не приходил. Потому и меня позвали, обычно сами с гостями разбираются.

– Давно?

– Что давно?

– Не приходил.

– А… Да почитай, как война кончилась – с тех пор из Лариньи никто в одиночку не выбирается, даже верхом. Одни купцы ездят, но редко и только большими караванами… Армия ведь ушла. Чьи деревни разорили, те следом подались… А что ты спрашиваешь, будто сам не оттуда? – даже при слабом освещении на его лице читается удивление. – Отсюда до самой Сонейты после войны ни одного поселения не осталось. Хотя их и было-то не больше дюжины… Да и Сонейта эта – купцы говорили – не деревня, а так, десяток дворов всего лишь. Если б не пост имперской стражи, и эти съехали бы, наверное. Страшно, поди, на краю жить.

Интересно, о какой войне речь? Стоп… Что? Он упомянул Сонейту? Всего лишь деревня?

– А далеко отсюда до Сонейты? – Здоровяк окидывает меня внимательным взглядом:

– Да дней пять, самое меньшее… если караванщики не врут. Но это если верхом али на самоходе, а на своих двоих наверняка больше будет. По старой дороге короче было бы, конечно, но там и так старались не ездить, а как мост обрушился, то и вовсе про нее забыли. А ты что спрашиваешь, со счету сбился?

– Вроде того, – я неопределенно пожал плечами, – день сегодня какой?

– Четверень с утра был… Э, парень, прости. Ты, поди, весь день на ногах, устал с дороги, а я тебя вопросами мучаю, словно имперский дознаватель. Пошли в дом, нечего тут стоять.

Я молча киваю, опасаясь выдать себя глупым вопросом. Судя по всему, я оказался прав в своих предположениях. Я очнулся в глухом углу немаленькой империи, и ни одно название не говорит мне ничего, кроме примерной привязки к сторонам света. А должно было – ведь почему-то я устремился прочь от этого славного места, даже не помня никакой Лариньи и стороны, в которой она осталась. И, кстати, что он назвал самоходом?

Мы двинулись к крыльцу. За спиной что-то скрипнуло и лязгнуло. Я оглянулся. Парень с кинжалом ушел куда-то за дом. Тот, что был с мечом, похоже, снова поднялся на смотровую площадку. Арбалетчик, убрав свое оружие за спину, шел за нами.

– А ты везунчик, как я посмотрю, – больше других подходивший на роль хозяина заведения здоровяк явно не страдал излишней молчаливостью. – Из Лариньи в одиночку пешком дойти и всего лишь счет времени потерять. Или был с тобой кто?

– Нет, – мотнул я головой, – не было никого. – Вот еще, придумывать себе несуществующих попутчиков.

– Оружие хоть какое есть у тебя? – продолжал допытываться бородач.

– Только нож. Точнее, два, но второй не в счет.

– Считай, без оружия, – подытожил мой собеседник. – С таким везением тебе и бояться-то нечего. Другому мимо одной Ортинской пустоши пройти хватило бы, чтобы облысеть от страха, не то что поседеть. И то днем.

Это он про которую пустошь? Где я прошлую ночь провел? Интересно, если ему рассказать – он весь восхищением изойдет или наконец-то пальцем у виска покрутит?

– Даже сейчас тебе повезло, – здоровяк на мгновение останавливается в дверях, – как раз к ужину поспел.

Я усмехнулся:

– Да я бы не сказал, что есть хочется… Просто очень сильно хочется есть. Потому что сегодня еще не ел. А горячего и вовсе с самой… Сонейты во рту не было, наверное.

– А вина выпьешь?

– Почему нет? В дороге никто не наливал.

Здоровяк хохочет:

– Вот это правильно! Это я понимаю!

Он усаживает меня за стол, размещавшийся ближе прочих к стойке. Пока он отдает распоряжения, я осматриваюсь. Судя по всему, к ужину здесь собираются все постояльцы. И сейчас их немного. Зал почти пуст. Два стола в самом дальнем углу занимают семеро крепких мужиков – наемники, судя по повадкам и одежде, похожей на мою. Компания уже навеселе, но ведут они себя довольно тихо. Возможно, они здесь не первый раз – или не первый день – и стараются не нарываться. Между ними и мной оказались двое мужчин – эти больше походят на торговцев. Стол рядом с ними достался их четверым помощникам, ближе к выходу сидят мужики поздоровее и попроще – видимо, возницы и охранники. Тоже вчетвером. Эта компания выглядит какой-то вялой. Молча едят и пьют, лишь изредка перебрасываясь короткими тихими фразами. У них что, тоже выдался тяжелый день? В противоположном от наемников конце зала, у меня за спиной, обосновались трое в серых монашеских балахонах. Эти молча доедают свой ужин, так же тихо поднимаются и почти бесшумно следуют к двери, прорезавшей боковую стену между столами наемников и лестницей, уходящей на верхний этаж. Все дружно провожают их глазами, но никто ничего не говорит – похоже, шутить в их адрес не принято. По мне тоже скользнули чьи-то взгляды – но лишь скользнули. Мое появление выглядело как прибытие старого друга или даже родственника хозяина, поэтому особого интереса оно не вызвало. Тем лучше. Спасибо Медведю.

Улыбчивая молодица, чем-то неуловимо похожая на Медведя – то ли дочь, то ли младшая сестра – принесла мой ужин. Краем сознания отмечаю, что посмотрела она на меня без любопытства, хотя кольца на пальце нет ни у нее, ни у меня. Ладно, к вопросу моей привлекательности для противоположного пола я при случае вернусь, а пока так даже лучше. Ни к чему мне лишние проблемы. Вдруг я где-то уже женат?

Так, а что у нас на ужин? Ого, неплохо. Интересно, чем это я заслужил такую доброту? Или взгляд у Медведя настолько профессионален, что он сразу определил мою платежеспособность? И, кстати, где он сам – мы ведь не закончили разговор, да и насчет ночлега не договорились. Заняться, что ли, прикладной арифметикой, пока его нет? Так… У хозяина минимум трое слуг, и вряд ли у ворот были все, на такое хозяйство нужно куда больше народу. Эти трое, скорее всего, самые доверенные. Гостей, считая меня и монахов, два десятка. Если, конечно, все вышли к ужину. Что вряд ли. Вон как тот наемник, что сидит лицом к лестнице, зыркает куда-то вверх время от времени. Наверняка кто-то не вышел в общий зал. Точно – молодица выныривает с кухни с полным подносом, накрытым салфеткой, и парень, что встречал меня с арбалетом, тащит за ней еще один. Как раз вверх по лестнице. Значит, можно приплюсовать еще двоих гостей. Как минимум, двоих. Ведь если гости наверху высокого ранга, значит, надо добавить прислугу и охрану. На каждого высокого гостя минимум двое или даже трое. Как вариант, среди гостей – женщина. И она не выходит, чтобы не дразнить гусей. То есть гостей – прежде всего, наемников. Все-таки этот арбалетчик похож на молодицу – брат, что ли? Может, и остальные – не наемные слуги, а дети или родственники хозяина? Впрочем, мне-то какая разница? Итак, здесь сейчас никак не меньше трех десятков человек, большинство из них мужчины, практически у всех есть оружие и они наверняка умеют им пользоваться. Впрочем, главное, что войны нет. Есть шанс, что никто не примет чужака за шпиона.

Торговая компания, покончив с едой и вином, гремит стульями. Двое купцов идут наверх, остальные из их компании уходят в ту же дверь, что и монахи – видимо, там располагается общая спальня для небогатых клиентов. Не иначе, намереваются с рассветом продолжить путь. А вот наемники, похоже, никуда не спешат. Вновь возникшая в зале девушка подходит к ним, выслушивает заказ и вскоре возвращается с парой больших кувшинов. Компания взрывается радостным галдежом, по-прежнему не проявляя ко мне никакого интереса – на девушку за стойкой они поглядывают куда чаще.

Мысль, что Медведь знал меня в моей прошлой жизни, я отметаю сразу – он или назвал бы меня по имени при встрече и полез бы обниматься, либо ни за что не открыл бы ворота. Придумать какой-нибудь альтернативный вариант я не успеваю – хозяин появляется откуда-то из-за моей спины и усаживается напротив, загородив меня от наемников. Тоже хорошо. Поворачиваться к ним спиной я опасаюсь, но и пялиться в их сторону уже надоело.

– Даже не вспомню, когда последний раз ужинал так сытно и вкусно, – говорю я, ничуть при этом не лукавя. Во всех смыслах.

– Приятно слышать, – улыбается в бороду хозяин. – Кстати, ты уже решил, что будешь делать дальше? В том смысле, двинешься дальше завтра или задержишься. Ты не подумай чего – у нас среди ночи гостей выставлять не принято. Если ночь тут встретил – до утра дотерпим.

– Пожалуй, могу и задержаться, – отвечаю, – деньги у меня есть, а спешить особо некуда. Вот только мне бы лучше отдельную комнату. Так чтоб без толпы соседей.

Медведь хмыкнул:

– Что, думаешь, эти парни тебе не компания? Брось, я их знаю. Ребята простые, без придурей. Не первый раз останавливаются. У графа Зерта служат. Да и уедут завтра. Дело, конечно, твое, но…

– Просто я их не знаю. А мне бы хотелось заснуть в спокойной обстановке. Хотя бы сегодня.

– Ясно… Звать-то тебя как? А то спросить даже забыл. Прямо неудобно. Меня-то все Медведем кличут. Давно, привык уже. Но если хочешь, можешь звать по имени. Хальд, Хальд Барен я.

И что мне ему ответить?

– Шай Таннер, – я называю имя, написанное аккуратными мелкими буквами нездешнего алфавита на бумажке, которую случайно нашел в кармане куртки три дня назад, а потом сжег, попутно опробовав огниво. Пепел же старательно растер в пальцах и развеял над дорогой. Хотя уверенности в том, что имя может быть моим, по-прежнему не испытываю. Но меня оно устраивает. Побуду Таннером. А, может, и останусь им – если, конечно, Шая Таннера не ищут за какие-нибудь серьезные прегрешения, способные привести на плаху, виселицу или каторгу.

– Будем знакомы, Шай Таннер, – Хальд жмет мне руку. Крепкая рука у него. Огромная. Действительно, медвежья лапа. – Ты не удивляйся, чего это я так тебя встретил, даже имени не спросив. Мне от матушки дар остался – чувствую я людей. Что-то смутное в тебе чую, но это не тьма. Ты – хороший человек.

– Не тьма… Туман? – неожиданно для себя самого спрашиваю я.

– Вот да, туман, – согласился Медведь, – точнее не скажешь.

– Магия? – спрашиваю, имея в виду его дар. Он трясет головой:

– Нет, какая там магия… Магия – это у знахарей или волшебников. А я просто чую. Колдовать там или сны пророческие видеть мне не дано. Оно и спокойнее так, если честно. Мне моего дара за глаза хватает.

– Так как насчет комнаты? – возвращаюсь я к прежней теме.

– А комната есть, и даже не одна, – Хальд слегка мрачнеет, – нынче достойные господа предпочитают по замкам да поместьям отсиживаться, редко выезжают куда. В основном, за счет купцов да таких вот служивых держимся. Вот до войны совсем по-другому было. Отец мне рассказывал, что…

Что ему рассказывал отец, я не узнал – к нему подбегает давешний "арбалетчик" и что-то быстро шепчет на ухо. Хозяин крякает с явной досадой, встает и говорит:

– Вот же ж… Ладно, сейчас подойду, – парень дергается, сочтя свою миссию законченной, но Медведь придерживает его:

– Погоди, Альдрес. Наш гость будет ночевать наверху. Скажи Мальгите, пусть подготовит комнату – ту, что в конце коридора, по левой стороне. Скажешь – сюда вернешься. Негоже твоей старшей сестре тут одной быть.

Альдрес-арбалетчик кивает и скрывается за стойкой.

– Ладно, – Медведь поворачивается ко мне, – я пойду. Дела, сам видишь. Думаю, мы еще поговорим. Когда комната будет готова, тебя позовут. Хорошо?

– Хорошо, – киваю я.

Веселая компания, вид на которую снова открылся мне с уходом Барена, по-прежнему предпочитает останавливаться взглядами на хлопочущей за стойкой хозяйской дочке. Но недолго – возвращение Альдреса заставляет разгулявшихся наемников искать другую точку для фокусировки зрения.

Наконец, один из них цепляется взглядом за меня. Осторожно встает, подхватывает свою кружку – едва не выплеснув ее на соседа. Покачиваясь, движется ко мне.

Я невольно напрягаюсь. Пьяный наемник – не противник. Но он не один – их шестеро. Впрочем, пока не похоже, чтобы он хотел подраться.

– Эй… привет, друг. Чего ты один тут скучаешь? – добродушно рокочет наемник и без приглашения плюхается на стул. Тот тревожно скрипит, но все же держится. Незваный гость ставит кружку на стол.

– Я – Герит, – сообщает он мне, – Герит Рунтир. А тебя как звать?

– Меня не зовут. Я сам прихожу, – отвечаю, наклонившись к нему с хитрой усмешкой. Герит издает короткий смешок – он явно не собирался задираться и слова мои принимает именно как шутку, а не как повод для махания кулаками.

– А ты шутник, однако… Ладно, дело твое. Не хочешь – не говори. Давай лучше выпьем за графа Зерта – благодаря которому я и мои друзья не дохнем со скуки и с голодухи.

– За здоровье графа, – соглашаюсь я, поднимая свою кружку с вином. Какая мне разница? Даже если я завтра узнаю, что он достоен лишь быть зарезанным без сожаления, сегодня я выпью за его здоровье.

– Пошли к нам, – предлагает Герит, опустошив кружку, – у нас веселее.

– Извини, у меня был трудный день. Чертовски хочется спать.

– А чего ж тут сидишь, если спать хочешь? Вон, купцы и монахи уже свалили, – вылупливается он на меня в полном недоумении.

В этот момент я замечаю девочку-подростка, возникшую вверху лестницы. Она похожа на хозяйничающую за стойкой молодицу, но, скажем так, лет пять назад. Это и есть младшая дочка Медведя, догадываюсь я. Она изображает пальцами какой-то знак, Альдрес кивает ей, потом смотрит на меня. Ясно. Значит, комната готова.

– Просто не знал, куда вино пристроить, пока ты не пришел, – с усмешкой говорю Гериту. – Приятно было познакомиться, Герит Рунтир. Да забери ты кувшин, забери. Вам он сейчас больше пригодится. Выпьете и за мое здоровье тоже.

Наемник рассыпается в благодарностях, неожиданно ловко подхватывает большой кувшин, не опустевший даже наполовину, и возвращается к друзьям под их радостные вопли. Я же направляюсь к лестнице, по пути попросив девушку за стойкой отнести наемникам еще пару кувшинов "от меня" – я не строю иллюзий насчет того, что им надолго хватит того, что унес Герит.

Младшая дочка хозяина ждет меня наверху.

– Добрый вечер, господин. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.

Помещение оказывается небольшим – как раз для одного постояльца. Мебели тоже самый минимум – кровать, стол, два стула, шкаф для одежды и сундук с висячим замком для ценных вещей. Белье на кровати явно свежее.

– Как тебя зовут? – поворачиваюсь я к девочке. А она будет красавицей. Старшей стоит поспешить с замужеством, а то, глядишь, младшую сосватают первой.

– Мальгита, господин, – отвечает она, но глаза не опускает.

– Спасибо тебе за старания.

– Вам спасибо на добром слове, – странно, в затылке словно зашевелился ржавый гвоздь. Что такого было в этой фразе?

– Скажи, а помыться у вас можно? И одежду постирать?

Мальгита смотрит на меня с легким изумлением. Ну да, конечно… "Если от мужчины не несет смесью табака, алкоголя и пота, значит он до неприличия чист и опрятен – или мертв, причем это вполне совместимо" – вспомнилась чья-то хлесткая фраза. Вспомнилась, но ничего с собой не притащила из тумана.

– Если вы хотите умыться, то вот, – она показывает в угол слева от двери, где за шторкой обнаружилась объемистая бочка с медным краном внизу, установленная на массивную тумбу, – но тут вода холодная. А если вы хотите помыться… целиком, с горячей водой, то придется подождать – баня у нас только послезавтра… Насчет стирки я не знаю, но спрошу.

– Ясно, – киваю. Хватит вопросов на сегодня. Вытаскиваю из кармана монетку – да, пожалуй, эта будет в самый раз – протянул девочке:

– Это тебе. Спасибо еще раз.

Мальгита восторженно пялится на подарок – серебро! – и бормочет:

– Да будут добры к вам небеса, господин! Спокойных вам снов.

– И тебе.

Она выпорхнула из комнаты и я закрыл дверь. Задвинул засов. Подошел к окну – солнце уже скрылось. Что ж, день закончился очень даже неплохо. Пожалуй, можно провести здесь несколько дней – вдруг подвернется какой-нибудь караван. Конечно, и нынешние гости Рыжего Медведя ничего определенного обо мне не знают, и никто из них, скорее всего, не проявил ненужного любопытства. Но лучше я уеду с тем, кому не будет известно, как и откуда я здесь появился.

Заперев мешок в сундуке, я слегка освежился – емкость бочки позволяла не только сполоснуть руки и лицо. Тут ко мне постучался давешний арбалетчик, забрал одежду, которую нужно было постирать, и пообещал, что утром я получу ее обратно. Я поблагодарил его, запер дверь и нырнул под одеяло, не забыв погасить свет. Возможно, какой-нибудь граф счел бы простыни недостаточно белоснежными, но я не был графом – во всяком случае, за собой такого не помнил. К тому же, все предыдущие ночевки, что я помнил, не шли с этой ночью ни в какое сравнение. Так что я ощущал себя наверху блаженства. Но недолго – пока не вспомнил ощущение ржавого гвоздя в затылке.

"Спасибо на добром слове". Что такого в этой безобидной фразе? Ведь память молчит. Но ощущение очень уж странное. Если не сказать – неприятное.

Спокойной ночи… Шай Таннер, говорю я себе и закрываю глаза, полагая еще один день завершенным. Хотя наемники наверняка еще не закончили разбираться с вином и закуской, здесь их не слышно. Я вспоминаю, что по пути сюда не скрипнула ни одна ступенька на лестнице, ни одна половица. На совесть построено. Но, несмотря на тишину, сон не спешит меня поглотить, и я принимаюсь мысленно рисовать план этажа.

Следуя за дочкой Медведя по коридору, я насчитал двенадцать комнат, и, судя по расстояниям между дверями, они отличаются по вместимости. Окнами на ворота выходят пять, а на задний двор – семь, в том числе и моя. Это при том, что лестничный пролет "выкусил" себе пространство с "задней" стороны – иначе комнат в этом ряду было бы не семь, а восемь. Комната напротив моей, похоже, такая же "однокроватная". Еще одна, возле лестницы, скорее всего, рассчитана на двоих постояльцев – как и все остальные на моей стороне коридора. А вот три комнаты в середине "переднего" ряда, исходя из расстояния между дверями, можно считать четырехместными, хотя не факт, что в каждой из них по четыре кровати. Вполне возможно, что для аристократов и такое помещение слишком мало, и там стоят только две кровати, если не одна. Интересно, купцы сняли одну комнату на двоих или все-таки две отдельные? Дело даже не в том, предпочитают они друг друга или все-таки женщин – просто одна комната дешевле. Они ведь торговцы, привыкли считать деньги. Главное, что субординация соблюдена – они спят не рядом с подчиненными и работниками. А комфорт не так важен, если предстоит провести в этом доме только одну ночь. Все же… кто еще поселился рядом со мной на этаже? Так и не придя к какому-то определенному выводу, я начинаю погружаться в дрему. Но заснуть не удается.

Где-то рядом явно отпирают дверь. Кому еще не спится?

Дверь моей комнаты подогнана плотно, и не скажешь сразу – что-то послышалось или я почувствовал движение в коридоре. Какой-то явной опасности не ощущается, но… Ножи уложены в мешке, а он под замком, без шума сундук быстро не открыть. Да и нужно ли сейчас оружие? Я осторожно отодвигаю засов и тяну дверь на себя. Совсем немного. Прислушиваюсь.

Не показалось – до моих ушей явственно долетает шепот. Очень тихий, ни слова не разобрать, но один голос однозначно принадлежит женщине. Причем это не одна из дочек Медведя. А вот собеседник дамы определенно сам Барен… Ну, никто и не говорил, что Медведь человек простой. Простак бы здесь не выжил.

Я уже собираюсь прикрыть дверь, считая, что не вправе влезать в дела Хальда – уж хотя бы потому, что тот не стремится влезть в мои, – но тут до моих ушей доносится голос третьего участника тайного разговора. Его голос, как и голос дамы, мне незнаком, но выделяется тем, что шептать его обладатель явно не привык. Так что теперь я могу разобрать хотя бы часть сказанного.

– Почему вы уверены, что ему можно доверять? Вы же сами видели его сегодня первый раз, разве не так? – говорит этот третий. Ему отвечает Барен, затем в разговор вступает дама. В конце концов, мужчина сдается:

– Хорошо. Убедили. Я согласен, хотя идея мне не нравится. Я бы предпочел иметь дело с кем-то, кого я знаю.

Уж в чем-чем, а в этом я с ним полностью согласен. Больше ничего интересного услышать не удается – говорит в основном Медведь, время от времени дама что-то уточняет, а господин, не умеющий шептать, молчит – видимо, излагает свое мнение жестами и гримасами. Разговор у них не затянулся – вскоре послышались шаги Барена, удаляющиеся к лестнице, что-то зашуршало, потом тихо закрылась дверь, глухо лязгнул засов и все стихло.

Выждав немного, я тоже закрываю дверь и возвращаюсь под одеяло. Что это было? А ведь мое предположение, что здесь поселилась дама, оказалось верным. Пожалуй, если доживу до старости, подамся в предсказатели… Стоп! Кому это можно доверять? Кого он не знает? Уж не обо мне ли речь?!

Я задумался. А ведь это не самый плохой поворот. Допустим, какой-то аристократ едет куда-то с дамой – женой, сестрой, дочерью или любовницей – не важно. Вероятно, он или потерял кого-то из своей свиты – или просто на пути ожидается какая-то серьезная опасность, и требуется усилить эскорт. В компании этих господ у меня будет больше шансов добраться до более обжитых – и безопасных – мест… Нет, конечно, можно остаться здесь, наняться к тому же Медведю, а потом, глядишь, даже породниться с ним… Возможно, это было бы лучшим будущим для меня – если я так ничего и не вспомню. Но если я не просто потерял память? Если меня хотели убить – просто мне повезло выжить, хоть и такой ценой? Тогда задерживаться здесь не стоит – слишком близко от того места, где я вполне мог и не проснуться. В конце концов, я же сам собирался покинуть дом Барена, как только найдутся подходящие попутчики. Почему бы и не воспользоваться предложением – если оно завтра прозвучит?

И тут мне в голову приходит мысль – вот смеху-то будет, если речь была вовсе не обо мне! И я, совершенно успокоившись, наконец-то засыпаю.

Рассвет я, вопреки собственным ожиданиям, проспал. Разбудила меня все та же младшая дочка хозяина, вежливо постучав в дверь:

– Господин Таннер! Господин Таннер!

Ага, она уже выяснила, как меня зовут.

– Доброе утро, девочка. Что случилось?

– Ничего не случилось. А… вы завтракать вниз спуститесь или вам сюда принести?

Ну надо же… Кажется, надо было выбрать монетку помельче номиналом.

– Я спущусь. Спасибо, что разбудила. Только…

– А… одежду вашу Альдрес сейчас принесет.

– Очень хорошо. Можешь идти.

Из-за двери донесся стук ее каблучков. Я усмехнулся. Интересно, мне когда-нибудь приходилось так легко относиться к жизни?

Когда я спускаюсь в зал, Медведь как раз раскланивается с купцами. От Альдреса, который приносит мне завтрак, узнаю, что вчерашние монахи уехали еще на рассвете. Их путь лежал на восток – иначе говоря, выбравшись за ворота, они повернули направо. Купцы, наоборот, направляются на запад, но их целью был не замок Зертерон, а город Гинзур, дорога в который лежит севернее владений графа Зерта, обходя их стороной – не в последнюю очередь потому, что граф не гнушается брать пошлину с купцов за проезд по своим землям. Наемники еще дрыхнут. По мнению Альдреса, сами они очухаются лишь к обеду – как вчера, например. Так что хозяин, проводив одних гостей, пойдет будить других. И, наверное, Герит сотоварищи, подкрепившись, сразу же уедут – до замка отсюда добрых полдня пути, вряд ли им захочется прибыть туда после заката.

– А чего ж им еще на день не остаться? – лениво интересуюсь я.

Альдрес негромко хмыкает:

– Так они уже почти все свои деньги пропили. Третий день тут торчат. Да и в замок должны были еще вчера вернуться. Если и сегодня граф их не увидит – то выгонит со службы без единой монеты, да еще и опозорит на всю округу.

Что Альдрес имел в виду под округой, я не спрашиваю. Надо думать, речь идет о довольно обширной территории – при такой-то плотности населения. А парень продолжает:

– В графском замке порядки простые – не успеют до ужина, до утра никто кормить не будет. А не приедут до темноты – так и вообще ворота не откроют. Старый граф такие порядки как завел после войны… – тут Барен подает парню знак, и тот, не договорив бросается к нему. Они оба выходит вслед за купцами на крыльцо.

… – так до сих пор никто их не отменил, – договариваю я незаконченную фразу. В зале остаемся только я и Маргета, протирающая за стойкой посуду. Тарелки опустели, я с некоторым сомнением смотрю на вино в кружке, но все же выпиваю. Теперь и кружка пуста… Заметив это, Маргета подходит ко мне:

– Еще вина, господин Таннер?

Надо же, и она запомнила, кто я. А выглядит усталой и невыспавшейся. Хотя… Выспишься тут. Не успеют одни угомониться, как другим уже завтрак надо готовить.

– Нет, не надо, – Маргета молча уносит пустые тарелки. Может, лучше пока вернуться к себе? Чтобы лишний раз не нарываться на Герита и его собутыльников. Если мои предположения верны, при них со мной все равно никто разговаривать не станет. Хотя… Может быть, Герит что-то знает об этих… гостях? Впрочем, сейчас он все равно внятно разговаривать не сможет.

Я уже собираюсь уходить, когда кто-то из наемников обозначается в дверном проеме. Но это не Рунтир, а как раз тот парень, что сидел вчера аккурат напротив лестницы.

– Пива! – прорычал-прохрипел он. Я встретился взглядом с Маргетой и кивнул – мол, если что, я заплачу. Девушка лишь пожала плечами. Наемник довольно уверенно добирается до моего стола и плюхается на свободный стул.

– Меня Ольдис звать. Я тебя помню, – говорит он, – ты был тут вчера. Герита угостил.

– Верно, – не стал я спорить. Подбежала Маргета, поставила на стол кувшин, наполнила кружки и умчалась, скрывшись в дверном проеме позади стойки. Донесся шум передвигаемой посуды. Наемник ухватил кружку и залпом уполовинил ее содержимое. Силен. Я-то лишь пару глотков сделал. Впрочем, у меня внутри пожар не бушевал.

– Ты – хороший мужик, – выдает он, отдышавшись, – не то что эти… торгаши. Жмоты. Хоть бы кувшин вина проставили. А ведь под нашей охраной от самой Мелаты ехали.