Текст книги "Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н""

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 217 страниц) [доступный отрывок для чтения: 77 страниц]

– Ах, отец,– перебила его Мана. Твои ответы и в детстве были так же неуклюжи.. Чего вы все боитесь, чего вы по крохам собираете всю жизнь, если и вправду хотите знать то же, что и я? Кто не слыхал про Источник Откровений? И что же? Люди просто трясутся над своей бедной жизнью! Как бы не была бедна и противна, да своя...

– Замолчи! – остановил ее Рад. Ты слишком молода и не ведаешь, что говоришь. Источник– не забава от скуки, не игра для девушки, которая не знает. куда себя деть. Я выдам тебя замуж!– Вот тебе мое последнее объяснение! А теперь ступай в свои комнаты! Я не желаю слушать от девочки того, что пристало разве что храмовым мудрецам...

Конечно, Мана и не была храмовым мудрецом, а потому расплакалась и убежала. Несчастный Рад, что он мог сделать теперь? Да и кто мог?

Однако случилось так, что Мана сама позаботилась о себе и никто ее не удержал...

Неважно, кто первый рассказал ей о Покинутом городе и Источнике Откровений – эту легенду знали все. Говорили, что в самом сердце непроходимых джунглей шумел когда-то богатый город, веселый и прекрасный. Не было равных в целом свете его дворцам и храмам, а самым богатым и красивым был, конечно, дворец самого правителя. Человек он был не злой, но беспокойный и любопытный, и не слишком умный, за что прозвали его Большой Обезьяной. Как-то услышал он от мудрецов, что может любой человек узнать свою судьбу и не от каких-то гадалок и толкователей, которые выпрашивали у Божества знамений и намеков, нет. Нужно было просто спросить у самих богов. Стоило лишь найти чистый источник, где вода бьет из самых глубин Земли, принести ему дар в самом сердце своем все, что есть истинно дорого для тебя, но только то, что принадлежит тебе самому. И откроется тогда Истинное Откровение, предназначение и путь жизни твоей. Правителю ничего не было жаль– ни богатств, ни блистательного города, за то, чтобы Знать. У главного фонтана дворца поклонился Правитель, и поклялся отдать все Свое за собственное любопытство.

Сбежались на страшный вой и грохот слуги и увидели – трещат и встают на ребро, как живые мраморные плиты фонтанной комнаты. Увидели, что тихий фонтан превратился в дымящийся бурный поток, взлетевший с Земли на Небо. Правитель был мертв и руки его были крепко сжаты в кулаки – словно пытался он удержать то, что обещал Источнику. Вода заливала уже весь дворец, а вскоре и городские улицы и площади... К утру город опустел навсегда, испуганные люди оставили его. Глупый правитель не подумал, что у него и не было ничего своего. И дворец, и город, и богатство, и люди – все это было не его. Ничего не создали его руки, не выносило измученное сердце. Все, что было его – это собственная жизнь, ведь ее-то он прожил сам. Ее и забрали божества Источника.

Было это давно и только заблудившиеся охотники иногда попадали в Покинутый город. Они-то и рассказывали, что джунгли почти поглотили его, истлели вещи, брошенные людьми, рухнули гордые стены и в выветренных развалинах поселились змеи да птицы. Нетронутый стоит только бассейн фонтана. Вода в нем успокоилась и похожа на черный хрусталь. Ничто не тревожит его глади, ни звери не пьют этой воды, ни лепесток цветка не залетит туда. Говорят, что находились и другие безумцы, которые приходили к источнику, чтобы Знать и невероятные вещи случались с ними...

Кто знает, Маленький Сан, причину и предназначение нашей жизни? Один не доживает до совершеннолетия своих детей, а другой живет до глубокой старости, чтобы дрожащим посохом убить змею, подползающую к чужому ребенку... Для того ли я всю жизнь искал и изучал истории разных людей чтобы теперь рассказать тебе? А может быть совсем для другого?

Боги ревнивы к человеческому желанию знать, ведь человек свободолюбив и самоуверен. Да ведь есть отчего– нет ни одной философии, мой мальчик, ни одной религии где бы не говорилось о родстве богов и людей! Простится ли мне моя дерзость, но кажется, все живое и неживое, человеческое и божественное – все одно целое, и по тайным жилам мироздания течет одна общая кровь.

Кажется, я утомил тебя глупыми рассуждениями, мой мальчик? Прости же мою болтливость и мы вернемся к нашей истории...

Так вот, конечно же, Мана знала все про Покинутый Город. Жгучая опасная тайна совсем лишила ее разума. Сначала она гнала от себя мысли об Источнике, но исподволь, постепенно, они поселились в ее гордо поднятой головке Всплеск воды в ручье – и он казался ей ответом на ее тайные думы. Она вздрагивала и прислушивалась, даже когда слуги выливали воду из кувшинов для умывания. Не источника уже боялась она, а того, что не отыщет его.

Однажды утром Мана пропала из дворца, и напрасно по приказу Рада слуги обходили окрестные деревни и бродили по джунглям – ее не было нигде. Один Рад сразу понял, куда она ушла, он один и ждал ее возвращения, когда другие уже и позабыли о Мане. Мало ли что могло случиться с девушкой, которая вечно пропадала в самых неподходящих местах, которая не боялась одна убегать в джунгли или ночевать в пустом храме? О ней поговорили и забыли.

Минул год. И вдруг во дворец к правителю явился старый бродяга из дальней деревни. Он-то и поклялся Раду, что видел Покинутый город, заблудившись в джунглях, что добрался до самого фонтана и вот, принес оттуда: оборванец развернул тряпичный сверток, который держал в руках, и протянул Раду глиняного боевого слоника. "Он стоял на самом краю фонтана, о повелитель, и я сразу узнал его, ведь я сам его слепил. Я помню, кто спас меня когда-то от голодной смерти и потому принес его тебе."

И тогда старый Рад решился сам идти искать Ману. Не смог он уговорить слуг сопровождать его, да он и не неволил никого. И хватило сил несчастному старику самому дойти до Покинутого города. Что могли отнять у него боги, если он уже потерял Свое единственное утешение, чего ему было бояться? Здесь, на горячем песке, у развалины древней стены, и увидел обессиленный Рад свою Ману. Измученный старик присел отдохнуть у камней и закрыл глаза, которые не хотели видеть проклятые камни, заманившие его дочку. И вдруг, слепая тьма обрушилась перед ним в какой-то Другой, Чужой сон. Не было больше у Рада ни ног, ни рук, ни постаревшего лица, не было вокруг его ни развалин, ни бесконечных джунглей. И явилась ему его Мана, но не девушкой с милыми печальными глазами! Она вообще никак не выглядела, и не голос ее говорил с ним, а она Сама.

– Не ищи меня, отец мой, Рад. Я знаю что не найдешь, я все знаю теперь. Каждый мой будущий вздох, каждый шаг, каждый сон. О, Рад! Боги оставили мне жизнь, но лучше бы они забрали ее! А взяли они единственное, что было мне нужно – вкус к жизни, ее тайну и свободу незнания. Ибо, пока не произнесена судьба человеческая – то не свершился божественный приказ, и волен ослушаться человек и сделать свой выбор.

Прости же мне мою глупость. Жизнь моя пуста и ужасна – я покорна каждому следующему мгновению и все они одно за другим известны мне заранее, до самого конца.

Одна только милость оставлена мне, одна тайна – сын. За океаном, у северных земель я отыщу его отца в точно назначенный мне день и час. Я знаю его лицо и еще тысячи, тысячи других вещей. Но, отец! Жизнь моего сына не произнесена и не предрешена, и боги не открыли мне его лица. Тайна защищает его, моего Рока, потому что я дам ему имя – Рок! Он один остался неузнанным и желанным моему сердцу...Иди же домой, отец, и не ходи к источнику! Прощай!

Как не хотел Рад просыпаться! Как звал свою Ману там, в слепящем белом сне!

Очнулся он от звука собственного голоса и, наконец, снова открыл глаза в старый, знакомый мир. Покачнулись перед ним джунгли, неверными и холодными показались ему и синева небес и блеск солнца. Ничего не чувствовали ни его душа, ни тело, только губы сами приговаривали: "больно, больно, больно". Так он не умер.

Говорил ли я тебе, мой мальчик, что в Городе Семи Башен есть совсем особенный человек – Архивариус. Владения его – один небольшой дом у маленького пруда. Но именно ему с истинным уважением кланяется и любой горожанин, и даже правитель города. Как же иначе, ведь он – хранитель нетленных сокровищ, ценность которых тем выше, чем более проходит времени. Знаешь ли, в Городе лучшие ученики не получают по окончании ученья золотых побрякушек, зато они всю жизнь имеют право читать в Городском Архиве... Кто же, особенно в детстве, не любит приключения, путешествия и тому подобные чудесные вещи, а в Архиве их видимо-невидимо, со всех стран света, куда только можно попасть из Города Семи Башен.

Когда-то я и сам провел немало часов за этим увлекательным чтением. Рассказы Хроник из Большого Свода часто спутаны и обрывисты, смысл их темен и неясен. Но иногда я просто ненавидел неведомую мне руку, встречая поздние приписки и всяческие глубокомысленные замечания начерканные в старинных рукописях. Дикари водятся даже в архивах, да! Я не кровожаден, но этих марак велел бы сечь кнутом на площади!

А Большой Свод состоит из Хроник всех семи башен – Хроника башни Пустыни, Морской и Дорожной, Хроника Лесной Башни и так далее...

Так вот, милый королевич! Еще мальчишкой я наткнулся в Хрониках Джунглей на имя Рада и узнал, что старик дожил до ста трех лет! Но это не все! В хрониках Северной Башни есть запись: "Сирота Рок, сын мавританки Маны, прибывшей из Северного королевства Ктур, принят учеником Архивариуса Продиуса. Имущество его составляют два серебряных фамильных перстня с надписями "Повелевай!" и "Милуй!", принятые в городскую казну, как плата за учение и пропитание".

Так, уже навсегда, встретились Мана и Рад, на пожелтевших листах Большого Свода Хроник. И они остались вместе с маленьким Роком, ведь его жизнь только – только начиналась!

Но об этом мы поговорим завтра, и не хмурься, королевич! Ты помнишь, конечно, что терпение и выдержка – истинно королевские добродетели.

Сан Тун сдвинул брови, отодвинулся на край скамьи и вздохнул. Однако, Тулбукун будто не заметил досады королевича. Тогда Сан опустил голову и скороговоркой пробормотал:

– Как только я стану взрослым королем, я прикажу переводить каждый вечер часы, развесить в саду тысячу фонарей и никому не ложиться спать! И старый ворчливый Тулбукун будет говорить со мной целые ночи напролет и перестанет прерываться на самом интересном месте.

– Ну, хорошо, – улыбнулся Тулбукун, – если я все еще буду жив, а молодой король все еще будет просить рассказать сказку на ночь, все так и будет! А пока...

–А пока я пошел спать. Но завтра, завтра!

– Полно, полно, мой будущий король. Завтра Тулбукун будет тебя ждать, как и всегда...

И снова стемнело в королевском саду и пришла пора последней, седьмой сказки.

СЕДЬМАЯ СКАЗКА

Молодой Рок был просто мальчишкой, как все. Ничего особенного не было в том, что он до 17 лет считал чудеса – делом серьезным, обожал читать сказки и всякое такое. От обычных городских мальчиков он отличался только необыкновенной молчаливостью. Архивариус Продиус и сам был немногословен. Конечно, он жалел мальчишку, не помнившего ни отца, ни матери, но сочувствия своего не выдал ни разу: он был уверен, что только так воспитывают настоящих мужчин. Более того, пугаясь своей привязанности к Року, Продиус частенько усердствовал в своих строгостях. Он терпеть не мог пустой болтовни и необдуманных вопросов, и Рок поневоле выучился много думать и точно передавать свои мысли в словах.

Мальчик рано обнаружил, что сами по себе человеческие речи обладают необыкновенной волшебной силой, если знать, как ими пользоваться – и забавлялся вовсю. Он придумал для себя бесконечную увлекательную игру, называя все вокруг множеством имен и названий. Вот, маленький лютик у забора мог быть просто "желтым", а мог быть "золотым" или "бледным", "печальным" или " веселым", смотря что приказывал ему Рок. Он мог сказать, что цветок просто "растет" и цветок рос, что он "подмигивает из травы" – и тотчас растеньице оживало и подмигивало!

Все эти маленькие превращения складывались в бесконечное множество набросков и картин, которые он рассматривал с удовольствием. Только повзрослев, он перестал считать свои упражнения игрой. Он понял, что может украшать словами то, что вовсе некрасиво и тогда игра превратится в ложь. Но понял и другое – скрытую от поверхностного взгляда красоту можно позвать словом и она покажется во всем блеске.

Суди сам, королевич, назвать убийство "военной необходимостью" – подло, а вот измазанный сажей, любопытный носик веселой девушки назвать "прелестным" – очень приятно и правильно.

Однажды Року ужасно захотелось записать то, что он проговаривал вслух – и о, чудо! Могущество, которое вдруг обрели его выдумки ошеломило его самого. Ведь во власти Рока послушно остались и время, и мимолетное, как дуновение ветерка, очарование всего, что ни есть в Жизни. Ему понравилось пересказывать любимые отрывки из старых хроник – и страницы, пожелтевшие от древности, будто дышали в его руках. Раз весной он попробовал записать, как соседский садовник срезает цветы для хохотушки-цветочницы – и вдруг ясно понял, что бедный садовник влюблен! Чудеса обступали его со всех сторон и он сам делал их!

Продиус давно заметил, что его ученик уж чересчур прилежно переводит гусиные перья и чернила. Как-то промолчав, по обыкновению, целый вечер он произнес:

– Мне бы хотелось узнать, что у тебя получается. Ведь ты, кажется, пробуешь писать? Не захочешь мне показать – я не обижусь.

Конечно, Рок принес свои тетради и молча положил на стол. Прошло долгих три дня, но старик помалкивал, изредка поглядывая на Рока исподлобья, пока, наконец, не заявил: "Я прочел все. Если ты думаешь этим заниматься и дальше, то настало тебе время идти в мир, мой мальчик". Року показалось, что голос Продиуса дрогнул и он даже засомневался – не ослышался ли?

– Да, да – продолжал Архивариус,– ты мало видел и узнал Своего собственного. Ведь ты много читал, а значит, слушал других. Пусть и другие услышат тебя. КАК говорить, ты уже понял, так пойми, ЧТО ты скажешь. Капитан Чемп ведет завтра "Луизу" к северным побережьям Бергена. Если хочешь увидеть мир – можешь отправляться завтра к нему. Я договорился, он обещал взять тебя с собой"

Так и начались странствия Рока, которые продолжались одиннадцать лет. Я не стану рассказывать тебе о них, Маленький Сан. Никто не сделает это лучше Рока – и ты еще прочтешь его книги, когда подрастешь чуть-чуть. А пока мы подождем его возвращения в город.

Представь себе, как в арке Дорожной Башни показался молодой господин в строгом костюме, начищенных до блеска башмаках и с пыльной дорожной сумкой, уж поистине видавшей виды... Кажется, Рок стал выше ростом, а губы сжаты так, будто он и вовсе никогда не открывает рта. Теперь гляди, он сделал несколько шагов по городской мостовой и – вдруг лихо повернулся на каблуках вокруг себя, улыбнулся, нет-нет, засмеялся! Вот это и есть господин Рок, и началась наша последняя сказка...

Старик Архивариус не дождался Рока. Долгие годы Продиус время от времени получал от своего ученика то короткие письма, написанные твердым почерком, то пакеты с его новыми книгами, а однажды почтальон принес ему огромную коробку с великолепной картиной известного художника. Она и была единственным украшением, которое позволил себе Архивариус в своих владениях. Да... А после смерти Продиуса отыскалось его завещание, где он оставлял "ученику, воспитаннику и единственному сыну Року все свое богатство – маленький охотничий домик в Снежной долине, что за Северной Башней, а также два фамильных перстня, плаченных когда-то за его учение и выкупленных мною из казны". Рок попрощался со своим учителем и целый вечер просидел у его могилы молча, как бывало, сиживали они долгими зимними вечерами. А на другой день, прихватив провизию, дорожную сумку и ружье, Рок отправился в Снежную долину.

Домик Продиуса оказался именно такой, какие нравились Року. Он был совсем небольшой, но из толстых лиственничных бревен, а такие бревна не гниют. Почему-то Року нравилось думать, что этот домик будет стоять здесь даже тогда, когда его самого уже не будет на свете...

Он просыпался очень рано, когда в домике еще не рассеялась теплая сонная мгла, долго смотрел в синие окна и думал. Потом принимался за свое маленькое хозяйство: приносил с реки ледяную воду и крошил солонину, готовил себе крепкий травяной чай и перечитывал написанное за ночь. Раз в неделю он пек себе хлеб, и его меховая куртка пропахла восхитительным запахом счастливого человеческого жилья. Даже в лесу, на морозе, он чувствовал вокруг себя тонкие дуновения дыма и свежего хлеба, сопровождавшие его.

Рок много бродил по долине Большой реки. Лед сковывал реку на огромных пространствах, и спрессованные влажные массы снега засыпали все вокруг. Рок спускался на лед и оказывался в снежной пустынной аллее застывших по берегам кустов и деревьев – это были его улицы, там он мог идти пешком, без лыж, легко и просто. Иногда с севера прилета резкий ветер "синго" и приносил с собой мельчайшую снеговую пыль, похожую на муку. Пыль забивала лицо, так, что трудно было дышать, просачивалась сквозь неплотную ткань, покрывала непрозрачной белой коркой маленькие окна дома. В эти дни Рок не уходил далеко и занимался самыми прекрасными и нужными делами: мастерил себе нарты из лыж, найденных на чердаке, отливал толстые свечи в деревянной колодке, сушил одежду и чинил рыболовные снасти. Одинокая жизнь радовала его и нисколько не

пугала неудобствами – за долгие годы скитаний он привык к ним и научился довольствоваться малым.

Рок почти не вспоминал бесконечные города и дороги, лица, события, разговоры, составлявшие его жизнь прежде. Все это отступило куда-то в глубину его души и безмятежно ожидало своего часа.

Року вдруг захотелось написать сказку. Именно сказку, полную чудес и несокрушимой детской надежды, что все-все заканчивается хорошо.

Сказка не имела ни имен, ни слов, он не знал даже о чем она будет. Она копилась, настаивалась как темная вода в узкой проруби и прибывала медленно, по капле. Иногда за целый день он придумывал всего одну фразу, одно-единственное слово и вынашивал, нянчил его, как ребенка, сутки напролет. Рок то проговаривал про себя, то шептал его за печкой в углу, словно проверяя на вкус и звук. А то принимался кричать его в морозную тишь, словно холод делал его еще звонче и крепче.

Рок спрашивал себя – "Что будет дальше?", а перед ним вдруг возникало чье-то незнакомое лицо, неизвестные люди как живые принимались расхаживать перед ним в тишине и заговаривать с ним, наконец, размахивать руками перед самым его носом. Он не придумывал для них сюжет и события, а словно догадывался о них и торопился записать свои догадки, иногда ошибаясь и сжигая наутро черновики. Как-то ему подумалось, что эта жизнь в снежном безмолвии и есть самая прелестная сказка на свете, вот только едва ли можно заключить ее в строчки и абзацы.

Так прошло два месяца, и Рок закончил свою работу. Аккуратная стопка исписанных листов, перевязанная накрепко бечевкой лежала на краю стола. Рок поглядывал на нее, как на живое существо, то улыбаясь ему, то задумчиво хмурясь. Душа его отдыхала и несколько времени он чувствовал себя как немой, которому не хотелось никогда говорить.

Пришла пора собираться в город – припасы его кончались, а спичек и соли не осталось вообще. Мысль о прогулке в город вызывала досаду, но пришлось смириться и отправляться в путь. Уже открыв дверь, Рок оглянулся на свою рукопись и расставание показалось ему невыносимым. Он усмехнулся сам над собою, засунул связку листов за пазуху нырнул в морозную вьюжную мглу. Ветер вскоре утих и звездная тихая ночь провожала его до самой Дорожной Башни.

Город Семи башен полон трактирами и харчевнями, ведь это город странников. Поэтому Рок не входил далеко в город, а заглянул в первое попавшееся заведение, где дверь была отворена. Пока Рок грел руки о стакан крепчайшего обжигающего чая, хозяин отвешивал ему продукты, позевывая украдкой. Отцу помогал мальчик лет семи-восьми, с интересом следивший за ранним гостем: "Вы охотник, да?" "Нет" – ответил Рок. Он очень устал и сняв куртку прислонился к камину, но хозяин тронул его за плечо:

– Уже рассвело и снова поднялся "синго". Отогрейтесь хорошенько и отдохните.

Рок с удовольствием послушался и не торопясь принялся собирать поклажу. Вот тут-то мальчишка так озабочено засопел носом, что взрослые невольно обернулись к нему... Пристроившись на стуле любопытный сын трактирщика читал его рукопись! Он не осмелился развязать бечевку и, прочитав первую страницу старательно отгибал лист, разглядывая, что же написано на второй.

– Ах, ты!– нахмурился его отец, – Не сердитесь на него, господин, я его накажу! Знаете, он недавно научился читать, – голос трактирщика потеплел, – и теперь он норовит читать все подряд... Он лучший ученик в классе...

– Отец! – взмолился мальчик и храбро повернулся к Року. – Мне так интересно! И я только хотел узнать, что будет дальше. Я ничего не помну и не испачкаю, честное слово, ну пожалуйста, господин.

Року вдруг стало смешно: – Ладно, я разрешу. Или нет, знаешь, давай-ка я сам почитаю тебе.

Он развязал бечевку, взял рукопись себе на колени и принялся читать с самого начала. Охрипший от мороза голос Рока постепенно окреп, глаза заблестели, и он уже не замечал своих слушателей. А когда он, наконец, закончил, сердце его билось так ровно и свободно, будто он один поднялся на вершину огромной горы и целый мир лежал перед ним. Он вздохнул и оглянулся.

Хозяин трактира стоял отвернувшись к окну и даже не пошевелился, когда чтение прекратилось. Мальчишка, взъерошенный и красный, улыбался во весь рот, “ как будто только что бегал наперегонки” – не успел Рок подумать это, как услышал тихие всхлипы за спиной. Оказывается, у притолоки, крепко обнявшись, стояли жена трактирщика и ее дочь. Женщина утирала глаза передником, но улыбалась так ясно, что казалась ничуть не старше своей дочурки. А девушка... впрочем, что толку описывать девушек, когда они счастливы – этого никто не умеет.

Рок возвращался к себе, не замечая ни усталости, ни "синго", который толкал сказочника в спину. Он заснул легко и сладко, как ребенок, и был странно счастлив, будто летал всю ночь по воздуху вместе со своей постелью и со своим домиком и они укачивали его высоко-высоко над снежной равниной.

Прошло немного времен, Рок успокоился. Прогулки его были особенно долгими и почти бездумными. Только стопка чистой бумаги на краю стола чуть беспокоила его. Все чаще он поглядывал на нее с любопытством, которое его же самого и забавляло.

И вот однажды вечером тишина за стеной вдруг ожила. Рок было подумал, что ослышался, уловив снежный скрип и кашель, но в дверь и вправду кто-то постучал. Он отворил и вместе с холодом в дом ввалилась мохнатая запорошенная снегом шуба. Человек взглянул из-под шапки весело и отрекомендовался:

– Я – Гин, городской часовщик. Ищу Рока, сказочника, ученика Архивариуса.

– Это я, – ответил Рок – заходите.

В домике было очень светло – сегодня Року вдруг захотелось устроить себе праздник и горело сразу пять толстых свечей.

– Ух, и мороз! – пожаловался путник, скидывая шубу,– а у вас тут прямо лето... – я, понимаете ли, то есть меня выбрали, чтобы идти к вам и просить... Знаете,– вдруг Гин широко улыбнулся, – весь город только говорит, что о вашей сказке. Я тоже слышал и, видите ли, мне очень, очень нравится. Я даже подумал, что вот, ведь я сам никогда и не видел гор и теперь решил, что непременно поеду и увижу сам. Да! То есть я должен сказать, что Город просит вас, господин Сказочник, записать вашу сказку в Дорожной башне, в эту новогоднюю ночь, и конечно, стать, понимаете ли, Правителем Города. Если Вы согласны, то я пойду и передам всем.

–Но я ведь только прочитал ее в трактире... и вообще почему же именно я? И отчего же вы так уверены, что я поднимусь, то есть смогу подняться в башню...

– Да что вы! – перебил его Гин. Сказку рассказывают по всему городу, а уж это у нас умеют, знаете ли. И конечно, конечно, вы сможете, иначе и быть не может... Я, право, слыхивал много сказок! Поверьте, вы не должны сомневаться, господин Правитель!

Рок растерялся так, что не мог вымолвить ни слова больше. Однако через минуту кровь бросилась ему в лицо, он произнес негромко "Да" и облегченно рассмеялся. Гин не оставался больше ни минуты, и ни за что не согласился дождаться утра: "Нет-нет, я не могу, ведь там ждут. Доброй ночи, господин Правитель Города!" – лукаво сказал он на прощание и Рок долго глядел ему вслед. Неделя пролетела, как не было, и Рок пришел в Город. Его провели к Башне через цветную хохочущую толпу – город плясал и пел в праздничную ночь, и только его одного ждала ночная тишина Зала Указов. Он поднялся в Башню легко, будто по лестнице родного дома. В огромном зале все было готово – и стол, и бумага, и толстые свечи... Рок сел, положил перед собою рукопись и подержал на ней ладонь. Потом раскрыл огромный фолиант в кожаном перелете и долго листал пожелтевшие страницы, иногда останавливаясь и читая. Все это были старые, знакомые с детства сказки, написанные такими разными почерками, таким разным языком и разными людьми... Теперь и Року предстояло оказаться среди них и остаться с ними навсегда в старинной Книге Указов, как остаются люди среди любимых и верных друзей. Наконец, он начал писать. Именно писать, а не переписывать рукопись, он и так помнил наизусть каждое слово.

Работа быстро увлекла его, он уже досадовал на непослушные свои руки, которые никак не поспевали за мыслью. Даже появление молодой женщины, которая принесла ему новые свечи и банку чернил лишь ненадолго отвлекло его. Он только кивнул ей, успел подумать без всякого удивления: "Это она, Фея Дальних Странствий" и тут же забыл о ней. Фея чуть улыбнулась и вышла из зала бесшумно, как умеют только феи и женщины. С рассветом все было кончено.

Что толку рассказывать по минутам, Маленький Сан. Гораздо важней то, что произошло в Городе примерно месяц спустя. Так вот, через месяц, за северной окраиной, далеко-далеко от городских башен, показались голубые горы! То есть сначала их как не было – у города вообще не было никогда никаких гор! Просто на горизонте постепенно собирались белые облака, потом вдруг странно строгими стали очертания этой облачной стены, а однажды утром они вдруг стали неподвижны, вершины их заострились и с ослепительной высоты легли вниз голубые тени расщелин.

Весть облетела весь город как молния!

"Смотрите!– слышалось на каждом шагу, на каждой улице и у каждого дома. Но и так все смотрели, не отрываясь. Даже повидавшие всяческих чудес горожане были в некотором потрясении. Осторожные мамаши загоняли детей домой, зато дети не помнили себя от восторга.

Однако, Сан Тун, люди быстро привыкают ко всему хорошему, а к чудесам и вовсе легко. В трактирах уже поговаривали, что на самом деле горы всегда были на том самом месте, просто как-то их никто не замечал. Что ничего, мол, особенного не случилось – как же могло быть иначе? Все знают, что Правитель Рок записал в Книге Указов сказку именно про горы, и на то он и Сказочник, чтобы видеть все раньше других... и много еще чего говорили... В новые горы отправилась кампания смельчаков и по возвращении они стали городскими героями. Рассказы о их путешествии не давали спать городским мальчишкам до самого лета...

Но Рок, наш Рок уже ничего этого не видел, потому что вскоре оставил Город Семи Башен. После снежного заточения и сказочного триумфа ему вдруг вновь пришла охота путешествовать и он собрался в путь. Никем незамеченный, его дилижанс отправился в сторону владений древнего короля Артура – почему-то Року взбрело на ум, что в той стороне он не бывал никогда...

Скажу тебе по секрету, Маленький Сан, что Рока чаще других вспоминала молодая девушка – та самая дочка трактирщика что слушала первой его Сказку. Впрочем, как ты понимаешь, это совсем другая история. А наши сказки, наши сказки рассказаны все, Маленький Сан!

– Как! Как рассказаны все...Тулбукунчик, миленький! Что же это такое? Как же я теперь узнаю что было дальше?

– Узнаешь непременно, узнаешь

–Твой отец, король, просил меня рассказать тебе историю твоего рода. Родословные так скучны и запутанны, а это не для маленьких мальчиков, я не хотел, чтобы ты скучал... Я обрадовался, когда ты попросил меня рассказать про Город Семи Башен, я стал рассказывать тебе генеалогию Странствующих королей, ведь это – их город... Неужели ты еще не догадался? Ведь сказочник Рок – это твой род ной дед и ты сам – Маленький Странствующий Королевич! И твоя сказка впереди, впереди, мой мальчик, и это прекрасно...

–Да-а-а? Но мне же очень жаль, – вдруг шепотом сказал мальчик.– Значит, завтра я уже не приду к тебе, когда стемнеет, и ты больше не станешь ничего рассказывать мне?

–Совсем не так! Ты можешь приходить, когда пожелаешь! Ведь сказок на свете даже больше, чем людей, может быть, столько, сколько песчинок на морском дне или звезд на небе! Им нет конца, мой королевич, им нет конца....

Ольга Арматынская