Текст книги "Холодная сталь (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Я закрываю аварийные люки на каналах затопления, отчаянно пытаясь свести к минимуму повреждение моих электрических систем и предотвратить попадание воды во внутренние помещения через кабельные каналы и люки доступа. Еще один удар о твердую поверхность сотрясает мой боевой корпус, затем я оказываюсь на дне реки, наклоненный в основном на спину и глубоко потрясенный.

Джон задыхается в относительной тишине, его дыхание прерывистое, когда он висит вниз головой в командирском кресле, защищенный аварийной сеткой, используемой при десантировании в боевых условиях. Из встроенного в кресло автодока доносится шипение шприца, который подает лекарства в его организм. Когда лекарство начинает действовать, он начинает монотонно ругаться, сплевывая кровь из прокушенного языка.

Он изо всех сил пытается вытереть глаза, так как кровь стекает у него из носа на глаза и волосы.

Трясущейся рукой он неуверенно тянется к медицинской консоли, которая открывается. Расходные материалы были закреплены так же плотно, как и мой командир, с похвальной предусмотрительностью со стороны моих разработчиков.

Он развязывает эластичный жгут, что-то творчески бормоча о недружелюбных погодных условиях на Туле, затем тщательно перевязывает распухший локоть. Я слежу за его показателями, опасаясь шока и повреждений внутренних органов, одновременно пытаясь определить степень повреждения самого себя.

По крайней мере, мы добрались до земли, не встретив вражеского огня.

– Насколько все плохо? – бормочет Джон, закрывая медицинскую консоль.

– Твои жизненные показатели находятся на приемлемом уровне, – начинаю я.

– Да не со мной, милый идиот, – бормочет Джон, – насколько серьезны твои повреждения?

Ой.

– Выполняю оценку повреждений. Я потерял резервные внешние датчики по всей верхней поверхности своей башни. Датчики левого борта показывают красные полосы. Некоторые крышки сенсорных люков повреждены деформацией. Мне удалось убрать системы малокалиберного вооружения до того, как мы врезались. Проверяю подвесные системы крупного калибра. Один ряд бесконечных повторителей, установленный на башне, получил незначительные отклонения от истинного значения, по продольной оси, хотя эти отклонения находятся в пределах допустимых боевых повреждений, возможно продолжение эксплуатации.

Мой командир моргает, затем спрашивает:

– Твои пушки погнуты?

– Не все, – уклоняюсь я от ответа. – Ряд неубирающихся «гатлингов» пятидесятого калибра по левому борту был полностью выведен из строя. Однако, – спешу добавить, – они были моим наименее надежным внешним оружием, и их потеря не должна существенно повлиять на мою способность выполнить нашу миссию. Остальная часть моего неубирающегося оружия не пострадала.

– Да? Включая твой "Хеллбор"?

Я сканирую, сравнивая углы и допуски до и после аварии.

– У ствола "Хеллбора" нет деформации, – рад сообщить я.

– Что ж, уже кое-что, – Джон вздыхает. – Ладно, следующий шаг. Насколько сильно мы застряли на дне этой реки? Помимо всего прочего, человеческое тело не предназначено для того, чтобы долгое время висеть вниз головой.

И в самом деле, лицо моего командира уже приобретает тревожный оттенок красного, когда кровь приливает к нему под действием силы тяжести. Я быстро переключаю внимание на свое затруднительное положение, поскольку чем скорее я разберусь со своим, тем скорее разберусь и с моим командиром. Я осматриваю окрестности, используя те сенсорные панели, которые уцелели после крушения, в основном расположенные в защищенных местах на носу, правом борту и корме.

– Дно реки уже, чем мне хотелось бы, – сообщаю я, – но нам должно быть достаточно места для маневра, если я буду очень осторожен. Я все еще прикован к платформе подъемника, что должно существенно помочь. Двигатели все еще работают.

Джон выдавил из себя неуверенную улыбку.

– Это лучшая новость, которую я услышал за последние пять минут. Ладно, давай посмотрим, сможем ли мы перевернуть тебя правой стороной вверх.

Двигатели подъемной платформы, по необходимости, должны быть мощными, способными поднимать и маневрировать с Боло весом 14 000 тонн. Я в основном опираюсь на свою башню, но левый борт у меня ниже правого, что значительно облегчит мою задачу. Я осторожно включаю боковые двигатели левого борта. Двигатели рычат и визжат, и мой боевой корпус тяжело смещается. Мне удается полностью перевернуться на спину. И тут я обнаруживаю, что застрял. Боковые двигатели, менее мощные, чем основные подъемные, не в состоянии сдвинуть меня дальше, поскольку я не могу оттолкнуться от каменистого речного дна. Огорченный, я вынужден признать, что наше положение ухудшается.

– Мне жаль, Джон, – извиняюсь я.

Мой командир задумчиво пожевывает нижнюю губу, слегка морщась и снова вытирая кровь.

– Ты можешь повернуть свою башню? Если мы подведем твой "Хеллбор" к самому дну реки и выстрелим из него, отдача может расшатать нас настолько, что подъемные двигатели перевернут нас полностью.

Это хороший план. Я приземлился так, что мой «Хеллбор» направлен вверх по течению, но под углом немного вниз. Река достаточно узкая, чтобы мой нос – и, следовательно, мой «Хеллбор» – находился в двенадцати метрах от дальнего берега. Я скользнул в воду носом вперед, один раз перекувырнулся и замер в таком положении. Если я смогу повернуть башню так, чтобы ствол моего «Хеллбора» был направлен как можно дальше вниз, ствол также повернется в сторону противоположного берега. Это придаст мне дополнительный импульс, так как «Хеллбор» лучше разряжается на площадь камня, чем на воду.

Я пытаюсь повернуть свою башню, ощущая огромное напряжение в моих внутренних сервоприводах, которые с трудом поворачиваются из-за огромного веса моего боевого корпуса и подъемной платформы, прижимающих мою башню к каменистому руслу реки. Сервоприводы не были рассчитаны на работу в таких условиях. Я завожу их в опасное положение, но моя башня стонет и медленно движется по тяжелой дуге. Я приостанавливаю попытку, чтобы дать перегревшимся сервомоторам остыть, а затем начинаю снова.

– Я повернул башню настолько сильно, как только мог, – сообщаю я. – Приготовься к залпу главного калибра!

БАМ!

Я раскачиваюсь на подъемных санях под действием взрывной волны и двигателей платформы. Мой нос приподнимается со дна реки, и я стреляю снова. БАМ! Двигатели ревут, и я бешено вращаю башню, разворачивая «Хеллбор» в оптимальную позицию, одновременно балансируя на самом краю гусениц. БАМ! Я поворачиваюсь и падаю с тяжелым грохотом и хлюпаньем. В тот момент, когда мои гусеницы опускаются ниже всего, я включаю все двигатели, и подъемная платформа с мучительным визгом поднимается вверх. Мы наклоняемся, а затем моя поврежденная башня взмывает в окутанный снегом воздух.

Вода вздымается и сливается с меня водопадом. От перегретой реки, которая теперь может похвастаться радикально изменившейся формой, поднимается пар. Мои гусеницы вспенивают воду, и я включаю задние двигатели, двигаясь по взбаламученной и кипящей поверхности Уайтклоу к благословенно прочному камню на дальнем берегу. Я старательно избегаю глубокого места, где мои орудия пробили скалу, и местами расплавили ее. Вместо этого я направляюсь к безопасному месту посадки дальше по течению. Мой вес расплющивает густую поросль кустарника, которая находится между кромкой воды и густым лесом на берегу реки. Если бы я был человеком, я бы обрадовался. Мой командир, с побелевшим лицом вжимающийся в спинку командирского кресла, на самом деле издает слабое «ура». Он улыбается в ближайшую камеру.

– Ты сделал это!

– Мы сделали это, – мягко поправляю я. – Это была твоя идея, Джон.

– Иногда, – усмехается он, – у меня бывают хорошие. Ух ты, какая классная поездка! Ладно, мой потрепанный друг, оцени ущерб, пожалуйста.

Вода продолжает вытекать из моего боевого корпуса. В течение одной и трех десятых минуты после воздействия снежной бури лед покрывает весь мой корпус, включая крышки люков основных датчиков, внешние резервные датчики и стволы орудий. Льду, блокирующему лючки моих основных датчиков, потребуется время, чтобы растаять, а покрытие на датчиках видимого света резервных систем делает меня слепым в спектре видимого света, но я в порядке и в основном цел. На данный момент это выгодная сделка.

Я высвечиваю схемы на своем переднем информационном экране, показывая своему командиру степень повреждений.

– Тридцать девять процентов датчиков на моей башне повреждены. У меня на борту недостаточно запасных частей, чтобы заменить более тридцати семи процентов из них, и я бы не советовал проводить какой-либо ремонт, пока погодные условия остаются такими суровыми, – в обычных условиях, конечно, меня бы привели в полную боевую готовность перед отправкой на новое боевое задание, но я провел три месяца в непрерывных боях, по большей части изнурительных, и у меня не было времени привести свои бортовые запасы в соответствие со спецификациями. Команда CSS «Темный рыцарь» загрузила из корабельных запасов столько запасного оборудования, сколько было возможно, но даже их большой запас был скудным, и они пытались переоснастить не менее пяти Боло, которые были истощены в боях.

– Каковы относительные уровни повреждений на этой схеме?

Я выделяю на дисплее цветовую кодировку.

– Зеленые датчики полностью работоспособны. Оранжевые сигналы указывают на повреждения при падении, которые ограничивают функциональность. Девяносто два процента повреждений, отмеченных оранжевым цветом, связаны с тем, что крышки люков датчиков слегка покоробились, что не позволяет люкам открываться должным образом. Это можно относительно легко починить.

Мой командир фыркает.

– Хочешь сказать, что в этой миссии что-то действительно может быть легким?

Слабая улыбка, сопровождающая этот вопрос, знаменует возвращение к обычному чувству юмора моего командира, что меня очень радует.

– По сравнению с высадкой? Безусловно.

Бледная улыбка превращается в настоящую ухмылку.

– Сенсорные панели, отмеченные желтым цветом, полностью работоспособны, или, скорее, будут полностью восстановлены, как только оттают. Весь мой боевой корпус теперь покрыт льдом, который в достаточной степени заблокировал указанные сенсорные панели, их использование ограничено. В частности, пострадали линзы камер визуального спектра, так как из-за льда они временно стали непрозрачными. Я включил систему обогрева против замерзания, но для ее работы потребуется время. Конечно, навигация будет возможна с помощью радара и инфракрасных систем, но я не смогу двигаться с оптимальной скоростью, пока камеры не очистятся ото льда. Сервомоторы моей башни на двадцать три процента потеряли функциональность из-за напряжения при отрыве. Я не смогу поворачивать оставшиеся орудия, установленные на башнях, так же быстро и надежно, как обычно.

– Понятно. Нам, конечно, крепко досталось, но любая авария, с которой вы можете уйти пешком или прихрамывая, не так уж плоха. Ладно, давай посмотрим, сможем ли мы доковылять до Сета-Пойнт, ладно?

Я пытаюсь отцепиться от подъемной платформы и обнаруживаю еще одну жертву аварии. Платформа деформирована по всей своей конструкции. Я не могу отцепить автоблокировку.

– Джон? У нас все еще проблема.

– О, Господи, и что теперь?

Объясняю.

Последнее, чего я ожидаю, это хриплый смех, которым отвечает мой командир. Я смотрю на него, внезапно беспокоясь о его здоровье. Он вытирает слезы неловкой рукой, затем умудряется прохрипеть:

– Какая же мы пара, Рапира. Все избиты, и некуда идти…

– Блокировку будет очень легко снять, просто включив мои двигатели, но возвращение на корабль станет проблемой, вот почему я не решался действовать, не посоветовавшись с вами.

Джон продолжает посмеиваться.

– На данный момент это наименьшая из наших проблем. Ладно, Рапира. Если нам придется сломать ее, чтобы освободиться, то мы должны это сделать. Так или иначе, я не думаю, что они вычтут это из нашей зарплаты.

Я воздерживаюсь от упоминания о том, что Боло не получают зарплату, а затем включаю свои двигатели. На то, чтобы оторваться от сильно погнутых швартовых, уходит ноль целых три десятых секунды. Я оставляю позади спутанный, искореженный кусок металла, который благородно отдал свою жизнь, служа мне и моему командиру, и отправляюсь вдоль берега реки. Я двигаюсь параллельно Уайтклоу, вдоль которого тянутся шахты Сета-Пойнт, размышляя о том, что название реки более чем уместно. Она, безусловно, изувечила меня не хуже любого когтистого зверя.

Возможно, сильное сотрясение при нашей аварийной посадке и последующем спасении из реки нарушило работу какой-то схемы в моей психотронике, потому что мне приходится работать усерднее, чем обычно, чтобы собрать разрозненные мысли из различных удаленных системных модулей, где они находятся. Проходит четыре целых и две десятых минуты, прежде чем мне приходит в голову, что я мог бы значительно увеличить скорость, если бы отъехал от реки, где я вынужден пробираться через опушку густого приречного леса, подминая деревья и более низкий густой подлесок под свои обледенелые гусеницы.

Я сверяюсь с бортовыми картами и фотографиями аэрофотосъемки и меняю курс, преодолевая относительно узкую полосу лесного покрова, которая проходит по маршруту Уайтклоу. За ним простирается более открытая местность, где бесплодные земли уступили место аллювиальной равнине, покрытой жесткой травой, которая теперь лежит под снежным покровом. Самыми большими препятствиями здесь являются глубокие сугробы и замерзшие русла небольших притоков.

Я быстро набираю скорость, пересекая небольшие притоки, на поверхности которых трескается лед и плещется темная вода. Мне не терпится добраться до места службы, поскольку мое присутствие там позволит Джону отправить разведывательные группы на станцию Айзенбрюкке наземным транспортом. Если, конечно, найдется кто-нибудь, кто согласится поехать. Я очень надеюсь, что в Сета-Пойнт найдется кто-нибудь, кто захочет рискнуть, поскольку ни я, ни мой командир не можем отправиться туда сами. Если нет… Я продолжаю надеяться, напоминая себе, что человечество может быть удивительно храбрым и самоотверженным видом, когда того требует ситуация.

Джон сверяется с боковым обзорным экраном, на котором я отобразил карту региона, накладывая на нее наше местоположение. Джон кивает сам себе, затем переключает радиочастоту с помощью кнопок на консоли моего командирского кресла.

– Сета-Пойнт, вы меня слышите?

За треском помех следует человеческий голос, который звучит очень молодо.

– Это Сета Пойнт. Кто это?

– Подполковник Джон Вейман, третья бригада "Динохром".

– Правда? – за этим детским визгом следует взволнованный крик. – Папа! Папа! Это командир Боло!

Слабая улыбка тронула губы моего командира. Мгновение спустя нас окликнул низкий голос, несколько неуверенный.

– Говорит Билл Хэнсон из Сета Пойнт.

– На связи подполковник Джон Вейман, – отвечает мой командир. – Мы направляемся вдоль реки Уайтклоу, расчетное время прибытия до вашего местоположения три минуты. Мы надеялись приземлиться поближе к вашему поселению, но погода была не очень благоприятной. Наша посадка была немного более захватывающей, чем хотелось бы нам обоим.

Из динамика раздается хриплый смешок.

– Мы очень благодарны погоде, полковник Вейман. И большинство из нас используют более, э-э, красочные выражения, чтобы описать ее, – мой командир хихикает, а затем Билл Хэнсон говорит тоном, в котором слышится беспокойство: – Я не думаю, что вы знаете, что это был за ужасный шум, который мы слышали несколько минут назад? Мы уж думали, что терсы атакуют несмотря на снежную бурю. Мы отправили всех мужчин и женщин, которые смогли раздобыть оружие, защищать окраины города. Они выбрали меня дежурить на радио, потому что я сломал ногу, поскользнувшись на льду.

Мой командир скривился.

– Жаль это слышать, мистер Хэнсон. Возможно, этот шум был из-за нас. У нас была очень неудачная посадка. В итоге мы приземлились башней вниз дно Уайтклоу. Нам пришлось выстрелить из "Хеллбора", чтобы перевернуться. Вы можете позвать всех обратно в дома спрятаться от такой погоды.

– Это будет очень приятная новость, – отвечает Хэнсон. – В такую ночь не стоит выходить на улицу. Вам что-нибудь нужно, когда вы доберетесь сюда?

– Если у вас есть медик, я был бы рад его помощи. Я ушиб руку при приземлении.

– Вас понял, и я приготовлю свежий кофе, полковник.

– Я буду ждать с нетерпением. Увидимся с вами примерно через две минуты. Вейман, закончил.

Через две целых и семь десятых минуты на моих сенсорах появляется Сета-Пойнт, радарный призрак на вершине утеса, возвышающегося над Уайтклоу. Место, должно быть, было выбрано с учетом возможного наводнения. Однако это привело к тому, что город оказался в неблагоприятном положении из-за капризов погоды на Туле и к тому, что поселение стало опасно уязвимым для вражеского артиллерийского огня. С положительной стороны, открытость местности затруднит приближение вражеской пехоты, не подвергая своих убийственному огню моих орудий.

К тому времени, когда мы прибываем на место и взбираемся по хорошо проложенной широкой дороге на вершину утеса, мои датчики видимого света нагрелись настолько, что лед, покрывающий их линзы, растаял, позволяя мне гораздо четче видеть, куда я иду. Я рад этому, потому что мы обнаруживаем, что нас ждет огромная толпа. Все жители поселка устремились на окраину города, защищаясь от снега и сильных порывистых ветров.

Я останавливаюсь на безопасном расстоянии, не желая приближаться по обледенелой земле из-за боязни заноса. Благодаря моим ходовым огням мой высокий нос отчетливо виден, несмотря на заснеженную темноту – обращенные ко мне лица смотрят на мой покрытый льдом корпус из дюраллоя и орудийные дула. Через мои оттаивающие внешние сенсоры я слышу согласованный вздох, который вырывается из более чем тысячи глоток.

Трепет гражданского населения при виде обычного Боло не перестает удивлять меня даже после пятнадцати лет активной службы. Иногда я думаю, что в этой реакции должно быть что-то религиозное или, по крайней мере, суеверное. Судя по моему опыту, человеческий разум боится – на примитивном, подсознательном уровне – того, что больше и могущественнее его самого.

Даже если это что-то создано человеческими руками и человеческой изобретательностью.

Это делает меня очень одиноким.

Мой командир отцепляется от командирского кресла и надевает снаряжение для холодной погоды, хранящееся в ящике в задней части моего командирского отсека, двигаясь осторожно и хмурясь на свой распухший локоть.

– Что ж, – философски вздыхает он, глядя в мою камеру, – давай посмотрим, что мы можем сделать, не так ли? Поддерживай полную боевую готовность и обследуй весь периметр поселения. Выясни, какие районы города наиболее уязвимы для нападения. Я посмотрю, смогу ли я найти что-нибудь полезное в запасах колонии, по крайней мере, для ремонта твоих сенсорных систем.

– Понял, Джон.

Он спускается вниз и приветствует встречающий комитет, что вызывает бурные приветственные крики. Толпа движется к сооружению, способному вместить все население. Джону пора начинать военный совет, а мне – определить точную форму и протяженность местности, которую я должен защищать. Удовлетворенный тем, что я благополучно доставил своего командира к месту службы, я осторожно сдаю назад, разворачиваюсь и приступаю к следующему этапу своей миссии.

Глава тринадцатая

Вакиза дрожал от холода, съежившись под ненадежным укрытием деревьев, пытаясь укрыться от сильнейшего дождя со снегом, который хлестал его в темноте. В свои пятнадцать лет он был одним из самых молодых воинов клана Крючконосых, чистокровным охотником, на счету которого не было ни одного рейда против вражеских кланов.

Трижды он в отчаянии наблюдал, как военные отряды отправлялись уничтожать гнездо людей. И трижды эти военные отряды отступали, не сумев сокрушить ненавистных существ со звезд.

Когда ему сказали, что в четвертой попытке его назначат в ночной дозор, а не в штурмовые группы, он умолял военного лидера дать ему лучшее назначение, уверенный, что конец близок, и боявшийся, что может упустить окончательную победу.

– Придет и твое время умереть со славой, Вакиза, – сурово сказал ему Чесму. – А пока выполняй приказы и молчи. Это мое последнее слово.

Ночной дозор.

Обязанность, достойная только что вылупившегося птенца.

Вакиза с горечью наблюдал за тем, как более удачливые воины беспрепятственно пересекали открытое пространство, проникая в странное гнездо, которое было безумно открыто зимнему небу. Он с растущей завистью наблюдал, как атакующий отряд пробивал бреши в оборонительной стене, почти не встречая сопротивления вражеского огня. Он чувствовал себя бесполезным – хуже, чем бесполезным, – сидя на корточках здесь, под деревом, в то время как старшие воины присваивали всю славу себе. Он провел все свои пятнадцать лет в стремлении угодить Тем, Кто Выше, показать своим создателям, что он храбр, быстр и достоин, и теперь другие выигрывали битву, в которой он так отчаянно жаждал участвовать…

Ночь раскололась от пламени и шума.

Чудовищное существо выпало из грозовых туч, изрыгая смерть и яд.

Вакиза в шоке раскрыл рот. Оно было больше, чем жилая пещера всего клана. Больше, чем все, что Вакиза когда-либо видел. Из нее вырывался огонь, пронзая темноту, наполненную мокрым снегом, и воспламеняя странные, чуждые строения человеческого гнезда. Пламя взметнулось высоко в ночное небо, оставив Вакизу дрожать на животе, прижавшись к мерзлой земле.

– Это металлический огр! – прошептал он.

До сих пор он по-настоящему не верил в него.

Их лучшие ракеты взорвались без видимого эффекта. Существо продолжало приближаться, падая с облаков и изрыгая огненный смертоносный дождь. Оно было невероятно безжалостным, уничтожив практически все человеческое гнездо в своем стремлении уничтожить каждого члена атакующего отряда клана Крючконосых. Ни один из воинов, выбранных для проникновения в логово врага, не вернулся оттуда.

Вакиза повернулся и убежал в ночь, обязанный донести до дома весть о появлении огра. К тому времени, когда он добрался до живой пещеры, он истекал кровью и был оглушен, израненный колючим кустарником и несколькими неудачными падениями в каменистые овраги. Его так сильно трясло, что он едва мог выдавить из себя это сообщение.

– Эта тварь сожгла дотла все за пределами защитной стены! – Вакиза выговорил эти слова сквозь дрожь, сотрясавшую его худые юношеские плечи. Седеющий, стареющий военный лидер и акуле клана обменялись мрачными взглядами, когда Вакиза добавил: – Я никогда не видел такой жестокости! Ничто из того, что бросали в него наши воины, даже не поцарапало его. Пожалуйста, уважаемый Чесму, дай мне шанс отомстить за наших убитых братьев!

Чесму сжал плечо Вакизы своими кровоточащими пальцами.

– Я с радостью дам тебе этот шанс. Пойдем, до рассвета нужно многое сделать.

Они снова покинули гнездо под покровом темноты, хотя до рассвета оставался всего час или около того. Мокрый снег продолжал падать, но те, кто разбирался в погоде среди воинов их клана, согласились, что буря скоро утихнет, оставив после себя ясную холодную погоду. Это только облегчит задачу ненавистным защитникам увидеть их приближение. Оставалось не так уж много времени, если они надеялись уничтожить врага и заслужить место среди Тех, Кто Выше на веки вечные.

Вакиза замыкал отряд, отобранный лично военачальником. Когда они спустились в выбранное ими ущелье, он был потрясен тем, что за ночь сровняли с землей широкую полосу леса, лишив их полезного укрытия. Должно быть, это был огр, понял он, охваченный благоговейным страхом. Что еще могло сровнять с землей столько деревьев и растереть их в щепки за столь короткое время?

Однако после недолгих испуганных раздумий он понял, что потеря лесного покрова, вероятно, не имела большого значения. Их боевые отряды были рассредоточены по десяткам извилистых узких ущелий, которые позволяли им подобраться так близко, что для того, чтобы добраться до вражеского логова, потребовался бы всего лишь короткий рывок. Огр мог быть очень силен, но он не мог патрулировать все подступы к их цели.

Кроме того, Те, Кто Выше, дали им оружие, способное покалечить и, возможно, даже убить огромную машину, если они смогут застать металлического зверя врасплох. Когда Вакиза сообщил о неудаче их ракет против него, Чесму приказал принести самое смертоносное оружие, которое у них было, из военных тайников в нижних пещерах гнезда. Если все пойдет хорошо, то на рассвете металлический огр будет удивлен и встревожен.

И вскоре после этого мертв.

Сердце Вакизы бешено заколотилось при мысли о том, что он мог бы помочь убить его.

Серый свет только-только коснулся верхних краев глубокого ущелья, когда он услышал это, далекий звук запуска ракет. Его сердце бешено заколотилось, когда он прислушался. Атака началась! Он боролся с непреодолимым желанием вскарабкаться по отвесной стене ущелья и посмотреть, как самое смертоносное из их оружия, две бомбы, убивающие огров, прикрепленные к паре ракет, устремляются к металлическому монстру. Он сжал винтовку дрожащими руками, желая увидеть…

Мир погрузился в ад звуков и ослепительного, неземного света. Вакиза закричал, падая плашмя на каменистую почву, которая задрожала под его животом. Мгновение спустя из верхней части ущелья вырвалось пламя, обрушившееся на них подобно лавине. Вакиза бросил винтовку и полез прямо вверх по скалистой стене, в ужасе скосив один глаз вниз, чтобы увидеть, как военачальник и воин за воином сметаются прочь, превращаясь в пепел в одно мгновение. Он бросился вперед, пытаясь ухватиться за что-нибудь когтями, почувствовал приближающийся обжигающий жар, заскулил…

Затем упал лицом на покрытую мокрым снегом землю.

Он подобрал ноги, когда смертоносная волна огня прошла под ним. Он не осмелился взглянуть вниз, в ущелье, где только что погибли ужасной смертью их лучшие бойцы, не нанеся ни единого удара по врагу. Вместо этого он посмотрел вверх и увидел языки пламени, вырывающиеся из-за краев других глубоких ущелий. Ветер донес крики, которые оборвались с ужасающей внезапностью. Его внимание привлекло движение вдалеке, и он обернулся, чтобы посмотреть.

На открытой местности между ним и вражеским гнездом, за стеной, воздвигнутой людьми, он увидел что-то похожее на гигантский темный шип. Он поднялся с ужасающей скоростью, перебросив что-то через стену, затем снова нырнул и исчез за стеной, прежде чем появиться снова, чтобы метнуть еще что-то, что полетело в несколько ином направлении. Вакиза, как загипнотизированный, наблюдал, как ближайшая из двух штук устремилась к глубокой трещине в земле. Какая-то странная ткань резко выпятилась из нее, остановив полет. Она с кажущейся мягкостью упала в ущелье, примерно в пяти секундах быстррого бега…

Мощный взрыв разорвал рассвет. Осколки камня и обжигающий жар взметнулись в небо.

Вакиза снова закричал, съежившись и пряча голову. Когда он снова поднял потрясенный взгляд, пытаясь собраться с духом, чтобы подняться на ноги и побежать, он увидел воинов, выходящих из оврагов и лощин, которые еще не были сожжены врагом. Они мчались по открытой, усыпанной щебнем земле, стреляя ракетами по дальним стенам или сжимая в руках винтовки в надежде подобраться достаточно близко, чтобы выстрелить. Они мчались вперед трехсекундными очередями, быстро перебегая по открытой местности, стреляя ракетами и винтовками, чтобы прикрывать друг друга, пока бежали к стене пришельцев.

И пока Вакиза в ужасе смотрел на них, те, кто стрелял ракетами в сторону вражеского логова, вызывали на себя смертоносный огонь со стены и падали в облаках крови и меха. Тех, кто стрелял из винтовок, постигла та же участь, но те, кто просто бежал вперед, не стреляя, казались неуязвимыми. Вакиза сглотнул и начал подниматься, думая, что он мог бы взять винтовку у одного из уже убитых воинов и поднести ее поближе к стене, прежде чем стрелять. Затем он услышал жужжание, словно тысяча жал-бугорков пробудилась к убийственной ярости.

Пораженный, он огляделся в поисках характерных холмиков и заметил целый ряд из них, которые он не заметил в темноте предыдущей ночи. Конечно же, люди не могли найти способ превратить безмозглых жалящих насекомых в оружие, которое они могли бы использовать по своему усмотрению? Несмотря на сердитое жужжание, он не видел ничего похожего на облако жалящих насекомых, которые часто были последним, что слышал неудачливый охотник, если поблизости не было глубокой воды, в которую можно было прыгнуть, когда он вызывал гнев бугристых жал.

Жужжание нарастало, затем один из шести воинов в команде, бежавших к ближайшему жужжащему холму, упал, пораженный чем-то, чего Вакиза даже не мог разглядеть. Воин закричал, корчась в агонии, когда что-то буквально пронзило его тело насквозь. Еще трое воинов упали в течение нескольких секунд, пораженные невидимым оружием из жужжащего холма. Оставшиеся двое в таком диком ужасе уставились на невидимое оружие, пытаясь определить, откуда оно исходит, что отдаленный ружейный залп с укрепленной стены прострелил им черепа. Вакиза застыл на месте, слишком напуганный, чтобы пошевелиться, уверенный, что если он поднимется с ледяной земли, то тоже упадет и умрет позорной смертью, не имея в руках никакого оружия.

Над головой с пронзительным воем пролетела птица с жесткими крыльями.

Мгновение спустя огромная туша металлического огра появилась из-за изгиба стены. Мгновение спустя землю вокруг него сотрясли взрывы. Вакиза закричал и бросился в овраг позади него, падая и пытаясь ухватиться за что-нибудь, а затем приземлился с выворачивающим кости сотрясением. Вонь жареной плоти забила ему горло. Повсюду виднелись обгоревшие фигуры, обугленные куски плоти, которые все еще дымились в сером свете рассвета.

Вакиза бросился бежать, устремившись к концу оврага, в который они так весело вошли всего несколько минут назад.

Сражаться с металлическим огром было хуже самоубийства, это было полное безумие. Он должен был предупредить гнездо, предупредить акуле, который мог хотя бы попросить помощи у Тех, Кто Выше. Они нуждались в помощи, более мощном оружии и еде для своих малышей, которые наверняка будут голодать в глубоких зимних снегах, теперь, когда большинство их опытных охотников погибло на поле боя. Он бежал до тех пор, пока дыхание не превратилось в кровоточащий хрип в легких, спотыкался, скользил, карабкался по поваленным деревьям и бежал так быстро, как только могли нести его ноги, к ненадежной безопасности дома. Оказавшись там, он ворвался в жилую пещеру клана и, задыхаясь от боли, произнес свое послание, рухнув в объятья перепуганного акуле.