Текст книги "Сладкая любовь (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Белль Аврора
Сладкая любовь

ПРОЛОГ

Елена

Я плачу. Пронзительное хныканье покидает мой рот, и оно такое громкое и писклявое, что, кажется, будто где-то рядом воет собака. Я чередую хныканье и какой-то гортанный рев, фыркая время от времени. Слезы льют по щекам. Сопли почти залетают в мой рот. Я сплошной беспорядок.

– Я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.

Моя сестра Натали выбрасывает свой букет себе за спину. Не дрогнув, Мими хватает цветы прямо в воздухе, перед тем как они потонут в толпе. Нат встает на цыпочки и, улыбаясь, целует своего мужа Ашера. Он нежно оборачивает свою руку вокруг задней части ее шеи и углубляет поцелуй, не позволяя ей отстраниться. Они улыбаются друг другу в губы.

Это прекрасно. Поэтому я и реву. Я смотрю прямо на мужчину средних лет, сидящего рядом со мной. Он наблюдает за мной со смесью беспокойства и страха, чуточку отодвигаясь. Я пытаюсь сказать через мои запинающиеся вздохи и рыдания:

– Эо просто так пекаснооо. – Запинаюсь. – Так пекраснооо.

Я снова плачу, на этот раз громче. Вжимаясь в свой стул так, как леди не следует делать, я выпускаю из себя длинный причитающий плач. Я слышу, как кто-то говорит раздраженно:

– Может, пожалуйста, кто-нибудь вывести ее отсюда?

Ресницы склеились из-за мокрой туши. Когда понимаю, что раздраженный человек – моя сестра, я поднимаю свое лицо вверх и реву сильнее. Нат смотрит на меня и шипит, только чтобы я слышала:

– Серьезно, возьми себя в руки и прекрати плакать. Ты раздражаешь всех, плакса!

Я тянусь к ней, тело трясется от тихих рыданий, пока пытаюсь заговорить:

– Я любью тюююбя. Ты акая красиая. Так пекасно. – Я сажусь и вою: – Я просто так счастлива. Так счастлива.

Моя сестра. Она говорит на моем языке. Поэтому когда я вижу, что ее глаза наполняются слезами и губы дрожат, я понимаю, что скоро плач из соло превратится в дуэт. Она смотрит на меня и шепчет:

– Оуу.

Как только ее первые слезы капают, я даже не успеваю моргнуть, как мы уже цепляется друг за друга и открыто рыдаем, завывая и звуча, как парочка шимпанзе в борьбе за территорию.

Если вы не успели заметить, я не очень хорошо переношу свадьбы. Они впечатляют меня. Всегда впечатляют. Каждый раз одно и то же. Я говорю себе воодушевляющие речи. Я не беспокоюсь о том, чтобы взять салфетки, так как это никак не поможет, и обычно еще до разрезания торта мой макияж размазан по лицу, а глаза опухшие.

Но сегодня хуже. Сегодня особенный день для моей сестры. Ладно, сегодня второй особенный день для моей сестры. Они с Ашером сбежали. Венчались в Вегасе, их женил Элвис. Они сказали, что какое-то время это было правильно, но когда вернулись домой, стало не по себе, словно чего-то не хватало. Семьи.

Они организовали еще одно маленькое празднование на заднем дворе, лучших шафера и подружки невесты, Ника и Тины. Я знала Тину Томик всю свою жизнь. Она выросла с нами. Наши родители были лучшими друзьями, и мы образовали особенную связь. Не слишком близки, чтобы быть сестрами, но достаточно, чтобы быть друзьями.

Мы стали сестрами по духу.

Когда Тина потеряла свою маму и дочь, она покинула Калифорнию и поселилась в Нью-Йорке. Она открыла очень успешный бутик «Сафира», и Нат последовала за ней. Ник и Тина встретились, стали друзьями и влюбились. Это была особенная любовь. На годы. Та самая, о которой пишут поэты.

Ник владеет клубом «Белый Кролик» на противоположной стороне улицы от «Сафиры». У Ника есть своя компашка – его младший брат Макс, лучший друг Ашер или Дух, как мальчики его называют, и их кузен Ловкач. У Тины своя собственная компашка из ее продавщиц Мими и Лолы, и моей сестры Нат. Ребята решили объединиться в одну группку.

Они создали семью

Не все семьи родные по крови. Некоторые сроднились по любви и смеху.

Нат и Ашер не всегда любили друг друга. Вообще, они не переносили друг друга. Сражались притяжению между ними долгое время... пока это не стало невозможным. Когда они наконец сошлись, столкнулись, как кометы.

Буквально. Они бодались. Взбрыкивали. Это не было мило. Не типичный роман, это точно. Они сражались, пока это не стало болезненным. Знаете высказывание: «Между любовью и ненавистью один шаг»? Ну, они пересекли его, и их чувства слились воедино. Они поняли, что их любовь друг к другу слишком сильна, чтобы игнорировать.

И вот они здесь, счастливые молодожены. Я улыбаюсь.

Не могу поверить в это.

Моя сестра замужем.

Кто-то разрывает мою кунг-фу хватку на Нат и утаскивает прочь мою рыдающую задницу. Я приоткрываю опухшие глаза, чтобы обнаружить свою старшую сестру, Нину, которая шикает на меня и успокаивающе поглаживает по спине. Она пытается не смотреть мне в глаза, зная, что это только ухудшит ситуацию, но она замешкалась, и ее глаза встречаются с моими.

Мы обе замираем.

Ее глаза расширяются.

Как и мои.

Ее распахнутые глаза бегают из стороны в сторону, ища быстрый выход из ситуации. Но уже поздно. Моя губа дрожит, я поднимаю свое лицо и выпускаю возглас, настолько громкий, что он похож на вой животного, а именно на лося, и этикет во мне говорит, что такому звуку нет места на свадьбе.

Но я просто не могу это остановить!

Нина ускоряется, тянет меня, и мы оказываемся внутри:

– Боже, ребенок. Возьми себя в руки, черт возьми, – выговаривает она строго. – Я действительно порой задумываюсь, как мы можем быть родственниками. Это свадьба, а не похороны! Не надо слез! Capisce? (прим. с итальянского: понимаешь)

Я задыхаюсь так сильно, что мое лицо дергается с каждым тяжелым вздохом:

– Я, – вздох, – не могу, – вздох, – контролировать, – вздох, – это.

Она берет немного салфеток и протирает нежно мое лицо:

– Господи, ну и беспорядок. Давай. Мне нужно подправить твое лицо. Ты выглядишь, будто ужалена пчелой. И пчела была под кайфом.

Уводя в другую сторону от музыки и звуков свадьбы, Нина проводит меня в ванную, взяв свою косметичку. Усаживает меня на край ванны, в то время как сама садится на закрытую крышку унитаза. Сестра атакует меня кисточкой от пудры, которая щекочет мой нос, и я хочу одновременно сморщиться и засмеяться, но не рискую раздражать Нину, пока она занимается мной. Я пользуюсь моментом, чтобы успокоиться и привести свои неустойчивые эмоции в порядок.

Будучи парикмахером, Нина занимается волосами и макияжем. Она действительно проделала великолепную работу. Нат выглядит потрясающе. Нина была с ней аккуратна, что заняло время, но это время окупилось. Нат выглядит словно ангел.

Когда мы приехали на прошлой неделе, Нат шокировала всех нас, сделав заявление. Взмахнув своими огненными красными волосами, она призналась:

– С меня хватит этого цвета, – улыбаясь Нине, она спросила, – сможешь сделать из меня брюнетку?

Прошли годы с тех пор, как я видела Нат со своим натуральным шоколадным оттенком, и, если честно, не была уверена, как воспримет это Эш. Не то чтобы она предупреждала его или что-то в этом роде. В типичном стиле Нат, она приперла его к стене.

Нина только закончила укладывать ее по-новому окрашенные волосы, когда Эш пришел домой. Нат встала вместе со своей накидкой и пошагала к нему. Когда оказалась с ним носок к носку, то поставила руки на бедра, расширила глаза, потрясла слегка головой и выжидающе спросила:

– Ну?

Но высокий, рослый, пепельный блондин не шелохнулся. Он просто стоял и смотрел на свою жену, его теплые карие глаза прослеживали длину ее теперь уже коричневых волос. Я могу точно сказать, когда Нат начала паниковать. Я знаю это, потому что она начала бормотать:

– Это просто потому, что я не становлюсь моложе, и просто хотела, чтобы ты увидел меня. Ну, понимаешь, настоящую меня. Не ту прячущуюся-за-яркими-волосами-и-сиськами Нат. Но я могу изменить это...

Ее слова были прерваны, когда Аш схватил ее в объятия, слегка укачивая. Я не знаю, что он ей сказал, потому что он шептал слова, но как только его губы коснулись ее уха и начали двигаться, я уловила выражение лица сестры. Ее глаза медленно закрылись, а рот открылся в облегчении перед тем, как она мягко улыбнулась.

Ашер немногословен, но он меняется.

У бедного парня не было и шанса.

Ты не можешь оставаться тихим в нашей семье. Вообще-то, чтобы быть услышанным, ты должен переорать четырех людей.

Нина наносит больше пудры:

– Ну, ребенок, встречаешься с кем-нибудь?

С закрытыми глазами я спокойно реагирую:

– Не-а, – я слабо указываю на свое тело. – Кто сможет справиться с этим?

Она фыркает. Нина молчит, но я чувствую это. Она хочет что-то сказать. И перед тем, как я успеваю среагировать, она говорит. Нина не откладывает на потом. Ей нравится говорить все, что у нее на уме, но она не рассказывает о себе. Ее личная жизнь всегда была только такой – личной. Ее тон мягкий, но серьезный.

– Бери пример с меня: не жди слишком долго. – Мои глаза открываются на задумчивой ноте в ее голосе. Она грустно улыбается: – Не хочу, чтобы ты сожалела об этом.

Я понимаю, о чем она говорит, но это не меняет суть вещей.

– Немного трудно будет начать сейчас встречаться, понимаешь? Я только закончила учебу, и мне собираются предложить место, бог знает где. Я думаю, мне нужно сконцентрироваться на карьере. Мысль о бойфренде сейчас, – я съеживаюсь, – немного выматывающая.

Ее пальцы сжимают мой подбородок. Пылающие глаза встречаются с моими:

– Оправдания.

– Что?

Нина ослабляет хватку и наносит румяна:

– Ты оправдываешься. – Ее голос снова становится мягче. – Что, если ты найдешь человека, созданного именно для тебя, но отвернешься от него из-за своей так называемой карьеры? И когда придет время остепениться, ты поймешь, что он не дождался тебя. А он и не должен, потому что ты была эгоистичной. И с карьерой, ради которой это все было, останешься с чувством горечи. Ты всегда будешь проигрывать у себя в голове его уход.

Я беру свою сестру за руку, останавливая ее кисточку для румян, и мягко спрашиваю:

– Кто был твоим?

Ее лицо лишается эмоций. Она быстро опускает подбородок и прочищает горло. Когда Нина снова смотрит на меня, все, что я вижу, – печаль. Она такая раздирающая, что моя грудь болит. Она хрипло бормочет:

– Неважно. Он навсегда останется тем, кто ушел, и мне остается только винить себя.

Нина аккуратно добавляет последние штрихи, исправляя мои отекшие глаза и делая мои щеки с разводами от слез почти идеальными. Я встаю и притягиваю ее к себе. Ее руки оборачиваются вокруг меня и крепко сжимают, и впервые за вечность я думаю, что эти объятия нужны Нине больше, чем мне.

– Спасибо тебе, Нинс. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. А сейчас иди и заболтай несколько мальчиков. Здесь есть несколько реальных Джонни.

Когда мои сестры разговаривают о парнях – то чем горячее парни, тем больше они похожи на Джонни. Вообще, у меня все еще есть постер Джонни Деппа в комнате. Он устанавливает высокие стандарты.

Я люблю тебя, Джонни. Они никогда не будут тобой.

Отстраняясь, я ухмыляюсь:

– Ты мне говоришь, что я должна подцепить кого-то или что?

Нина ухмыляется в ответ:

– Нет ничего плохого в небольшом веселом флирте то тут, то там.

Я хихикаю и трясу головой, но она права. Я мысленно закатываю глаза. И вот я здесь, плачу, когда могла бы разговаривать с Джонни. И бог знает, я не флиртовала очень давно.

Где мои приоритеты?

Я оставляю Нину паковать свои вещи и направляюсь в открытый задний двор. Как только оказываюсь на свежем воздухе, я закрываю глаза и вдыхаю. Когда открываю, улыбаюсь.

Двор выглядит потрясающе. Нат не захотела ничего слишком вычурного, придерживаясь позиции «чем меньше, тем лучше». Всегда выигрышно, если спросите меня. Она хотела только покрытие белого и абрикосового цветов во дворе. Единственным необычным, чего она попросила, были фонарики в китайском стиле, которые зажгут после наступления темноты. Фуршетная еда оказалась лучшим выбором в такую теплую погоду, и поскольку столы оказались не нужны, люди стоят, разговаривая и смеясь, пока нанятые официанты разносят еду на подносах.

Мои глаза сканируют все вокруг. Я смотрю налево и вижу беременную Тину, держащуюся за руки со своим мужем Ником. Мимо них проходит официант, и глаза Тины падают на поднос с едой. Ник, будучи Ником, отслеживает ее взгляд, провожающий спину официанта, отпускает ее руку и уходит. Не проходит и десяти секунд, Ник возвращается с полным подносом закусок, улыбаясь Тине. Тина смотрит на Ника, берет маленький кусочек с подноса, который он для нее держит, и ее выражения лица становится нежным, а по губам я читаю: «Я люблю тебя». Ник не реагирует, но оборачивает свободную руку вокруг своей жены и целует ее в лоб. Как только его губы касаются ее кожи, он закрывает глаза в блаженстве.

Мое сердце ёкает, и зависть на секунды поднимает свою голову. Я хочу такой любви. Однажды, надеюсь, она у меня будет.

Нат и Эш подходят, чтобы встать рядом с Ником и Тиной. Улыбающаяся Нат протягивает Тине маленькую бутылочку апельсинового сока, перед тем как опускается на корточки напротив живота Тины.

Я чувствую острую боль в груди.

Нат растопыривает руки на выступающем животе, пока разговаривает с малышом. Эш тянется, чтобы сжать плечо Тины. С понимающей улыбкой Тина накрывает его руку. Нужно быть настоящими друзьями, чтобы сделать для Нат и Эша то, что делают для них Тина и Ник.

Видите ли, Тина беременна, но дети не их. Это дети Ашера и Нат. Тина является суррогатной матерью, потому что Нат не может выносить детей полный срок. А Тина несчастна, когда вокруг несчастны другие люди.

Она сделает все для людей, о которых заботится. Мы недавно выяснили, что там два малыша, но мы пока не знаем их пол. По правде, Нат не важно, какого они будут пола, главное, чтобы были здоровыми.

Держась за руки, Лола и Ловкач подходят к группе, преследуемые серьезным Джонни. Джонни, от которого я никогда не могла отвести взгляд, потому что он настолько Джонни, что мой постер рыдает по ночам от зависти. Макс Леоков встает позади Нат, опасно и грешно улыбаясь. Без предупреждения он поднимает ее и поворачивает, чтобы она была лицом к Эшу. Я ничего не могу сделать, только хихикаю над лицом Ашера. Его челюсть сжимается, каждая унция дружелюбия быстро сменяется гневом.

Но Макс не беспокоится. Он оборачивает руки вокруг талии Нат в интимных объятиях, опускает свое лицо к ее шее и начинает покрывать поцелуями. Эш делает шаг вперед, хмурясь, плотно стискивая зубы, но Макс просто отступает с Нат в своей хватке. Я не знаю, что было сказано, но судя по широкой улыбке Макса и по тому, как другие начали смеяться, могу сказать, что он умная задница, которая совершенно точно желает умереть, выводя Эша из себя.

Точно.

Я видела, что Эш делает, когда он взбешен. И это не мило.

Эш выпрыгивает вперед, иМакс, как трус, освобождает Нат, но быстро становится напротив Тины с открытыми выжидающе руками. Тина, как любитель объятий, шагает к нему, смеясь, пока он покрывает ее щеку влажными поцелуями.

Проходит секунда, перед тем как Ник пытается ударить его, но Макс изворачивается, отстраняется и берет Лолу за руку. Он притягивает ее к себе, и она, закатывая глаза, улыбается, позволяя ему держать ее близко – даже слишком близко – и медленно танцевать в центре круга друзей. Ловкач, которому это не нравится, оттягивает девушку от Макса и прижимает к своему боку. Лола счастливо вздыхает и обнимает его в ответ.

Макс медленно качает головой и говорит своим друзьям: «Вы не веселые». Затем подходит к бару и находит Мими, оборачивает свою руку вокруг нее, стоя сзади. Она на секунду деревенеет, поворачивается, потом откидывается спиной на него. Он что-то ей шепчет, и она, отмахиваясь от него, хохочет. Макс держит свою руку на сердце с уязвленным выражением лица.

И на секунду я завидую. Они действительно семья. Часть меня изнывает от желания быть частью их компании. Я чувствую себя ботаном, смотрящим на кучку крутых ребят в школе. Замирая, я смотрю вокруг в поисках Джонни, и в толпе есть даже больше, чем несколько красавчиков, но мои глаза продолжают возвращаться к высокому, темноволосому и привлекательному мужчине с золотистыми глазами и волшебной ямочкой.

Макс.

Я потеряла счет количеству женщин, с которыми он флиртует, и, давайте посмотрим правде в глаза, он почти круче, чем Джонни.

Я что сказала, что он больше Джонни, чем Джонни?

Кощунство!

Если бы здесь когда-нибудь был бы Джонни, я бы хотела, чтобы на одну ночь Макс был им. Он подходит по всем параметрам. Божественный. Смешной. Вежливый. Милый. И судя по тому, как он преподносит себя, это так и есть.

Следующие десть минут я наблюдаю, как Макс флиртует с каждой женщиной в его зоне досягаемости, включая мою маму, а затем собираюсь с силами, чтобы поговорить с ним. Мне не сильно нравятся флиртующие мужчины, но мне нравится, что он равный с каждой женщиной. Старые, молодые, полные и худые, он флиртует со всеми, и я вижу, как он передвигается к Нине, которая тоже не остается равнодушной. Когда он берет ее руку и целует снова и снова, она поднимает свою свободную руку, прикрывая рот, чтобы скрыть улыбку.

Это мой шанс. Я нашла своего человека.

Когда я подхожу, Нина вырывается из его объятий – дурочка – и уходит поболтать с Мими у бара. Без потенциальных жертв поблизости он вытаскивает телефон из кармана и начинает тыкать в экран.

Любишь флиртовать, Макс? Будь готов встретиться с соперником.

С каждым шагом ближе, что я делаю, мой желудок сжимается в предвкушении. Я волнуюсь! Похожу к Максу и мягко прочищаю горло. Он смотрит на меня с поднятыми бровями, перед тем как посмотреть обратно в телефон.

– Эй, Хелена. Как делишки?

Моя улыбка гаснет.

Хелена? Серьезно?

Ладно... не очень хорошее начало.

Он продолжает зависать в своем телефоне, брови нахмурено сдвинуты, когда я говорю:

– Елена, вообще-то. Я хотела спросить, может, ты бы хотел выпить со м...

Перед тем как я могу договорить, он бормочет:

– Круто. Здорово снова встретить тебя, Хелена.

И уходит, не отрывая лицо от своего телефона, оставляя меня в центре двора с открытым ртом. Я моргаю, затем хмурюсь. Я пытаюсь понять, что только что произошло. Мужчина, который флиртует со всем, что дышит, со всем, что движется, не флиртовал со мной.

Хммммм. Если мои вычисления верны, это значит, что я нежеланна.

Унижение затапливает меня, мои щеки горят. Мое унижение быстро перерастает в наигранную незаинтересованность. Я задираю нос и выпрямляюсь. Хорошо. Ему не обязательно любить меня. Порой людям просто не нравятся другие люди. Такое случается. Все в порядке. И, эй, это хорошо, я думаю. Имею в виду, я уверена, что не буду больше обращать внимания на Макса Леокова.

Никогда больше.

ГЛАВА 1

Елена

– Елена, почта! – кричит мой отец из кухни.

Я, как мячик, подпрыгиваю и вскакиваю с кровати, на которой лежала. Мои ноги в носках пытаются двигаться быстрее, чем это физически возможно, и, конечно, скользят по полу. Неприятность случается неожиданно. Колено врезается в тумбочку так сильно, что фото-рамки, стоящие на ней, падают, а наполовину полный стакан с водой опрокидывается, разливая воду на мою тетрадь.

Задыхаясь, с широко раскрытыми глазами, хватаю ее, превозмогая боль, но агония нарастает, и на секунду я задумываюсь: «Вот оно… Вот как все кончится».

Хорошо, может, я немного драматизирую, но, проклятье, это больно!

О, боже. Неужели боль никогда не закончится?

Мое пульсирующее колено немеет, и я знаю, что все должно пройти. Я, наверное, единственная, кто лишится ноги из-за тумбочки. Просто еще одна статистика. Медленно ползу по полу спальни к двери и ложусь на пороге рядом с ней, умирая. Зову единственного человека, кто может спасти меня.

– Та, помоги мне!

На секунду повисает тишина, а затем раздается голос моего отца с сильным акцентом:

– Нет.

Я бы сказала, что он ужасный отец, и хочет моей смерти, но он хороший папа. Может, чуть драматичный (отсюда и моя драматичность), но отличный родитель. И я могла умереть, будучи около моей двери, несколько раз прежде. Один или два. Но в этот раз это действительно происходит. В глазах начинает темнеть. Я вижу свет.

– Та, помоги мне! Я умираю!

Мой папа громко и тяжело вздыхает.

– Что случилось на этот раз? Ты порезалась бумагой или опять обо что-то долбанула свой палец на ноге?

На моем лице появляется недовольное выражение, и я с помощью локтей пытаюсь принять вертикальное положение.

– Во-первых, старик, ушибла палец ноги, а не долбанула. Тебе нужны уроки английского. Во-вторых, в этот раз я действительно сильно ударилась. Я была на волоске от смерти! Если бы не воспользовалась пластырем, даже пластическая хирургия не помогла бы спасти мой мизинчик.

Сдавленный смех моего отца наполняет кухню:

– Да, мой английский не так хорош, но ты, моя дорогая, заноза в одном месте.

Я действительно пытаюсь не смеяться, но порой он бывает невыносим.

– Это называется заноза в заднице, Та! Боже!

Переворачиваясь на спину, забываю о моем ушибе и подсчитываю, что это триста двенадцатый раз, когда я избегаю смерти от травм, полученных из-за неуклюжести. Я редко использую это слово – неуклюжесть. Иногда мое тело думает, будто знает, что делает, но будь проклят мой мозг. По всей видимости, мне досталось тело с автопилотом, которого нет у других. Хотя, как я поняла, это новое обновление.

Я встаю и, используя стену для поддержки, хромаю на кухню, где отец даже не смотрит на меня, не отрываясь от своей газеты, которую читает, чтобы узнать, в порядке ли я после своего почти смертельного падения.

– Я в порядке, спасибо! Нет, со мной все хорошо! Мне не нужен лед. Боже, ты, серьезно, такой классный отец. Награда «Отец года» снова твоя, – хмурясь, громко говорю я.

Папа закрывает свои глаза, вздыхает и поднимает голову к небесам, и я уверена, благодарит Бога за такую чудесную дочь. Он должен быть благодарен.

Я ужасна.

Моя хромота неожиданно проходит, я делаю шаг вперед и обнимаю его за шею, кладя подбородок на лысеющую голову.

– Однажды я определенно умру от ушибленного пальца, и когда это случится, тебе придется объяснять докторам, проводящим вскрытие, почему было так много подобных происшествий, о которых ты не сообщил. Тебя, возможно, оштрафуют за это или даже посадят в тюрьму за халатность.

Мой папа хрипло хохочет, а я, целуя его в щеку, беру письмо со стола. Не раскрывая его, иду к холодильнику за бутылкой яблочного сока.

Как только сажусь за стол, папа спрашивает меня:

– Как дела у Натальи?

Я пожимаю плечами.

– Я не знаю. Она была занята в последнее время. Честно, даже некогда поговорить.

Он хмурится.

– Найди время. Нина звонит каждый день. Ты позвонишь ей. Сегодня.

Я раскрываю письмо и начинаю читать. И чем дольше я читаю, тем сильнее заходится мое сердце. Глаза расширяются, и я начинаю читать быстрее. Улыбка озаряет мое лицо, когда я заканчиваю.

– Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о Нат, – говорю папе, протягивая письмо. Его взгляд скользит по тексту, лицо становится бесстрастным. – Скоро у нее будет компания.

– Центр Физической Терапии, Нью-Йорк, – громко читает он.

Вскинув руки вверх, я возбужденно кричу:

– Да, детка! Я еду в Нью-Йорк!

– Почему вы все оставляете меня? – грустно бормочет он, вжимаясь в стул.

Я тянусь через стол и беру его большие руки в свои, сдерживая радость.

– Это не значит, что я никогда не вернусь домой, Та. Это прекрасная возможность. Мы говорили об этом.

– Я знаю, – садясь ровнее на своем стуле, говорит он уверенно. – Ты будешь учиться и работать, и однажды получишь большую награду, потому что ты такая умная.

Для человека, который не говорит по-английски, этот комплимент попадает прямо в цель. Я смаргиваю слезы и мягко бормочу:

– Спасибо, папа.

Задняя раздвижная дверь открывается, и внутрь входит моя мама с сумкой, полной продуктов. Как только она видит меня и моего отца вместе, мои руки, накрывающие его, наши грустные лица, то роняет сумку, ахая:

– Кто-то умер?!

Ладно, может, драматичность досталась мне от обоих родителей.

Я освобождаю руки моего отца, встаю и подхожу к ней с письмом в руках. Держу его так, чтобы она могла прочитать. Мама берет его трясущимися руками и с каменным выражением лица начинает читать. Затем она шепчет:

– Нью-Йорк, – мама плачет. И смеется. И снова плачет.

Она притягивает меня в крепкие объятья и раскачивает.

– Ох, детка. Это чудесно. Это потрясающе!

Мое горло сдавливает от эмоций, и я закрываю глаза, просто позволяя ей обнимать себя, потому что тепло материнских объятий – это то, в чем человек порой нуждается. Она целует мой висок.

– Ты прекрасно справишься с этим. А сейчас позвони и прими предложение, прежде чем они отдадут эту должность кому-то другому.

Я открываю глаза, смотрю на моего несчастного отца и сомневаюсь.

– Он будет в порядке. Я обещаю, – шепчет она.

Мама всегда была самой главной моей поклонницей, фанатом номер один для всех нас, девочек. Она твердо убеждена, что важно следовать своей мечте, куда бы она ни вела. Мама еще раз оставляет поцелуй на моей макушке, прежде чем отпустить меня, развернуть и шлепнуть по заднице, заставляя идти. Я хихикаю, хватаю письмо и иду в свою комнату без всяких лодыжко-коленных неприятностей. Беру телефон со своего стола и набираю номер, написанный в письме.

– Привет, я бы хотела поговорить с… – я бросаю взгляд на конец письма, – …Джеймсом Уиттэйкером.

– Как ваше имя, мадам? – отвечает мне зрелый голос.

– Елена Ковач. Он ждет моего звонка.

– Я поставлю вас ненадолго на удержание, чтобы убедиться, что он действительно тут.

– Нет проблем.

Я на удержании. Закрываю глаза и киваю в такт играющей музыке, и как раз перед тем, как собираюсь прокричать припев, звонок возобновляется. Глубокий, но добрый голос встречает меня:

– Мисс Ковач. Джеймс Уиттэйкер. Пожалуйста, скажите, что у вас для меня хорошие новости.

Широкая улыбка расползается по моему лицу.

– Спасибо вам за возможность.

Он смеется.

– Лучшая студентка в группе. Это я должен благодарить вас за возможность, но, пожалуйста, неизвестность убивает меня. – Мне уже нравится этот мужчина. – Вы примите предложение? Знаю, что для вас это означает переезд, но я был бы рад помочь и с затратами, и с временным жильем.

Это действительно приятно слышать.

– Я принимаю ваше предложение, мистер Уиттэйкер. Моя сестра живет в Нью-Йорке, поэтому не думаю, что жилье будет необходимо.

Радость в его голосе заставляет меня улыбаться сильнее.

– Пожалуйста, зовите меня Джеймс. И это замечательно. Добро пожаловать в команду. Как только вы отправите электронное письмо в ответ на наше предложение, мы можем начать переезд, – на мгновение он замолкает перед тем, как осторожно спросить. – Как скоро вы сможете начать?

Сегодня вторник. Я раздумываю секунду.

Как много времени займет, чтобы собрать всю свою жизнь и начать сначала?

– Понедельник слишком скоро?

Джеймс выпускает смешок:

– Черт, нет.

Это происходит. Это действительно происходит.

– Не могу дождаться. – И это чистая правда.

– Вы просто приедете сюда. Мы облегчим вам первую неделю, чтобы вы могли влиться, а затем подберем для вас нескольких клиентов. Как вам такой план? – спрашивает он.

– Восхитительно, – почти шепчу я.

– Хорошо, если вам понадобится что-то, что угодно, просто позвоните. Я дам вам свой личный номер и данные. – Он болтает о своем номере перед тем, как сказать: – Я знаю, каково это, быть в новом городе. Пять лет назад такое произошло и со мной, хочу убедиться, что ваш переезд прошел настолько безболезненно, насколько это возможно.

Ух-ты. Это так мило. Я люблю своего нового босса!

– Спасибо вам, мистер Уиттэй… – Быстро поправляю себя: – …Спасибо вам, Джеймс. Я смотрю, скоро меня ожидает смена пейзажа.

– Увидимся в понедельник.

Я вешаю трубку и благодарю Бога, что мой новый босс не циничный старый тупица. Все еще держа телефон в руке, нажимаю второй номер, который находится у меня на быстром наборе. Она отвечает за несколько секунд:

– Эй, сучка. Я только думала о тебе.

– Правда что ли? Дай-ка, угадаю. Ты увидела женщину с бородой и подумала обо мне? – фыркаю я.

– Вообще-то заплесневелый сыр.

Я смеюсь, а затем серьезно говорю:

– Нат, причина, по которой я звоню…

Она задыхается:

– Кто-то умер?!

Я раздраженно кричу:

– Никто не умер! Господи! Что не так с этой больной семейкой? – раздраженно кричу ей в ответ.

– Ты была очень серьезной. Что мне оставалось думать? Ты напугала меня до усрачки, – отвечает она.

– Прости. Я просто хотела посоветоваться с тобой, как с профессионалом.

Тишина…

– О чем? – Подозрение скользит в ее голосе.

Я пытаюсь сдержать улыбку.

– Мне нужно, чтобы ты нашла мне квартиру.

Я почти вижу замешательство на ее лице.

– Эм, сладкая, а не легче тебе будет сделать это самой, учитывая то, что я больше не живу в Калифорнии.

Я вздыхаю.

– Я так и предполагала. Конечно, мне не нужна квартира в Калифорнии. Мне нужна квартира в Нью-Йорке. Моя новая работа там, следовательно, искать квартиру в Калифорнии было бы глупо, – ухмыляюсь я. – Приветики, соседка!

Резкий вздох, а затем тихое:

– Зат. Кнись.

– Не-а.

Затем громче:

– Ты заткнешь свой лживый шлюшкин рот прямо сейчас! – уже громче говорит она.

Пораженный смех вырывается из меня.

– Да, это произошло действительно быстро! Нет, без шуток. Я переезжаю в Нью-Йорк, и мне нужно место, где я смогу остановиться. Типа, очень скоро.

Я слышу шок в ее голосе.

– Как скоро?

– Типа, скоро-в-понедельник.

Еще один вздох. И я слышу шлепок, а мужской голос ворчит:

– Ауч.

И я знаю, что это она возбужденно хлопает, а Ашер оказался просто жертвой нападения.

– О, мой бог, это так круто! Не могу поверить, ты не рассказала, что подала заявление сюда, ты, лживый кусок дерьма!

Мы обе смеемся. Мои сестры и я разговариваем так, будто ненавидим друг друга, но правда в том, что мы безумно любим друг друга. У нас просто странный способ проявления чувств.

Радость берет верх.

– Мы так и не смогли найти того, кто бы снимал мою старую квартиру, поэтому я думаю, что мы могли быть соседями. Настоящими соседями! О, мой бог, мы будем столько веселиться! Ты можешь приходить в любое время, и мы можем есть вместе, готовить вместе, устраивать ночевки, – она задыхается и кричит. – Мы так повеселимся!

Я прикусываю губу, улыбаясь.

Не могу дождаться понедельника.