Текст книги "Бог Войны (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Дольше, – резко ответил я.

– И Константин в это поверит, поскольку сейчас лишь четверо знают, что я планирую. Мы четверо. Я должен оставаться здесь неделю или две, чтобы Константин услышал то, что хочет услышать. Без сомнения, его воины следят за границей твоих земель, но как только он убедится в моих намерениях захватить Беббанбург, то пошлет больше людей, чтобы мутить воду в Камбрии.

Я все еще старался осознать его хитрый план, а потом задался вопросом, кого на самом деле собирались обмануть. Скоттов, которые подумают, что Этельстан осаждает Беббанбург? Или меня? Я молча смотрел на него, и мое молчание, похоже, его забавляло.

– Пусть скотты думают, что я пришел проучить тебя, лорд Утред, – сказал он. – А потом…

– А потом?

– А потом я выступлю на север и сравняю Шотландию с землей, – зловеще сказал он.

– С восемнадцатью сотнями? – усомнился я.

– На подходе еще люди. И ты забыл про флот.

– Константин хочет получить Нортумбрию, – почти скучающим тоном заговорил епископ Ода. – Его лорды сочли его присутствие в Бургэме унижением. Чтобы восстановить свое влияние, Константин должен дать им земли и победу. Для чего он и мутит здесь воду, хоть и отрицает это. Ему стоит напомнить, что Нортумбрия – часть Инглаланда.

– А я – король Инглаланда. – Этельстан встал, вынул из кошеля маленький кожаный мешочек и наполнил его миндалем. – Передай этот подарок твоей леди. Заверь ее, что ей ничто не угрожает. – Он отдал мне мешочек. – Так же как и тебе. Ты мне веришь?

Я колебался на мгновение дольше, чем следовало, но кивнул.

– Да, мой король.

Он поморщился из-за моих сомнений, но оставил их без внимания.

– Неделю или две мы должны притворяться. Затем я ударю по северу, и тогда мне понадобится твоя помощь. Я хочу, чтобы скотты видели в моем войске знамя Беббанбурга.

– Да, мой король, – повторил я.

Мы поговорили еще несколько минут, и нас отпустили. Мы с Финаном медленно шли к воротам Черепа, где на голове Гутфрита еще болтались остатки волос и плоти, расклеванной воронами. Под ногами хрустел песок, ветер с моря теребил тощую траву на дюнах.

– Ты ему веришь? – спросил Финан.

– Кому на севере можно верить?

Я знал лишь одно – Этельстан собирается воевать.

Но с кем?

* * *

– Это лишено смысла, – настаивала Бенедетта в тот вечер.

– Разве?

– Он говорит, что Константин был унижен, так? И теперь Константин баламутит воду, поскольку его посрамили. А Этельстан снова унизит Константина. От этого будет лишь еще больше бед!

– Возможно.

– Не возможно, а я права! Дракон не солгал. Зло придет с севера. Этельстан будит дракона! Увидишь, что я права.

– Ты всегда права, amore, ты же из Италии.

Она с неожиданной силой ударила меня по руке и рассмеялась. Лежа без сна, я думал о том, что она права. Этельстан и правда надеялся завоевать Шотландию? И как он сумеет покорить эти дикие племена? Или он солгал мне? Сказал, что нападет на Шотландию, чтобы я не был готов к внезапной атаке на Беббанбург?

Мы выжидали. Ночью небо Беббанбурга светилось кострами войска Этельстана, а днем дым смешивался с собирающимися облаками. На месте яркого шатра выстроили деревянный частокол выше человеческого роста, с боевым помостом – предположительно, чтобы помешать нам делать вылазки в огромный лагерь, куда с каждым днем прибывало все больше людей. Корабли Этельстана патрулировали побережье, к ним присоединилось еще шесть. Может, это и была притворная осада, но выглядела она вполне настоящей.

А недели через две после появления Этельстан ушел на север. Его войско снималось с места целый день. Сотни всадников, сотни вьючных лошадей, все ушли по дороге на север, ведущей в Шотландию. Он не солгал мне. Корабли тоже ушли, наполнив летним ветром драконьи паруса, и за ними шел Спирхафок.

Я обещал Этельстану помощь, но не собирался оставлять Беббанбург беззащитным. Я сослался на возраст.

– Месяц или больше верхом, мой король? Я слишком стар для этого. Я пошлю сына с сотней всадников, но, с твоего позволения, лучше присоединюсь к твоему флоту.

Он несколько мгновений смотрел на меня.

– Я хочу, чтобы скотты видели твое знамя. Твой сын его понесет?

– Конечно, и на моем парусе нарисована волчья голова.

Он рассеянно кивнул.

– Тогда приводи свои корабли.

Было время, думал я, когда он умолял бы меня скакать рядом с ним, вести моих людей вместе с его воинами, но теперь он был уверен в своей силе и, как ни горько об этом думать, считал меня слишком старым. Он хотел, чтобы я пошел на север, но только в качестве доказательства, что я ему верен.

Поэтому, взяв с собой сорок шесть человек, я с порывистым лёгким ветром вывел из гавани Спирхафок и присоединился к стремящемуся на север флоту. Пусть Этельстан и велел мне привести корабли, но я взял только Спирхафок, оставив бо́льшую часть воинов в гарнизоне под командованием Финана. Он ненавидел море, а я любил.

Странным было море в тот день. Спокойным. Южный ветер не поднимал бурных волн, лишь вздыхал над бескрайней сверкающей зыбью. Флот Этельстана не спешил, довольствуясь тем, что идет вровень с пешей армией, которая шла северной дорогой. Некоторые корабли даже приспустили паруса, чтобы не обгонять тяжёлые суда с припасами для войска. Стоял тёплый день на исходе лета, и мы шли в жемчужную дымку. Спирхафок – славный корабль, и постепенно он обгонял флот. Только у него была звериная голова на носу – гордый сокол-перепелятник, а все остальные, кого мы обгоняли, несли на носу кресты.

Самым крупным кораблем, построенным из светлого дерева и названным Апостол, командовал олдермен Коэнвульф, он вел весь флот Этельстана. Когда мы проходили мимо, нам принялся махать человек с его кормовой площадки. Коэнвульф стоял рядом, демонстративно игнорируя нас. Я направил к ним Спирхафок и подошел достаточно близко, чтобы встревожить махавшего.

– Вам не следует обгонять флот! – прокричал рулевой.

– Не слышу!

Коэнвульф, напыщенный и краснолицый, очень гордый своим благородным происхождением, обернулся к нам и насупился.

– Ваше место в самом хвосте! – резко выкрикнул он.

– Да, мы тоже молимся о добром ветре! – прокричал я в ответ, весело махнул в знак приветствия и навалился на рулевое весло.

– Вот заносчивый ублюдок, – сказал я Гербрухту, и тот ухмыльнулся.

Коэнвульф опять закричал, но на этот раз я его и вправду не расслышал, и позволил Спирхафоку лететь вперёд, пока мы не оказались впереди всего флота.

Той же ночью корабли Коэнвульфа встали на якорь в Туэде, и я сошёл на берег повидать Эгиля, которого обнаружил стоящим на боевой площадке своего частокола. Эгиль пристально смотрел куда-то вверх по течению. Небо в той стороне алым заревом окрасили костры лагеря Этельстана, полыхавшие далеко, за первым бродом через Туэд.

– Значит, он в самом деле направляется во владения Константина? – спросил Эгиль.

– Да.

– Будит дракона?

– Так сказала Бенедетта.

– Она умная.

– А я?

– Ты везучий, – ухмыльнулся Эгиль. – Так ты плывешь на север?

– В знак верности.

– Тогда я с тобой. Я могу тебе понадобиться.

– Ты? Мне?

Он снова ухмыльнулся.

– Надвигается буря.

– Сроду не видел более устойчивой погоды.

– Но она надвигается! Через два-три дня.

Эгиль скучал, он любил море, и потому поднялся на борт Спирхафока, прихватив с собой кольчугу, шлем, оружие и пылкость, а своего брата Торольфа оставил охранять их земли.

– Вот увидишь, что я прав, – поприветствовал он меня. – Грядет большая буря!

Он оказался прав. Когда флот пришвартовался в широком устье Фойрта, который Эгиль называл Черной рекой, с запада пришел шторм. Коэнвульф приказал своим кораблям встать на якорь у южного берега. Он бы предпочел вытащить корабли на сушу, но армия Этельстана все еще находилась за много миль отсюда и не подойдет к побережью, пока не пересечет Фойрт. Коэнвульф опасался, что люди Константина могут атаковать причалившие к берегу корабли, и поэтому они встали на якорь. Я сомневался, что армия Константина где-то рядом, но земля за южным берегом переходила в крутые холмы, и я знал, что неподалеку есть поселение, защищенное внушительным фортом.

– Дан-Эйдин, – сказал я, показывая на дым, поднимавшийся над холмами. – Когда-то моя семья правила всеми землями до Дан-Эйдина.

– Какого еще дана? – спросил Эгиль.

– Никакого. Это крепость, – объяснил я. – И большое поселение.

– Они будут молиться о шторме с севера, – мрачно заявил Эгиль, – чтобы разграбить останки кораблекрушения. И получат его!

Я покачал головой. Флот встал на якорь в широкой бухте, и ветер дул с юго-запада, с берега.

– Корабли здесь в безопасности.

– Пока, – сказал Эгиль. – Но ветер переменится. Он задует с севера. – Он посмотрел на темнеющие облака, быстро бежавшие к морю. – К рассвету он станет смертоносным. А где все рыбачьи лодки?

– Прячутся от нас.

– Нет, они укрываются. Рыбаки чуют!

Я посмотрел на его обветренное ястребиное лицо. Я считал себя хорошим моряком, но Эгиль был лучше.

– Ты уверен?

– Никогда нельзя знать наверняка. Это же погода. Но я бы там не стоял. Ушёл бы под северный берег. – Он видел, что я сомневаюсь, и, настаивая, добавил: – Отыщи укрытие на севере, господин.

Я доверял ему, и поэтому Спирхафок подошел близко к кораблю Коэнвульфа, Апостолу, и я окликнул его, чтобы предложить флоту пересечь широкое устье реки и укрыться под северным берегом, но Коэнвульф воспринял совет неприветливо. Он переговорил с другим человеком, предположительно кормчим Апостола, затем повернулся к нам и сложил ладони рупором.

– Ветер останется юго-западным, – проревел он, – и ты останешься с нами! А завтра станешь замыкающим!

– Он хороший моряк? – спросил меня Эгиль.

– Он не распознает корабль, даже если тот выплывет из его задницы. Заполучил этот флот только потому, что он богатенький дружок Этельстана.

– И он приказывает тебе оставаться здесь?

– Он мне не командир, – огрызнулся я. – Мы идём туда, – я кивнул на далёкий берег, – и будем надеяться, что ты прав.

Мы развернули парус, позволив Спирхафоку нестись на север, подошли к каменистому острову и встали на якорь вблизи от берега, одинокий корабль качался на крепчающем юго-западном ветру. Ночью ветер усилился, дёргая Спирхафок. Волны бились о нос корабля, рассыпаясь брызгами по палубе.

– Ветер все еще юго-западный, – тревожился я. – Если лопнет якорный трос, в лучшем случае нас выбросит на берег.

– Он поменяется, – успокоил меня Эгиль.

Ветер действительно переменился. Он отошел к западу, задул сильнее и принес с собой сильный дождь, а затем сменился на северный, как и предсказывал Эгиль. Теперь он завывал в наших снастях, и хотя я ничего не видел в ночной темноте, но знал, что широкая река превращается в пенную пучину. Мы стояли с подветренной стороны от суши, но Спирхафок все равно дыбился и дрожал, и я боялся, что якорь не удержит его. На западе небо рассекла молния.

– Боги разгневаны! – крикнул Эгиль. Он сидел рядом со мной на ступеньках рулевой площадки, но ему приходилось кричать.

– Из-за Этельстана?

– Кто знает? Но Коэнвульфу повезло.

– Повезло!

– Почти начался отлив. Если их выкинет на берег, они снимутся с мели в прилив.

Стояла долгая влажная ночь, хотя, к счастью, ветер не был холодным. На носу было укрытие, но мы с Эгилем оставались на корме, под ветром и дождем, иногда в свой черед вычерпывая с корабля дождевую воду. А ночью дождь постепенно прекратился, ветер медленно утих. Иногда Спирхафок кренился под порывами ветра, когда попадал в сильное приливное течение, но в конце концов рассвет окрасил море серым, ветер ослабел, а когда погасли последние звезды, облака рассеялись.

И когда мы привели Спирхафок на юг, то увидели, что на южном берегу Фойрта царит хаос. Корабли сели на мель, в том числе все грузовые. Большинству из них повезло, и они оказались на берегу, но пять налетели на камни и наполовину затонули. Люди изо всех сил пытались избавиться от груза, другие же подкапывали под корпусами выброшенных на берег кораблей, чтобы их подхватил прилив, и всей этой работе мешала сотня скоттов.

Должно быть, они явились из Дан-Эйдина, некоторые верхом. Теперь скотты издевались над севшими на мель саксами. Больше того, их лучники осыпали градом стрел пытавшихся высвободить корабли людей, и тем приходилось закрываться щитами или прятаться за выброшенными на берег кораблями. Другие пытались отгонять лучников– скоттов, которые, не обремененные кольчугами, с легкостью отходили дальше по берегу и тут же опять принимались выпускать стрелы. Не менее тридцати всадников нападали на суетящихся с кораблями людей Коэнвульфа, и ему пришлось поставить стену щитов.

– Мы поможем? – спросил меня Эгиль.

– У него и так почти тысяча воинов, – ответил я. – Мы погоды не сделаем.

Опустив парус Спирхафока с волчьей головой, мы подошли к кораблям, ещё стоявшим на якоре у побережья. Одним из них был Апостол, корабль Коэнвульфа. Мы подгребли ближе и увидели, что на борту осталась лишь горстка людей, а бо́льшая часть команды отправлена на берег.

– Мы идём на север! – прокричал я им. – Передайте Коэнвульфу, что мы хотим посмотреть, не подходит ли сюда флот этих сволочей!

Один воин кивнул, но не ответил, и мы снова подняли рею на мачту, развернули парус, вставили весла, и я услышал долгожданный плеск воды, быстро скользящей по гладким бокам Спирхафока.

– Ты в самом деле идешь на север? – спросил Эгиль.

– У тебя есть идея получше?

Он улыбнулся.

– Я северянин. Когда сомневаешься, нужно идти на север.

– Константин держит у этого побережье корабли, и кто-то должен за ними приглядеть, – сказал я.

– Занятия получше у нас все равно нет, – улыбнулся Эгиль.

Подозреваю, он знал, что поиск кораблей Константина – лишь предлог, чтобы сбежать от Коэнвульфа и выйти в открытое море.

Ветер снова сменился на юго-западный, идеальное направление. Солнце встало и выглянуло из-за облаков, море вспыхнуло мириадами бликов. На Спирхафоке воины разложили на просушку под солнце плащи и одежду. Потеплело.

– Ещё бы пару женщин на борт, и жизнь стала бы совершенной, – сказал Эгиль.

– Женщины на корабле? – Я коснулся своего молота. – Это к неудаче.

– Ты отказываешься их брать?

– Мне приходилось, – ответил я, – но всегда не по доброй воле.

– В Снэланде была рыбацкая лодка, чья команда состояла из одних женщин. Лучшие моряки на острове!

– И какой мужчина наберет в команду женщин?

– Лодкой владел не мужчина, а женщина. Хорошенькая, если не обращать внимания на запах. – Он тронул свой молот. – Бедняжка, однажды она исчезла. Никогда больше не видел ни ее, ни лодку.

Я фыркнул, и Эгиль рассмеялся. Он с явным удовольствием управлял рулевым веслом, ему нравилось вести быстрый корабль по бурному морю. Мы миновали Фойрт и свернули на север, но держались у берега, вблизи нескольких гаваней и устьев рек, чтобы посмотреть, не поджидают ли там флот Коэнвульфа корабли Константина. Мы ничего не увидели. Рыбаки пугались при виде нас и спешили увести к берегу свои лодки, но мы просто шли дальше, не обращая на них внимания.

Настал вечер, и мы свернули на восток, устремившись в открытое море, чтобы не идти в темноте у незнакомого побережья. Мы приспустили парус, Гербрухт, Эгиль и я по очереди держали рулевое весло, и как только достаточно отдалились от берега, то свернули, следуя за Полярной звездой, звездой кораблей, ярко сиявшей на севере. А когда на востоке забрезжил рассвет, поймали ветер и опять повернули к берегу, скрытому огромной грядой облаков. Спирхафок легко шёл под ровным юго-западным ветром. Мы были на солнце, но берег скрывали дождевые тучи, из-за них и появились четыре корабля.

Первым их паруса заметил Эгиль – грязно серые прямоугольники на фоне тёмных туч, но минуту спустя мы увидели и корпуса.

– Это не грузовые суда, – сказал Эгиль, – паруса у них слишком большие.

Те четыре корабля были всё ещё далеко, самый крайний с запада, ближний к суше, на несколько мгновений исчез, поглощённый ещё одним темным шквалом. Мы шли на северо-запад, а четыре корабля – под юго-западным ветром, потому я опять развернул Спирхафок на север и увидел, что четыре корабля тоже свернули.

– Те ублюдки идут за нами, – буркнул я.

Должно быть, они увидели контур нашего корабля на фоне восходящего солнца, а теперь, сквозь подсвеченный солнцем парус, рассмотрели и голову волка. Вероятно, решат, что корабль язычников пришёл разграбить деревню у берега или захватить грузовой корабль.

Эгиль считал так же.

– Они не считают, что мы из флота Коэнвульфа.

– Они пока про него не знают. Вести до них еще не дошли.

Мы легли на северный курс, и Спирхафок прибавил ход. Рулевое весло дрожало в моих руках, вода шипела вдоль борта.

– Им нас не поймать, – сказал я.

– Но они попытаются, – ответил Эгиль.

Так они и сделали. Гнались за нами всё утро, и хотя Спирхафок шёл быстрее, они не отставали.

Нас преследовали.

Глава десятая

– Проклятые скотты-христиане, – буркнул Эгиль. У всех четырех кораблей-преследователей на носу виднелись кресты.

– У них хорошие команды, – сказал я.

– Хочешь сказать, их больше, чем нас?

– А ты что думаешь?

– Четыре к одному? Пять? – Эгиль вглядывался в преследователей. – Мне их почти жаль.

Я проигнорировал его шутку. Намеренно ослабив парус, я заставил Спирхафок замедлить ход, и преследователи подошли ближе. Я знал, что могу обогнать их, но идти дальше на север не хотелось, и я опять повернул корабль на восток, в открытое море. В ответ преследователи перестроились в ряд, чтобы, когда я поверну на юг, хотя бы один из них оказался рядом и смог нас протаранить. Поэтому мы опять пошли на север, а те четыре корабля неуклонно сокращали расстояние между нами. Я видел, что все четыре набиты людьми. Подпустив два самых быстрых достаточно близко, я разглядел на носах кораблей бородатых воинов в шлемах, а враги наблюдали за нами. Я выбрал слабину паруса и ощутил, как Спирхафок отозвался.

– Быть может, они отстанут, – сказал я, когда мы подхватили ветер, и наш корабль понёсся быстрее, с шипением рассекая воду.

Мы рвались вперед, но та четверка не унималась. Два корабля были подлиннее и шли быстрее, но даже они не могли угнаться за Спирхафоком. Однако они продолжали преследовать нас, даже когда солнце опустилось на западе, и небо потемнело.

С наступлением ночи стало не намного легче. Утренние тучи давно ушли, чистое небо залил свет поднявшейся с моря луны в три четверти. Я опять повернул на восток со слабым ветром, и четыре корабля последовали за мной, правда, два поменьше теперь стали не более чем тёмными тенями на южном горизонте. Я хотел было повернуть на юг, но ветер утих, а значит, идти придется на вёслах. Преследователи тоже могли грести, а гребцов на их кораблях больше, чем у меня.

Кроме того, в море я ощущал свободу и не хотел ни возвращаться на сушу, ни опять связываться с Коэнвульфом. Я решил отдаться на волю судьбы. Этельстан во мне не нуждался. Он позвал меня в плавание лишь для того, чтобы убедиться в верности, и я её доказал, дав ему моего сына и его воинов. Поэтому всю ночь мы шли на север за звездой кораблей, и наш след странным светом блестел на море.

– Ран нас любит, – заметил Эгиль, глядя на мерцающие огоньки.

– Их, видимо, тоже. – Я кивнул на двух ближних преследователей.

Я не мог понять, почему они так настойчивы. Узнали Спирхафок? Его парус и голова ястреба на носу – приметные, но так далеко на север мы забирались редко. Может, дело просто в том, что корабль языческий, без креста, который выставляют напоказ христиане. Они приняли нас за грабителей? Но зачем так долго преследовать? На какое-то время два корабля покрупнее перешли на вёсла и сократили дистанцию, но потом ночной ветер опять усилился, и Спирхафок от них ускользнул.

– Мы оказываем одолжение Коэнвульфу, – сказал я Эгилю, когда тот, проснувшись после краткого отдыха, взял у меня рулевое весло.

– Одолжение?

– Если это те корабли, которые Константин держит у здешнего побережья, мы уводим их от Коэнвульфа. Ему следует быть благодарным.

– Кораблей там должно быть больше, – отметил Эгиль.

Мы знали, что для защиты от норвежских налётчиков Константин держит у своего восточного побережья флот примерно из двадцати кораблей, и хотя этого недостаточно для победы над Коэнвульфом, они могли доставить огромные неприятности. Коэнфульф намеревался идти вдоль берега, поддерживая связь с сухопутной армией Этельстана, готовой снабдить его припасами и оружием. Я вырвался из-под его раздражающего командования, однако единственным оправданием моего побега был поиск кораблей Константина, и более чем вероятно, что ночью мы прошли мимо их стоянки. Но если тот флот прослышал про корабли Коэнвульфа, то наверняка повернул бы навстречу ему, на юг, и нам следовало бы предупредить о его приближении, однако четыре преследователя продолжали гнать нас на север. Я сплюнул за борт.

– Нам надо бы идти на юг, – сказал я, – искать его проклятые корабли.

– Но только не сейчас, когда здесь эти. – Обернувшись, Эгиль посмотрел на далёкие корабли, залитые лунным светом. – Только долго они не протянут, – уверенно продолжил он, – как и ты, если не поспишь хоть немного. Выглядишь, словно только что выбрался из могилы.

Я заснул, как и бо́льшая часть команды. Думал, что просплю пару часов, но очнулся, когда солнце уже встало, и услышал рёв Гербрухта с рулевой площадки. Сперва я не разобрал слова, но потом догадался, что он кричит на родном фризском. Поморщившись, я поднялся на онемевших ногах.

– Что случилось?

– Торговец, господин!

Я увидел, что Гербрухт приспустил парус. Мы покачивались на волнах возле крутобокого грузового судна.

– Они все пошли на север! – кричал их кормчий, тучный и с густой бородой. Фризский язык сходен с нашим, и понять его мне нетрудно. – Все пятнадцать!

– Dankewol! – прокричал в ответ Гербрухт и велел команде снова поднять парус.

Ветер дул в корму. Когда наполнился парус, Спирхафок качнуло, и я пошатнулся на ступенях.

– Мы всё так же идём на север?

– Всё так же на север, господин, – охотно подтвердил Гербрухт.

Я забрался на рулевую площадку, посмотрел на юг и кораблей не увидел.

– Они отстали, – сказал Гербрухт. – Думаю, приняли нас за викингов и решили, что отогнали!

– Тогда кто ушёл на север?

– Флот Константина, господин. – Гербрухт кивнул в сторону торгового корабля, который удалялся на восток. – Три дня назад он был в гавани и видал, как они уходили. Пятнадцать больших кораблей!

– А ты им доверяешь?

– Да, господин! Они христиане.

Я коснулся своего молота. За Спирхафоком увязались три дельфина, и я принял их появление за добрый знак. Земли не было видно, но скопление белых облаков на западе указывало на владения Константина. Значит, его флот ушёл на север? А зачем? Я был уверен, что весть о вторжении Этельстана не дошла пока так далеко на север, иначе те пятнадцать боевых кораблей поспешили бы на юг, громить флот Коэнвульфа.

– Мы должны идти на юг, – сказал я.

– Господин, Эгиль сказал, что нужно искать те корабли.

– Эти проклятые корабли пошли на север! Ты же сам мне сказал.

– Но куда именно на север, господин? На Оркнейяры?

– А зачем им туда? На тех островах правят норвежцы.

– Я не знаю, господин, но прошлой ночью господин Эгиль говорил, что мы должны идти на Оркнейяры. – Голос Гербрухта зазвучал жалобно. Фриз – прекрасный мореход, он никогда не бывал счастливее, чем когда в его умелых руках дрожало рулевое весло. Ясно, что он хотел нестись по ветру, а не пробиваться на юг. – Ты бывал на Оркнейярах, господин?

– Один раз, – сказал я, – но сейчас мы не можем туда зайти.

– А лорд Эгиль сказал, что должны туда заглянуть.

– Ну еще бы! Он же норвежец, хочет выпить со своими кузенами.

– Он сказал, мы узнаем там новости, господин.

Я решил, что это правда. Я сомневался, что пятнадцать кораблей пошли к тем островам, если только не хотели сразиться с норвежцами, которые там правят. Более вероятно, что Константин отправил флот к западному побережью, надеясь устроить в Камбрии побольше неприятностей, и командующий тем флотом воспользовался хорошей погодой, чтобы обогнуть коварный северный берег. Это значило, что все новости на Оркнейярах сведутся к отсутствию новостей. Если корабли скоттов не на тех островах, то, скорее всего, идут на запад.

– Где Эгиль?

– Спит, господин.

Этельстан хотел, чтобы я шёл на юг, но меня манил ветер. Беббанбург под командованием Финана в безопасности, а желания связываться с флотом Коэнвульфа я не имел – если он и выбрался из Фойрта, значит, медленно движется вдоль побережья. Я мог присоединиться к нему, выказав ещё раз свою преданность, или же позволить Спирхафоку бежать на север, к диким Оркнейярским островам, узнать новости у норвежцев. Я сказал себе, что в военное время новости драгоценны, как золото, и кивнул.

– Продолжай держаться того же курса.

– Да, господин, – ответил довольный Гербрухт.

Я позавтракал элем, чёрствым хлебом и сыром. Море было пустынно, нигде ни паруса, лишь дельфины сопровождали Спирхафок. Над невидимой землёй собрались облака, но с другой стороны небо было чистым. После полудня далеко на западе показались утёсы, а немного позже мы увидели невысокие острова, расположенные к северу от земель Константина.

– Знаешь там кого-нибудь? – спросил я у Эгиля.

Он уже проснулся и пришёл на нос, а гнавший корабль ветер трепал его светлые волосы.

– Ярла Торфинна. Познакомился с ним в Снэланде.

– Он нас примет?

– Его прозвище – Раскалыватель черепов, – ухмыльнулся Эгиль.

– Хм, – ответил я. Про Раскалывателя черепов я слышал, как и все, но известно мне о нём было только то, что он знаменитый норвежский вождь, носит боевой топор с длинным древком, Хаусаклюфр, что и значит «Раскалыватель черепов». – Он живёт на Оркнейярах?

– Он правит этими островами вместе с двумя братьями, – сказал мне Эгиль.

– Там особо и править-то нечем, – усмехнулся я.

– Но они правят. Раскалыватель черепов будет на нас рычать, но, пожалуй, не убьёт. Он неплохо ко мне относится.

– То есть, может, меня он убьёт, а тебе будет рад?

– Надеюсь, что так, – опять ухмыльнулся Эгиль, – ведь тогда Спирхафок достанется мне. Если только сам Раскалыватель черепов на него не позарится. – Он взглянул на потрёпанный вымпел на мачте, указывающий направление ветра. – Но ты останешься в живых. Ярл Торфинн неглуп, у него хватает ума не наживать лишних врагов.

С этим заверением мы и шли на север. Мне было известно, что Оркнейяры, как и все острова севернее, населяют норвежцы. Они рыбачили, держали тощий скот и жесткошёрстных овец, но в основном добывали средства к существованию, совершая набеги на берега Британии, Фризии и Франкии. Константину наверняка не нравилось их присутствие, но рядом с ним были другие норвежцы на западном побережье и саксы Этельстана с юга, так что ему хватало проблем и без севера.

– Но не все там умные, – радостно сообщил мне Эгиль, – и конечно, все они ульфхеднары. Особенно Торфинн. Однажды я видел, как он дрался совершенно голым. И как дрался!

Про ульфхеднаров я знал, даже сражался с ними при Хибурге. Это слово значило «воины-волки», ульфхеднары страшны в бою. Они верят, что неуязвимы и могут летать, и что в них вселяется дух Фенрира, волка богов. Ульфхеднар атакует молниеносно, с пеной на губах и воя под влиянием белены, мазью из неё они натирают кожу. Для стены щитов волки-воины были чересчур буйными и необузданными. Они считают, что в одиночку могут победить в любой битве, но против стены щитов одиночка – ничто. Ульфхеднары внушают страх, даже ранеными дерутся как дикие звери, но их можно убить.

– У меня в Беббанбурге на воротах есть череп одного ульфхеднара, – сказал я Эгилю. – Буду рад добавить ещё несколько.

– Я слыхал, Торфинн тоже коллекционирует черепа, – улыбнулся Эгиль.

К островам мы приблизились ближе к вечеру. Спирхафок вёл Эгиль, знавший эти воды. Я заметил, что мелкие рыбачьи судёнышки не разбегаются при виде нас. На носу у нас креста не было, и нас приняли за норвежцев, да к тому же они понимали, что ни один недружественный корабль не рискнёт войти в эту гавань на юге самого крупного острова. Мы миновали мыс, с которого за нами наблюдали тюлени, а потом приспустили парус и прошли к большой пристани. Там были пришвартованы или лежали на берегу не меньше двадцати кораблей, их носы украшали горделивые головы драконов и змеев.

– Подступает прилив, – сказал Эгиль. – Может, вытащим корабль на берег?

– Это безопасно?

– Ярл Торфинн на нас не нападёт.

Он говорил уверенно, и я направил Спирхафок на галечный берег. Киль шаркнул по дну, корабль содрогнулся и встал. Вдоль берега протянулась дюжина крытых дёрном лачуг, через дыры в крышах струился дым. Видно, жгли плавник или торф – деревьев на этих невысоких холмах нет. Под деревянными рамами, где коптились тюленье мясо и рыба, тускло алели костры. Пара местных выбралась из домов поглазеть на нас, и тут же шмыгнула обратно, удовлетворившись тем, что мы не представляем угрозы. Псина помочилась на наш водорез, а потом побрела туда, где у самой воды была свалена куча тресковых голов. Лодки рыбаков выглядели совсем маленькими рядом с драконоглавыми кораблями.

– Когда я был мальчишкой, – сказал мне Эгиль, – моё дело было срезать щёчки с тресковых голов.

– Это самое вкусное, – сказал я, и кивнул на дома. – Торфинн живёт там?

Меня удивил небольшой размер поселения.

– Его дом на другой стороне острова. – Эгиль кивнул на север. – Но он быстро узнает о том, что мы здесь. Так что просто подождём.

Почти на закате с севера появились два всадника. Они приближались с опаской, держа руки на рукоятях мечей, но, узнав Эгиля, горячо поприветствовали его.

– Где твой корабль? – спросил один, имея в виду Банамадр, змееголовый корабль Эгиля.

– Дома.

– Нам сказано, что в главный дом может зайти только один человек.

– Один?

– У нас гости, скамей не хватает. И эля тоже.

– Я приведу своего друга, – сказал Эгиль, указывая на меня.

Тот пожал плечами

– Приводи. Ярл не будет возражать против двоих.

Я оставил Гербрухта командовать Спирхафоком со строгим наказом: никакого воровства, драк и неприятностей.

– Мы здесь гости, – сказал я команде. – Если нужна еда – а она вам не нужна, у нас своей достаточно, – то вы должны за нее заплатить!

Я дал Гербрухту пригоршню рубленого серебра, перепрыгнул через борт и пошлепал за Эгилем по воде на берег.

– Вам придется идти пешком, – радостно сказал один всадник, и мы последовали за ними на север по тропе, бегущей мимо крохотных ячменных полей. Некоторые уже сжали, женщины и дети подбирали в сумерках колоски.

– Как урожай? – поинтересовался Эгиль.

– Маловат! Придется забрать немного у южан.

– Даже если бы он был богатым, – сказал Эгиль, – вы бы все равно забрали.

– Ага, это точно.

Идти было недалеко. Мы пересекли небольшую возвышенность и увидели большое поселение на берегу скалистой бухты, где стояли на якоре семь драккаров. В центре деревни располагался низкий длинный дом, именно туда нас повели всадники.