Текст книги "Холодная сталь (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Он бросил свои инструменты и встал.

– Да где угроза-то? Гром? – это было как раз то, чего он боялся. Из обученной бойцовской собаки не сделаешь домашнего питомца, Боло не превратишь в машину для добычи полезных ископаемых. Эта штука может взбеситься, если ее не успокоить. – Это просто гром. Природные атмосферные электрические разряды. Для нас это не представляет угрозы.

В корпусе за его спиной с жужжанием открылся пилотский люк, толстый и тяжелый, как дверь радиационного убежища.

– Командир, я предлагаю вам пройти в рубку управления и приготовиться к бою.

– Это гром, говорю тебе. Немедленно отключи питание! Это приказ!

– Ответ отрицательный.

Тайрус выругался. Ему нужно было поговорить с Дайсоном. Может быть, у него был код переопределения или что-то в этом роде, что отключило бы это чудовище. Он мог бы воспользоваться наручным коммуникатором, но Боло его наверняка прослушивал, и почему-то это не казалось хорошей идеей. Он внезапно осознал, что стоит на гусеницах. Если машина решит сдвинуться с места, его раздавит прежде, чем он успеет закричать.

Он спрыгнул с горнодобывающей машины и направился к боковой двери в зону технического обслуживания, на бегу вытирая смазку с рук. Он добрался до цехов на краю ангара как раз в тот момент, когда дальний конец ангара сотряс взрыв. Механики и операторы внезапно закричали и забегали повсюду.

– Полный Боевой Рефлекторный Режим актив… – голос Боло внезапно оборвался. Его первым побуждением было то, что Боло взбесился и выстрелил из своего оружия. Но огромная машина оставалась неподвижной, и он не мог себе представить, что они оставили ей действующее оружие. Он понял, что все еще слышит отдаленные выстрелы и взрывы. Их атаковали! Пришельцы, о которых ему рассказывали, должно быть, каким-то образом вывели из строя систему защиты колонии без единого выстрела, не вызвав общей тревоги. Но откуда кучка дикарей из джунглей могла знать, как вывести из строя генераторы экранов и автоматические башни?

Он заметил у стены офиса стойку с импульсными винтовками и схватил одну из них. Как раз вовремя, потому что из-за угла выскочил мохнатый гигант-гуманоид с выпученными глазами и замахнулся на него чем-то вроде меча. Инстинктивно он развернул к нему ствол, одновременно нажав пальцем на спусковой крючок в полностью автоматическом режиме. Первый выстрел снес меч с рукояти. Вторая пуля вырвала кусок мяса из шеи пришельца сбоку, третья проделала дыру в его правом плече, брызнув в лицо Тайруса чем-то темным, влажным и горячим.

Чужак упал, но за ним с криками и громким щелканьем появились еще двое. Он уложил их почти так же легко, как и первого.

Еще один. Этот неловко держал в руке что-то маленькое и металлическое. Фиолетовая вспышка лазера заставила его укрыться за стол. В пластиковой защитной панели в нескольких дюймах от его головы появилась дыра, когда пришелец выстрелил вслепую.

Тайрус крепче сжал винтовку, попытался представить, куда мог двинуться пришелец с тех пор, как он видел его в последний раз, и выскочил из-за стола, уже стреляя. Инопланетянин стоял не более чем в метре от него.

Они оба были застигнуты врасплох, но пришелец стал мертв, его грудная клетка взорвалась, как спелая дыня.

Тайруса стошнило от запаха паленых волос и сладковатого запаха жареной плоти инопланетянина. Он заметил на полу ручное оружие, которое выронил инопланетянин. Надеясь, что случайно не активирует его, он сунул оружие в карман.

Он прижался спиной к стене кабинета, и, наблюдая за дверью, включил свой наручный коммуникатор. Он не работал. Возможно, они глушат или отключили ретрансляционные вышки. Он должен был найти какой-то способ добраться домой и защитить детей. Его собственный наземный автомобиль был припаркован в дальнем конце ангара, но он заметил в стене офиса за своей спиной служебную дверь, которая, вероятно, вела наружу. Там могли быть автомобили компании, которые отреагируют на его служебный ключ. Он метнулся к двери, приоткрыл ее, чтобы убедиться, что все чисто, и вышел наружу. То, что он увидел, чуть не разорвало его на части.

Колония располагалась в небольшой долине, а ангар располагался на возвышенности в южной части. Он мог видеть сверху по меньшей мере половину колонии. Куда бы он ни посмотрел, везде были пламя, взрывы и лазерные вспышки.

Он видел защитные башни вдоль хребтов, окружающих долину, все они были направлены наружу, целые и неподвижные. В дальнем конце долины из джунглей, словно муравьи, высыпали сотни белых на черном инопланетян.

Семейные апартаменты находились слева от него, рядом с посадочной площадкой для шаттлов. На мгновение у него появилась надежда. Здания были все еще целы и находились вдали от основного удара пришельцев. Затем с крыши на западе начала стрелять плазменная пушка, уничтожая здания одно за другим. Позади них медленно, словно тяжело нагруженный, поднимался в воздух атмосферный шаттл. По крайней мере, кто-то уйдет. Возможно, шаттл сможет долететь до одной из других колоний. Возможно, на нем были его дети. Пожалуйста.

Он надеялся, что они ушли, но не мог рисковать. Он должен был выяснить это сам. Он лихорадочно огляделся по сторонам. В дюжине ярдов от здания рядком были припаркованы служебные фургоны компании.

Он мог бы взять один из них.

Ракета пронеслась перед его глазами так быстро, что он почти не заметил ее, и вонзилась в стену ангара рядом с фургонами. Сила взрыва разбросала фургоны, как детские кубики, но он остался невредимым. Он увидел цепочку инопланетян, бегущих к нему вверх по склону холма и нырнул обратно в офис.

– Тебе нужно вернуться в мой командный отсек, – произнес голос в его голове. Боло вернулся. – Мой точный статус неизвестен, но в данный момент я не могу активно защищать тебя. Ты должен вернуться ко мне.

Боло! Если бы он смог заставить эту чертову штуковину работать! Стрелковое оружие, которое он видел, ему нипочем. Он мог бы пересечь колонию и спасти свою жену и детей. Если они еще были живы. Он вбежал обратно в ангар, только чтобы увидеть десятки инопланетян, бегущих через ангар.

Он поднял винтовку и начал стрелять, каждый раз тратя дополнительное мгновение на то, чтобы точно прицелиться в пришельца и засчитать выстрел. Это больше походило на убийство, чем на битву. Он стрелял – инопланетянин падал. Он стрелял снова, и падал другой инопланетянин. У большинства из них были мечи. Он не видел никакого другого современного оружия, но оно должно было быть где-то поблизости.

– Быстро, – сказал Боло.

Пришельцы просто продолжали наступать волна за волной, так быстро, как только мог Тайрус отстреливать их. Он медленно двинулся в сторону Боло, стараясь не дать пришельцам подкрасться к нему сзади. Затем, внезапно, его ритм сбился.

Целей не было. Он услышал, как они удаляются.

Что-то было не так.

Он вышел из-за сварочного аппарата на пол ангара. В двадцати метрах от него на полу лежал металлический цилиндр, поблескивающий в свете все еще работающего аварийного освещения ангара. Он никогда раньше не видел ничего подобного, но у него была довольно хорошая догадка. Бомба.

Он рванулся к Боло. На полпути он бросил винтовку. Он увидел Боло впереди, аварийный люк открывался навстречу ему, на борту, между двумя гигантскими колесами. Он в последний раз разогнался и нырнул в образовавшийся проем.

Дальнейшее происходило как в замедленной съемке, ударная волна подхватила его и швырнула в люк.

Он видел, как переборка надвигается на него, каждый ее шов и болт, в тошнотворных подробностях, но ничего не мог сделать, чтобы остановить ее.

Должен был быть удар, но ничего не произошло.

Глава Вторая

Прошло три минуты и шестнадцать секунд с тех пор, как меня катапультировали из грузового отсека «Лексингтона». Я увижу бой раньше, чем ожидал. Мой командир и я, а также два других Боло и их командиры были вынуждены прервать нашу первоначальную миссию на аванпосте Тилла М из-за сигнала о бедствии, поступившего от недавно созданных шахтерских колоний на Туле. Поселения подвергаются нападению неизвестной силы или нескольких сил. Из-за сложившихся обстоятельств мы были сброшены с «Лексингтона» по неоптимальной траектории, в то время как корабль спешно совершает еще один прыжок с остальной частью нашего подразделения, чтобы завершить свою первоначальную миссию.

Это волнующее время. Моим первым назначением был чисто оборонительный пост на верфях Депо, вдали от фронта конфликта с Дэнг, и, хотя Тилла М периодически сталкивалась с рейдами хорошо вооруженных пиратов, любой конфликт, несомненно, состоял бы из краткой обороны от внезапных космических атак типа «бей-беги». Это именно тот тип конфликта, для которого я был спроектирован и создан – сражение с могущественным врагом на поле битвы планетарного масштаба.

Наша «горячая» высадка и ограниченный объем разведданных, доступных нам, усложняют задачу, но меня это не волнует. Я – линейное подразделение VCK, Боло Марк XXV, продолжатель славных традиций бригады «Динохром». Я горжусь тем, что я первый из наших сил, десантировался на Туле.

Я уверен, что выполню свой долг, и выполню его хорошо.

С момента катапультирования прошло четыре минуты и три секунды. Обрывки радиосвязи указывают на то, что любой корабль, пытающийся приземлиться, может подвергнуться наземной атаке, поэтому наше индивидуальное задание – развернуться и очистить зону приземления. Мой командир будет следить за ситуацией из моей штурмовой капсулы, которая будет ждать на орбите, вместе с другими Боло в их капсулах и тремя шаттлами, загруженными аварийным снаряжением. Вместо обычного развертывания я привязан к сендвичу антигравитационных грузовых салазок и матов из абляционного материала, образующих импровизированный, но полностью расходуемый одноразовый посадочный аппарат.

Я включаю двигатели наведения на грузовых салазках, чтобы развернуть свой импровизированный теплозащитный экран лицом к атмосфере, и настраиваю противовесы верхних салазок, чтобы сохранить мощность для окончательного торможения. Регуляторы двигателей на нижних салазках установлены на полную мощность, все равно позже не будет возможности использовать нерастраченную энергию.

Прошло пять минут и восемнадцать секунд с момента катапультирования. Слабая вибрация в моих гусеницах говорит о том, что я приближаюсь к границе атмосферы Туле. Я пользуюсь возможностью, чтобы провести дальний осмотр планеты подо мной. Я сразу же обнаруживаю различные колонии в ожидаемых местах, но центральная колония не выделяет энергии, которую я ожидал бы от функционирующей колонии. Вместо этого я обнаруживаю только тепло от остаточных очагов пожаров, а также химические признаки, характерные для крупномасштабного горения и ранней стадии распада биологической материи. Ущерб еще серьезнее, чем мы предполагали. Я также обнаруживаю пламя и следы оружия, исходящие от самой северной колонии. Она тоже подвергается нападению.

Я корректирую траекторию, чтобы сместить место посадки как можно дальше на север. Я сохраняю радиомолчание, но из колонии Рустенберг поступают сигналы бедствия в нескольких диапазонах, некоторые в прямом эфире, некоторые через автоматический маяк. Я наблюдаю за происходящим, пытаясь получить хоть какое-то представление о нашем противнике, но, кроме описаний крупных гуманоидов, здесь нет ничего, что имело бы стратегическую ценность: ни разведданных об их навесных и бортовых оружейных платформах, ни описания их бронетанковых и механизированных подразделений.

Сейчас я вхожу в атмосферу планеты, и ионизация практически ослепляет мои датчики. Должно быть, падение чувствительности датчиков очень серьезное, поскольку я не могу обнаружить ни одной из сигнатур, которые я бы связал с врагом. Я не нахожу ни баз, ни дорог, ни источников радиации, характерных для термоядерных электростанций, ни городов, ни бункеров, ни бронетанковых колонн, ни космодромов. Ситуация вызывает недоумение. Создается впечатление, что врага вообще не существует.

Удары уже довольно сильные. Меня окружает ионизированная завеса из перегретого воздуха, от нее отрываются пылающие куски абляционного мата и пролетают мимо, как фейерверк. Я, должно быть, устраиваю захватывающее шоу для всех, кто наблюдает за мной с земли, но мой почерк не будет соответствовать и опознаваться как штурмовая капсула Боло. Враг, несомненно, поколеблется, прежде чем открыть по мне огонь, проконсультируясь со своими специалистами, чтобы определить, являюсь ли я боевым аппаратом или естественным метеоритом. К тому времени, когда они примут решение, я должен быть в безопасности у земли.

Или нет. Я выхожу из ионизационного затемнения и обнаруживаю следы трех – нет, уже пяти – теперь семи ракет, которые поднисаются из разных точек по всему континенту. Похоже, это легкие ядерные перехватчики, которые вряд ли причинят мне серьезный ущерб, но они могут уничтожить антигравитационные салазки, необходимые мне для приземления. Однако моя первая обязанность – обезопасить зону приземления. Я начинаю перемещать свои основные «Хеллборы» от точки запуска к точке запуска, нацеливая на них многокилотонный заряд. Хотя я не могу обнаружить никаких стационарных установок ни в одной из этих точек, кто-то там поплатится за глупость открыть огонь по Боло бригады «Динохром». Меня вряд ли можно назвать беззащитным десантным кораблем.

Внезапный крен, и я оказываюсь почти в свободном падении. Первые салазки вышли из строя: либо их элементы питания разрядились, либо они были повреждены при повторном входе в атмосферу. Неважно. Есть кое что полезное, что я могу из этого извлечь. Я дистанционно взрываю звенья, соединяющие нижние салазки с верхними. Мои аудиодатчики улавливают скрежет металла даже в разреженном воздухе. Затем салазки выскальзывают из-под меня – металлический матрас размером со школьный двор, его дно обуглилось и местами все еще раскалено добела. Я навожу одну из своих вторичных батарей, фиксируюсь на салазках и даю импульс продолжительностью в полсекунды.

«Салазки» разлетаются на пылающие куски, как только первая ракета приближается к моей позиции. Я наблюдаю, как ракета и два ее спутника меняют курс, чтобы нацелиться на ложную цель, которую я им указал, и их ядерные огненные шары расцветают в безопасном километре надо мной. Таким образом, только четыре ракеты все еще приближаются к моей позиции. Я увеличиваю мощность своих боевых экранов до полной и вычисляю варианты стрельбы по оставшимся ракетам. Я начинаю заряжать вспомогательные батареи. У меня есть четыре целых и семь десятых секунды до того, как первая ракета окажется в радиусе поражения. Времени предостаточно.

Внезапно ракеты начинают совершать маневры уклонения с высокими перегрузками. Я улавливаю закономерность в их перемещениях, но для анализа требуется критически длинные сейчас три секунды наблюдения. Я могу направить свои батареи на три из них. Я начинаю программу переката, помещая свой корпус между ракетой и салазками, выборочно укрепляю боевые экраны и закрываю наиболее чувствительные сенсоры от взрыва.

Взрыв сотрясает мою конструкцию, подвергая меня мгновенному максимальному ускорению в 19 G. К счастью, мой командир остался на орбите в целости и сохранности, но и я невредим. Энергия взрыва с шипением отражается от моих боевых экранов, и через мгновение я чувствую, как преобразованная энергия хлынула в мои накопители. Верхняя броня на башне деградировала на один и две десятых процента, но в остальном я невредим. Теперь главный вопрос заключается в том, повредил ли взрыв вторые антигравитационные салазки?

Мои визуальные сенсоры открываются, и я вижу, что горизонт с каждой секундой становится все менее изогнутым. Я слишком долго находился в свободном падении. Даже при полной мощности салазок я в опасности.

Я осторожно подаю питание на салазки, готовясь к любой проблеме, но антигравы срабатывают плавно. Я замедляюсь, но недостаточно быстро. Я увеличиваю мощность до ста процентов, затем до перегрузки, ста десяти, ста двадцати, ста тридцати.

Аккумуляторы разряжаются с угрожающей скоростью, и я обнаружил перегрев катушек антигравитационного ускорителя. Ситуация критическая, но я мало что могу сделать. Я должен верить, что антигравитационные салазки безупречны в своем изготовлении и обслуживании, что они не были повреждены ракетой, при входе в атмосферу или при отделении салазок первой ступени.

Я пользуюсь последней возможностью провести глубокое сканирование с воздуха с помощью своих сенсоров, сосредоточившись на мертвой центральной колонии в поисках любых признаков моего неуловимого врага. Я обнаруживаю остатки множества наземных транспортных средств, несколько шаттлов, застрявших на земле, крупную горнодобывающую и строительную технику и еще один след – бронированный дюрахромовый военный корпус…

Две целых и тридцать четыре сотых секунды до столкновения. Я все еще падаю слишком быстро. Внизу я вижу зеленый ковер джунглей и серебряную нить реки, прорезающую деревья. Я перенастраиваю свои боевые экраны. Теоретически, они могут поглотить часть кинетической энергии при моем приземлении, действуя как амортизатор на крайний случай, но, насколько мне известно, такое никогда не проверялось.

Моя последняя мысль перед тем, как я ударился о землю, о последних показаниях датчиков. Что бы ни случилось, они дают мне надежду. Не знаю как, но их показания безошибочны. На Туле уже присутствует Боло.

* * *

Лорд Белозвезд двигался по ночным джунглям инстинктивно, ориентируясь по запаху определенных растений, по эху собственных шагов, отражавшемуся от стволов деревьев, и по случайным проблескам звездного света, проникавшим сквозь кроны деревьев над головой. Те, Кто Выше, предупредили их, что они не должны показывать небу никакого света, ни огня, ни факелов, так как дьяволы будут наблюдать за ними. Даже замечательное оружие, которое дали им Те, Кто Выше, пришлось отнести в гнезда для ремонта. Огни функционирования, которые показывали, когда данная часть работает или должна быть заменена, даже показ одного из них небу мог выдать их.

Он слышал тихие победные песнопения по всем джунглям и знал, что точно такие же песнопения разносятся на несколько дней пути, туда, где бы мужчины его широко разбросанного клана ни разбили лагерь. Сегодня они проникли глубоко в сердце врага, совершили набег на одно из его гнезд, убили всех его воинов, всех его птенцов.

Шерсть Белозвезда встала дыбом от удовлетворения и гордости. Те, Кто Выше, будут довольны и благословят его клан больше всех остальных. Было обещано, что, когда придет время, им покажут, где спрятано еще более мощное оружие, покажут, как использовать то, что у них есть, еще более смертоносными способами.

Он остановился, делая глубокий вдох. Он почувствовал ее запах раньше, чем услышал ее голос. От нее исходил задумчивый запах, запах ухаживающего за яйцами. Он заставило его кровь забурлить, но не возбудил его. Вместо этого он вызвал инстинктивные, защитные побуждения. От этого ему еще больше захотелось убивать людей-дьяволов, очистить от них мир, чтобы защитить свои яйца.

– Ты здесь, Белозвезд?

– Сюда, – сказал он. Ее чувства были настроены на яйца, на птенцов. Она могла слышать их крики о помощи через бурлящую реку или чувствовать запах болезни еще до того, как они ее почувствуют, но это затрудняло передвижение по джунглям ночью.

Она подошла ближе, ее запах стал сильнее, очертания ее маленькой фигурки были едва различимы в свете звезд.

– Что ты здесь делаешь, Сладкаявода? Яйца…

– Вторая жена греет их, милорд. А как первая жена, я имею право иногда отдыхать. Я вышла, чтобы найти тебя.

– Я возвращался в гнездо.

– Тогда я последую за тобой. Я слышала, что сегодня ты одержал великую победу.

Белозвезд щелкнул клювом в знак одобрения и продолжил свой путь, на этот раз медленнее, чтобы она не отстала.

– Значит, Двакамня мертв?

– Он перенес «Кулак Высших» в такое место, где тот мог вывести из строя их защиту. Отобрал у них машины. Они мягкие и немощные. Не такие, как мы. К ночи мы вернули их всех их мерзкому создателю. Двакамня умер достойно. Он умер не просто так.

– Может он вообще не должен был умирать, Белозвезд?

– Только не начинай снова, женщина. Дьяволы, для борьбы с которыми мы были воспитаны, наконец-то здесь. Это судьбоносное время. Нам повезло, что мы дожили до этого момента.

– Твоему старшему птенцу повезло, что он жив и может увидеть это. Я наблюдала за тобой издалека, когда ты сражался с Двакамня. Ты проявил к нему милосердие. Неужели ты не мог поступить так же со своим собственным детенышем, своим старшим сыном?

– Черношип не уступил бы, женщина. Он убил бы меня. Только мое мастерство спасло меня от его убийства. Я спас его от пролития собственной крови в битве, как Двакамня. Я спас его, чтобы он принял мою мантию лорда, когда меня не станет.

– У него горячая кровь, Белозвезд. Как говорят старухи, у новых молодых кровь всегда горячее, чем у их отцов. Это похоже на подкрадывающееся безумие.

– В этом наша сила. Это то, что помогает нам убивать людей-дьяволов. – это была очень болезненная тема для них обоих.

Старые женщины слишком много помнили, слишком много болтали и причиняли слишком много неприятностей. Иногда он думал, что ему следовало бы просто приказать своим воинам убить их. Но в том была доля правды, особенно среди высокородных, которые были благословлены учением Тех, Кто Выше. Долгом низкорожденных было проливать свою кровь против дьяволов. Долг высокородных – не умирать, не воспользовавшись их учением и не передав его другим.

Им приходилось сдерживать горячность собственной крови. Он остановился возле гнезда и повернулся к ней.

– Ты уже поместила яйца в благословляющую комнату?

Комнаты благословения были одними из их самых священных артефактов. Каждая новая кладка яиц должна была провести два дня в теплом, закрытом изнутри помещении. Именно там на клан нисходило благословение Тех, Кто Выше.

Она заколебалась.

– Нет, мой господин, я не сделала этого. Старухи говорят, что именно там кровь наших мужчин становится отравленной. Яйца возвращаются с крошечными проколами в кожуре. Старухи говорят, что именно так яд попадает внутрь, как с языка жалящей ящерицы.

– Старухи сочиняют истории, чтобы напугать таких, как ты, первая жена. Забудь, что они тебе говорят, и отдай наши яйца для их благословения, пока не стало слишком поздно.

– Я говорю все это, потому что лорд должен знать, что думают самки. Я говорю не только о старухах. Они устали видеть, как мужчины их семей сходят с ума от внутреннего огня. Они устали терять своих подруг, сыновей и братьев из-за дуэлей, испытаний, а теперь и из-за войны. Они боятся, что мы только разозлим дьяволов, и они придут и убьют нас всех.

– Если на то воля Тех, Кто Выше, чтобы мы погибли в нашей войне с дьяволами, то так тому и быть. Но нас учат, что один клан возвысится над другими и покажет Тем, Кто Выше, где люди-дьяволы слабы, где их легче всего уничтожить. Вот почему кланы не должны смешиваться, вот почему мы должны отличаться обычаями и формой, чтобы мы могли продемонстрировать, какой из них лучше. И как только этот клан обратит дьяволов в бегство, Те, Кто Выше, спустятся с небес и завершат начатое. Клан, который укажет путь, будет нашим кланом, и почетным будет наше место на небесах рядом с Теми, Кто Выше.

– Кто останется сидеть рядом с ними, лорд? Ты? Доживут ли твои сыновья до этого дня? Помни, что у тебя есть еще один ребенок. Его кровь ты тоже прольешь?

– Ты действительно пришла поговорить об этом? Острокрыл не только что вылупился из яйца.

– Острокрыл уже достаточно взрослый, чтобы думать, что он может драться, и он моложе, его кровь еще горячее, чем у его брата. Он в ярости от того, что ты сделал. Он жаждет умереть за Тех, Кто Выше. Я думаю, он бросит тебе вызов. Возможно, скоро.

– Тогда я сделаю то, что должен. Черношип исцелится. Он должен стать главой клана, на благо всех. Острокрыл – мой птенец, но он не лидер. Я сделаю, что должен.

На какое-то время воцарилось молчание.

– Не убивай Остролапку, муж мой. Если ты убьешь его, Белозвезд, я никогда не прощу тебя. Ты по-прежнему останешься лордом, но будь уверен, что твое время больше никогда не будет счастливым.

Затем она повернулась и оставила его одного в темноте.

Наедине со своими мыслями.

– Как будто сейчас у меня счастливое время, – тихо сказал он.

* * *

Тайрус очнулся в темноте, голова раскалывалась, лицо было прижато к холодному, гладкому металлу.

– Не двигайся и молчи.

Эти слова, казалось, заполнили голову Тайруса Огдена, усиливая боль. Ему потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, что произошло. Взрыв, огромное здание техобслуживания, дрожащее и рушащееся вокруг него. Он пытался попасть в Боло. Удалось ли ему это? Мучительный голос в его голове подсказывал, что да.

– Ты хочешь, чтобы я включил свет?

– Пожалуйста, – прошептал он, зная, что Боло услышит его. Затем, подумав об этом, добавил: – Приглушенный.

Слабый красный свет залил помещение. Он находился в каком-то узком машинном отделении. Приводной вал толщиной с его тело, проходил сквозь отсек. Позади него был закрытый люк. Впереди была труба с наклонной лестницей, которая вела в темноту.

– Где я?

– Мой брюшной отсек номер два для технического обслуживания. Мои внутренние датчики полностью исправны и показывают, что у вас легкое сотрясение мозга. Вы не умрете.

– Спасибо за эту радостную новость, – он потянулся, чтобы потрогать большую шишку на макушке, и поморщился. По крайней мере, кровотечение было небольшое. Он попытался подсунуть руку под себя, чтобы принять сидячее положение. Он должен был добраться до своей жены и детей, чтобы убедиться, что с ними все в порядке.

– Если вам нужно двигаться, – сказал голос Боло, – делайте это тихо. Враг рядом, осматривает развалины в поисках выживших. После нападения было несколько патрулей.

– Как долго я был без сознания?

– Двенадцать часов, четырнадцать минут и либо девятнадцать, либо тридцать восемь секунд, в зависимости от того, что вы считаете сознанием.

Тайрус на мгновение задумался и решил, что полежать на полу еще немного – чертовски хорошая идея. Он чувствовал тошноту и слабость даже при попытке пошевелиться.

– Как прикажешь тебя называть?

– Я Боло Марк XXIV, позывной DRK. Обычно мои предыдущие командиры называли меня «Дирк».

Он вдруг вспомнил, что Дирк уже называл свое имя перед нападением. Ему стало интересно, насколько сильно пострадала от удара его голова и почему Дирк, похоже, тоже этого не помнит.

– Ладно, Дирк, я в довольно плохой форме. А как насчет тебя?

– Я подвергся серьезному саботажу с помощью средств, которых я пока не понимаю. Мои системы вооружения в значительной степени были удалены или выведены из строя, мои сенсоры и боевые экраны значительно изменены по сравнению с их первоначальными конфигурациями, к моему корпусу приварено новое оборудование неизвестного назначения, и, что самое серьезное, моя психотроника и память были серьезно подорваны. Во время атаки я попытался задействовать полный боевой рефлекс, и внутренняя обратная связь едва не разрушила мои высшие психические функции. Похоже, что мне потребуются приказы от командира-человека, прежде чем предпринимать непосредственные боевые действия.

– Они, вероятно, встроили какой-то ингибитор в твои боевые рефлекторные цепи. Они так же, как и я, боялись, что ты сойдешь с ума. Дирк, совершенно точно, что тебя никто не саботировал, тут больше применимо слово «покромсали». Тебя превратили в машину для добычи полезных ископаемых.

Какое-то время машина хранила нехарактерное молчание.

– Это нелогично.

– Чертовски верно, но они все равно это сделали.

Снова тишина.

– Это, по крайней мере, как-то проясняет ситуацию. Это объясняет, почему мои датчики были модифицированы для обнаружения сейсмических возмущений и концентраций полезных ископаемых, а не для определения целей, почему мои экраны были оптимизированы для низкоскоростных кинетических ударов и почему моя система боевой связи была заменена на гражданскую. Мне нужно будет проанализировать свои новые возможности и попытаться компенсировать потерю боеготовности.

– Ты хочешь сказать, что все еще можешь сражаться?

– Я могу двигаться. У меня есть осознание. У меня есть сила. С вашей помощью я буду сражаться в меру своих новых возможностей.

– Послушай, Дирк, я бы с удовольствием помог и все такое, но мои солдатские будни позади. Я просто хочу найти свою семью.

– Ваша семья была в колонии за ангаром?

– Да.

– Значит, их там больше нет, или они мертвы. Конкретнее сказать не могу.

Об этом он старался не думать. Он смутно помнил, что видел колонию в огне, взрывающиеся дома. Но где-то там могли быть выжившие, и он видел, как улетал шаттл. Была надежда. Надежда должна быть. Ему еще столько всего предстояло сказать им. Ему нужно извиниться за то, что он притащил их сюда, за то, что у него не хватило смелости сказать "нет" своему начальству, когда пришло время. Недавно они с женой поругались. Это не могло закончиться так.

Должна же быть надежда.

Кроме того, этот искалеченный Боло честно признался, что его сенсоры работали неправильно.

– Дирк, как ты можешь быть так уверен, что там нет выживших? У тебя есть визуальные данные?

– Отрицательно. Когда прогремел взрыв, часть склона холма над ангаром обрушилась. Мы погребены под восьмью-десятью метрами рыхлой породы.

Это на мгновение остановило его.

– Тогда откуда ты знаешь хоть что-то о том, что происходит снаружи?

– Похоже, я оснащен комплектом чувствительных сейсмических детекторов. Я могу обнаружить любое движение на поверхности в этом районе. Патрули, которые я обнаружил, слишком тяжелые, их походка неправильная, чтобы она могла принадлежать людям. Я не обнаружил движения, ни пешего, ни транспортного, которое я мог бы идентифицировать как потенциально человеческое. На самом деле, я вообще не обнаружил никаких транспортных средств.

Это тоже не имело смысла. У атакующих сил должно быть много транспортных средств. Все те инопланетные солдаты, которых он видел, определенно не шли сюда пешком через тысячи километров джунглей.

Почувствовав себя немного лучше, он принял сидячее положение. Его рука болела, голова пульсировала, а перед глазами при каждом движении появлялись небольшие темные пятна, но он думал, что точно выживет.

– Кажется, тебя не беспокоит, что мы похоронены. Ты можешь нас вытащить?

– Подтверждаю. Несмотря на так называемую «покромсанность» моих систем, я по-прежнему остаюсь линейным Боло. Когда вы будете готовы, я смогу начать извлекать нас из-под обломков.

Он вздохнул. Несмотря на заявление Дирка, он не успокоится, пока они не проведут визуальный осмотр колонии. В любом случае шаттл направлялся на север. Если он правильно помнил, в той стороне была еще одна колония. Он мог найти там свою семью, и этот Боло был его лучшим шансом совершить путешествие.