Текст книги "Сладкая любовь (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Это несправедливо, боже. Мне нельзя к нему прикасаться. Почему ты так играешь с моими эмоциями? Это потому, что я попросила Джейкоба Шмидта показать мне его причиндалы в первом классе? Я была молода и любопытна! Дай мне передохнуть!

Опустив голову, смотрю на Макса и сглатываю.

Позвольте мне рассказать вам кое-что о себе. Мужчины в очках – это моя слабость. Очки делают мужчину невероятно привлекательным. Он становится кем-то другим, великолепной версией самого себя. Пока женщины сходили с ума из-за Супермена, я падала в обморок из-за Кларка Кента. О да. Дайте мне мужчину в очках в любой день недели.

Я прочищаю горло, и он смотрит на меня с ленивой улыбкой.

– Эй.

Я указываю на его ноутбук.

– Ты закончил? Ужин готов.

– Да, закончил.

Он снимает очки и кладет их на стол.

Мои ноги двигаются сами по себе, пока я не оказываюсь прямо перед ним. Беру со стола очки, поднимаю их и осторожно надеваю на него.

– Не снимай их, – нежно говорю я. – Они хорошо смотрятся на тебе.

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но он хватает меня за запястье и дергает. Я приземляюсь к нему на колени, и его длинные мускулистые руки обхватывают меня, удерживая на месте. На этот раз не сопротивляюсь. Я видела его с другими девушками. И знаю, что он именно такой. Мне кажется неправильным просить его быть рядом со мной кем-то другим. Он прав. Мне просто нужно привыкнуть к этому.

– Как все прошло? – тихо спрашивает он.

Я изображаю скуку.

– О, ну, мы готовили. Разговаривали. Нам было весело. Девчачьи штучки. – Я улыбаюсь ему сверху вниз. – Она согласилась на уроки кулинарии и физические упражнения три раза в неделю. Но только если я приду на воскресный завтрак с вами, ребята, так что, пожалуйста, скажите мне, что это после десяти утра, потому что иначе я разрыдаюсь.

Я ожидаю от него какой-то реакции. Улыбки. Смеха. Победоносного возгласа: «Дай пять!». Но ничего не получаю. Вместо этого его руки сжимаются вокруг меня. Макс закрывает глаза и прижимается лбом к моему плечу. Он долго держит меня, и я поднимаю руку, чтобы погладить его предплечье. Не знаю, почему, но мне кажется, что прямо сейчас он нуждается в утешении.

Я даю ему минуту перед тем, как осторожно убрать его руки и встать. Иду на кухню и обнаруживаю, что Сиси уже собрала тарелки и столовые приборы. Она направляется в столовую, и когда проезжает мимо меня, не могу удержаться. Я наклоняюсь и целую ее в макушку.

– Ты хорошо поработала, милая.

Она улыбается.

– У меня был хороший учитель.

Если когда-нибудь и можно было получить комплимент от ребенка, то именно такой. Мой глупый нос покалывает, и прежде чем начинаю рыдать, как псих, я быстро снимаю блюдо с начос с плиты и перемещаю его в столовую. Макс садится, а Сиси ставит тарелки на стол. Он смотрит на блюдо, которое я ставлю на середину стола, и улыбается. Когда она проезжает мимо него в следующий раз, он быстро хватает ручку и тянет ее кресло назад. Макс обнимает ее за плечи.

– Это выглядит очень аппетитно, малышка. У меня слюнки текут. Покорми меня.

Когда она неуверенно бормочет:

– Спасибо, папочка. – Он целует ее в щеку и отпускает.

С трепещущим сердцем сажусь за стол и оглядываюсь. На моих губах появляется легкая улыбка. Я быстро понимаю, что нет на свете другого места, где бы я предпочла быть.

ГЛАВА 22

Елена

Я раздражена.

Глупый мозг.

После вчерашнего ужина решила, что уже слишком поздно проводить сеанс с Сиси. И не только поэтому, но еще мы съели весь начос. Сиси проделала такую большую работу с приготовлением пищи, что я проявила к ней сочувствие. Начос был реально хорош.

Наблюдать, как Макс ест, было очень занимательно. Я и раньше видела этот процесс, но никогда не обращала внимания на тихие звуки, которые он издает, когда еда действительно ему нравится. Его тихое одобрительное бормотание, сдержанные кивки и сосредоточенно нахмуренные брови – все это выглядело так, словно он разговаривал со своим ужином. И, конечно, это было совершенно восхитительно.

Мы осыпали шеф-повара комплиментами, и, судя по ее застенчивой улыбке и неоново-розовому румянцу, ей это нравилось. Когда я спросила, в какие дни она хотела бы, чтобы мы виделись, Сиси посмотрела на своего отца, затем снова на меня и ответила:

– Можешь приходить в любой день после пяти вечера. – Она вдруг занервничала, и тихо добавила: – И тебе не обязательно приезжать всего три раза в неделю. Можешь приходить, когда захочешь.

Мое тело застыло в ошеломленном неверии. Это был способ Сиси сказать мне, что мы друзья? Я очень на это надеялась. Не в силах остановиться и страстно желая любви этого маленького существа, наклонилась и обняла ее.

– Я обязательно буду иметь это в виду, милая, – сказала я и, отстранившись, добавила. – Хотя мне бы не хотелось надоесть тебе.

– Этого не произойдет, – опустив глаза, пробормотала Сиси.

И мое сердце воспарило.

Макс велел Сиси собрать свои вещи, и меня охватило замешательство. Потом я вспомнила, что Макс говорил вчера вечером о том, что Сиси не хочет быть дома, что она избегает его. Сегодня, скорее всего, она будет спать у Ника и Тины. Сиси не пошевелилась, а только смотрела на отца. Когда она тихо заговорила, я растеклась лужицей по полу.

– Вообще-то, пап, думаю, что могла бы остаться здесь на ночь.

Сказать, что Макс выглядел удивленным, было бы полным преуменьшением. У него был такой вид, словно он вот-вот пустится в пляс. Они высадили меня у дома, и я поблагодарила их за ужин. Когда вошла внутрь, то улыбалась, не переставая. И как только включила свет, оглядывая свою очень пустую квартиру, не могла не чувствовать себя потерянной.

И это было странно. Я всегда был человеком, способным развлекать себя и делать это с удовольствием. Мне нравилось проводить время в одиночестве. Так почему же быть одной сейчас так... одиноко?

Я избежала нападения Тедвуда, поймав его в середине атаки и выбросив в коридор. Прошла в ванную принять душ перед сном. Пока мыльные руки блуждали по моему телу, я представляла на себе еще одну пару рук. Большие, мужские руки, которые исследуют меня, пару золотых глаз, смотрящих на меня, и сексуальную ямочку, которую так отчаянно хотелось лизнуть, дразнящую меня. Мои ладони скользнули по соскам, и тело содрогнулось.

Я тяжело дышала, сердце колотилось, между ног запульсировало. Желудок сжался. Я была уже близко. Скользнула рукой вниз по животу, ниже, ниже к раздвинутым ногам. Пальцы скользнули по клитору, и ноги ослабли. Прислонившись головой к кафельной стене душевой кабины, ускорила движение пальцев. Я сильнее потирала свой набухший бутон, пока образы секса атаковали мой разум. Губы Макса на мне, повсюду. Его руки крепко сжимают меня. Его член глубоко во мне, толкаясь достаточно сильно, чтобы я захныкала.

О, боже.

Тело содрогалось, и меня охватило сладостное оцепенение. Нежное покалывание пронеслось по телу и ударило в самую сердцевину. Откинув голову назад, я приоткрыла рот в восхитительной волне удовольствия. Мои пальцы все сильнее выписывали круги, покалывание усиливалось, и я кончила. Долгий стон вырвался из глубины моего горла, пока моя киска содрогалась снова и снова. Я обхватила себя руками. Мое тело неконтролируемо дрожало. И вдруг я почувствовала усталость.

Я оставалась в душе дольше, чем следовало, приклеившись к месту. Ополоснувшись во второй раз, вышла, оделась и легла спать, чувствуя, как меня гложет одиночество.

Было только одно место, где мне хотелось быть, и это был не мой дом.

И вот почему я провела большую часть ночи без сна, готовя кексы для завтрака, съедая все, что было у меня в доме, и злясь на себя. Конечно, это не моя вина, что я была вынуждена подружиться с Сиси. Так что на самом деле должна злиться на Макса. Мое лицо смягчается.

Кто вообще может сердиться на Макса?

Я топаю ногой, сжимаю руки в кулаки и рычу. Черт бы его побрал. Никогда еще не была так ошарашена. Часть меня в восторге от того, что я пробиваюсь сквозь стену Сиси, другая часть меня злится, что Макс пробивает мою. Как я вообще могла сохранить свое сердце в безопасности?

Макс – хороший парень, до мозга костей. Он отличный отец и такой друг, которого любой человек был бы счастлив иметь. Давайте будем честными. У меня не было ни единого шанса. Разочарованно качая головой, я беру три полных контейнера кексов и кладу один в морозилку. Открываю дверь своей квартиры, пишу на маленькой доске и иду через холл. Нажимаю на кнопку сбоку от двери. Проходит несколько секунд, прежде чем дверь открывается.

Миссис Крэндл смотрит на меня сквозь свои очки с толстыми стеклами. Улыбаясь, я протягиваю ей коробку с кексами и поднимаю доску, чтобы она прочитала.

«Доброе утро, миссис Крэндл. Я сделала их для вас. Мне пора на работу, поэтому не могу остаться и поболтать, но обещаю прийти еще раз на чай!»

Прочитав мои слова, она смотрит на меня снизу вверх и мягко улыбается, беря контейнер.

– Ох, спасибо, дорогая. – Ее улыбка становится грустной. – Ты такая славная девушка, Елена.

Я быстро пишу в ответ: «Я скоро приду».

– Это было бы чудесно, дорогая, – тихо отвечает миссис Крэндл.

Пройдя дальше по коридору, поворачиваюсь, поднимаю руку и стучу в дверь Нат. Никто не отвечает. Я поднимаю руку, чтобы постучать снова, когда на меня нападает чувство вины. Ей и Эшу не пришлось бы просыпаться так рано, если бы не я. Если бы у меня была машина, они могли бы спокойно спать, и бог знает, когда дети появятся на свет, они больше не смогут этим заниматься. Вина сочится из моих пор. Я дерьмовая сестра. Опускаю руку, спускаюсь по лестнице и подношу мобильник к уху. На другом конце сразу же отвечают:

– Эй, все в порядке?

Я молча съеживаюсь.

– Ты случайно не проезжаешь мимо моего дома?

– Я в трех минутах езды, – не колеблясь, отвечает он. – Встретимся на парковке.

– Спасибо, – с облегчением выдыхаю я.

Через несколько минут он подъезжает и опускает окно.

– Эй, на меня ведь снова не набросятся, правда?

Я фыркаю.

– Джеймс Уиттакер, прикуси язык. Как будто я позволю этому случиться. Кроме того, медведь все еще спит.

Мы с моими кексами проскальзываем внутрь и едем дальше. Я смотрю на него и улыбаюсь про себя. Протянув руку, потираю его лысую голову, и он наклоняется к моей руке.

– Тебе нужна удача?

Посмеиваясь, я тру сильнее.

– Чем больше, чем лучше. – Я отстраняюсь и говорю: – Спасибо, что подвез. Мне действительно нужна машина.

Он смотрит на меня, изучая мое лицо, и слегка хмурится.

– Ты сегодня сама на себя не похожа. Все в порядке?

Ох, Джеймс ничего не упускает. Я открываю контейнер с кексами и разламываю один пополам. Откусив половину, пожимаю плечами.

– Даже не знаю. Вообще-то, я думала, что все в порядке... до прошлой ночи. Наверное, – вздыхаю я, – это будет звучать глупо, но думаю... – Боже, я такая неудачница. – Мне кажется, я одинока.

Когда мы останавливаемся на светофоре, Джеймс поворачивается ко мне. Не спрашивая, он достает кекс из контейнера и откусывает от него и выпучивает глаза.

– Ммм, очень вкусно. – Он издает еще один звук удовольствия, прежде чем заявить. – В этом нет ничего необычного. Помнишь, я говорил тебе, что сам сюда переехал? – Я киваю. Светофор меняет цвет, и он смотрит на дорогу, прежде чем добавить: – То же самое случилось и со мной. Это ведь смесь эмоций, да? Это и тоска по дому, и нахождение вдали от друзей. И невозможность выйти на улицу и навестить кого-то, потому что ты почти никого не знаешь. Это и отсутствие второй половинки, верно?

Мои глаза расширяются.

– Вау. Ты действительно знаешь, о чем я говорю.

Он сжимает губы.

– Да, знаю. Никогда не говорил тебе об этом, но я бы не остался здесь надолго, если бы моя мама и брат не переехали сюда. Трудно быть вдали от людей, которых любишь. К счастью, у тебя здесь есть твоя сестра и ее большая семья. Можно тебя кое о чем спросить?

– Ты можешь спросить меня о чем угодно, – глядя на него, говорю я.

И не шучу.

– Почему ты не замужем?

Мне требуется время, чтобы ответить, потому что независимо от того, сколько раз я оправдывала отказ от отношений, выразить это словами всегда труднее.

– Когда я люблю кого-то, то люблю его всем своим существом. И когда люблю, то ставлю его потребности выше своих собственных. – Я смотрю на дорогу впереди. Моя грудь сжимается, когда объясняю: – Не могу себе этого позволить. Я так старалась попасть сюда, Джеймс. Помню, пока все мои друзья тусовались, а я сидела дома над учебниками. В то время как все праздновали конец года в клубах с выпивкой, я сидела дома над учебниками. Когда люди встречались с людьми, с которыми они проведут остаток своей жизни, я сидела дома над учебниками. – Делаю глубокий вдох и добавляю на выдохе: – Я не откажусь от того, что делаю, ни ради кого. Вот почему ни с кем не встречаюсь.

– Звучит как одинокая жизнь, – грустно бормочет он.

Прислонившись головой к окну, я шепчу:

– Да, Джеймс. Это действительно так.

Дальше мы едем молча, и я благодарна ему за это.

Макс

– Что происходит между тобой и Еленой? – спрашивает Эш, входя в комнату отдыха.

Я наклоняю голову и на мгновение задумываюсь, прежде чем кивнуть:

– Она мне нравится.

Эш вытаскивает стул и поворачивает его, прежде чем сесть и закатить глаза.

– Тебе нравится йогурт. Тебе не нравится Елена.

Я смотрю на свою пустую банку из-под йогурта на столе и улыбаюсь в знак согласия.

– Мне действительно нравится йогурт.

– Да, – вмешивается Ловкач, отрываясь от чтения газеты, сидя на диване. Я оборачиваюсь и вижу, что он глупо улыбается Эшу. – Он любит йогурт.

Мое тело сотрясается от беззвучного смеха. Эш в отчаянии качает головой.

– Без разницы. – Он смотрит мне прямо в глаза. – Держись от нее подальше.

Поднимаю руки в воздух.

– Я не могу этого сделать, Дух.

Он напрягает челюсть.

– Что значит «не можешь»? Ты можешь и сделаешь, как тебе говорят, если тебе нравятся твои зубы.

Встав, беру свой пустой контейнер и выбрасываю его в мусорное ведро.

– Серьезно, чувак, я не могу, она согласилась на приватные сеансы с Сиси. – Я пожимаю плечами. – Это невозможно.

Его взгляд становится смертоносным.

– Держи свои руки подальше от нее.

Я наклоняю голову и на мгновение задумываюсь.

– Нет.

Когда я выхожу за дверь, а он недоверчиво кричит мне в след:

– Что ты сказал?

– Я сказал «нет».

Ухмыляясь и зная, что это убивает его изнутри, я иду в свой кабинет, всю дорогу посмеиваясь.

Отвали, Ашер.

Елена

– Поэтому, когда сказала ему, что у нас больше не будет отношений, пока он не уйдет от жены, он разозлился на меня. Как будто я стерва, потому что хочу быть для кого-то всем. Козел, – бормочет Фелисити.

Черт возьми, эта девушка – мой герой. Она знает, чего хочет, и не ищет оправданий тому, что ей нужно сделать, чтобы это получить. Ее жизнь – это мыльная опера категории «18+». Разинув рот, я толкаю ее руку локтем.

– И что случилось потом?

Ее глаза смешно округляются, и она мило моргает.

– Каким-то образом его жена узнала о его подлости. Она получила фотографии по почте. Разумеется, анонимно. – Фелисити внимательно изучает свои ногти, а затем бормочет: – Конечно, высокая блондинка на фото была размыта, но она получила картинку громко и ясно. Прости за каламбур. – Она подмигивает. – У него такое уродливое лицо, что его ни с кем не спутаешь.

У меня вырывается сдавленный звук. Смех пузырится у меня в горле, пока не вырывается наружу, громкий и раскованный. Завсегдатаи кафе оборачиваются, чтобы посмотреть на меня, и обычно мне было бы не все равно, но это слишком забавно, чтобы я хоть наполовину обращала на это внимание.

– Ты потрясающая, ты знаешь это? – говорю, вытирая слезы, которые катятся по моим щекам. – Подумать только, я думала, что ты какая-то…

Ух, чуть не сморозила глупость!

Фелисити, прищурившись, смотрит на меня.

– Какая?

Ой-ой. Я нисколько не сомневаюсь, что Фелисити могла бы выбить из меня всю эту бредятину, если бы захотела. Но она мой друг, а друзья говорят друг другу правду.

– Вначале я решила, что ты какая-то пустышка, – бормочу я поморщившись. – Прости, детка.

Откинув голову назад, она смеется над моим очевидным дискомфортом.

– О боже, какое у тебя было выражение лица. Я знаю, как выгляжу, Лена, – она драматически усиливает свой нью-йоркский акцент, встряхивает блондинистыми волосами и изображает лучшие надутые губки. – Но рада, что ты поняла, что у меня нет дерьма вместо мозгов.

– Ты одна из самых крутых женщин, которых знаю, Флик, – улыбаясь, честно говорю я ей.

Она морщит нос.

– Уф, я тоже тебя люблю... Кексик.

Мое тело замирает, а глаза расширяются.

– Где ты это слышала? – шепчу я, наклонившись к ней.

Она усмехается.

– Возможно, я слышала, как Макс говорил это тебе. – С глухим стуком я лбом падаю на стол, и она хихикает. – И почему он тебя так называет?

– Он говорит, что я пахну кексами, – бормочу я, поднимая голову от стола.

Лицо Фелисити смягчается. Она прижимает руку к груди и вздыхает.

– Вау. Макс – такой милашка.

– Знаю, – недовольно бормочу я.

Она усмехается.

– Должна признаться, что пыталась его захомутать. – Мои глаза расширяются. Неужели? Она печально качает головой. – Он не хотел, чтобы его захомутали. Какая жалость.

Я моргаю, глядя на ее плечо.

– О да, жалость, – бормочу я.

Она поднимает стакан и делает глоток ледяной воды.

– И как давно ты влюблена в него?

Поднеся свой бокал к губам, я останавливаюсь на полпути.

– Что?

– Макс, – подсказывает она. – Как долго ты без ума от него?

Я могла бы солгать. Могла бы сказать ей, что он мне не нравится. Что никогда не замечала его сильной челюсти и золотистых глаз, или его волшебной ямочки. Но я сдаюсь.

– Всегда, – признаюсь, потягивая чай со льдом. – Когда я впервые встретила его на свадьбе Тины, подумала, что умерла и попала в рай. – У меня вырывается тихий вздох. – Нас представили друг другу, и я протянула ему ладонь. – Легкая улыбка тронула мои губы. – Макс посмотрел на мою руку и оттолкнул ее в сторону. Он схватил меня в медвежьи объятия и стал раскачивать из стороны в сторону. Я помню, как вдыхала его запах. Это был даже не одеколон. Это был просто он. Поставив меня на землю, Макс поцеловал меня в щеку и сказал, что я выгляжу прекрасно.

Я вздыхаю.

– Честно думала, что влюбилась. Думала, что встретила мужчину своей мечты. – Я выпрямляюсь, и моя улыбка меркнет. – Но потом увидела, как он сделал то же самое, когда встретил мою старшую сестру, Нину, и это больше не казалось таким уж особенным. Кроме того, я подошла к нему на свадьбе Нат, – грустно улыбаюсь и пожимаю плечами. – Он даже не поднял глаз от телефона. Он отшил меня и в довершение всего назвал Хелен.

Фелисити морщится.

– Ай.

Я использую соломинку, чтобы помешать свой напиток.

– Он даже не заметил меня.

– Ну, значит, – медленно расплывается в улыбке Фелисити, – нам просто придется открыть ему глаза.

Что?

– О нет. Что бы ты ни задумала, прекрати прямо сейчас, девочка. Мы с Максом никогда не будем вместе. Меня это устраивает. Я смирилась с этим. Не вмешивайся в это дело. Мы не нуждаемся во вмешательстве, большое спасибо. – Я заканчиваю царственным кивком.

Но ее улыбка превращается в ухмылку.

– А кто говорил о вмешательстве? Я больше думала о том, чтобы показать ему то, что было у него перед глазами все это время.

Я хмыкаю и закатываю глаза.

– Ему все равно. В этом-то все и дело. Он не хочет меня, Флик.

– Это мы еще посмотрим, – произносит она, все еще ухмыляясь.

Если тошнотворное чувство в моем животе хоть что-то значит, у меня серьезные неприятности.

ГЛАВА 23

Елена

– Ладно, – пыхчу я рядом с Сиси, – перетягивание каната – жесткая тренировка. – Вытирая пот со лба, я бормочу: – Мы будем делать это только время от времени.

Сиси плюхается в кресло, такая же потная, как и я.

– Мне казалось, ты говорила, что мы будем проводить легкие сеансы?

Я кладу пальцы на пульс, чтобы измерить частоту сердечных сокращений, и тяжело выдыхаю:

– Это и был легкий сеанс.

– Я чувствую, что умираю, – притворно всхлипывает Сиси.

Насколько очарователен этот ребенок? Смех вырывается из моего горла, когда я бросаю ей полотенце и протягиваю бутылку воды.

– Знаешь, почему кажется, что ты умираешь, мой юный протеже?

– Почему? – раздраженно бормочет она, открывая бутылку с водой.

Нуждаясь в объяснении, я опускаюсь перед ней на колени, протягиваю руки и почти кричу:

– Потому что ты перестала тренироваться! – Пока она дуется, я объясняю: – Твое тело сейчас в шоке, потому что ты не делала этого уже несколько месяцев. Помнишь, как ты себя чувствовала, когда регулярно тренировалась? Держу пари, ты даже не вспотела.

Глядя на мое лицо, она замечает мой пот и отвечает:

– О да? А какое у тебя оправдание?

Втайне любя ее умную сторону, я не пропускаю ни одного удара.

– Любовь к кексам и слишком уютный диван.

Вставая, улыбаюсь и протягиваю ей руку. Она хлопает своей рукой по моей в слабом «Дай пять».

– Горжусь тобой, – восхищаюсь я. – Ты сегодня сама себя преодолела. Я видела это, и ты большая умничка. – Когда мы идем бок о бок, предупреждаю ее. – Просто чтобы ты знала, завтра тебе будет больно. – Она стонет, но я продолжаю: – Поэтому у нас завтра еще один сеанс. Легче, чем сегодня, но мы должны преодолеть этот барьер. – Она смотрит на меня так, словно шучу, но я качаю головой. – Прости, ангельское личико. Ты можешь сколько угодно смотреть на меня этими красивыми глазками, но это ничего не изменит. Мы заключили сделку.

Она катит себя вперед и бормочет себе под нос:

– Может, отыграем назад?

Улыбаясь, я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе.

– Уже поздно, сладенькая. Мы вляпались в это надолго.

Это уж точно.

Елена

Я поняла, что попала в беду, как только Фелисити пригласила себя ко мне домой, чтобы подготовиться к нашему субботнему выходу. Поэтому, когда она появилась с чемоданчиком, я, вероятно, не должна была удивляться.

Имею в виду, что была удивлена. Но мне не следовало этого делать.

С Тедвудом, вцепившимся мне в лодыжку, я придержала для нее дверь. Войдя, она оглядела мою квартиру и протяжно и тихо присвистнула.

– Вау. Ты что-то скрываешь от меня, девочка. Я и не знала, что у тебя есть деньги.

– Я без гроша в кармане. С чего ты взяла, что у меня есть деньги? – спросила я, в замешательстве оглядывая свою квартиру.

– Как ты оказалась здесь? – прищурившись, спросила она.

– Дом принадлежит моей сестре и ее мужу.

На ее лице появляется выражение «а-теперь-все-ясно».

– И сколько ты платишь за аренду? – разглядывая мой книжный шкаф, осторожно спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

– Тысячу в месяц.

У Фелисити перехватывает дыхание.

– Серьезно? – Я могу только тупо смотреть на нее, и она недоверчиво качает головой. – Ты понятия не имеешь, сколько стоит аренда в этом городе, не так ли, Кексик?

У меня перехватило горло. О нет. И что вытворили Нат и Эш на этот раз?

– Сколько? – не громче шепота спрашиваю я, широко раскрыв глаза.

Фелисити задумывается.

– Для такого приличного места, как это, я бы сказала, от двух с половиной до трех тысяч в месяц. Может быть, даже больше, учитывая строгую охрану.

Ни хрена себе.

– Ни хрена себе, – шепчу я.

Она толкает меня в плечо и улыбается.

– Тебе повезло, что у тебя есть семья, которая тебя так любит.

– Теперь я начинаю это понимать, – бормочу я, ни к кому конкретно не обращаясь, все еще потрясенная потоком информации.

Нат позвонила мне в эмоциональной истерике в тот день, когда они с Эшем случайно проспали и не смогли отвезти меня на работу. Хитрая часть моего разума намекала, что надо доить это до последней капли вины, чтобы Нат всегда делала то, о чем я прошу. Но потом вспомнила, что за все время моего пребывания здесь сестра была замечательной, поддерживающей и любящей, и что она и Эш претерпели серьезные изменения в своей жизни из-за меня без единой жалобы. Вскоре поняла, что навсегда останусь у них в долгу за то, что они сделали мой переезд в Нью-Йорк настолько безболезненным, насколько это было возможно.

Кроме того, я люблю их.

Джеймс с радостью согласился подвозить меня на работу и домой, если это не было слишком странно для меня – его слова, не мои. Я была абсолютно не против. Это означало не только то, что моя сестра и ее муж смогут спокойно спать, снимая часть моей вины, но и то, что смогу провести немного времени с Джеймсом один на один. Нат возражала, но я уверила ее, что мне нужно завести здесь друзей. Она ответила, что единственный друг, который мне нужен – это она. Черт. К моему глубочайшему удивлению, Эш был на моей стороне и уговорил Нат. Он сказал ей, что это естественно – защищать меня, но Джеймс казался «нормальным парнем».

В тот момент мне хотелось его расцеловать.

Ладно, ладно. Я действительно поцеловала его. Напористый смачный поцелуй, от которого у него не было ни малейшего шанса спастись, прямо в губы. Он скривил лицо и съежился. Я подмигнула и послала ему еще один поцелуй, на это раз воздушный. Он закатил глаза, но я почувствовала любовь. Поэтому думаю, что меня не должно было шокировать, что Эш установил мне липовую арендную плату. Но все же немного разозлилась из-за этого. Наверное, это даже больше раздражение, чем злость.

Закрыв лицо руками, я громко застонала.

– О боже, неужели это я? Бедная, малоимущая сестра? Тьфу. Это полный отстой, вот придурки.

Фелисити только рассмеялась.

– Не парься об этом. Я уверена, что когда у них появятся дети, они попросят тебя посидеть с ними, и сделают это без зазрения совести, зная, что ты не можешь отказаться.

Это мгновенно приводит меня в чувство.

– Ух, ты знакома с моей сестрой? Потому что думаю, только что ты ментально подтолкнула ее к этой мысли. – Глядя на ее оскорбительный чемоданчик, я осторожно спрашиваю: – Так что у тебя там? Отрубленная голова?

Улыбаясь, как Чеширский Кот, она просто поднимает брови, опускается и расстегивает молнию. Фелисити откидывает крышку и открывает моему взору портативный салон.

– Я же говорила, что мы заставим Макса увидеть тебя, да? У меня это неплохо получается.

– Нет, нет, нет, нет. Н-Е-Т. И еще раз нет, – сильно качая головой, возражаю я.

Фелисити только улыбается своей улыбкой на миллион долларов. А с улыбающейся Фелисити приходилось считаться. Она так чертовски красива, что я даже готова сменить команду ради нее.

– Послушай, я не прошу тебя делать то, что тебе неудобно, просто позволь мне сделать тебе макияж и одеть тебя сегодня вечером, вот и все. Насколько это может быть плохо? Тебе даже не придется выбирать нижнее белье. Я облегчу тебе задачу.

Да, в этом определенно не было ничего плохого. Плюс у нее такое выражение глаз. Я испустила долгий, мучительный вздох.

– Никаких коротких юбок. Никаких коротких шорт. Ничего такого, что показывало бы мои ноги.

На ее лице появляется смущенное выражение. Фелисити смотрит на мои обнаженные ноги и морщит нос.

– А почему нет, черт возьми? У тебя убийственные ноги. Я имею в виду, что они не длинные, но стройные и крепкие. – Она наклонилась, чтобы ущипнуть меня за кожу бедра, но не смогла этого сделать. – Так в чем проблема?

Как объяснить, не звуча безумно?

– Окей. Вот как это работало дома. Нина показала ноги. Нат показала ноги и грудь. Я же показала только декольте. Мне никогда не нравились мои ноги, но мне нравится моя грудь. Не желая показывать слишком много, я всегда предпочитала выставлять грудь, а не ноги. Смекаешь?

Она ошарашенно смотрит на меня с полминуты, а потом открывает рот.

– Ты тупица, детка. Тебе повезло, что ты симпатичная. – Этой фразой показав, почему она мне нравится. Фелисити напомнила мне о моих отношениях с сестрами. Мне это нравилось.

К слову, мы едва сошлись на одежде. Мы чуть не подрались по этому поводу. Наконец, я остановилась на разноцветном шифоновом платье с принтом из зеленых листьев. Платье достаточно длинное, но драпированное и прозрачное, требующее мини-юбки под ним, и открывающее замечательный вид на ложбинку грудей. Примерив его и осмотрев под всеми возможными источниками света, я решила, что все в порядке. Когда я сдалась, Фелисити чуть не визжала от благодарности.

– Спасибо тебе за это, мать твою! Двигаемся дальше!

Она провела добрую часть следующего часа, делая мне прическу и макияж, слегка завивая мои темные волосы, оставляя их длинными локонами на спине и делая мои глаза выразительными и дымчатыми.

Должна признать... мне понравилось, как она это сделала. Это выглядело горячо, и это не то слово, которое я бы использовала, чтобы описать себя.

Мы снова поспорили из-за обуви. Каблуки – не мое, никогда не любила. Мне нравились босоножки с ремешками или танкетки на низком каблуке. Это было просто комфортно. Я примерила восемь пар туфель, прежде чем Фелисити дала добро на босоножки с ремешками. Хвала господу. Покончив со мной, Фелисити принялась за работу над собой. Если бы я сама этого не видела, то ни за что бы не поверила. Она умудрилась за сорок минут выглядеть супермоделью, готовой к подиуму. И я втайне ненавидела ее за это.

Она остановила свой выбор на белом платье на пуговицах. Кто бы мог подумать, что она может сделать что-то настолько простое таким сексуальным. Расстегнув три верхние пуговицы, чтобы показать черный лифчик, она туго затянула черный пояс вокруг талии и надела черные босоножки с ремешками без каблуков. Глядя на ее туфли, я нахмурилась.

– О, пожалуйста. – Она закатила глаза. – Если бы ты была такой же высокой, как я, ты бы поняла. Попробуй найти мужчину-гиганта. Парни не любят, когда телки выше их ростом. Печально, но факт. – Запустив пальцы в волосы, она нанесла тонну туши и подкрасила губы, затем закатала короткие рукава платья и повернулась ко мне, улыбаясь от уха до уха. – Мы хорошо выглядим, детка, и, клянусь богом, если Макс не заметит тебя сегодня вечером, я куплю тебе дюжину кексов, которые ты любишь, в утешение.

Уже истекая слюной, я чуть ли не закричала:

– Договорились!

Это обещало быть интересным.

Елена

В тот момент, когда мы подходим к «Белому Кролику», что-то меняется. Впервые с тех пор, как приехала в Нью-Йорк, чувствую себя счастливой среди людей, не ощущая усталости. Наверное, наконец-то все становится на свои места. И я счастлива. Мы с Фелисити подходим ко входу, где Би-Рок, массивный, лысый охранник-афроамериканец, заставляет нас чмокнуть его в лысину, прежде чем войти. Он милый парень и говорит нам, что его жена, Хани, на прошлой неделе родила их пятого ребенка. За это он получает двойные поцелуи.

Мы с Фелисити держимся за руки, пробираясь сквозь толпу к лестнице, где новенькая Алиса обслуживает закрытую VIP-зону, предназначенную только для семьи. Побывав здесь несколько раз до этого, я знаю протокол.

– Привет, – начинаю я, улыбаясь. – Мы в списке. Елена Ковач и ее подруга.

Алиса не поднимает на нас глаз. Опустив голову, она просматривает список и впускает нас без единого слова. Большинство людей подумали бы, что она стерва, но я сразу вижу, что девушка просто застенчива и, вероятно, не привыкла работать с людьми.