Текст книги "Бог Войны (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Побьем говнюка где-нибудь в другом месте. Но я рад убраться оттуда. – Он мотнул седой головой в сторону войска Этельстана. – Слишком много треклятых церковников и юных лорденышей, которые считают, что их дерьмо пахнет лавандой.

Этельстан выступит на север позади нас, но не станет переходить реку Ди, пока Стеапа не заверит его, что поле боя подойдет. Если Стеапе не понравится земля между двумя реками, Этельстан разрушит римский мост через Ди, предоставит Честер его судьбе и пойдет на восток искать другое место для сражения с захватчиками.

– Где бы мы не бились с ублюдками, дело будет кровавое, – сказал Стеапа.

– Это точно.

– Никогда не любил драться с норвежцами. Чокнутые мерзавцы.

– Они тоже вряд ли любят драться с тобой, – сказал я.

– Мне говорили, ирландские норвежцы используют луки.

– Да, – коротко ответил Финан.

– Как и мы, – добавил я.

– Но у Анлафа будет больше лучников, – сказал Финан. – Они часто пользуются луками. Ставят лучников за стеной щитов, и стрелы льются дождем с неба. Так что головы вниз, щиты вверх.

– Господи Иисусе, – проворчал Стеапа.

Я знал, о чем он думает. Стеапа не больше меня хотел снова постоять в стене щитов. Всю нашу долгую жизнь мы сражались: с валлийцами, другими саксами, скоттами, данами, норвежцами, а теперь сражаемся с союзом скоттов, данов и норвежцев. Битва будет жестокой.

Христиане говорят, что мы должны жить в мире, переплавить мечи на орала, но я видел, как христианский король зажигает печь, чтобы выплавлять оружейную сталь. Сражаясь с Анлафом, хоть в Виреалуме, хоть где-то глубже в Мерсии, нам придется столкнуться и с людьми Константина, и с воинами Страт-Клоты, а большинство из них – христиане. Священники с обеих сторон станут взывать к своему пригвожденному богу, моля его о помощи, верещать об отмщении и победе, и все это казалось мне бессмысленным. Этельстан может встать на колени перед своим богом, но Константин и Оуайн встанут тоже.

Действительно ли их пригвожденного бога заботит вопрос, кто правит Британией? Я размышлял об этом, пока мы спешили по римской дороге на север сквозь порывистые ливни, несшие холод с валлийских холмов. А что насчет валлийцев? Я не сомневался, что Анлаф отправил послов к Хивелу и мелким валлийским королям, и у них достаточно причин не любить Этельстана, который принудил их преклонить колено и платить дань. Но я подозревал, что Хивел ничего не предпримет. Пусть он не любит саксов, но понимает, какие ужасы обрушатся на его страну, если Этельстан отправит на холмы свою армию. Хивел позволит норвежцам и скоттам сражаться с его давним врагом, и если они победят, захватит земли, до которых сможет дотянуться, а если победит Этельстан, Хивел станет улыбаться по ту сторону границы и потихоньку копить силы.

– Ты задумался, господин, – с укоризной сказал Финан. – Я знаю это выражение лица.

– Лучше не думать, – заметил Стеапа, – от этого одни беды.

– Я размышлял о том, почему мы сражаемся.

– Потому что грязные ублюдки положили глаз на нашу страну, – ответил Стеапа. – Поэтому нам придется их убить.

– А ведь все они сражались до того, как пришли мы, саксы?

– Конечно, – настаивал Стеапа, – тупые говнюки дрались друг с другом, потом с римлянами, а когда те ушли, с нами. И если они когда-нибудь победят нас, чего, конечно, не случится, то снова начнут драться друг с другом.

– Значит, этому нет конца.

– Господи Иисусе, ну ты и мрачный! – воскликнул Финан.

Я думал про стену щитов – место, полное ужаса. Ребёнок, слушая песни в зале, мечтает скорее вырасти, стать воином, носить шлем и кольчугу, держать устрашающий меч и украсить предплечья широкими браслетами, услышать, как нашу доблесть воспевают поэты. Но в реальности существуют ужас, кровь и дерьмо, крики боли, плач и смерть. В песнях об этом не говорится, лишь о победах. Я выстоял в огромном количестве битв и теперь ехал, размышляя, выдержу ли еще одну, крупнейшую и, как я опасался, худшую из всех.

Wyrd bið ful ãræd.

* * *

Мы добрались до Честера ближе к вечеру следующего дня. Леоф испытал облегчение, увидев нас, но пришел в ужас, когда я рассказал, что битва в Виреалуме все же состоится.

– Не может этого быть! – сказал он.

– Почему?

– А если он победит?

– Мы погибнем, – грубо сказал я. – Но решение еще не принято.

– А если король решит сражаться в другом месте?

– Тогда тебе придется удерживать осажденный Честер, пока мы вас не освободим.

– Но...

– Твоя семья здесь? – коротко спросил Стеапа.

– Жена, трое детей.

– Хочешь, чтобы их изнасиловали? Угнали в рабство?

– Нет!

– Тогда удержишь город.

Наутро все так же моросило. Мы выехали на север в сторону поля, выбранного Анлафом. Стеапа все еще злился на Леофа.

– Трусливый глупец, – проворчал он.

– Его можно заменить.

– Было бы неплохо. – Некоторое время он ехал молча, а потом улыбнулся мне. – Приятно было увидеть Бенедетту!

Он встретился с ней в большом зале Честера.

– Помнишь ее?

– Конечно, помню! Такую женщину не забудешь. Я всегда ее жалел. Она не должна была быть рабыней.

– Сейчас она не рабыня.

– Но ты не женился на ней?

– Итальянские суеверия, – сказал я.

Он рассмеялся.

– Какая разница, пока она делит с тобой постель?

– А как ты? – спросил я.

Я знал, что его жена умерла.

– Я не сплю один, господин, – ответил он и кивнул в сторону моста, пересекавшего более широкий ручей неподалеку от места, где тот сливался с меньшим.

– Это та речка? – спросил он.

– Прямо за ней увидишь колья из орешника.

– Значит, мост останется позади нас?

– Да.

Он пришпорил коня к мосту из дубовых брёвен, положенных между высокими берегами. Ширина моста была едва достаточна для небольшой крестьянской телеги. Стеапа въехал на мост, остановил коня, глянул вниз на глубокое русло реки и камыши по обоим берегам. Он хмыкнул, но ничего не сказал, лишь обернулся посмотреть на первые колья, выставленные в сотне шагов к северу, пустошь за ними постепенно поднималась к невысокому гребню. На первый взгляд – неудачный выбор для поля боя, противнику отдана возвышенность, а мы могли оказаться в ловушке, на заболоченной почве возле оврагов, в которых бурлили потоки.

Стеапа погнал коня вперёд, к кольям из орешника. Нас сопровождали Финан, Эгиль, Торольф, Ситрик и ещё дюжина воинов, из них двое держали сырые ветви с осыпающимися осенними листьями.

– Думаю, говнюки наблюдают за нами. – Стеапа кивнул на небольшую рощицу на западном гребне.

– А как же.

– А это что? – Он указал на разломанный частокол ближе к вершине холма.

– Усадьба Бринстепа.

– Люди Анлафа там?

– Были там, но ушли два дня назад, – ответил Эгиль.

– Они и теперь, скорее всего, там, – безрадостно отметил Стеапа. Он ехал дальше, вёл нас к невысокому гребню, отмеченному кольями из орешника, где Анлаф надеялся поставить свою стену щитов. – Если согласимся на это место, – продолжил он – Анлаф посчитает нас глупцами.

– Он уже считает Этельстана легкомысленным идиотом.

Здоровяк фыркнул и подвел коня к самой высокой точке гребня.

– Значит, ты считаешь, что он атакует по этому склону? – спросил он, глядя назад, в сторону моста.

– Я бы поступил так.

– И я, – отозвался он после недолгих размышлений.

– Но также он будет атаковать и вдоль всей нашей линии щитов.

Стеапа кивнул.

– И во время его атаки, сюда – вот прямо в это место – придётся самый сильный удар.

– Прямо вниз по склону, – согласился я.

Стеапа посмотрел на пологий склон.

–Я бы так и сделал.

Он нахмурился, и я понял – он думает о том, что еще мог бы предпринять Анлаф. Но с тех пор как я увидел это место, я не мог представить другого плана. Нападение справа прижмет войско Этельстана к более глубокой речушке. Часть его людей бросится через овраг, большинство из них будут убиты, многие в суматохе утонут, а за бежавшими погонятся всадники Анлафа, в основном люди Ингилмундра, те, что грабили Мерсию восточнее Честера. Вряд ли Анлаф или Константин привезли много лошадей, их сложно переправлять на кораблях, значит, у преследователей будут только уже имеющиеся в Виреалуме лошади. Но если осуществится мой начерченный углем план, то все сложится по-другому – мои люди будут гнать бегущего Анлафа.

– А если он нанесет основной удар слева? – спросил Стеапа.

– Он прижмет нас к маленькой речушке, а ее легко пересечь.

– И потеряет преимущество позиции на возвышенности, – добавил Финан.

Стеапа нахмурился. Он знал, что я предложил Этельстану, но также знал, что у врага могут быть собственные идеи.

– Насколько Анлаф умен?

– Он не дурак.

– Он решит, что мы глупцы, раз приняли вызов.

– Будем надеяться. Пусть думает, что мы самонадеянны, уверены в том, что сумеем сокрушить его стену щитов. Что мы насмехаемся над ним.

– У вас есть возможность сделать это прямо сейчас, – рявкнул Торольф, и, обернувшись, мы увидели, что с севера приближается пара десятков всадников. Они, как и мы, несли ветви в знак перемирия.

– Погодите-ка. – Стеапа пришпорил коня вниз по склону, куда, по нашему мнению, Анлаф обрушит основную атаку. Стеапа доскакал до левого фланга, где Этельстан поставил бы свою стену щитов, потом развернулся, проехал по берегу. Я видел, как он поглядел на меньший поток, и снова пришпорил коня, возвращаясь к нам. К тому времени среди приближавшихся всадников я разглядел Анлафа, а с ним – Константина и Ингилмундра. Мы ждали.

– Ублюдок, – прорычал Стеапа, увидев приближающихся всадников.

– Ингилмундр?

– Вероломный ублюдок, – сплюнул он.

– Он знает, что Этельстан не дурак.

– Но при этом достаточно долго дурачил короля, верно?

Когда всадники приблизились, мы замолчали. Они остановились в десяти шагах, и Анлаф улыбнулся.

– Лорд Утред, ты вернулся! Привез мне ответ короля?

– Решил прокатиться верхом, – ответил я, – и показать лорду Стеапе окрестности.

– Лорду Стеапе, – повторил Анлаф. Должно быть, он слышал о Стеапе как о человеке времен его деда. – Еще один старик?

– Он назвал тебя стариком, – сказал я Стеапе.

– Скажи ему, что он задница, и я выпотрошу его от яиц до глотки.

Переводить мне не пришлось – Ингилмундр сделал это за меня, и Анлаф рассмеялся. Я проигнорировал его и посмотрел на Константина. Я часто с ним встречался и уважал его. Я коротко поклонился.

– Господин король. Жаль видеть тебя здесь.

– Я не имел никакого желания здесь оказаться, – ответил он, – но твой король невыносим. Монарх всей Британии!

– Он и есть самый могущественный монарх в Британии.

– Вот это, лорд Утред, мы здесь и выясним. – Константин говорил сухо, но я услышал в его голосе нотки сожаления. Он тоже состарился, будучи всего на несколько лет моложе меня, его строгое, красивое лицо избороздили морщины, борода поседела. Как и всегда, он был в ярко-синем плаще.

– Если оставишь свои притязания на Камбрию и уведешь воинов обратно в Альбу, нам будет нечего выяснять, – сказал я.

– За исключением того, кто правит Нортумбрией, – отозвался Константин.

– Позволишь править тут язычнику? – кивнул я в сторону Анлафа, слушавшего переводившего ему Ингилмундра.

– Лучше союзник-язычник, чем заносчивый щенок, который относится к нам как к собакам.

– Он считает тебя добрым христианином. И полагает, что все христиане Британии должны жить в мире.

– Под его правлением? – рявкнул Константин.

– Под его защитой.

– Мне не нужна защита саксов. Я хочу преподать ему урок. Шотландию нельзя унижать.

– Тогда покинь эту землю, потому что король Этельстан ведет свою армию, непобедимую армию, и твое унижение станет еще невыносимее.

– Ведите свою армию, – сказал Ингилмундр на саксонском. – Наши копья проголодались.

– А что до тебя, вероломный кусок дерьма, – сказал я, – я скормлю твой труп саксонским свиньям.

– Хватит, – рявкнул Стеапа. – Хочешь биться с моим королем здесь?

– Если он посмеет явиться, – перевел ответ Анлафа Ингилмундр.

– Тогда соблюдай перемирие еще неделю, – сказал Стеапа.

После того как Ингилмундр перевел его слова, воцарилось молчание. Анлаф, похоже, удивился, а потом на его лице мелькнуло подозрение.

– Вы согласны сражаться на этом поле? – наконец спросил он.

– Скажи ему, что мы согласны, – сказал Стеапа, – и побьем их тут. Место не хуже любого другого, а наша армия непобедима!

– И хотите еще неделю? – спросил Анлаф. – Чтобы привести на бойню побольше людей?

– Нам нужна неделя, чтобы привести сюда армию, – ответил Стеапа.

Меня удивило, что Анлаф просто кивнул, даже не взглянув на Константина.

– Одна неделя с сегодняшнего дня, – согласился он.

– А до тех пор вы останетесь к северу от тех кольев из орешника, а мы будем на юге от них.

Стеапа указал на ряд кольев к северу от моста.

– Договорились, – поспешно сказал Константин, вероятно, чтобы показать, что он ровня Анлафу.

– Тогда мы еще встретимся.

Стеапа развернул коня и, не сказав больше ни слова, поскакал к мосту.

Ингилмундр смотрел, как Стеапа спускается по пологому склону.

– Этельстан дал ему право принять решение? – спросил он.

– Да, – подтвердил я.

– А его ведь зовут Стеапа Снотор! – ухмыльнулся Ингилмундр и перевел старое оскорбление Анлафу.

Анлаф рассмеялся.

– Стеапа глупец! Мы встретимся через неделю, лорд Утред.

Я ничего не ответил, только развернул Снаугебланда и устремился за Стеапой. Я нагнал его у моста.

– Так ты согласен со мной? – спросил я.

– Если не сразимся с ним здесь, потеряем Честер, а враг пойдет на север Мерсии. В конце концов, мы все равно сразимся, но он выберет холм повыше этого, склон покруче, и битва будет в два раза труднее. Это не лучшее место, но ты прав. Мы можем победить. – Копыта наших коней громко стучали по мосту. – У него преимущество, и победа не дастся нам легко.

– Она никогда не достается легко.

– Но если Бог будет на нашей стороне, мы можем победить.

Он осенил себя крестом.

На следующий день мы поехали на юг, чтобы встретить Этельстана, ведущего армию на север. Решение принято. Мы сразимся в Виреалуме.

* * *

Стеапа настоял на недельном перемирии, чтобы дать армии Этельстана возможность дойти до Честера, но на деле на это потребовалось всего три дня. Вечером третьего дня в церкви, которую построила Этельфлед, состоялась служба, и Этельстан повелел, чтобы все его военачальники присутствовали и привели с собой воинов. Я взял пятьдесят своих христиан. Монахи пели, люди кланялись и преклоняли колени, и наконец, мой сын-епископ встал перед алтарем и прочел проповедь.

Я не хотел там находиться, но Этельстан приказал мне присутствовать, и потому я стоял позади, в тени, отбрасываемой высокими свечами, и готовился услышать слова моего сына. Он славился ненавистью к язычникам, и я ожидал напыщенную речь, нацеленную якобы на Анлафа, но, несомненно, предназначающуюся и мне.

Но он меня удивил. Он говорил о земле, которую мы защищаем, о пашнях и лесах, озерах и горных пастбищах. Он говорил о семьях, женах и детях. Он говорил хорошо, негромко, но очень четко.

– Господь, – сказал он, – на нашей стороне! В наши земли вторглись, как может Бог не поддерживать нас? – Я слушал это и думал о том, что епископы Константина, вероятно, заявляли то же самое, когда Этельстан вторгся в их земли. – Мы потребуем себе все земли, которые наши по праву, – продолжил мой сын, – потому что Нортумбрия – это часть Инглаланда, а мы сражаемся за Инглаланд! Да, Нортумбрия кишит язычниками! – Я мысленно застонал. – Но в Британии есть свои язычники. Епископ Ода рожден язычником! Я воспитан нортумбрийским язычником! Но мы оба – англичане! – Его голос становился громче. – Мы оба – христиане! Оба – епископы! У кого из вас родители-язычники? – Этот вопрос всех удивил, но постепенно начали подниматься руки, включая руку моего сына. Я поразился, как много оказалось поднятых рук. Но, конечно, большинство воинов Этельстана происходили из Мерсии, которую основали даны и долгое время правили в ней. Мой сын опустил руку. – Но теперь мы не даны и не саксы, – с напором продолжил он, – не язычники и не христиане, мы англичане! И с нами Бог!

Хорошая проповедь. Мы все волновались. Каждый воин Этельстана знал, что битва состоится на поле, выбранном врагом, и среди войска разнесся слушок, что Этельстан не одобрил решение Стеапы.

– Это чушь, – раздраженно сказал мне Этельстан. – Поле не идеальное, но не хуже любого другого.

На следующий день после проповеди моего сына дюжина воинов исследовала поросший лесом хребет, который должен был оказаться слева от рядов Этельстана. Разведать хребет до разрушенного частокола Бринстепы я выслал Осви и Эадрика. Они заверили, что между деревьями за селением врагов нет. Тем временем пятьдесят других всадников проехали по выбранному полю битвы на север так далеко, насколько позволило перемирие. Один из них был одет в приметный плащ Этельстана и его шлем с золотым кольцом, напоминавшим корону. Враг был должен следить за ними, но поскольку люди Анлафа пока не были замечены южнее, чем мы договаривались, я не сомневался, что исследование Этельстаном хребта осталось скрытым от вражеских разведчиков.

Этельстан, одетый в потускневшую кольчугу и старый шлем, походил на простого воина из тех, что встают в стену щитов. Он рассматривал поле битвы с высоты хребта и почти всё время молчал. Мы дошли до разрушенного частокола Бринстепы, и он спросил:

– Что здесь было?

– Жила семья саксов, – сказал я. – И они владели большей частью земель в округе. Продавали древесину и держали овец.

– Что ж, сойдёт, – хмыкнул он и опять повернулся к долине, где дорога бежала прямиком к далёкому морю.

– А норвежцы Эгиля будут драться?

– Разумеется, мой король, они же норвежцы.

– Я поставлю тебя справа, напротив вон той реки. – Он имел в виду ту, что глубже. – Твоё дело – напирать на их левый фланг и внушить, что таков наш план.

Я почувствовал постыдное облегчение, что меня не поставили слева от Этельстана, где мы ждали атаки самых неистовых воинов Анлафа.

– Мы их отгоним, – ответил я, – только не слишком далеко.

– Не слишком, – согласился он, – может быть, и вовсе недалеко. Просто удерживай их на месте – и ладно.

У нас будет меньше воинов, чем у противника, и если мы продвинемся чересчур далеко вперёд, то придётся растягивать ряды, заполняя расширяющееся пространство между речушками.

– Ты можешь сделать для меня еще кое-что, лорд Утред, – продолжил Этельстан.

– Говори, мой король.

– Мы должны победить в битве, – ответил он. – А потом занять Камбрию. Мы должны покончить с ними. Они – мятежники!

Он имел в виду данов и норвежцев, тех, что жили на этой беспокойной земле и присоединились к армии Константина, когда та двинулась на юг.

– Это возможно, мой король, – сказал я, – но для этого тебе потребуется много воинов.

– Это тебе потребуется много воинов, – поправил меня он и помолчал, по-прежнему всматриваясь в долину. – Олдермен Годрик не оставил наследника.

Годрика Этельстан назначал олдерменом Камбрии, он погиб, пытаясь препятствовать вторжению Константина. Он был молод, здоров и, как говорили, храбр. Но атака скоттов разбила его отряд, их стена щитов распалась, Годрик пал, стараясь сплотить своих воинов.

– В том бою уцелело примерно две сотни его людей, – сказал Этельстан, и, возможно, ещё живы другие, что скрываются в холмах.

– Надеюсь.

– Потому я хочу, чтобы ты взял себе земли Годрика и его людей.

Я немного помолчал. Годрик владел обширными землями северной Камбрии. Если я стану их хозяином, территория Беббанбурга протянется от моря до моря, через всю Британию. Мне придётся ставить гарнизоны в Кайр Лигвалиде и ещё в десятке других мест. Придётся стать для саксов щитом против скоттов, и я считал, что это неплохо. В то же время, в этот момент молчания я испытывал и смущение.

– Не прошло и трёх месяцев, мой король, с той поры, как ты попытался отобрать у меня Беббанбург. А теперь удваиваешь мои владения?

– На границе со скоттами мне нужен сильный воин, – отмахнулся он.

– А старый?

– Твоё дело продолжит сын.

– Да, мой король.

Я увидел коршуна, кружащего над полем битвы. Он расправил крылья на лёгком ветру, а потом поднялся и полетел на север. Я коснулся молота на груди, благодаря Тора за добрый знак.

– Есть одна проблема, – продолжал Этельстан.

– Как всегда.

– Олдермен Годрик не оставил наследника, так что владельцем земель стала его вдова Элдрида. Я могу, конечно, компенсировать ей потерю земли, но серебра у нас мало. Его поглощает война.

– Это да, – осторожно ответил я.

– Так женись на его вдове.

Я растерянно посмотрел на него.

– У меня есть женщина!

– Ты не женат.

– Всё равно что женат, мой король.

– Разве ты вступил в брак? Ты прошёл какую-то языческую церемонию?

Поколебавшись, я сказал ему правду.

– Нет, мой король.

– Так женись на Элдриде.

Я не знал, что ответить. Элдрида, какой бы она ни была, наверняка молода и годится мне во внучки. И жениться на ней?

– Я... – И я понял, что не знаю, как отвечать.

– Я не прошу тебя делить с ней постель, – раздражённо сказал Этельстан, – только раз, чтобы сделать ваш брак законным. А потом сплавишь девчонку куда-нибудь и останешься со своей Бенедеттой.

– Я намерен остаться с ней, – резко ответил я.

– Это лишь формальность. Женись на этой малышке, забери её земли, её деньги и защищай север. Это дар для тебя, лорд Утред!

– Но не для неё, – сказал я.

– А кого это волнует? Она лишь владелица имущества и сделает, что велят.

– Ну, а если мы проиграем битву? – спросил я.

– Нет, – отрезал он. – Нам нельзя проиграть. Ну, а если так, её отымеют орда норвежцев и скоттов. Как и всякую женщину в Инглаланде. Прими дар, лорд Утред.

Я кивнул, и это все, что я мог ему сообщить, а потом опять поглядел на долину, где через два дня мы сразимся.

За Инглаланд.