Текст книги "Когда отцветают розы"
Автор книги: Барбара Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
– Ты ведь сестра Брэда, не так ли?
Часть вторая
Разоблачение
Глава седьмая
Бери от жизни все, пока сияет лампа,
Срежь розовый бутон, пока не опадет.
Немецкая студенческая песня
У Дианы словно гора с плеч свалилась.
– Как ты догадалась?
Мэри-Джо откинулась в кресле. Отблески пламени сгладили несколько грубоватые черты ее лица, волосы засияли золотом.
– Он однажды показал мне фотографию. Когда мы впервые встретились, ты сразу показалась мне смутно знакомой, но я не могла понять, почему. А сегодня я искала твою ночную рубашку, и мне попалось вот это.
Она достала из кармана конверт и протянула Диане.
– Забавно. Я даже не помню, когда его туда положила, – сказала Диана. – Место настолько очевидное. Я почти не…
– У Николсонов нет обыкновения рыться в чужих вещах, – резко прервала ее Мэри-Джо. – Я тоже не имею такой привычки. Конверт попался мне по чистой случайности.
– Я ничего подобного и не имела в виду.
– Я заметила имя Брэд и обратный адрес, а потом сразу вспомнила тот снимок. Хотя я все равно не имела права трогать письмо. Извини.
– Ничего, я даже рада, что так получилось. Ты не представляешь, сколько раз у меня возникало искушение признаться тебе во всем. Теперь, прочитав письмо, ты можешь понять, почему я…
– Я не читаю чужих писем.
– Так тебе не известно его содержание?!
– По-моему, я ясно выразилась. Я была так удивлена, что сунула конверт в карман, хотя сама не знала, зачем. Имена так похожи: Диана Рид, Диана Рэндалл. Брэд часто говорил о тебе.
– Прочти письмо. Я действительно хочу этого.
Мэри-Джо отстранила протянутый листок.
– Хорошо, – сказала Диана. – Тогда я прочитаю его вслух.
Блики каминного огня делали свет неровным, но Диане он был не нужен. Письмо она выучила почти наизусть.
«Дорогая сестренка!
Я все еще продолжаю свой эксперимент под девизом «Назад к Природе». Здесь прелестно, но я начинаю зарастать мхом. В то же время я замечаю, что происходит нечто странное, и мне лучше не оставлять старую леди в одиночестве, пока не соображу, как поступить со всем этим. Она так добра ко мне. Не могу поверить, что кто-то может сделать ей подлость. Вполне возможно, это всего лишь игра моего воображения – я всегда считал, что наделен им с избытком. Как бы то ни было, я уеду, как только справлюсь с этим делом. Поэтому сюда мне больше не пиши, я скоро дам о себе знать.
Любящий тебя Брэд».
Какое-то время тишину нарушали только похрапывание Бэби, треск дров в камине и все более редкий стук дождевых капель в оконное стекло. Гроза уходила, волоча за собой шлейф мороси.
– Нечто странное… – произнесла после долгой паузы Мэри-Джо. – Что он имел в виду?
– Не знаю. Это последнее письмо, которое я от него получила.
– Он уехал отсюда в августе, значит, восемь месяцев назад. Ты что же, не имела от него известий с тех самых пор?
– Была всего одна открытка из Нью-Йорка. Тебе легко представить, как реагирует тамошняя полиция на заявления о пропаже родственников.
– Особенно если речь идет о таких людях, как Брэд, – интонация Мэри-Джо не была критичной, она просто констатировала факт. – Не думаю, чтобы он любил писать письма.
– И ошибаешься. Он писал мне по меньшей мере два раза в месяц. Его послания не отличались многословием, но он всегда сообщал, где он и как его найти в случае необходимости. Впрочем, на полицию все это не произвело никакого впечатления, – сказала Диана с горечью. Она предпочла исходить из самой страшной версии, которая, Боже, сохрани нас всех, считается типичной. Сел на иглу или спился, опустился на дно: бездомный, беспомощный, безнадежный.
– Пока Брэд жил здесь, он не пил и наркотиками не баловался. Наши мужланы подкалывали его, что он хочет помереть здоровым.
– Он действительно вел здоровый образ жизни, но мне заявили полицейские чинуши, что люди непредсказуемы, особенно если им всего девятнадцать. Возраст неуравновешенности, так это у них называется. И, конечно, его прошлые поступки едва ли опровергали их гипотезу.
Она замолчала в нерешительности. Ей хотелось спросить, много ли знает Мэри-Джо о прошлом Брэда, но внутреннее чутье подсказывало, что та ничего ей не скажет. В Мэри-Джо была характерна неуместная в эти дни, старомодная, почти викторианская деликатность.
Начнем, стало быть, сначала, исходя из предположения, что Брэд ни о чем ей не говорил.
– Брэд был… Брэд на шесть лет младше меня. Я навсегда запомнила день, когда он родился. Отец вернулся домой из больницы, куда поместили маму, вытащил меня из кроватки, откупорил бутылку шампанского. И, представляешь, заставил меня выпить. От пузырьков я чихнула. Он рассмеялся и обнял меня. Я никогда его прежде таким не видела. Мне это так понравилось. Я даже не заметила, что он сказал: «За моего сына!», а не «За твоего маленького братика!»
Если бы только у него был еще сын! Но нет. Брэд оказался единственным, и отец воспитывал его сурово, слишком требовательно. Я любила Брэда, но его жизнь едва ли была от этого легче. Я считалась Самим Совершенством, повторить которое никому не дано: только отличные оценки в школе, безупречное поведение, дипломы и почетные грамоты от властей штата, потом успехи на юридическом поприще…
– Значит, ты адвокат, как отец?
Пламя в камине померкло. Диане же хотелось сейчас более отчетливо видеть лицо Мэри-Джо. Голос ее не выдавал никаких эмоций.
– Да, это так. Логично желание отца, чтобы и Брэд пошел по его стопам. Не от недостатка ума или способностей ничего из этого не вышло. Брэд… Он умный, гораздо умнее, чем я. В его мышлении всегда присутствовала оригинальность, которой недостает мне. Но он упрям как осел, в этом несомненное сходство с отцом. Словом, нашла коса на камень. Брэд не хотел изучать юриспруденцию, в мечтах он видел себя писателем. Отец сразу назвал это мальчишеством, совершенно абсурдной затеей. Он неустанно повторял, что необходим поистине колоссальный талант, чтобы прожить писательством. Подразумевалось, разумеется, что Брэд талантом не обладает.
Протестуя, Брэд делал все, чтобы выглядеть полной противоположностью отцовскому идеалу: неряшливым, небрежным, ленивым. У него постоянно были неприятности. Когда отец отказывался давать деньги, он втихую выпрашивал их у мамы. Она давала ему решительно все, кроме поддержки в борьбе за право жить собственной жизнью. Для этого ей не хватало смелости. И… И у меня тоже.
Мэри-Джо слегка откашлялась и сказала то, что Диана меньше всего ожидала услышать:
– Он очень тебя любил.
Диане понадобилось несколько секунд, чтобы совладать с волнением.
– Это потому, что по молодости он не понял, как я подвела его. Я не стараюсь себя оправдать. Мне следовало вмешиваться, защищать Брэда от отцовских нападок, но бывают ситуации, к которым настолько привыкаешь, что уже не можешь анализировать их критически. Нужно, наверное, больше храбрости, чтобы избавиться от ложной любви, чем от явной жестокости. И еще необходима зрелая способность заглянуть в себя, разобраться, которой нет у юных, да и у многих взрослых тоже… Извини, ты хотела что-то сказать?
– Нет.
– Если разобраться, требования отца не были столь уж чрезмерными или неразумными, – продолжала Диана. – Мужай, учись, упорно работай. Он ведь любил Брэда, но только… Только он не из тех, кто умеет показать свою любовь.
– Он похож на одного из судей-пуритан, – неожиданно заметила Мэри-Джо. – Все морщины на его лице от того, что он все время хмурится.
– Ты с ним встречалась? – удивленно спросила Диана.
– Нет. Он был на том же фото, что Брэд носил в бумажнике и показывал мне. Я полагаю, снимок был сделан после твоих выпускных экзаменов. Ты там стоишь между родителями в смешной шапочке и мантии. Твоя мама улыбается, ты улыбаешься, он – нет.
– Да, я помню эту фотографию, – задумчиво сказала Диана. – Брэд действительно забрал ее себе. Правда, не могу понять, почему именно ее он носил при себе. Впрочем, неважно. Главное, что мои успехи не настроили его против меня, что могло случиться в другой семье. Именно ко мне он прибежал, когда началось самое неприятное. Я была тогда на последнем курсе, а ему предстояло получить аттестат зрелости. Он должен был написать какую-то работу по важному предмету, но никак не мог собраться. Отец на него наседал, а он все тянул, и тогда… Я до сих пор не знаю, что в точности произошло. Это должно было случиться, потому что слишком долго копилось. И разве не изощренное наказание для требовательного отца – недоучка-сын?
В тот вечер он пообещал не терять связи со мной и через меня – с мамой. Он сдержал слово. Он занял у меня пятьдесят долларов – все, что у меня было. Отец охотно оплачивал мои счета, но наличных давал мало. Через три месяца я получила от Брэда почтовый перевод. На пятьдесят три доллара. С процентами, как написал он потом. Писал он регулярно. Прекрасно проводил время, объездил всю страну, встречался с людьми, заводил друзей, но нашей с ним переписки не прерывал.
Последнее письмо он отправил, когда я была на каникулах в Европе. Оно ожидало меня по возвращении. Признаться, меня удивило, что весточка только одна, а я отсутствовала три недели. «Но он же пишет, что готовится к переезду, – подумала я, – а чтобы обосноваться на новом месте, могло потребоваться время». Потом пришла открытка, которая в самом деле удивила меня, настолько краткой она была: «У меня все хорошо, надеюсь, у тебя тоже, страшно занят работой и…» Ладно, неважно. Только в ноябре я решила отправиться в Нью-Йорк и навести о нем справки. Они там были добры ко мне, но оказались такими занятыми и усталыми. Поиски моего брата были для них всего лишь еще одним безнадежным случаем. Я заметила, что они и не ожидали каких-либо результатов. Правда, они смогли мне предъявить несколько тел погибших, которые примерно соответствовали описанию внешности. Позже я продолжала время от времени отпрашиваться с работы, чтобы продолжать искать его, искать и искать…
Она отвернулась в сторону.
– Как же тяжело тебе пришлось!
– Не так страшно было видеть изуродованные трупы этих несчастных, как получать очередную повестку из нью-йоркской полиции и часами не находить себе места в ожидании, вдруг на этот раз это и в самом деле окажется Брэд.
Мэри-Джо встала, чтобы подбросить дров в камин, а Диана продолжала:
– Наконец, в марте я сумела разыскать Уолта. Мне было известно, что Брэд какое-то время работал на него, прежде чем перебрался жить в коттедж и стал помощником старой мисс Массер. Я пыталась дозвониться и ей, но на телефонной станции сказали, что абонент отключен. Уолт поначалу вел себя дружелюбно, рассказал мне, что дом продан, а мисс Массер отправилась в дом престарелых, где через несколько месяцев умерла. Совсем иначе он реагировал, когда я поделилась своими планами. Пытался меня отговорить, но ведь я тоже унаследовала частичку фамильного упрямства, и к тому же была уже убеждена, что ключ к загадке исчезновения Брэда нужно искать где-то здесь. Именно здесь его в последний раз видели, а открытка из Нью-Йорка была чем-то на него непохожим. Во-первых, она была напечатана, а не написана от руки, во-вторых, он не указал обратного адреса. И еще его последнее письмо, где ясно говорилось, что происходит нечто непонятное. Если Брэд подозревал, что кто-то злоупотребляет доверием и немощью мисс Массер, он наверняка постарался вмешаться.
– Ты пытаешься избегать прошедшего времени, когда говоришь о нем, но у тебя ничего не выходит, – сказала Мэри-Джо. – Ты думаешь, его нет в живых, ведь так? Поэтому ты и приехала под чужим именем. Ты считаешь, что его кто-то убил… Один из нас?
Диана нисколько не преуменьшала сообразительности Мэри-Джо. Выводы были достаточно очевидны, но не всякий смог бы так быстро и четко их сформулировать.
– Тебя я ни в чем не подозреваю.
– Почему же? – Дрова разгорелись, и вспышка высветила ее напряженное лицо. – Я достаточно хорошо знала Брэда. Некоторое время мы даже были любовниками. Об этом тебе известно?
– Об этом он мне не писал, но я догадалась.
– Он бы и не стал тебе писать о нас. – Дрожали тени или ее губы? – Это случилось только дважды. Мне нужна была… поддержка, утешение. Он смог мне помочь, хотя и не был влюблен в меня, а я в него. Но, конечно, ты не обязана верить мне на слово.
– Не вижу причин не верить тебе.
Выражение лица Мэри-Джо не изменилось. Оно было одновременно отрешенным и сосредоточенным, как у судьи, анализирующего предъявленные доказательства.
– Страсть всегда считалась одним из наиболее вероятных мотивов для убийства. Брэд встречался еще с двумя девушками, но, по-моему, там не было ничего серьезного. Однако и здесь тебе не обязательно всецело полагаться на мои слова. В его письме есть намек на другой возможный мотив. Если он знал или хотя бы подозревал, что старую леди кто-то обманывает, он вмешался бы непременно. Сначала дал бы шанс объясниться, а потом начал действовать. Так?
– Ты в самом деле хорошо его знала, – ответила Диана.
Она хотела сделать комплимент силе интуитивного мышления Мэри-Джо, но та окинула ее строгим и пронзительным взглядом, глаза поблескивали отраженным огненным светом.
– Воспользоваться беспомощностью мисс Массер могли многие. Я, кстати, не исключение. Я работала у нее, когда еще училась в школе. Она тогда не была такой дряхлой и несчастной. Потом я забегала либо проведать ее, либо в гости к Брэду. Вполне имела возможность что-нибудь тут стащить.
– Да было ли здесь что-нибудь ценное?
– Это смотря что считать ценностью, – сказала Мэри-Джо. – У нее было много всяких безделушек. Фарфор, хрусталь, стекло. В последние два года она стала часто жаловаться, что ее обворовывают. Все это принимали за старческую паранойю и не придавали жалобам никакого значения.
Диана невольно поежилась.
– Но ведь это ужасно, правда, когда от чьих-то страхов и обвинений отмахиваются только потому, что исходят они от очень старого человека? Да, это могла быть паранойя. А если нет?
– Вполне вероятно, – подхватила Мэри-Джо. Было заметно, что ее вдохновила интеллектуальная загадка. – И все-таки я склонна думать, что мелкое воровство едва ли могло перерасти в мотив для убийства. Предположим, однако, у нее было нечто гораздо более ценное: акции, драгоценности, деньги – и все это пропало из дома. Банкам она не доверяла, я сама слышала от нее не раз.
– Она когда-нибудь упоминала о подобных пропажах?
– При мне – нет. Хорошо бы расспросить ее адвоката.
– Он-то и есть один из наиболее вероятных подозреваемых!
Мэри-Джо усмехнулась.
– Ты, должно быть, с ним встречалась.
– Адвокаты и поверенные всегда попадают под подозрение, – констатировала Диана, словно соревнуясь с подругой в цинизме. – Впрочем, я действительно имела удовольствие лицезреть его. Он заявился сюда однажды под совершенно надуманным предлогом. Я решила, что он просто любит совать нос в чужие дела.
– Самый большой сплетник в нашем городке, – кивнула Мэри-Джо. – И готова биться об заклад, что не упустит своей выгоды, подвернись случай. Вот только каким образом Брэд мог узнать об этом?
– Возможности могли быть разными. Он мог уловить попытки воздействия на старую женщину или застать Свита там, где ему не положено быть. Не забывай, что у Брэда отец и сестра юристы. Думаю, он скорее заметил бы что-то странное, нежели обычный человек.
– Что верно, то верно. Значит, Свит включен в твой список, как и все торговцы антиквариатом, я полагаю?
– Что-что?
– И первая – старушка Перл, – сказала Мэри-Джо, прищурившись. – Она кое-что прикупила у мисс Массер, то есть уверяла, что заплатила ей, и раструбила об этом повсюду. О, это стреляный воробей! Она частенько прикатывала сюда без приглашения и предлагала хозяйке сделки, от которых та не могла отказаться. Еще пара торговцев наведывалась, но всего лишь один-два раза, однако в наших краях только у Перл достаточно наметанный взгляд, чтобы высмотреть нечто интересное и суметь заполучить его по дешевке.
– Я встречалась с Перл и согласна с твоей оценкой.
– Далее, поговорим об Уолте. Ты рассказала ему, кто ты и с какой целью здесь…
– Я должна была. Мне бы никогда не получить этой работы без его рекомендации, да я и не смогла бы убедить специалиста, что хоть что-то понимаю в садоводстве.
– Эх ты, доверчивая душа! Уолт должен быть одним из основных в списке подозреваемых. Они с Брэдом много общались, а Уолт имел массу возможностей приворовывать у мисс Массер.
– Не так уж я и доверчива. О письме, например, я ему не сказала. Ты единственная, кто о нем знает.
– Господи!
Произнесено это было сдавленным шепотом. Диана даже не была уверена в первую секунду, что возглас ей не померещился. Силуэт женщины на фоне камина поник, как под огромной ношей, но затем опять распрямился.
– Извини, – сказала Мэри-Джо. – Это так тяжело. Мне хотелось бы помочь, но я не знаю, как.
– Ты можешь помочь. Теперь, когда тебе все известно…
– Нет. Я даже не догадываюсь, что могло случиться с Брэдом. И еще: извини за банальность, но я не хочу вмешиваться. У меня и так проблем выше головы. Новые неприятности мне ни к чему.
– Но…
– Извини, – повторила Мэри-Джо, и на этот раз слово ее было жестким, как выбитое на могильном камне.
Диана лежала без сна, глядя в темноту. Дождь совсем перестал, только постукивали капли, срывавшиеся с веток и листьев деревьев. Все ее тело ныло, словно ее избили, и даже две таблетки аспирина не помогли унять головную боль. Но не это было причиной бессонницы.
Из соседней комнаты, где улеглась Мэри-Джо, не доносилось ни звука. Ни скрипа пружин кровати, ни шороха простыней. Спит она или тоже лежит и вспоминает во тьме картины из прошлого? Кажется, ее трепет перед ночью в этом доме прошел. Еще бы! Диана дала ей много другой пищи для размышлений.
Она не винила Мэри-Джо за отказ впутываться в ее дела. Не было никаких доказательств, что совершено преступление, а надежды добыть их просматривались призрачно. Мэри-Джо слишком много и тяжело работала, чтобы тратить время на мелодраматические теории. Брэд в письмах рассказал о ней немного, но упомянул крайне неудачное замужество, развод со скандалом, всякое отсутствие поддержки семьи. «Какая же я дура, – думала Диана, – чтобы бередить чужие раны рассуждениями о зрелом умении заглянуть в себя и любовных ошибках! Как можно быть такой бесчувственной! Ей намного тяжелее, чем мне. И все-таки у нас много общего. Наши проблемы кажутся несхожими, но проистекают они из одной и той же фундаментальной слабости…»
Когда донеслись первые звуки, она сразу поняла, что именно их и дожидалась, лежа в темноте. Поначалу хрустальные ноты почти сливались с дождевыми каплями. Потом громкость увеличилась и звуки обрели мелодию.
Диана еще немного полежала в постели, прислушиваясь. Однако ее попытки определить, откуда исходят звуки, оказались напрасны – музыка наполняла комнату равномерно. Животных она не беспокоила. Вооружившись фонариком, Диана выскользнула из-под одеяла.
Свет она не включила. На ощупь выбирая путь, она направилась к лестнице. Темп музыки усилился, но звучала она все еще не так громко, как раньше.
Ее нерешительная рука оперлась о косяк открытой двери по соседству с ее комнатой. В ту же секунду луч света устремился ей прямо в лицо и ослепил. Она прикрыла глаза ладонью.
– Прости, не хотела тебя испугать, – сказала Мэри-Джо.
– Я тоже, – отозвалась Диана и включила свой фонарик. Легкие, хрупкие, но звонкие ноты звучали, казалось, повсюду вокруг них. Мэри-Джо, склонив голову, слушала.
– Откуда это? – спросила она.
– Не знаю, – Диана снова направилась к лестнице.
– Подожди. Давай не будем разбредаться в разные стороны. – Мэри-Джо схватилась за ее руку, даже в рассеянности Диана заметила разницу между этим прикосновением и тем, в сарае. У Мэри-Джо были узкие и длинные пальцы, на ладони ощущались небольшие мозоли.
– Спустимся вместе, – прошептала она.
На лестничной площадке они, не сговариваясь, замерли.
– Это не может быть магнитофон или проигрыватель, – зашептала Мэри-Джо. – Электричества все еще нет.
Таинственный музыкант, казалось, вознамерился помочь им. Когда они добрались до двери библиотеки, музыка внезапно прекратилась.
– Не заходи туда, – предупредила Диана. – Там по всему полу осколки алебастра и кирпича, а мы обе босиком, можно порезаться.
– Могу себе представить, что они там натворили!
Два луча обшарили библиотеку, высветив зияющую пустоту на месте прежнего камина, замусоренный пол, накрытую тряпками мебель. Мэри-Джо задержала свет своего фонарика на стереоустановке, потом перевела его на пианино.
– Заметила что-нибудь? – спросила она.
– Нет. Опять ничего.
– Значит, это не впервые.
– Уже в третий раз. А ты?..
– Не припоминаю, чтобы слышала нечто подобное.
– Ты воспринимаешь все как-то уж очень спокойно, – сказала Диана.
– Ты тоже.
– Мне это не в новинку. Впрочем, ты права, это странно. Мне ни разу не было по-настоящему страшно. Я только злилась, что кому-то хочется меня напугать, а страха… Нет, страха я не испытывала.
– Уверена в таком случае, что ты успела сделать самую элементарную проверку: спрятанные динамики, скрытая проводка и все такое? Так. Стало быть, нет смысла повторять поиски в таком разгроме и без света. Займемся этим завтра, но только к вечеру, я раньше приехать не смогу – работа.
– Нет, – после паузы сказала Диана. – Я лежала в темноте и думала, какая же я эгоистка, если прошу у тебя помощи. Поэтому не надо…
– По-моему, как раз сейчас тебе без поддержки не обойтись.
– Но только не твоей, прости. Нам лучше опять разойтись по спальням. Представление окончено.
– Я тоже не спала, – поспешно перебила ее Мэри-Джо. – И приняла решение еще до того, как донеслась эта музыка. Я от души надеюсь, я просто молю Бога, чтобы ты оказалась не права, чтобы на самом деле с Брэдом ничего не случилось. Однако у тебя достаточно оснований начать расследование. Если подумать, на твоем месте я поступила бы так же. Правда, какой бы трагичной она ни была, лучше неизвестности.
Диана остановилась у подножия лестницы.
– И все-таки нет, – повторила она. – Я не должна просить тебя о помощи, и не только потому, что у тебя своих хлопот предостаточно. Если я права, это может оказаться попросту опасно.
– Я как раз размышляла, понимаешь ли ты это.
– Да, особенно после того, как меня чуть не задавили ворота.
– Не могу себе представить, как такое могло быть подстроено, – сказала Мэри-Джо не очень уверенно. – Это был несчастный случай и ничто другое. Но уж если тебя так заботит моя безопасность, то проще всего будет никому не говорить, что я тебе помогаю.
– Ты и не будешь мне помогать. Ты уже сделала больше, чем сама догадываешься, позволив мне выговориться и приняв мои слова всерьез. Тебе трудно даже представить, какое это облегчение!
– Быть может и могу, – пробормотала другая женщина и слегка помотала головой, словно стряхивая с себя оцепенение. – Разговоры – разговорами, но они не заменят действий.
– Учти, я не позволю тебе высовываться.
– Не вижу, как ты можешь мне помешать, – сказала Мэри-Джо холодно. – В любом случае, я уже высунулась так далеко, что у меня шея, как у Алисы после глотка из волшебной бутылочки. Что изменится, если я еще чуть-чуть высунусь?
Представление на этом действительно окончилось. Непонятно почему (Диана не смогла бы этого объяснить), она улеглась в постель в полной уверенности, что больше ничто не помешает ей заснуть. Сон, однако, не пришел сразу. Ей бы радоваться, что у нее появилась верная подружка, особенно такая рациональная и хладнокровная, как Мэри-Джо. Ведь как раз сейчас ей не хватало капли чужого здравого рассуждения, поскольку ее собственные мысли пришли в крайний беспорядок и среди них стали возникать предположения, которые раньше она отмела бы как абсурдные. Косвенные доказательства множились. Эти более чем странные моменты дежа вю… Хотя нет, слово сюда не подходит. Она испытывала не странное чувство узнавания, когда видишь или ощущаешь что-то впервые. Скорее, она видела другой мир глазами обитателя этого чуждого ей мира. И музыка. Была ли она звуками, доносившимися из того же мира? Запах роз. И, наконец, наиболее физически ощутимое проявление, которое оставило в недоумении ее тренированный адвокатский ум – загадочное прикосновение невидимой руки.
Она натянула одеяло поверх головы, словно по-детски надеялась защититься от мыслей, угрожающих ее рассудку. Если позволить себе поверить в самое страшное, она как раз и окажется на грани помешательства.
Она медленно, словно скользя, перешла от сна к яви. Луч солнца падал ей прямо на смеженные веки. Некоторое время она лежала неподвижно в предвкушении, как ребенок в рождественское утро. Это будет поистине восхитительный день. Сегодня она увидит его.
Луч солнца падал ей прямо на смеженные веки. Некоторое время она лежала неподвижно, удивляясь, почему она чувствует себя счастливой, словно ребенок в рождественское утро. Должно произойти что-то чудесное. Или уже произошло?
Она почувствовала теплое и влажное прикосновение к своей щеке, а в носу нестерпимо защекотало. Она чихнула и села в постели. Маленькая белая кошка перевернулась, выставив все четыре лапы вверх, и выкатила на Диану недовольный взгляд голубых глазенок.
– Ты совершенно права, пора вставать, – сказала Диана. Снаружи было слышно, как к дому подъезжали машины. Ничего удивительного, что она проспала. То одно, то другое, и у них с Мэри-Джо выдалась напряженная ночь.
Мэри-Джо. Вот откуда приятные ощущения при пробуждении. Едва ли стоило так откровенно радоваться, что вовлекла в свои проблемы постороннего человека, но разве могла она не ликовать в душе, зная, что приобрела верную союзницу. Мысль оказалась столь радостной, что Диана обратила мало внимания на боль и тяжесть во всем теле, когда выбиралась из-под одеяла. Как она ни вертелась, синяков и ссадин разглядеть не смогла, но чувствовала их преотлично. Она стянула волосы в простенький хвостик вместо обычной французской «корзинки» – от шпилек в голове придется на время отказаться. Какое счастье, что шишка не будет заметна!
При этом она начисто забыла, насколько будут бросаться в глаза другие приметы вчерашнего происшествия. Она налила себе кофе, заботливо приготовленного Мэри-Джо, и собралась прочитать оставленную ею на кухонном столе записку, когда распахнулась дверь и на пороге появился Уолт.
– Я же предупреждал, что вам следует держаться подальше от этого треклятого сарая!
– Да, хотя и не так убедительно, – согласилась Диана. Ворота, конечно же! Он сразу увидел, что они упали. – Мне показалось, что там одна из кошек…
– И для этого решили одна подвинуть ворота? Бог мой, вы же могли погибнуть!
Его лицо приобрело кирпично-красный цвет, а руки были заведены за спину, словно он боялся натворить ими что-нибудь, о чем после придется пожалеть. Она еще не видела его таким злым. Он надвигался на нее, она пятилась, пока не стукнулась головой об открытую дверцу шкафа.
Она вскрикнула, и это подействовало на Уолта. Он убрал руку, которую она непроизвольно вскинула к затылку, и своими длинными пальцами осторожно ощупал огромную шишку. Краска злости почти сразу исчезла с его щек.
– Вы обращались к врачу?
– Это пустяк, не стоящий внимания. Отпустите меня, пожалуйста.
– Я не причиню вам боли, – сказал он. Его большие пальцы уперлись ей в виски с нежной силой и заставили отклонить голову. Его глаза были теперь так близко, что только их она и могла видеть – серые с зеленоватым отблеском.
Потом он отпустил ее голову и отошел на полшага.
– Сколько пальцев вы сейчас видите? – спросил он, подняв ладонь.
– О, прекратите! – Диана знала, почему не могла рассердиться на него всерьез, и от этого еще больше злилась на саму себя. – Со мной все в порядке. Мэри-Джо была здесь и ощупала меня всю от макушки до пяток.
– Вот как, – он кивнул, как бы удостоверяя компетентность Мэри-Джо.
– А до ваших ворот я и не дотронулась. Они, видимо, опирались на что-то неустойчивое, а от грома в сарае просто все сотрясалось…
– Вы хотите обвинить меня в неосторожности? – он продолжал, не дожидаясь ответа. – Я не полагаюсь на случай, когда речь идет о столь потенциально опасных вещах. Мои парни то и дело заходят в сарай, да и собаки с кошками…
– А! Стало быть, по-вашему, я вру?
– Мне трудно осуждать вас за желание скрыть глупость, которую вы совершили, – он посмотрел на нее задумчиво. – Можно предположить, что ворота могло сдвинуть одно из животных, но тогда величиной оно должно быть с медведя.
– Это не Бэби! Она лежала у меня под кроватью.
– Бэби?! – у него удивленно поползли вверх брови, а губы скривились в ироничной усмешке. – Ну, ладно, забудем об этом. Главное, что никто не пострадал. Только впредь держитесь от сарая подальше, пожалуйста. Если уж мы с вами куда-то отправляемся нынче вечером, хотелось бы, чтобы вы были в нормальном самочувствии. Отсюда будем выезжать в половине девятого.
Он вышел прежде, чем она нашлась, что ответить с необходимым сарказмом. Ничего подходящего так и не пришло ей в голову.
Собираясь на назначенную встречу – назвать это «свиданием» язык не поворачивался, – Диана столкнулась с проблемой: что надеть? Предполагался выход на люди, а значит, обыденная одежда не годилась, а что такое подходящий вечерний наряд в понимании посетителей таверны в маленьком провинциальном городке, она не имела понятия. Под конец она остановила свой выбор на джинсовой юбке и цветастой блузке. Смешно, но глядя на нее, Диана вдруг поймала себя на том, что пытается определить сорт разбросанных по ткани роз. Выругавшись про себя, отшвырнула блузку и достала простую белую кофточку.
Она посмотрелась в зеркало и скорчила кислую гримасу. Нарядец получился чересчур похожим на школьную форму, а хвостик вместо прически делал ее еще на пару лет моложе. Но, дьявол, не выряжаться же в обтягивающее и открытое вечернее платье для фермеров из «Лисьей норы» и… даже для Уолта!
После встречи утром ей не удалось толком поговорить с ним. Два раза она выходила из дома, чтобы посоветоваться, и он встречал ее с предупредительной вежливостью, как делал всякий раз при других работниках. При этом ему блестяще удавалось дать ей понять, что она мешает, и Диана с облегчением возвращалась в дом.
Те двое, что должны были заниматься камином в библиотеке, не показывались. Диана позвонила и наткнулась на автоответчик. Ближе к полудню мастер перезвонил, извинялся долго, но неубедительно. Туманно объяснил, что пришлось заняться другой работой. Конечно, конечно, в понедельник они непременно будут. «Да, мадам, приедем чуть свет. Да, со всем нужным инструментом, не извольте беспокоиться».
– Хотелось бы надеяться, – пробормотала Диана и положила трубку. Ускорить дело она не могла, но после нового обхода библиотеки решила, что не потерпит больше этого мусора на полу. Библиотека стала для нее любимым местом в доме, и не в силах вздорный лживый работяга помешать ей спокойно проводить в ней время. Час трудов, и комната приобрела свой обычный уют, исключение составляла огромная дыра с рваными краями, зиявшая на месте старого камина.
