Текст книги "Сладкая любовь (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 5

Елена

Это утро было настолько небогатым событиями, насколько это и планировалось. И под «лишенным событий» я подразумеваю рыдающих родственников, устремившихся за мной в аэропорт, и неловкое прощание со старшей сестрой.

Я встала в пять утра, приняла душ и съела легкий завтрак, состоявший из тоста и кофе. Мои упакованные сумки стояли напротив двери, готовые к выходу. Коробки с вещами уехали неделю назад, и Нат звонила сказать мне, что они уже получены. Я поблагодарила богов поставки за это. Было бы действительно отстойно, если бы я приехала, а вещи еще нет. Нат спросила, хотелось бы мне, чтобы она распаковала коробки, на что быстро получила категоричное «нет». Правда в том, что я не оставила дома свой вибратор. По двум причинам.

Первая причина: родители, вероятно, нашли бы его.

А это МЕРЗКО.

Вторая: мне он нужен. Это часть моего вечернего ритуала. Он утомляет меня и помогает уснуть. И пока я не завела парня или мужчину для секса, вибратор везде следует за мной. И мне не нужно, чтобы моя сестра увидела это дерьмо.

Не поймите меня неправильно. Мои сестры и я говорим о сексе и делаем это открыто, но одно дело разговоры, и совсем другое – видеть длинный, толстый, фиолетовый с блестками резиновый вибратор, который твоя сестра назвала Сэр Кричащие Оргазмы.

Ей не нужно видеть это. Никому не нужно. Даже мне не стоит смотреть на него лишний раз. А как вы думаете, почему я улетаю в свой оргазморай в темноте?

Мы приезжаем в аэропорт, где я пересекаюсь с десятью тысячами других людей, которые путешествуют с раннего утра. И почти бросаю свои сумки на бедного грузчика. Просто уже хочу быть в Нью-Йорке. Это должно стать огромной переменой для меня. Хорошей переменой, я чувствую это. Но, возможно, упустила одну деталь, пока разговаривала с Нат.

Сказала ей, что прилетаю в шесть вечера. Не в полдень. Я скажу вам, почему так сделала. Во-первых, Нат бы рано ушла с работы, чтобы забрать меня, что было бы неудобно. Во-вторых, она бы не пришла одна. Она бы притащила всех девочек и их парней, и из этого было бы сделано событие, что мне совсем не нравится. В-третьих, возможно, прозвучит странно, но свой первый раз в квартире хочу побыть одна, чтобы получше ознакомиться с обстановкой. И да, я навещала Нат раньше, поэтому видела квартиру, но не проходила мимо всех комодов и шкафчиков Нат.

Мне нужно немного своего времени.

Пока прощаюсь с родителями и крепко обнимаю их, пытаясь запомнить, как они пахнут, пребываю в шоке, понимая, что вовсе не печалюсь из-за отъезда. Я думала, что пророню слезинку или две, но нет. После объятий с мамой и папой, я встаю напротив Нины. Она кладет руки в карманы и смотрит на пол, избегая моего взгляда, Нина никогда не была эмоциональной.

Никогда.

Совсем. Никогда.

Наверное, стоит быть обеспокоенной, и это, возможно, делает меня дерьмовой сестрой, но чувствую себя счастливой. Думаю, что растопила снежную королеву. Она прочищает свое горло:

– У тебя есть все, что тебе нужно?

Я похлопываю свою ручную кладь.

– Все. У меня все хорошо.

Она смотрит на меня.

– Ты ведь вернешься домой на Рождество, правда?

Я открываю свой рот, чтобы сказать «да» и задумываюсь. Легко пожимая плечами, отвечаю:

– Если у меня будут выходные, безусловно.

Этот ответ не успокаивает ее. Совсем. Она хмурится.

– Лучше бы тебе приехать.

Впиваюсь в нее взглядом.

– Почему ты не приедешь навестить меня?

Она гримассничает:

– Потому что я управляю салоном здесь, и поэтому тебе легче будет приехать сюда к нам.

Я кладу руку на бедро. О да, она знает, что просто увиливает.

– Ну, у тебя в Нью-Йорке сейчас живут две сестры. Освобождай свою толстую задницу и как-нибудь приезжай к нам на отдых.

Она скрещивает руки напротив своей груди.

– Почему я должна? Вы же засранки, которые уехали!

Я продолжаю пялиться на нее, в то время пока она хмурится.

– Хорошо.

– Хорошо.

Мы стоим минуту другую, перед тем как на меня обрушивается осознание. Я буду скучать по своей сестре. Люблю ее. Даже если она абсолютная засранка.

Со вздохом закатив глаза, тянусь к ней, оборачивая вокруг нее руки в крепком объятии. Эта сучка не обнимает меня в ответ в течение целой минуты, но потом мягко хватается за мой пиджак на спине и утыкается головой в мое плечо. Я чувствую влажность. Поцеловав ее в щеку, шепчу:

– Я вернусь домой на Рождество.

Она всхлипывает и выдавливает:

– И я тоже приеду навестить. Обещаю.

Мы держим друг друга в крепких объятиях, пока над нашими головами не делают объявление. Начинается посадка на мой рейс. Я машу на прощание своей несчастной семье и иду на посадку в мою новую жизнь.

Нат сказала мне, что оставила ключ маленькой старой леди в квартире триста девять, рядом с моей. Приземлившись, я забираю все свои сумки и беру такси до жилого комплекса. Как только он оказывается в поле моего зрения, я широко улыбаюсь в то время, пока бабочки летают в моем животе, и сквозь меня проходит смесь нервозности и восторга.

Водитель оказался милым настолько, что помогает донести мои сумки. Мы заносим их вверх по ступенькам до первого этажа, я плачу ему, а затем стучусь в квартиру триста девять. Не проходит и секунды, как она открывается с резким звуком, и только дверная цепочка не дает ей распахнуться до конца. Подпрыгнув, я прижимаю ладонь к своей вздымающейся груди. Она до чертиков меня напугала.

В щелке появилось морщинистое лицо в очках с толстыми стеклами. Я заставляю себя улыбнуться.

– Здравствуйте. Я Елена Ковач. Моя сестра Натали сказала, что оставила у вас ключ для меня.

Крохотное лицо женщины морщинится в замешательстве. Она кричит:

– Что?

Я моргаю.

«Ты, черт возьми, разыгрываешь меня, Нат?»

Прочищаю горло и говорю громче:

– Моя сестра Натали сказала, что у вас есть ключ для меня.

Но леди просто моргает. Я опускаю подбородок, чтобы остановить себя от смеха. После того как снова контролирую себя, поднимаю лицо и улыбаюсь. Указываю на свое ухо и говорю:

– Вы меня слышите?

Но женщина просто хмурится в ответ.

– Вам нужно говорить громче. Мой слух не тот, что раньше.

Я сочувствующе киваю и почти кричу:

– Моя сестра Натали сказала, что у вас есть ключ для меня. Я Елена.

Женщина хмурится:

– Не надо так орать, барышня. Я слышу просто отлично, спасибо большое.

«Что за хрень?»

Она засовывает голову обратно и закрывает дверь. Я терпеливо жду, но ничего не происходит.

Меня бросили.

Я стучусь снова. Дверь открывается и маленькая старая леди выжидающе смотрит на меня через свои очки. Я не уверена, что здесь происходит, поэтому продолжаю пялиться в ответ. Когда она пытается захлопнуть дверь перед моим лицом, я быстро говорю:

– Мне нужен ключ, который оставила Натали, чтобы попасть в мою новую квартиру.

Женщина моргает:

– Вам нужно говорить громче. Мой слух не тот, что раньше.

«Ох, во имя любви ко всем кексикам».

Я опускаю подбородок, и мое тело трясется в беззвучном смехе. Нью-Йорк, ты мне уже нравишься. Я поднимаю свое лицо и спрашиваю медленно, четко и громко:

– Вы знаете Натали из триста шестой? – указываю на дверь квартиры Нат, помогая ей понять.

Женщина смотрит на квартиру Нат, затем обратно на меня.

– Она не дома. Она работает.

Я объясняю снова:

– Я ее сестра. Только что приехала из Калифорнии, – показываю на сумки рядом со мной. – Мне просто нужен ключ, чтобы попасть в свою квартиру.

Лицо маленькой старой леди освещается в понимании:

– Ты сестра!

Я лучезарно улыбаюсь ей в ответ.

– Я сестра!

Она смеется:

– Тебе нужен ключ.

Хихикаю и утверждаю:

– Да! Мне нужен ключ! Ключ, пожалуйста.

Она кивает и ступает обратно в свою квартиру.

– Одну секунду, милая.

Она закрывает дверь, и я вздыхаю с облегчением. Я жду. И жду. И жду еще немного.

Ничего.

Я стучу еще раз. Может, ей нужна помощь в поисках ключа. Дверь открывается, и маленькая старая леди смотрит на меня через свои очки, как будто видит меня в первый раз.

Часть меня хочет рассмеяться, но другая часть хочет ударить ее чем-нибудь по голове, чтобы я сама могла найти этот долбанный ключ. Я сладко улыбаюсь:

– У вас еще есть ключ? Мне очень нужно попасть внутрь.

Женщина моргает.

– Вам нужно говорить громче. Мой слух уже не тот, что раньше.

Я пробегаюсь рукой по моему лицу.

Ой-ой.

У меня занимает целых сорок пять минут, чтобы миссис Крэндл дала мне этот поганый ключ. Оказывается, что она не только плохо слышит и забывчивая, но у нее еще есть тысяча кошек, каждую из которых она хотела представить мне. По имени.

Она заставила меня пообещать, что как-нибудь приду и выпью с ней чая, и я пообещала прийти.

Как только вставляю ключ в замок и открываю дверь, смеюсь в облегчении. В облегчении от того, что это тот ключ, и мне не придется снова вести словесных баталий с миссис Крэндл. Открываю дверь и затаскиваю сумки внутрь. Потянувшись, чтобы закрыть дверь, я смотрю вокруг. Мои коробки сложены хорошо и аккуратно возле стены справа от меня.

Неожиданная мысль приходит в мой разум. Могли бы вы упаковать вашу целую жизнь в эти восемь коробок?

Это немного грустно. Они даже не супер огромные или просто большие. Это коробки среднего размера, полные всякого хлама. Да, хлама, но весь этот хлам я люблю. Отодвигая мысль, я вытаскиваю телефон из моей сумочки и пишу Нат.

Я: Я в квартире. Не злись, не хотела беспокоить тебя. Это замечательное место!

Приблизительно через тридцать секунд мой телефон пищит.

Нат: ТЫ ГРЯЗНАЯ ОБОРВАНКА! Я ЗНАЛА, ЧТО ТЫ ВРЕШЬ! ТЫ ВСЕГДА ВРЕШЬ! ПОЧЕМУ?

Я хихикаю.

Я: Неважно, сис. Увидимся после работы.

Нат: Я сделаю тебе еще одну дыру в заднице. Но я принесу кексики.

Мои глаза расширяются на последней части. У меня текут слюнки. Я супер сильно люблю кексики.

Я: О божечки мои! Прошу, прошу, прошу, принеси с соленой карамелью. И с шоколадной помадкой. И, может быть, с ванильным кремом. Ты знаешь что? Мне все равно, какие именно, потому что это КЕКСИКИ!

Нат: Сейчас ты не получишь ни одного.

Я: Ты маленькая с*чка!

Нат: А у тебя волосатая задница.

Я взрываюсь от смеха. Моя сестра такая пошлая. Люблю ее.

Я: Люблю тебя х

Нат: Снова врешь. Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя. Даже несмотря на то, что ты лживая шлюшка!

Ухх, чувствуете любовь?

Беру сумки и качу их к моей спальне. Внезапно останавливаюсь, как вкопанная. Моргаю, затем отступаю обратно в коридор. Тряся головой, вновь захожу в спальню.

На моей кровати лежит мужчина. Прямо на моей кровати, распластанный, лицом вниз.

Мое сердце стучит.

Его спина двигается вверх и вниз. Знаю, что он спит. Мозг говорит мне позвонить копам, но если сделаю это, мне нужно быть уверенной, что я в опасности. Спящий мужчина на моей кровати не особо похож на угрозу. Задумываюсь на минуту, прежде чем вернуться на кухню и пойти к моей сумочке. Беру баллончик, телефон и возвращаюсь обратно в комнату.

У меня занимает целую минуту понять, что я приложила баллончик к уху, а телефон выставила вперед, как оружие. Гениально. Быстро меняю их местами и вхожу в спальню. Нога мужчины в носке свисает над ножкой кровати. Поднимая свою собственную ногу, я толкаю его в голень. Он ворчит, но не просыпается. Я снова толкаю на этот раз сильнее.

Раздается сонное:

– Ник, отвали.

Мое тело становится жестким.

Я знаю этот голос.

Мне действительно нравится этот голос. Какого черта но делает в моей квартире? В моей спальне? Я опускаю баллончик и прочищаю горло.

– Отвали, мужик. Я не шучу.

Я не беспокоюсь о любезностях:

– Сам отвали. Это моя квартира.

Его тело замирает. Без каких-либо слов он переворачивается, поднимает голову и хлопает ресницами.

– Хелен?

Ох, мужик, ты просто в ударе, мудак.

Я свирепо смотрю на него.

– Я Елена! Не Хелен!

Он выглядит очаровательно растрепанным. Его темно-коричневые волосы торчат на затылке, и он моргает сонными золотистыми глазами. Своими золотистыми глазами, которые выглядят красными от усталости или недосыпа. Мне не нравится это. Я хмурюсь, когда говорю:

– Ты пил?

На его лице появляется смущенное выражение.

– Что? Нет, я не пил.

– Тогда почему ты здесь?

Он осматривает комнату, собираясь с мыслями перед тем, как упасть обратно.

– Ох, дерьмо. Я должен был починить протекающий кран, но предполагаю, я... ох... – он чешет свой подбородок, свой чудесный, сильный, мужественный подбородок, и заканчивает: – ...и уснул.

Мои брови поднимаются в недоумении. Он пристально смотрит на меня. Мы не говорим ни слова.

Глубоко вздыхаю и отвечаю на выдохе:

– Ну, если ты закончил, мне нужно затащить свои вещи без кого-либо спящего на моей кровати. – Смотрю вниз на свою подушку и обвиняю. – Или пускающего слюни на подушки.

Он быстро открывает свой рот, чтобы защитить себя, но поворачивается вокруг себя.

– Я не пускал слюни...

И замолкает, как только видит мокрое пятно на подушке. По крайней мере, у него хватает такта выглядеть смущенным:

– Я отстираю это.

Я издеваюсь:

– Да, точно.

Он встает и потягивается, но когда поднимает свои мускулистые руки над головой, расправляя их так далеко, как только можно, футболка приподнимается над ремнем джинсов, чтобы показать джинсы с низкой посадкой, резинку боксеров и прекрасные рельефные V-мышцы.

Его темно-синие джинсы сидят, как влитые, на сильных ногах. Обтягивающая черная футболка плотно облегает торс и подчеркивает накаченные руки, но выглядит слегка потертой. На ногах белые носки. На запястье – ярко-желтая, фиолетовая и голубая фенечки, которые, очевидно, сделаны ребенком.

Он выглядит аппетитно.

Тепло ударяет в мой желудок и опускается ниже. Плотно сжимаю свои ноги, держа дверную раму для поддержки. Святое дерьмо. Внезапно я очень сильно обеспокоена, что на мне нет макияжа, одеты серые спортивные штаны и белая домашняя майка. Она очень потрепанная. Хотя такая невыносимо удобная, но все же поношенная.

Ладно, она больше похожа на тряпку для пола. Почему-то это делает меня еще злее.

– Ты не можешь просто приходить в дома людей, когда их тут нет.

Макс потирает рукой лицо. Наполовину зевая, он бормочет:

– Конечно, я могу.

Моя кровь начинает кипеть.

– Нет, ты не можешь.

Он опускает свою руку с лица и улыбается мне. Все, что я вижу, – это полные губы, белые зубы и ту волшебную ямочку.

Эта гребаная ямочка.

Он делает шаг вперед, глаза сосредоточены на мне. Голос у него, все еще хриплый ото сна, и он тягуче произносит:

– Но я здесь, не так ли? – Он осматривает мое лицо и рассеянно бормочет. – Такое лицо никогда не должно хмуриться.

Мои щеки вспыхивают. Я задыхаюсь:

– Что?

Он говорит громче, более уверенно:

– Я сказал, что такое лицо никогда не должно хмуриться.

Я краснею и мямлю:

– Что не так с моим лицом?

Макс медленно и многозначительно оглядывает меня.

– Абсолютно ничего, как я вижу, – он ухмыляется. – Просто использую свое воображение для вещей, которые не вижу.

Затем он подмигивает.

Подмигивает.

Я поднимаю трясущуюся руку и указываю на дверь, твердо:

– Тебе нужно уйти.

Он вздыхает:

– Да, да, я услышал и в первый раз.

Наблюдаю, как он сидит на краю моей кровати и натягивает ботинки. Затем идет на кухню. Я следую за ним. Он лениво обходит кухню и подходит к холодильнику. Открывает его и хмурится на почти пустые полки.

Я гневно спрашиваю:

– Могу помочь тебе?

Он продолжает искать что-то в холодильнике, рассеянно потирая свой живот.

– Я голоден. – Он выпрямляется. – Ты голодна? Нам нужно что-нибудь поесть.

Мой рот открывается. Ох, черт возьми, он такой быстрый. Я смеюсь без юмора.

– Я никуда с тобой не пойду.

Его брови поднимаются.

– Почему нет? Ты голодная, я голодный. Давай поедим.

Этот мужчина раздражающий.

– Я не голодна!

Он смотрит в холодильник последний раз.

– Уверен, что это не так. Ты сказала: «Макс, я голодная и сочла бы за честь поесть с тобой». Ты сказала это. Только что. Не помнишь? Думаю, тебе стоит сходить к доктору по этому вопросу.

Чтоб его за то, что он такой смешной. Я прикусываю губу и останавливаю свой удивленный смех. В этот момент вижу, почему так много женщин покорены им. Несмотря на мою нелюбовь к флирту, он заставляет женщину чувствовать себя хорошо от мысли быть покоренной. Но я всегда предпочту реальные слова вместо лжи. Внезапно чувствую себя очень уставшей. Закрываю глаза и облокачиваюсь на стену.

– Послушай, Мак.

Я слышу недовольное:

– Макс.

«Чувствуется хреново, когда коверкают твое имя, не так ли?»

Да, порой я могу быть абсолютным ребенком. Но это приятное чувство.

– Макс, я устала. Мой перелет прошел не очень, потому что парень, с которым я сидела... Уф, и я воняю. Все, что хочу, это смыть в душе вонь пота толстого парня и поспать немного перед тем, как Нат вернется домой.

Я чувствую тепло его тела напротив меня. Быстро выпрямляюсь и открываю глаза. Он смотрит на меня с беспокойством:

– Кексик, ты в порядке?

О, мой бог. Он убивает меня.

Пытаясь игнорировать разъяренный рой пчел-убийц в моем животе, я шепчу:

– Все хорошо. Мне просто нужно, чтобы ты ушел.

К моему удивлению он не обижается. Он просто кивает и направляется к двери. Как только открывает ее, объявляет:

– Увидимся вечером. – Он подмигивает еще раз, затем уходит до того, как я успеваю спросить:

– Вечером?

Я иду к двери и закрываю ее на цепь. Слышу, как открывается дверь в коридоре.

Макс кричит:

– Эй, миссис Крэндл. Что стряслось?

– Вам нужно говорить громче. Мой слух уже не тот, что раньше.

Я прикрываю свой рот и взрываюсь смехом.

ГЛАВА 6

Елена

Я сплю уже почти час. Ну, как сплю? Ворочаюсь с боку на бок с мыслями о Максе в моей постели и тайным желанием лизнуть его слюнявое пятнышко.

После того, как он ушел, я успела принять душ, съесть немного хлопьев (потому что это было единственная съестная вещь в доме) и тщетно пыталась хоть немного поспать. Сон в моей семье – это святое. Мы ложимся вздремнуть, когда появляется хоть малейшая возможность. Но в данный момент сна нет ни в одном глазу.

Я виню Макса и его сексуальность. И ямочку на щеке. И его веселость. И то, что он очень милый. Ну, хватит! Держу пари, он такой со всеми девушками – флиртует и очаровывает. Бьюсь об заклад, он тот еще бабник.

Я усмехаюсь вслух.

– Дурацкий, сексуальный Макс.

Не проходит и секунды, как открывается входная дверь.

– Эй? Есть кто дома?

Я улыбаюсь в подушку знакомому голосу и зарываюсь поглубже в одеяло. Шаги раздаются в коридоре, потом в моей спальне. Меня замечают.

– Аррргггхх!

Следующее, что я помню, на меня нападают.

– Ну, ты и засранка! – Но Нат говорит это с такой любовью, что я решаю не бить ее по носу.

Она запрыгивает на меня сверху, выбивая весь воздух из легких, прежде чем обхватить руками мою талию и прижаться ко мне в постели. Она долго молча держит меня в объятиях, прежде чем я поворачиваюсь к ней лицом. Как только сестра видит мое лицо, мы обе расплываемся в широкой улыбке.

– Ах, ты врушка, – говорит Нат.

Я киваю.

– Знаю.

– И хоть иногда мне хочется побрить тебя наголо, я все равно люблю тебя.

– Буду знать.

– Ты нормально добралась?

Я откидываюсь на подушку.

– Прекрасно, но когда пришла сюда, то чуть не прибила бедняжку Миссис Крэндл из-за ключа.

Кровать сотрясается от ее беззвучного смеха.

– Черт, я бы заплатила, чтобы увидеть твое лицо, когда она открыла дверь.

Я давлюсь смехом.

– Я совсем не шучу, когда говорю, что мне пришлось играть в ее дурацкую игру в шарады, три раза, за чертов ключ. Затем она попыталась заманить меня внутрь конфетами, чаем и разрешением поиграть с ее тысячью кошек. Я закричала: «Опасный незнакомец!» и убралась оттуда к чертовой матери.

Нат смеется так сильно, что из глаз текут слезы.

– А потом, когда я наконец-то вхожу, на кровати реально спит незнакомец.

Нат тут же выпрямляется и кричит:

–Что?

Я фыркаю.

– Ну, не то что бы незнакомец. Макс спал на кровати, когда я приехала.

Она склоняет голову набок.

– Странно. Совсем на него не похоже. – Она внимательно наблюдает за мной. – Не похоже, чтобы тебе это понравилось.

– Совсем не понравилось.

Она садится на кровати.

– Извини, малышка. Почти у каждого есть ключ от этой квартиры. Я, конечно, попросила их вернуть, и они все сказали мне отвалить, – она хихикает. – Единственной, кто наполовину готов был предоставить тебе личную жизнь, это Тина. Но когда она увидела, что никто больше не сдается, то последовала их примеру.

Я отрицательно качаю головой.

– У тебя очень странные друзья.

Она улыбается и счастливо вздыхает.

– Знаю.

Внезапно у нее перехватывает дыхание, и я замираю.

– Что?

У нее слезятся глаза.

– Я только что осознала, понимаешь? Что ты действительно здесь. Будешь жить по соседству. – Она шмыгает носом и шепчет: – Это так круто.

Я ухмыляюсь.

– Теперь нам просто нужно найти способ заставить Нину открыть салон и здесь.

Лицо Нат становится мечтательным.

– О, это было бы потрясающе. – Она вскакивает на ноги и хлопает в ладоши. – Итак! Ну, я собиралась сказать ребятам, чтобы все пришли сюда сегодня вечером, но решила, что лучше этого не делать. Они живут по соседству, поэтому собираемся у нас. Таким образом, когда ты начнешь уставать, можешь просто уйти и не беспокоиться о том, чтобы обидеть кого-то, выставив их за дверь.

Вау. Она меня удивила.

Я морщу лоб и тихо отвечаю:

– Эм, спасибо, чувиха.

Но она уже за дверью и кричит в ответ:

– Приходи, когда будешь готова. Всем плевать, если ты наденешь пижаму!

Я думаю о том, чтобы пойти туда в пижаме. В итоге со вздохом снимаю фланелевые брюки и рубашку, переодеваюсь в джинсы и простую белую футболку. Быстро надеваю белые шлепанцы, беру ключ и направляюсь в соседнюю квартиру.

Как только открываю дверь, раздаются радостные возгласы. Мои глаза расширяются, а сердце бешено колотится в груди. Вся банда здесь, а еще сестры Ника и Макса – Лети, Мария и Иза, включая двух маленьких мопсов, спящих в своих кроватках у дивана. Сегодня нет никаких детей. Они все выглядят очень счастливыми, увидев меня. Я встречался с сестрами всего пару раз, но они-то как раз ничего. Они мне очень нравятся.

Ашер, стоящий ближе всех ко мне, выходит вперед с легкой улыбкой. Не успеваю опомниться, как меня заключают в братские объятия. Я утыкаюсь носом в его футболку и, вдыхая его запах, шепчу:

– Привет.

Он отстраняется и лучезарно улыбается мне.

– Чертовски здорово, что ты здесь.

Это, пожалуй, самое большое количество слов, которые я когда-либо слышала от Эша в одном предложении. Я ухмыляюсь и, будучи почетной младшей сестрой, подразниваю, стараясь подражать ему, как могу:

– Чертовски приятно быть здесь.

Он шутливо захватывает мою голову в «замок», и я давлюсь смехом. Когда Эш отпускает меня и игриво отталкивает, оборачиваюсь и вижу, что все смотрят на нас. Они все выглядят потрясенными. Нат – единственная, кто мягко улыбается. Полагаю, что не так уж много людей могут так вести себя с Эшем. Но он и я... мы понимаем друг друга. У нас есть связь, возникшая еще до того, как Нат и Эш стали единым целым.

– Хм... всем привет, – нервно говорю я.

Все остальные вскакивают для приветствий, объятий и поцелуев. Тина почти душит меня в объятиях. Я провожу немного времени, держась за ее живот, опускаясь на колени и целуя нынешний дом моих племянниц или племянников. Ник просто улыбается мне и целует в лоб. Лола подпрыгивает ко мне, и мы долго прижимаемся друг к другу. Мы с Лолой самые близкие по возрасту, у нас больше всего общего. Ловкач слишком сильно хлопает меня по ладони. Мими ухмыляется и обнимает. Ее руки скользят вниз к моей попе, и я хихикаю. Она всегда говорила, что у меня классная задница. Лети, Мария и Иза – все они дарят мне любовь, объятия и поцелуи. И, наконец, появляется Макс.

Ухмыляясь, как идиот, он делает шаг вперед с распростертыми объятиями, и мое сердце бешено колотится в груди. Я быстро отхожу в сторону.

– С тобой мы уже виделись сегодня.

Лицо Ашера становится суровым, когда он бормочет:

– Какого хрена это значит?

Макс даже не смотрит на Эша, он продолжает ухмыляться мне.

– Но мне так и не удалось тебя обнять.

Я делаю еще один шаг назад.

– Мне не нужны еще одни объятия. На сегодня хватит обнимашек. Кроме того, я чувствую, что мы достаточно сблизились благодаря пятну твоей слюны на моей подушке.

Лицо Эша становится ярко-красным. Он подходит к Максу и хватает его за рубашку.

– Тебе лучше начать говорить, или будет больно.

Макс только усмехается.

– Расслабься, Дух. – Его лицо внезапно становится мечтательным. – Ее кровать пахнет ванилью, а сама она словно кексик.

Мой желудок переворачивается. Черт бы его побрал! Черт бы побрал его и его слова!

Но Эш слишком занят, сосредоточившись на предыдущем замечании.

– Когда, черт возьми, ты был в ее кровати?

Макс, понятия не имея, насколько он близок к избиению, пожимает плечами.

– Сегодня, когда она приехала.

Лицо Эша становится смертельно опасным. Он бросается к Максу, но я быстро встаю между ними.

– Это не то, что ты думаешь! Он спал на моей кровати, когда я впервые вошла в квартиру.

Мария фыркает.

– Мой брат – самый классный парень в Нью-Йорке, – замечает она, а затем поднимает свой бокал в молчаливом тосте, прежде чем выпить все содержимое одним глотком.

Мысленная заметка: никогда не ходи пить с Марией.

Макс смотрит на сестру, затем показывает ее средний палец. После он быстро защищается.

– Не похоже, что она действительно жила там, когда я заснул. – Он сужает глаза, глядя на меня. – Значит, ты должна извиниться за то, что прервала мой сон.

Это... это он серьезно?

Его глаза остаются прищуренными, и вскоре понимаю, что он не шутит. Я издаю шокированный, невеселый смешок.

– Мечтай! Я не собираюсь извиняться перед тобой. Ни сейчас, ни когда-либо. За что угодно. Кроме того, на самом деле это ты вломился незаконно!

Хотя его прищуренные глаза не расслабляются, губы дергаются. И тут я замечаю, что все вокруг прислушиваются к нашему не-спору.

Они все ухмыляются.

Все до единого.

Нат быстро извиняется, ссылаясь на то, что ей нужно что-то на кухне, и тянет меня за собой. Она тащит меня так быстро, что я едва не бегу. Как только мы добираемся до кухни, Нат шепчет:

– Что, черт возьми, это было?

Порывшись в буфете, достаю тарелки и ставлю их на стойку.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – тихо отвечаю я.

Она встает передо мной.

– Неа. Ты от меня не отделаешься. Почему ты так взъелась на Макса?

Я небрежно пожимаю плечами.

– Просто он мне не нравится, вот и все.

На ее лице появляется выражение шока.

– Что? Почему?

Я поворачиваюсь, чтобы открыть салфетки.

– Он флиртует без остановки. Ненавижу это.

Она пристально смотрит на меня, прежде чем ответить:

– Он холостяк. Хороший парень. И замечательный отец. Ему позволено флиртовать, Лена.

Складывая салфетки и кладя их на каждую тарелку, я бормочу:

– Держу пари, у него сейчас целая вереница женщин, которых он водит за нос. – Чем больше я об этом думаю, тем больше раздражаюсь. И начинаю шлепать сложенными салфетками по тарелкам. Нат издает сдавленный звук, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть ее широко раскрытые глаза, но плотно сжатые губы. Хмурюсь. – Но ведь так оно и есть, да?

Эти бедные, глупые, беззащитные женщины. Глупые, глупые женщины.

Ее лицо становится бесстрастным.

– Это не наше дело. – Для меня эта фраза автоматически подтверждает мои подозрения. Но Нат быстро добавляет: – Ты думаешь, такой человек, как он – человек, на которого ты намекаешь – может растить такую милую маленькую девочку, как Сиси, будучи таким придурком?

Я замираю. Действительно не думала о Максе как об отце в моей вендетте против него. А Сиси действительно удивительная девушка. Часть меня хочет верить, что он хороший парень. Ведь раньше так и думала, но была явно ослеплена своей влюбленностью в него. Теперь эти чувства исчезли.

И ты озлобилась.

Нет, это не так.

Да, озлобилась.

Внезапно я чувствую себя полной задницей.

– Я не говорю, что он плохой отец…

– Просто не очень хороший парень, – быстро отвечает Нат.

Ну, когда ты так говоришь, конечно, это звучит глупо.

Она берет тарелки и салфетки и встает прямо передо мной.

– Послушай, я не знаю, что с тобой происходит, но Макс – один из моих лучших друзей. Если у тебя с ним проблемы, которые даже не являются проблемами вообще, у тебя проблемы со мной. – Мои щеки пылают от ее нотации. – Я знаю, что он немного кокетничает, но он отличный парень. Щедрый, веселый, добрый и заботливый. Он один из хороших парней. – Она смотрит мне прямо в глаза. – Черт, да Макс бы снял с себя последнюю рубашку для того, кто в ней нуждается!

Я закатываю глаза от явного преувеличения, и она собирается уходить. Выйдя из кухни, снова поворачивается ко мне. Сердце сжимается, когда замечаю разочарование в ее глазах. Понизив голос, она произносит:

– Я видела, как он это делает.

Мое горло сжимается от стыда. Иногда бывает трудно проглотить собственную чушь. Сердце замирает, и мне вдруг отчаянно хочется вернуться домой. Прежде чем я успеваю хорошенько подумать о том, что сказала Нат, возвращаюсь в гостиную, заламывая руки.

– Ребят, мне очень жаль, но я вдруг почувствовала себя не очень хорошо.

К моему абсолютному ужасу, первым ко мне подходит Макс. Он стоит в футе от меня, изучая мое лицо.

– Ты побледнела, – бормочет он и, как будто у него нет другого выбора, кладет руку мне на плечо и говорит: – Пойдем. Я провожу тебя домой.

Тот стыд, который я испытывала раньше? Он поглощает меня с головой.

Боже. Какая же я стерва.

В данный момент это уже чересчур. Я делаю шаг назад и смотрю в пол.

– Нет, останься. Это по соседству. Со мной все будет в порядке.

Нат подходит ко мне сбоку и лжет ради меня.

– О, дорогая, ты говорила, что чувствовала себя неважно, но я не думала, что все так плохо. – Она обнимает меня и шепчет: – Все в порядке. Иди домой и отдохни.

– Прости, что я сегодня такая бестолочь. Наверное, просто ошеломлена, – бормочу я в ответ.

Она кивает мне в плечо.

– Все нормально. Я знаю, каково это.

Мы расходимся, и она улыбается мне. Настоящей улыбкой, которая успокаивает мою душу. Я не понимала, как сильно нуждалась в ней, пока не увидела ее.

Направляясь к двери, оборачиваюсь и бормочу жалкое подобие прощания.

– Увидимся, ребята. Простите.

Тина кричит:

– Возьми с собой кексы!

О, боже мой! Это именно то, что мне нужно. Я улыбаюсь ей, прежде чем подойти к ярко-фиолетовой коробке с кексами. Обычно Тина сама их готовила, но поскольку она была на работе, они купили их в пекарне рядом с работой. Нат говорит, что они почти такие же вкусные, как у Тины.

Не думаю, что что-то может быть лучше, чем выпечка Тины. Открываю коробку и подавляю вздох. Какая красота! В коробке три различных вида. И улыбаюсь про себя. Все кексы, о которых я просила. И какой же из них взять? Это очень трудное решение. Карамельные очень вкусные, но и с ванильным кремом тоже. С шоколадной помадкой – просто объедение. Мне нужно взять только один? Я не знаю, какой кекс-этикет в Нью-Йорке! У нас дома – кто успел тот и съел, и повезет, если вам вообще достанется хоть один из них, потому что, давайте будем честными... кто вообще ест только один кекс? Такого не бывает.