Текст книги "Акапулько"
Автор книги: Берт Хэршфельд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
И сразу же все желания, все ощущения превратились в один горячий глаз. Все цвета перемешались, черты лица размылись, наползая одно на другое, линии стали искаженными. Хрящи и мускулы, клетки и нервы, костный мозг и кровь – все сплавилось воедино, образуя бесконечный, невыносимый момент во времени, распадающийся на части под ритм накатывающих и отступающих назад волн, которые наполняли каждую частичку ее тела абсолютным наслаждением. Потом неожиданное падение, чувство небывалого, непознанного ранее совершенства, благодарные слезы… и Грейс крепко вцепилась в мягкое, слабое тело Формана, полная решимости удержать и сохранить его.
– Ура, – пробормотала она через минуту, – мы победили…
Обнявшись, они лежали под джакарандой, теперь полностью одетые, дремали в объятиях друг друга. Форман зашевелился, его глаза открылись; Грейс проснулась, удивленно и одобрительно изучила его профиль. Они поцеловались.
– Я люблю тебя, – сказал он небрежно и легко.
Грейс не ответила.
Он снова поцеловал ее.
– Скажи, что ты любишь меня.
Она колебалась.
– Я думаю, я еще не готова сказать это.
– Почему нет?
– Я не уверена.
– Я же уверен, а почему ты – нет?
– Ты быстрее меня. У тебя более быстрые рефлексы, более быстрый ум.
– Это верно. Я намного умнее.
– Быстрее – не обязательно умнее.
Форман сел и зажег сигарету, чувствуя, что снова быстро становится рассудительным, сдержанным и трезвым.
– Осторожность угнетает меня, – пробормотал он. – Где эта чертова армия? – Он сделал глубокую затяжку. – Я люблю тебя, и это только правильно, что ты будешь любить меня в ответ.
– Любовь с незнакомцем? В самом деле!
– Ты только что имела секс с этим незнакомцем.
– Секс с незнакомцем – да. Но любовь? Дай мне шанс, Пол, не просто ради меня, но для того, чтобы я смогла быть для тебя большим, чем сейчас, чтобы дать тебе больше.
Он пристально посмотрел вниз, на покинутую, обезлюдевшую деревню.
– Я не жалуюсь. Кроме того, ты даешь мне намного больше… Тем не менее я прихожу к выводу, что объективные свидетельства по моему делу не носят убедительного характера.
– Прошу тебя, не надо заниматься самоуничижением. Это тоже не очень убедительно.
Форман резко повернул голову, чтобы посмотреть Грейс в лицо.
– Для меня – убедительно. Я всегда считал, что человек имеет некое внутреннее обязательство сделать все, что в его силах, что сделать меньше является самоубийственным, если не сказать дешевым.
– Ты ведь очень хорошо умеешь делать то, что ты делаешь?
Форман покачал головой.
– Я никогда не совершил ничего, чем мог бы потом гордиться.
– Эта картина…
– Да, эта картина. Я старался заставить себя поверить, что смогу превратить ее в нечто особенное, но так и не смог внутри себя принять это убеждение за чистую монету. Это фильм Бристола, он был его с самого начала и всегда будет таким. Я знал это, знал все время, но не хотел мириться, не хотел верить, не хотел смотреть правде в лицо. Я начинаю думать, что я даже плохой ремесленник. Так, дилетант, не более того.
– Я не верю этому.
– Поверь этому. Я делал ловкие, добротные, остроумные рекламные ролики на телевидении, и я сделал ловкий, добротный остроумный фильм, который назывался «Самый последний мужчина». Бристолу он понравился, и он приехал за мной. Таким оно и было, окончательное суждение обо мне. Я должен был это знать. Я пытался взвалить всю ответственность на Бристола. Он, конечно, не прелесть, но и мой личный дьявол. Мне просто нужен был козел отпущения для моих собственных недостатков. Черт, я стал его alter ego[152]152
Alter ego – другое я (лат.).
[Закрыть].
Грейс дотронулась до его руки.
– Я предлагаю, чтобы ты простил самого себя. Это весьма неплохая терапия. У тебя осталось еще много времени, и, кроме того, может быть, что картина, которую ты делаешь, на самом деле лучше, чем ты сам думаешь о ней.
– Бристол об этом позаботится. Он вцепится в каждую отброшенную мной сцену, сгребет все выпущенные из картины эпизоды, будет дрожать за каждый незначительный кадр в своей двадцатиминутной порнухе.
Форман прикоснулся к ее щеке.
– Ну вот, я опять принялся за свое: злобный старина – Харри, чудный несостоявшийся гений – Пол. Хватит. Я сделал тебя, и это настоящее достижение. Мне придется научиться лучше ценить заложенные в меня природой таланты.
Она поцеловала его в губы.
Форман поднялся на ноги и протянул руку.
– Вон там, внизу, – солдаты. Впереди Тео Гэвин на лихом коне, похож на Кастера из «Маленького Большого Рога».
– Я надеюсь, Дон Мигель был прав, и солдаты не сойдут с дороги.
– Будем их приветствовать?
Они почти наполовину спустились с холма, когда Грейс вдруг остановилась:
– Пол? Ты думаешь, глядя на меня, люди не смогут догадаться..? Ты думаешь, это не видно..?
Форман обнял Грейс за плечи и рассмеялся, увлекая ее дальше, к деревне.
– Пол, мне кажется, я очень счастлива.
– Звучит не очень решительно.
– Это… ну, когда мы занимались любовью… это было так…
– Естественно.
– Пол?
– Да.
– А мы не сможем сделать это еще раз, вскоре?
Форман все еще смеялся, когда солдаты въехали в деревню. Он поднял руку, приветствуя Тео Гэвина, который осадил своего пятнистого скакуна и уставился на Формана и Грейс.
– Что ты здесь делаешь, Форман?
– Кому-то ведь надо вас встречать, вот я и выступаю в роли доброго соседа.
В разговор вступил армейский майор; его английский язык был безупречен.
– Сеньор, где Чинчауа? Кто эта женщина? Это что, какая-то шутка? – Солдаты позади него сильно нервничали, вглядываясь в высокие горные вершины, и беспрестанно теребили свои ружья.
– Ах, да, – ответил Форман, – Чинчауа. Они прислали свои извинения, но ранее назначенная встреча…
Офицер быстро отдал приказ, и с десяток всадников сорвались с места и поскакали к дальнему концу поселка. Там они спешились, взяли ружья наизготовку и стали обходить деревню, утомительно и нудно обследуя каждую хижину. Вторая команда майора рассыпала по флангам часовых.
– Племени Чинчауа доверять нельзя, – объявил майор.
– Те же самые слова они сказали о вас, – вставил Форман.
– Ты сказал им! – обвинил Тео Формана.
– Выдайте этому человеку золотую звезду. Да, правда, сказал. Кроме того, я осведомился у них, не они ли украли нашу даму ценой в один миллион песо. Они ее не крали.
– И ты им поверил?
– Поверил. Так что почему бы тебе и твоему ударному отряду не отвалить восвояси. Грейс и я посторожим деревню.
Тео оглядел скалистый ландшафт.
– Я намерен найти Саманту и наказать преступников, которые это сделали. Можешь положиться на мои слова.
– Отлично сказано, смельчак. Выполни свое обещание, и тебе даже может позвонить сам Президент, как он обычно звонит футбольным тренерам победивших команд.
– Мне кажется, ты просто не осознаешь серьезность ситуации, Форман, – ответил Тео. Он развернул своего коня. – Мы попусту теряем время, майор. Поехали дальше.
Майор осторожно заговорил:
– Куда бы вы хотели направиться, сеньор Гэвин?
– Вверх, в горы, естественно. Давайте спустим Чинчауа вниз, тогда мы выбьем из них правду.
– Я бы не стал этого предлагать, – заметил Форман.
– Не лезь в это дело! – оборвал его Тео. – Это работа для мужчин, которые не боятся битвы.
– И смерти, – добавил Форман.
– Майор! – взревел Тео.
– Сеньор, – начал офицер с усталой терпеливостью. – Там наверху есть только козлиные тропы, да и то не везде. Мы наверняка заблудимся в горах, тем более что скоро стемнеет. Логика вынуждает меня особо подчеркнуть то обстоятельство, что Чинчауа знают эти места, а мы нет. Кроме того, в этот самый момент они, вероятно, наблюдают за нами, а мы не знаем, где они сейчас прячутся…
– Браво, майор! – воскликнул Форман.
Тео бросил на него быстрый взгляд.
– Мы все равно сможем найти их.
Майор поднял брови.
– Подобное везение обернется для нас смертью. Будет настоящее кровавое побоище. Мой долг перед своими людьми и их семьями вынуждает меня сделать следующее предложение. Мы возвращаемся в Акапулько. Там мы достанем свежих лошадей и утолим жажду. И кто знает, возможно, что от похитителей поступят какие-нибудь дополнительные известия и будет необходимо внести изменения в наш план. Кроме того, этот господин говорит, что Чинчауа не крали мисс Мур, и в настоящий момент у меня нет никаких оснований сомневаться в его словах. Muchachos[153]153
Muchachos – здесь: ребята (исп.).
[Закрыть]! – воскликнул майор, обращаясь к своим солдатам. – Мы возвращаемся. – Военные радостно зашумели и быстро образовали походный строй в две колонны, спиной к деревне. Тео, держась очень ровно в седле, поспешил к голове отряда и повел его обратно. Солдаты уходили из гор.
Менее чем через час люди Чинчауа вернулись в свою деревню. Сначала стали приходить женщины, дети и старики, а потом и вооруженные мужчины, держа свое оружие с легкостью и непринужденностью людей, для которых ружья являлись естественным продолжением их тел. Дон Мигель и старейшины появились последними. Грейс и Форман пошли им навстречу. В голубом свете ранних сумерек лицо Дон Мигеля не выражало абсолютно ничего.
– Та женщина была украдена племенем Уачукан. Они держат ее в пастушечьей хижине, за длинным кряжем, на восточном склоне. Их лошади стреножены, а охрана находится близко от хижины, так что, очевидно, они не ждут никаких неприятностей. Люди Уачукан высокомерны и самоуверенны, и на этот раз их заносчивость будет стоить им крови. Мы нападем на них утром.
– Нападем! – Форман обратился к Грейс на английском. – О чем, черт возьми, он говорит? Если они сунутся в эту избушку, первым трупом будет Саманта!
Грейс перевела, и Дон Мигель торжественно кивнул.
– Наши владения нарушены. Люди Уачукан совершили этот акт на нашей территории и привели в нашу деревню солдат. Мы должны действовать. Другого пути нет.
– Черта с два нет! – заорал Форман, когда Грейс перевела слова вождя. – Смысл в том, чтобы вернуть Саманту обратно живой! Ладно, допустим, те плохие мальчишки не должны были заходить в эту вашу часть селения, но они зашли, и пока от этого никто не пострадал. Давайте исходить из этого. Я не знаю, что хуже – эта банда жаждущих крови аборигенов или та армия оловянных солдатиков, которую привел сюда Гэвин. Если мы ничего не предпримем, Саманта погибнет, это как пить дать!
Грейс изобразила на лице жесткую застывшую улыбку и решительным тоном сказала Форману:
– Прекрати вопить. Дон Мигель не дурак. Стоит тебе только оскорбить его своим тоном или словами, и мы сильно об этом пожалеем. А теперь искреннее попроси у него прощения за то, что ты потерял над собой контроль. На испанском языке.
– Черта с два я буду извиняться перед ним.
– И сделай так, чтобы он тебе поверил.
Форман повернулся к вождю и развел руками:
– Perdóname, Don Miquel. Yo soy un gringo estúpido. Perdón[154]154
Perdóname, Don Miquel. Yo soy un gringo estúpido. Perdón – простите меня, Дон Мигель. Я глупый гринго. Простите (исп.).
[Закрыть].
– Sí, – серьезно ответил старик. – Tiene razón[155]155
Tiene razón – вы правы (исп.).
[Закрыть].
– Возможно ли будет поговорить с людьми Уачукан? – поинтересовалась Грейс.
Дон Мигель медленно ответил:
– Люди Уачукан застрелят любого из племени Чинчауа сразу же, как только его увидят. Особенно ночью. Разговор между ними не может привести ни к чему хорошему.
– А меня люди Уачукан застрелят? – снова задала вопрос Грейс.
Этот вопрос удивил Дон Мигеля: он никогда бы не позволил женщине выполнять мужскую работу.
– Они не будут говорить с тобой.
Грейс поняла.
– А что если со мной пойдет мой друг?
Дон Мигель смерил Формана взглядом.
– Но этот плохо говорит по-испански, и все его мысли написаны у него на лице.
– Я буду говорить от нас двоих, – решила Грейс.
– Возможно, люди Уачукан и не убьют тебя, но я в этом сомневаюсь.
– Я хочу попытаться.
– Очень хорошо. Я пошлю мужчин проводить вас до того места, где Уачукан держат американку. Но в пастушью хижину вы должны будете идти сами. И если вас не убьют, вам придется одним находить дорогу назад. Из-за такой глупости я не стану рисковать ни одним из своих людей.
– Мы можем отправиться немедленно?
– Идите, – ответил Дон Мигель.
Небо позади них полыхало пурпуром, голубизной и розовым светом заходящего солнца. Но склон внизу был покрыт удлиняющимися тенями, а пастушья хижина оставалась почти невидимой за небольшой, но густой рощей лиственных деревьев. Из-под соломенной крыши домика медленно поднимались клубы дыма и лениво рассеивались среди листьев.
– Как мы сможем спуститься вниз и при этом не быть застреленными? – спросил Форман у Грейс, думая при этом, что он, вероятно, заслуживает того, чтобы его подстрелили, раз позволил ей уговорить себя сунуться в это сумасшедшее предприятие. Они с Грейс были одни: проводники уже покинули их, перебравшись через длинный горный кряж обратно, тем же путем, каким они все вместе пришли сюда. Форман был почти совершенно уверен, что не доживет до завтрашнего утра, а он очень сильно хотел продолжать жить.
Грейс прикоснулась к его руке.
– У нас есть два варианта…
– Точно. Мы можем отсюда либо убежать, либо уйти. Но бежать быстрее.
– Прекрати. Один из нас может остаться здесь, в то время как другой спустится вниз, чтобы поговорить с людьми Уачукан. Тогда, если что-нибудь пойдет не так…
– Это самая плохая мысль, которую я слышал за все последнее время. А какой второй вариант?
– Мы спустимся вместе.
– Я чувствую приближение грозы.
Грейс поцеловала Формана в щеку.
– Будь храбрым. Я полагаюсь на тебя.
– А что если им взбредет в голову подстрелить нас, пока мы будем совершать свой вечерний моцион?
– Нам придется двигаться очень тихо.
– Нет, мадам. Совсем наоборот. Давай лучше изо всех сил шуметь. Пусть слышат, что мы идем. Никому не понравится компания, которая заваливается в дом нежданно-негаданно, особенно если дело идет к обеду. Ну, ладно, пошли! – Форман начал спуск, громко выкрикивая на ходу: – Hola! Huachucan! Hola, там внизу! No tiren! Не стреляйте, приятели! Somos amigos! Muy amigos! Снимите пальцы со спусковых крючков! Somos amigos con mucho dinero, muchachos! Поняли, что я сказал? Mucho dinero[156]156
Hola! Huachucan! Hola… No tiren! Somos amigos! Muy amigos! Somos amigos con mucho dinero, muchachos… Mucho dinero! – эй! Уачукан! Эй… Не стреляйте! Мы друзья! Большие друзья! Мы друзья, и у нас много денег, ребята… много денег! Эй! Уачукан! Эй… Не стреляйте! Мы друзья. Большие друзья. Мы друзья, и у нас много денег, ребята… много денег (исп.).
[Закрыть]!
У хижины показались четверо мужчин с ружьями, лица всех были скрыты под сомбреро. Форман остановился в десяти шагах от них, поднял руки.
– Ну что же, buenas tardes, приятели. Или уже noches. Как бы то ни было – buenas, buenas[157]157
Buenas tardes… noches… buenas, buenas… – Добрый день… ночь… добрый, добрый (исп.).
[Закрыть]. – Грейс встала рядом с ним.
– Поздоровайся с мальчиками, дорогая. Скажи им что-нибудь быстро.
Она заговорила в тоне обычной беседы:
– Мой друг и я пришли сюда, чтобы поговорить о сеньорите Мур. Мы пришли выкупить ее. Но заниматься делами в темноте, когда на тебя направлены ружья, не очень хорошая вещь. Есть ли среди вас тот, кто будет говорить от имени людей Уачукан, или же мы пришли не по адресу?
Один из мужчин выругался и поднял свое ружье. Однако, прежде чем он смог использовать его по назначению, другой приказал ему убрать оружие и двинулся к американцам.
– Заходите в хижину, – приказал он им.
Форман и Грейс зашли внутрь, и в нос им ударил смешанный аромат дыма и гнилых фруктов. В хижине находилось еще пятеро Уачукан, все низкорослые, сильные, ширококостные мужчины с крупными чертами лица. В углу, скорчившись, сидела Саманта Мур. Она подняла голову и застонала от облегчения, увидев входящего Формана.
– О, пожалуйста, Пол, ради Бога, заберите меня отсюда!
– Вам не причинили вреда, Саманта?
– Черт побери, я была…
– Я думаю, с ней все в порядке, – оборвала ее Грейс, отвечая на вопрос Формана. Потом она повернулась к Саманте. – Просто оставайтесь там, где сидите. И не разговаривайте. Ни слова. Это должно занять некоторое время. – Грейс оглядела комнату и повернулась к Форману. – Они не скажут нам, кто из них вождь. Назвать его равносильно предательству. Мы должны сами определить его.
– Что за забавная игра, – отозвался Форман.
– Твоя очередь выбирать.
– Вон тот, у огня. Он выглядит как надо. Я почти чувствую запах лидерства, который исходит от него. Напоминает мне одного типа из «Вест-Пойнта»[158]158
«Вест-Пойнт» – название элитной Военной Академии США, которая расположена в юго-восточном Нью-Йорке, на реке Гудзон.
[Закрыть], которого я знал однажды.
– Я думаю, ты прав. – Грейс сделала один шаг к огню. – Señor, jefe[159]159
Jefe – вождь (исп.).
[Закрыть], – начала она. Сидевший на корточках мужчина по-прежнему держал голову опущенной вниз. – Мы пришли сюда, чтобы поговорить об этой женщине. С нами нет солдат. Мы не вооружены.
Сидевший на корточках мужчина поднял голову.
– Твой мужчина не может говорить за себя?
– Мой мужчина хуже говорит по-испански, чем я.
– Я знаю тебя. Ты женщина людей Чинчауа.
Преднамеренное оскорбление, заключенное в словах индейца, заставило Грейс вспыхнуть. Она ответила:
– Я друг всего мексиканского народа. Я изучаю язык Чинчауа. А вы – Дон Эстебан, вождь народа Уачукан. Три раза я пыталась поговорить с вами, и три раза я была вынуждена уйти ни с чем.
Эстебан не подал вида, что понял, о чем говорила эта женщина. Его внимание было целиком сосредоточено на настоящем. Никто из них не ожидал, что случится такое, что здесь появится этот мужчина и эта женщина. Никто, даже он сам. Все дела, все переговоры должны были вестись только с Хулио и Агустином и по телефону. Их план, который до этого момента осуществлялся так хорошо, внезапно дал трещину, распался на куски. Эстебана очень интересовало, как эти двое смогли найти их убежище, однако гордость не давала ему спросить их об этом.
– Вы здесь, – сказал вождь, – хотя вам было передано требование не приходить. Вы не из нашего племени, следовательно, вы наши враги. Своим врагам народ Уачукан дает одно – смерть. Тем не менее мы мудрые люди, и мы сначала послушаем, что вы нам скажете.
Грейс поборола в себе страх.
– Вы украли женщину из американской кинокомпании. Мой мужчина возглавляет эту компанию. Он пришел забрать женщину обратно.
– Прийти – это одно, – заметил Эстебан. – Взять у Уачукан – другое.
Грейс почувствовала, что совершила большую ошибку. Она попыталась исправить положение.
– Дон Эстебан мудр, и он знает, что американская женщина слаба и тщедушна и не может работать по хозяйству. Таким образом, мы желаем истребовать у людей Уачукан то, что принадлежит нам. Ясно, что эта женщина не может представлять никакой ценности для племени Уачукан, и поэтому мы хотим освободить вас от бремени. Но одновременно мы не намерены оставить вас без вознаграждения за то, что вы содержали американскую женщину и при этом ей не был причинен никакой вред. Поэтому будет честно заплатить вам за это определенную сумму денег.
Все молчали. Вопрос о деньгах был упомянут раньше, чем того ожидали люди Уачукан. Они бы, несомненно, предпочли более длительный спор, состязание умов, сопоставление аргументов, словом, неспешную прелюдию, которая обязательно должна предшествовать самой сделке.
Эстебан встал и сложил на груди руки.
– Цена уже была названа, – заявил он.
Индейцы, стараясь не смотреть на Грейс, ждали, что и как она ответит их вождю. Она небрежным тоном обратилась к Форману.
– Я назову тебе сумму выкупа, на английском. Возражай, но делай это твердо и решительно, чтобы поддержать мою позицию.
– Давай.
– Они просят один миллион. Что ты скажешь, если я предложу им двадцать пять тысяч?
– Нет! – ответил Форман голосом, звенящим от недовольства и раздражения. – Ни одна женщина не стоит таких денег. Но меня сейчас очень волнует другое – этот свихнувшийся вояка, Гэвин. Он может в любой момент объявиться здесь со своими солдатиками, и, если мы не решим наши проблемы до рассвета, нас всех из-за него прикончат. Так что заплати им два доллара, одной бумажкой, как говорится в старом анекдоте, и покончим с этим.
– Этого достаточно, спасибо, что помог. Только не переигрывай. – Грейс перевела свое внимание на Эстебана. – Мой мужчина говорит, что захватить женщину, как вы захватили эту американку, является разбоем, и настаивает, что она должна быть отпущена на свободу бесплатно. Он обещает ничего не сообщать властям… Однако он разумный мужчина, поэтому, чтобы удовлетворить всех, он предлагает вам плату за услуги. Двадцать пять тысяч песо.
Эстебан в отчаянии поднял руки.
– Цена равняется одному миллиону песо.
– А-ах! – вздохнули внимательно вслушивающиеся в разговор мужчины Уачукан, восхищенные своим предводителем.
– Ни одна женщина не стоит таких денег, – ответила Грейс. – Возможно, мой мужчина удвоит эту сумму, но это все.
Эстебан уставился в пространство.
– Чужестранка из американского кино, нет? И у нее есть много богатых друзей. Они смогут заплатить. Девятьсот пятьдесят тысяч песо.
– Семьдесят пять тысяч, – сказала Грейс.
– Это слишком далеко от нашей цены. Мы убьем эту gringa.
– Мертвые женщины никому не приносят денег.
– Что это там за разговоры насчет убийства? – не выдержал Форман, на английском обратившись к Грейс.
Грейс дернула головой, выражая согласие, и снова обратилась к вождю племени Уачукан:
– Мой мужчина устает от таких долгих разговоров. Он приказывает мне сделать вам окончательное предложение. Сто тысяч песо.
– Я сделаю вам окончательное предложение, – не остался в долгу Эстебан. – Восемьсот тысяч.
– Нет! – сказал Форман. – Скажи ему, пусть оставит у себя эту женщину.
– Пожалуйста… – проговорила Саманта, умиравшая каждую секунду, пока они договаривались.
– Заткнись! – оборвал ее Форман. – Переведи ему, что я сказал, – приказал он Грейс.
Она повторила слова Формана по-испански.
Эстебан взглянул на Формана, потом заговорил, и в голосе его была слышна мягкая, но все же угроза.
– Заниматься делами через посредство женщины недостойно мужчины. А я не торговец сувенирами на базаре. Я вождь народа Уачукан.
– А-ах!
– Dos cientos miles[160]160
Dos cientos miles – двести тысяч (исп.).
[Закрыть], – твердо сказал Форман.
– Семьсот тысяч, – ответил Эстебан. – Это верно, что gringa слаба и плохая работница. Но немного есть женщин с волосами такого цвета, как у нее, и она все еще достаточно молода, чтобы доставлять удовольствие нашим мужчинам. Это мое последнее предложение.
Грейс отрицательно покачала головой.
Эстебан сложил на груди руки. Лицо его было неподвижно как маска.
Форман взял Грейс за локоть и повел ее по направлению к двери.
– Мы уходим! – громко объявил он.
– Шестьсот тысяч, – сказал вождь. – Мое окончательное предложение.
Форман быстро подсчитал в уме: «Шестьсот тысяч песо составляет сорок восемь тысяч долларов США, правильно? И какого черта я хлопочу по поводу денег Гэвина? Этот сукин сын все равно спишет бабки, отнесет на счет скидки с подоходного налога или включит в статью расходов на рекламу…»
– Скажи вождю, мы согласны на полмиллиона, если он обеспечит нас безопасным транспортом, – или что там у него, – чтобы вернуться в Акапулько.
– Ты уверен, что мистер Гэвин согласится на такую большую сумму?
– О, да! – зарыдала Саманта. – Я знаю, он согласится.
Грейс открыто взглянула в глаза Эстебана.
– Наше последнее предложение. Пятьсот тысяч песо. Это огромная сумма денег за одну единственную женщину. Больше мы об этом говорить не будем. – Она горизонтально провела рукой в воздухе, как бы подводя под разговором черту.
Эстебан изучающе посмотрел в лицо Грейс, потом перевел свой взгляд на Формана.
– Bueno, – сказал он. – Bueno.
– Bueno, – выдохнула Грейс.
– Bueno, – эхом отозвался Форман, протягивая вождю руку.
Вождь быстро пожал ее один раз и повернулся к своим соратникам и поклонникам; его сморщенное, похожее на грецкий орех лицо кривила широкая улыбка.
– А-ах!.. – выдохнули его соплеменники.
