Текст книги "Холодная сталь (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Шерсть Чилаили встала дыбом, когда она посмотрела на них сверху вниз. Как далеко может человек путешествовать на таком устройстве? Учитывая скорость этой штуки, она, вероятно, могла бы с легкостью добраться до охотничьих угодий даже самых отдаленных кланов – и, вероятно, до нашего летнего гнезда за несколько часов. Чилаили подавила дрожь и взглянула на свою дочь, которая с восхищением смотрела на человеческое гнездо и его многочисленные чудеса. Когда Бессани Вейман попыталась уговорить Чилаили и Сулеаву выйти на открытое место и последовать за инопланетянином вниз по склону к человеческому гнезду, Чилаили молча отказалась.

– Нет, – твердо сказала она, используя человеческое слово. – Чилаили, Сулеава, не ходить.

Людь наклонил голову, чтобы заглянуть в ближайший глаз Чилаили.

– Домой? – спросил он, глядя в сторону леса.

– Домой, – согласилась Чилаили.

– Я иду? – спросило оно.

Чилаили заколебалась.

– Я иду в пещеру? Ты идешь в пещеру? Мы говорим?

Чилаили кивнула.

– Да. Пещера. Мы говорим, – она указала на солнце, описала дугу над головой, символизирующую путь солнца по небу, затем еще четыре дуги, обозначающие пять дней. – Ты приходишь, я прихожу, Сулеава приходит. Пять солнц.

Бессани Вейман прочертила на небе пять дуг.

– Пять солнц? Пять дней?

– Да. Пять солнц. Пять дней. Пещера. Ты, а не люди, – она указала на человеческое гнездо.

Бессани Вейман кивнул, хотя, похоже, был не в восторге от условия приходить одному.

Эти сияющие голубые глаза по очереди изучали Чилаили и Сулеаву, затем человек произнес какое-то слово, которое, должно быть, было прощанием, потому что сразу же после этого он повернулся и направился к своему гнезду. Он двигался быстро, явно стремясь снова оказаться среди себе подобных. Они смотрели, как пришелец достиг дна долины, как он исчез за деревьями между каменным склоном и крепкими стенами гнезда, с любопытством наблюдали, как Бессани Вейман появился с другой стороны деревьев и присоединился к своему сородичу. Радостное приветствие распространялось по мере того, как другие люди выбегали из хижин с крепкими стенами. По тому, как остальные относились к Бессани Вейман, было ясно, что земляки высоко ценили своего человека.

– Оно типони среди них, – пробормотала Сулеава.

Важный ребенок.

И правда, он был едва ли крупнее полувзрослого ребенка, хотя среди себе подобных он явно был взрослым. Слово "типони" обычно употреблялось для обозначения наследников вождей кланов, но, похоже, оно подходило этому инопланетянину, к которому его соплеменники относились с явным уважением.

– Да, возможно, это так, – тихо согласилась Чилаили. – Пойдем, Сулеава, они обратили свое внимание на нас.

Люди смотрели вверх, на опушку леса, где стояли Чилаили и Сулеава. Хотя Чилаили и ее дочь старательно прятались в тени ближайших деревьев, они вполне могли быть видны с помощью любых мощных инструментов, которые могли изготовить эти существа. Поэтому они снова скрылись в лесу, двигаясь теперь быстро, и увеличили расстояние между собой и людским гнездом. Чилаили шла впереди, ведя их по извилистой тропинке, которая могла бы продлить их путь домой на несколько дней, но могла сбить с толку любого пришельца, который попытался бы последовать за ними.

Позже Чилаили выяснила, что ни один пришелец не пытался выследить их.

И через пять дней после того, как они оставили инопланетянина в ее родном гнезде, Бессани Вейман, как и обещала, пришла в маленькую пещеру одна. В течение трех полных лунных циклов Чилаили и Сулеава тайно встречались с человеком, решив побольше узнать о пришельцах со звезд. В отличие от Тех, Кто Выше, которые на самом деле никогда не показывались маленькому клану Чилаили, присылая только плоские изображения для почитания и общаясь только через Оракулов, Типони Вейман свободно общалась с ними, пытаясь понять язык Чилаили, пытаясь понять, во что они верят и почему поступают так, как считают правильным и почему.

В процесс Бессани Вейман многое рассказала Чилаили о людях. Было много поводов для восхищения, а также для страха. Человек действовал с честью и явно уважал Чилаили. Ни разу человек не заставил Чилаили почувствовать себя неполноценной, несмотря на огромную пропасть между примитивностью инструментов и знаниями Чилаили и почти магическими способностями человека. Типони Вейман относилась к Чилаили как к ценному другу, который уважал мысли Чилаили и интересовалась ее мнением.

И теперь Те, Кто Выше, приказали Чилаили уничтожить всех людей в мире.

Чилаили моргнула, глядя на костер Совета, затем снова встретилась взглядом с прабабушкой Эневей.

Эневей – и остальные члены клана Ледяного Крыла – ждали, когда она заговорит, объяснится, почему эта война с людьми была не только катастрофой, но и просто ненужной. Она заглянула в глаза каждой Бабушке на Совете, встретилась взглядом с вихо и акуле, зная, что Оракул, которому служит Кестеджу, будет слушать, взвешивать, выносить суждение. Говорить вслух там, где машина, оставленная Теми, Кто Выше, может услышать ее предательские, еретические аргументы? Она подавила дрожь.

Тщательно подбирая слова, она сказала:

– Как катори клана Ледяного Крыла, мой священный долг защищать наш народ, направлять клан, когда мы должны принимать важные решения, которые влияют на наше здоровье и само наше выживание. Люди – могущественные существа, способные создавать и использовать инструменты, находящиеся далеко за пределами нашего понимания. Они соперничают с Теми, Кто Выше, кто создал всех истинных терсов в этом мире…

– Никто не сомневается в умении людей создавать оружие, которое эффективно убивает, – искренне перебил ее акуле. – Конечно, могут. Они дьяволы. Кровожадные изверги, посланные уничтожить нас. Ты знаешь, как сильно я люблю клан Ледяных, Чилаили, чем я пожертвовал, чтобы прийти сюда. Может ли кто-нибудь в этом клане сомневаться в моей преданности, в моей искренности?

Даже Чилаили не смогла бы с этим поспорить.

Кестеджу отказался от своего дома и кровной родни ради Залтаны и клана Ледяного Крыла. Когда сезон проходил за сезоном, не производя на свет ни дочерей, ни сыновей, что оставило клан без наследника, который мог бы стать Глашатаем Оракула, Кестежу выучил все ритуалы, связанные с должностью Залтаны как акуле. В течение долгих месяцев ее последней болезни он не отходил от нее ни на шаг, даже чтобы поспать и поесть, скорбя и поклявшись принять мантию акуле.

После смерти Залтаны он был усерден в своей работе.

Возможно, даже слишком усерден.

Он сделал шаг вперед, протянув руку к Чилаили, и в его голосе звенела сила глубокой веры.

– Мы должны сразиться с этими демонами со звезд. Мы должны сражаться со всей нашей силой, решимостью и мужеством. И да, если потребуется, наши воины должны сражаться насмерть. Нельзя позволить таким монстрам дышать под нашим солнцем. Если мы не уничтожим их или, по крайней мере, не отправим обратно к звездам, они выследят нас и убьют всех, до последнего нерожденного птенца, который еще находится в своей скорлупе!

– Если мы сделаем врагами таких существ, – огрызнулась Чилаили, – мы сделаем это на свой страх и риск! Если мы нападем, как того требуют Те, Кто Выше, то человеческие орудия вполне способны уничтожать кланы тысячами. Нас не так много в этом мире, чтобы мы могли понести такие потери. Если клан Ледяного Крыла сам не начнет войну, если мы останемся в нашем зимнем гнезде и будем держать их в неведении о нашем присутствии, у людей не будет причин нападать на нас.

Взволнованный шепот вокруг жужжал, как летние насекомые.

Военачальник покачал седой головой.

– Нет, Чилаили, ты ошибаешься, – голос Йиски звучал низким рокотом, который было странно слышать у костра Совета, поскольку обычно Йиска хранил молчание, просто выполняя волю Бабушек и Охотниц. – Те, Кто Выше, предупреждали нас. Люди-дьяволы могут обнаружить нас по любому проявлению огня или жара на снегу, даже по теплу наших тел. Они могут выследить нас по магической силе наших оракулов, если мы воспользуемся ими, пока у людей еще есть оружие. Ты действительно думаешь, что мы сможем скрыться от них? Нет. Они найдут и убьют нас, поэтому мы должны…

– Те, Кто Выше, уже убивают нас! Должны ли мы спешить покончить с собой?

Воцарилось потрясенное молчание.

Даже акуле задрожал: – Чилаили! Это богохульство!

– Разве это богохульство – говорить о том, что и так известно каждой матери и Бабушке в каждом клане? – спросила Чилаили. – Если так, то вся наша раса виновна в этом! Что ты, мужчина, можешь знать о таких вещах?

Зрачки Кестеджу расширились на один долгий, ошеломляющий, миг. Затем в его глазах запульсировала неприкрытая обида, заставившая Чилаили крепко сжать клюв, жалея, что не может взять свои резкие слова обратно. Чилаили часто задавалась вопросом, не были ли Те, Кто Выше, каким-то образом ответственны за ужасное отсутствие птенцов в очаге Кестеджу и Залтаны. Когда-то, всего три оборота луны назад, Чилаили приняла бы такой жестокий диктат как естественный и правильный. Но время, проведенное с Бессани Вейман, заставило Чилаили усомниться во многих вещах.

Охотница Алсомсе поднялась на ноги, почтительно поклонившись членам Совета.

– Я бы присоединила свой голос к голосу Чилаили.

Прабабушка Эневей кивнула.

– Я много путешествовала, – тихо сказала Алсомсе, – торговала с отдаленными кланами, рядом со мной была моя подруга, а часто и мои старшие сыновья, которые защищали меня. Я разговаривала о таких вещах со многими матерями и Бабушками. Я многим рисковала, чтобы узнать то, что нам так отчаянно нужно знать. Как бы ни было опасно наше положение, в других кланах дела обстоят гораздо хуже. Матери и Бабушки в других местах не обладают такой властью, как мы, Охотницы. Они должны подчиняться диктату своих вождей – даже в вопросах, касающихся яиц. Несмотря на это, матери и Бабушки всех кланов шепчутся о восстании, потому что все мы испытываем один и тот же гнев и ужас. Те, Кто Выше, уничтожают нас.

Акуле бросил на Алсомсе шокированный, неодобрительный взгляд. Охотница с несчастным видом опустила голову, но не отступила.

– Прости, акуле, но я не стану отрицать того, что я видела и слышала, что бы ни говорил нам Оракул. Чилаили говорит правду. Матери и Бабушки повсюду говорят это. Кладовые для благословений, в которые нам так строго приказали класть яйца, не приносят благословение. Они приносят смерть. Кладовые изменяют наши яйца, акуле, не только яйца Ледяного Крыла, но и яйца всех кланов, и ущерб настолько заметен, что даже Бабушки, не имеющие права голоса в делах своих кланов, начали прятать яйца, отказываясь класть их в кладовые для благословения.

Кестеджу в ужасе уставился на Алсомсе.

– Ты смеешь?..

– Да, мы смеем! – прорычала пожилая, покрытая сединой Бабушка, сердито вскакивая на ноги. – Яйца, которым суждено стать самцами, подвергаются наибольшему повреждению! Я годами наблюдала, как меняются наши молодые самцы – и никогда к лучшему. Скорлупа яиц, из которых вылупляются самцы, выходит из кладовых для благословение пронизанная крошечными отверстиями, и каждый новый самец, вылупившийся из таких яиц, более вспыльчив и жаждет смерти, чем предыдущие! Они гораздо более жестокие, чем самцы, вылупившиеся из яиц спрятанных для естественного созревания. Мы боимся за будущее нашей расы, акуле. Те, Кто Выше, что-то делают с нами, с нашими мужчинами, и то, что они делают, не приносит ничего, кроме смерти!

– Значит, это не мое воображение, насчет молодых самцов? Я уж беспокоилась, что, возможно, забыла, каково это было, когда моя пара была молода, – тихо прошипела Прабабушка Эневей.

Драгоценная дочь Чилаили, Сулеава, покачала головой, серебристые пятна на ее меху стали красными от огня Пещеры Совета.

– Нет, уважаемая Прабабушка, ты не забыла. Я самая молодая Охотница в этом кругу, и последние пятнадцать лет я внимательно наблюдала за своими сородичами по гнезду. Мои младшие братья гораздо более жестокие и опасные, чем мои старшие. Меня также беспокоит, что я единственная самка, рожденная в гнезде моей матери. У меня десять сородичей по гнезду, все самцы, и двое из них были убиты собственными братьями. Сколько других родословных может похвастаться больше чем одной самкой, разбивающей скорлупу? Сколько сыновей погибло из-за других сыновей? Я не положу свои яйца в кладовые для благословения, уважаемая Прабабушка, потому что хочу, чтобы дочери охотились рядом со мной, и я отказываюсь смотреть, как мои сыновья бессмысленно убивают друг друга. Я боюсь за будущее нашей расы. Если все мужчины будут стремиться только к безумным битвам без цели, сражаясь и убивая друг друга, уничтожая своих мудрых отцов в одном Вызове за другим, кто останется, чтобы сделать нас плодородными? А число погибших в этой новой войне будет катастрофическим. Даже ты, акуле, признаешь это.

Несколько Охотниц согласно кивнули, вызвав тихий ропот среди собравшихся.

– Те, Кто Выше, настаивают на том, чтобы называть людей дьяволами, – тихо сказала Сулеава. – Я в этом не уверена. Люди живут среди нас уже много лун и ни разу не применили против нас свое оружие. Стали бы дьяволы, намеревающиеся уничтожить нас, сидеть сложа руки цикл за циклом лун? Они ничего не предпринимали против нас, пока мы не напали на них, и теперь они уничтожают кланы, используя оружие, которое Те, Кто Выше, вряд ли смогут воспроизвести. А бои продолжались всего несколько дней! Кланы не смогут перенести потери. Пройдут годы, прежде чем некоторые из наших кланов восстановятся – если вообще когда-нибудь восстановятся. Я новоиспеченная Охотница, акуле, и я бы очень хотела найти себе пару, пока все самцы не погибли, сражаясь в войне, которую мы не сможем выиграть!

При этих словах она наклонила голову и щелкнула клювом, возмущаясь таким богохульством.

Чилаили погладила мягкую шерстку своей дочери, успокаивая ее.

– Нет, не извиняйся за то, что сказала правду, Сулеава, – тихо сказала она. – Одно дело служить тем, кто создал нас, в благодарность за наше создание. И совсем другое – умереть за них, до последнего отравленного цыпленка, тогда как существа, с которыми они хотят, чтобы мы сражались, практически равны Тем, Кто Выше, – она подняла руки, и кончики когтей блеснули в свете костра. – Мы охотимся с ними, а также с копьями, ножами и луками. Неужели ты думаешь, что какая-нибудь Охотница, присутствующая на этом Совете, не понимает, насколько примитивно наше лучшее оружие по сравнению с самым слабым оружием Тех, Кто Выше? Или с оружием людей?

Тихий ропот одобрения пронесся среди собравшихся Охотниц.

Акуле почти умоляющим тоном сказал:

– Когда пришел приказ сражаться, Те, Кто Выше, пообещали посылать все более и более мощное оружие для продолжения борьбы, оружие более мощное, чем любое из того, которым обладают люди-дьяволы.

– Больше оружия? – резко возразила Чилаили. – Да, я вполне могу поверить, что Те, Кто Выше, готовы дать нам больше оружия. Но они никак не проявляют себя, несмотря на все их удивительное мастерство в изготовлении подобных вещей. Я хочу знать, акуле, почему нам остается сражаться и умирать, когда Те, Кто Выше, гораздо более способны, чем мы, вести такие сражения? Они спокойно сидят в своих гнездах среди звезд и лун, и их когти бескровны. Почему они не сражаются с этими дьяволами, если люди действительно так смертоносны?

Этого не следовало говорить, Чилаили поняла это в тот момент, когда слова сорвались с ее губ. Но она не могла отказаться от своих слов и всем своим существом понимала, что это чистая правда. Акуле закричал:

– Чилаили! Те, Кто Выше, посылают нас на битву, чтобы проверить, чего мы стоим! Все это знают! Так было всегда. Это часть великого плана для нашей расы…

– Доказать свою состоятельность, уничтожая самих себя? Это никому не поможет! Нам самим в первую очередь, – услышав, как толпа вздрогнула от испуга, а клювы взволнованно щелкнули, как ветки на ветру, Чилаили понизила голос. – Я катори. Прабабушка моей Бабушки передала историю о великом плане, чтобы понять, какой клан окажется самым сильным и жизнеспособным. Клан Ледяного Крыла – единственный во всем мире, которым правят Матери и Бабушки. В то время как наши Дочери и Матери охотятся вдали от гнезда, наши более крупные и сильные самцы остаются охранять гнездо от всех хищников. Даже от самцов других кланов. Бабушки наблюдают за птенцами и принимают все важные решения, пока Дедушки высиживают яйца. Поскольку это так, наш клан вполне может оказаться единственным среди терсов, способным спасти нашу расу.

– Как это так? – озадаченно спросила молодая Охотница, сидевшая по другую сторону костра Совета.

– Потому что, – очень мягко ответила Чилаили, – в нашем клане Бабушки выбирают, каких самцов скрещивать с какими самками, чтобы укрепить родословную. Они достаточно мудры, чтобы тщательно отбирать воинов по интеллекту, скорости и выносливости, ловкости и сопротивляемости болезням, по всем критическим факторам, которые означают выживание клана – или смерть, если выбор сделан неправильно.

Прабабушка Эневей заговорила снова.

– Я беспокоилась именно об этом, потому что кланы, с которыми мы чаще всего торгуем, стали опасно нестабильными. Мужчины, принимающие там решения, сейчас не думают ни о чем, кроме еды в своих желудках и оружия во внутренностях своих врагов. В твоих словах много смысла, Чилаили, хотя они беспокоят меня больше, чем я хотела бы признать.

Чилаили склонила голову.

– Твоя мудрость руководила нами на протяжении многих лет, Прабабушка Эневей. Но вот тревожные события, с которыми приходится сталкиваться, и глубоко тревожные решения, которые мы вынуждены принимать. Сегодня вечером мы обсуждаем вопросы, которые приведут к гибели нашего клана – а возможно, и всех кланов, – если мы примем неверное решение.

При этих словах акуле нарушил молчание.

– Ты права больше, чем предполагаешь, Чилаили, – сказал он голосом, полным страха, и скосил один глаз в сторону пещеры, где покоился Оракул, маленькой пещеры, в которой Кестеджу и его подруга провели столько бездетных зим. – А вот что ты забыла – то, что вы все забыли – это мрачное предупреждение, с которым мы живем. Те, Кто Выше, требуют повиновения. Все иное наказывается – сурово и бесповоротно. Мы все согласны с тем, что оружие, которое они нам дали, внушает ужас. Но ты, Чилаили, забыла, что Те, Кто Выше, могут обратить это оружие против нас так же легко и быстро, как молодые горячие головы бросают вызов.

Над всем собравшимся кланом повисла глубокая тишина. Костер Совета зловеще потрескивал, предвещая грядущие пожары похуже. Чилаили вздрогнула. По спине у нее пробежали мурашки. Она ничего не могла ответить на слова акуле, потому что ни один терс не смог бы ответить на такое. Их создали Те, Кто Выше.

И могли так же легко уничтожить.

Чилаили очень тихо сказала:

– Акуле говорит правду. К нашему стыду, мы беспомощны перед ними, как не вылупившиеся птенцы. Я считаю, что нападать на гнезда людей – это глубоко неправильно и опаснее, чем кто-либо из вас может себе представить. Но я не могу отрицать угрозу, которую представляют для нас Те, Кто Выше. Решите между собой, что, по вашему мнению, будет лучше. Я буду следовать решениям Совета.

В ее сердце вспыхнул бунт, но она ничего не могла поделать.

Голосование не заняло много времени.

Не прошло и часа, как воины радостно собирали вещи, доставая оружие из хранилища, копья и мечи, а также тщательно припрятанное оружие Те, Кто Выше, хранившееся много лет в самых глубоких пещерах их постоянного зимнего гнезда. Клан на протяжении многих поколений хранил его на случай непредвиденных обстоятельств, таких как нынешний кризис. Йиска время от времени поглядывал на Чилаили, выражение его лица было озабоченным, но Совет принял свое решение, и он никогда бы не ослушался прямого приказа Бабушек. Молодые самцы пели во время работы, на этот раз не пререкаясь и не дерясь между собой. Древние Дедушки, высиживавшие яйца, которые еще не были готовы к кладовой благословения, печальными и мечтательными глазами наблюдали, как другие претендуют на честь битвы.

– Воины сформируют единый боевой отряд, который нападет на большое гнездо людей, расположенное в трех днях пути отсюда, – говорил Йиска. – Пока мы обойдем стороной гнездо поменьше, расположенное ближе. Две атаки должны произойти одновременно, иначе гнезда усилят друг друга. Это сделает победу намного более дорогостоящей. Охотницы нападут на меньшее гнездо, поскольку у нас недостаточно воинов, чтобы атаковать оба сразу. Воинам придется преодолеть расстояние в три раза большее, поэтому они уйдут первыми. Охотницы отправятся в путь через два дня после того, как они уйдут, чтобы правильно рассчитать время нападения. Мы нанесем удар по обоим гнездам на рассвете четвертого дня.

Слушая их, Чилаили почувствовала дурноту. Отправить охотниц клана на войну было решением совершенно безрассудным – и которое должно было стать весомым аргументом против нападения вообще. Но когда Те, Кто Выше, диктуют правила, логика улетает из пещеры на покалеченных крыльях. Она наблюдала, как ее сыновья распевают военные песни с ликованием в глазах и веселой пружинистостью в походке, и ненавидела беспомощность своего клана.

И она ненавидела Тех, Кто Выше. Их создатели – согласно древнейшей из поучающих историй акуле – забрали их из гнезд нелетающих, умных зверей, которые все еще бродили по дремучим лесам. Они взял их к себе в качестве домашних животных и игрушек, обработали их с помощью машин и веществ, названия которых Чилаили никогда бы не смогла даже произнести, не говоря уже о том, чтобы понять. Затем, создав их, дав им язык и понимание, они поместили своих питомцев обратно в леса, где натравили их друг на друга, издав красиво звучащие законы, которые заставляли кланы воевать друг с другом, не давая самцам возможности осуществить свою мечту – радостно крушить все на своем пути.

Для людей таких ограничений не существовало.

Мужчины теперь находились в той единственной версии рая, которую они когда-либо знали из первых уст. Как, должно быть, смеются Те, Кто Выше, над слепыми, глупыми, обезумевшими от битвы терсами, глупцами, лежащими в навозе, опавших листьях, крови, и послушно – даже радостно – умирающими за своих создателей. Чилаили смотрела, как сыновья, которых она любила до безумия, пели и смеялись, направляясь на бойню, и понимала, что должна что-то делать, а не сидеть, как немощная Бабушка, в темном углу своей жилой пещеры. Полуприватная комната, отведенная для катори, никогда не казалась такой одинокой, даже после потери своего любимого супруга, погибшего в бессмысленном сражении. Она с растущим отчаянием наблюдала, как малыши играют среди звездного оружия.

Те, Кто Выше, крадут наше будущее, мрачно осознала она. Мы для них игрушки, над которыми можно посмеяться во время вечерней беседы у костра. И разводили ли Те, Кто Выше, костры для приготовления пищи? Они создали нас, но зачем? Им нет до нас никакого дела. Наше благополучие, наши страдания, то, что приносит нам радость в течение года, значит для них так же мало, как для меня гниющее бревно в лесу. Возможно, даже меньше. Гниющее бревно, по крайней мере, обеспечивало изобилие съедобных и лекарственных грибов.

Случайный порыв ветра заставил огонь танцевать, со свистом посылая искры к потолку пещеры – и мысль, пришедшая вместе с ним из ночи, заставила Чилаили застучать клювом. Я не хочу поклоняться созданиям, единственное желание которых – увидеть, как хорошо мы умираем. Я хочу дружбы с теми, кто радуется жизни.

Чилаили вскочила на ноги, горе и нерешительность исчезли в одно ослепительное, ясное мгновение, которое перевернуло весь ее мир с ног на голову. Среди звезд действительно были дьяволы. Они создали расу Чилаили. Она целеустремленно двигалась по своей жилой пещере, наполненная великим спокойствием, которое не могла объяснить, тем более что ей следовало бы трястись от смертельного ужаса. Она подготовила свой охотничий рюкзак, закинула его за спину, пристегнула пояс с оружием, надела тяжелые меха, которые обычно приберегала для самых сильных зимних холодов, и задумалась, брать ли с собой снежную паутину.

Нет, решила она, если я попытаюсь идти на сильном ветру с привязанной к ногам снежной паутиной, ветер подхватит ее, и я сломаю ногу. Или обе. С сожалением она оставила ее на прежнем месте у стены.

Чилаили прикрывала рюкзак и пояс с оружием священным одеянием катори, передававшимся из поколения в поколение от Матери к Дочери. Маленькая масляная лампа в углу отбрасывала пугающие тени на стены, потому что церемониальный плащ катори, богато украшенный для ритуальных работ катори, имел уродливый профиль. Он превращал его обладательницу в внушающее благоговейный трепет привидение, обладающее огромной способностью вступать в контакт с духами и невидимыми силами. Чилаили до сих пор помнила, как в детстве она сама пугалась, когда ее мать надевала его на какую-нибудь новую церемонию. Чилаили очень хорошо понимала, как это воздействует на разум непосвященного Терса. Сегодня вечером она рассчитывала на это.

Зато он чудесным образом замаскировал охотничью сумку и пояс с оружием.

Удовлетворенная, Чилаили повернулась, чтобы выйти из своей полуприватной жилой пещеры, и увидела, что у входа стоит Сулеава. Глаза ее дочери блестели в свете лампы.

– Уважаемая Мать.

Сердце Чилаили на долгое мгновение болезненно сжалось.

– Любимая дочь?

– Я… – Сулеава заколебалась, заглянув в шумную пещеру Совета. Затем она тихо сказала: – Я бы хотела сопровождать вас в этом священном ритуале. Я тоже должна изучить все учения катори.

Бунтарство в глазах Сулеавы было явным предупреждением. Чилаили попыталась найти слова убеждения, а не прямой и решительный приказ, который Сулеава, вероятно, проигнорировала бы, учитывая тяжесть долга жизни девушки. – Сулеава, ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что я собираюсь сделать этой ночью. Ты для меня дороже самой жизни. Я не стану отнимать у тебя то, что принадлежит тебе по праву рождения, и отказывать в праве пойти со мной, но сделай это, дитя, с открытыми глазами и острыми когтями. Я ступлю на опасную землю, гораздо более опасную, чем ярость снежной бури, через которую мне придется проходить. Если ты уйдешь, есть очень большая вероятность, что наш род по женской линии угаснет. Ты нужна мне здесь, Сулеава…

– Чтобы сидеть съежившись, как испуганный ребенок, перед старыми и только что вылупившимися?

Она не сводила с дочери сердитого взгляда, пока Сулеава не опустила голову от стыда.

– Прости меня, Уважаемая Мать.

Чилаили понизила голос.

– Когда я уйду, ты твой голос будет единственным голосом разума, который сможет давать советы Бабушкам. Мы с тобой – единственные терсы во всем мире, которые ходили среди людей и выучили их язык. Если сражения пойдут так катастрофически, как я полагаю, ты может будешь единственная, кто сможет судить о том, что люди могут предпринять в ответ. Мне нужно, чтобы ты осталась, дочь, гораздо больше, чем мне нужна твоя поддержка в выполнении задачи, которую я перед собой поставила. И если я не вернусь, в клане все еще должна быть катори.

Ее драгоценная дочь тихо пискнула, издавая звук глубокого огорчения. Такая юная, чтобы столкнуться с таким решением. И все же сама Чилаили была немногим старше, когда власть катори так неожиданно пала на ее плечи после безвременной кончины ее матери. Сулеава несколько раз судорожно глотнула воздух, затем прошептала:

– Я подчинюсь твоей великой мудрости, почтенная катори. Но… – ее голос дрогнул, как у очень маленького ребенка.

– Пожалуйста, мама, будь осторожна!

Чилаили крепко обняла свою дрожащую дочь и нежно погладила ее взъерошенный мех.

– Тише, моя драгоценная. Что должно случиться, то случится, и мы встретим это храбро, да?

Ее дочь подняла голову, чтобы одним глазом заглянуть в лицо Чилаили.

– Будешь осторожной?

– Всегда, – Чилаили подавила вздох и нежно коснулась лица дочери, а затем быстро направилась через шумную пещеру Совета. За ее продвижением следили широко раскрытые, потрясенные взгляды. Даже воины спешили уступить ей дорогу, когда она проходила мимо костров для приготовления пищи и груд оружия. Ее бесформенная тень плясала на меху малышей, которые, разинув клювы, смотрели на катори в полном церемониальном облачении. Несколько Бабушек – и Йиска – озадаченно нахмурили брови, но промолчали.

Она была глубоко благодарна за это, поскольку один-единственный вопрос поставил бы под угрозу ее планы еще до того, как она смогла бы их осуществить. Возможно, они просто предоставили ей право умереть так, как она сама выберет, вместо того, чтобы ждать смерти вместе с другими охотницами?

У входа в Пещеру Совета Чилаили отодвинула тканую ширму, прикрепленную к раме, плотно прилегающей к каменистому проему, и вышла навстречу пронизывающему ветру. Падающий снег жалил ее лицо. Несмотря на то, что в узком ущелье, где находилось их зимнее гнездо, дул сильный ветер, в лесу наверху было еще хуже. Она накинула меховой капюшон на лицо для дополнительной защиты и уже собиралась шагнуть в завывающий шторм, когда появился акуле. Он стоял за огромным деревом недалеко от входа в пещеру.

Его тело пульсировало теплыми красками на фоне ледяных тонов темной бури за ним.

– Куда ты направляешься? – спросил Кестеджу резким от тревоги голосом.

– А ты что делаешь снаружи пещеры?

– Пытаюсь почувствовать приближение бури, и предсказать, когда она пройдет над нами и позволит нам выступить против людей.

Чилаили хмыкнула. О погодной магии Кестеджу ходили легенды. Говорили, что его матерью была йепа из клана Снежного Когтя – их снежная женщина, – которая чуяла погоду и защищала этим весь клан. Кестеджу не раз спасал клан Ледяного Крыла от смертоносных штормов, в том числе от проливных дождей, которые вызывали внезапные наводнения в узких ущельях, и первых зимних метелей, которые иногда начинались на несколько недель раньше, заставая клан все еще занятым сбором урожая.

– Что говорят тебе твои чувства, Кестеджу? – тихо спросила она.

– Два дня, максимум – сказал он, склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, что мог слышать только он. – Два дня, и мы сможем отправиться в путь при ясной погоде. Самое худшее прошло. Но почему ты выходишь в такую погоду, Чилаили? Под плащом катори на тебе охотничьи меха. Я не понимаю.

У него было мало причин подозревать правду, поскольку он не знал о ее связи с людьми. Или он знал?

Она задумчиво прищурила зрачки, но в его глазах не было ни подозрения, ни лукавства, только недоумение.

Очень хорошо. Не имея доказательств, добродушный акуле применит к ней презумпцию невиновности.