Текст книги "Акапулько"
Автор книги: Берт Хэршфельд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Глава 17
«Эль Плайамар» представлял собой неуклюже растянувшийся комплекс зданий, выстроенных в колониальном стиле, и больше напоминал собой старинную усадьбу, чем современную гостиницу. Возведенный всего два года назад на склоне холма, отель был спроектирован таким образом, чтобы каждый номер, каждые апартаменты и каждое частное бунгало[161]161
Бунгало – одноэтажный дом с верандой.
[Закрыть] были обеспечены первоклассным видом на море. Роскошь диктовала решения владельцам этой гостиницы, роскошь и прибыль. Чтобы привлечь в «Эль Плайамар» гостей, которые могут позволить себе платить за обслуживание баснословные суммы, хозяева постарались предусмотреть любое возможное желание, любую прихоть, любой каприз посетителей, соответственно обустроив отель. Они воздвигли десять плавательных бассейнов – с подогреваемой водой, с охлаждаемой водой, с лечебной водой, с соленой морской водой; они разбили четырнадцать теннисных кортов с естественным покрытием и одну площадку для гольфа с ограниченным доступом; они построили закрытый гимнастический зал и открытый гимнастический зал; они открыли восемь банных помещений – парных и саун – и один солярий; они отвели специальные игровые комнаты, корты для игры в сквош[162]162
Сквош – игра с мячом, типа тенниса, для двух или четырех игроков, отличающаяся меньшими размерами корта и иной формой ракеток.
[Закрыть] и помещения для занятий шаффлбордом; они организовали занятия верховой ездой, стрельбу по тарелочкам, доставку на любой из пляжей, катание на лодках, ежедневные уроки для всех желающих освоить бридж и усовершенствоваться в нем, класс современных танцев и кружок приверженцев йоги, а также несколько групп любителей марафонского бега – по выходным.
В «Эль Плайамар» можно было ужинать в любое время дня или ночи, а бары работали круглосуточно. Вы могли отдать свою одежду в чистку хоть в четыре утра; в это же самое время вы могли заказать в свой номер шестнадцатимиллиметровый кинопроектор с последними, только что выпущенными на экран фильмами – ваше желание немедленно исполнялось. Медицинское обслуживание и стоматологическая помощь также были безотказными.
– Это просто чудесный отель, – с энтузиазмом рассказывала Лизу Питерз Бристолу и Шелли за кофе с бренди. Два мальчика – помощники официанта в это время убрали со стола остатки ужина и удалились, подобострастно кланяясь и улыбаясь.
Все четверо удобно разместились в просторной гостиной частного бунгало Луиз и Джейсона Питерз; приглушенный свет, тихая музыка, льющаяся из скрытых динамиков, стеклянные двери во всю стену, выходящие в неярко подсвеченный электрическими огнями сад с вьющимся виноградом и экзотическими красно-белыми цветами.
– Мои друзья в Нью-Йорке, – объяснял Джейсон в своей искренней и открытой манере будущего политика, – порекомендовали нам остановиться в «Эль Плайамар». Семья Хартвеллов, возможно вы с ними встречались. Они знают, что мы ценим уединение, и заверили нас, что «Эль Плайамар» как раз то, что нам нужно. Как видите, они оказались правы.
– Каждое бунгало, – подхватила Луиз, – построено так, чтобы сделать жизнь максимально приятной. Стены в них достаточно толстые, так что они способны полностью изолировать внутреннее помещение от таких неприятных вещей, как дневная жара, ночная прохлада и шумы.
– И достаточно высоки, чтобы отвратить любителей подсматривать за хозяевами, – добавил Джейсон.
– Вы можете принимать здесь хоть сотню гостей, и никто снаружи даже и не заподозрит…
– Это не значит, конечно, что мы собираемся так делать. Вульгарная демонстрация не наш стиль…
– Интимность – вот к чему мы стремимся…
– Интимность и естественность…
– Во всем…
– Осознанный отказ от помех и препонов, которые ставит цивилизация…
– Отказ от мусора и хлама…
– От одежды, например…
– Джейсон и я поклоняемся солнцу. В буквальном смысле.
– Мы каждый день свидетельствуем свое благоговейное почтение богу Солнца, когда это бывает возможно…
– Разве вам никогда не хотелось загореть везде?
– Не надо сводить все к суетности и тщеславию. О, нет. Самый чистый витамин D поступает именно через кожу, вместе с солнцем.
– Это здорово, – сказал Бристол, – когда у человека такое тело, что на него приятно посмотреть. – Он похлопал себя по толстому, твердому животу. – Но мне далеко до весеннего цыпленка…
Луиз открыто оглядела Бристола.
– Я бы сказала, что вы совсем неплохо следите за своим телом.
– Я просто смотрю, что я ем.
– Могу поспорить, вы делаете гимнастику. Вы мне кажетесь очень сильным мужчиной.
– Когда-то я свободно выжимал штангу в двести двадцать фунтов[163]163
Двести двадцать фунтов – около ста килограммов.
[Закрыть]. Но за последнее время я так забегался…
– И Шелли, – прервала его Луиз, поворачиваясь, чтобы посмотреть на девушку. – Шелли выглядит абсолютно превосходно. Как вы сохраняете фигуру и такой прелестный цвет лица? Я так вам завидую!
– Вы в жизни не видели лучших форм, – подтвердил Бристол. – Когда она разденется, смотрится просто как сенсация.
– Харри…
– Не скромничайте, дорогая, – вмешалась Луиз, рассеянно кривя губы.
– Послушайте, – продолжил Бристол. – Я понимаю толк в теле. В моем бизнесе это необходимо.
– Ранее, – сказал Джейсон, наклоняясь к Шелли, – Харри рассказывал нам об этой сцене, когда вы обнаженной купались в бассейне на Вилле Глория… – Лицо Джейсона при этих словах было бесхитростным и искренним, а взгляд – ничего не выражающим и прямым.
Шелли облизнула губы. С того самого момента, как она с Харри появилась в этом бунгало, Шелли чувствовала себя неловко, напряженно, не в своей тарелке. Харри сказал ей, что они едут на прием, и она была готова увидеть здесь много народа. Но в этой маленькой компании она ощущала скованность, внутренне противясь тому преувеличенному вниманию, которое хозяева с каждой минутой этого странного вечера все больше концентрировали на ней.
– Я никогда никого не видел обнаженным в кино, – заметил Джейсон. – Я имею в виду никого, лично знакомого мне.
– Вы делаете порнографический фильм? – радостным тоном поинтересовалась Луиз.
– Настоящее порно – это вы имеете в виду? – спросил Бристол. – Нет. Он похож на порно, но не более того. Вы когда-нибудь видели настоящее порно, Луиза?
– Оно такое возбуждающее. Вся эта обнаженная плоть… хотя в основном, конечно, показывают какие-то уставшие замученные тела, не способные на настоящую работу.
– У меня в Штатах есть такие классные актеры, – сказал Бристол. – Может быть, как-нибудь организуем съемки…
Шелли допила свой бренди; ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь сменил тему разговора.
– Интересно, каково это быть актрисой? – задумчиво произнесла Луиз.
Джейсон рассмеялся.
– Первым делом тебе нужно научиться, как правильно раздеваться.
Луиз захлопала в ладоши.
– Ты совершенно прав, дорогой! Актерская игра часто оказывается второстепенной.
– Разве вы не согласны, Шелли? – спросил Джейсон. Он подошел к ней и заново наполнил ее стакан.
Шелли в ответ поднесла стакан к губам, пробормотав что-то своей порции бренди.
– Что? – засмеялся Бристол. Его смех был резок и груб. – Большинство девиц не могут даже снять туфли, чтобы при этом не упасть. Я просмотрел их не меньше тысячи.
– Интересно, как это получилось бы у меня? – спросила Луиз, ни к кому в отдельности не обращаясь.
– Превосходно, дорогая, – подхватил Джейсон. – Итак, получается, что мы узнали о твоих тайных честолюбивых замыслах?
– Вам следовало бы мне сказать об этом, – подался вперед Бристол. – Я бы вставил вас в свой фильм.
– Дорогой Харри…
– А у Луиз получилось бы? – задумчиво спросил Джейсон. – Нужный характер, нужное лицо, нужное тело? Шелли, что вы думаете по этому поводу?
Шелли отпила еще немного бренди; она чувствовала, что просто не в силах сейчас поднять голову, посмотреть на кого-либо.
На вопрос Джейсона ответил Бристол:
– Луиз станет сенсацией.
Луиз энергично рассмеялась, голова ее запрокинулась назад, грудь подалась вперед, и ее четкий контур проступил под легкой зеленой блузкой. Бристол сглотнул комок в горле.
– Естественно, вам следует пройти кинопробу, как всякой актрисе.
– Смогла бы ты это сделать, дорогая? – спросил Джейсон. – Раздеться перед незнакомыми людьми?
– Это было бы настоящим испытанием, – отозвалась Луиз.
Джейсон грустно улыбнулся, глаза его переместились на Шелли.
– Я полагаю, при наличии практики любой может развить в себе эти способности.
– И где же, скажи пожалуйста, практиковаться в этом? – сказала Луиз. – Никто ведь не станет выходить на улицу и скидывать с себя одежду перед незнакомыми мужчинами.
Они все засмеялись. Кроме Шелли. Она сосредоточилась на бренди в своем бокале, на том, чтобы донести его до губ, на том, чтобы проглотить его, на том, чтобы подавить во рту его терпкую горечь, на том, чтобы повторить процесс. Смех, неразборчивое гудение слившихся воедино голосов – все это стало для нее лишь каким-то смутным шумовым фоном, отдаленным и незначительным. Из этого назойливого гула выделился один голос, постепенно набирая силу, становясь громче, яснее: «Почему бы вам не зайти ко мне в конце рабочего дня? Когда все успокоится. Тогда мы сможем все сделать без помех и без спешки…» И она продолжала слушать, не осмеливаясь закончить этот разговор, не в состоянии отторгнуть любую возможность, которая смогла бы продолжить ее карьеру. «Откуда вы узнали мое имя?» – спросила она тогда, но даже не вслушивалась в ответ, зная его заранее. Какой-нибудь агент, или продюсер, или режиссер дал ему ее телефонный номер, сказал ему, что Шелли Хейнз свободна, доступна, легка… Да, она была такой. «Могу я на вас положиться?» – спросил ее тот мужчина по телефону. И она пообещала, что будет в его офисе через час. А потом – пронизывающий, пронзительный, мучительный крик тормозов, крик испуганных людей, крик Барбары, Барбары… Она вежливо закончила разговор, не спеша вышла на улицу и увидела, что там…
– Шелли! – резкий окрик Бристола развеял воспоминание, и Шелли послушно подняла глаза. – Луиз задала тебе вопрос.
– Как вы себя чувствовали, – повторила Луиз, – когда в самый первый раз разделись перед незнакомым человеком?
Шелли попыталась отогнать от себя коньячный туман и вспомнить. Но тот, самый первый раз безнадежно затерялся в бесконечной череде безликих мужчин, и дешевых деревянных столов, и пыльных ковров, и этих ужасных диванов из поддельной кожи, которая намертво приклеивается к телу…
– Я всегда был приверженцем профессионального подхода к делам. Учить должен настоящий специалист, – говорил между тем Джейсон. – Почему бы нам не найти кого-нибудь, кто может научить Луиз правильно раздеваться?
– Но кого? – спросила Луиз, широко распахивая глаза.
– Что скажешь, Шелли? – спросил у нее Бристол.
Шелли проглотила еще бренди.
– Шелли, – промурлыкала Луиз. – Пожалуйста…
– Конечно! – взорвался Бристол.
– Первый урок, первый урок! – радостно залепетал Джейсон.
Луиз вскочила с кресла, сделала пируэт и замерла, широко расставив ноги под длинной, цвета морской волны юбкой.
– Что я должна делать сначала?
– Скажи ей, – приказал Бристол Шелли. – Давай, говори.
Шелли заставила себя встряхнуться.
– Они… всегда смотрят на ноги. Это всегда с самого начала.
– Мне просто их показать? – спросила Луиз у своих зрителей.
– Конечно, – отозвался Бристол.
– Ну давай, дорогая, – поторопил Джейсон. Он медленно и осторожно подошел к Шелли, сел на ручку ее кресла, улыбнулся девушке.
Луиз медленно подняла свою длинную зеленую юбку.
Джейсон нетерпеливо заерзал.
– Слишком много юбки, – сказал он. – Почему бы тебе просто ее не снять?
– Как пожелаешь, дорогой. – Она расстегнула застежки на поясе, юбка упала на пол, Луиз грациозно перешагнула через нее, медленно повернулась.
– Потрясающе, – выдохнул Бристол. – Классные ноги… – Блузка Луиз доходила ей до бедер; под ней был виден желтый кружевной треугольник. Бристол почувствовал, как напряглось его тело и кровь стала приливать к паху. – Послушай…
– Сними блузку, – скомандовал Джейсон.
Луиз повиновалась. Ее грудь оказалась больше, чем представлял себе Бристол, – круглые полушария, только лишь слегка свисающие, которые подпрыгивали и качались, когда Луиз расхаживала по комнате, демонстрируя себя. Дойдя до Шелли, она повернулась к ней лицом и остановилась.
– Представляю ли я в этом положении интерес для продюсера? – сказала она приглушенным голосом.
– Смогла бы Луиз получить работу? – спросил Джейсон у Шелли, играя с ее волосами.
Бристол сглотнул.
– В кино большая конкуренция.
Луиз хихикнула и повернулась вокруг.
– Харри хочет увидеть оставшееся, дорогая, – пропел Джейсон.
Не говоря ни слова, Луиз стянула с себя трусики и завертелась перед Бристолом, показываясь ему и сзади, и спереди, и с боков.
– Ну, как? – спросила она через минуту. – Как я по сравнению с Шелли?
– Конкурс! – еще больше обрадовался Джейсон. – Давайте устроим конкурс.
– Встань, – скомандовал Бристол Шелли. Она не пошевелилась. Бристол молниеносно оказался у ее кресла. – Встань, я сказал! – Он крепко схватил ее за руку, грубо дернул.
Шелли поднялась на ноги. Кто-то забрал у нее из рук бокал, и Шелли ощутила себя обездоленной, как будто ее лишили какой-то ценной вещи и эта ценная вещь теперь для нее потеряна навсегда. И еще она неожиданно почувствовала себя безумно уставшей, все свое тело нескладным и тяжелым, а ноги ужасно слабыми. Она задрожала.
Слова, обращенные к ней, не имели смысла, не имели действия. А потом к ее телу прикоснулись руки, они расстегивали ее юбку, поворачивали ее тело, обследовали его, трогали везде.
– У нее тело молодой девочки.
– Чем мы займемся сейчас? – захотел узнать Джейсон.
Луиз засмеялась.
– Ты займешься Шелли, дорогой. Она приготовила для тебя изысканный десерт! Тем временем мы с Харри постараемся лучше узнать друг друга. А позднее…
Бристол был рядом с Луиз еще до того, как она кончила говорить. Он протянул руки…
– Нежнее, милый, нежнее. Когда я буду должным образом готова, ты можешь снова стать грубым, но сейчас…
Бристол взял одну грудь Луиз в рот.
Спустя какое-то время она отстранилась от него.
– Это просто замечательно, Харри. Но бедняга Джейсон. Он совсем не веселится…
Бристол оглянулся: Шелли, оборонительно подняв юбку, пятилась от Джейсона.
– Какого черта ты делаешь? – заорал Бристол. – У тебя что, в первый раз? Снимай с себя на хрен все свои тряпки и не мешай мне получать удовольствие!
Шелли продолжала отступать. Самое худшее в этом было то, что какую-то часть ее существа тянуло к ним, к тому, что они все хотели от нее и что привлекало и отталкивало ее в одно и то же время.
– Нет, Харри, прошу тебя, не надо…
Его рука мелькнула в воздухе, ладонь опустилась на щеку Шелли. Она споткнулась и едва не упала.
– Я не хочу!
– Безмозглая сука! Ломаешься, как будто еще один пересып для тебя что-то значит! Ты им уже сто лет назад потеряла счет. Раз даешь своему уроду, можешь дать и здесь. Раздевайся, черт бы тебя побрал…
Шелли начала расстегивать блузку.
– Ах ты сволочь! Сволочь… – Она резко крутанулась и кинулась к двери, выбежала из бунгало прежде, чем кто-нибудь смог ее остановить.
Бристол выругался и пошел за ней, но скоро вернулся, один.
– Ее нет, – сказал он. – Никаких следов. Ну как вы назовете такую девку? Раньше она была в порядке.
– Бог мой, – ответила Луиз. – Ну ладно, – бодро продолжила она, – вас все равно осталось двое, а я одна. Я почему-то совершенно уверена, что смогу пристроить вас обоих. Давайте попробуем! Согласны?
Шелли бежала. Слепо бежала к океану. Дважды она падала, туфли соскакивали у нее с ног, но она продолжала упорно двигаться вперед. Она проносилась мимо ночных гуляк, не видя и не замечая их лиц или фигур, не слыша их ядовитых смешков, не отвечая на их грубые предложения.
Она достигла пляжа, увязая в песке, добралась до того места, где мягкая вода плескалась почти неслышными маленькими волнами. Задыхаясь, она опустилась на колени, уронила голову.
Спустя какое-то время, почувствовав в себе силы, Шелли зашла в воду по пояс, вымыла руки, сполоснула лицо, потом вернулась на берег.
Она чувствовала стыд, глубокий стыд. В основном потому, что знала: она сама несет ответственность за то, что случилось с ней, за то, что всегда с ней случается. Харри Бристол. Он такой же, как все мужчины, которых она знала. Она сделала себя доступной каждому, каждому эгоисту и потребителю, она сама напросилась на жестокость и оскорбления. И даже часто желала этого…
Шелли поднялась и бесцельно, не разбирая направления, поплелась куда-то, медленно вышагивая по темной полоске песка. Она лгала, лгала все время, особенно себе самой. С Харри с самого начала у нее не было никаких шансов. Так же, как и с его фильмом. Ни с чем. Скоро настанет Новогодняя ночь… по крайней мере тогда все кончится…
«Зачем же ждать? Вперед, в океан!» Вскоре вода стала доходить ей до подбородка. Легкая волна накрыла Шелли с головой, соленая вода попала ей в рот. Она захлебнулась, закашлялась, судорожно забила руками. Потом поплыла, с трудом выбралась на берег. Дрожа от холода, но неожиданно чувствуя себя освеженной, Шелли начала смеяться. Мозг ее работал четко и ясно: «Что за сумасшедшая мысль! Я не собираюсь умирать. У меня нет никакой серьезной болезни. Всего лишь небольшая анемия, остальное у меня в полном порядке – всего лишь какая-то химическая штуковина, из-за которой и бывают все эти приступы жара и слабость. Не более того. Я верю в это. Я буду жить.»
Шелли стала кружиться на песке, кружилась, пока ее ноги не споткнулись, и она упала. Плача и смеясь. «Ладно, я прошла весь путь до самого дна. Как говорится, другого пути у меня теперь нет, – только вверх… И Морри. Когда мы вместе, я чувствую себя хорошо, совершенной, полной, законченной.»
Теперь она бежала. Открывшиеся возможности пьянили ее, кружили ей голову. Она бежала быстрее и быстрее, пока у нее не заболели легкие, а ноги не начали дрожать и подкашиваться. Задыхаясь, она упала вперед, пережидая, пока к ней не вернутся силы. Она знала, что они обязательно скоро вернутся. Точно так же, как знала, что все, что ожидает ее впереди, будет хорошим.
Шелли подняла голову и вскрикнула.
Рука тяжело опустилась на ее лицо, зажала рот, приглушила крик. Она попыталась укусить ее. Не получилось. Тело ее обмякло, и Шелли неподвижно замерла на песке.
– Вот так, – произнес грубый мужской голос. – От твоего визга сюда сбегутся все легавые, а нам они здесь совсем не нужны. Я отпущу тебя, если пообещаешь вести себя хорошо…
Шелли удалось кивнуть головой, и мужчина отпустил ее. Ее глаза впились в незнакомца, она мучительно старалась вспомнить – длинное костистое лицо, желтые усы, редкая бородка…
Лео…
– Эй, малышка, не забыла меня?
Шелли села, дрожа, но менее испуганная. По крайней мере она знала его.
– Мне холодно, – пробормотала она.
Лео положил ладонь ей на плечо.
– Ты промокла. Снимай одежду, всю. Я дам тебе свое серапе.
– Я хочу вернуться в свой отель.
– Тебе повезло, что я нашел тебя. Пойдем, я знаю местечко, где ты сможешь согреться. – Он взял ее за руку.
Шелли дернулась, вырывая руку, на четвереньках бросилась прочь.
– Оставь меня в покое!
– Эй, не психуй! Ты же не можешь все время бежать, как ты бежала. Кто-нибудь может натолкнуться на тебя и тогда…
Шели вскочила на ноги, пустилась бежать. Он моментально кинулся вслед, быстро догнал. Блузка Шелли затрещала в его руках, превращаясь в лохмотья, он отбросил их в сторону. Шелли упала, покатилась куда-то, тщетно пытаясь снова встать и бежать, но Лео был слишком быстр для нее. Его руки впились в грудь Шелли, и он, прижавшись губами к ее шее, забормотал, заверещал, настойчиво зашептал какие-то непристойности.
– …запах, исходящий от тебя… другие девочки заставляли меня вспоминать… ходил, искал тебя везде… нашел… наконец… теперь я собираюсь получить…
Она боролась. Била кулаками и пинала его. В безмолвной (как будто для того, чтобы сберечь силы) ярости она снова и снова нападала на него, и это неожиданное для Лео неистовство заставило его отступить. Высвободившись, Шелли побежала снова. Лео опять настигал ее, она кинулась в сторону…
Он бросился вниз, схватил ее за ноги, и Шелли рухнула вперед, обессиленная и задыхающаяся. Сильный удар словно вышиб из нее боевой дух, волю, сопротивление. Лео перевернул ее лицом вверх, вцепился в ее трусы, разорвал, отбросил. Голова его заскользила вниз, лицо прижалось к бедрам, раздвигая их. Шелли выбросила руку, ее ногти впились в щеку Лео. Он встал на колени и ударил ее в живот. Она рыгнула, колени ее взметнулись вверх. Он уклонился от них и выругался, снова ударил ее. И еще раз. Бил и бил, не переставая…
Глава 18
На следующее утро, в девять часов пятнадцать минут, Тео Гэвин доставил Полу Форману пятьсот тысяч песо. Форман быстро завел свой «фольцваген» и покатил в горы, направляясь к хижине, где содержалась Саманта Мур. Он вручил Эстебану деньги, потом мужчины обменялись рукопожатием и серьезно, важно поблагодарили друг друга.
Менее чем через час после этого Саманта уже вернулась на Виллу Глория; спустя несколько минут она была раздета и сидела в личной сауне, где вместе с потом из нее уходили и все мерзкие воспоминания о недавно пережитом приключении. Когда процедура была закончена, Саманта приняла душ и на резиновом плотике отправилась в плавание по своему Римскому бассейну, пристав к берегу только тогда, когда на нем материализовался Бернард, который привез с собой врача, шефа полиции и местного, весьма пронырливого журналиста (сотрудничающего попутно и с «Юнайтед Пресс Интернэшионал»), каждому из которых не терпелось поскорее обследовать жертву, хотя и разными, для всех трех, способами. Саманта заставила их подождать, пока она должным образом не оденется и не сделает подобающий случаю макияж. Но это не заняло слишком много времени.
САМАНТА! ПОКОИ ГОСТЕПРИИМСТВА
Вход только для прессы
Так извещала небольшая табличка с аккуратными буквами, прикрепленная к двери. За дверью простирались наиболее роскошные апартаменты отеля «Роялтон», сейчас превращенные в оперативный (другими словами – работающий и пьющий) штаб для членов всемирного братства журналистов, газетчиков, репортеров и пр. Телефонная связь была выше всяких похвал: после того как были соблюдены приличествующие случаю любезности, служащий мексиканской телефонной компании «Телефонос де Мехико», коему ассистировали четыре помощника, подключил целые батареи телефонных аппаратов. Три секретарши, свободно говорящие как на английском, так и на испанском языке, дежурили на телефоне круглосуточно. Одетые в красные куртки официанты всегда были готовы подать кушанья и напитки. Рассыльные ожидали в коридоре, когда они понадобятся. Укомплектованная представительницами прекрасного пола служба развлечений для пишущих и пьющих гостей отеля работала безотказно; заказ можно было сделать по телефону.
Когда пресс-центра достигла новость, что Саманта благополучно вернулась на Виллу Глория, в комнате раздались негромкие и, по всей видимости, несколько ослабленные алкоголем одобрительные возгласы и аплодисменты. Два писателя-европейца заказали разговор со своими офисами; один австралийский репортер попросил Джерри Баумера устроить ему интервью с Самантой, остальные вернулись к своей выпивке.
В это самое время Тео Гэвин, в своих собственных апартаментах, по телефону выспрашивал Бернарда Луиса Фонта:
– Как там Саманта? Что они с ней сделали?
– Сделали? – переспросил Бернард, явно чрезвычайно удивленный. – A-а, понятно! Позвольте мне уверить вас, Тео, что до нее никто и пальцем не дотронулся, как я понимаю. И это весьма интересно, не так ли? Я имею в виду тех дикарей. Определенно, у них совершенно не развит вкус и понимание красоты.
– Позвольте мне поговорить с Самантой.
– Это невозможно, дорогой друг. В настоящее время ее осматривает врач, а потом наступит очередь шефа полиции. Бедная Саманта, эта пытка так ослабила ее. Она истощена и боится за свою жизнь.
– Но все кончено. Я заплатил выкуп, полмиллиона песо.
– И это так немыслимо благородно с вашей стороны. И какое везение, что хоть у вас оказалась в наличии такая сумма свободных денег. Я сам, естественно, поступил бы аналогичным образом, если бы мне позволило это сделать мое финансовое положение. Однако, если мне будет позволено поправить вас, – еще не все кончено. Шеф полиции говорит о том, что нужно собрать достаточно мощный и вооруженный отряд военных и прочесать все горы, деревня за деревней, пока, наконец, бандиты не будут арестованы. Он настаивает на том, что Саманта должна будет опознать их.
– Хорошо! Хотел бы я добраться до этих разбойников!
– Дорогой Тео, постарайтесь уловить смысл сегодняшней ситуации. Подобная процедура повлечет за собой лишь дополнительное расстройство для Саманты. А стоит опознать и заключить в тюрьму похитителей, их родственники, друзья, соплеменники, естественно, затаят злобу и обиду, будут жаждать мести. Пол Форман понимает это: в своих показаниях он настаивает, что не запомнил достаточно ясно ни одного лица.
– А та девушка, эта Грейс, или как ее там?
– Она исчезла. Наверное, вернулась опять к своим Чинчауа. Но никто точно не знает.
– Хорошо, а почему Саманта не может заявить, что не помнит, как они выглядели?
– Дорогая Саманта – хрупкое создание. Она страстно хочет как можно скорее завершить все это дело. Раз и навсегда. Только таким способом она может быть уверена в том, что ее жизнь вернется в нормальное русло, вновь станет такой же спокойной и мирной, как…
Тео не дал ему договорить.
– Но если закон обязывает ее…
– Небольшое предложение, если позволите.
«Осторожно!» – напомнил сам себе Тео.
– Я слушаю, – произнес он вслух.
– Этот шеф полиции, у него откровенная тяга к деньгам. Несколько тысяч песо, предложенных в частном порядке, без сомнения, покончат со всеми стрессами и трудностями, вся грязь и мерзость останется, наконец, в прошлом, и…
– Сколько тысяч песо? – снова оборвал Бернарда Тео; теперь в речи американца явно слышалось раздражение.
– Десяти тысяч будет достаточно.
Тео быстро подсчитал. Шеф полиции обойдется ему всего лишь в восемьсот долларов – Баумер без труда сможет списать их на представительские расходы.
– Хорошо, сказал Тео в трубку. – Я сейчас выезжаю к вам. Не давайте шефу увидеться с Самантой.
Он повесил трубку, позвонил в «Покои гостеприимства», разыскал там Джерри Баумера и сказал, что хочет его видеть. Через несколько минут на пороге номера Гэвина возник вездесущий рекламный агент, как всегда оживленно болтающий.
– Мы действительно сорвали отличный куш, мистер Гэвин. Как главный выигрыш в «Колесе фортуны». Все обязательно окупится. У меня куча заявок на интервью, я договорился со всеми телевизионными шоу, которые работают с приглашенными в студию, и я…
Тео жестом заставил его заткнуться.
– Сколько у тебя с собой песо?
– Около двадцати пяти тысяч. Наличные постоянно нужны. Особенно с девочками. Они настаивают на том, чтобы им платили…
– Давай десять. – Баумер немедленно отсчитал требуемую сумму. – Я еду на Виллу Глория, Саманта во мне нуждается. Будет что-нибудь важное – сразу же звони мне туда.
– Да, сэр.
Тео пошел к двери, открыл ее. Высокий юноша с недавно обритой головой стоял на пороге. Рука его была поднята – он только что собирался стучать в дверь. Тео уставился на него, не узнавая посетителя.
– Привет, отец, – сказал Чарльз.
Выкуп был уплачен. Саманта была доставлена обратно, на Виллу Глория. И Форман с Грейс пошли прочь. Они сели на скамью. Долгое время никто из них не говорил ни слова. Наконец, Форман взял ее руку.
– Останься здесь, со мной, – попросил он. – Еще несколько дней, и этот шедевр будет состряпан. Тогда мы сможем залезть в «фольцваген» и укатить отсюда.
– Ты так говоришь, как будто это действительно просто.
– Это и есть просто. Просто скажи, что ты остаешься.
– Моя работа с племенем Чинчауа завершена, я так думаю. Они разрешили мне жить вместе с ними и помогали мне, но только до той поры, пока я не нарушала их собственную жизнь. Теперь все переменилось. Я ввела в их деревню тебя, и они свяжут это событие с вторжением на их территорию солдат и с тем, что племя Уачукан нарушило границы их владений. Я уверена, что Дон Мигель скажет мне уходить.
– Отлично, – ответил Форман. – Упаковывай вещички и поедем вместе со мной.
– Я не могу этого сделать.
– Потому что мы не женаты?
– Это, наверное, звучит ужасно глупо…
– А что, если я скажу, что женюсь на тебе?
– Ответ все равно будет «нет».
– Я понял, – сказал он.
– Мне кажется, ты как раз не понял. Мне необходимо чувствовать в себе уверенность, что ты любишь меня…
– Я действительно люблю тебя. Наверное, причина больше в том, что это ты не уверена, что любишь меня.
Грейс сделала глубокий вдох.
– Я допускаю это… я просто не знаю, что я в данный момент чувствую. То, что было между нами, не похоже ни на что, испытанное мною ранее. Ты заставил меня ощутить свое тело, свои эмоции. Но все случилось слишком быстро. Секс только часть любви; любовь – это длительное обязательство друг перед другом, но никто из нас пока не взял на себя такое обязательство. Для этого требуется время, время и усилия.
– Замечательно. Я хочу, чтобы мы использовали это время и приложили требуемые усилия. Останься со мной, дай нам шанс.
Она покачала головой.
– Все не так-то просто, Пол. Есть еще моя работа. Здесь она закончена, но мне нужно ехать в Мехико-Сити, возвращаться в университет. Нужно расшифровать записи, которые я сделала, нужно оценить результаты. Возможно, мне удастся составить алфавит Чинчауа на основании того, что у меня уже есть. Я должна записать материалы исследований, подготовить их для публикации. Это откроет другим людям дорогу к практическому применению результатов моей работы, к тому, чтобы идти дальше, помогать народу Чинчауа, помогать другим племенам.
– А тебе никогда не приходила в голову мысль, что эти индейцы не хотят, чтобы им помогали? Что они предпочли бы, чтобы их все оставили в покое?
– Может, и так, но народ Чинчауа, народ Уачукан, другие племена в этих горах вымирают; если им не помочь, через десять-пятнадцать лет они вообще исчезнут с лица земли.
– Ты говоришь так, как будто пытаешься спарить двух курлычащих журавлей, чтобы сохранить биологический вид. Но индейцы не журавли, они человеческие существа, и у них есть собственная воля.
– Я это знаю. И именно поэтому такие люди, как я, должны стараться донести до Дона Мигеля, до Дона Эстебана, до других вождей ту опасность, перед которой они стоят, убедить их. Индейцам необходимо узнать, как спасти себя.
– А что насчет нас? Кто спасет нас? Черт возьми, Грейс, я никогда не думал, что когда-нибудь скажу это, но мне кажется, в нас есть нечто особенное. Ты ведь тоже это чувствуешь.
– Я много чего чувствую. Вчерашний день мог бы с полным правом называться лучшим днем в моей жизни, Пол. Но это был один день. Ты романтик, и я люблю тебя за это. Но как ты будешь чувствовать завтра, я уже не говорю о том, что произойдет через неделю или через год? Мне просто кажется, я не смогу этого вынести, если отдам тебе всю себя, а ты потом передумаешь или твои чувства изменятся.
