Текст книги "Когда отцветают розы"
Автор книги: Барбара Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
Вопреки всем своим стараниям, на полпути она все же оступилась, и хозяйка порывисто обернулась, чтобы поддержать ее своей маленькой, но сильной рукой.
– Первое время я сама всегда спотыкалась об эту же ступеньку, – сказала она с улыбкой. – Она, вероятно, немного повыше остальных. Надо пригласить плотника – пусть посмотрит. В этом доме столько еще предстоит доделать! Мы совсем недавно поселились здесь, а предыдущая владелица так все запустила. Бедняжка, когда она умерла, ей было уже девяносто, сильно не в себе и все такое…
– Болезнь Альцхеймера?
– Так это стало называться сейчас, а когда-то просто говорили «старческий маразм». Ужасно, как ни назови. Чувствовать, как теряешь контроль над своим мозгом и телом…
– Она жила здесь совершенно одна? – спросила Диана.
– В основном. – Но прежде чем Диана смогла возобновить расспросы, Эмили сказала: – Минутку, я включу свет. Мне совсем не хочется, чтобы вы упали.
Вскоре вспыхнули лампочки в нескольких бра, висевших по стенам верхней лестничной площадки, которая размерами могла сойти за небольшую комнату. Направо и налево располагались коридоры. Эмили повернула влево и повела Диану за собой.
– Надеюсь, вы извините за спартанскую меблировку спальни, которую я отвела вам, дорогая. По крайней мере, кровать удобная и ванная функционирует. В дальнейшем мы хотим обставить весь дом антикварной мебелью, но пока только начали этим заниматься. Поиски – это тоже удовольствие, вы согласны? Мы с Чарли становимся завсегдатаями аукционов.
Она открыла дверь и щелкнула выключателем внутри комнаты. Мебели там действительно почти не было, но и сама по себе комната выглядела весьма привлекательно – просторная, в прекрасно выдержанных пропорциях, с высоченными потолками особняков того периода. Из мебели здесь стояли только внушительная кровать орехового дерева и кресло-качалка; окна были без штор.
– Там никого, кроме зайцев, оленей и лисиц, – сказала Эмили, жестом указывая в темноту ночи за оконным стеклом. – Бояться нечего.
– В такой постели я буду чувствовать себя как Мария Антуанетта.
– Как Марта Вашингтон, дорогая моя, или миссис Джефферсон. Это восемнадцатый век, как уверяли нас. – Эмили оглядела кровать с некоторой долей сомнения. – Честно сказать, мы с Чарли не особенно в этом разбираемся, но так приятно думать, что недорого купили ценную вещь. Если это действительно так, то мы приобрели ее в самом деле за гроши. А если нет – значит, нас просто ограбили. Продавец произвел на меня впечатление честного человека, но ведь сейчас рынок так насыщен подделками…
Появление Энди с чемоданом избавило Диану от необходимости отвечать на эту реплику. Эмили засуетилась, показывая ей полотенца, простыни, одеяло. Когда она наконец удалилась, Диана опустилась на колени и открыла чемодан. Она достала самую теплую ночную рубашку – воздух в комнате был сырой и прохладный. По окнам все еще стучал дождь.
Вдруг без всякой видимой причины всю ее затрясло. Она склонила голову к груди и сделала несколько глубоких вздохов. Прием сработал даже лучше, чем она предполагала. Она ничем себя не выдала, ее приняли, и вот она здесь, в этом доме. Теперь остается только сделать так, чтобы в нем остаться.
Глава вторая
Никто – ни мир, ни воображение – не в силах постичь тайну роз.
Руми (персидский поэт)
Сияние утреннего солнца весной настолько великолепно, что способно растопить самый закоренелый пессимизм. Однако свет, ослепивший Диану сквозь лишенные штор окна, вызвал на ее лице гримасу сожаления. Она от души желала, чтобы непогода продлилась. Непродолжительные, но напряженные занятия – навык, доставшийся ей вместе с профессией адвоката, загрузили ее память множеством сведений по садоводству вообще и по старым розам, в частности. В легких беседах ей, вероятно, удастся скрыть свое невежество, но лишь до тех пор, пока ничего не придется делать. Добродушные, деликатные Николсоны никогда не заставили бы ее работать под проливным дождем, теперь же надо будет прибегнуть к малоубедительным объяснениям, почему она не торопится взяться за инструменты, необходимые эксперту по садовым и парковым ландшафтам. Навыкам обращения с ними за пару недель не научишься. Она, впрочем, даже и не пыталась этого сделать.
Звук, донесшийся из-за двери, заставил ее замереть и притвориться спящей. Сквозь полуприкрытые ресницы она видела, как дверь сначала приоткрылась и через несколько мгновений закрылась снова. Кто-то осторожно, на цыпочках удалился.
Диана накрылась одеялом с головой, готовая проклинать радушие хозяев. Ладно, по крайней мере Эмили не ворвалась в комнату, распевая: «Вставай, вставай, дружок…» Еще несколько часов в запасе. Рано ведь. Об этом свидетельствовал угол падения солнечных лучей. А она так устала, хотя проспала ночь безмятежным, без сновидений сном.
Это не было физическое утомление. Просто прошлым вечером ей пришлось быть в постоянном напряжении, опасаясь разоблачения. Уж она-то прекрасно знала, как трудно изобрести большую ложь и потом следовать ей до конца, ни разу не выдав себя случайной оговоркой. Очень часто людей выдает не явная неправда, а мелочь, о которой даже не думаешь. Достаточно не обернуться, когда тебя окликнут по чужому имени. От этого она постаралась обезопаситься, назвавшись своим собственным, а фамилию выбрала с той же буквы, что и настоящая. Или взять номера на машине… Она обдумывала эту проблему, решив, что ей нужно будет сделать какую-то большую глупость, чтобы Николсоны захотели навести справки. И потом, Пенсильвания – крупный штат. При таком огромном населении? Нет!
Она мысленно еще раз перебрала возможные опасности, не упущено ли чего, и решила, что это бессмысленно. Случайной ошибки избежать не так уж трудно. Выдаст ее рано или поздно незнание профессии, которой ей полагается владеть в совершенстве.
Диана выбралась из постели и босиком, поеживаясь от холода, подошла к двери. На полу, за дверью, стоял поднос. Вот, стало быть, зачем приходила Эмили. Не поднять ее на работу, а еще раз продемонстрировать гостеприимство. На подносе она обнаружила термос с кофе, чашку, блюдце, ложечку, плошку со сливками и сложенную записку, в которой говорилось: «Забыла спросить, не из тех ли вы людей, что не могут начать день без чашки хорошего кофе. Если нет, оставьте его, если да – пейте на здоровье».
Подписи не было, но несмотря на торопливый, скорее мужской почерк, Диана догадалась, кто писал. Она помрачнела. Ее задача была бы намного легче, не будь Эмили Николсон чертовски милой. А потом невольно улыбнулась, заметив, что сахара ей не предложили, как не было и салфетки, а в сливках плавали кошачьи шерстинки. С философским стоицизмом она выудила их с помощью бумажного носового платка и добавила сливки в кофе.
Оделась она по-рабочему: старые джинсы, рубашка с длинными рукавами призваны были защитить ее, разумеется, от колючек роз и от ядовитых побегов плюща, вредоносных даже в нынешнем полусонном состоянии. Сегодня не будет нужды браться за инструменты, чего она немало страшилась. С полным основанием можно заявить, что для начала она просто хочет осмотреть участок и получить общее представление о том, что необходимо сделать.
Выйдя в коридор, она обнаружила перед собой фалангу кошек и котов, представлявших все породы, разновидности и масти. Белые, серые, пушистые, гладкие, а одна – сановито сиамская. Она-то и возглавила шествие мимо оторопевшей Дианы к подножью ее кровати. Проследовали не все. Голубоглазая белая кошечка неожиданно подпрыгнула и вцепилась в джинсовую брючину. Попытка сбросить ее привела лишь к тому, что лапки схватились на рукаве, и одним неуловимым движением кошка оказалась у Дианы на плече.
И тут на Диану снова нахлынули воспоминания. Ее любимый, давно умерший кот Белыш (в восемь лет клички животным даешь, не особенно задумываясь) тоже любил устроиться на ее плече. Когда же Белыш умер, замены ему не было. Ее отец к кошкам относился неприязненно.
А тут сразу три кошки вспрыгнули и расположились на постели в ее комнате. Причем вид их говорил, что они здесь находятся по полному праву, хотя для кошек это вполне обычно. Поколебавшись с минуту, Диана решила уступить свои владения. Под беспрерывное мяуканье она направилась к лестнице. Кошки определенно знали, где расположена кухня; оставалось только следовать за ними. Посредине лестницы была небольшая площадка, освещенная высоким окном, а ступеньки вели дальше вниз, в прихожую. Из нее двери вели в две главные гостиные. Яркий солнечный свет заливал теперь все, что было скрыто мраком прошлой ночи. Столовая, гостиная, холл – обо всем этом можно было лишь догадываться, поскольку функции комнат трудно определить, когда они полностью лишены мебели. Стены носили следы недавнего ремонта. Свежеоклеенные обоями или оштукатуренные, они указывали на неимоверные усилия привести дом в порядок. Паркет и косяки лестницы кто-то успел покрыть мастикой и натереть до золотистого блеска. Нетрудно было догадаться, что водопровод, отопление и электропроводка тоже нуждались в обновлении, причем в первую очередь, прежде чем могла быть выполнена остальная отделка. Дом до сих пор казался пустым, хотя та немногочисленная мебель, которую она успела увидеть, выглядела богато – чиппендейльские кресла, ковры – старинные и дорогие, орехового дерева бюро, происхождение которого прослеживалось из средневековых замков. И тем не менее можно было понять, почему Николсоны предпочитают проводить время среди уютного беспорядка уставленной книгами библиотеки.
Добравшись до кухни, Диана с облегчением обнаружила, что Эмили одна. Она сидела в качалке и раскачивала ее с немалой силой, попивая кофе и читая газету. Заметив Диану, она отбросила газету в сторону и встала, спугнув кота, расположившегося у нее на коленях.
– Доброе утро! Не извиняйтесь, это не вы встали поздно, а прочие поднялись слишком рано. Чарли, конечно же, у себя в кабинете. А Энди до сих пор спит. Он, как обычно, не ложился до утра. Жаль, что ему не удается найти какую-то ночную работу – он по природе сова.
– Чем же он зарабатывает на жизнь? – спросила Диана, усаживаясь на стул, предложенный Эмили.
– Всем понемножку. Сейчас он числится в страховой компании из Уоррентона, а раньше был репортером, коммивояжером, агентом по продаже недвижимости и даже строителем. Нынешние молодые люди могут себе позволить поиски себя, или вы не согласны?
Эмили повернулась к холодильнику, и у Дианы было время собраться с мыслями, когда хозяйка вновь повернулась к ней, протягивая стакан апельсинового сока и яйца.
– Не беспокойтесь, – сказала Диана, приняв из ее рук стакан, – я обычно не завтракаю.
– Тогда хотя бы гренки или горячую булочку, – настаивала Эмили. – Совершенно необходимо съесть хотя бы что-то перед тем, как провести несколько часов на свежем воздухе. Кстати, моя дорогая, вы заметили, что Мисс Матильда сунула хвост в ваш стакан с соком? Да, это животное зовут Мисс Матильда. Разве не подходящее имя? – продолжала Эмили, взяв кошку и аккуратно опустив ее на пол. – Ее завела та старушка, у которой мы купили этот дом. Никто не знал ее настоящей клички, и нам пришлось назвать ее по имени хозяйки. Бедняжка, она совершенно глухая. То есть я имею в виду кошку. Впрочем, и старая леди тоже страдала этим недостатком, если припомнить.
– Глухая? – Диана удивленно посмотрела на кошку, вылизывающую с недовольным видом свой хвост. – Странно, она не кажется мне такой уж старой.
– Многие голубоглазые белые кошки глухи. Что-то с генетикой, – сказала Эмили. – Хотя Мисс Матильда старше, чем выглядит. Ветеринар говорит, что ей четыре или пять лет. А маленькая она потому, что голодала, когда была котенком.
– Неужели возможно, чтобы… – Диана осеклась, понимая, что готова выдать себя. – Неужели нормальный человек может так плохо относиться к животному? – смягчила она свою фразу.
– Вы же слышали, что к концу жизни она стала совсем рассеянной. Но Мисс Матильда… это особый случай. Имя может вводить в заблуждение. Старушка не виновата… А вот и ваши гренки. Намазать маслом или джемом? Сядьте, я налью вам еще стакан сока.
В этот день на Эмили был весьма практичный ансамбль, состоявший из грубых полотняных брюк и фланелевой рубашки, явно позаимствованной из гардероба Чарльза: полы болтались на уровне бедер, а закатанные рукава постоянно сползали. Когда Диана дала знать, что готова, Эмили опять подвернула рукава, вставила ноги в доходившие ей до коленей сапоги и туго повязала голову шелковым платком.
– У вас ведь есть сапоги? – спросила она. – Там местами очень грязно.
– Да, они в машине.
Они вышли на улицу, и Диана смогла впервые разглядеть фасад дома. Прошлой ночью она лишь ощутила нечто готическое в громадном силуэте, чьи очертания размывал проливной дождь, а освещенные окна показались ей взглядом пристальных глаз. Теперь солнце пригрело и придало мягкость красному кирпичу, по которому уже начала свой путь вверх вирджинская лиана. Центральная часть дома была… георгианской, наверное? Слава Богу, что ей не нужно изображать из себя специалиста по истории архитектуры! Три этажа с мансардой, строго выверенные линии фасада: по два окна с каждой стороны арочного проема двери, над которой нависал козырек, обитый деревянными планками. Слева и справа позднее были пристроены двухэтажные флигели, соединенные с домом короткими крытыми переходами. Из-за этого линия крыши волной сначала вздымалась, потом опадала и снова тянулась вверх, повторяясь симметрично с противоположной стороны. В нескольких местах линия нарушалась высокими трубами. Во всем облике дома были заметны недавние и, несомненно, очень дорогие попытки реконструкции. Сияли новые оконные стекла, свежий слой белой краски покрывал двери и оконные рамы, а швы между рядами кирпичей, старательно подогнанные под цвет старого камня, выдавали совсем недавнюю работу.
– Вам действительно удалось многое за столь короткое время! – невольно воскликнула Диана. – То есть, я хотела сказать, в сравнении с теми фотографиями, что я видела в газетах прошлой осенью.
– Да уж, нашей покупке пресса уделила чересчур много внимания, – сказала Эмили и нахмурилась. – Напиши я бестселлер или унаследуй деньги от какой-нибудь тетушки, репортеров это не удивило бы. Но, должно быть, есть нечто неуловимо комическое в том, что пара пожилых преподавателей вдруг выигрывает большие деньги в лотерею. Как правило, это добродетельная домохозяйка или бедный фабричный рабочий. Вы не поверите, но до того, как мы поженились, ни один из нас ни разу не покупал лотерейных билетов, – она рассмеялась, глаза засияли от приятных воспоминаний. – Мы с Чарли попробовали многое из того, чего никогда не делали раньше. Его прежняя жена была такой же занудой, как и мой бывший муж.
– Вы сейчас радуетесь жизни, как я погляжу?
– Трудно поверить, правда, что старики могут ей радоваться?
Понимающая улыбка Эмили смягчила жесткость ее вопроса.
– Знаете, мы так или иначе собирались уйти на пенсию через несколько лет и бесцельно доживать свой век где-нибудь на задворках Балтиморы, как вдруг над нами пролился золотой дождь. После долгих разговоров мы решили позволить себе все, что хочется, и плевать на возраст и здравый смысл. Хотя этот дом нам подвернулся чисто случайно. По крайней мере Чарли так считает. Я-то не совсем в том уверена… Мы приехали навестить Энди, который работал в агентстве по продаже недвижимости, и он настоял, чтобы мы осмотрели этот уголок. Уверял, что нам здесь понравится. И в самом деле мы влюбились в это место с первого взгляда. Сама не понимаю, почему. Должно быть, не без влияния роз… О, дорогая, я снова слишком много болтаю. Доставайте свои сапоги, и начнем обход наших владений.
Говорила она тем не менее не переставая. Когда они спустились по ступеням и направились к машине Дианы, она продолжала:
– Мы сейчас вышли через парадную дверь, но в былые времена задняя, со стороны реки, была не менее важна. Мы обнаружили развалины каменного причала, а это доказывает, что двести лет назад русло было шире и глубже, чем сейчас. По берегу как раз и располагались сады. Именно эту часть усадьбы мне хотелось бы более всего привести в порядок. А с фасада, откуда к дому подъезжали люди, мы ничего особенного не планировали. Здесь нужно только уложить свежий дерн, посадить еще деревьев и кустарники, сделать несколько клумб, заасфальтировать подъездную дорожку. Это, конечно, не соответствует общему стилю, но ведь у нас нет рабов, чтобы разравнивать гравий дважды в день. Потом думаем восстановить каменную ограду и подыскать старинные ворота…
Она прервалась, чтобы перевести дыхание, широко улыбнувшись Диане, которая в смущении могла только сказать:
– Ах, да… Мне, наверное, пора начать делать заметки. Мой портфель тоже в автомобиле.
В дальнем конце дороги, ведущей к дому, где торчали столбы не существующих ныне ворот, появился пикап. Эмили козырьком приложила руку к глазам.
– Смотрите-ка, Уолт приехал. Интересно, что ему нужно? Едва ли он собирается работать – земля слишком сырая.
В отличие от нее Диана знала, что ему нужно. Дорожка к дому протянулась на добрые сто метров, и к тому времени, когда грузовичок остановился, а водитель из него выбрался, она уже собралась, чтобы спокойно встретить его взгляд. Он был высок, широкоплеч, голову покрывала непослушная шевелюра темно-русых волос. Глаза серо-зеленые. «Кошачьи», – невпопад подумалось ей. Впрочем, не цвет навевал ей это сравнение. Скорее, немигающий, требовательный взор, оценивающий и ищущий нечто… Нечто такое, чего она не могла и не хотела давать.
– Как я понимаю, нет нужды представлять вас друг другу? – с невинным видом спросила Эмили.
– Думаю, я догадываюсь, кто это, – отозвался человек по имени Уолт. Он протянул руку. Кожа его ладони и пальцев ощущалась как наждачная бумага.
– Разве вы не встречались прежде? – спросила Эмили.
– Нет, только разговоры по телефону и переписка, – ответил Уолт. – Особенно меня впечатлили эти рекомендательные письма…
– Мы только собирались приступить к осмотру поместья, – объяснила хозяйка. – Бедная Диана приехала вчера вечером в разгар настоящей бури и еще ничего не видела. Прекрасно, что вы можете к нам присоединиться, Уолт. Вы ведь не собирались работать сегодня?
– Нет, мэм, землю развезло. Быть может, завтра, если ветерок еще подсушит. Сейчас погода для этого идеальная. Я приехал посмотреть, много ли вреда принесла гроза, и, если не возражаете, получить чек. Нужно арендовать автопогрузчик, а у меня, как всегда, проблемы с наличностью.
– Разумеется, я сейчас принесу чековую книжку, – Эмили торопливо зашагала обратно к дому.
Диане еще раз пришлось взять себя в руки. Она поняла, что за просьбой скрывается желание ненадолго избавиться от хозяйки.
– Что ж, здравствуйте, госпожа Мата Хари, – сказал Уолт, скривившись в усмешке. – Я вас себе представлял несколько другой.
Он медленно оглядел ее – от растрепанной ветром прически до поношенных кроссовок. Диана до боли закусила губу. Ее молодость всегда оказывалась недостатком, когда приходилось встречаться с клиентами и даже другими адвокатами, но в привычном окружении она научилась с этим справляться – туфли на высоких каблуках и возвышающееся кресло прибавляли ей роста. Строгие костюмы и продуманная косметика, стянутые в узел волосы делали ее старше в глазах окружающих. Она даже приобрела пару очков в тяжелой оправе и цепляла их на нос, если, как ей казалось, ситуация того требовала. Ироничный взгляд Уолта сразу дал ей понять, как выглядит она в его глазах. Выбившиеся в разные стороны пряди, мятая рубашка и джинсы, вылинявшие от частой стирки. В своих кроссовках она к тому же была на голову ниже него.
– Какой же вы меня воображали? – в ее голосе звучала нарочитая враждебность. Улыбка сошла с губ Уолта.
– Более… Более зловещей, что ли.
– Я и такой могу быть.
– Вижу, вижу.
В его манерах и выговоре не было ничего от простого работяги. Так подумала она и тут же отругала себя за снобизм. Если человек предпочитает зарабатывать себе на жизнь своими руками, это не означает, что он – полуграмотный мужлан.
Однако его симпатия и помощь не означали, что она может отказаться от предосторожностей. Опыт подсказывал ей, что дружелюбие нередко истолковывается как проявление слабости.
– Вас никто не заставлял соглашаться, – сказала она резко. – И потом, вы сами упомянули, что Николсонам нужен знаток старых роз.
– Я всегда понимал, что с юристами спорить бесполезно, – голос Уолта звучал теперь отчужденно. – Я думал… Хотя вам все равно, что я думал.
– Вы изменили решение?
– Боюсь, уже поздно. Вы аккуратнейшим образом загнали меня в угол. Как бы то ни было, вы меня убедили, что это действительно необходимо, а стало быть, я… Тише, она возвращается. Где вы остановились?
– Пока не знаю.
Он сдвинул брови.
– Мне необходимо знать, как вас найти. Нужно поговорить.
– Не волнуйтесь, я сама вас разыщу, – огрызнулась Диана сквозь зубы.
На дальнейшие препирательства времени не оставалось. К ним приближалась Эмили, размахивая на ходу чековой книжкой и авторучкой, с вопросом на устах: сколько нужно Уолту денег? «Неужели она всегда такая доверчивая?» – подумалось Диане.
Он принял чек и раскланялся со словами:
– Мы будем видеться, Диана. И довольно часто, я полагаю.
– Такой приятный молодой человек, – сказала Эмили, глядя, как пикап удаляется вниз по дороге. – С ним вам понадобится твердость – у него всегда особый взгляд на вещи. Некоторые его идеи нельзя не одобрить. Он способный юноша, и я неоднократно повторяла, что ему нужно продолжить образование и стать дипломированным ландшафтным архитектором. Так, пора обувать сапоги.
Диане оставалось порадоваться, что эту обувь она старательно обшаркала о каменные ступени своего дома, вымазала в грязи и мокрой траве, чтобы сапоги не выглядели подозрительно новыми. Вопросов они не вызвали. По крайней мере у Эмили. Достав из портфеля блокнот, Диана своим видом показала, что готова начать работу.
И снова ей на выручку пришла говорливость Эмили. Она часто спрашивала мнение Дианы, но почти никогда не давала ей закончить фразу. Поддакивая и улыбаясь, а иногда для разнообразия изображая на лице глубокую задумчивость, Диана постепенно поняла, что Эмили великолепно знает, чего хочет. Она, Чарльз и несколько специалистов, с которыми они консультировались несколько месяцев, разработали исчерпывающий план оформления лужайки перед домом и въезда. Рельеф здесь был совершенно плоским и никаких специальных работ не требовал. Нужно было только разметить флажками планируемые клумбы и обозначить места для посадки деревьев. «Мне это вполне по силам, – решила Диана, чувствуя прилив оптимизма. – В конце концов, это дело вкуса. Пусть мои предложения им не понравятся, но никто не скажет, что они неправильные».
По мощенной брусчаткой дорожке они обогнули левое крыло дома – там располагалась кухня, и оптимизм Дианы начал улетучиваться, когда она увидела местность, которая была некогда берегом реки.
Это был квадрат со сторонами примерно в акр, сначала расчищенными, а потом засаженными травой и кустами. Его границу обозначала каменная стена, от которой вели вниз широкие ступени, уходившие, казалось, в бесконечность. За ними далеко простирались пастбище и лес. Когда Эмили ненадолго прерывалась, было слышно, как у подножья холма шумит невидимый поток. Эмили уточнила, что это было ответвление той же стремнины, которую нужно было пересечь по дороге к дому.
– Здесь такой простор для фантазии! – глаза Эмили сверкали тем блеском, который восхищал и одновременно пугал Диану. – Тропинки между деревьями, берег с террасами к реке, полевые цветы вдоль всех дорожек, и в некоторых уголках скамьи с небольшими столиками…
– Вы уже сделали… э… э… какие-нибудь чертежи? – спросила Диана.
– Десятки! – радостно воскликнула Эмили. – Я вам их покажу. Конечно, являясь специалистом, вы их раскритикуете и наверняка подадите множество иных идей. Для миссис Массер это был всего лишь задний двор, но посмотрите: разве не очевидно, что он представлял собой верхнюю из нескольких террас, как на Вилле Фарнезе? Нам удалось разыскать остатки нижней, но камни оттуда растащили для фундаментов более поздних построек. Я, признаться, еще не решила, восстановить ли террасы или создать нечто неординарное типа извивающейся книзу тропы, окаймленной вечнозеленой растительностью и… Впрочем, я не хочу вам навязывать свои прожекты.
– Кто-то вполне квалифицированно ухаживал за этим задним двором, – заметила Диана вскользь. – Мне казалось, что миссис Массер была слишком стара для этого.
Ответа, на который она рассчитывала, не последовало.
– О, это мы с Чарли. Прополка, вскапывание – нам нравится возиться с цветами. Но вот с этими деревьями и кустами придется расстаться, верно?
– Гм, да… – Диана решила, что настало время выступить с позитивной программой. – Проще начинать с нуля, чем подстраиваться под существующий растительный материал. Ничто здесь не впишется в организованное парковое пространство.
Впрочем, перед ними простирался очаровательный уголок, хотя и выдававший неопытную руку. Вдоль ступеней рядами были рассажены желтые нарциссы. На раскидистых ивах, каких Диана прежде и не видела, уже поблек весенний цвет, зато яблони расцвели так пышно, словно предвидели, что это – в последний раз.
По всей видимости, та же мысль пришла в голову Эмили.
– Терпеть не могу, когда вырубают деревья, – сказала она с горечью. – Может быть, удастся спасти хотя бы одну из этих яблонь?
– Они такие старые, – сказала Диана, – что век их недолог в любом случае.
– Не лучше ли подождать, пока они сами отомрут. Эвтаназия хороша для млекопитающих, но… В этом случае никто ведь не страдает!
Диана рассмеялась и покачала головой. Не требовалось опытного глаза, чтобы определить – яблони обречены.
Они направились через лужайку. Было видно, что в прошлом году ее постригли, но скошенную траву не убрали, и теперь, мокрая и скользкая, она путалась под ногами.
– Неужели никому из местных фермеров не нужно сено? – спросила Диана.
– Оказывается, у коров желудки деликатнее, чем мы себе представляем. Чертополох, к примеру, им противопоказан, а у нас его изобилие.
– Ах да, конечно.
– Ничего удивительного, что вы этого не знаете, – мягко сказала Эмили. – Домашний скот и его пристрастия лежат вне пределов компетенции садоводов. Вот здесь-то Уолт и другие специалисты совершенно незаменимы. Нам с ним так повезло! Собственно, это он нас нашел. Просто появился на пороге, как только мы въехали. Сказал, что нам наверняка понадобятся его услуги. И был неодинок. Соседний городишко совсем маленький, и почти все жители сгорали от любопытства, что это за ненормальные купили дом старой миссис Массер.
Она остановилась, прижав руку к груди. Холм, к вершине которого они только что добрались, оказался круче, чем казался издали.
– Так, теперь о моих планах…
То, что она называла своими планами, звучало как парк Версаля, только крупнее. Оглядывая простиравшееся перед ней пространство, Диана почувствовала головокружение.
– Работы здесь невпроворот, – заметила она, как только хозяйка сделала паузу, чтобы перевести дух.
– Именно поэтому я хотела бы начать как можно скорее. О, и еще я хочу устроить бельведер. Прямо здесь, на вершине холма. Как вы думаете? Отсюда такой вид! Но Чарли! Он хочет построить его ниже, чтобы были видны водопад и пруд с лилиями.
– Водопад… – тупо повторила Диана.
– Да, и огромный пруд. И чтобы мост от берега до берега.
– Разумеется.
– А теперь, – сказала Эмили, сверкая взором, – посмотрим самое главное. Мы так и не поняли, что это было в колониальные времена. Сейчас там сплошной выпас. Впрочем, он существует уже многие десятилетия и следов прежней растительности не осталось. Но с другой стороны, ближе к реке…
Она отдышалась и смело пустилась вниз по склону. Для утомленных глаз Дианы там мало что отличалось от пейзажа наверху, однако ремарки Эмили свидетельствовали либо о богатейшем опыте, либо о богатом воображении:
– Тут была аллея… клумбы… та яма – явно бассейн… висячие сады…
Внезапно путь им преградила зеленая стена. Она возвышалась над головой Дианы и была так густа, что сквозь нее ничего невозможно было разглядеть. Совсем недавно поверху ее подровняли, но теперь побеги разной длины разрушали строгую линию. Эмили истолковала онемелое молчание Дианы как восхищение. Она просто лучилась счастьем.
– Вам случалось видеть такую древнюю живую изгородь? Хотя что я опять болтаю, конечно, случалось. Мне лично не приходилось. Ей, вероятно, лет двести. Это ответственность, согласитесь. Вы же поможете ее сохранить?
К счастью, она не дала Диане возможности ответить.
– Давайте продеремся внутрь. Само собой, так было не всегда. Изгородь была ниже, и попасть туда было возможно с нескольких сторон. Теперь остался всего один вход. Как в таинственный сад, правда?
Она протиснулась в узкую щель, где едва ли прошел бы человек комплекции посолиднее. Диана бочком последовала за ней. Представшее ее взору зрелище могло удивить и более опытного человека.
Внутри располагалась небольшая, целиком покрытая свежей травой поляна. А среди зеленых побегов то там, то здесь высовывались колючие кусты, природу которых мог бы опознать любой дилетант. Ни цветов, ни даже бутонов на них не было, но первые листики уже пробивались.
– Сейчас трудно сказать, как они росли прежде, – сказала Эмили, – но понятно, что в центре всего был фонтан. Это типично для парковой архитектуры восемнадцатого века.
– Не хотите ли вы сказать, что этим розовым кустам двести лет? – невольно вырвалось у Дианы.
Потрясенная, она легко попалась в ловушку, которой так опасалась. Непростительно тем более, что, судя по книгам, в подобном случае не было ничего невероятного. Если вдуматься, здесь-то и заключался ответ на вопрос, заданный Энди прошлым вечером: именно так и были вновь открыты старые розы, когда они уже, казалось, полностью исчезли из каталогов и питомников.
И снова Эмили помогла ей выбраться из неприятной ситуации.
– Такое случалось. Помните розы Абигайль Адамс или те восхитительные цветы из Новой Зеландии, «Анаис сегалес», так, кажется, они назывались? Их обнаружила Нэнси Стин на заброшенных кладбищах. Многим было более ста лет. Да и в Америке их находили на руинах старых усадеб или на могилах. Об этом так романтично повествует в своей книге Томас Кристофер. – Она издала продолжительный вздох. – Мне бы очень хотелось думать, что некоторые из этих кустов ровесники дома. Однако вы можете видеть, что сад не был совсем заброшен. Иначе он превратился бы в непроходимые дебри. Возможно, самые старые розы засохли и были заменены молодыми. Здесь есть, как я знаю, по крайней мере одна классическая роза – осенняя дамасская, но едва ли можно определить ее возраст. Садовники времен колонии такой разновидностью не располагали, как и рядом других. В Прествулде у леди Скипвит были мраморные и капустные розы…
