Текст книги "Советский морской транспорт в Великой Отечественной войне"

Автор книги: Б. Вайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Для буксировки и сопровождения плавучего дока были выделены ледокол «Торос» (капитан И. К. Омельянов), буксиры «Перванш», «СП-15», канонерская лодка «Кубань», базовый тральщик и сторожевые катера. Возглавлял конвой командир канлодки старший лейтенант И. А. Кожухарь, бывший торговый моряк.

Поздно вечером 9 марта 1942 г. конвой вышел из Новороссийского порта. С рассветом над ним начали барражировать истребители Черноморского флота. Вскоре они совместно с зенитной артиллерией дока и кораблей охранения отразили атаку фашистских самолетов. За время перехода авиация врага неоднократно нападала на док и каждый раз получала решительный отпор.

В 3 ч 11 марта конвой, преодолев за 29 часов 90 трудных миль, вошел в Керченский порт. Плавучий док поставили к причалу завода имени Войкова. К этому времени керченские путейцы проложили рельсы от железной дороги до причала, по которым скатили паровозы и вагоны на берег. И уже через 2 часа железнодорожный эшелон со стрелковыми частями, вооружением и боеприпасами направился из Керчи к линии фронта.

На рассвете немецкая авиация возобновила налеты на конвой, возвращавшийся в Новороссийск. Атаки следовали одна за другой в течение всего светлого времени. Только с 12 до 16 ч 12 марта зенитчики конвоя и истребители прикрытия 18 раз вступали в бой. Они сбили один торпедоносец, а другой, подожженный, ушел на снижении к берегу. [107]

В Новороссийске экипажи плавучего дока и ледокола «Торос» получили телеграмму наркома морского флота П. П. Ширшова, в которой отмечалась их доблесть, проявленная при выполнении очень важного и трудного задания.

Морякам и портовикам Черноморско-Азовского бассейна поручалось тогда немало таких дел. Наиболее сложным была перевозка танков. Еще в начале февраля новороссийские и камышбурунские портовики приняли участие в доставке Крымскому фронту боевых машин на военных кораблях. Для такого рейса выделили канонерскую лодку «Красный Аджаристан» и баржу, которую должна была буксировать канлодка «Кубань». Судоремонтники Новороссийска установили на кораблях дополнительные подпалубные крепления.

Погрузка прошла удачно, но в последний момент пришлось отказаться от вывода в море баржи: на «Красном Аджаристане» вышли из строя котлы, и буксировать корабль было поручено «Кубани». На рассвете 4 февраля корабли подошли к скованному льдом Керченскому проливу. Командир отряда не решился форсировать пролив в светлое время, опасаясь налетов вражеской авиации. И она не заставила себя долго ждать. Четыре бомбардировщика готовились лечь на боевой курс. «Красный Аджаристан», хотя и находился на буксире, сумел развернуться так, что можно было ввести в бой все зенитные средства. Тем временем подоспели истребители Черноморского флота. Гитлеровские летчики отказались от атак и поспешили ретироваться. Корабли вошли в лед и под прикрытием своих самолетов благополучно достигли порта Камыш-Бурун.

В полночь ледокол № 7 поставил «Красный Аджаристан» к причалу судоремонтного завода. Танки своим ходом сошли на берег. Ночью же ледокол вывел канлодку из порта для следования в пункт назначения.

В последующем, в марте – апреле, суда морского флота по заданию Крымского фронта доставили его войскам еще 130 тяжелых и легких танков. При этом моряки действовали, проявляя находчивость и инициативу. Так, экипаж парохода «Азов» (капитан Ф. Г. Родити) в каждом рейсе вместо предусмотренных трех 50-тонных танков перевозил четыре. Отличилась тогда и команда теплохода «Тракторист» (капитан Н. В. Фомичев). Эти транспорты, специально приспособленные для приемки такого груза, за 6 дней доставили в Керчь 30 тяжелых [108] танков, а 100 легких были перевезены другими судами за 4 дня.

Снабжение Крымского фронта осуществлялось только по морской коммуникации. И гитлеровское командование весной 1942 г., готовясь к контрнаступлению на Керченском полуострове, еще более усилило авиационные удары по транспортному флоту.

2 марта пароход «Фабрициус», приняв в Новороссийске на борт 700 бойцов, 1200 т продфуража, 20 лошадей, 12 повозок и 6 минометов, направился в Камыш-Бурун. Когда миновали район минных заграждений, капитан уточнил курс с таким расчетом, чтобы пройти мыс Утриш примерно в трех милях. Ночью, когда пароход находился в полосе, освещенной луной, со стороны высокого темного берега послышался гул самолета и тут же с неба потянулась трасса пулеметной очереди, а на поверхности воды капитан заметил движущийся к судну высокий бурун. М. И. Григор немедленно скомандовал: «Лево на борт» – и приказал открыть огонь по самолету.

Пенистый след торпеды зловеще приближался. Поначалу капитану казалось, что судно с нею разойдется параллельным курсом. Но неожиданно бурун высотой около метра пошел не по прямой линии, а описал дугу и врезался в середину корпуса парохода. Раздался страшной силы грохот. Желтое пламя полыхнуло выше мостика. Взрывом разворотило правый борт. Образовалась пробоина в 40 кв. метров. Мгновенно затопило трюм, котельное и машинное отделения. Правая спасательная шлюпка, шлюпбалки, трап, поручни были разрушены. Лючины бункерного трюма провалились вместе со стоявшими на них повозками и минометами. Сильно пострадал и верхний мостик. Штурманскую и рулевую рубки разнесло в щепы. Машина остановилась, пар вытравился. «Фабрициус» с рулем, заклиненным на левый борт, еще медленно двигался, совершая циркуляцию и оседая все ниже и ниже. В считанные секунды он с большим крепом на левый борт оказался в воде по главную палубу, но потом погружение резко замедлилось – плавучесть создавал груз сена и муки.

В машинном отделении погибли помполит Ф. И. Ломоносов и второй механик Г. Я. Витман, а в котельном – кочегары И. М. Миронов, Ю. А. Рысев и С. Ф. Чистяков. Контузило М. И. Григора и старшего помощника И. К. Степанова. [109]

Капитан оставался на своем посту. Заработала аварийная радиостанция – в эфир пошла шифрованная радиограмма с указанием места поврежденного судна. Григор приказал также открыть стрельбу из кормовых пушек, чтобы привлечь внимание сторожевой службы.

Сигналы «Фабрициуса» были услышаны. Вскоре к борту подошли два дозорных катера. Приняв буксирные концы, они начали буксировать пароход к берегу, но за 2 часа удалось пройти менее полутора миль. Транспорт продолжал погружаться в воду. Заводку пластыря были вынуждены прекратить – пробоина оказалась слишком велика.

До берега оставалось около двух миль, когда с судна заметили силуэт идущего со стороны Новороссийска транспорта, буксировавшего баржу в Камыш-Бурун. Это был теплоход «В. Чапаев» (капитан П. И. Степанов). Он поставил баржу на якорь и направился к «Фабрициусу», чтобы отвести его на мель.

Пришвартовавшись к правому борту парохода, «В. Чапаев» принял пассажиров и начал буксировать. Спустя 2 часа «Фабрициус» сел на грунт в 150 метрах к югу от мыса Утриш. Там, на мысе, экипаж похоронил погибших товарищей.

Через несколько дней канонерская лодка сняла с полузатонувшего транспорта лошадей и часть сохранившегося груза. Экипаж остался на его борту и находился там до начала августа 1942 г. в надежде снять судно с мели. Капитан М. И. Григор в середине мая, получив новое назначение, отрыл в Новороссийск, его заменил старший помощник И. К. Степанов.

В течение пяти месяцев пароход служил постом наблюдения за морем и воздухом. Обычно через мыс Утриш самолеты противника прорывались к Новороссийску и этим же маршрутом возвращались. Моряки «Фабрициуса», бдительно ведя наблюдение, орудийными выстрелами своевременно извещали берег о приближении фашистских бомбардировщиков. В августе, когда развернулись бои на Таманском полуострове, стало ясно, что положение судна безнадежно, и экипаж по приказу начальника пароходства покинул его.

29 марта попал в беду теплоход «Ворошилов», следовавший из Камыш-Буруна в Новороссийск. На его борту находилось около 3 тыс. раненых бойцов и командиров. В районе Озерейки судно атаковали четыре торпедоносца противника. Одна из сброшенных ими торпед [110] разворотила трюм. Судно начало крениться и погружаться в воду. Капитан А. Ф. Шанцберг, мгновенно отдав приказ выжать из двигателей все возможное, успел довести судно до берега и посадить его на мель. Гитлеровцы распространили сообщение о том, «что теплоход будто бы потоплен. Но он вскоре был поднят с грунта и после ремонта вновь включился в воинские перевозки.

А вот танкер «В. Куйбышев» погиб тогда в рейсе к Керченскому полуострову. В его танках было 2500 т бензина, более 1 тыс. т керосина, 300 т лигроина и 200 т машинного масла. Судно шло в охранении эскадренного миноносца «Незаможник», тральщика и двух сторожевых катеров. С воздуха его прикрывал один истребитель. Вечером 2 апреля танкер в районе мыса Железный Рог был атакован тремя торпедоносцами. Капитан судна В. Г. Собко увидел следы двух торпед: один тянулся к корме, а другой – к носу судна. Стремясь пройти между ними, он сумел быстро развернуть танкер. От одной торпеды удалось уклониться. Казалось, и другая пройдет мимо. Но, когда от нее до судна оставалось около 300 м, она, круто изменив направление, вдруг устремилась к борту и ударила в районе танка, в котором было 600 т бензина. Взрыв разбросал воспламенившееся горючее по всей кормовой палубе и на воду. Пламя над судном поднялось на высоту до 30 м. Тушить же огонь было нечем – противопожарные магистрали оказались разбитыми.

Развернув теплоход так, чтобы огонь не задевал носовую часть, капитан приказал экипажу перейти на нос и оттуда прыгать за борт. Удалось спустить на воду лишь одну шлюпку, в которой спаслось 10 человек. Корабли охранения подобрали из воды и со шлюпки 34 моряка. Погибло 24 человека. Полыхавший танкер ветром сдрейфовало на мель у банки Мария Магдалина, где он горел еще в течение недели. Высокое облако дыма было видно на расстоянии 25-30 миль.

Несмотря на потери, транспортный флот продолжал перевозки для войск Крымского фронта вплоть до начала их эвакуации с полуострова. За четыре месяца пароход «Потемкин» (капитан М. М. Морозов) совершил 42 рейса в Керчь и Камыш-Бурун. Теплоход «Калинин» (капитан П. Л. Безайс) доставил фронту 60 тыс. бойцов маршевых частей, пароход «Березина» – 12 тыс. человек, 156 автомашин, 370 лошадей, а теплоход «В. Чапаев» – 140 танков, 165 автомашин, 20 бензовозов; одних [111] лишь боеприпасов и продовольственных грузов судами морского флота было перевезено 68 тыс. т {78}. Обратными рейсами вывозились в тыл раненые бойцы и командиры.

Утром 8 мая ударная группировка 11-й немецкой армии после массированной авиационной подготовки перешла в наступление. Главный удар наносился на Керченском полуострове, в полосе обороны 44-й армии вдоль побережья Феодосийского залива. Враг господствовал в воздухе, имея двойное превосходство в авиации. Основные силы его ударной группировки, прорвав к вечеру фронт, на следующий день повернули на север и устремились к Азовскому морю. Им удалось в районе Ак-Монай окружить часть советских войск. Остальные соединения и части начали отход на Керчь.

Советское командование вынуждено было принять решение об эвакуации Крымского фронта. В ней участвовали боевые корабли и все транспортные суда, находившиеся у Крымского побережья. Из Новороссийска и Туапсе дополнительно прибыли 46 катеров, сейнеров и шхун. На переправе в Керченском проливе круглосуточно работали 80 сейнеров, 6 шхун, 9 барж, 2 буксира, 3 катера, паромы и транспортные суда. Последним под огнем врага покинул Керчь пароход «Березина».

С 14 по 21 мая было перевезено на побережье Тамани и на косу Чушка около 120 тыс. человек {79}.

За самоотверженные действия на переправе 62 моряка, в том числе капитаны небольших судов В. Брагинцев, П. Лаптев, А. Шевцов, И. Скалеухов, боцман парохода «Адлер» А. Орин, кочегар парохода «Интернационал» И. Воловик, старший механик буксира «Никополь» Ф. Бреус, механик катера «Сечь» Е. Солонов, удостоились государственных наград.

Боевые корабли и суда транспортного флота успели вывезти с полуострова установки реактивных минометов и часть артиллерии Крымского фронта. Но почти вся боевая техника и тяжелое вооружение были захвачены противником.

Не удалось эвакуировать и часть войск. Многие бойцы и командиры, избежавшие пленения, но не успевшие переправиться на Таманский полуостров, укрылись [112] в керченских каменоломнях и длительное время продолжали вести героическую борьбу с врагом, отвлекая на себя его значительные силы.

С поражением войск Крымского фронта, оставлением Керченского полуострова резко осложнилось положение Севастополя. Военный и транспортный флоты оказывали поддержку его героическим защитникам до самого конца обороны.

Огненные рейсы

Морские перевозки для Севастополя осуществлялись с первых дней его блокады, в условиях сильного противодействия противника. Особенно трудными и опасными эти рейсы стали после эвакуации Крымского фронта. Коммуникация Севастополь – Новороссийск – Туапсе в течение всей первой половины 1942 г. подвергалась мощным ударам разнородных сил противника на всем ее протяжении. Фашистская авиация бомбила суда на переходах, на рейдах портов, баз и у причалов, разрушала портовые сооружения, ставила мины на фарватерах. Вблизи берегов Крыма активно действовали также немецкие подводные лодки и торпедные катера. С господствующих высот крупная дальнобойная артиллерия обстреливала Севастопольскую бухту, прицельно била по причалам, на которых велись погрузочно-разгрузочные работы.

Транспортные суда обычно ходили вдали от берегов, 43-й параллелью. Если следовали в Севастополь, в определенном месте поворачивали на север, к Крыму, к точке встречи с военными кораблями у минных полей. Подходить к Севастополю они должны были в темное время суток, но из-за штормов график перехода зачастую срывался. Обычно перевозились объемные грузы, и транспорты, имевшие малую осадку, плохо управлялись на волнах, двигались с большим трудом. При противном ветре они теряли скорость до двух миль в час, а иногда просто ложились в дрейф до улучшения погоды. К тому же малокалорийный ткварчельский уголь, которым снабжались суда, не обеспечивал необходимое давление пара в котлах. В результате суда часто не выдерживали сроков подхода к Севастополю, приближались к зонам минных полей в светлое время суток, оказывались вынужденными идти вдоль занятых противником берегов Крыма на виду у врага. Это позволяло фашистской [113] авиации неотступно преследовать конвои и отдельные суда. А при входе в Севастопольскую бухту им приходилось еще и прорываться через огневую завесу, поставленную вражеской артиллерией.

После столь напряженного перехода экипаж тут же приступал к разгрузке и работал до самого отправления в обратный путь. А в море людей снова ждали тяжелые, изнурительные вахты.

Из Севастополя суда выходили с наступлением темноты. Но тихоходные транспорты обычно не успевали в темное время суток отрываться от крымских берегов. Если в таких случаях не выручали пурга или туман, они подвергались налетам самолетов врага.

Не приходилось экипажам перевести дух и в тыловых портах, там сразу же начиналась погрузка. Севастополь не мог ждать, он нуждался в новых пополнениях, в боеприпасах и продовольствии.

Гитлеровцы после овладения Керченским полуостровом начали готовиться к новому штурму Севастополя. Они усиливали группировку своих войск и ужесточали морскую блокаду. К нарушению сообщений Севастопольского оборонительного района (СОР) привлекались части авиационного корпуса, специально подготовленные для уничтожения транспортов и боевых кораблей, тяжелая сверхмощная артиллерия, подводные лодки и торпедные катера. Эти блокадные силы постоянно наращивались. Расширялись минозаградительные действия. Усиливались удары и по самому Севастополю. С конца мая над ним каждый день появлялись десятки самолетов. Только 19 июня фашисты сбросили на город и порт 4,7 тыс. фугасных и 38 тыс. зажигательных бомб, вызвавших большие разрушения и 800 очагов пожара {80}.

К середине июня войска СОР стали испытывать острую нужду в пополнении частей и особенно в боеприпасах. Подвоз артиллерийских снарядов, мин, патронов не восполнял и одной трети их расхода. В те дни прорываться в Севастополь могли лишь отдельные, самые быстроходные суда и боевые корабли, успевавшие проходить опасные зоны в темное время суток. Их экипажи, отлично представляя сложившуюся ситуацию и значение своей задачи, упорно стремились преодолеть все выпадавшие на их долю опасности и трудности.

Пароход «Пестель» (капитан С. Н. Кушнаренко) в [114] течение двух недель совершил четыре рейса в Севастополь с боеприпасами. Разгрузка велась под непрерывным артиллерийским обстрелом и систематической бомбежкой. В море суда не знали покоя от авиации врага. Несколько легче было лишь в феврале с его метелями и туманами, затруднявшими действия самолетов. Обратными рейсами «Пестель» вывозил раненых. И каждый раз ему сопутствовала удача.

Несчастье постигло тогда несколько судов, в том числе пароход «Чапаев» (капитан А. И. Чирков) и теплоход «В. Чапаев» (капитан П. И. Степанов).

Пароход прорывался в Севастополь, имея на борту 200 бойцов, 1,3 тыс. т боеприпасов и 240 лошадей. Стояла пасмурная погода, была низкая облачность. Шли по счислению. 29 февраля, утром, случилась беда – пароход подорвался на мине и стал медленно погружаться. Успели спустить шлюпки, но одна из них, из-за паники перегруженная, затонула вместе с людьми. Через 15 минут судно потряс новый взрыв. Переломившись пополам, оно быстро пошло ко дну. Погибло 75 бойцов и 8 членов экипажа вместе с капитаном. Остальных спасли катера охранения и спасательный бот.

Через три недели погиб теплоход. Он вышел 21 марта из Поти в Севастополь в сопровождении эскадренного миноносца «Шаумян» (командир капитан-лейтенант С. И. Федоров). Вскоре разыгрался сильный шторм, сила ветра достигала 9 баллов. Скорость транспорта упала на 4 узла. Он уже не мог прибыть к подходной точке в назначенное время и был вынужден ходить переменными курсами с утра до вечера, пока не получил приказание вновь вступить в кильватер эсминцу. На подходе к Севастополю к конвою присоединились два сторожевых катера.

Когда стемнело, теплоход в 40 милях от Херсонесского маяка был атакован фашистским торпедоносцем. Капитан сумел уклониться от одной торпеды, но другая попала в корму. Пробоина оказалась настолько большой, что подвести пластырь было невозможно. Четвертый трюм полностью залило водой, и она через туннель стала заполнять машинное отделение. Капитан распорядился спустить шлюпки. Переполненные людьми, они отвалили от борта. Одна из них опрокинулась. Остававшимся на судне П. И. Степанов приказал прыгать в воду и плыть к кораблям охранения. Помполит И. И. Сокальсшш, руководивший эвакуацией бойцов, погиб на боевом посту. [115]

Эсминец и сторожевые катера смогли спасти 167 человек, в том числе 30 членов команды. Погибло 86 пассажиров и 16 моряков.

Погиб тогда и пароход «Димитров» (капитан В. С. Миронов), доставивший из Новороссийска в Севастополь 3 тыс. т цемента для строительства укреплений. Утром 21 марта, когда цемент уже поступил к фортификаторам, появились самолеты. Судно поразили три бомбы. Оно затонуло, но экипаж потерь в людях не понес, эскадренный миноносец «Шаумян» доставил его в Новороссийск.

Накануне гибели этого парохода вражеская авиация подожгла танкер «Серго» (капитан А. Н. Доценко). Перед тем судно пяти рейсами перевезло 12 тыс. т нефтепродуктов, 1,5 тыс. т эвакуируемого военного имущества и 5 тыс. человек населения. 28 раз безуспешно атаковали его тогда бомбардировщики и торпедоносцы, сбросив на него 67 бомб и 3 торпеды.

16 марта теплоход, приняв в Батуми свыше 5 тыс. т горючего, отправился в Севастополь в охранении крейсера «Красный Крым» и эскадренного миноносца «Незаможник». Через два дня, утром, воздушная разведка противника обнаружила конвой, а в полдень 12 самолетов напали на танкер. Атаки продолжались до позднего вечера, но успеха не имели. Судно, уклонившись от 36 бомбовых ударов и двух торпед, благополучно доставило груз в Севастополь. Но там во время очередного массированного авиационного налета в него угодила бомба. На танкере возник пожар, вызвавший взрыв бензиновых газов. В те трагические минуты погибло несколько членов экипажа.

При отражении атак «юикерсов» зенитчики К. Д. Стояченко, Н. Г. Стус и В. М. Ткаченко сбили один из них. Горящий танкер был отведен от причала. В результате восьмичасовой борьбы удалось потушить пожар.

20 марта силами экипажа была восстановлена электропроводка к вспомогательным механизмам, и танкер, вырвавшись из кольца блокады, прибыл в порт Туапсе.

В марте активно включился в перевозки для СОР теплоход «Сванетия». Перед самой войной он, обслуживая пассажирскую линию Одесса – Ближний Восток, надолго застрял в Босфоре. Лишь в конце февраля 1942 г. турецкие власти пропустили его в Черное море. Сразу же по прибытии в Поти теплоход был мобилизован и включен в отряд санитарных кораблей Черноморского флота. Командному составу присвоили воинские [116] звания. Командиром судна был назначен А. С. Беляев. Призвали на военную службу и некоторую часть моряков машинной и палубной команд.

Комфортабельный пассажирский лайнер спешно переоборудовался под санитарное судно. Салоны и каюты, рестораны и бары приспосабливались для приема раненых. Команду теплохода укомплектовали высококвалифицированным медицинским персоналом. Даже санитарки имели основательную специальную подготовку, многие из них, как военнообязанные, были призваны со старших курсов медицинских институтов.

В середине апреля «Сванетия» в охранении эскадренных миноносцев «Бдительный» и «Бойкий» в третий раз прибыла из Новороссийска в Севастополь. Ночью санитарный транспорт после разгрузки принял на борт около 1500 человек. Каюты, помещения общего пользования, коридоры, палубы были заполнены тяжелоранеными бойцами и командирами, а также эвакуируемыми жителями города. Много людей взял и эскадренный миноносец «Бдительный», выделенный для сопровождения «Сванетии» до Новороссийска.

В пути на рассвете 17 апреля над конвоем пролетел немецкий самолет-разведчик, а в 11 ч транспорт подвергся атаке «юнкерсов». Одна бомба попала в палубу, но, не разорвавшись, упала за борт.

После полудня на бреющем полете появились 9 торпедоносцев. Две их торпеды прошли близко от борта теплохода. Самолеты развернулись и тройками с левого и правого бортов снова устремились в атаку. Одна из торпед поразила судно. В пробоину хлынула вода, и «Сванетия» начала погружаться с креном на левый борт и дифферентом на нос. Спустя 10 минут вода достигла штурманской рубки. Из имевшихся восемнадцати спасательных шлюпок успели спустить на воду только две. Не уместившиеся в них люди в пробковых поясах, нагрудниках, а то и без всяких спасательных средств бросались за борт.

Командира транспорта и других находившихся на мостике моряков взрывной волной сбросило на шлюпочную палубу. Старпом Г. Кухаренко с помощью рулевого А. Курепкова перенес их на спасательный плот и оттолкнул его от борта. Сам он бросился в штурманскую рубку, схватил со стола боевую карту, выбрался на еще возвышавшийся правый борт и спрыгнул в воду. Комендоры кормового зенитного орудия и пулеметчики [117] продолжали вести огонь. В это время вдруг раздался гудок: это одни из мотористов, выбравшись через трубу, держался за тросик сирены. Обернувшись, Кухаренко увидел, как с высокоподнятой кормы в воду сыпались люди. С непрерывающимся надрывным гудком теплоход «Сванетия» в 13 ч затонул, увлекая за собой в образовавшуюся воронку плававших рядом людей.

На воде оставались две шлюпки и спасательный плот с ранеными бойцами и командирами. Несколько десятков человек держались на плаву, ухватившись за матрасы, чемоданы, доски. Фашистские летчики расстреливали их из пулеметов, сбрасывали на шлюпки небольшие бомбы. Старпома Кухаренко в числе многих уцелевших моряков и пассажиров подняла из воды команда эсминца «Бдительный». Всего она спасла 143 человека. Почти все они от длительного пребывания в холодной воде тяжело заболели. Медикам в госпиталях и санаториях пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить их здоровье и вернуть всех в строй.

Четыре рейса в апреле – мае совершил в Севастополь теплоход «Анатолий Серов» (капитан Д. Руднев). Наиболее тяжелым был четвертый, который начался 18 мая из Новороссийска. Следовало судно в охранении боевых кораблей, имея на борту 3700 т боеприпасов и продовольствия. В Севастополь пришли на рассвете. Теплоход ошвартовался в Корабельной бухте, остававшейся недосягаемой для артиллерии противника. Немедленно приступили к разгрузке. Утром в базе прозвучал сигнал воздушной тревоги. В порту поставили дымовую завесу, но недостаточно плотную. Просматривая через «окна» в дыму транспортные суда, фашистские летчики потопили две баржи и 250-килограммовой бомбой поразили «Анатолия Серова». От ее взрыва в борту второго трюма образовалась пробоина в 42 кв. метра. Судно частично погрузилось носом, но осталось на плаву. Чтобы предотвратить опрокидывание накренившегося транспорта, экипаж с помощью подошедших двух спасательных катеров завел на берег десять добавочных стальных тросов. Разгрузка была продолжена. Груз из затопленной части теплохода извлекали водолазы.

Через 12 дней был изготовлен и подведен к пробоине кессон. Цементными ящиками заделали переборку аварийного трюма. Осушив его, выровняли крен. Затем устранили дифферент, приняв в четвертое грузовое помещение 500 т воды. [118]

7 июня «Анатолий Серов» оставил Севастополь. Шел он с разорванным бортом, через пробоину забортная вода свободно сообщалась с затопленным трюмом. Несмотря на это, теплоход в сопровождении трех тральщиков и под прикрытием с воздуха благополучно дотянул до Новороссийска.

В тот день, когда он отправился в обратный рейс, гитлеровские войска начали третий штурм Севастополя. Несмотря на значительное превосходство в силах, их наступление развивалось медленно. Защитники черноморской твердыни оказывали упорное сопротивление.

В середине июня сражение достигло предельного напряжения. В те дни прорыв транспортов в осажденный с суши и с моря порт стал почти невозможен. Это удавалось лишь отдельным быстроходным судам. И все же морской флот выполнил тогда 11 огненных рейсов. При этом он лишился нескольких судов, но сумел оказать героическому гарнизону, находившемуся в критическом положении, немалую помощь.

За несколько дней до начала штурма следовал в Севастополь танкер «М. Громов» с грузом авиабензина. 2 июня, под утро, на траверзе мыса Ай-Тодор он был атакован группой вражеских торпедоносцев. Его капитан, М. В. Фомин, маневрировал искусно, но при уклонении от последних четырех торпед, устремившихся одновременно к борту с кормовых и носовых курсовых углов, не удалось избежать встречи с одной из них. Танкер мгновенно вспыхнул огромным факелом. Погибли все комендоры носового орудия, пулеметчик и военный лоцман. Оставшиеся в живых успели сесть в спасательный бот. Его тоже окружало пламя сильно полыхавшего на воде бензина. С огромным трудом отошли от борта тонущего танкера и вышли из полосы огня. Спасшихся моряков принял на борт один из кораблей охранения.

Ночью 10 июня в Севастополь прорвался теплоход «Абхазия» (капитан М. И. Белуха), шедший в охранении эскадренного миноносца «Свободный», двух базовых тральщиков и трех сторожевых катеров. Он доставил СОР маршевые подразделения, боеприпасы и продовольствие. Утром у причала Сахарной балки «Абхазия» подверглась нападению бомбардировщиков. В теплоход угодило 9 бомб, и он тут же пошел ко дну.

Вечером следующего дня из Новороссийска в сопровождении боевых кораблей вышел теплоход «Грузия», который за несколько месяцев до этого стал военным санитарным [119] транспортом. Он вез в Севастополь около 4 тыс. бойцов и 1,3 тыс. т боеприпасов. Наступившее утро было безоблачным. Солнечная погода не предвещала ничего хорошего. Так и получилось: с полудня вражеская авиация начала неотступно преследовать конвой. Одна из бомб повредила корму. Вода залила румпельное отделение, судно на некоторое время лишилось хода.

Зенитчики эскадренного миноносца, сторожевых катеров и самой «Грузии» сражались отважно, стремясь надежно прикрыть теплоход от многочисленных атак самолетов. Искусно маневрируя скоростью и курсами, командир транспорта капитан-лейтенант М. И. Фокин вовремя выводил судно из-под бомбовых ударов. Вскоре к конвою подошел крейсер «Молотов», и совместными усилиями им удалось отогнать последние группы фашистских бомбардировщиков. Но все же судно вышло из боя с немалыми повреждениями, потеряв более половины запаса плавучести.

На этом гитлеровцы не успокоились. Вечером последовали атаки торпедоносцев. Они на бреющем полете сбрасывали торпеды и, пролетая над «Грузией», поливали ее пулеметным огнем.

И все же санитарный транспорт снова выстоял. Самолеты ушли ни с чем. Под утро 13 июня теплоход вошел в Южную бухту Севастополя. После столь тяжелого дня люди вздохнули с облегчением. Казалось, самое страшное осталось позади. Но при подходе к Минной пристани вдруг на судно спикировал фашистский самолет. Одна из его бомб разорвалась в кормовом трюме, вызвав детонацию находившихся там боеприпасов. Разломившись пополам, теплоход пошел ко дну. В живых осталось лишь несколько моряков «Грузии». Разорвались не все снаряды, на следующий день их извлекли из трюмов затонувшего теплохода водолазы.

Последним из транспортных судов прорывался в Севастополь санитарный транспорт «Белосток» (командир старший лейтенант Т. П. Рымкус). Этот теплоход также подвергался ожесточенным ударам с воздуха. Зенитчики кораблей охранения, отражая налеты авиации врага, сбили один торпедоносец. В ночь на 18 июня «Белосток» ошвартовался у причала холодильника. Уже к утру автомашины вывезли все выгруженные с судна боеприпасы на передовую.

С рассветом в севастопольском небе появилась вражеская авиация, начала обстрел причалов тяжелая артиллерия. [120] Сильный ветер постоянно сносил в сторону выставленную в бухте дымовую завесу. Несколько авиабомб попало в причал. На «Белостоке» был полуразрушен ходовой мостик, возникли пробоины ниже ватерлинии и другие повреждения. Экипаж решительно и упорно боролся за живучесть судна.

Вечером, приняв на борт 500 раненых бойцов и 200 эвакуируемых граждан, теплоход вышел в море. Около 2 ч ночи 19 июня в 20 милях южнее мыса Фиолент его атаковали торпедные катера. От одной торпеды командиру удалось уклониться, но другая настигла судно. Взрывной волной Т. П. Рымкуса сбросило с мостика и придавило мешками с песком. Когда командир выбрался из-под них, теплоход быстро погружался в воду и через несколько минут затонул.