Текст книги "Жизнь и смерть"

Автор книги: Бхагаван Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Гуру – это вор, ученик – это вор, учитель – это вор. Все ответы жизни украдены. А благодаря украденным ответам человек никогда не сможет обрести покой и радость. Он достигает радости, переживая тот же процесс, через который самостоятельно распускаются цветы ответов. Эти ответы не заимствованы.

Глава 6
Любовь опасна

Почему мы вообще должны думать о смерти? У нас есть жизнь, давайте же жить. Зачем нам приплетать к жизни мысли о смерти?

Этот человек задал хороший вопрос. Но такие его слова как «зачем нам приплетать к жизни мысли о смерти?» или «давай просто жить и даже не думать о смерти» сами по себе показывают, что даже он не может избегнуть мыслей о смерти. Смерть – это такая явная действительность, что ее невозможно игнорировать, хотя в течение своих жизней мы пытаемся не думать о смерти, и не потому, что о смерти не стоит размышлять, а потому, что уже одна мысль о ней ужасает нас. У нас мурашки бегут по телу, сои нам подумать, что мы умрем. Конечно, идея о смерти потрясет вас, когда вы станете умирать, он даже прежде этого, стоит такой мысли посетить ваш ум, как она потрясет вас до самых корней.

Человек всегда пытался забыть о смерти, он пытался не думать о ней. Мы так выстроили всю систему жизни, чтобы смерть была невидимой. Все усилия и планы человека к фальсификации смерти кажутся успешными, но на самом деле они никогда не бывают успешными, потому что существует смерть. Как вы убежите от нее? Куда вы убежите? Даже если вы побежите от нее, вы в конечном итоге натолкнетесь как раз на нее. И не важно, куда вы бежите, и не имеет значения, в каком направлении вы движетесь, ведь, в конце концов, вы закончите свой путь именно в смерти. Каждый день смерть все ближе к вам, думаете вы о ней или нет, бежите вы от нее или нет. Никогда нельзя убежать от действительности.

Не то чтобы смерть была тем, что произойдет в будущем, и тогда, мол, и думать о ней не стоит. Здесь есть некоторое недопонимание. Смерть случится не в будущем, а она уже случается в каждую секунду. Хотя окончательно она придет в будущем, на самом деле она происходит каждый миг. Мы умираем в это мгновение. Если мы посидим здесь один час, мы умрем на один час. Возможно, для того чтобы умереть полностью, нам понадобится семьдесят лет, и, тем не менее, этот один час будет частью смерти. Во время этого одного часа мы тоже будем умирать. И спустя семьдесят лет человек умирает не неожиданно, потому что смерть никогда не случается вдруг. Это не неожиданное событие, потому что ее рост начинается вместе с рождением.

На самом деле, рождение – это одно из проявлений смерти, и наша смерть – это только часть самой себя. Это путешествие начинается с рождения. То, что мы называем днем рождения, – это в действительности первый день смерти. На полную смерть уйдут годы, но путешествие к ней не остановится.

Например, некий человек едет из Дварки в Калькутту. Самый первый шаг, сделанный им, поведет его в Калькутту точно в той же степени, что и последний шаг. Последний шаг будет также действенен в приведении его в Калькутту, как и первый шаг. И если первый шаг не может привести его в Калькутту, то это не может сделать и последний шаг. Это значит, что, сделав первый шаг в Калькутту, он начал приближаться к этому городу. С каждым шагом Калькутта становилась все ближе к нему. Возможно, вы скажете, что ему понадобилось полгода, чтобы добраться до Калькутты, но дело в том, что он мог попасть в этот город через полгода только потому, что начал приближаться к нему за полгода до своего прибытия в него.

Во-вторых, я хочу сказать вам, что вам не следует думать, будто смерть находится где-то в будущем, потому что смерть присутствует в каждое мгновение. Что же такое будущее? Это общая сумма всего нашего настоящего. Мы все время накапливаем настоящее. Это похоже на то, как если бы мы нагревали воду. Достигнув одного градуса, вода нагревается, но она все еще не превращается в пар. То же самое верно для двух градусов. Вода начнет превращаться в пар, достигнув ста градусов. Однако вода начала свое движение к превращению в пар с одного градуса, потом она достигла двух градусов, трех градусов и так далее. Но, даже достигнув девяноста девяти градусов, вода не превращается в пар. Это случится только тогда, когда она достигнет ста градусов.

Вы когда-нибудь задумывались о том, что сотый градус – это тоже один градус, и он не больше первого градуса? Движение от девяноста девяти градусов к ста градусам такое же, как и движение от одного градуса к двум градусам. И здесь нет никакого различия. Поэтому знающий человек предупредит вас еще тогда, когда температура воды будет составлять один градус, что вода превратится в пар, несмотря на то, что вы не будете наблюдать перед собой процесс превращения воды в пар. Разумеется, он может сказать, что вода нагревается, но где же она превращается в пар? Мы можем обманывать самих себя вплоть до девяноста девяти градусов, говоря, что вода все еще не превратилась в пар, но на сотом градусе она непременно превратится в пар. Каждый градус будет приближать точку кипения.

Поэтому бессмысленно пытаться спастись от смерти или отсрочить ее, говоря, что смерть находится где-то в будущем. Смерть случается каждый миг, мы умираем каждый день. На самом деле, по сути дела нет различия между тем, что мы называем жизнью и смертью. То, что мы называем жизнью, – это еще одно название постепенной смерти. Я не призываю вас думать о будущем, я советую вам созерцать то, что происходит уже сейчас. Я не призываю вас даже думать об этом.

Этот друг спросил: «Зачем нам думать о смерти?» Я не советую вам думать. Размышление никуда не приведет вас. Помните о том, что ни один факт нельзя познать через размышление. В действительности, размышление – это тактичный способ фальсификации вещей. Если вы станете думать о цветке, разглядывая его, вы никогда не познаете его. Чем активнее вы станете размышлять о цветке, тем дальше он будет от вас. Вы отдалитесь от цветка, размышляя о нем, тогда как он будет, как и прежде, лежать перед вами. Что у цветка общего с вашим мышлением? Цветок – это реальность. Если вы хотите познать цветок, не думайте о нем, а просто смотрите на него.

Существует различие между мышлением и видением, и это значительное различие. Запад делает большой акцент на мышлении. Поэтому они назвали философией свою науку мышления. Философия означает концептуальное мышление. А мы назвали ту же самую науку даршаном. Слово «даршан» означает видение, и оно не означает мышление. Это нужно понять. Мы назвали это явление даршаном, а люди Запада назвали его философией, и между этими понятиями есть фундаментальное различие. Те, кто считает философию и даршан синонимами, ничего не знают. Это не синонимы. Поэтому нет никакой индийской философии и никакого западного даршана.

На Западе есть наука мышления, которая состоит из исследования, логики и анализа. А на Востоке интересуются кое-чем другим. На Востоке выяснили, что есть вещи, о которых невозможно ничего узнать через размышление о них. Эти вещи нужно видеть, это нужно прожить. И между жизнью и мышлением есть огромное различие.

Человек, который размышляет о любви, может написать о ней тезис, он любящий живет любовью, он видит ее, и, возможно, ему не удастся написать о любви тезис. И если кто-нибудь попросит любящего сказать что-либо о любви, возможно, он закроет глаза, по его щекам покатятся слезы, и он ответит: «Прошу тебя, не спрашивай меня о ней. Что я могу сказать о любви?» А тот, кто размышлял о любви, будет объяснять ее часами, но он ничего не будет знать о ней.

Мышление и видение – это два разных процесса. Поэтому я не советую вам думать о смерти. Вы никогда не сможете познать смерть, размышляя о ней. Вам нужно будет увидеть ее. Я говорю вам о том, что смерть здесь, прямо сейчас она в вас, и вам нужно увидеть ее. То, что я называю словом «я», умирает беспрестанно. Вам нужно будет увидеть это явление смерти, вам нужно будет прожить это явление смерти, вам нужно будет принять это явление смерти, сказав себе: «Я умираю, я умираю».

Мы из всех сил стараемся фальсифицировать смерть, и для этого мы выдумали тысячу способов. Разумеется, мы можем выкрасить свои седые волосы, но это не значит, что мы превратим смерть в ложь, и она неминуемо явится к нам. Даже под слоем краски волосы остаются седыми. Они показывают нам, что смерть приближается к нам, что она непременно придет. Как же мы можем фальсифицировать ее? И не важно, как старательно мы все время фальсифицируем смерть, ведь это ничего не меняет, и смерть приближается к нам без остановки. Единственное различие в том, что мы можем так и не познать смерть.

Я спрашиваю вас о том, как может тот, кто не познал даже смерть, знать о том, что есть жизнь? Я считаю, что смерть находится на поверхности, а жизнь пребывает в центре. Если нам неизвестна даже поверхность, тогда как мы познаем центр? И если мы будем бежать от поверхности, то мы никогда не приблизимся к центру. Если вы боитесь стен, которые формируют внешние ограничения дома, и бежите от них, тогда как вы войдете во внутреннее жилище? Смерть – это поверхность, а жизнь – это храм в центре. Убегая от поверхности, мы также бежим от жизни. Тот, кто познает смерть, постепенно откроет для себя жизнь и начнет понимать ее.

Смерть – это дверь познания жизни. Избегая смерти, вы избегаете и жизни. Поэтому, когда я говорю: «Познайте смерть», уясните себе, что я не призываю вас размышлять.

Вам нужно понять еще одну интересную вещь. Мышление означает повторение в уме того, что мы уже знаем. Мышление никогда не бывает оригинальным, хотя обычно мы говорим, мысли такого-то человека невероятно оригинальны. Нет, мысли никогда не бывают оригинальными. Оригинальным может быть даршан, видение.

Мысли всегда избиты. Какие мысли явятся вам, если я попрошу вас поразмышлять о розе? Вы просто станете повторять то, что вы уже знаете о розе. Что же еще вам делать? Что еще можно предпринять в мышлении? Неужели в вашем размышлении о розе сможет когда-нибудь появиться одна единственная оригинальная точка зрения, которую еще не слышали? Как такое возможно?

Мышление – это ничто иное, как повторение какой-то мысли. Возможно, вы скажете: «Роза прекрасна», но сколько раз вы слышали такие слова прежде? Сколько раз вы читали такие слова прежде? Или, возможно, вы скажете: «Эта роза столь же прекрасна, как лицо моей возлюбленной». Сколько раз вы слышали такие слова прежде? Сколько раз вы читали такие слова прежде? Или, возможно вы скажете: «Эта роза так свежа». Но сколько раз вы слышали или читали такие слова прежде? Что хорошего в мыслях? Как вы сможете войти в существо этой розы, если будете размышлять о ней? Мышление способно только завести вас куда-то в вашу память о розе. Поэтому мышление никогда не бывает оригинальным. На свете не бывает оригинальных мыслителей, поскольку оригинальны только видящие.

Первое условие созерцания розы в том, чтобы смотрящий на нее человек не думал. Он должен выбросить из памяти мысли, он должен стать пустым и жить вместе с этим цветком в миге настоящего. Пусть роза будет одной стороной, а вы будете другой стороной, и пусть между вами ничего не будет, то есть то, что вы когда-либо слышали, когда-либо читали, когда-либо узнали. Между вами не должно быть ничего из того, что вы когда-либо переживали. Никто не должен стоять между вами. И только тогда неведомое, пребывающее в розе, начнет входить в ваше существо. Если оно не найдет препятствий между вами, тогда оно войдет в вас, и тогда вы не почувствуете, что хотите познать розу, а почувствуете, что едины с розой. Тогда вы познаете внутренний мир розы.

Видящий проникает внутрь объекта, а мыслящий парит вокруг него вовне, поэтому мыслящий не достигает объекта, и только видящий наслаждается достижением объекта. Видящий проникает в объект, потому что между ним и объектом уже нет стены, и тогда стены крошатся и исчезают.

Однажды Кабир попросил своего сына Камаля пойти в лес и принести скоту сена. Камаль пошел в лес, как ему было велено. Он ушел в лес еще утром, но когда он не вернулся в полдень, Кабир стал беспокоиться. И даже когда стал приближаться вечер, не было никаких признаков возвращения Камаля. Кабир стал еще сильнее беспокоиться. Наступил вечер, солнце катилось под гору, и тогда Кабир в сопровождении своих преданных учеников, пустился на поиски Камаля.

Придя в лес, они увидели, что Камаль стоит посреди густого кустарника, закрыв глаза, и покачивается как трава на ветру. Кабир подошел к нему, растолкал его и спросил:

– Что ты тут делаешь?

Камаль открыл глаза. Он пришел в себя, понял, что произошло, и сразу же извинился.

– Но что же ты так долго делал здесь? – повторил Кабир. – Уже так поздно.

– Я прошу прощения, – сказал Камаль, – Дело в том, что, придя сюда, я стал смотреть на траву, вместо того чтобы резать ее. Не знаю, когда это случилось, но, созерцая траву, я тоже стал ею. Скоро наступил вечер, но я стоял как трава, совсем забыв о том, что я Камаль, который пришел резать эту траву. Я стал самой травой. Пребывая травой, я испытал большую радость, которая не случалась у меня, когда я был Камалем. Хорошо, что ты пришел, потому что я не знал, что произошло. Ветер не двигал траву, но он двигал меня. И исчезли тот, кто режет, и то, что необходимо было срезать.

Вы когда-нибудь видели жену или сына, с которыми прожили много лет? Вы когда-нибудь видели их? В вашем уме вспыхивают воспоминания о действиях, совершенных женой вчера, и между вами и ею встает мысль. Вы вспоминаете, как она ругалась, когда вы собирались утром на работу, и снова между вами и ею встает мысль. К вам возвращаются слова, которые она произнесла за обеденным столом, и снова между вами и ею встает мысль. Вы всегда думали, но никогда не видели. И поэтому между мужем и женой нет никакой связи, и ее нет между отцом и сыном, между матерью и сыном. Связь устанавливается, когда мысли уже нет, и когда начался даршан, видение. Именно тогда по-настоящему возникает связь, потому что просто некому разрушить ее.

Помните о том, что связь не подразумевает, что два явления связываются каким-то третьим фактором. Связь не работает до тех пор, пока присутствует что-то, соединяющее два явления. То, что соединяет, тоже разрушает связь. Когда ничто не будет соединять их, когда останутся только два явления, когда между ними ничего не останется, в тот день, по сути, останется только одно явление, и двух явлений уже не будет.

Связь не означает, что мы соединились с кем-то. Связь означает, что теперь вами и другим человеком ничего не существует, даже то, что соединяет вас. Два потока исчезают и сливаются друг в друге. Это и есть любовь. Видение приводит вас к любви. Видение – это источник любви. Тот, кто не любил, никогда ничего не узнал. И не важно, что именно человек намеревался узнать, все равно он узнал это только через любовь.

Итак, когда я говорю, что вам необходимо познать смерть, я имею в виду, что нам придется полюбить смерть. Нам нужно будет увидеть смерть. Но как может любить смерть, как может получить ее даршан, как может когда-либо увидеть смерть тот, кто боится смерти, кто бежит от нее? Он поворачивается к смерти спиной всякий раз, когда она появляется перед ним. Он зажмуривается и никогда не позволяет смерти показываться ему непосредственно. Этот человек боится, он испуган. Поэтому он вообще не способен увидеть смерть, и он не в силах полюбить ее. А как может полюбить жизнь тот, кто до сих пор не может полюбить смерть? Смерть – это поверхностное событие, а жизнь – это гораздо более глубокое явление. Как может достичь глубинных вод колодца тот, кто свернул с самого первого шага?

Поэтому я говорю, что вам нужно жить смертью, что вам нужно познать ее, что вам нужно увидеть ее. Вам нужно будет влюбиться в смерть. Вам нужно будет заглянуть ей в глаза. И человек чувствует изумление, как только начинает смотреть смерти в глаза, начинает созерцать ее, начинает проникать в нее. Удивляясь, он говорит себе: «В смерти скрыта огромная тайна! То, что я знал как смерть, и от чего я бегал, – на самом деле заключает в себе источник высшей жизни». Поэтому я говорю вам: входите в смерть по своему желанию, чтобы вы могли достигнуть жизни.

У Иисуса есть одно чудесное выражение. Он сказал: «Тот, кто спасется, погибнет, а того, кто сотрет себя, никто не сможет уничтожить. Тот, кто потеряется, найдется, а тот, кто сохранится, потеряется». Если семя захочет спастись, тогда оно сгниет. Что же ему остается? А если семя уничтожит себя в земле, исчезнет, тогда оно станет древом. Смерть семени становится жизнью дерева. Если бы семя защищалось, приговаривая: «Я испугано. Я могу умереть. Я не хочу исчезать. С какой стати мне исчезать?», тогда оно непременно сгнило бы. В этом случае оно даже не останется семенем, не говоря уже о его росте в дерево. Мы сжимаемся от страха смерти.

Я хочу сказать вам еще одну вещь, которая, возможно, не приходила пока вам в голову. Эго есть только у того, кто боится смерти, потому что эго означает твердую личность, крепкий узел. Тот, кто боится смерти, сжимается. А тот, кто сжимается, превращается в узел. В человеке возникает сложность.

Ощущение «я» – это ощущение человеком того, что он страшится смерти. У того, кто проникает в смерть, кто не боится смерти, кто не убегает от нее, кто начинает жить ею, «я» исчезает, эго пропадает. А когда исчезает эго, остается только жизнь. Мы можем обозначить это так: умирает только эго, но не душа. Но так как мы продолжаем пребывать эго, возникает большая трудность. На самом деле, умереть может только эго, и только у эго есть смерть, потому что оно ложно. Оно неминуемо умрет. Но мы все равно держимся за эго.

Например, в океане возникает волна. Если волна хочет остаться волной, она все равно не в силах сделать это, она обречена на смерть. Как же волна может выжить как волна? Она умрет. Если, конечно же, не превратится в лед. Если вода сократится и затвердеет, тогда она сможет выжить. Но все равно, выжив, волна перестает быть собой, и остается лед, а ведь лед – это закрытая, оторванная от океана волна. Помните о том, что вода как волна не оторвана от океана, а едино с ним. А вода как лед – это уже не часть океана: она отделена от него, она затвердела. Волна сжалась в лед, она заморожена.

Когда волна была самой собой, она существовала в единстве с океаном. Однако, если она станет глыбой льда, тогда она, конечно же, выживет, но тогда она будет отрезана от океана. И сколько времени она проживет в таком состоянии?

Все замороженное, без сомнения, когда-нибудь растает. Слабая волна растает несколько раньше, а сильная волна продержится еще какое-то время, ну так и что же? Солнечным лучам понадобится больше времени для того, чтобы растопить большую волну, а маленькую волну они растопят быстрее. Вопрос только во времени, но вода все равно растает. Волна, тая, станет рваться и метаться, потому что она исчезнет, как только растает. Но если волна, впадая в океан, прекратила бы свое бытие как отдельной сущности, если бы она узнала, что она и есть океан, тогда и не возникло бы вопроса об исчезновении волны. Тогда волна стала бы существовать независимо оттого, исчезает она или остается, потому что она знает о том, что она не волна, а океан. Исчезая как волна, она все равно остается, в состоянии покоя. Когда волна возникает, она находится в активном состоянии. А состояние покоя доставляет ей не меньше удовольствия, чем состояние активности. На самом деле, такое состояние приносит еще больше радости.

Есть состояние активности, и есть состояние покоя. То, что мы называем самсарой, миром, – это состояние активности, а то, что мы называем мокшей, освобождением, – это состояние покоя. Жизнь похожа на беспокойную волну, которая бьется и борется с ветром, а потом опадает назад в океан и исчезает. Но волна все еще существует. Она нисколько не меняется в своей сути по сравнению с той, которая бушевала в океане, просто она находится в состоянии покоя. Однако, если бы волна захотела заявить себя волной, тогда она наполнилась бы эго и пожелала бы оторваться от океана.

Как вы можете пребывать со всем остальным в мире, когда приобретаете мысль о том, что вы есть? Если вы выбираете пребывание со всем сущим, тогда «я» теряется. Поэтому «я» настаивает на том, что оно отделиться от всего. Интересное дело: отделяясь от целого, вы становитесь несчастными. А потом «я» снова велит: «Общайся со всем сущим». Так «я» мучает вас. Сначала «я» говорит: «Отделись от всего, изолируй себя, ты отличаешься от целого. Как же ты можешь быть связан с ним?». Таким образом, «я» отрывается от целого, но потом оно попадает в беду, потому что, как только «я» отделяется от всего сущего, оно тотчас же становится несчастным, и приближается его конец. Как только волна поверит в то, что она отделена от океана, она сразу же начинает умирать, ее смерть приближается. И теперь «я» станет бороться для того, чтобы защитить себя от смерти.

Пока волна была единой с океаном, смерти вовсе не существовало, потому что океан никогда не умирает.

Запомните, океан может обойтись без волны, а волна не может существовать без океана. Вы не можете представить себе волну без океана, он будет присутствовать в каждой волне. Однако океан может существовать без волны. Когда волны – это неотъемлемая часть океана, они пребывают в покое и расслабленности. Но когда волна стремится спастись от океана, возникают трудности, ведь она отсекает себя от океана, и начинается ее смерть.

По этой причине человек при смерти хочет любить. Причина стремления к любви все нас, которые когда-нибудь умрут, в том, что любовь – это очевидный способ соединения. Поэтому никто не хочет жить без любви и быть несчастным. Все люди ищут любовь, только один человек хочет получить вашу любовь, а другой человек хочет отдать вам любовь. И тот, кто не находит любовь, оказывается в затруднительном положении. Но задумывались ли мы когда-нибудь о том, что такое способ любви?

Любовь означает попытку снова воссоздать, собирая различные части вместе, отношения, которые мы разорвали с целым. Итак, один вид любви – это тот, в которой мы пытаемся заново построить наши потерянные отношения со всем сущим, добавляя к себе части. Именно это мы называем любовью. И есть другой вид любви, в котором мы прекратили все свои попытки оторваться от целого. Это мы называем молитвой. Следовательно, молитва – это абсолютная любовь. И у этого явления совсем другое значение. Это не значит, что пытаемся собрать воедино все части, а это значит, что мы перестали отрываться от целого. Волна заявила: «Я океан», и теперь она не пытается установить связь с каждой другой волной.

Помните о том, что сама волна умирает, и окружающие ее волны тоже умирают. Если эта волна попытается общаться с другими волнами, у нее появятся трудности. Поэтому наша так называемая любовь очень болезненна, потому что волна пытается общаться с другой волной. Умирают и эта волна, и другая волна, и все равно они устанавливают между собой общение, надеясь, что, соединившись друг с другом, они, может быть, спасутся. Поэтому мы превращаем любовь в безопасность. И человек боится жить в одиночестве. Он хочет жену, мужа, сына, мать, брата, друга, общество, организацию, нацию. Все это вызовы эго, это попытки оторвавшегося от жизни человека снова соединиться с целым.

Но все эти попытки соединиться представляют собой приглашения к смерти, потому что тот, с которым вы формируете союз, точно также окружен смерть, точно также окружен эго... Смешно то, что другой человек хочет стать бессмертным, соединясь с вами, а вы хотите стать бессмертным, соединясь с ним. А дело-то в том, что умрете оба вы. Как же вы можете стать бессмертным? Такой союз удвоит смерть, и такое положение дел, без сомнения, не даст вам эликсир бессмертия.

Два любовника так сильно жаждут любви для того, чтобы стать бессмертными. Они день и ночь поют песни. Уже целую вечность слагают стихи о любви, которая становится бессмертной. Как могут два человека, которые когда-нибудь умрут, вместе желать бессмертия? Союз двоих подобных людей создает только дважды реальную смерть и ничего больше. Чем же еще может это быть? Оба человека тают, тонут, исчезают, поэтому они испуганы и встревожены.

Волна создала собственную организацию. Она говорит: «Мне нужно выжить». Она создала нации, она создала индуистские и мусульманские секты, потому что волны создают собственные организации. Суть в том, что все эти организации исчезнут, поскольку только океан, пребывающий под волнами, и есть единственная организация. А организация океана – это совсем другое дело. Если волна принадлежит ей, это не значит, что волна сама соединяется с океаном. Скорее, это значит, что волна знает о том, что она вовсе не отличается от океана. И я говорю, что религиозный человек не принадлежит ни одной организации, то есть он не держится ни за семью, ни за друга, ни за отца, ни за брата.

Иисус произнес несколько очень сильных слов. На самом деле, только те, кто достиг любви, могут произносить такие сильные слова, ведь люди, слабые в любви, не могут произносить их. Однажды Иисус стоял на рынке, окруженный толпой. Его мать Мария пришла проведать его. Люди начали расступаться перед ней. Кто-то в толпе крикнул: «Пропустит эту женщину, это мать Иисуса. Позвольте ей пройти!» Иисус, услышав эти слова, громко сказал: «Если вы расступаетесь перед матерью Иисуса, то не делайте это, потому что у Иисуса нет матери». Мария, остолбенев, остановилась.

Обращаясь к толпе, Иисус объявил: «До тех пор пока у вас будут мать, отец, брат, вы не сможете приблизиться ко мне». Это очень резкие слова. Мы не можем представить себе, чтобы такой человек как Иисус, полный любви, смог выговорить такие слова: «У меня нет матери. Кто моя мать?» Мария, остолбенев, остановилась. Иисус продолжил: «Вы называете эту женщину моей матерью? У меня нет матери. И запомните, что, если у вас все еще есть мать, тогда вы не сможете близко подойти ко мне».

В чем же дело? Вопрос в том, что, если волна пытается объединиться с другой волной, то она не сможет приблизиться к океану. На самом деле, волны объединяются друг с другом и создают организацию главным образом для того, чтобы спастись от океана. Волна чувствует все больше страха перед перспективой своего исчезновения, реального исчезновения. Но правда в том, что она уже исчезает.

И все же, когда несколько волн собираются вместе, они чувствуют больше уверенности, ведь создается какая-то организация. Поэтому человек хочет жить в толпе, и ему страшно, когда он остается в одиночестве. В одиночестве волна остается полностью с самой собой, и она соскальзывает, падает, исчезает, пропадает, чувствует свою отчужденность и от океана, и от других волн. Поэтому волна создает организацию, она выковывает себе цепь.

Отец говорит: «Я исчезну, но не беда, ведь я оставлю после себя сына». Волна говорит: «Я исчезну, но оставлю после себя маленькую волну, и она будет жить после меня, цепочка продлится, и мое имя останется в летописи». Поэтому отец чувствует, что он несчастлив, если у него нет сына, поскольку это означает, что он не может устроить себе бессмертие. Конечно, он исчезнет, но он хочет создать другую волну, которая продлит цепочку, которая, по крайней мере, будет отождествляться с волной, из которой она возникла. И тогда не страшно, что предыдущая волна исчезнет, так как она оставляет за собой другую волну.

Возможно, вы замечали, что люди, которые вовлечены в созидательную деятельность, то есть художники, музыканты, поэты, писатели, не слишком озабочены тем, чтобы обзавестись сыновьями, просто потому что они нашли им замену. После них останутся их картины, их стихи, их статуи, поэтому они и не думают заводить сынов. И нет другой причины, кроме той, что они нашли себе другого сына. Они создали волну, которая продлится еще долго после того, как они исчезнут. На самом деле, они нашли сына, который проживет еще дольше ваших сынов, потому что даже когда ваш сын исчезнет, книга писателя не прекратит своего существования.

Писатель не особенно озабочен тем, чтобы обзавестись сыном, чтобы пустить росток в будущее. Однако это не значит, что ему это не нужно. Просто он нашел волну-долгожительницу, и ему уже нет дела до мелких волн. Поэтому он не заинтересован в создании семьи, ведь он образовал семью другого рода. Он тоже стремится к той же степени бессмертия. Поэтому он скажет: «Деньги будут потрачены, богатство кончится, но моя работа, моя статуя будет продолжать свое существование», и именно этого он хочет.

Но статуи тоже теряются. Ни одна статуя не живет вечно, хотя, конечно, она живет несколько дольше нас. Кто знает, сколько статуй уж потеряны, и сколько их теряется каждый день. Все потеряется. На самом деле, в мире волн не важно, до какой степени может продлиться волна, ведь в конечном итоге она обречена потеряться. Быть волной значит созерцать собственное угасание, и здесь не имеет никакого значения, сколько она продлится.

Итак, если вы будете смотреть на себя как на волну, то вы захотите избежать смерти, и поэтому вы будете и дальше бояться и страшится. Говорю вам: посмотрите на смерть, и вы не должны ни избегать ее, ни бояться ее, ни пускаться от нее наутек. Посмотрите на смерть. Созерцая смерть, вы поймете, что казавшееся вам смертью превращается в то же, что и составляет жизнь, стоит вам только чуть-чуть углубиться в смерть.

И тогда волна становится океаном, и исчезает ее страх угаснуть. И она уже не хочет стать замерзшим льдом. И в оставшееся время она танцует в небе, радуется под лучами солнца, она счастлива. Упав назад в океан, волна точно также остается счастливой в состоянии покоя. Таким образом, она счастлива в жизни, и она счастлива в смерти, потому что она знает о том, что сущее никогда ни рождается, ни умирает. Сущее просто существует, и меняются только его формы.

Все мы волны, возникающие над океаном сознания. Некоторые из нас превратились в лед, большинство из нас. Эго подобно льду, оно такое же твердое, как камень. Удивительно, сто текучая вода может стать твердой, как лед или камень. Если в нас возникает желание замерзнуть, тогда сознание, в другом случае такое простое и текучее, превращается в эго. Все мы наполняемся желанием замерзнуть, поэтому мы применяем множество способов, чтобы понять, как нам замерзнуть и отвердеть.

Есть законы, по которым вода превращается в лед, и есть также законы, которые приводят к формированию эго. Воду нужно охлаждать для того, чтобы она превратилась в лед, она должна потерять свое тепло, она должна стать холодной. Чем холоднее вода, тем она тверже. Человек, желающий создать эго, тоже должен стать холодным, он должен потерять свое тепло. Поэтому мы произносим фразу: «теплый прием». Радушный прием всегда теплый, а холодный прием бессмысленный.