Текст книги "Новые Миры Айзека Азимова. Том 6"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Роберт Сильверберг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

Мисс Феллоуз по мере своих сил охраняла Тимми от ученых, но полностью оградить его не могла. В конце концов, это все-таки научный эксперимент. Поэтому загадки, головоломки и легкие разряды тока продолжались.

А тут еще целая армия антропологов рвалась допросить Тимми о жизни в палеолите. Но хотя Тимми на удивление хорошо овладел английским – на свой лад, – их все же ожидало разочарование. Спрашивать они могли обо всем что угодно – но ответить Тимми мог, только если понимал вопрос и если у него еще сохранялись воспоминания о данной стороне доисторической жизни.

К тому времени когда пребывание Тимми в современности стало исчисляться уже не неделями, а месяцами, его речь значительно улучшилась и все продолжала совершенствоваться. Он так и не избавился от своего мягкого невнятного выговора, который мисс Феллоуз считала очень милым, но говорил и понимал практически на уровне современного ребенка своего возраста. Иногда, разволновавшись, мальчик еще прибегал к щелканью языком и урчанию, но это случалось все реже и реже. Он, по-видимому, начал уже забывать, как жил до своего появления в двадцать первом веке – прежняя жизнь возвращалась к нему только в снах, в которые мисс Феллоуз не было доступа. Кто знает, какие громады мамонтов и мастодонтов населяли сны, какие таинственные доисторические сцены разыгрывались в голове неандертальского мальчика?

К удивлению мисс Феллоуз, по-прежнему только она одна с некоторой уверенностью могла разобрать, что Тимми говорит. Остальные, часто бывающие в стасисном пузыре – ее помощники Мортенсон, Эллиот и Стретфорд, доктор Макинтайр, доктор Джекобс – улавливали пару фраз, но с большим трудом, и, как правило, перевирали смысл его слов. Мисс Феллоуз не могла понять – почему. Да, поначалу мальчику было трудновато правильно выговаривать слова – но сейчас-то он говорит очень бегло. Ей, по крайней мере, так казалось. Но постепенно пришлось признать, что только круглосуточное общение с Тимми позволяет ей понимать его. Ее ухо автоматически сглаживало разницу между тем, как Тимми говорит, и тем, как это следовало бы сказать. Он все-таки отличался от современных детей – по крайней мере в том, что касается разговорной речи. Понимал он почти все, что ему говорили, и научился отвечать правильными предложениями. Но его язык, губы, гортань и, как полагала мисс Феллоуз, подъязычная косточка были недостаточно приспособлены к тонкостям современного английского, и результат получался плачевный.

Мисс Феллоуз защищала Тимми перед другими:

– А вы никогда не слышали, как француз пытается выговорить «the»? Или как англичанин пытается говорить по-французски? А все эти буквы русского алфавита, на которых язык сломать можно? Люди разных лингвистических групп от рождения пользуются различными языковыми мускулами, и большинство просто не способно потом перестроиться. Отсюда и акценты. У Тимми ярко выраженный неандертальский акцент, но со временем он сгладится.

А пока этого не произойдет, она незаменима, убедилась мисс Феллоуз. Ведь она не просто няня, а еще и переводчица при Тимми, необходимое звено, через которое ученые только и могут получить сведения о доисторическом мире. Без ее посредничества им нечего и мечтать добиться вразумительных ответов на свои вопросы. Ее помощь необходима для достижения полной научной ценности эксперимента. Таким образом мисс Феллоуз, неожиданно для окружающих и для себя самой, заняла решающую роль в изучении далекого прошлого человечества.

К несчастью, все, кто спрашивал Тимми, остались в основном не удовлетворены его откровениями. Не потому, что он уклонялся от сотрудничества – просто он провел в неандертальском мире всего три-четыре года, которые к тому же были первыми годами его жизни. Мало кто из его сверстников любой эпохи был бы способен связно рассказать о том обществе, в котором жил.

То, что все-таки удавалось вытянуть из Тимми, антропологи уже и сами подозревали – и, возможно, так задавали свои вопросы через мисс Феллоуз, что сами подсказывали мальчику ответы.

– Спросите его, велико ли было их племя, – говорили, например, они.

– Не думаю, что ему известно слово «племя».

– Ну, тогда сколько людей было в той группе, в которой он жил.

Мисс Феллоуз спросила. (Недавно она начала учить Тимми считать.) Мальчик пришел в замешательство и ответил:

– Много. – «Много» в словаре Тимми означало любое число больше трех – все равно сколько.

– Ну а сколько? – Мисс Феллоуз взяла Тимми за руку и стала перебирать его пальцы. – Вот столько?

– Больше.

– Намного больше?

Мальчик сосредоточился. Он закрыл глаза, словно всматриваясь в тот, другой мир, выставил вперед ладони и стал сгибать и разгибать пальцы.

– Он показывает количество людей, мисс Феллоуз?

– По-моему, да. И каждое движение, наверно, означает «пять».

– Я насчитал три раза на каждой руке. Значит, в племени было тридцать человек?

– А по-моему, сорок.

– Спросите еще разок.

– Тимми, скажи еще раз: сколько человек было в твоей группе?

– В группе, мисс Феллоуз?

– Ну там, где ты жил. Твои друзья, родные – сколько их было?

– Друзья? Родные? – протянул Тимми, не очень, по-видимому, понимая, что это такое. Потом перевел взгляд на руки и снова стал быстро сгибать и разгибать пальцы – может быть, он так считал, а может быть, показывал что-то совсем другое. Сколько раз он это проделал, подсчету не поддавалось: то ли восемь, то ли десять.

– Видели? – спросила мисс Феллоуз. – На этот раз получается восемьдесят, девяносто или сто. Если он действительно отвечает на ваш вопрос.

– Раньше было меньше.

– Знаю – а теперь вот так.

– Но это невозможно. В первобытном племени не могло быть больше тридцати человек – это максимум.

Мисс Феллоуз пожала плечами. Если им надо подтасовать показания под свои теории, это не ее проблема.

– Пишите тридцать. Вы хотели получить статистическую справку у ребенка, которому в ту пору было три года. Он просто угадывает, и что самое удивительное – угадывает верно, что нам от него надо. А может, и нет. Откуда нам знать, умеет ли он считать? Что ему вообще доступно понятие о количестве?

– Но ведь он понимает, что такое «сколько»?

– Так же, как любой пятилетний ребенок. Попробуйте спросите пятилетнего мальчика, сколько народу живет на его улице, и услышите, что он вам ответит.

– Но…

Ответы на другие вопросы были почти такими же неопределенными. Структура племени? Мисс Феллоуз удалось вытянуть из Тимми после многотрудных словесных ухищрений, что в племени был «большой человек», должно быть, вождь. Неудивительно – ведь племена исторической эпохи всегда имели вождей, почему бы не быть вождю и в неандертальском племени? Она спросила, знает ли Тимми имя большого человека, и Тимми защелкал. Как бы ни назывался вождь, мальчик не умел перевести его имя на английский или хотя бы подобрать фонетический эквивалент – приходилось прибегать к неандертальской речи. Была ли у вождя жена? – интересовались ученые. Тимми не знал, что такое жена. Как выбирали вождя? Тимми не мог ответить. Религиозные верования и обряды? Мисс Феллоуз посредством весьма ненаучных подсказок сумела получить у мальчика описание некого священного места из камней, куда Тимми запрещалось подходить, причем культ, кажется, отправляла верховная жрица: мисс Феллоуз была уверена, что жрица, а не жрец, потому что Тимми все время показывал на нее; но вот понял ли Тимми, чего именно она от него добивалась, осталось загадкой.

– Вот если бы им удалось доставить сюда ребенка постарше! – сокрушались антропологи. – Или, скажем, взрослого неандертальца! С ума можно сойти, когда единственный источник информации – маленький несмышленыш.

– Наверное, – не слишком горячо сочувствовала им мисс Феллоуз. – Но вам, кроме этого несмышленыша, неандертальцев больше не видать. Вам и во сне не могло присниться, что когда-нибудь вообще доведется беседовать с неандертальцем.

– Да, это так – но если бы все-таки…

– Если бы да кабы. – И мисс Феллоуз объявляла, что на сегодня беседа с Тимми окончена.

39

Однажды утром в кукольный домик без предупреждения вдруг явился Хоскинс.

– Можно с вами поговорить, мисс Феллоуз?

Знакомая робость в его голосе заставляла предположить, что Хоскинс чувствует себя крайне неловко. Что ж, есть отчего, холодно подумала мисс Феллоуз.

Она вышла к нему, оправляя свою сестринскую форму, и смущенно остановилась: Хоскинс был не один. На пороге стасисной зоны нерешительно стояла женщина среднего роста, бледная и тонкая. Светлые волосы и бледность придавали ей хрупкий вид. Голубые, очень светлые глаза с беспокойством смотрели куда-то за плечо мисс Феллоуз – они старательно что-то высматривали, обегая комнату, как будто их обладательница ожидала, что из детской Тимми вот-вот выскочит свирепая горилла.

– Мисс Феллоуз, – сказал Хоскинс, – это моя жена Аннет. Ты можешь войти, дорогая. Это совершенно безопасно. На пороге ты ощутишь легкое неудобство, но оно тут же пройдет. Познакомься с мисс Феллоуз: она заботится о мальчике с той самой ночи, как он сюда прибыл.

Значит, это его жена? Мисс Феллоуз не такой ее себе представляла – впрочем, она никогда особенно не задумывалась над тем, какая у Хоскинса жена. Может быть, ей казалось, что та посолиднее, не такая нервная, как эта женщина, которой явно не по себе. Хотя почему? Такой волевой мужчина, как Хоскинс, как раз и мог предпочесть слабую женщину – закон противоположностей. Что ж, вольному воля. С другой стороны, мисс Феллоуз скорее могла бы вообразить, что жена Хоскинса молода – из тех молодых, элегантных, блестящих женщин, на которых обычно женятся вторым браком удачливые бизнесмены вроде Хоскинса. Аннет Хоскинс не совсем подходила под эту категорию. Да, она гораздо моложе Хоскинса и моложе мисс Феллоуз, если на то пошло, но уже не первой молодости: ей лет сорок или около того.

Мисс Феллоуз взяла себя в руки и поздоровалась:

– Доброе утро, миссис Хоскинс. Рада с вами познакомиться.

– Аннет.

– Простите?

– Называйте меня Аннет, мисс Феллоуз. Меня все так зовут, А ваше имя…

– Что делает Тимми, мисс Феллоуз? – торопливо вмешался Хоскинс. – Спит? Я хотел бы познакомить его с женой.

– Он у себя в комнате. Читает.

У Аннет вырвался короткий, почти издевательский смешок.

– Как, он умеет читать?

– Детские книжки, миссис Хоскинс, с надписями под картинками. Тимми еще не дозрел до настоящего чтения, но с удовольствием смотрит картинки. Сейчас он сидит над книжкой о жизни на Крайнем Севере. Эскимосы, охота на моржа, иглу и прочее. Он каждый день ее читает.

Мисс Феллоуз понимала, что назвать занятие Тимми чтением можно лишь с большой натяжкой. Строго говоря, это был самый настоящий обман. Тимми, насколько ей было известно, просто смотрел картинки. То, что было напечатано под ними, он воспринимал чисто декоративно, как непонятные маленькие знаки, и пока что не проявлял к ним никакого любопытства – а может, и никогда не проявит. Но картинки он все-таки смотрел и, видимо, понимал их содержание. Это уже очень близко к настоящему чтению, и было бы неплохо, учитывая цель разговора, дать понять жене Хоскинса, будто Тимми в самом деле умеет читать. Сам-то Хоскинс, конечно, знает правду.

Глава компании заговорил бодрым, искусственно приподнятым тоном:

– Ну не удивительно ли, мисс Феллоуз? Помните, каким он попал сюда? Помните этого дикого, грязного, злобного доисторического детеныша?

Как будто я могу забыть, подумала мисс Феллоуз.

– И вот вам пожалуйста – сидит себе тихонько и читает книжку про эскимосов… – Хоскинс так и сиял от почти отцовской гордости. – Ну, не чудо ли? Не замечательно ли это? Как прекрасно развивается мальчик под вашей опекой!

Мисс Феллоуз подозрительно прислушивалась. С чего это Хоскинс так распинается? Куда он клонит? Он-то знает, что Тимми не умеет читать. Зачем он после такого долгого перерыва привел сюда жену, зачем так неискренне разглагольствует о чудесном развитии Тимми?

И вдруг поняла.

– Я должен извиниться за то, что так редко бывал у вас последнее время, – более нормальным голосом сказал Хоскинс. – Я, как вы и сами, наверное, догадывались, разрывался между тысячей разных дел. И не последнее из них – наш друг мистер Брюс Маннхейм.

– Да, я так и думала.

– Он звонит мне чуть ли не каждую неделю с тех пор, как здесь побывал. Спрашивает о том и о сем, трясется над Тимми так, словно мальчик – его родной сын, а я директор школы, в которую Маннхейм его определил – этакого жуткого заведения из романа Диккенса.

– Наверное, его особенно интересует, как обстоит дело с товарищем для Тимми?

– Да, это особенно.

– А что вы предпринимаете в этом направлении, доктор Хоскинс?

– Из сил выбиваюсь, – содрогнулся тот. – Мы опросили по крайней мере с полдюжины детишек, кандидатов в друзья Тимми – и с их родителями, естественно, беседовали тоже.

Для мисс Феллоуз это было внове.

– И что же?

– Если быть кратким, то двое мальчишек нам как будто подошли, но их родители требовали от нас таких несусветных условий и оговорок, что мы не в состоянии были их выполнить. Был еще один подходящий мальчик, и мы совсем уж собрались привести его с пробным визитом к Тимми, но в последний момент снова возникли условия и оговорки. Родители пришли с адвокатом, который хотел, чтобы мы подписали обязательство, связали себя хитроумным контрактом и так далее и так далее, наши же юристы сочли эти условия невыполнимыми. Во всех остальных случаях дело до гарантий не доходило, поскольку родителей интересовала только оплата. Однако их детки показались нам маленькими громилами, от которых Тимми будет больше вреда, чем пользы. И мы их, естественно, отвергли.

– Другими словами, у вас никого не осталось.

Хоскинс облизнул губы.

– В конечном счете мы решили обойтись своими силами и взять ребенка кого-нибудь из сотрудников. Вот он, этот сотрудник, перед вами – это я.

– Так это будет ваш сын?

– Вы же помните – когда здесь были Маннхейм и доктор Левиен, я сказал сгоряча, что, если будет нужно, приведу сюда своего сына? Вот до этого и дошло. Я человек слова, мисс Феллоуз, в чем вы, думаю, уже убедились. Я не стал бы просить никого из сотрудников компании сделать то, на что не пошел бы сам. И решил, что мой Джерри станет тем другим, в котором так нуждается Тимми. Но принять такое решение единолично я не могу.

– И вы привели сюда миссис Хоскинс, чтобы она сама могла убедиться, не угрожает ли Джерри опасность со стороны Тимми.

– Да, мисс Феллоуз, – с глубокой благодарностью сказал Хоскинс. – Да, совершенно верно.

Мисс Феллоуз снова взглянула на его жену. Та, закусив губу, не спускала глаз с двери, за которой затаился ужасный неандерталец.

Должно быть, она думает, что Тимми обезьяна, вроде гориллы или шимпанзе, которая того и гляди набросится на ее драгоценное чадо и разорвет его на части.

– Вывести ей Тимми? – ледяным тоном осведомилась мисс Феллоуз.

Миссис Хоскинс, и без того взвинченная, заметно напряглась.

– Да, пожалуйста… мисс Феллоуз.

Та кивнула.

– Тимми? Тимми, выйди-ка сюда на минутку. У нас гости.

Тимми застенчиво выглянул в дверь.

– Все в порядке, Тимми. Это доктор Хоскинс и его жена. Выходи-ка.

Мальчик вышел. Выглядел он вполне прилично, за что мисс Феллоуз мысленно возблагодарила небо. На нем был синий комбинезончик в крупный зеленый горошек, второй его любимый наряд, а волосы, которые мисс Феллоуз тщательно причесала час назад, еще не успели растрепаться. В руке он держал свою тоненькую книжку.

Тимми всматривался в посетителей широко раскрытыми глазами. Он, конечно, узнал доктора Хоскинса, даже после долгого перерыва, но не знал, как отнестись к его жене. Ее напряженность и подозрительность явно настораживали мальчика. Сработали его первобытные рефлексы – инстинкты, – можно сказать. Наступило неловкое молчание.

Потом Тимми улыбнулся.

Чудная получилась улыбка – от уха до уха. Один только Тимми умел так улыбаться. Мисс Феллоуз так и захотелось подхватить Тимми за это на руки и прижать к груди. Какой он милый, когда улыбается! Прелестный доверчивый малыш. Малыш, который вышел из детской поздороваться с гостями. Разве сможет Аннет Хоскинс устоять против такой улыбки?

– Ох, – произнесла Аннет так, будто обнаружила в супе таракана. – Я даже не думала, что он так выглядит.

Мисс Феллоуз свирепо нахмурилась.

– У него только лицо такое, – сказал Хоскинс. – Ниже он выглядит как обычный мускулистый мальчишка – почти.

– Но это лицо, Джералд, – этот огромный рот, большущий нос, выпирающие брови – и подбородок. Джералд, он такой безобразный, такой страшный.

– Он понимает почти все, что вы говорите, – прошипела мисс Феллоуз.

Миссис Хоскинс кивнула, но остановиться не могла.

– Вблизи он выглядит совсем не так, как по телевизору. Он гораздо больше похож на человека, когда…

– Он человек, миссис Хоскинс, – заверила мисс Феллоуз. Ей уже надоело всем это повторять. – Просто он принадлежит к другой ветви человечества – к той, что давно вымерла.

Хоскинс, почувствовав, видимо, в тоне мисс Феллоуз плохо скрытое бешенство, торопливо сказал жене:

– Ты бы поговорила с Тимми, дорогая. Познакомилась бы с ним поближе. Ты ведь за этим и пришла.

– Да-да. – Аннет собрала все свое мужество и сказала тонким напряженным голосом: – Здравствуй, Тимми. Я миссис Хоскинс.

– Здравствуйте, – ответил Тимми и протянул ей руку, как учила его мисс Феллоуз.

Аннет покосилась на мужа. Тот кивнул, воздев глаза к потолку.

Аннет нерешительно взяла руку Тимми, словно здороваясь с дрессированным шимпанзе в цирке, быстро пожала ее и поскорей отпустила.

– Здравствуйте, миссис Хоскинс, – повторил Тимми, – очень приятно.

– Что он сказал? – спросила Аннет. – Он ведь что-то сказал?

– Сказал «здравствуйте» и «очень приятно».

– Так он говорит? Говорит по-английски?

– Говорит, и понимает содержание детских книжек, и ест ножом и вилкой, и сам умеет одеваться и раздеваться. Ничего удивительного в этом нет. Он нормальный мальчик, миссис Хоскинс, и ему уже больше пяти лет – скорее пять с половиной.

– Вы не знаете точно, сколько?

– Можем только догадываться. Когда он здесь появился, у него с собой не было метрики.

– Джералд, я что-то не совсем уверена. Джерри нет еще и пяти.

– Я знаю, сколько лет нашему сыну, дорогая, – холодно сказал Хоскинс, – но Джерри для своего возраста крупный мальчик, больше Тимми. Слушай, Аннет, если бы я считал, что здесь есть какой-то риск – хоть малейший…

– Ну, не знаю, не знаю. Как можно быть уверенным, что это не опасно?

– Если вы хотите знать, не опасно ли вашему сыну играть с Тимми, то это безусловно не опасно, миссис Хоскинс, – сказала мисс Феллоуз. – Тимми хороший мальчик.

– Но он же… дикарь.

Крепко держится ярлык «мальчик-обезьяна», приклеенный Тимми журналистами! Неужто люди не способны думать самостоятельно?

– Вовсе он не дикарь, – внушала собеседнице мисс Феллоуз. – Разве дикарь вышел бы из комнаты с книжкой и протянул бы вам руку? Разве дикарь улыбнулся бы вам, поздоровался бы и сказал, что ему очень приятно? Вот он, перед вами, миссис Хоскинс. Что же вы о нем скажете?

– Не могу привыкнуть к его лицу. Это не лицо человека.

Мисс Феллоуз не могла позволить себе взорваться и сказала, едва сдерживаясь:

– Я уже объясняла – он такой же человек, как и мы. И совсем не дикарь. Он очень спокойный и рассудительный для пятилетнего ребенка. Вы поступаете очень великодушно, миссис Хоскинс, разрешая вашему сынишке приходить играть с Тимми, и уверяю вас – тут нечего бояться.

– Я не говорила, что согласна, – возразила миссис Хоскинс с некоторым жаром.

– Аннет, – в отчаянии вымолвил Хоскинс.

– Не говорила!

(Почему бы вам тогда не убраться отсюда, чтобы Тимми снова мог заняться книжкой?)

Мисс Феллоуз с трудом сохраняла самообладание. Пусть этим занимается Хоскинс – это его жена.

– Поговори с мальчиком, Аннет, – сказал он. – Познакомься с ним. На это ведь ты согласна?

– Да, пожалуй. Тимми? – осторожно сказала она.

Мальчик поднял на нее глаза, но улыбаться больше не стал – он уже понял по интонациям Аннет, что эта женщина ему не Друг. Миссис Хоскинс же улыбнулась, но не слишком убедительно.

– Сколько тебе лет, Тимми?

– Он не очень хорошо умеет считать, – спокойно заметила мисс Феллоуз. Но Тимми, к ее удивлению, показал руку с пятью растопыренными пальцами и крикнул:

– Пять!

– Он показал пять пальцев и сказал «пять», вы слышали?

– Да, кажется, слышал, – сказал Хоскинс.

– Пять, – подхватила миссис Хоскинс, стараясь теперь завязать с Тимми контакт. – Это очень хорошо. Моему мальчику Джерри тоже скоро пять. Если я приведу Джерри сюда, ты будешь хорошо себя вести?

– Хорошо, – сказал Тимми.

– Хорошо, – перевела мисс Феллоуз. – Он вас понял и обещает быть хорошим.

Миссис Хоскинс кивнула и сказала вполголоса:

– Ростом он мал, но выглядит очень сильным.

– Он никогда никого не обижал, – мисс Феллоуз скромно умолчала об ожесточенной битве в ту далекую первую ночь. – Он очень, очень хороший мальчик – уж поверьте мне, миссис Хоскинс. Тимми, своди миссис Хоскинс в свою комнату. Покажи ей свои игрушки и книжки. И свой платяной шкаф. – (Докажи ей, что ты обыкновенный мальчик, Тимми. Заставь ее забыть о твоих бровях и отсутствии подбородка.)

Тимми подал Аннет руку, и она взяла ее, поколебавшись только миг. Впервые с тех пор как она вошла в стасис, на лице у нее показалось нечто напоминающее естественную улыбку.

Они вдвоем ушли в комнату Тимми и закрыли за собой дверь.

– Это должно подействовать, – тихо сказал Хоскинс мисс Феллоуз. – Тимми ее завоюет.

– Ну конечно.

– Она не вздорная женщина, поверьте. И не пустоголовая. Просто Джерри ей очень дорог.

– Естественно.

– Он наш единственный ребенок. В первые годы брака у нас были проблемы с рождением детей, и только потом получилось.

– Да, понимаю. – Мисс Феллоуз нисколько не хотелось знать, какие у мистера и миссис Хоскинс были проблемы с деторождением и каким образом они сумели их преодолеть.

– И вот, как видите – несмотря на то что я обо всем поговорил с Аннет, несмотря на то что она знает, какие трудности создает мне Маннхейм с приспешниками, и сознает, насколько важно покончить с изоляцией Тимми, она все же опасается подвергнуть Джерри риску…

– Никакого риска здесь нет, доктор Хоскинс.

– Я знаю это и вы знаете, но пока этого не поймет Аннет…

Дверь детской открылась, и вышла миссис Хоскинс. Тимми выглянул вслед с опаской, и у мисс Феллоуз упало сердце: наверное, между ними что-то произошло.

Но нет – миссис Хоскинс улыбалась.

– Очень славная комнатка. И мальчик сам умеет складывать свои одежки – он мне показывал. Хотела бы я, чтобы у Джерри получалось хоть наполовину так хорошо. А в каком порядке Тимми держит свои игрушки…

Мисс Феллоуз перевела дух.

– Ну так как же – попробуем? – спросил Хоскинс жену.

– Да, думаю, попробовать можно.