Текст книги "Когда отцветают розы"
Автор книги: Барбара Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
– Красивое имя, – промолвила Мэри-Джо печально. Только начисто лишенный воображения человек мог остаться равнодушным к молодой жизни, прервавшейся в самом начале. – От чего она умерла?
– Не знаю, – признался Энди. – И вообще мне просто повезло. В актах записи рождений и смертей можно было бы рыться неделями, но в этом случае некто сделал себе труд нарисовать генеалогическое древо.
Даже на Уолта эта новость произвела впечатление.
– Я привык думать, – сказал он, – что последний отпрыск этого рода умер еще в середине прошлого столетия. Обычно генеалогией занимаются члены семьи.
– Это и был член семьи. Все прямые наследники умерли, но остались кузины, жившие под другими фамилиями. Дальние родственники Фэйрвезеров к тому времени разъехались по всей стране. Потому, должно быть, и пришлось продать дом – никто не хотел возвращаться на землю предков. Генеалогические изыскания проводились по заказу дамы в тридцатых годах. Фамилия ее была Моуди. Вероятно, ей понадобилось свидетельство о древности рода для вступления в какое-нибудь общество или клуб. По крайней мере, она просила определить свои корни до черт знает какого колена…
Уолт уже потерял интерес к этому предмету. В нетерпении он вскочил и стал расхаживать по комнате.
– Кому нужно все это? Чем понапрасну тратить время на пустяки, лучше бы тебе вернуться к работе.
Было заметно, что он сразу пожалел о сказанном, но поздно. К лицу Энди прилила кровь.
– Моя деловая карьера – не твоего ума дело, Уолт!
– Прекратите! – сразу же вмешалась Мэри-Джо, заметив, как напряглись мышцы и сжались кулаки Уолта. – Нам не хватает только драки между вами.
– У всех нервы на пределе, – согласилась с ней Диана. – Нужно стараться сдерживать эмоции.
Уолт сбросил пар.
– Верно, – сказал он. – Извини, Энди.
– Не стоит извинений, – ответил Энди столь же холодно.
Уолт подошел к окну. Не включая освещения, он смотрел наружу. Затем неожиданно грохнул кулаком по оконной раме.
– Где же прячется эта скотина! Ожидание просто непереносимо. Это меня убивает!
– Если ты будешь торчать силуэтом в освещенном окне, то убьет тебя не ожидание, – заметила Мэри-Джо. – Отойди, пожалуйста… Уолт? Что там такое?
Он наклонился ближе к стеклу, словно стараясь что-то получше рассмотреть.
– Огонек! Или мне показалось. Что-то блеснуло как-будто.
В то же мгновение Энди уже стоял у окна.
– Где? Я ничего не вижу.
– Пропал. Мелькнул только на мгновение, – Уолт уже направлялся к двери.
– Бога ради, Уолт! Не выходи туда! – Мэри-Джо была близка к истерике. – Я не перенесу, если с тобой что-нибудь случится.
Интуитивно она нашла единственно верный способ остановить его. Уолт остановился, стоя спиной к остальным, и не поворачивался, пока не овладел собой. Энди направился к телефону.
– Наберу 911, – сообщил он почти весело. – Как зовут твоего дружка из полиции, Уолт?
Билли Джэка на месте не оказалось, он был свободен от дежурства, но его коллеги тоже обожали звук своих сирен. На этот раз, правда, они могли быть и не лишними.
– Услышав, что мы подъезжаем, он наверняка поспешил спрятаться, – сказал полисмен. – Если только это был он. Вы могли увидеть обыкновенного светлячка.
– Это был не светлячок, мать твою! – разозлился Уолт, моментально побагровев. – Ты думаешь, я не могу отличить…
– Спокойно! Возможно, это какой-нибудь браконьер или подростки балуются спичками в лесу. Мы прочешем лес завтра утром. Сейчас уже слишком темно, и потом, – добавил он, фамильярно подмигивая, – я не дурак, чтобы шататься с фонарем по темному лесу, когда он может прятаться под любым кустом со своей пушкой.
Когда он удалился, Уолт немедленно повторил, чтобы слышали все:
– Это был не светля…
– Конечно нет. Для светлячков еще не сезон, – подтвердил Энди.
Эта успокаивающая случайная фраза вызвала в памяти Дианы какую-то смутную ассоциацию. Кто-то уже говорил недавно что-то подобное… Прежде чем она смогла вспомнить, кто это был, Мэри-Джо сказала:
– Он был прав, однако, насчет прогулок по лесу в темноте. Ты понял, Уолт?
– Понял, – буркнул Уолт. – Надеюсь, никто не будет возражать, если я буду смотреть телевизор?
– А что там сегодня показывают? – спросила Диана, стараясь успокоить его.
– Мне плевать, лишь бы побольше глупости и насилия со стрельбой и погонями, – Уолт плюхнулся в кресло и взял дистанционное управление.
Поджав губы, Мэри-Джо собрала со стола книги и сказала:
– Лично я пойду заниматься.
Она вышла, оставив за собой напряженное молчание. Прервал его Уолт:
– Места себе не находит, бедная. Удивляюсь, как она до сих пор не сбежала отсюда.
– Мы не можем ей это позволить, – решительно сказала Диана.
– Когда Мэри-Джо на что-нибудь решится, остановить ее невозможно. Легче проломить головой каменную стену. Ясно одно: если полиция не арестует Ларри до возвращения Николсонов, она отсюда съедет. Посчитает, что будет подвергать Эмили опасности.
– И я ее пойму, – вмешался Энди, которому, похоже, впервые пришла в голову эта мысль. – Но мы действительно не можем бросить Мэри-Джо в беде. Быть может, удастся уговорить маму и Чарли продлить их поездку?
– Попытаться можно, – Уолт был переполнен пессимизма, – но только если Эмили узнает, что здесь происходит – а новость о скелете вполне могут подхватить информационные агентства, – то пиши пропало, она примчится сюда молниеносно. Ларри нужно найти. Я не понимаю, как этому мерзавцу удается прятаться так долго. Он сбежал налегке. У него нет ни еды, ни выпивки. Домой он не заходил – полиция там устроила засаду. За это время не было ни грабежей, ни угонов машин.
– Быть может, он питается животными, которых ловит в силки? – предположил Энди, но Уолт только отмахнулся. – Есть и другая вероятность, – с готовностью продолжал Энди. – Он либо прячется у приятелей, либо кто-то из них таскает ему в лес провизию и все остальное.
– Всех его так называемых приятелей уже допросили. Проблема в том, что у полиции недостаточно людей, чтобы следить за каждым из них постоянно.
Уолт не обращал внимания на автомобильную погоню на экране телевизора. Он уперся взглядом в свои сжатые на коленях кулаки и раздумывал с минуту, после чего посмотрел на Диану с несколько натянутой улыбкой.
– Они его поймают, вот увидишь. Уже скоро поймают. А нам ничего не остается как только ждать. Если ты собираешься в библиотеку завтра, можешь сама отвезти Мэри-Джо в ее школу.
– Разве завтра она не должна работать здесь? – спросила Диана, которой показалась подозрительной столь мгновенная смена его настроения.
– Тебе нужно постараться уговорить ее взять выходной. У нее ведь экзамен на носу, не так ли? Не знаю, что у нее намечено на завтра, но ее нужно увезти отсюда. В колледж Ларри заявиться не посмеет.
– Ее могу отвезти я, – сказал Энди.
– Твоя помощь может мне понадобиться здесь.
Он не смотрел на Энди, но было ощущение, что они поняли друг друга и без этого. Удивление на лице Энди сменилось задумчивостью.
– Да, верно, – сказал он затем.
Диана уже догадалась, что собирался делать Уолт на следующий день – избавиться от беззащитного слабого пола и отправиться на охоту за Ларри. Вероятно, он собирался взять с собой всех рабочих, и дом охранять будет некому. Спорить с ним сейчас было бесполезно, но если уж он решил пуститься на обман, она тоже не обязана делиться с ним своими планами. Выждав удобный момент, она извинилась и ушла в кухню.
Ей удалось почти закончить и со вторым телефонным звонком, когда, влекомый ненасытным любопытством, к ней присоединился Энди. Он прислонился к стене, скрестил на груди руки и стал слушать.
– Нет, завтра меня здесь не будет в течение всего дня, – сказала Диана в трубку, сердито посматривая на непрошенного свидетеля. – Наговори мне это на автоответчик, или нет – лучше я сама тебе позвоню. В половине двенадцатого? Идет!.. Да, это я уже сделала. Спасибо. Я очень тебе признательна… Что? Да, конечно, я обо всем буду тебе сообщать.
Когда она положила трубку, Энди спросил:
– Твой старик?
– Да.
– А что это ты уже сделала?
– Назначила вознаграждение.
Энди кивнул.
– Отличная мысль. Сомневаюсь, чтобы у Ларри нашелся хоть один приятель, который любил бы его больше, чем деньги. Какую сумму ты сулишь?
– Тысячу долларов.
– Ты можешь говорить со мной и произносить больше двух слов сразу?
– Нет.
– Не пойму, с чего ты на меня взъелась? Идея была не моя.
– Идея слоняться по лесу и напрашиваться на пулю? – Диана окончательно поняла, что была права. – Даже не знаю, кто из вас двоих хуже. Уолту не терпится схватить Ларри, а ты просто одержим своими сказками о привидениях.
– Ну, это теперь подождет. Хочешь верь, хочешь нет, но спокойствие мамы мне всего дороже.
Он уселся в кресло-качалку и принялся раскачиваться с энергией, которая подчеркивала смысл его слов.
– Она ведь как ребенок. Ни капли здравомыслия. Уж я-то ее знаю, – говорил он сердито. – Она пойдет на любые крайности, чтобы защитить Мэри-Джо: начнет запирать ее в доме или утащит на какой-нибудь курорт в гриме и под чужим именем, а Ларри попытается выманить из леса бутербродами и сластями. А если она узнает о скелете… Боже, у меня кровь стынет в жилах, стоит только подумать, что она может вытворить!
Его отчаянье было столь неподдельным, что Диане стоило труда сдержать смех.
– Быть может, нам удастся уговорить Чарли, чтобы он запер ее саму?
Энди не прореагировал на ее шутку.
– Если дойдет до серьезного разговора, придется рассказать Чарли все. Он найдет способ продержать ее какое-то время в неведении. Хотя это крайняя мера, которая мне не по душе. И прежде всего потому, что он во всем обвинит меня.
– Оставь эти глупости! С чего ему винить тебя? Ни в чем из того, что случилось, нет ни малейшей твоей вины. – Она не удержалась и добавила: – Кроме идеи спиритического сеанса. Это ему уж точно не понравится.
– Зато понравится мамочке, – сказал Энди, сразу повеселев. – Когда все уладится, мы к этой идее вернемся и отлично проведем время… Ой, извини! Я, кажется, забылся… Прости меня!
– Для тебя это игрушки, – печально сказала Диана, – для меня же все очень серьезно.
– И для меня тоже, клянусь! Но ведь все взаимосвязано, ты должна это понять. Ларри действительно может быть причастен к исчезновению твоего брата. Ты же сама сказала, что определенность лучше мучительной неизвестности.
– Да, сказала, но не уверена, что сама до конца в это верю.
Диана произнесла это и отчетливо, словно они лежали перед ней на кухонном столе, снова увидела страшные, потемневшие от времени человеческие кости.
Глава четырнадцатая
О, роза, ты – несовпадение желаний
Бессонница смежающего веки.
Рильке
Перед разговором с Мэри-Джо Диане пришлось хорошенько внутренне собраться. Обычно она терпела поражения в их спорах, и потому с облегчением узнала, что Мэри-Джо не собиралась работать на следующий день. Во второй половине дня ей предстоял экзамен, уже к семи утра она была готова отправиться в библиотеку, чтобы быть там к открытию. Уолт успел к тому времени позавтракать и дожидался снаружи приезда своих парней. Энди воспользовался минутой, которая понадобилась Мэри-Джо, чтобы собрать свои книги и записи, и отвел Диану в сторону для короткого разговора.
– Ночью не было никаких происшествий? – спросил он, и Диане сразу не понравилась его слегка возбужденная интонация. Она даже не посмотрела на него, сделав вид, что ищет в сумочке ключи от машины.
– Мне кажется, я знаю, почему, – ответил Энди сам себе.
– Послушай, у меня нет времени, чтобы…
– Это из-за Уолта. Он спал в библиотеке.
– Да перестань! Он остался там, потому что окна в библиотеке – это самое уязвимое место во всем доме.
– Наверняка именно его присутствие заставило молчать нашего таинственного музыканта.
– И меня это вполне устраивает. Ради всего святого, Энди, сосредоточься на реальных проблемах. И если сможешь, попробуй отговорить Уолта от этого рискованного предприятия. – Она замолчала, услышав, как каблуки Мэри-Джо застучали по ступенькам лестницы.
– Да, конечно, – сказал Энди, но в голосе его не было ни малейшего намека на уверенность. – Ни пуха, Мэри-Джо. Надеюсь, день окажется удачным для всех нас.
Не успев пристегнуть ремень, Мэри-Джо раскрыла учебник.
– Ты ведь не возражаешь? – спросила она формальности ради.
Диана как раз возражала. Ей хотелось поговорить с ней наедине без аккомпанемента болтовни Энди и сковывающего присутствия Уолта, но девушка сразу же настолько глубоко погрузилась в чтение, что Диана отказалась от намерения втянуть ее в откровенную беседу.
Высадив Мэри-Джо у колледжа, Диана нашла газетный киоск, а потом направилась в ближайшее кафе. Ей предстояло убить четыре часа до назначенной встречи и два до того, как получит подтверждение, что она вообще состоится. Луис долго заикался, прежде чем донес до нее свою мысль: ей не обязательно давать согласие на обед с ним сразу, он будет на работе после десяти, она может позвонить, если захочет с ним пообедать, или, если она будет занята, то… а, впрочем, он не решается навязывать ей свое общество, так что, быть может, она… и так далее до бесконечности. Диане стало его жалко, и почти в той же степени она жалела и себя. Она была совершенно не настроена на застольные беседы и не верила, что Луису в самом деле удалось раскопать в библиотечной пыли что-то интересное. Он даже не знает, что она ищет. Да и знала ли она сама? Если обед с ней послужит ему достаточным вознаграждением за бесплодные труды, что ж, грех отказывать ему в таком пустяке.
Около часа она провела за чтением газет: местных и «Вашингтон пост». Она настолько оторвалась от «реального мира», что чувствовала себя ссыльным, вернувшимся домой. Но по мере того, как она изучала заметки и репортажи о преступности в больших городах, избирательной кампании, вздорных препирательствах политиков о бюджетных ассигнованиях, в ней нарастало раздражение. И это называется «реальной жизнью»? Нет. Настоящая жизнь – это повседневная борьба за существование обыкновенных людей. Свое личное горе она, конечно, принимала ближе всего к сердцу, но уже успела понять, что боль есть нечто, не поддающееся измерению. Разве могла она считать себя более несчастной, чем Мэри-Джо, на глазах которой ее любимый превратился в монстра, готового ее уничтожить? А до этого он годами пытался убить в ней душу и человеческое достоинство. Это не было прямое физическое воздействие, но разве это менее больно? И Мэри-Джо не исключение. Таких, как она, тысячи, может быть – миллионы.
Диана заставила себя сосредоточить внимание на местных новостях. Из того, что могло касаться непосредственно ее, она обнаружила только маленькую заметку на последней полосе: «Поиски вооруженного беглеца продолжаются». В ней не содержалось ничего, что не было бы Диане известно. Газеты из Вашингтона, Ричмонда и Шарлоттсвилля не опубликовали по этому поводу вообще ничего. В данном случае поговорка «хорошие новости – это отсутствие новостей» полностью себя оправдывала. Едва ли Эмили и Чарли смогут купить в Северной Каролине газету из родного округа. Сведения о сенсационной находке скелета не могли еще проникнуть в прессу. Оставалось надеяться, что Уолт окажется не прав, и эту историю не разнесут по всей стране.
Выпив две чашки кофе, она вышла на воздух и еще с час гуляла по главной улице, рассматривая старые, но ухоженные дома с аккуратными палисадниками и постриженными лужайками. Весеннее цветение легко рассеивало мрачные мысли. Захочет ли Эмили посадить магнолию? Немного зная ее, нетрудно было ответить на этот вопрос утвердительно. Причем магнолию сразу метров восьми до макушки. Такие деревья гордо возвышались почти в каждом дворе, но это была не классическая южная магнолия с белыми восковыми цветами. Это была… Боже, как она называется? Не вспомнив, Диана снова помрачнела. Ко всем прочим проблемам ей предвиделась неприятная сцена признания и, возможно, изгнания с позором.
Быть может, уже открылись магазины? Считается, что ни одно другое занятие не отвлекает слабый пол сильнее, чем прогулки по магазинам. Неожиданно она обратила внимание на великолепный старинный особняк с белыми колоннами и широкой лестницей, обрамленной коваными перилами. Она остановилась и прочитала вывеску. Именно здесь побывал Энди накануне. Историческое общество работало с десяти до четырех; и она вошла.
Предварительно позвонив из автомата на углу Луису, она договорилась встретиться с ним в его библиотеке, а потом осмотрела выставку на первом этаже. На стеллажах и полках красовались для обзора наконечники стрел и каменные орудия труда, обломки глиняной посуды и куски дерева. По стенам были вывешены пространные выписки из трудов местных краеведов. Вывод напрашивался простой: у здешних мест не было никакой истории до прибытия первых европейских переселенцев.
Специалисту все это могло показаться весьма любопытным, но она специалистом не была. Ее привлекло движение в соседнем зале. Вход в него оказался перетянут веревкой, но это не могло помешать Диане встать в дверях и смотреть.
Помещение было обставлено мебелью второй половины восемнадцатого века, к которому, кстати, относился и сам дом. В интерьере красовались манекены, одетые по моде эпохи. Комната представляла собой гостиную, убранную к вечернему чаю. Одна из фигур, сидящая на изящной чиппендельской софе, протягивала руку к серебряному сервизу, поставленному перед нею на столике. На ней был напудренный парик и бледно-зеленое платье из тафты, сквозь разрез которого виднелся край кружевной нижней юбки. Еще более нежное, тонкое как паутина кружево покрывало плечи и ниспадало до локтя вдоль рукавов. Еще две женские фигуры стояли рядом.
Приглядевшись внимательно, Диана обнаружила, что платья тоже были старинными, вероятно, ровесниками обстановки. Среди этого великолепия хлопотала молодая женщина, выглядевшая здесь совершенно не к месту, в линялых джинсах и простой мужской рубахе. Она как раз пристраивала парик на голову четвертому манекену, изображавшему представительного джентльмена в сюртуке и башмаках с вычурными пряжками. Его жилетка была расшита яркими шелковыми нитями.
Подняв голову, женщина заметила Диану и широко ей улыбнулась.
– Заходите сюда, если хотите.
– Похоже, ваш зал еще закрыт?
– Ничего, все почти готово к открытию. Я должна была закончить здесь еще вчера вечером, но не успела, – она подняла веревку и привязала ее над дверью. – Вы интересуетесь старинным костюмом?
– Нет, но это так красиво.
– Лучшие вещи из нашей коллекции, – она поправила коротко постриженные волосы и оглядела комнату с гордостью. – Вообще-то им здесь не место. У провинциальных музеев, как наш, нет ни денег, ни специалистов, чтобы достойно хранить такие сокровища. Я ведь тоже доброволец, на самом деле мне нужно быть на работе. Пришлось взять пару дней за свой счет.
– Вы делаете благородное дело, – Диана улыбнулась ей.
Ответная улыбка получилась несколько грустной.
– Если у вас есть несколько часов свободного времени, я могу изложить вам все, что думаю об этих добровольно-благородных делах. Никакие добровольцы не могут заменить того, что здесь не хватает на самом деле: презренного металла, иными словами – денег. Ткани уже очень ветхие, их надо хранить при постоянных температурах и ровном освещении, а такое оборудование стоит очень дорого. Вероятно, сохранение исторических реликвий не самое важное из того, что нуждается в финансировании в наши дни – я даже в этом уверена. Но я иногда чувствую такое отчаяние, когда нужно сохранить что-то уникальное и не хватает какой-нибудь сотни… Впрочем, что это я тут плачусь!
– Мне у вас очень нравится, только я боюсь, что мешаю.
– У меня теперь есть время. Задавайте вопросы, если хотите. Меня зовут Мэрили Гарнер.
Диана тоже представилась, но говорила довольно рассеянно. Ее внимание целиком завладело одно из платьев. Это опять были розы! Разбросанные по всему наряду в самых невообразимых местах, они были тщательно вышиты, и их краски почти не поблекли от времени.
– Этот стиль называется «полонез», – пояснила ее добровольный экскурсовод. – Он был популярен в Англии семидесятых годов позапрошлого столетия. В Америке мода на него подержалась немного дольше: колонии всегда с этим запаздывали.
– Неужели платье такое старое? Оно прекрасно сохранилось.
– С ним музею немного повезло. Девушка, для которой оно было сшито, умерла накануне свадьбы. Это часть ее подвенечного убора. Убитые горем родители убрали одежду с глаз долой, и она пролежала в сундуке почти сто лет. Поскольку платье ни разу не надевали, на нем не осталось пятен пота, которые вредят сохранности материала, и оно не выцвело от солнечных лучей.
Ощущение, которое овладело Дианой, когда она услышала эти слова, было сильнее, чем просто внезапная догадка. Задавая вопрос, она уже знала, каким будет ответ на него:
– Имя этой девушки известно?
– Конечно. Марта – персонаж самой романтической легенды, известной местным историкам-энтузиастам. Здесь когда-то жила семья Фэйрвезеров. Кстати, дом их уцелел. Это одна из наших достопримечательностей, хотя потомки продали имение и уехали из наших мест. Так и получилось, что одежда попала в собрание Исторического общества. Сегодня на аукционе за нее можно было бы выручить большие деньги, а в прошлом веке на нее смотрели лишь как на старые тряпки, имеющие только историческую ценность. Подобным путем к нам попадают многие экспонаты, хотя по большей части это никому не нужная рухлядь. У многих рука не поднимается выбросить бабушкину цветочную вазу или дедушкин ночной горшок, но и в доме хранить их они не хотят.
Она продолжала бы болтать без умолку – говорливость в этих краях не была исключительной привилегией Николсонов, – но Диана перебила ее вопросом:
– Если я правильно поняла, у вас сохранилась и другая ее одежда?
– Да. Она у нас в запасниках, если у вас будет время в выходные дни, приезжайте, я все достану специально для вас. По субботам я бываю здесь всегда.
– Вы необычайно любезны. Невозможно представить себе, чтобы смотритель музея в Нью-Йорке или Филадельфии был так внимателен к совершенно постороннему человеку.
– Мне это не в тягость. Знаете, у нас бывает не так уж много образованных, заинтересованных посетителей. Вы ведь спрашиваете о Марте неспроста?
Диана объяснила ей причину в самых общих чертах. Глаза Мэрили засияли.
– Вот чудеса! Я ведь читала о супружеской паре, которая выиграла в лотерею кучу денег и купила тот дом. Здесь все просто умирают от желания посмотреть, что они там сделали.
– Я всего лишь у них в гостях, – повторила Диана.
– Конечно, я понимаю. Но все-таки замолвите там словечко за нас, безденежных, прошу вас! Каждый год, чтобы собрать пожертвования, мы устраиваем экскурсии по усадьбам, паркам и садам. Их дом наверняка привлечет состоятельную публику, – она взглянула на часы. – А теперь извините меня, я побегу перекусить. Я ведь еще не завтракала. Так мы договорились на субботу? Просто приезжайте и спросите меня.
Она взяла свою сумку и вышла.
Оставшись одна, Диана осмелилась провести пальцем по краю отороченного кружевами рукава. При этом у нее не возникло никаких мимолетных и смутных ощущений, только жалость к юному существу, угасшему так рано, что, впрочем, случалось часто в те времена. Энди наверняка заметил бы, что окружение оказалось неподходящим, он уже захлебывался бы словами от счастья, если бы знал, что подлинная одежда Марты сохранилась и что придуманная и романтическая сказка оказалась еще более приторно-сентиментальной, чем он предполагал. Он умолял бы ее сейчас украсть или выпросить эти наряды, примерить подвенечное платье, покрыться накидкой…
Помимо воли Диана скривилась в брезгливой гримасе. Давать новый материал для фантазий Энди не входило в ее планы. До чего же хороша старинная одежда! Эмили она наверняка понравилась бы. Как, наверное, и любому другому неравнодушному человеку.
Обед с бедняжкой-Луисом (так она теперь называла его про себя) оказался не таким занудным, как она опасалась. Его усилия принарядиться на свидание привели к катастрофе. В своей рабочей одежде он выглядел куда привлекательнее, чем в спортивной куртке, огромные накладные плечи которой только подчеркивали худобу и хрупкость фигуры, которая под ней скрывалась. Тем не менее, когда он преодолел робость, а Диана тактично направила разговор в знакомое ему русло, он оказался неплохим собеседником. Основная тема разговора оказалась до боли похожей на жалобы Мэрили: отсутствие денег и внимания властей и как результат – утрата драгоценных источников знаний и красоты. Диана даже почувствовала легкий укол угрызений совести, слушая его речи. Он и Мэрили были бойцами маленькой, но отважной армии, сражающейся с превосходящими силами противника. И в награду они не получали от общества ничего. Хотя бы элементарного уважения, но и того им недодавали. «Интересно, – думала она, – сколько раз Луису советовали заняться делом, за которое платят хорошие деньги? Теми же компьютерами, к примеру…»
Именно эти мысли заставили ее быть с ним почти ласковой, пробудив в нем (как она поняла чуть позже) ожидания, которым не суждено было сбыться при всем ее уважении к нему. Она сумела не назначить ему новой встречи, но предвидела, что с ним еще возникнут проблемы.
Интересная находка бедняжки-Луиса состояла в пачке писем, полученных мисс Массер от подруги и наставницы. Как полагал Луис, они сохранились, потому что подруга была писательницей, и мисс Массер хотела сохранить их переписку для потомства и литературных критиков. Диане никогда не приходилось слышать об «Эмили Дюпрэ, литераторе», да и Луис признался, что узнал о ней только, когда наткнулся на письма. Заглянув в «Кто есть кто», он узнал, что она была автором серии сентиментальных романов с названиями вроде «Девушка в розовом» или «Жалоба одинокого сердца».
– Боже! – усмехнулась Диана.
– Да, они наверняка так же банальны, как и их названия, – кивнул Луис, – хотя ее книжки были довольно-таки популярны в начале века, – мода на такую писанину выветрилась сразу после первой мировой войны. Сомневаюсь, чтобы ее письма заинтересовали миссис Николсон.
Диана поспешила уверить его, что заинтересуют, и она почти не сомневалась, что так оно и будет – Эмили интересовало все. Она с благодарностью взяла копии, которые Луис предусмотрительно приготовил. «Нет ни малейшего повода чувствовать себя разочарованной, – подумала она. – Я же ничего особенного и не ожидала, верно?»
По крайней мере, за чтением писем она неплохо провела время, дожидаясь Мэри-Джо. Они позабавят все же Эмили. Писательница была о себе крайне высокого мнения (мягко сказано!) и многословно описывала роскошные подарки, полученные от джентльменов – поклонников таланта, интеллектуальные ленчи с цветом нью-йоркского издательского бизнеса, путешествия в Европу на океанских лайнерах, где обедать ее неизменно приглашали за капитанский стол. Неудивительно, что мисс Массер свято хранила эти эпистолы. Для деревенской девушки они были единственной возможностью попасть в блистающий мир знаменитостей, куда ей самой вход был заказан. Копии же своих писем к писательнице она не сохранила, считая их не стоящими внимания.
Наконец появилась Мэри-Джо, которая казалась безмерно уставшей, но счастливой своим триумфом на экзамене.
– Без ложной скромности: я выглядела сегодня очень недурно, – сообщила она, усаживаясь в машину рядом с Дианой.
– Рада, но не удивлена, – бросила та. – Когда тебе сообщат, получишь ли ты стипендию?
– Я ее уже получила, – Мэри-Джо произнесла это нарочито небрежно, но голос дрогнул.
– Неужели это правда? Поздравляю! Вот так новость!
– Я сама еще в себя не пришла, – призналась Мэри-Джо. – Кажется, я никогда не верила, что это может действительно случиться. Я, вероятно, свихнусь от счастья, когда это окончательно дойдет до меня. А мне, как нарочно, необходим холодный рассудок. Все еще может полететь к черту, если я не закончу курса.
– Господи, да что же может тебе помешать? Ладно, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Когда заветная цель так близка, начинаешь бояться любой случайности. Это чистой воды суеверие.
– Нет, это свойство моего характера: готовиться к худшему, – Мэри-Джо со вздохом откинулась на спинку сиденья.
– Держу пари, ты не обедала.
– Конечно нет. Я старалась использовать каждую минуту, что у меня оставалась до экзамена. У меня было так мало времени для нормальной подготовки. Постой! Куда это ты едешь?
«Подрезав» сразу два автомобиля, Диана резко свернула в сторону стоянки у большого продовольственного магазина.
– Когда я училась в колледже, мы с моей лучшей подругой ходили объедаться мороженым после сдачи каждого экзамена или по любому другому достойному поводу. По-моему, твоя стипендия заслуживает целого ведра бананового с орехами.
– Ой, – испугалась Мэри-Джо, – я уже не помню, когда в последний раз ела мороженое. Ну, разве что немножко.
– Никаких «немножко»! Мы возьмем самое огромное, самое нездоровое, самое жирное и сытное, что найдется у них в меню, и мы его съедим!
В первый момент она не могла понять, что сейчас сделает Мэри-Джо: рассмеется или заплачет.
– Эй, если идея тебе не по душе, можешь съесть половину порции, – весело продолжала Диана. – Все будет отлично, вот увидишь!
– Не верю, честно говоря, что это возможно.
– Быть может, не сразу, но в будущем ты обретешь спокойствие, и я тоже. А пока – нас ждет банановое мороженое.
– Ладно, но при условии, что ты съешь больше, чем я.
Небольшая прогулка по магазинам и час, проведенный в кафе, подействовали на Мэри-Джо самым лучшим образом. Она весело болтала о своих планах и мечтах об университете до того момента, как машина перевалила через горбатый мост и приблизилась к дому. Девушка сразу примолкла. Диана и сама неприятно поразилась, увидев у крыльца постороннюю машину.
– Это еще кто? – воскликнула она с беспокойством.
– По крайней мере, не полиция, – отозвалась Мэри-Джо.
– Верно. Что ж, и на том спасибо. Машина тебе знакома?
– Никогда ее прежде не видела. Да и нет у меня знакомых, которые ездили бы на таком эстетическом убожестве.
Автомобилю всего полметра не хватило до масштабов настоящего лимузина, но замечание Мэри-Джо было вызвано не размером, а цветом. Машина была белая, но не просто белая, а с каким-то немыслимым отливом.
– Я, кажется, догадываюсь, кто это, – сказала Диана.
Перл они застали в гостиной вместе с Энди. К этому моменту она уже так успела заговорить его, что бедняга с облегчением вскочил на ноги, приветствуя девушек.
– А, наконец-то! Все, я убегаю. Спущусь сразу, как только приму душ и переоденусь.
На Перл его бегство не произвело никакого впечатления. Нимало не смутившись, она лишь поудобнее устроилась на диване. Она кивнула Мэри-Джо, а Диану одарила зубастой улыбкой.
