Текст книги "Когда отцветают розы"
Автор книги: Барбара Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Они, безусловно, не были смехотворны с эстетической точки зрения, но тоже вызывали жалость. Все эти лица, когда-то всем известные, любимые или ненавистные, теперь совершенно потерялись в потоке времени. Одежда, тщательно подобранная к случаю, в наши дни поражала абсурдностью покроев.
– Эти снимки сделаны где-то в конце двадцатых, – сказала Диана. – Именно в то время в моде были такие короткие бесформенные платья.
– Точно. Они сидят в «паккарде» образца 1928 года, – Энди разглядывал пожелтевшую фотографию с загоревшимися от восторга глазами. – Великолепный агрегат! Кто этот старикашка за рулем?
– Рядом сидит сама мисс Массер, это точно. Скорее всего, ее отец.
– А вдруг жених или любовник?
– Слишком стар. У него седые волосы.
Наконец появилась Мэри-Джо, и Энди небрежно сунул альбом в груду вещей.
– Сегодня слишком жарко, чтобы готовить ужин, – сказал он, бросив беглый взгляд на усталое лицо Мэри-Джо. – Заедем куда-нибудь за готовой едой? Что скажете о китайской?
– Диана терпеть не может китайской пищи.
Диана рассмеялась.
– А я-то думала, что хорошо сыграла свою роль.
– Неплохо, – признала Мэри-Джо. – Ограничимся сегодня холодной закуской и салатом.
По пути домой Энди развлекал Мэри-Джо рассказом о своем сегодняшнем знакомстве со старинным нижним бельем.
– Представляешь, бюстгальтеров тогда не было? А от корсетов просто с ума можно сойти. Я так и представляю себе, как какой-нибудь распаленный страстью джентльмен пытается развязать все эти тесемочки, путается во всех этих крючочках…
– Какой же низменный и вульгарный у тебя склад ума, Энди, – с упреком сказала Мэри-Джо. – Интересно, знает ли Эмили о существовании этих костюмов. Готова спорить, она захочет их купить.
– Вполне вероятно, – согласился Энди. – Она так хотела иметь что-нибудь из имущества Фэйрвезеров, но ничего не могла найти, кроме…
– Надгробий, – Мэри-Джо не были известны причины, помешавшие Энди закончить фразу. – Ты уже подумал, как с ними поступить?
Остаток пути разговор вертелся вокруг садов и парковых ландшафтов.
Более всего при подъезде к дому Диану поразила тишина. Ни голосов, ни шума моторов, ни стука молотков. Бригада уже уехала, но Уолт был все еще занят работой, разравнивая удобрения вокруг свежепосаженных вечнозеленых кустов. Он был обнажен до пояса, и его торс лоснился от пота. Даже волосы намокли.
– О, Бога ради, не строй из себя великомученика! – грубовато окликнул его Энди. – На термометре под тридцать пять жары.
– Я почти закончил, – сказал Уолт, откидывая со лба влажную прядь. – Решил отпустить сегодня ребят пораньше. Они у меня здорово навкалывались.
– И ты сам тоже, – сказала Диана. – В самом деле, бросай-ка работу, Уолт. Быть может, сегодня покажут какой-нибудь приличный фильм. Ты заслужил спокойный вечер.
– Хочу только завершить начатое. Как смотрятся эти кустики?
– Как памятник твоей самоотверженности, трудолюбию, добросовестности и ослиному упрямству, – выдал Энди, прежде чем Диана успела раскрыть рот. – Кому он вообще нужен, этот сад?
Он вошел в дом, с силой хлопнув дверью. Уолт посмотрел на Диану. Он, против ее ожидания, не был рассержен, а лишь обеспокоен.
– Бедняга Энди. Что это на него нашло? Хорошо получилось, правда?
Комплиментов заслуживала не только работа садовника, но и он сам, похожий на античного атлета. Диана сдержанно похвалила его усилия и тоже вошла в дом. Энди попивал пиво и бросал взгляды на мигающую лампочку автоответчика.
– Не стал включать запись, ждал тебя. Подумал, что тебе, может быть, немного интересно, чего сумел добиться твой хваленый детектив.
Диана не стала спрашивать, что послужило причиной его скверного настроения. Передернув плечами, она включила запись.
Бэллоуз звонил дважды: сначала до ее звонка, а второй раз – после. В первый раз он говорил в осторожной профессиональной манере: «Объект наблюдения не входил в контакт с известным вам лицом. Последний в свою очередь не появился в ранее обнаруженном месте. Расследование продолжается в нескольких возможных направлениях».
Вторая запись звучала более оптимистично.
«Мне кажется, я нащупал след, – начал Бэллоуз. – Не хотел раньше времени рассказывать вам об этом, чтобы не пробуждать ненужных иллюзий, но вы звонили в некотором раздражении, так что… Я доложу вам обо всем подробнее позже, сегодня вечером или завтра с утра. Позвоню, как только буду располагать детальной информацией».
– Сегодня вечером или завтра утром, – повторил Энди, начисто забыв о своем плохом настроении. – Любопытно, что ему удалось…
Он осекся, потому что с автоответчика зазвучал другой голос. По заиканию можно было безошибочно определить его обладателя. Это Луис приглашал ее послушать Баха в колледже следующим вечером. Он понимал, что нужно было предупредить раньше, и очень сожалеет, но он не был уверен, что сумеет достать билеты до самого сегодняшнего утра, так что он осознавал все неудобства и она вполне могла не принимать приглашения, и если она не позвонит, он поймет, что ее не будет, но ему все же было бы очень приятно, если бы она… И так далее.
Диана потянулась к кнопке, чтобы выключить запись.
– Постой, – помешал ей Энди, все еще трясясь от смеха, – там есть еще сообщения.
Следующая запись моментально сняла улыбку с его лица. Она оказалась довольно долгой, но смысл сводился к двум словам: «Ты уволен». Уолт как раз проходил через кухню, направляясь в свою комнату, и слышал, о чем речь. Он ухмыльнулся, глядя на Диану, но у него хватило ума воздержаться от комментариев.
– Хотел бы я знать, кто ему дал номер телефона, – пробормотал Энди. – Черт! Хотя я и так собирался уходить, не дожидаясь, чтобы меня выперли. Что он о себе воображает! Как смеет он употреблять такие выражения, когда могут услышать дамы, не говоря уже о мамочке?
– Тихо!
Из автоответчика донесся теперь голос ее отца.
«Я полагаю, что мистер Бэллоуз уже звонил тебе. Он обещал сделать это. Завтра я приезжаю, чтобы встретиться с ним и обсудить новости. Было бы полезно, мне кажется, если бы ты нашла время поговорить со мной. Я прибуду около полудня. Перезвони мне, пожалуйста, какое время будет для тебя удобным. Я с удовольствием пообедаю или поужинаю с тобой, если ты сможешь выносить мое общество так долго».
Щелчок.
– У него был очень грустный голос, – сказала Мэри-Джо, которая незаметно вошла в кухню.
– Грустный? У него? – фыркнул Энди. – Он хочет, чтобы она пожалела его, и, по-моему, добился своей цели.
– О да, он никогда не говорит и ничего не делает необдуманно, – сказала Диана устало. – Но я, быть может, несправедлива к нему. Посмотрите, как он много делает сейчас – две поездки сюда за несколько дней. Он старается для меня, и самое малое, что я могу сделать, это пойти ему навстречу.
Мэри-Джо кивнула. Энди напустил на себя скептический вид, но ничего не говорил, пока она звонила отцу и оставляла сообщение, соглашаясь встретиться.
– Мне кажется, – заговорил Энди тогда, – что звонок твоего отца должен внушать даже больший оптимизм, чем сообщение Бэллоуза. Он не захотел бы приехать сюда без достаточно веской причины. Значит, Бэллоуз сообщил ему больше, чем нам.
Им пришлось пересказать все Мэри-Джо, которая не слышала автоответчика, а потом Уолту, когда тот спустился вниз.
– Это самое обнадеживающее из всего, что мы слышали до сих пор, – сказала Мэри-Джо без особого энтузиазма в голосе.
Вечер они провели на редкость славно благодаря общим усилиям казаться веселыми. Энди порылся в коллекции матушкиных видеокассет, и они просмотрели два фильма подряд, поглощая кукурузные хлопья и поминутно отгоняя от них кошек.
Эйфория длилась у Дианы до того момента, когда Энди отозвал ее в сторонку, прежде чем она последовала за Мэри-Джо наверх.
– Ты принимала снотворное прошлой ночью?
Сердце у Дианы упало.
– Какое тебе дело до этого?
– Сегодня не принимай, очень прошу.
– Черт возьми, Энди, мне было так хорошо, пока ты не напомнил. Катись к дьяволу, а лучше – в постель…
Жара немного спала, но в ночном воздухе все равно ощущалась неподвижная духота. Она достаточно устала, чтобы сразу заснуть, но все-таки на всякий случай…
Во тьме она могла различить только их неясные силуэты. Они дрались яростно, убийственно в тишине, которую нарушало только их тяжелое дыхание и по временам стоны боли. Она знала, что это ей снится. Она хотела двинуться с места, но в ногах возникло ощущение, словно ступни приклеились к земле. Она попыталась крикнуть, чтобы они остановились, но не могла выдавить из себя ни звука. И тут одна из фигур пошатнулась, упала навзничь и больше не двигалась.
Крик вырвался из ее груди, как вода, прорвавшая плотину. Трава была влажной и холодной под ее босыми ступнями. Над лужайкой стояло белое облако тумана. Ущербная луна просвечивала смутно, как сквозь дымку. Это был не сон. Она не спала – и они были там: один неподвижно лежал, а другой склонился над ним и как будто собирался ударить снова.
Услышав ее голос, он повернулся и схватил ее, но не в объятия, а крепкой, причинившей боль хваткой. В лунном свете она видела теперь его лицо, но она и так уже узнала обоих. Ее держал Уолт, а поверх посеребренной росой травы недвижимо лежал Энди.
Глава восемнадцатая
Мне иногда кажется, что нигде не расцветают столь ослепительно алые розы, как на могиле какого-нибудь забытого цезаря.
Эдвард Фитцджеральд
Ее руки оказались стиснутыми по сторонам тела. Диана брыкалась и больно ударилась пальцами ноги о его кожаный ботинок. После яростной борьбы ей удалось высвободить одну руку. Ее ногти сразу впились ему в лицо. Это подействовало. Он глухо охнул и стиснул ее еще крепче, так что рука ее была теперь прижата к его груди. Силен он был ужасающе: держал ее в совершенно беспомощном положении одной рукой. Диана набрала побольше воздуха. Он почувствовал это и предупредил ее намеренье, зажав свободной рот, прежде чем она закричала.
«Притвориться, что потеряла сознание, – раздумывала она. – Обмякнуть… Потом застать его врасплох».
Но раньше она услышала его голос. Говорил он шепотом, но все равно в нем чувствовалось напряжение.
– Не ори! Хочешь Мэри-Джо разбудить?
Такую речь столь странно было услышать от человека, которого она уже почти окончательно считала преступником, что она действительно обмякла в его объятиях, но от удивления.
Его ладонь по-прежнему зажимала ей рот. Она размышляла, как обратить его внимание на этот факт, когда услышала другой голос, от которого все происходящее стало казаться еще более нереальным.
– Удивительно, что она еще не потеряла сознание или того хуже, – сказал Энди. – Разве ты не знаешь, что будить лунатиков опасно?
Он пришепетывал. Когда он показался за спиной Уолта, Диана увидела темное пятно, расплывшееся вокруг рта, и поняла, почему он так странно говорит. Оскалив зубы, он двумя пальцами оттопырил губу и щупал резцы.
– Тебе повезло, – сказал он чуть слышно. – Если бы ты их выбил, я бы тебе такой счет от дантиста выставил! Да убери ты руку с ее лица! И отпусти, ей же трудно дышать.
Вместо того, чтобы последовать совету Энди, Уолт неожиданно чуть пригнулся и подхватил ее на руки. Ощущая легкое головокружение, она сама прижалась к нему. Как оказалась она на этом лугу среди ночи, босиком и в полупрозрачной ночной рубашке? Она ровным счетом ничего не помнила.
– Лунатики, – задумчиво повторил Уолт. – Вот это, стало быть, что? А ты шел за ней, чтобы ничего не случилось? И долго ты собирался позволить ей так гулять? Она направлялась к сараю и…
– Вовсе нет, – Энди провел по губам тыльной стороной ладони. – Она шла к розарию и ручью. Я как раз хотел попытаться вернуть ее, когда ты на меня напал.
– Я принял тебя за другого.
– Для меня это слабое утешение.
Уолт не стал продолжать разговора и направился к дому. Как только Диана поняла, как далеко она ушла, сама того не сознавая, ее охватила непреодолимая дрожь. Прямо через верхнюю террасу и вниз по ступеням… Ее ступни болели.
Задняя дверь была отворена. Свет в кухне не горел, но внешние фонари освещали свежие цветочные клумбы.
– Положи ее на диван, – сказал Энди, закрыв дверь и включив свет. – Я плесну ей немного бренди.
– Не хочу я никакого бренди, – запротестовала Диана. Уолт опустил ее на софу, и ей сразу стало холодно без близости его мощного тела, излучавшего тепло.
– Приготовь лучше кофе, – распорядился Уолт и накрыл Диану пледом. – Боже, посмотри только на ее ноги. Наверное, наступила на осколок стекла.
Диана поневоле вскрикнула, когда он притронулся к порезу пальцем. Уолт выпрямился и широко улыбнулся.
– Ничего, до свадьбы заживет. Теперь ты в порядке?
– Нет.
Уолт присел на край дивана рядом с ней.
– Трудно поверить, что ты могла разгуливать там и продолжать спать одновременно, – он взял из рук Энди тазик с теплой водой и тряпку, чтобы обмыть ей ступни.
– Трудно поверить! – возмутился Энди. – Не знаю, как можно убедить тебя хоть в чем-нибудь! Это ведь уже во второй раз. Вчера ночью я застал ее в кухне, когда она пыталась отпереть дверь. Мне удалось вернуть ее в постель не разбудив, что, кстати, и положено делать в таких случаях. А сегодня я задремал и услышал только, как она вышла из дома. Я сплю как раз над кухней.
– Значит, прошлой ночью тоже? – Диана села с широко раскрытыми от удивления глазами. – Почему ты мне ничего не сказал?
– Потому, видишь ли… Гм… – Энди потер подбородок. – Потому что во мне возобладал инстинкт мужчины-защитника. Извини. Я, конечно, должен был сказать тебе.
– И мне тоже, – Уолт поднялся и отнес тазик к раковине. – Тогда бы обошлось без побоев. Я не спал и стоял у окна библиотеки, когда заметил свет твоего фонарика. Понятное дело, я подумал… Впрочем, всем ясно, что я подумал.
Он повернулся и встал, упершись руками в стол. Энди без боя не сдался. Под глазом Уолта наливался синяк, а вдоль челюсти протянулась полоска покрасневшей кожи. Несколько мелких царапин на щеках, как поняла вдруг Диана, были ее собственной работой.
– Даже не знаю, как вы объясните все эти синяки и шишки Мэри-Джо, – сказала она.
«Бойцы» в задумчивости посмотрели друг на друга.
– Мы скажем ей правду, – выдавил из себя Энди со вздохом. – Пора перестать щадить чужие чувства – это ерунда, оскорбительная и опасная к тому же. С этого момента мы говорим правду, единственно правду и ничего, кроме правды.
– Я делал это всегда, – сказал Уолт, прищурившись. – Какие еще маленькие сюрпризы ты утаиваешь от нас, Энди?
– Ну…
– Кофе готов? – нетерпеливо вмешалась Диана. Она знала, о чем собирается рассказать Энди, и не думала, что Уолт уже готов выслушать его. К этому не была готова сейчас и она сама: физически и морально она была совершенно опустошена.
В отличие от Энди Уолт это заметил.
– Ты уверена, что хочешь кофе, Ди? Больше всего тебе нужен сейчас отдых.
– Кофе не помешает мне заснуть, – сказала Диана с усмешкой.
– Хорошо, одну чашку и – баиньки, – он снова присел рядом с ней и подал кофе. – Я читал о лунатизме, но сам лунатиков никогда не встречал. Ты помнишь хоть что-нибудь? Быть может, ты услышала какой-то шум или увидела кого-то?
– Ничегошеньки, – она поймала на себе пристальный взгляд Энди. Она не могла не поддерживать его стремления к откровенности. Быть может, ей рискнуть и рассказать хотя бы часть правды. В дурных снах не было ничего аномального или сверхъестественного.
– Я все это время крепко спала. Во сне я увидела двух дерущихся мужчин, но не смогла разглядеть, кто они, было слишком темно.
– Ты увидела это не во сне, – сказал Уолт.
– Начало мне, безусловно, приснилось. Там все происходило в другом месте. Я не помню сейчас…
– А ты постарайся, – Энди склонился над ней, его лицо было сосредоточенным и напряженным. – Что это за место? Ты направлялась…
– Хватит! – Уолт взял чашку из рук Дианы и поставил на стол. – Нам здесь только толкователя снов недоставало! Ты же видишь – она так устала, что готова заснуть прямо здесь.
Он поднял ее на руки как была – закутанной в плед. Диана хотела возмутиться и объяснить, что вполне способна передвигаться самостоятельно, но слова не шли. У нее болели ступни, глаза слипались, а Уолт нес ее с такой легкостью, словно она была пятилетним ребенком. У него на руках она чувствовала себя согревшейся… Она почти спала, когда он положил ее в кровать и осторожно подоткнул по бокам одеяло своими огромными ручищами.
Дверь в кухню оказалась распахнутой. Приближаясь, она слышала их разговор. Очевидно, проспали в этот день все, потому что Мэри-Джо читала еще только вводную часть своей лекции:
– …Как двое малолетних хулиганов! Как вы могли позволить ей стоять там в одной ночной рубашке, пока вы колотили друг друга до бесчувствия?! А если бы она подхватила воспаление легких или того хуже… – Она осеклась, заметив Диану, и поспешила ей навстречу. – Садись. Как ты себя чувствуешь? Я приготовила завтрак. Вам нужно было разбудить меня. Дай-ка я посмотрю на твои ноги. Уолт сказал, что ты здорово поранилась. Конечно, ума обработать порезы как следует и забинтовать у них не хватило. Когда ты последний раз делала прививку от столбняка?
Она затолкнула Диану в кресло и сняла с нее сандалии в одно мгновение.
– Я заснула, и они успели только промыть ранки, – сказала она, зевая. – Не устраивай суеты из-за меня, Мэри-Джо. Я в лучшей форме, чем эти двое.
У Уолта опух глаз, а разбитая губа Энди придавала его лицу выражение капризного ребенка. Однако самыми неприятными повреждениями были царапины, оставленные ее ногтями на лице Уолта.
– Так им и надо, – пробормотала Мэри-Джо. – Вот тебе – мужики. Любую проблему с ходу начинают решать кулаками.
По своему настоянию Мэри-Джо обработала ступни Дианы антисептиком и забинтовала. Когда она закончила и повернулась к Уолту, он протестующе поднял руки и попятился.
– О нет! Только не йодом! Им уже никто не пользуется. Ты хочешь, чтобы я выглядел как последний идиот?
– А кто ты еще есть? – Мэри-Джо внезапно села, ее лицо посуровело. – Не понимаю я вас. Сначала деретесь, как два недоросля, а потом еще хихикаете по этому поводу. Разве вы не понимаете, что могло произойти с ней?
– Она могла упасть или налететь на дерево, – сказал Энди. – Ничего более серьезного. В этих краях, слава Богу, нет отвесных скал, с которых можно свалиться.
Его попытка угомонить Мэри-Джо полностью провалилась.
– Что значит, ничего более серьезного? Ларри все еще бродит где-то поблизости.
– Но тут его не оказалось, – заметил Уолт, хмурясь. – Он не может оказаться вездесущим, черт побери! Ты говоришь о нем, как о фантастическом суперзлодее из комиксов. Он не таков. Он даже не шибко сообразителен. Не ты одна – из-за него все мы стали вздрагивать от каждого шороха, шарахаться от любой тени. И я говорю тебе: мы переоцениваем его ум и еще сильнее – его храбрость. Я сыт Ларри по горло, и будь я проклят, если позволю ему и дальше держать меня в страхе!
Энди смотрел на Уолта расширившимися зрачками, словно его тирада была сравнима с Геттисбергской речью, но ничего не сказал.
– Бог в помощь, – усмехнулась Мэри-Джо, на которую монолог Уолта не произвел большого впечатления. – А теперь, если ты закончил свои воинственные речи, не поджаришь ли тост для Дианы?
– Вот! В этом все женщины, – сказал Уолт. – Все проблемы по боку, только дай покормить кого-нибудь. – Он посмотрел на Энди, который одобрительно кивнул, и продолжал, не давая Мэри-Джо перебить себя: – Разве наш сыщик не должен был позвонить вчера вечером?
– Или сегодня рано утром, – уточнила Диана. – Хотя неизвестно, что такое для него «рано». Уже десятый час.
– Позвони ему, – предложил Энди.
– Какой смысл? Он обещал позвонить сам, как только появится новая информация. В нашем случае остается только заключить, что отсутствие новостей – это плохие новости.
Они все еще сидели за столом, когда телефон зазвонил. Энди буквально нырнул к нему, но Диана все равно его опередила.
– Да? Да, мистер Бэллоуз. Мы ожидали новостей от вас.
Он говорил торопливо и нервно, не давая ей возможности отвечать. Она сама ощутила, словно кожа на ее лице натянулась и окаменела. Наконец она сказала:
– Я понимаю. Да, все понимаю. Да, конечно. Нет. Нет, не буду. Спасибо.
Она положила трубку и повернулась лицом к остальным. Три пары глаз не мигая вперились в нее.
– Они нашли его, – сказала Диана. – Мэри-Джо, он…
– Мертв?
– Да. Они считают, что это самоубийство. Найдена записка.
Мэри-Джо кивнула. Она оставалась с виду спокойной, хотя немного побледнела.
– Но ведь это не все, Диана, – Энди не сводил с нее пристального взгляда. – Что еще он сказал?
«Поразительно, – подумала она, – до какой степени новая информация может отразиться на восприятии». Теперь даже их лица изменились. Энди казался лукавым и расчетливым, а вовсе не добродушным, Уолт – суровым и враждебным. Мэри-Джо… Нет, в Мэри-Джо не изменилось ничто.
– Он пролежал мертвый некоторое время, – сказала она. – По меньшей мере три дня.
Бэллоуз требовал по телефону, чтобы она уехала из этого дома немедленно.
– Вы же должны понимать, что все это означает? – спросил он и, не дожидаясь ответа, пустился в разъяснения. Если Ларри был мертв уже три дня, а в этом практически не осталось сомнений, он никак не мог быть тем, кто подбросил им часы Брэда. – Этому можно найти несколько вполне невинных объяснений, – продолжал он. – Но есть еще одна версия, которая дает основания для опасений. Не думаю, что это вероятно, но ее нельзя сбрасывать со счетов. Поэтому не нужно риска. Если вы окончательно решили остаться, будьте осторожны и не болтайте лишнего.
В этом предупреждении она не нуждалась. Все сомнения и подозрения, которые одолевали ее до того момента, пока не подвернулся Ларри, вновь нахлынули. Ей приходилось постоянно бороться с ними, чтобы другие ничего не заметили.
И она не была уверена, что это ей удалось. Ситуация была слишком ясна, чтобы смысл возможных последствий ускользнул от них, раз уж он был легко доступен ей и Бэллоузу. Энди по временам бросал на нее странные взгляды; Уолт вообще избегал встречаться с ней глазами. Только Мэри-Джо вела себя естественно – то есть насколько это было возможно для женщины, которая пережила шок.
– Не могу поверить, – несколько раз повторила она. – Он уверен, что это так?
– Почему ты не можешь поверить в это? – спросил Уолт жестко. – Боишься или не хочешь?
Краска бросилась в лицо Мэри-Джо.
– Я не собираюсь его оплакивать, если ты на это намекаешь. Но только мне странно… Непонятно, почему я не чувствую сожаления.
Диана держала ее за руку, ощущая беспомощность и невозможность помочь ей хоть чем-нибудь.
– Было бы глупо с твоей стороны, Мэри-Джо, испытывать другие чувства. Все кончено. Вот о чем ты должна сейчас думать. Все наконец завершилось.
Кресло, в котором сидел Энди, резко скрипнуло. Он говорил так тихо, что Диана с трудом расслышала его слова:
– Ты действительно так считаешь?
– Самоубийство, – сказал шериф твердо. – В этом нет никаких сомнений.
Полицейская машина прибыла вскоре после звонка Бэллоуза. Диана с удивлением увидела, что шерифа сопровождает нервная молодая женщина в форме, прибывшая, по всей вероятности, чтобы успокоить безутешную… Как лучше назвать бывшую жену мертвого насильника?
Мэри-Джо и сама должна была уже чувствовать облегчение. Горевать было бы сумасшествием, а Мэри-Джо всегда отличалась здравым смыслом. Ей не стоило даже оплакивать несбывшихся ожиданий. Программа их несчастливой совместной жизни была заложена со времени первой встречи. Ничто и не могло сбыться.
Шериф был заметно разочарован, когда узнал, что не он сообщил им новость первым, но сразу воодушевился, поняв, что им мало что известно помимо основных фактов.
– Да, – повторил он. – Ларри оставил записку. Написал, что сожалеет и что не хотел этого делать.
– Делать что? – спросил Энди.
– Ну, как же… Убивать того парня, что же еще?
– А может быть, он сожалел о том, что сделал со своей женой?
– Тогда это в первый раз. Раньше он не сожалел об этом никогда, – шериф посмотрел на Мэри-Джо, чьи губы сжались в тонкую побелевшую линию, а потом повернулся к Диане: – Не то, чтобы мы всегда подозревали его в способности к убийству. В таких делах никогда не знаешь заранее… Если бы вы, мадам, пришли к нам, вместо того…
– Вы бы ей не поверили, – перебил его Уолт.
– Он прав, – сказала Диана, хотя и была признательна Уолту за его слова. – Мне следовало обратиться к вам сразу.
– Что ж, все, что ни делается – к лучшему, – добродушно сказал шериф, по простоте своей не замечая бестактности. – А этот детектив, мадам, которого вы наняли, дерьма не стоит, если вы позволите мне грубое слово. Ларри нашли благодаря методичной работе полиции.
Однако из его дальнейшего рассказа стало ясно, что это не совсем соответствует действительности. Диана была уверена, что дружки Ларри никогда не рассказали бы полиции сами о существовании заброшенной лесной хижины. Понадобились угрозы и уговоры Бэллоуза вкупе с обещанной наградой, чтобы добыть эту информацию. Да и не будь упомянуто возможное убийство, шериф никогда не выделил бы столько людей на поиски, после того как обнаружилось, что Ларри был в хижине совсем недавно. Бытовой хулиган не стоил внимания с точки зрения полиции.
Мэри-Джо хотела услышать подробности, и шериф не без удовольствия их поведал.
– Он лежал под деревом метрах в тридцати от хижины. Рядом валялась пустая бутылка из-под «бурбона». Думаю, он все сам и выпил; я сделал бы то же самое, если бы собирался пустить себе пулю в лоб. Это могло быть несчастным случаем, если бы не записка, оставленная им на столе в хижине. Сделал он это из собственной винтовки – из двух стволов и прямо в…
Протестующий возглас издала Диана – не Мэри-Джо.
– Это означает похороны в закрытом гробу, как я догадываюсь, – сказала та невозмутимо. – Когда вы разрешите забрать тело?
– Быть может, завтра, но скорее – послезавтра. Бумажная волокита отнимет немало времени. Нужно будет провести официальное опознание.
Гримаса отвращения на лице Дианы не произвела впечатления ни на шерифа, ни на Мэри-Джо, которая продолжала стоически:
– Кто-то должен взять все это на себя и организовать похороны. Его тетка Берта настолько скупа, что покупает своим детям одежду только на барахолках. К тому же она Ларри терпеть не могла.
Как кусок гранита, как кирпичная стена.
– Я поеду с тобой, – сказала Диана.
– Ты не сможешь. Твой отец будет здесь уже очень скоро. И не беспокойся за меня. Мне выпадало делать и видеть еще не такое.
– Мне он, слава Богу, не отец, – заявил Энди громогласно. – Так что я поеду, если никто не возражает.
Уолт не сказал ничего. Он просто поехал с ними.
Это было необычное ощущение: оставаться в доме совершенно одной и знать, что можешь в любой момент выйти – прогуляться к розарию, побродить по лугу – и не бояться нападения. Но хотя ею и владело беспокойство, вызывающее почти нервный зуд и не дававшее сидеть на месте, она не стремилась выйти из-под защиты стен дома. Мука Мэри-Джо окончилась, а ее собственная – далеко нет. Если бы проводился конкурс бестактностей, шериф Уиттенхаус наверняка взял бы первый приз.
– Плохо только, – сказал он на прощанье, – что Ларри не удосужился указать Место, где он зарыл труп вашего брата. Но не переживайте, мадам, рано или поздно он обнаружится. Дети постоянно бродят по лесам, да и собаки…
Энди вытолкал его за дверь прежде, чем он закончил фразу.
«Поздно» звучало более вероятно, чем «рано», но еще более правдоподобно было слово «никогда». Скелет, найденный под полом сарая, пролежал там столетие («плюс-минус пятьдесят лет»). Неосвоенные площади в округе занимали многие сотни акров. Едва ли в ближайшем будущем они станут объектом хозяйственной деятельности. Если могила была выкопана достаточно глубоко, ни дети, ни псы не найдут ее даже по случайности.
Она сидела в залитой солнцем кухне, держа на коленях голову Бэби, и размышляла о том, что смерть Ларри не дала ответов ни на один вопрос из тех, что привели ее сюда. Слишком много неясностей оставалось в этом деле. Смерть Ларри могла быть результатом пьяной неосторожности. Бестолковая скомканная записка – мольбой о понимании и прощении. «Он всегда жалел после», – сказала Мэри-Джо. Если он хотел наложить на себя руки, признавшись в убийстве, почему он не облегчил душу и не навел их на место, где покоится Брэд?
Потому что он был пьян и ничего не соображал, но вернее всего, потому что пьяный или трезвый он всегда плевал на чувства других. Диана осознавала это в той же степени, как и другие странности, порождавшие сомнения в виновности Ларри. Он вполне мог передать часы приятелю или любовнице и сказать, что Брэд их ему подарил. Часы ведь подкинули только когда прошел слух, что Ларри подозревают в убийстве их владельца. А как теперь выяснилось, Ларри к тому времени уже был мертв. Но человек, у которого были часы, мог и не знать об этом и стремился как можно скорее избавиться от такой серьезной улики. Решение вернуть столь дорогую вещь, а не уничтожить, мог подсказать элементарный житейский расчет.
Диана пыталась зацепиться за эту версию, но сама прекрасно видела всю ее неубедительность. Ларри был слишком хорошим козлом отпущения: он не мог бы достойно защитить себя, даже если бы был схвачен и предан суду. Почему не забить лишний гвоздь в крышку его гроба, предоставив убедительное вещественное доказательство? Ларри не мог сам подбросить часы – но тогда об этом еще никто не знал. С какой легкостью кто-нибудь из обитателей дома мог открыть дверь и оставить на ступеньках пакет! Ни одна собака даже не тявкнула бы.
Она все еще сидела за столом, когда до ее слуха донесся звук мотора подъехавшей машины. Вздрогнув, она посмотрела на часы. Он приехал раньше, но не намного. Она прокручивала одну и ту же мысль, как белка колесо, без малого час.
Диана поспешила к двери. После безуспешных попыток открыть ее она вспомнила, что заперла замок сама. Привычка или постоянное ощущение опасности, в котором она сама себе не признавалась?
Выражение лица ее отца было настолько близко к улыбке, насколько он это дозволял. Значит, он уже слышал новости. Его губы моментально вытянулись в прямую линию, стоило ему заметить Бэби, стоявшую на крыльце рядом с Дианой.
– Господи, это еще что?
– Извини, я забыла, что ты еще не знаком с Бэби, – Диана заранее крепко взяла в руку ошейник. – Она не причинит тебе вреда. Заходи, быть может, мне удастся отправить ее погулять.
Но Бэби уперлась. Незнакомец заинтересовал ее, но по каким причинам, не понимала Диана, а сама собака, конечно же, еще меньше. Джон Рэндалл вынес обнюхивание влажного носа, при котором немало шерсти оказалось на его брюках, куда спокойнее, чем могла ожидать Диана.
