Текст книги "Золотая рыбка в мутной воде (СИ)"

Автор книги: Билли-Боб Торрентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 47 страниц)

Небо понемногу светлеет. Море выглядит утомленным зверем, который еще ворчит, но вот-вот заснет. Никакого корабля не видно даже в бинокль – ни того самого, ни какого-либо другого. Они все-таки ушли. Наверное, им оказалось достаточно выигранного времени. Мой внутренний страж оказался умнее меня – даже не напрягся ни разу за ночь.

Быстрый завтрак, такие же короткие сборы – уничтожение следов нашего пребывания заняло больше всего времени. Даже если кто-то поднимется сюда от воды, он не сразу поймет, что перед ним здесь прошли люди. И то, если отойдет от края и начнет нарезать зигзаги в поисках следов… В общем-то все было готово еще ночью, оставалось только отдохнуть перед долгой дорогой. Хорошо хоть, погода не обещает нам подгадить. Сухо и немного прохладно.

Выступаем. Впереди я с капитаном, следом боцман с Тахуром несут барона, рядом с носилками идет маркиза, позади них Ольта с девчонкой, последним идет Бирел.

Вокруг никого и ничего. Лишь солнце над облаками и редкие птицы под ними. И рыжая от почти высохшей травы степь, похожая на слегка смятое одеяло. Где-то у горизонта едва различимая линия холмов. Хорошо бы за ними не то же самое, что и здесь.

Но это мы узнаем лишь завтра, если не послезавтра.

Если дойдем.

Часть 4. Угнаться за солнцем

Воду сменяют песок и пожухлая трава, но и среди них вполне можно бесследно исчезнуть.

Достаточно просто остановиться и прилечь отдохнуть. Совсем ненадолго.

Только движение дает шанс выжить. Призрачный, но шанс.

И не понять – смерть отступилась от тебя,

или ты просто бежишь быстрее нее…

Солнце давно отвиселось в зените, а оставшийся позади берег океана уже не отличить от холмов, что маячат впереди. Маячат почти так же далеко, как и утром, когда мы только начали путь.

И мы продолжаем идти, все больше забирая к югу – судя по тому, что светило, сползающее к горизонту, все заметнее сдвигается вправо, когда проглядывает сквозь облака. Уже все покрытые пылью с головы до ног. Голодные и мучимые жаждой. Воды совсем мало. Еды тоже. Небо хотя и затянуто облаками, но делиться с нами влагой явно не собирается. Как и земля. Даже следа от дождевых луж не встретилось нам, что уж говорить о ручьях, реках и прочих водоемах. Потому останавливаться надолго пока бессмысленно. Единственное, что мы сделали после первого же привала – перестроились из колонны в растянутую шеренгу, держа добрых полсотни шагов от человека до человека. Чтобы увеличить шансы найти воду. В центре по-прежнему носилки с бароном. Ему, к слову, заметно полегчало.

На последнем привале, часа два назад, он уже порывался ходить сам. И у него даже получалось. Вот только хромал он все еще очень сильно, морщась при каждом шаге. Хотя все же нога выглядит гораздо лучше, чем вчера вечером. Завтра, пожалуй, сможет идти самостоятельно. Замечательная мазь. Быстро и эффективно действует. И нужно ее совсем немного. Глядишь, еще кому хватит… Хорошо бы все-таки не использовать всю до истечения срока годности. В смысле, пореже вляпываться в такие приключения. Вспомнить бы еще рецептуру, если знал ее в прошлой жизни, конечно. Правда, очень смущает фраза, оброненная капитаном, который у нас пока за лекаря. Мол, запах у этой мази не похож ни на что ему известное. Цвет тоже. К счастью, никто, кроме меня, на его слова внимания не обратил.

Смотреть по сторонам совершенно не хочется. Чувствуешь себя тараканом посреди огромной тарелки с загнутыми краями. Однако и не смотреть нельзя – мало ли кого еще занесет в эти дикие места.

Когда уже солнце доползает до горизонта, мы выходим на очередную пологую возвышенность, а она неожиданно обрывается довольно крутым склоном, под которым у самого дна большой ложбины обнаруживается пещера. Не слишком глубокая и широкая, но все же там достаточно места, чтобы разместиться нам всем. Капитан с помощью маркизы делает барону еще одну перевязку, Ольта с боцманом сочиняют из остатков продуктов какую-то похлебку. Тахур с Бирелом просто лежат пластом – они последними несли барона. Я выбираюсь наверх склона с капитанским биноклем. Мой внутренний страж молчит, но осмотреться все же стоит – пока еще хоть что-то можно разглядеть. Что лично мне понравилось в этой пещере, так это то, что руки человеческие к ней явно не прикасались. Не хотелось бы использовать для ночевки какое-нибудь древнее святилище. Тем более, жертвенник.

Все-таки кое-что меня смущает. Прежде всего как раз то, чем пещера понравилась в первый момент. В ней сухо и прохладно, при этом не обнаружилось никаких следов жизни, кроме пятен какой-то плесени вблизи от входа, и колонии неизвестных мне насекомых неподалеку от тех пятен. Но эта "живность" в таких условиях вполне самодостаточна – им хватит и одного дождя за сезон. А вот то, что здесь явно не жили ни птицы, ни летучие мыши, ни змеи, ни хоть какие-нибудь наземные животные (ничьих костей в ней не нашлось), наводило на не очень приятные мысли. Это может означать, что ближайшие источники воды и пищи слишком далеки, чтобы даже способные летать не использовали это место в качестве постоянного гнезда. Сколько же нам еще предстоит пройти, прежде чем мы выберемся туда, где шансы выжить начнут заметнее отличаться от нуля?

Вокруг только похожая на кисель мгла. Небо по-прежнему затянуто, причем одеяло из облаков явно стало гуще – не видно ни луны, ни звезд. Нигде ни огонька. А вот ветер явно стал усиливаться и изменил направление – теперь он дует с юга. Странно, какой-то он… сыроватый, что ли? Мы ведь довольно далеко от берега. Может, будет дождь?

Очень надеюсь, что завтра барон сможет идти сам. Чтобы сварить похлебку, пришлось разломать его носилки – других дров взять было негде. Того, что осталось, хватит от силы еще на одно приготовление пищи. Впрочем, потом и пищи-то не останется. Как и воды. Дождь бы нам сейчас не помешал. Хотя топать по степи после хорошего дождя – то еще развлечение.

Все же, почему чужаки не попытались снарядить за нами погоню? Да, их мало, они понесли потери. Но нас ведь не больше. Мы измотаны, слабо вооружены, почти без припасов… Или для них важнее сохранить свою тайну, чем уничтожить нас? Неужели им достаточно, чтобы мы просто застряли здесь? Хотя бы на какое-то время? Что же должно произойти, чему могли бы помешать барон и граф, добравшись до столицы без серьезных задержек? Или что граф и его люди раскопали такого, что враг решил сыграть на опережение?

Впрочем, какая сейчас разница? Сначала нужно добраться до обитаемых мест, а уж потом пытаться получить ответы на эти вопросы.

Внезапно где-то на юге предрассветную тьму прорезает молния. Через полминуты – еще одна. Почти одновременно с третьей вспышкой до моих ушей докатывается первый удар грома. А когда я спускаюсь обратно ко входу в пещеру, холодная капля размазывается по моей щеке. Бужу всех – нам предстоит сбор небесной воды, нужно спешить, ведь дождь может оказаться очень коротким, несмотря на все громыхания.

И вот уже все имеющиеся пустые емкости выставлены под открытое небо, и вскоре полны водой, чему очень способствуют заложенные в спешно выкопанные ямки кожаные плащи, которые уже по второму разу заполнились до краев.

И тут в ложбину начинают стекать со всех сторон стремительно разрастающиеся потоки – сухая почва хорошо впитывает влагу, но пласт ее тонок, вода быстро добирается до лежащей под ним глины, та сдается куда медленнее, и вот уже нетерпеливая вода ищет, куда можно течь – и находит. А дождь превращается в настоящий ливень, и вот уже не только ложбина превращается в большую лужу, но и пещера начинает заполняться водой.

Мы успеваем покинуть пещеру до того, как склоны ложбины раскисают и она превращается в смертельную ловушку. И, промокшие насквозь, смотрим сверху, как вход в наше недавнее убежище скрывается в бурлящей мути. Может быть, именно поэтому пещера ни для кого не стала домом?

Ливень продолжается больше двух часов – мы даже успеваем заново соорудить водосборники из плащей и восполнить большую часть недавних потерь.

Все же ливень, хоть и ослабил проблему с водой, здорово нас задержал. Передвигаться по раскисшей земле трудно, едва оправившийся барон вряд ли смог бы пройти много. Поэтому мы никуда не ушли от пещеры, просто выбрали местечко посуше – похожий на кривой блин выход какой-то породы. Поскольку унести с собой всю собранную воду не было возможности, мы потратили ее на то, чтоб хоть немного отмыться и приготовить очень прозрачный супчик. Не хочу даже думать, что боцман там варил. На этот костерок ушли остатки носилок, так что горячей пищи нам не видать, пока не выйдем к людям. Или хотя бы к лесу.

Во второй половине дня облака разошлись и солнце основательно пригрело. К вечеру высохла и наша одежда, и земля под ногами. Но ходить по незнакомым местам в темноте опасно, даже если при свете дня они кажутся совершенно свободными от каких-либо напастей. В ложбине вода заметно спала, к вечеру вход в пещеру показался, но все равно там этой мути минимум по колено. Впрочем, даже если бы пещера высохла вчистую, моих спутников туда удалось бы загнать лишь под дулом револьвера.

Стемнело, но воздух по-прежнему теплый. Ветер утих. Хочется надеяться, что к утру никто не будет чихать и кашлять. Земля вокруг сырая, хоть и выглядит подсохшей. Ходить по такой одно, а вот лежать на ней – совсем другое. Так что уж лучше на камне. Он-то прогреться успел, пока солнце светило, не сильно, но хоть заснуть можно.

И мы укладываемся спать. Часового не ставим – нет смысла. Выдохлись все, а вывихи погоды надежно уничтожили все оставленные нами следы и обеспечили нам отсутствие незваных гостей в течении ближайших суток с любого направления. Пешие враги быстро до нас не доберутся, а для конных местность станет проезжей лишь что к утру.

Кажется, только заснул, а вот уже кто-то трясет за плечо. Надо же, кто-то очухался раньше меня? Точно. Это Фогерен. Горизонт со стороны океана только начал светлеть, но я вижу, что у барона совершенно довольное лицо.

– Что-то случилось? – веки старательно сопротивляются попытке удержать их в поднятом состоянии.

– Ваше снадобье, Таннер, – просто чудо, – шепчет он. Ага, вижу, что чудо, самому удивительно – он стоит очень уверенно. А когда я его нашел, даже сесть сам не мог.

– Допустим, оно не мое, а просто лежало у меня в мешке, – ну уж нет, в лекари не пойду.

– Все равно. Я не знаю, как вас благодарить.

– Просто скажите, что ваша благодарность не будет иметь границ в пределах ваших возможностей, – выдаю я, и пока он переваривает эту кучу слов, добавляю: – и дайте поспать хотя бы еще часок, если у вас ко мне нет никаких других дел.

– Знаете, Таннер, лучше вам проснуться, – говорит он, – когда еще такое увидеть придется.

О чем это он? Делаю над собой усилие и открываю глаза.

– Что? Где…

Да везде. Ну почти. Вокруг нашего каменного пятачка остались только редкие серо-желтые проплешины. Все остальное – темно-синего и тускло-зеленого цвета. Наверное, при солнечном свете все это будет выглядеть иначе, но пока так.

– Что это?

– Цветы, – отвечает барон, – пожалуй, нарву букет для маркизы. Все равно больше нечем ее порадовать.

Цветы. Синие цветы. Выросшие за одну ночь после сильного ливня. В моей голове сначала раздается тревожный звон, а потом словно вспыхивает яркий факел в полной темноте. Только что ничего не было, и вдруг – сведения, которыми можно заполнить пару страниц в моей записной книжке, оставшейся в хранилище мелатского банка.

– Стойте!

– Что за шум? – недовольно бурчит разбуженный моим криком Менален.

– Капитан, вам что-нибудь говорит название "Долина последних цветов"?

– Ты хочешь сказать, сынок, – глаза его круглеют от изумления, когда он видит окружающую нас синеву, – что нас именно туда и занесло?

– Вы знаете, где мы? – смотрит на нас барон. Настороженно смотрит. Правильно делает. Я бы на его месте тоже напрягся.

– Похоже, в этой самой долине мы и находимся, – говорит Менален.

– И по какую сторону границы эта ваша долина? В Магрии или все-таки в империи? – так, барон, похоже, не проникся всей прелестью нашего открытия.

– На этот счет можно не волноваться, – отвечаю я, – границу мы не нарушили. Это аларийские земли.

– А чем же тогда вы оба так расстроены?

– Знаете, господин барон, – вздыхает капитан, – если вы еще не написали завещание, то сейчас самое время это сделать.

– Потому что когда солнце взойдет и по-настоящему пригреет, – продолжаю я, не дожидаясь, когда барон выдаст нам еще одно "почему?", – эти милые цветочки начнут выделять ядовитые испарения. И, учитывая их количество вокруг, шансов дожить хотя бы до вечера у нас будет немного. Потому что испарения прекратятся лишь с заходом солнца, а утром могут возобновиться, если солнце их за сегодня не высушит полностью. Что вряд ли. Нас бы мог выручить дождь, но я сомневаюсь, что он здесь хоть когда-нибудь шел два раза подряд.

– Что мы можем сделать?

– Вариантов два, – говорю я, поскольку капитан лишь пожимает плечами. – Первый – законопатиться в пещере. Но если задраиться наглухо, то можно задохнуться. Если же оставить доступ воздуха, то очищать его нам нечем. Мокрая тряпка остановит пыльцу, а вот испарения – вряд ли. К тому же, в пещере еще полно воды. И неизвестно, не обвалится ли она, пока будет подсыхать.

– Ясно. А второй вариант?

– Немедленно уходим.

– Назад к берегу?

– Нет, господин барон. Дальше вглубь материка.

– Почему?

– Потому что вчера мы ушли от берега самое меньшее на десять тиг, а солнце начнет разогревать цветочки часа через два, не позже. То есть, мы просто не успеем. А еще потому, что нас там вполне могут ждать, причем не друзья.

– А впереди?

– А впереди есть хоть какой-то шанс, что эта цветочная поляна кончится раньше, чем мы надышимся испарениями.

– Тогда решено. В путь. Не будем терять ни минуты.

Будим тех, кто еще не проснулся, разбираем вещи и оружие. И уходим.

Когда солнце выныривает из океана и начинает неспешно подниматься, наше недавнее пристанище остается далеко позади. Почва подсохла и начала затвердевать, пыль пока не рвется вверх, идти относительно легко – гораздо легче, чем по песку возле самой воды. Вот если бы еще цветы не мешали. Хорошо хоть, утыканные шипами стебли не достают даже до колена. Но радоваться рано. Синим цветам все еще ни конца, ни края. Хорошо хоть, свернувшиеся на ночь бутоны не спешат раскрываться. Это наш шанс на спасение. Потому что облаков небе слишком мало для того, чтобы не началось то, от чего мы пытаемся уйти.

Еще полчаса. Солнце уже заметно поднялось по небосклону. Пригревает, вдобавок ветер как-то незаметно стих. Я поднимаю голову, чтобы присмотреться к раскинувшейся перед нами равнине… Не может быть! Впереди явственно маячит светлая полоса какой-то другой зелени. Не больше полутиги!

И в этот момент я замечаю полупрозрачную дымку над цветами. И какой-то сладковатый запах касается ноздрей… Началось!

– Бегом!!! – не своим голосом ору я, устремляясь вперед из последних сил, – бегом!!!

Я несусь впереди, за мной держится боцман, остальные бегут сзади, в затылок другу, по безжалостно смятым нами цветам. Когда до границы между синим и зеленым остается не больше сотни шагов, сзади раздается чей-то вопль. Я отскакиваю в сторону, пропуская боцмана и остальных, и вижу, что Тахур споткнулся, а бежавший следом Бирел не успел отскочить, и вот уже они оба растянулись среди смертоносных цветов. Демон их пережуй, почему они не встают?! Нет, вот Бирел уже поднялся, покачиваясь, и пытается поднять напарника. Но получается плохо. Я бегу к ним, успевая рявкнуть на остановившегося было капитана. Подхватываем с Бирелом Тахура и волочем его к спасительной черте. Я вижу, как, не добежав совсем немного, падает Фогерен. Нога подвела. К нему бросаются боцман и капитан, уже успевшие было выскочить из цветочной ловушки. Чего они возятся?! Каждое мгновение дорого! Нет, вот уже подняли и втроем ковыляют вперед. И тут наша тройка едва не валится снова. Что с Тахуром? Он едва переставляет ноги… Вот уже под ногами только зелень, и снова поднявшийся ветер дует в лицо, но мы все равно отбегаем на добрых полсотни шагов, прежде чем опуститься на траву рядом с остальными.

– Тахур? – лежавший на боку матрос вдруг перекатывается на спину, судорожно дергается, хрипит, глаза его закатились. Я только сейчас замечаю, что все его лицо в порезах, из которых сочится кровь – результат падения. Бирелу повезло больше, он упал сначала не на колючки, а на напарника. У него даже царапин нет. У барона тоже – он свалился там, где до него уже пробежали двое, примяв опасные стебли. Сейчас все лежат на траве, обессиленные. Но вроде бы только уставшие, никто не надышался испарениями и уж точно никому эта зараза не попала прямо в кровь…

– Капитан! Тахуру плохо! – кричит Бирел, Менален с боцманом бросаются к нам, а у матроса изо рта уже сочится пена с кровью пополам. Я хватаюсь за свой мешок, все думают, что я лихорадочно ищу в нем хоть что-нибудь, способное помочь, и смотрят на меня с надеждой. Напрасно. Противоядия нет, я ищу обезболивающее. Возможно, в моем теле есть что-то, что не позволило заразе развиваться. Возможно, оно в крови, это что-то. Но уже поздно. Сейчас даже если выкачать из Тахура всю его кровь и заменить ее на мою, он все равно умрет. Разве что позже.

– Пей, – я протягиваю ему кружку с водой и маленький шарик кирпично-красного цвета. Через минуту боль отпустит его, и он сможет говорить, и будет в сознании до последнего своего мгновения. Пусть выскажет свою последнюю волю своему капитану. Если успеет – у него не больше четверти часа. Нет, обезболивающее действует дольше. Это минуты, отпущенные ему смертоносной пыльцой. Я прямо говорю ему об этом. И отхожу в сторону. Тахур что-то шепчет склонившемуся к нему Меналену.

И вот капитан молча закрывает матросу глаза и встает. Теперь нас восемь.

Воды мало, еды нет совсем. Сил тоже никаких. И надо двигаться дальше. А всех вдобавок мутит от той гадости, что успели надышаться, пока бежали. Одного меня она почему-то не зацепила. Нет, я тоже хочу есть, пить и спать, но вот не тошнит и даже в горле не першит. А рядом – труп матроса, которого следовало бы похоронить. Лопат нет, ножи жалко, да и не реально выкопать ножом могилу. Я вспоминаю про гранаты. Это, конечно, не фугасный снаряд, но и рыть надо землю, а не камень долбить. Выковыриваю в земле в паре десятков шагов от тела с помощью ножа два шурфа. Под поверхностной коркой, как и ожидалось, земля мягкая. Закладываю в каждый по гранате, привязав к чекам концы веревки. Отгоняю остальных подальше, сам залегаю за трупом и дергаю… Шесть, семь, восемь… Взрыв! Второй взрыв! Так, вроде над головой ничего не просвистело… Поднимаю голову и вижу медленно оседающее облако дыма и пыли. Подхожу ближе. М-да, я все-таки надеялся на большее. Но хоть что-то. Нет, остальные гранаты лучше поберечь. Ножом и руками соединяю две воронки в одну продолговатую яму, и начинаю ее расширять и углублять. Первыми ко мне присоединяются Менален с боцманом – все-таки им Тахур был ближе, чем мне. Потом подтягиваются остальные. Толку от них немного, но хоть совесть потом не будет мучить.

На то, чтобы углубить яму, а потом засыпать ее вместе с телом, уходит примерно час. Мы только отходим от могилы, не помеченной даже камнем – вряд ли это смогло бы кому-то помочь ее найти – как вдруг что-то заставляет меня обернуться. Показалось?

– Капитан! Дайте бинокль!

Я приникаю к окулярам. Нет, не показалось.

На гребне предыдущей "волны", примерно в трех тигах от нас, над цветочной синевой виднеются человеческие фигурки. Так, пятнадцать, шестнадцать… Сбиваюсь, но, думаю, никак не меньше двадцати. Чужаки все-таки отрядили за нами погоню. Возможно, они все-таки нашли способ связаться с "заказчиком". И получили приказ. Понятно, какой. Или тот, кто возглавлял операцию на месте, решил довести ее до конца. Уважаю. Интересно, а лошадей у них не было, или они просто брать их не рискнули?

– Надо уходить, – говорю я, протягивая бинокль барону, – и поскорее. За нами погоня.

– Как думаете, Таннер, – задумчиво спрашивает он, возвращая оптику хозяину, – они в курсе, чем может закончиться их поход?

– Думаете, у них есть выбор?

– Вряд ли, – кивает Фогерен. – Ладно, уходим. Здесь мы их ждать не будем.

Наша задача проста. Идти вперед, не останавливаясь (и тем самым не давая преследователям как можно дольше приблизиться хотя бы на расстояние прицельного выстрела), идти, пока есть силы или пока не стемнеет, выдерживая направление на запад с небольшим отклонением к югу. Засаду в чистом поле не устроить. Хотя избавиться от такого хвоста хочется. Очень. Я иду впереди, периодически подставляя плечо то барону, то Бирелу, которым путь дается особенно тяжело.

Расстояние между нами все-таки понемногу сокращается. Конечно, у них ведь нет раненых и больных, у них более подходящие для такого похода одежда и снаряжение. А если еще они все-таки знают, что за цветочки у них под ногами, и приняли меры предосторожности, то наши шансы оторваться невелики. Очень невелики. Еще несколько минут, и они тоже выйдут из опасной зоны. И, судя по тому, что они все еще движутся более-менее сбитой группой, они оттуда выйдут.

А впереди… То, что прежде казалось равниной, упирающейся в холмы на горизонте, обернулось подобием застывших морских волн – мы то спускаемся, то поднимаемся. Хорошо хоть, карабкаться не приходится. Честно говоря, я не был уверен в том, что мы еще не миновали те холмы, к которым шли от побережья. впрочем, какая разница? Это всего лишь промежуточный рубеж, реальный или воображаемый.

Когда я последний раз вижу преследователей, спускающихся в очередную впадину между холмами, между нами все еще добрых две тиги. Если и меньше, то не намного. Интересно, они просто уверены, что мы никуда не денемся, или измотаны долгим переходом – ведь вряд ли они отдыхали так же основательно как мы, – или все-таки надышались синей отравой?

Все же – что делать? Мы на ногах почти целый день. Если сейчас кто упадет – не встанет ведь. И мы разделяемся – капитан с женской частью отряда продолжают топать вперед, барон на прощанье сказал, что лучше им не останавливаться, а мы делимся на пары – я с Бирелом, барон с боцманом – и начинаем расходиться в разные стороны, чтобы описав приличных размеров окружность, выйти чужакам в тыл. Рискованно, конечно, но выбора нет. Уходить от них до бесконечности мы не сможем.

И вот мы уже обошли холм, прикрывающий нас от ложбины, в которую только что втянулся вражеский отряд. Где-то с другой стороны точно так же заканчивают круг барон и Кортен. Одолев большую часть склона, дальше ползем на брюхе. И вот мы уже на вершине.

А чужаки, оказывается, остановились. Вот почему они не потеряли след – у них нашелся еще один чудак в плаще с наброшенным на голову капюшоном, который сейчас стоял у того места, откуда мы начинали расходиться. Рядом с ним, видимо, застыл командир отряда. Надо думать, решают, что им делать с расходящимися следами. Остальная банда стоит чуть поодаль. То есть, поближе к нам. Но для гранатного броска все же далековато, даже с учетом перепада высот. Тем более что гранаты нам достались исключительно наступательные, то есть радиус разлета осколков небольшой. Я пересчитываю чужаков. Двадцать четыре. Надо же. Похоже, все здесь. Неужели никто цветочков не нанюхался? Вот только чего они все такие… вялые, что ли? Неужели только от усталости? Оставив Бирела держать их на прицеле, осторожно переползаю поближе. Останавливаюсь у камня, от которого до чужаков не больше полусотни шагов. Шанс, что хоть кого-то достанет осколками. Хоть и не большой шанс, если честно.

Я вижу барона, который проделывает примерно то же самое по другую сторону от чужаков. Надо же, их колдун настолько занят расчитыванием следов, что не чувствует нашего присутствия?

А, нечего ждать. Я отползаю немного назад, поднимаюсь, молча разбегаюсь, видя, как тоже самое делает Фогерен, замах… И вот уже наши гранаты летят в сторону слегка столпившихся чужаков, а я плюхаюсь за камнем, подхватывая винтовку.

Нас все-таки замечают, но отбросить гранату, упавшую не под ноги, а в нескольких шагах от получателя, не всегда сможет даже тот, кто видел, откуда и когда она прилетела. А прятаться некуда. Взрыв! Еще взрыв! Все же самые резвые успевают сделать по выстрелу. Вот только целиться, когда рядом разлетаются осколки, практически невозможно. Тем более, когда в тебя еще и стреляют… Двое чужаков падают замертво, следом оседает еще один, но этот вроде пока шевелится. Те, кого не задело, пытаются отвечать огнем. Кто-то даже бросает гранаты, но кидать вверх по склону – совсем не то же самое, что вниз. Гранаты взрываются, не причиняя нам никакого вреда – если не считать звона в ушах. И это они у нас, как на ладони, а не наоборот. Зато их больше…

Вот еще один пытается бросить гранату. Выдергивает чеку, отводит руку для замаха… И тут, видимо, его находит пущенная кем-то из наших пуля. Гранатометчик опрокидывается на спину, а начиненное смертью яйцо вываливается из его руки под ноги отстреливающихся чужаков. Вспышка, грохот – и еще пятеро выбывают из списка живых.

Пока барон и остальные прореживают рядовых загонщиков, оставшихся без командира – его Фогерен подстрелил первым, я ловлю на мушку чудака в плаще – а то он уже начал бормотать что-то, помогая себе руками. Вовремя – моя пуля, угодив колдуну в плечо, сбивает ему прицел, и бледно-розовый огненный шар – ни фига себе фиговина – врезается в толпу чужаков, вместо того чтобы ударить в барона. Вспышка, сопровождаемая довольно мерзким визгом – и шесть или семь человек падают на землю. Вернее, то, что от них осталось – обугленные головы, куски рук, ног, чего-то еще, что не попало в зону поражения. Нет, этого чудака придется вычеркнуть. Он слишком силен, чтобы снизойти до участия в допросе в качестве допрашиваемого.

Второй шарик прилетает барону – колдун все же попытался уничтожить первоначальную цель. Но боль в простреленной руке мешает ему, и он опять промахивается – шар взрывается на склоне холма, в нескольких шагах от Фогерена, но тот остается невредим.

Демон его пережуй, у него что – многозарядное заклинание? Этот колдун швыряется шарами быстрее, чем я перезаряжаю винтовку! И третий шар вполне ожидаемо летит ко мне – колдун просек, кто его подстрелил. Я едва успеваю откатиться от камня, служившего мне укрытием, как тот испаряется во вспышке, расплевываясь во все стороны раскаленным крошевом. Ого! Я даже не могу понять, успел прицелиться или нет, а винтовка вздрагивает и пуля уходит в сторону колдуна. Тот снова взмахивает руками, огненный шар уже готов сорваться с пальцев… И вдруг из-под капюшона летят кровавые брызги, а через мгновение так и не посланный никому шар скатывается по все еще поднятой руке под странно осевший капюшон и взрывается. Горящие клочья плаща разлетаются во все стороны, а там, где только что стоял колдун, возвышаются лишь дымящиеся сапоги с косо срезанным верхом, из которых торчат обугленные кости с остатками мяса. Да уж, называется – обменялись любезностями…

Казалось бы, потеряв командира, колдуна и большую часть отряда, не имея никакого укрытия, кроме тел убитых товарищей, оставшиеся чужаки сдадутся, но они упорно пытаются отстреливаться.

Правда, без колдуна и командира выходит не очень. Вот их уже шестеро… нет, пятеро… четверо, трое, двое… И тут двое оставшихся внезапно поднимаются во весь рост, я еще успеваю заметить гранату, которую один из них поднимает к своему лицу, пока второй поворачивается к нему… Вспышка, грохот и разлетающиеся кровавые клочья… и два обезглавленных тела, мешками оседающих на землю.

Все. Тишина… Нет, чей-то стон. Что ж, значит, все-таки будет у кого спросить, как пройти в библиотеку. По склону холма на противоположной стороне ложбины спускаются барон и Кортен. У боцмана плетью висит правая рука, рукав оторван, повязка повыше локтя уже набухла кровью. Винтовку он уже забросил за спину, в здоровой руке – так пока и не пригодившийся револьвер. Барон, кажется, цел.

А где Бирел? Зову – не отвечает. Покрываясь холодным потом от нехорошего предчувствия, бегу туда, где оставил парня. Бирел лежит там, обняв винтовку. Вместо правой половины лица – кровавое месиво. Рядом с винтовкой – десяток пустых гильз. Надеюсь, он все же убил хоть кого-то из этих ублюдков.

Я спускаюсь к барону и Кортену.

– Где Бирел? – спрашивает боцман.

– Убит, – отвечаю я, взмахом руки указывая на вершину холма.

– Эх, – вздыхает Кортен, – совсем же молодой… Я уж думал, мы еще на его свадьбе с Тинсой погуляем – видал, как он на нее смотрел, а?

Я молча киваю. Не видел, но что тут говорить? Тинса… Все никак не мог запомнить, как зовут новую служанку маркизы…

Мы обходим убитых чужаков, обшаривая карманы и вытряхивая походные сумки. Разные мелочи, патроны, что-то похожее на табак, но с очень уж странным запахом. Фляжки с водой. Упаковки с сухарями и сушеными фруктами. Явно армейского образца. Что характерно, при этом без каких-либо надписей. По два-три удостоверения личности, в том числе обязательно одно с эмблемой Серой Стражи – причем у каждого. Интересно, зачем? Неужели мало такого документа у командира? Или они могли действовать и самостоятельно, даже поодиночке? Показываю барону – тот внимательно рассматривает, потом кривится:

– Подделка. Но хорошая. Непосвященный, даже если видел настоящие документы, не отличит.

Один из чужаков явно был за лекаря – в его сумке, помимо общего для всех набора, какие-то пузырьки с характерными запахами, инструменты из отполированного металла, бинты, бутыль с чем-то похожим на спирт. Это хорошо. Нам, живым, пригодится. Вешаю сумку себе на плечо. К сапогам колдуна мы стараемся не приближаться. На месте побоища и без них ощутимо воняет кровью и горелым мясом. Командир чужаков мертв, и ничего нам уже не скажет. Некроманта у нас нет. Потому барон просто поднимает его сумку. В ней нет ничего интересного, кроме такого же набора поддельных документов, включая удостоверения на имя лейтенанта Серой Стражи Торана Сидена, и каких-то еще бумаг. Но сейчас некогда их разглядывать. Надо похоронить Бирела и догонять капитана с маркизой. Все же, карта побережья – действительно полезная находка. Фогерен вешает сумку офицера себе на плечо.

– Торан Сиден… – бормочет он, пробуя имя того на вкус, – нет, не слышал. Или слышал? Вот рожу его точно не встречал.

А я смотрю на лицо "лейтенанта" и вижу вдруг полузасохшую пену в углу рта. Это что же, он все-таки вдохнул пыльцы и его зацепило? Получается, еще тига-другая – и они бы просто полегли бы, один за другим, так и не догнав нас? Теперь понятно, почему мы смогли их положить. Вряд ли этих уродов набирали в первой попавшейся подворотне. И если бы не цветочки, это они бы нас пошинковали, а не мы их…