355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Айзек Азимов » Новые Миры Айзека Азимова. Том 6 » Текст книги (страница 8)
Новые Миры Айзека Азимова. Том 6
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 04:50

Текст книги "Новые Миры Айзека Азимова. Том 6"


Автор книги: Айзек Азимов


Соавторы: Роберт Сильверберг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

Глава 11

В тот день Эндрю так и не попал в библиотеку. Он никогда раньше там не бывал – он вообще редко выходил в городок, расположенный поблизости от поместья Мартинов, однако ему и в голову не приходило, что тут могут возникнуть какие-либо затруднения. Он внимательно изучил карту и был уверен, что знает дорогу.

Но все, что он видел, как только отошел от дома, стало казаться ему странным. Ландшафт возле дороги абсолютно не походил на те абстрактные символы, которые были на карте, во всяком случае на его взгляд. Сравнивая увиденное с собственными представлениями, Эндрю все больше сомневался и, пройдя еще немного вперед, понял, что заблудился, что, по-видимому, сам не заметил, как где-то свернул не в ту сторону, так что теперь не мог соотнести свое местоположение с картой.

Что делать? Вернуться домой и снова отправиться в путь? Или идти дальше в том же направлении в надежде, что эта дорога пересечется где-нибудь с той, что приведет его к цели?

Самое лучшее, подумал Эндрю, спросить у кого-либо. Тогда, возможно, он без лишних усилий установит направление своего пути.

Но кого спросить? Недалеко от своего дома он видел в поле робота, но здесь никого не было видно. Мимо проехала машина, но не остановилась. Но, может быть, вскоре появится еще какая-нибудь. Он стоял в нерешительности, то есть неподвижно и совершенно спокойно, и тут заметил двоих, пересекавших поле по диагонали слева от него.

Он повернулся к ним лицом.

Они его заметили и направились к нему. Изменилось и их поведение. Пока они не увидели Эндрю, они громко болтали между собой, вскрикивая и хохоча, их вопли разносились по всему полю, но теперь они примолкли. На их лицах, как показалось Эндрю, появилась неуверенность.

Это были молодые, однако не юные люди – лет двадцати? Или двадцати пяти? Эндрю никогда не мог достаточно верно определить возраст человека.

Они еще были на некотором расстоянии от него, когда он спросил:

– Простите меня, сэры. Не будете ли вы столь добры сказать мне, как пройти в библиотеку?

Они, застыв на месте, взирали на него.

Один из них – тот, что был повыше ростом и похудее и носил высокую, узкую шляпу, напоминавшую отрезок трубы и делавшую его еще более длинным, почти карикатурным, сказал, но не Эндрю, а своему напарнику:

– Мне кажется, это робот.

– Думаю, ты прав, – сказал другой – полный коротышка с носом бульбой и тяжелыми веками. – У него физиономия робота, а?

– Точно. Абсолютнороботовая морда.

– Но он одет.

– Да как еще модно.

– Подумать только – робот в модной одежде! До чего же еще они докумекают?

– Простите меня, сэры, – повторил Эндрю. – Мне нужна ваша помощь. Я пытаюсь разыскать публичную библиотеку, но, по-видимому, сбился с пути.

– И говорит как робот, – сказал высокий.

– И морда как у робота, – сказал второй.

– Значит, он и естьробот.

– Ты так думаешь, да?

– Но он одетый.

– Одетый. Что правда, то правда.

– Но роботы не носят же одежды, а?

– Насколько мне известно, не носят.

– А если он не робот, раз он носит одежду?

– Но у него лицо из металла. И все из металла. Но если он робот, почему он в одежде?

Высокий вдруг щелкнул пальцами.

– Знаешь, что это такое? Это свободный робот. В старом поместье Чарни живет робот, у которого нет хозяина, и, бьюсь об заклад, это тот самый робот и есть. Но почему он одет?

– Спроси его, – сказал парень с носом бульбой.

– Вот это мысль, – сказал другой. Он подошел поближе к Эндрю и спросил: – Ты робот из поместья Чарни?

– Я Эндрю Мартин, сэр, – ответил Эндрю.

– А не гнусный ли ты робот? – сказал высокий. – Не виляй, отвечай на мой вопрос прямо.

– Я живу в поместье Мартинов, которое сейчас принадлежит семье Чарни. Прежде это был дом мистера Джералда Мартина. Поэтому я зовусь Эндрю Мартин.

– Но ты – робот, верно?

– Конечно, сэр.

– Тогда почему ты одет? Разве роботы носят одежду?

– С тех пор как я предпочел носить одежду, я ее ношу, – спокойно ответил Эндрю.

– Это отвратительно. Так разрядиться… да ты просто безобразен. Это безобразнейшее из зрелищ! Одетый робот! Кто когда слышал о подобном? – Он взглянул на своего приятеля: – Тебе когда-нибудь доводилось видеть такую гадость? – и, обратившись снова к Эндрю, сказал: – Раздевайся!

Эндрю замялся. Он так давно не слышал приказного тона в обращении к себе, что Второй Закон заклинило в соответствующем блоке его памяти.

– Ну, ты чего еще дожидаешься? – сказал высокий. – Ведь я велел тебе раздеться. Я приказываютебе снять с себя все!

Эндрю начал потихоньку раздеваться. Он снял с себя цепь и аккуратно положил ее на землю. Потом снял свою атласную блузу и тщательно сложил ее, чтобы не помялась, а то придется надевать на себя мятую. И положил ее на землю рядом с цепью.

– Быстрее, – сказал высокий. – Нечего возиться, складывать еще вздумал. Слышишь – кидай на землю. Снимай и кидай. Все, говорю, снимай.

Эндрю расстегнул гамаши. Снял свои элегантные туфли.

Носатый заметил:

– Ишь, он приказов слушается, во как.

– Он обязан. Каждый робот обязан. Им иначе нельзя. В них это прямо встроено. Скажешь им: « Сигайте в озеро» – и сиганут. Скажешь: «Принеси блюдо клубники» – и пойдет и отыщет тебе клубнику, если даже не сезон.

– А вроде бы неплохо заиметь что-нибудь такое.

– А то! Я всегда мечтал заиметь робота. А ты?

Его приятель пожал плечами:

– Да кто тебе даст его?

– Но почему бы не взять этого? Раз он никому не принадлежит, он прекрасненько может принадлежать нам, как любому другому. Стоит только сказать ему, что он принадлежит нам… в качестве приказа.

Высокий заморгал:

– Ха! А ведь верно!

– Мы заставим его все делать для нас. Любые работы. Чего бы мы ни пожелали, он должен сделать. И некому помешать нам. Мы ведь никого не обокрали. Он же ничей.

– А что, если еще кто-то попробует отнять его у нас?

– Мы прикажем ему ни с кем другим не уходить, – заявил носатый.

Высокий нахмурился:

– Не уверен, что этот номер пройдет. Раз уж он должен подчиняться приказам человека, он послушается и любого другого приказа, от другого человека, правильно?

– Ну…

– А да ладно, это мы обмозгуем потом… Эй, ты! Робот! Встань на голову!

– Голова не предназначена… – начал было Эндрю.

– Говорю – встань на голову! Это приказ. Если ты не знаешь, как стоять на голове, самое время тебе поучиться этому.

Эндрю снова помедлил. Потом поставил голову на землю и попытался руками помочь удержаться корпусу. Попробовал задрать кверху ноги, но в его конструкции не было ничего такого, что помогло бы принять эту опрокинутую позицию, и он почти сразу потерял равновесие. Он опрокинулся и тяжело, спиной, грохнулся о землю. С минуту он тихо лежал, оправляясь от последствий падения, потом стал медленно подниматься.

– Нет, – сказал высокий, – оставайся лежать. И чтоб ни звука. – И обратился к приятелю: – Клянусь, мы можем разобрать его на части, а потом снова собрать. Ты когда-нибудь расчленял робота?

– Нет. А ты?

– Никогда. Но мне всегда хотелось.

– Думаешь, он дастся?

– А куда он денется?

У Эндрю и правда не было возможности остановить их, если они достаточно властно прикажут ему не сопротивляться. Второй Закон – о послушании человеку – всегда превалировал над Третьим – о самозащите. И вообще, это было неприемлемо для него, потому что он не мог бы защитить себя, не рискуя при этом навредить им, а это означало бы нарушить Первый Закон. При одной мысли об этом каждое подвижное соединение в нем сжалось и его, распростертого во весь рост на земле, затрясло.

Высокий обошел его вокруг и пнул носком сапога в бок.

– А он тяжеленный. И, судя по всему, нам нужны будут инструменты.

Бульба-нос сказал:

– Что, если потом мы не сумеем его собрать?

– Ну и ладно.

– Но у нас тогда не будет очень хорошего робота, который мог бы делать множество полезных вещей для нас. Давай лучше прикажем ему, чтобы он сам себя разобрал. Он наверняка умеет это. Во всяком случае, забавно посмотреть, как он будет делать это. И потом мы его снова соберем.

– Хорошо, – сказал высокий. – Но надо убрать его с дороги. Не то набредет какой-нибудь…

Но было слишком поздно. Кто-то действительно шел по дороге, и это был Джордж. Эндрю, лежа на земле, видел, как он одолевает небольшой подъем недалеко от них. Он хотел бы дать ему знать о себе, позвать его на помощь, но последний полученный им приказ был «чтоб ни звука», и он должен был молчать, пока давший приказ не отменит его или это не сделает кто-то другой.

Однако Джордж сам смотрел в их сторону. И ускорил шаг. Через несколько мгновений он уже был рядом. Взволнованный, он стоял возле Эндрю и смотрел на него с тревогой.

Два парня отступили немного назад и, угрюмо, нерешительно поглядывая друг на друга, выжидали.

Джордж с тревогой спросил:

– Эндрю, с тобой что-то случилось?

– У меня все в порядке, Джордж, – ответил Эндрю.

– Тогда почему ты лежишь на земле? Ты можешь встать?

– Это не составило бы для меня никакого труда, если бы вы этого пожелали, – ответил Эндрю.

– Тогда вставай! Хватит лежать!

Услышав приказ, Эндрю с благодарностью поднялся.

Джордж спросил:

– А почему кругом валяется твоя одежда? Почему ты не одет? Что тут произошло?

Высокий юнец спросил:

– Это ваш робот, Мак?

Джордж резко повернулся:

– Это ничей робот. Вы что, ребята, приставали к нему?

– Да мы подумали, странная это штука, когда робот нацепляет на себя одежду, вот мы и попросили его очень вежливо снять ее с себя. Но вам-то что, вы же не хозяин ему?

Джордж спросил:

– Эндрю, было в их намерениях повредить тебе?

– В их намерениях было расчленить меня. Они собирались перевести меня в более тихое место и там потребовать, чтобы я сам расчленил себя.

Джордж посмотрел на двух юнцов. Он старался выглядеть бесстрашным и мужественным, хотя и был в меньшинстве, но Эндрю заметил, как дрожит у него подбородок.

– Это правда? – задал он вопрос парням.

Однако и эти двое увидели замешательство Джорджа и пришли к выводу, что он не представляет для них угрозы. Джордж был уже не молод. У него самого были уже достаточно взрослые дети: так, Поль успел поступить в семейную юридическую фирму на работу. Рыжеватые волосы Джорджа поседели, а его щеки, теперь без развевающихся бакенбард, были мягкими, розовыми щечками человека, ведущего сидячий образ жизни. Он вряд ли оказался бы хорошим бойцом, как бы яростно ни звучал его голос. И эти двое уловили это, их манеры сразу изменились: они больше не проявляли осмотрительности, они почувствовали себя увереннее.

Высокий с ухмылкой, беспечно заявил:

– Нам просто хотелось посмотреть, как он это сбацает. Особенно интересно было, как он будет доканывать себя, когда от него останется в целости только одна его лапа.

– Странно вы развлекаетесь.

– А вам какое дело?

– Мне есть до этого дело.

Высокий расхохотался:

– И что ты с нами сделаешь, коротышка несчастный? Может, излупишь нас?

– Нет, – сказал Джордж. – Мне не придется этим заниматься. Вы знаете, что этот робот прожил в нашей семье семьдесят лет? Он знает и ценит нас больше всех на свете. И мне остается только сказать ему, что вы угрожаете моей жизни, что вы собираетесь убить меня. Я попрошу у него защиты. Ему придется выбирать между вашей и моей жизнью, и какой он сделает выбор, мне хорошо известно… Вы имеете представление о силе робота? Вы знаете, что станет с вами, если Эндрю нападет на вас?

– Эй, подожди секунду, – сбавил тон бульба-нос. Он снова выглядел встревоженным, да и дружок его тоже. Оба пошли на попятную.

Джордж сказал:

– Эндрю, мне лично грозит опасность. Эти два юнца собираются нанести мне ущерб. Приказываю: иди на них!

Эндрю послушно сделал два шага вперед, хотя и не совсем понял, как он сможет защитить Джорджа. Его вдруг осенило: он так вскинул вверх руки, чтобы это выглядело угрожающим. Раз Джордж решил сделать из него пугало, уж он постарается выглядеть самым страшным из всех пугал.

Он принял устрашающую позу. Его фотоэлектрические глаза вспыхнули ярко-красным светом. Его металлическое тело заблистало в лучах заходящего солнца.

Оба парня не стали дожидаться, что за этим последует. Они рванули через поле, только пятки засверкали, и, лишь отбежав метров на сто, почувствовав себя в безопасности, они остановились, посмотрели назад и погрозили кулаками, прокричав грубые ругательства.

Эндрю сделал еще несколько шагов в их направлении. Они повернулись и стремглав помчались вверх по холму. Не прошло и минуты, как они скрылись за вершиной.

Но Эндрю все еще сохранял свою воинственную позу.

– Довольно, Эндрю, расслабься, – сказал Джордж. Его самого трясло, лицо его побледнело и покрылось потом. Он был очень взволнован. Давно прошло то время, когда он мог бы вступить в стычку с одним юнцом, не говоря уже о двух…

Эндрю сказал:

– Хорошо, что они убежали. Я же не мог и пальцем их тронуть, Джордж, вы же понимаете. Я ведь ясно видел, что они не нападают на вас.

– Но они могли, если бы события развивались дальше.

– Это только предположение. Насколько я могу судить, Джордж…

– Да. Знаю. Скорее всего у них не поднялась бы рука на меня, уж на это у них ума хватило бы. Но ведь и я не приказывал тебе атаковать их, я сказал тебе: «Иди к ним». Остальное довершил их собственный страх. Страх и твоя боксерская поза, которую ты так умно применил.

– Но откуда у них страх перед роботами? Первый Закон свидетельствует, что роботы никогда…

– Страх перед роботами – это врожденная болезнь человечества, и, по-моему, от нее не существует никакого лекарства, на сегодняшний день по крайней мере. Ну, да хватит об этом. Их нет, ты не разобран на части – и слава Богу. Но хотел бы я знать, Эндрю, какого дьявола ты оказался здесь, а?

– Я шел в библиотеку.

– Знаю. Я обнаружил твою записку. Но эта дорога не ведет к библиотеке. Библиотека в противоположном направлении, она в городе. И когда я позвонил в библиотеку, мне сказали, что тебя там не было и о тебе ничего не слышали. Я пошел искать тебя на дороге, ведущей к библиотеке, – никаких следов, все, кого я при встрече спрашивал, не видели тебя. И я понял, что ты заблудился. А ты ошибся ровным счетом на сто восемьдесят градусов.

– Я так и заподозрил, что мои представления о направлениях содержат ошибку, – сказал Эндрю.

– Совершенно справедливо. Знаешь, я чуть было не вызвал вертолет на поиски тебя. А потом мне пришло в голову, что ты мог отправиться именно по этой дороге. Но зачем тебе понадобилась библиотека, Эндрю? Странные вещи взбредают в твою башку порой. Тебе же известно, что я с радостью принес бы тебе любую книгу.

– Да, известно, Джордж. Но я…

– Свободный робот. Да-да. С несомненным правом встать и отбыть в городскую библиотеку, если ему этого так захотелось, хотя его необычайный позитронный интеллект не способен вывести его на нужную дорогу. А позволь спросить тебя, что ты хотел получить в библиотеке?

– Книгу о современном языке.

– Уж не задумал ли ты сменить резьбу по дереву на занятия лингвистикой, Эндрю?

– Я чувствую свою отсталость в отношении языка.

– Да ты фантастически полно владеешь языком! Твой словарный запас, грамматика…

– Джордж, язык, его грамматический строй, разговорная речь, метафоры постоянно изменяются. А моя программа не меняется. Если я не усовершенствую себя, я потеряю способность общаться с людьми уже через несколько поколений.

– Да, ты, пожалуй, прав.

– Так что я должен изучить пути развития языка и многое другое. – И неожиданно для себя Эндрю вдруг услышал, как он говорит Джорджу. – Для меня очень важно узнать как можно больше о людях, о мире, обо всем, Джордж. Все эти годы я так изолированно жил в нашем прекрасном поместье на узенькой полоске океанского побережья, А сразу за дверью начинался мир, полный тайн для меня… И о роботах мне нужно узнать побольше. Я хочу написать книгу о них, Джордж.

– Книгу? – удивился Джордж. – О роботах. Учебник по дизайну?

– Совсем наоборот. Я имею в виду их эволюцию.

– Ага, – сказал Джордж, хмурясь и покачивая головой. – Ну что ж, не пора ли нам домой?

– Конечно. Можно, я оденусь, или мне лучше просто нести эти вещи?

– Оденься, ясное дело.

– Благодарю.

Эндрю быстро оделся, и они с Джорджем пошли по дороге назад.

– Ты хочешь написать книгу по истории роботехники, – сказал Джордж, все еще занятый этой мыслью. – Но зачем, Эндрю? По роботехнике существуют миллионы книг, и не меньше половины их рассказывают об истории возникновения роботов. Мир перенасыщен не только литературой о роботах, но и всякими сведениями о них.

Эндрю покачал головой – жест, характерный для человека, к которому Эндрю все чаще прибегал:

– Не историю роботехники, Джордж. Историю роботов, написанную роботом же. А такой книги не было написано никогда. Я хочу рассказать, как сами роботы воспринимают себя. И особенно о том, что с нами происходило в результате нашего общения с человеком с того самого момента, когда роботам разрешили жить и работать на Земле.

Джордж поднял брови. Но другой откровенной реакции на сообщение Эндрю не последовало.

Глава 12

Маленькая Мисс в очередной раз приехала проведать свою калифорнийскую семью. Ей уже исполнилось восемьдесят три года, и она выглядела хрупкой, как птичка. Но ни энергии, ни решительности у нее не убавилось ни на гран. Она ходила с палочкой, но использовала ее больше для жестикуляции, чем в качестве опоры.

Рассказ о неудачной попытке Эндрю попасть в библиотеку она выслушала со все возраставшим негодованием. По окончании его она стукнула палкой об пол и сказала:

– Джордж, это ужас какой-то. Кто эти два молодых негодяя?

– Не знаю, мама.

– Должен узнать.

– Что это изменит? Полагаю, это пара местных хулиганов. Обычные праздношатающиеся дурачки. Да в конце-то концов, они не причинили никакого вреда.

– Но могли. Если бы ты не оказался там, Эндрю здорово досталось бы. Да они и на тебя могли напасть. Тебя спасло только то, что они оказались слишком глупы, чтобы понять, что, если бы даже ты приказал Эндрю расправиться с ними, он не смог бы причинить им вреда.

– Да ну, мама. Неужели ты думаешь, они посмели бы тронуть меня? Люди, нападающие на совершенно им незнакомого человека на окружной дороге? И это в двадцать третьем веке?

– Предположим, не тронули бы. Но Эндрю подвергался реальной опасности, а этого мы не имеем права допустить. Ты же знаешь, Джордж, что я считаю Эндрю членом нашей семьи?

– Да. Я и сам так думаю. Так было всегда.

– Так разве можем мы позволить, чтобы два балбеса обращались с ним как с брошенной заводной игрушкой?

– Мама, что ты хочешь от меня? – спросил Джордж.

– Ты юрист, не так ли? Так употреби свои юридические познания на пользу дела! Послушай меня: я хочу, чтобы ты в любом случае предъявил иск, который принудил бы Региональный суд публично признать права роботов, а Законодательное собрание – принять необходимые законы, а если возникнут какие-то политические проблемы, ты передашь дело во Всемирный суд, коли другого пути не будет. За всем этим я буду постоянно следить, Джордж, и не потерплю никаких уверток.

– Мама, но разве не ты совсем недавно говорила, что больше всего ты хотела бы, чтобы я прошел на выборах в Законодательное собрание и занял бы там место моего деда?

– Да, ну и что такого? Что изменится…

– Но теперь ты хочешь, чтобы я развернул сомнительную кампанию за права роботов. Роботы не участвуют в выборах, мама, зато в них участвует огромное множество людей, и далеко не все они обожают роботов так, как ты. Ты хоть понимаешь, что получится с моим избранием, если из всего, что избиратели узнают обо мне, главным будет информация о том, что я тот самый юрист, который отстаивает в Законодательном собрании законы о правах роботов?

– Ну?

– Так что важнее для тебя, мама? Чтобы меня избрали в Законодательное собрание или чтобы я погрузился в составление иска?

– Конечно, составление иска, – не задумываясь ответила Маленькая Мисс.

Джордж кивнул:

– Хорошо. Я просто хотел все расставить по своим местам. Я пойду и буду отстаивать права роботов, раз ты этого желаешь. Но это станет концом моей политической карьеры еще до того, как она началась. Я хочу, чтобы ты ясно сознавала это.

– Я все понимаю, Джордж. Может оказаться, что ты и ошибаешься в своей оценке – не знаю, но я, во всяком случае, хочу, чтобы Эндрю не грозило повторение такого зверского нападения. Для меня это важнее всего.

– Ну что ж, – сказал Джордж, – буду иметь это в виду, мама. Можешь на меня рассчитывать.

И он тут же принялся за работу. И то, что начиналось как стремление умиротворить грозную старую леди, скоро стало делом всей его жизни.

Джордж Чарни никогда не рвался в кресло законодателя, и он сам себе признался, что удачно ретировался благодаря идее его мамочки сделать из него рыцаря в сражении за гражданские права. И адвокатская его душа взыграла в ответ на этот вызов. В баталию будут вовлечены такие глубокие, серьезные юридические понятия, в которых следовало внимательно разобраться и заранее все рассчитать.

В качестве совладельца фирмы «Файнголд энд Чарни» Джордж взял на себя выработку стратегии, а повседневными делами, регистрацией документов занялись младшие партнеры. Он поручил своему сыну Полу, который стал членом фирмы три года назад, тактические маневры. Кроме того, в его обязанности входило практически ежедневно докладывать бабушке, как идут дела. А она, в свою очередь, каждый день обсуждала их с Эндрю.

Всерьез подключили к кампании и Эндрю. Он начал было писать книгу о роботах – он обратился к самому началу, ко времени создания корпорации «Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникл Мен» и его основателя Лоуренса Робертсона, – но ему пришлось отложить на будущее свои планы, а пока тратить все свое время на разбор все растущих гор юридических документов. И он даже порой позволял себе высказывать собственные суждения.

Он сказал как-то Маленькой Мисс:

– В тот день когда на меня напали те двое, Джордж сказал мне, что люди всегда боялись роботов. Он назвал это «болезнью человечества». Но пока эта болезнь существует, ни судьи, ни законодатели ничего не станут предпринимать во благо роботов – так я это понимаю. У роботов нет политической власти, у людей она есть. Значит, нужно сделать так, чтобы люди изменили свое отношение к роботам, так?

– Если бы мы могли.

– Мы должны попытаться, – сказал Эндрю. – Джордждолжен.

– Да, – согласилась Маленькая Мисс. – Он, только он.

И в результате судебными делами занимался теперь Пол, а Джордж целиком отдался общественной деятельности. Он полностью посвятил себя кампании за предоставление гражданских прав роботам, отдавал этому всю свою энергию, все свое время.

Джордж всегда был хорошим оратором, выступал непринужденно и убедительно, и теперь он стал заметной фигурой на собраниях юристов, учителей, редакторов голографических новостей, выступал на открытых дискуссиях, которые транслировались на всех пневмоволнах, везде защищая права роботов с красноречием, все возраставшим по мере того как он набирался опыта.

Чем больше времени проводил Джордж в общественных собраниях и студийных павильонах, тем свободней и в то же время напористей он становился. Он снова отрастил бакенбарды и зачесывал свои теперь уже седые волосы назад. Он даже сменил костюм на свободное летящее одеяние в стиле «дрэпери» – так одевались самые популярные ведущие видеопрограмм. В нем, признавался Джордж, он чувствовал себя то ли греческим философом, то ли членом древнеримского сената. Гораздо более консервативный в своих вкусах Пол, впервые увидев одетого таким образом отца, предупредил его:

– Ты, пап, смотри, не запутайся в нем и не свались, когда выйдешь на сцену.

– Уж постараюсь, – откликнулся Джордж.

Сущность его аргументов в пользу прав роботов заключалась в следующем:

– Если, согласно Второму Закону, мы можем требовать от любого робота полного подчинения во всем, что не причиняет вреда человеку, тогда любой человек – любой! – обладает страшной властью над любым – опять-таки над любым– роботом. Вследствие этого, поскольку Второй Закон господствует над Третьим, любой человек может воспользоваться им и свести на нет Третий Закон о самозащите робота. Он может приказать роботу причинить себе вред или даже разрушить себя по любой причине или вовсе без причины, из каприза.

Исключим из нашей дискуссии вопрос о собственности – хотя и это заслуживает внимания, – давайте посмотрим на все с позиции человеческой порядочности. Представьте на минуту, что некто подходит к роботу, оказавшемуся в одиночестве на дороге, и единственно ради развлечения приказывает ему расчленить самого себя или причинить себе не менее тяжелые увечья. Или, предположим, сам хозяин робота в минуту расстройства, или от скуки, или от крушения своих планов отдает ему такой приказ.

Вы считаете это справедливым? Разве к животным мы так относимся? А у животного, поймите меня правильно, есть возможность защитить себя. Мы же наших роботов сделали изначально неспособными поднять руку на человека.

Даже обычный неодушевленный предмет, хорошо послуживший нам, требует от нас определенного внимания. А робот – это существо далеко не бесчувственное, это и не машина, и не животное. Он достаточно хорошо соображает, чтобы участвовать в беседах с нами, обсуждать наши проблемы, шутить с нами. Многие из нас, кому довелось жить и работать вместе с роботами в течение всей жизни, пришли к мысли, что они – наши друзья, а иногда, осмелюсь сказать, и члены наших семей. Мы испытываем глубокое уважение к ним, даже привязанность. И что же – требование принять закон в защиту наших друзей-роботов слишком тяжелое требование?

Если человек имеет право приказать роботу все, что не нанесет вреда человеческому существу, он должен иметь достаточно порядочности и никогда не приказывать то, что может навредить роботу, кроме тех случаев, когда это необходимо для спасения человека. Во всяком случае, недопустимо требовать от робота причинения себе бессмысленного вреда. Большой власти должна сопутствовать большая ответственность. Если уж роботы подчинены Трем Законам, защищающим интересы людей, то разве слишком много будет потребовать, чтобы люди тоже подчинялись одному-двум законам в защиту роботов?

Но существовала и противостоящая Джорджу сторона, возглавляемая все тем же Джеймсом Ван Бюреном, адвокатом, который протестовал в Региональном суде против предоставления Эндрю статуса свободного робота. Теперь это был старик. но такой же неутомимый и изобретательный защитник традиционных общественных установлений. И снова этот прекрасный оратор в своей спокойной, уравновешенной, благоразумной манере выступал от имени тех, кто отрицал всякую возможность предоставления прав роботам.

Он говорил:

– Конечно, я ни в коей мере не оправдываю тех вандалов, которые бессмысленно разрушают роботов, им не принадлежащих, или приказывают самому роботу разобрать себя на части. Это уголовное преступление в чистом виде, и преступник может быть наказан в соответствии с ныне действующими законами. Но особый закон для подобных случаев нужен нам так же, как, к примеру, специальный закон против тех, кто бьет стекла в окнах чужих домов. Неужели нам недостаточно общего закона, утверждающего неприкосновенность собственности, чтобы создать условия для ее защиты?

Но специальный закон, предотвращающий уничтожение собственногоробота? Простите, тут мы вступаем в область очень странного образа мышления. У меня, в моем офисе есть роботы, но желание сокрушить хотя бы одного из них приходит ко мне так же часто, как мысль взять топор и трахнуть им по столу. Но покажите хотя бы одного человека, который стал бы возражать против моего праваделать с моими роботами все, что мне вздумается, так же, как со столами и с любыми предметами мебели в моем офисе. Может, государство, бесконечно мудрое государство, явится ко мне в офис и скажет: «Джеймс Ван Бюрен, вы должны проявлять доброту к вашим столам и оберегать их от повреждений. То же и в отношении картотечных ящиков: к ним следует относиться с уважением, к ним следует относиться как к друзьям. Это касается и ваших роботов, само собой разумеется. Вы, Джеймс Ван Бюрен, ни в коем случае не должны подвергать опасности своих собственных роботов».

В этом месте Ван Бюрен выдерживал небольшую паузу, умно и спокойно улыбался, каждому давая понять, что это был не более чем гипотетический пример и что сам он отнюдь не принадлежит к тем, кто может кому-либо или чему-либо нанести урон. И затем он продолжал:

– Можно ожидать, что Джордж Чарни скажет, будто робот по сути своей совершенно отличен от стола или картотечного ящика, что робот разумен и эмоционален, что с роботами нужно обращаться практически как с людьми. В ответ я хотел бы сказать, что он ошибается, он ослеплен любовью к роботу, которого его семья держит вот уже много десятилетий, он потерял представление о том, что такое роботы в действительности.

А в действительности они, друзья мои, машины. Они инструменты. Они приспособления. Механические приспособления, меньше всего нуждающиеся в юридической защите, как и все прочие неодушевленные предметы. Да, я утверждаю: неодушевленные. Они могут говорить, согласен. Они могут по-своему, в ограниченных пределах, в соответствии с заложенной в них программой, мыслить. Но уколите робота – польется ли из ранки кровь? Пощекочите робота – станет ли он хохотать? У роботов есть руки, есть органы чувств, потому что мы их такими сделали, но обладают ли они истинно человеческими привязанностями и страстями? Едва ли. Едва ли! И поэтому давайте не путать машины, внешне сходные с людьми, с живыми существами.

Должен также особо заметить, что в наш век человечество оказалось в зависимости от труда роботов. В мире сейчас больше роботов, чем людей, и в основном они выполняют такие работы, к которым никто из нас не захотел бы и близко подойти. Они освободили человека от нудных, грязных работ и от деградации. Но нельзя путать наши разногласия с давними дебатами о рабстве, с последующими дебатами об освобождении рабов и, наконец, с еще более поздними дебатами о гражданских правах для потомков вольноотпущенников – это неизбежно приведет к экономическому хаосу, когда наши роботы начнут требовать не просто законов в свою защиту, а захотят полной независимости от своих господ. Рабы далекого прошлого были людьми, коварно захваченными другими людьми, мерзко с ними обращавшимися. И принуждать их силой к рабству никто не имел права. Но роботы только для того и появились на свет, чтобы служить. Они по определению предназначены для использования: быть не нашими друзьями, а нашими слугами. И любое другое отношение к этому предмету есть сентиментальное, опасное заблуждение.

И Джордж Чарни, и Джеймс Ван Бюрен были превосходными ораторами. Поэтому битва между ними, проходившая в основном на общественных мероприятиях, а не в Законодательном собрании и не в Региональном суде, в конечном итоге привела к возникновению своего рода равновесия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю