Текст книги "Бог Войны (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Тогда почему... – начал я.

– Потому что он король, – твердо прервал меня Ода, – и великий христианский король не может быть в долгу у языческого лорда.

– Альфред мог, – едко сказал я.

– Альфреду уверенности было не занимать, – сказал Ода. – Этельстан заявляет, что королем его избрал Всемогущий Господь, но постоянно ищет тому подтверждения. Кое-кто до сих пор шепчется о том, что он незаконнорожденный сын обычной шлюхи, и король ищет возможность доказать, что он и вправду помазанник Божий. Клятвы в Бургэме стали таким подтверждением, но люди шепчутся, что он покрывает язычество. – Ода посмотрел на меня. – И как он может полагаться на язычника? Так что он должен показать всей Британии, что может управлять тобой, принизить тебя. И он верит, как и я, что ты примешь его предложение. Оно очень щедрое! – Он помолчал и тронул меня за руку. – Что мне ему сказать?

– Только это.

– Только что?

– Что предложение очень щедрое.

– Больше ничего, господин?

– Что я подумаю, – неохотно добавил я, и это был честный ответ, хоть я и знал, что предложение я не приму.

Я больше ничего не сказал, и наутро, помолясь в часовне Беббанбурга, Ода уехал. На следующий день Финан взял сорок три воина-христианина и повел их в холмы.

Они поскакали на юг. В Долину дьявола.

* * *

– Значит, Этельстан придет в августе? – спросила Бенедетта.

Я покачал головой.

– Слишком близко к сбору урожая. Он предпочтет, чтобы его армия кормилась с нашей земли, и потому придет, когда наполнятся амбары. Но этого не случится.

– Не случится?

– Этельстан хочет войны? Будет ему война.

Набеги Элдреда прекратились, и между Эофервиком и Беббанбургом воцарился непрочный мир. Я позаботился, чтобы до Гутфрита и Элдреда доходили известия обо мне. Я ездил в Дунхолм поговорить с Ситриком и плавал на Спирхафоке вдоль побережья. Долина дьявола находилась в западной части моих земель, поэтому я оставался в восточной до тех пор, пока через три недели после отъезда Финана не отдал Гербрухту, великану-фризу, мою кольчугу, шлем с навершием в виде волчьей головы и приметный белый плащ. После заверений отца Кутберта, что он не попадет из-за этого в ад, Гербрухт даже согласился снять свой крест и надеть молот.

Гербрухт поплыл на Спирхафоке вдоль берега, демонстративно покупая рыбу с лодок, пришедших с земель Гутфрита, а я в это время скакал к холмам, взяв с собой двадцать человек, двух вьючных лошадей и целую гору золота. На мне были простые кольчуга и шлем, но на боку висел Вздох змея. Мы ехали быстро и на четвертый день достигли горной долины, над которой нависало низкое небо.

Финан построил у входа в долину частокол из грубо отесанных сосновых бревен, за которым находились хижины из дерна и веток для его воинов. Он вырыл рвы, будто готовился построить еще три стены, чтобы завершить квадратный форт, возвышающийся над долиной Тесы.

– Они вас заметили? – спросил я, кивнув в сторону ближайшей деревни.

– Уж не сомневайся! – довольно ответил Финан. – И думаю, Гутфрит тоже.

– Откуда ты знаешь? – удивился я.

– Всего через неделю прискакали трое данов. Они поднялись сюда и спросили, чем мы занимаемся. Такие дружелюбные.

– И ты им сказал?

– Сказал, что мы строим форт для лорда Утреда, конечно же, – ухмыльнулся Финан. – И спросил, живут ли они на нашей земле, а они рассмеялись.

– Ты позволил им оглядеться?

– Они посмотрели на могилы, посмеялись при виде стены и не заметили наши мечи. Они увидели людей, роющих рвы и обтесывающих бревна. И уехали вон в ту сторону. – Он кивнул на восток, на дорогу, ведущую в нижнюю долину и дальше в Эофервик.

Я был уверен, что Гутфрит знает. В сельской местности мало что можно утаить, а Финан позаботился, чтобы его люди выпивали в деревенской таверне. Я подозревал, что трое данов в самом деле приехали от Гутфрита, но даже если нет, они должны разнести молву о том, что я строю форт над Тесой, и Гутфрит, наверное, уже смеется. Может, он и прекратил набеги, но какой толк мне от форта в Долине дьявола, если он снова начнет? И уж точно никакого, если придет Этельстан со своим войском.

– Тебе вскоре понадобится деготь, – сказал я Финану.

– Ничего сложного, тут полно сосен. А зачем он мне?

Я проигнорировал вопрос.

– Если кто-нибудь спросит, скажешь, что будешь смолить стены.

Да, Гутфрит знал, поскольку мы не скрывали, чем занимаемся, да и не собирались, но мне непременно требовалось спрятать пасть нашего капкана. Я послал весточку Эгилю, чтобы тот был готов прислать людей, и сказал Ситрику, что мне понадобится половина его гарнизона, но велел его воинам сначала ехать на север, к границе с Шотландией, потом повернуть на запад, в холмы, а затем на юг, к Тесе. Из Беббанбурга я привел собственных воинов, а всех, проезжающих через холмы, тоже заметят. Воины соберутся в небольшой лощине к западу от Долины дьявола, долго скрывать такое войско невозможно. Но если Гутфрит и Элдред клюнут на наживку и ответят так быстро, как повелит им жадность, у нас появится шанс.

Поэтому на следующий день с утра пораньше мы с Финаном заложили приманку. Взялись за дальний курган на севере. Разрыли острыми лопатами твёрдый грунт. Много лет назад мы раскопали эти курганы, нашли лишь кости, рога, каменные наконечники стрел и один золотой кубок. Но этим утром, когда на безоблачном небе ещё висела половинка бледной луны, мы опустили в свежую яму сокровища Беббанбурга, затем вырыли еще одну рядом с курганом, а землю из нее набросали на яму с сокровищами.

– Скажи своим людям, что это новая яма для варки дёгтя, – предложил я, – и выжди пару дней, прежде чем найдешь золото.

– И три-четыре дня, пока о нем услышит Гутфрит?

– Примерно, – ответил я, надеясь, что не ошибся.

– Лорд Утред роет яму? – широко ухмыльнулся стоявший на страже Осви. – В следующий раз будешь для нас кашеварить, господин.

– Эта яма для тебя, – ответил я.

– Для меня, господин?

– Нам нужно сделать деготь.

Он поморщился от мысли о грязной работе и кивнул на следы раскопок на кургане.

– Здесь ты тоже рыл, господин?

– Много лет назад мы нашли здесь золотую чашу.

– Тревожить могилы – плохая примета, господин. Так говорят в деревне.

Я сплюнул и дотронулся до молота.

– В прошлый раз нам повезло.

– А в этот раз, господин? – Он рассмеялся, когда я потряс головой. – Ты знаешь, что местные называют это место Форт дьявола?

– Значит, будем надеяться, что дьявол нас защитит.

Финан дотронулся до своего креста, но Осви, в котором религиозности было не больше, чем в курице, снова засмеялся.

Я уехал перед полуднем, предварительно послав двоих в Дунхолм с приказом Ситрику отправить в Долину дьявола шестьдесят человек через три дня, позаботившись о том, чтобы сначала они сделали крюк на север. Вернувшись в Беббанбург, я послал Видарра Лейфсона сообщить Эгилю, что его воины понадобятся мне в Долине дьявола через пять дней. Видарр сопровождал меня в форт и был уверен, что приведет туда норвежцев Эгиля.

– Через пять дней, – сказал я. – Ни днем раньше, ни днем позже.

У меня оставалось два дня, чтобы подготовить собственных воинов. Лишь тридцать человек останутся охранять Беббанбург под командованием надежного Редбада, одного из воинов моего сына. Тридцати человек вполне достаточно для охраны стен, когда не ожидается нападение. Я отдал Гербрухту шлем и плащ и снова отправил на юг вдоль побережья покупать рыбу с лодок Гутфрита, забрался на Спирхафоке глубоко в устье Хамбера, чтобы торговые корабли донесли в Эофервик о моем местонахождении.

Пока мы делали деготь и смолили щиты, по большому внутреннему двору Беббанбурга разносилась вонь. Оружие заточили, мешки наполнили едой, и Ханна, жена Берга, принесла мне три новых боевых знамени, которые сшила втайне.

И через три дня после возвращения в Беббанбург я снова ускакал, на этот раз на своем лучшем жеребце. Я вел пятьдесят три закаленных в боях воина в холмы.

Где мы собирались устроить дьявольскую западню.

Глава восьмая

Тишину холмов не нарушал даже шорох ветра в траве. Время близилось к рассвету, и казалось, что залитая светом звезд земля затаила дыхание. Редкие высокие облака плыли на восток, где едва тронул горизонт серый рассвет.

Я скрывался неподалеку от Долины дьявола день и две ночи, но из Эофервика не прискакал ни один всадник. Если никто не явится и сегодня, то я признаю свое поражение, поскольку дольше скрывать двести всадников попросту невозможно. Конечно, мы скрывались среди холмов, но уже встретили пастуха, гнавшего стадо на юг. Мы схватили пастуха, его собак и овец, но с тех пор как Финан «обнаружил» золото, местные жители постоянно поднимались в Долину дьявола, чтобы посмотреть на сокровища.

Он показывал золото, с гордостью демонстрировал обретенное богатство, даже пошел с шестью воинами в деревенскую таверну, надев тяжелое золотое ожерелье на шею, и заплатил за эль и еду куском золота.

– Гутфрит должен явиться сегодня, – сказал мне Эгиль. – Ублюдок уже наверняка знает, что здесь золото.

Мы вдвоем лежали на траве, наблюдая за медленно светлеющим восточным горизонтом.

Я увидел силуэт всадника, мелькнувший на фоне волчье-серого рассветного сумрака. Должно быть, один из наших. Я поручил сыну командовать следящими за дорогой в Эофервик разведчиками. Они должны наблюдать с холмов, и если явится Гутфрит, быстро убраться оттуда.

– Будем надеяться, что они оба придут, – мстительно сказал я.

Меня до сих пор раздражало, что Этельстан назначил Элдреда лордом Беббанбурга. Как ни приятно будет убить Гутфрита, зарубить Элдреда было бы еще приятнее.

Я ждал Гутфрита еще вчера, и каждый час все сильнее наполнял меня тревогой. Финан щеголял в золоте, но любой должен был задаться вопросом, почему он сразу не отправил его на север, в Беббанбург. Финан рассказал деревенским, что ждет меня, дескать, нужно еще пятьдесят воинов, чтобы обеспечить безопасную перевозку золота в Беббанбург, а он хочет перекопать еще два кургана, но поверит ли Гутфрит такой неправдоподобной истории?

Позади нас на склон вскарабкался Ситрик из Дунхолма и с ухмылкой и коротким приветственным кивком рухнул на траву рядом со мной. Я знал его еще ребенком. Внебрачный сын Кьяртана Жестокого, одного из моих злейших врагов, Ситрик не обладал ни одним из пороков своего отца и вошел в число моих самых верных воинов. Узколицый, темнобородый, со шрамом от ножа под глазом, он мог похвастаться лишь четырьмя зубами.

– Я помню времена, когда ты был красавцем, – поприветствовал я его.

– Я хотя бы был, в отличие от некоторых. – Он кивнул на восток, где только что вспыхнуло восходящее солнце. – Там дым.

– Где?

Ситрик прищурился.

– Далеко, в долине, господин.

– Может, это туман, – заметил Эгиль. Я видел бледное пятно в тени долины Тесы, но не мог разобрать, дым это или туман.

– Это дым, и там нет никакого жилья.

Ситрик говорил уверенно. Его люди постоянно патрулировали эту часть моих земель, и он хорошо ее знал.

– Углежоги? – предположил Эгиль.

– Вчера вечером их там не было, господин, – сказал Ситрик. – И вряд ли они соорудили яму за ночь. Нет, это люди Гутфрита. Ублюдки встали там лагерем.

– И предупреждают нас о своем приближении? – с сомнением спросил я.

– Безмозглый народ, господин. Гутфрит – король, а кем себя считает этот западносаксонский сопляк – одному Богу известно, но короли и лорды не выносят ночного холода. – Он ухмыльнулся скрытому оскорблению. – А там все еще темно, солнце над долиной пока не встало. Вот увидишь, через несколько минут дым исчезнет.

Я смотрел и ждал. Ситрик оказался прав. Дым или туман истончился и исчез, когда стала пропадать тень в долине у реки. Я тронул рукоять Вздоха змея и помолился, чтобы к нам шли оба – и Гутфрит, и Элдред. Я сомневался, что они доверяют друг другу, а значит, должны явиться оба, чтобы поделить золото поровну. Но сколько людей они возьмут? Я собрал почти две сотни, но сейчас, пока поднимающееся солнце выжигало с земли росу, начал волноваться, что этого недостаточно. Чтобы исполнить свой дьявольский план, мне нужно ошеломить любого, кто придет в Долину дьявола.

Я был уверен, что они пойдут через холмы. Гутфрит должен был узнать, что из форта видно всю долину Тесы, и значит, если он выберет римскую дорогу, его увидят задолго до того, как он достигнет горной долины. Значит, ему нужно идти через холмы, надеясь застать врасплох людей Финана. А они по-прежнему копали рвы, тесали сосновые бревна и рыли курганы.

Ближе к полудню к нам прискакал первый дозорный моего сына. Это был Осви, мы пару раз видели, как он делает большой крюк к северу, чтобы его силуэт не показался на горизонте. Становилось теплее, и его лошадь была вся в мыле, когда он соскользнул с седла.

– Сто сорок три, господин, – сказал он. – Идут через холмы, как ты и говорил.

– И далеко?

– В часе от нас. Но они хитрые, господин. Идут медленно и тоже отправили дозорных.

– Тебя не видели?

Он фыркнул.

– Мы следили за ними, а они и духу нашего не чуяли. Твой сын повел остальных на север, чтобы их не обнаружили, но приедет сразу, как сумеет. Не хочет всё пропустить.

Мы находились на западном гребне холмов, охватывавших Долину дьявола. Слева, на севере, они вздымались выше, склоны становились круче, в то время как восточный хребет напротив нас предлагал легкий спуск к курганам. Я всматривался в него в поисках знака, что вражеские разведчики уже там, но ничего не видел. Да и не ожидал увидеть. Любой на их месте поступил бы так же, как мы – залег как можно ниже.

– Возьми свежую лошадь, скачи и предупреди Финана, – приказал я Осви. – Не торопись! Медленно. – Если за долиной наблюдают, торопящийся всадник их всполошит, а степенно въезжающий в долину не возбудит подозрений.

День становился всё теплее. Я был в кольчуге, но без шлема, чтобы его блики не увидели на дальнем гребне. Я взял один из отцовских шлемов, широкие нащечники открывали только глаза. Мой щит, ждавший внизу с Алдвином, был замазан дегтем. Черный щит, как у людей Оуайна из Страт-Клоты, а Оуайн сейчас союзник Константина. Все наши щиты были черными, а на трех боевых знаменах красная рука держала крест – символ Домналла, первого воина Константина. Если Этельстан узнает, что я убил Элдреда, не говоря уже о Гутфрите, то приведет огромное войско в Беббанбург задолго до сбора урожая. Поэтому вину нужно свалить на кого-то другого.

– Там кто-то есть, – сообщил Эгиль.

Посмотрев на дальний хребет, я ничего не увидел – мешала трава, в которой мы лежали.

– Двое, – добавил Эгиль.

– Вижу, – подтвердил Ситрик.

Осви добрался до Финана, с которым сейчас оставалось всего тридцать человек, других забрал я. На Финане, как и на остальных, не было ни кольчуги, ни шлема, только короткий сакс вместо Похитителя душ, его меча. Его щит, кольчуга, меч и копье находились на холме позади меня, как и золото. Когда Гутфрит нападет, Финан притворится, что бежит, поскачет со своими людьми на вершину нашего холма, где возьмет свое оружие и кольчугу. Их щиты, как и мой, тоже вымазаны дегтем, чтобы, вступив в бой, они тоже казались воинами из-за северной границы.

– Вон там! – Ситрик кивнул на север, и я увидел вражеского разведчика, прокладывающего путь вокруг высоких холмов. Он шел пешком, осторожно держась подальше от гребня, чтобы его не было видно из долины. Я выругался. Если он пройдет еще полмили, то увидит моих людей, но у лощины, где ручей стекал с холмов, разведчик остановился. Он смотрел на нас, и я оставался неподвижным. Враг долго чего-то ждал, затем, должно быть, решил, что ему незачем карабкаться по крутому оврагу с быстрым течением, потому что повернул назад, и я потерял его из виду.

Около полудня высокие перистые облака наполовину скрыли солнце. Ветра почти не было. Где-то далеко на западе блеяли овцы. Люди Финана седлали лошадей, некоторые воины от жары сняли рубахи, двое выносили узлы из хижин и укладывали их в кожаные сумы двух вьючных лошадей. Они несли камни, но наблюдателям могло показаться, что там золото. Я хотел, чтобы люди Гутфрита думали, будто Финан уезжает, и единственный шанс захватить сокровище – немедленно атаковать. Я натянул шлем, вдохнув запах застарелого пота на кожаной подкладке, опустил и завязал нащечники.

– Они там, – прошептал Ситрик, хотя его невозможно было услышать с дальнего хребта в полумиле отсюда. Я присмотрелся и, кажется, увидел людей, лежавших на вершине, но воздух дрожал от жаркого марева, и я не был уверен. – Я видел копье, господин, – сказал Ситрик.

– Два, – подтвердил Эгиль.

Я соскользнул назад и повернулся к своим всадникам, потевшим в кольчугах и шлемах. Вокруг лошадей жужжали мухи.

– Уже скоро! – сказал я. Они напряженно смотрели на меня. Почти две сотни воинов на мощных жеребцах, со зловещими черными щитами и длинными тяжелыми копьями. – Помните, эти люди грабили наши земли! Убейте их! Но вожаков приведите ко мне.

– Господин! – тревожно окликнул меня Эгиль.

Они надвигались. Я встал и побежал обратно на вершину хребта, а там пригнулся. Люди Гутфрита двумя отрядами пересекли дальний гребень, меньший отряд – слева от меня. Группа из тридцати-сорока человек спускалась вниз по дальнему склону, и я предположил, что их задача – обойти людей Финана, чтобы отрезать им путь, но они уже опоздали. Финан и его люди, изображая панику, убегали, якобы настолько напуганные, что бросили вьючных лошадей. Я наблюдал, не беспокоясь, что меня могут заметить, потому что гнавшие лошадей по дальнему склону всадники были слишком увлечены головокружительной гонкой. Я махнул Алдвину, чтобы привел моего жеребца. Эгиль спустился и сел на коня, как и Ситрик.

Я хотел, чтобы враг остановился в центре долины и спешился, и только тогда я спущу с поводка своих воинов. Меньший отряд, видя, что люди Финана ускользнули от них по западному склону, прекратил преследование и повернул к курганам, где мельтешил большой отряд, окруживший двух знаменосцев. Флаги с кабаном Гутфрита и драконом Этельстана безжизненно обвисли в неподвижном воздухе. Всадники спешивались, и среди них был Элдред – я узнал его большого серого жеребца и блеск начищенной кольчуги. Он зашагал к вьючным лошадям, а я вскочил на своего жеребца, взял у Алдвина щит и тяжелое копье и махнул моим людям, отправляя их в атаку.

– А теперь убейте их!

Я жаждал мести, был зол и, вероятно, опрометчив. Когда моя лошадь перевалила через гребень, я вспомнил о глупости игроков в кости, которые, проиграв почти все серебро, затем ставили оставшиеся деньги на один последний бросок. Если мой замысел сработает, я дам Этельстану нового врага и новую войну, и эта война действительно будет ужасной. А если нет, то его возмездие будет запредельным.

Я мчался по крутому склону, откинувшись на заднюю луку седла, щит бился о левое бедро, и у меня возникло искушение придержать жеребца. Но по обе стороны от меня воины мчались вперед, и потому я пришпорил коня. Я попросил своих воинов не использовать обычный боевой клич, не выкрикивать «Беббанбург», хотя кто-то забыл и ослушался.

– Шотландия! – проревел я. – Шотландия!

Над нами реяли сшитые Ханной флаги с красной рукой Домналла, держащей тяжелый крест.

Спуск становился более пологим. Стук копыт был подобен грому. Враг в изумлении застыл, затем спешившиеся бросились к своим лошадям. Эгиль отклонился левее, нацелившись на небольшой отряд, разворачивавшийся навстречу атакующим. Ситрик скакал ко входу в долину, чтобы отсечь путь к бегству. Наши яркие флаги с фальшивыми символами трепетали на скаку. Позади Ситрика упала лошадь, всадник вылетел из седла, копье перекувырнулось в воздухе, конь заржал, другие всадники обтекли внезапное препятствие, а вскоре мой жеребец уже продирался через пни срубленных сосен.

Я опустил копье и доверился лошадиному чутью.

Мы сшиблись. Монолитного строя не получилось, но мы ударили как молния Тора. Враг запаниковал, развалив строй. Парочка счастливчиков отчаянно пришпоривали коней, устремившись на восток, к спасению, другие разворачивали лошадей и мешали тем, кто призывал к бегству, большинство же широко открытыми глазами уставилось на Элдреда, ожидая приказов, и лишь немногие обнажили мечи и пытались защищаться. Один из таких приготовился отбить мое копье, но я нацелил его в испуганные глаза, противник начал поднимать меч, чтобы отбить удар, а я резко опустил копье и глубоко вогнал острие под ребра, пришпилив его к седлу, отпустил древко и почти обнажил Вздох змея, когда почувствовал удар по щиту и заметил человека с раззявленным в крике ртом, отворачивающего от меня свою лошадь, и Берга, воткнувшего копье ему в зад.

Раздался крик, моя лошадь резко отпрыгнула в сторону, справа еще несколько воинов с черными щитами бессвязно закричали, пронзая копьями несчастного врага. Я заметил впереди серую лошадь Элдреда. Он размахивал мечом, разгоняя мешавших ему людей. Я пришпорил коня, оставил Вздох змея в ножнах, подскочил к Элдреду сзади, схватил его за кольчугу и дернул. Он яростно взмахнул мечом, но я развернул жеребца, и Элдреда выкинуло из седла через круп его лошади, он что-то крикнул и свалился, левой ногой застряв в стремени. Пару шагов его протащило по земле, затем лошадь встала. Я бросил щит и соскользнул с седла. Полуоглушенный, лежащий на спине Элдред ткнул в меня мечом, но удар вышел слабым. Мечу помешали кольчуга и тяжелые браслеты на предплечье. Я навалился на Элдреда, ударив его коленом в живот, и выхватил Осиное жало.

Сакс со слегка изогнутым клинком – страшное оружие. Я прижал его к горлу Элдреда.

– Брось меч, – приказал я и прижал клинок сильнее, увидел ужас в его глазах, и меч выпал из его руки.

Мои всадники пронеслись мимо, оставляя после себя мертвых или умирающих врагов. Многим удалось сбежать, и я с легкостью их отпустил, зная, какую историю они расскажут в Эофервике, потом этот рассказ перенесется на юг, к Этельстану в Уэссекс. «Скотты нарушили свое слово».

Всегда прикрывавший меня в бою Берг тоже спешился. Я встал, пинком отбросил меч Элдреда подальше и велел Бергу охранять пленника.

– Пусть лежит на спине.

– Да, господин.

– А где Гутфрит? – Я оглядывал долину. Большая часть врагов удирала по восточному склону, несколько человек стояли на коленях с раскинутыми руками, показывая, что сдаются. – Где Гутфрит? – рявкнул я.

– Я поймал ублюдка! – крикнул Ситрик. Он вел Гутфрита перед своей лошадью, подталкивая короля Нортумбрии мечом.

За исключением Гутфрита и Элдреда мне не требовались пленные. Я велел людям Эгиля забрать у сдавшихся кольчуги, обувь и оружие, а затем Торольф приказал им унести раненых вниз по холму и вброд через Тесу, на земли Гутфрита.

– А если снова перейдете реку, – проревел он, – мы будем точить мечи об ваши ребра. – Пленным, большинство из которых никогда не слышали шотландского, его норвежский акцент покажется чужеземным. – А теперь убирайтесь, – закончил он, – пока мы не надумали вас сожрать.

У нас остались только Элдред и Гутфрит. У обоих отобрали шлемы и оружие, но в остальном они остались невредимы.

– Тащите их сюда, – рявкнул я. На мне до сих пор был шлем с большими нащечниками, но когда Элдреда и Гутфрита подвели к вьючным лошадям, я развязал кожаную шнуровку. – Хотели мое золото? – спросил я.

– Твое золото? – воинственно спросил Элдред. – Это золото Нортумбрии!

Должно быть, он вправду поверил, что мы – шайка скоттов.

Я раздвинул нащечники, стащил шлем и бросил Алдвину.

– Мое золото, вонючий кусок дерьма.

– Лорд Утред! – выдохнул Элдред.

– Оно ваше, – сказал я, кивая на вьючных лошадей. – Забирайте!

Ни один не пошевелился. Гутфрит с недовольным лицом отпрянул и наткнулся на лошадь. Я заметил на нем серебряный крест – цену, заплаченную им, чтобы остаться на троне. Он поднял руку, чтобы дотронуться до амулета, но вспомнил, что молота там нет, и рука остановилась.

– Забирайте! – снова сказал я, и с угрозой слегка вытащил Вздох змея.

Элдред не пошевелился, только смотрел на меня со смесью страха и ненависти, но Гутфрит повернулся, открыл кожаный мешок и обнаружил внутри камни.

– Здесь нет золота, – сказал я, возвращая Вздох змея в ножны.

Элдред оглядел моих воинов, но увидел только насмешливые лица и окровавленные мечи.

– Король Этельстан узнает об этом, – сказал он.

– Король Этельстан узнает, что ты нарушил перемирие, перешел через реку на мою землю и наткнулся на шайку налетчиков-скоттов.

– Он этому не поверит.

– Он уже верил в разную чепуху! – огрызнулся я. – Он верит, что я его враг? Он верит, что скотты смирятся с его претензиями на трон всей Британии? Ваш король поглупел. Он позволил короне сквасить ему мозги.

Я вытащил Вздох змея, длинный клинок тихонько засвистел, скользя по подкладке ножен.

– Нет, – взмолился Элдред. Он понял, что сейчас произойдет. – Нет!

– Ты называешь себя лордом Беббанбурга, но грабил его земли, жег фермы и крал скот. Ты – враг Беббанбурга.

– Нет, господин, нет! – затрясся он.

– Хочешь получить Беббанбург? – спросил я. – Я предоставлю твоей голове целую нишу на воротах Черепа, откуда мои враги будут смотреть на море до скончания времен.

– Нет... – начал он и умолк, поскольку я проткнул Вздохом змея его сверкающую кольчугу, сломал ребро и пронзил сердце. Элдред упал навзничь на вьючную лошадь и, судорожно хрипя, дёргаясь и скребя пальцами по кольчуге, в последних судорогах соскользнул на жухлую траву и затих, только пальцы ещё медленно сжимались и разжимались.

Гутфрид на шаг отступил от подельника. Он видел, как Элдред умирает, видел, как я поставил сапог на грудь мертвеца и извлек Вздох змея. Он переводил взгляд с окровавленного клинка на моё лицо и обратно.

– Я скажу Этельстану, что это сделали скотты! – заявил он.

– Ты меня дураком считаешь?

Он не сводил с меня глаз. Он был напуган, но всё же держался неплохо. Попробовал заговорить, но не смог и откашлялся.

– Господин, – взмолился он, – прошу тебя, дай мне меч.

– Ты заставил меня преклонить перед тобой колено, – сказал я, – так что теперь преклоняй ты.

– Меч, прошу тебя!

В его глазах выступили слезы. Если он умрет без меча, ему никогда не попасть в Вальхаллу.

– На колени! – Он опустился на колени. Я посмотрел на своих воинов. – Кто-нибудь, дайте ему сакс.

Видарр вытащил свой короткий клинок и протянул Гутфриту. Тот схватился за рукоять обеими руками, уткнул острие сакса в траву и посмотрел на меня блестящими от слез глазами. Он хотел что-то сказать, но лишь дрожал. И тогда я убил его. Однажды мы с ним встретимся в Вальхалле.

Я солгал Элдреду. Не бывать его черепу на воротах Беббанбурга, хотя Гутфрит получит там место. На Элдреда у меня другие планы.

Но сначала мы снесли построенную Финаном стену, сложили все тела наших врагов за исключением Элдреда на бревна и сожгли. Дым высоко поднимался в безветренном воздухе. Мы сняли с Элдреда кольчугу, обувь, крест и все ценное, завернули тело в плащ и отвезли в Беббанбург, где положили в гроб с крестом на крышке, и я отправил его в Эофервик, город без короля. Вместе с телом я послал письмо с сожалениями о смерти Элдреда от рук банды скоттов. Я адресовал письмо Этельстану, Monarchus Totius Brittaniae.

И стал ждать, как теперь поступит монарх всей Британии.

* * *

Константин отрицал нападение на Элдреда и Гутфрита. Но он отрицал и то, что раздувал волнения в Камбрии, а Этельстан знал, что это ложь. Константин даже провозгласил одного из своих военачальников, Эохайда, правителем Камбрии. Одни говорили, что Эохайд – сын Константина, другие – что племянник, но юнец был определенно хитер и безжалостен, подкупом, коварством и несколькими убийствами он добился от норвежцев Камбрии верности. Этельстан назначил своими олдерменами в Камбрии Годрика и Альфгара, но ни один из них не смел появиться в холмах без сотни воинов, а это означало, что даже Бургэм, где Этельстан пытался навязать свою власть всей Британии, теперь фактически управлялся Константином.

Так что к возмущению Константина в Уэссексе отнеслись скептически, но слухи-то ходили, и Этельстан был настроен узнать правду. Он прислал из Винтанкестера отца Свитуна, сурового священника с грубым лицом. Его сопровождали три священника помоложе с торбами, полными чернил, перьев и пергамента. Отец Свитун был довольно вежлив, попросил разрешения войти в Беббанбург и открыто сообщил о своей цели.

– Меня послали выяснить правду о смерти лорда Элдреда, – объявил он мне.

Думаю, он ждал, что я его не впущу, но вместо этого я принял его, дал ему кров, еду, место для лошадей в конюшне и обещание рассказать все, что знаю.

– И все же, господин, не мог бы ты поклясться на этом? – спросил отец Свитун, когда мы встретились в Большом зале.

Он вынул из торбы маленькую шкатулку из слоновой кости с искусной резьбой.

– А что это?

Свитун с благоговением открыл шкатулку.

– Это ноготь Лазаря, которого Господь воскресил из мертвых.

– Я поклянусь хоть на твоих ногтях, – сказал я, – но ты не поверишь клятве язычника, и потому я не понимаю, зачем ты вообще пришел.

– Потому что мне велено, – чопорно ответил он.

Отец Свитун был сухим в общении, умным человеком, я хорошо знал таких, как он. Король Альфред любил подобных ему церковников, высоко ценил их дотошность, честность и преданность истине. Именно такие люди написали свод законов Альфреда, но сейчас отец Свитун находился в Нортумбрии, где правил закон меча.

– Это ты убил лорда Элдреда? – внезапно спросил он.

– Нет.

Перья заскрипели по пергаменту.

– Однако всем известно, что ты его не любил.

– Нет.

Свитун нахмурился. Перья продолжали скрипеть.

– Ты отрицаешь свою неприязнь, господин?

– Я не просто не любил его. Я его ненавидел. Он был напыщенным и нахальным куском дерьма.

Скрип, скрип. Один из молодых священников незаметно улыбнулся.

– Скотты отрицают, что посылали воинов, господин, – настаивал Свитун.

– А как же.

– И подчеркивают, что смерть лорда Элдреда случилась за много миль от земель скоттов. Не меньше чем в трех днях пути.

– Скорее, в пяти, – услужливо сообщил я.

– И король Константин обращает наше внимание, что никогда не грабил так далеко в землях короля Этельстана.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

Свитун помолчал, немного смущенный вопросом, а затем пожал плечами.

– Тридцать девять, господин.

– Ты слишком молод! Сколько тебе было, когда Константин взошел на трон? Одиннадцать? Двенадцать? И через год после этого триста скоттов сожгли амбары у Снотенгахама! Были и другие набеги. Я смотрел на его воинов со стен Честера, помнишь, Финан?

– Как вчера, – отозвался Финан.

– А это куда дальше на юг, чем... – Я остановился, нахмурившись. – Где погиб Элдред? В долине Тесы?

– Именно.

– Тебе нужно заглянуть в летописи, отче, – сказал я, – и узнать, как часто скотты грабили в глубине Нортумбрии. Даже на севере Мерсии! – Я безбожно лгал, как и Финан, но очень сомневался, что отец Свитун захочет навестить все монастыри Нортумбрии и Мерсии, где монахи могли вести летописи, потому что тогда ему придется страница за страницей пробиваться сквозь невежественную чушь. Я печально покачал головой. – Кроме того, – сказал я так, будто это только что пришло мне в голову, – не думаю, что эти люди пришли из земель Константина.