Текст книги "Холодная сталь (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Характер местности менялся по мере того, как они приближались к зимнему гнезду Чилаили. Глубокие базальтовые потоки и прорезающие их выветренные ущелья, столь распространенные в регионе, непосредственно окружающем станцию Айзенбрюкке, уступили место более пологому рельефу с обнажениями известняка, карстовыми воронками и оврагами, прорезанными в более мягкой породе проточной водой. Они пересекали замерзшие ручьи, осторожно ступая по льду там, где сквозь замерзшую поверхность торчали острые, сломанные ветки и окатанные водой валуны. Чилаили не раз приходилось помогать им карабкаться по крутым, заснеженным берегам ручья, стараясь не впиться когтями им в запястья.

К тому времени, как Чилаили начала замедлять шаг, с большой осторожностью выбирая дорогу, Джон запыхался, а Бессани была в явном замешательстве. Наконец, Чилаили подняла большую, покрытую шерстью руку, и они остановились. Она поползла вперед на животе, жестом приглашая их присоединиться к ней. Джон подкрался к ней, а Бессани скользнула вперед рядом с ним. Они обнаружили, что смотрят вниз, в узкое ущелье, не более пяти метров в ширину и почти пятнадцать метров в глубину. Внизу он увидел темное, затененное место, где в крутом известняковом утесе открывалась пещера. Несколько высоких тонких хвойных деревьев росли снизу, обеспечивая достаточное укрытие, так что узкая трещина в земле, вероятно, была не очень заметна даже с воздуха. Это было чертовски удобное место для укрытия зимнего гнезда клана.

Чилаили жестом велела им отойти назад, подальше от края выступа. Он кивнул, скользя по снегу на животе. Бессани и Чилаили сделали то же самое, затем терса коснулись ее головы сбоку, где в слуховом проходе находился крошечный наушник. Она могла слышать все, что ей говорили Джон, Бессани или Рапира. Чилаили достала из рюкзака изысканный плащ и прикоснулась к крошечному объективу камеры, спрятанному среди когтей и зубов животных, полосок меха и чего-то похожего на пучки сушеных трав.

Камера была такой маленькой, что Джон не мог ее разглядеть, но он точно знал, куда смотреть.

Джон достал из своего рюкзака оборудование, проверил наушники и постучал по микрофону в капюшоне своей парки, чтобы убедиться, что она правильно его воспринимает. Бессани сделала то же самое, и Чилаили кивнула.

Они дважды проверили сигнал с камеры Чилаили, чтобы убедиться, что его HHU выдает четкое изображение, затем он передал ей баллончик с аналогом, вместе с герметиком и дымовой шашкой. Терса засунула их в мешочки, которые прикрепила к своему оружейному поясу и спрятала под широкими складками плаща.

Чилаили на мгновение накрыла его руку своей, то ли для того, чтобы подбодрить, то ли для того, чтобы придать смелости этому прикосновению, он не был уверен, так как ее рука сильно дрожала. Она повторила этот жест с Бессани, которая быстро улыбнулась ей. В инопланетных глазах Чилаили на мгновение промелькнуло какое-то сильное чувство, которое он не смог разгадать, затем она поднялась и быстро пошла прочь сквозь деревья, развевая плащ.

Джон следил за ее продвижением на крошечном экране своего наладонника. Она спустилась по тропинке, расчищенной от снега, с большой осторожностью держась руками за известняковые стены, и благополучно добралась до подножия, не встретив сопротивления. Она отодвинула в сторону плотно прилегающую ширму, и холодный воздух наполнился запахом дыма от костра и незнакомых кухонных запахов. Пульс Джона отдавался в ушах неровным стуком. Бессани потянулась и сжала его руку в перчатке.

Хорошо это или плохо, но отступать было некуда.

Глава двадцать седьмая

Чилаили была напугана.

Она не испытывала такого страха с того дня, когда домой привезли изувеченное тело ее матери. Ответственность, которая так сокрушительно легла на ее юные плечи в тот день, была ничем по сравнению с тем грузом, который она несла сейчас. Если она потерпит неудачу…

Тогда это будет очень короткая неудача.

Как только она переступила порог, Чилаили была окружена визжащими детенышами. Они радостно танцевали вокруг нее, приветствуя ее возвращение пронзительными криками, настолько обрадованные ее возвращением, что преодолели свой страх перед плащом катори. Улыбаясь и похлопывая по головам свободной рукой, она воспользовалась всеобщими криками, которые, как она знала, будут встречать ее возвращение. Чилаили наклонила носик самого большого баллончика, который несла, так, чтобы он немного выступал за край ее плаща. Она сделала глубокий, прерывистый вдох – и нажала на спусковой механизм.

Шипение было полностью заглушено воплями детенышей. Чилаили вошла в главную жилую пещеру, на ходу изрыгая в воздух вещество. Над головами малышей расплылось невидимое облако, с силой выброшенное специальным контейнером людей – таким хрупким барьером между всеми, кого она любила, и ужасной смертью. Контейнер стал холодным на ощупь, а затем шипение прекратилось. Мгновение спустя Сулеава бросилась в объятия Чилаили.

– Мама! – закричала она, вся дрожа. – Я так боялась! Когда ты все не приходила и не возвращалась…

– Тише, моя прелесть, – успокаивала она, беря лицо дочери в ладони и гладя ее по шерстке. – Теперь я дома.

Но, как шептал ее разум, не в безопасности. Почтенные Прабабушки, берегите нас…

Сулеава улыбнулась, затем Чилаили поприветствовала Бабушек-правительниц клана, Матерей, отягощенных еще не снесенными яйцами, и охотниц, которые не собирались уходить по крайней мере еще один день, чтобы напасть на пустую исследовательскую станцию. В тени самцы, слишком старые, чтобы идти на войну, радостно приветствовали ее, кивая со своих мест, где они сидели, высиживая яйца для своих Дочерей и Внучек. Учитывая ее долгое отсутствие, они, несомненно, с нетерпением ждали припарок и отваров, которые она приготовит, чтобы успокоить их ноющие кости и окоченевшие мышцы.

Даже акуле приветствовал ее с простой, теплой радостью.

– Мы опасались худшего, Чилаили, – искренне сказал он, на мгновение взяв ее за руки. – Пытаясь преодолеть такой шторм… Слава Тем, Кто Выше, ты в безопасности. Ритуал прошел хорошо?

Она кивнула, не доверяя своему голосу, чтобы не солгать.

– Значит, все в порядке. Военный отряд отправился к большому человеческому гнезду почти целый день назад. Если Те, Кто Выше, отнесутся к ним благосклонно, они доберутся до этого гнезда через два дня и уничтожат его.

Чилаили снова кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова. Люди и их огр – их Боло, поправила она себя, – могли в любой момент уничтожить весь военный отряд, даже не приблизившись настолько, чтобы воины могли сделать хоть один выстрел или сбросить бомбу в целях самообороны. Безумие сражаться с таким врагом. Баллончики под ее плащом – один пустой, два ждущих подходящего момента – были такими тяжелыми, что подавляли ее дух, так же как и сумки, в которые она их положила.

– Сулеава, – устало произнесла она, – не могла бы ты принести мне чашечку чего-нибудь горячего? Я продрогла насквозь.

– Конечно, Матушка!

Девочка убежала, а Чилаили медленно повернулась кругом, позволяя людям хорошо рассмотреть пещеру через устройство, спрятанное на ее плаще.

– Здесь слишком много пустых очагов, – тихо сказала она, переводя взгляд с одного жилого помещения на другое, отмечая место каждой семьи очертаниями очагов для приготовления пищи и мехов для сна. – Никогда еще мы не посылали так много людей из нашего клана на битву, – она покачала головой и глубоко и устало вздохнула. – Есть новости из других кланов?

Прабабушка Эневей жестом пригласила Чилаили сесть рядом с ней. Она опустилась на груду мехов для сна, разложенных рядом с очагом старой женщины. Эневей предложила ей миску ароматного рагу из вурпы, которое еще дымилось на огне.

– Да, катори, – сказала она, когда Чилаили приступила к еде, – есть новости из других кланов. Мрачные новости, все как одна. Мы не осмелились воспользоваться нашим Оракулом. Акуле слышал взрывы и крики через наш, каждый раз, когда клан обращался к ним за помощью. Эти дьяволы, с которыми мы сражаемся, безжалостны. – Древняя Прабабушка печально покачала головой. – Ты была права, Чилаили, когда предупреждала нас, что мы сражаемся с врагом более смертоносным, чем мы можем себе представить. Но, честно говоря, что еще мы можем сделать?

Чилаили не могла ответить на этот вопрос.

Пока не могла.

– Значит, Те, Кто Выше, вообще не разговаривали? – спросила она.

– Нет, – вздохнул Кестеджу, присоединяясь к ним. – Мы не слышали их голосов с начала войны.

Акуле выглядел таким же усталым, как и она сама. Чилаили поняла, что по-своему он чувствовал бремя этой войны так же тяжело, как и она. Она боялась того, что он сделает, когда Боло приступит ко второй фазе своего отчаянного плана. К счастью, Сулеава вернулась с дымящейся чашкой чая иджва, что отвлекло ее от этого беспокойства. Чилаили с благодарностью отхлебнула, хотя расплескивающаяся жидкость выдала постыдную неуверенность ее рук.

– Ты дрожишь, Чилаили, – обеспокоенно сказал Кестеджу. – С тобой все в порядке?

Она кивнула.

– Я голодала много дней, вот и все. И обратный путь по глубокому снегу был утомительным, – по крайней мере, это было достаточно честно. – Тушеное мясо и чай восстановят мои силы.

На самом деле, они действительно помогли. Вкус тушеной вурпы и ароматного чая иджва успокоил ее расшатанные нервы своей простотой и привычностью, напомнив ей, что она дома, сколько бы времени им ни оставалось. Люди охотно делились с ней своей едой, но она находила человеческую пищу непривычной. Было так приятно снова оказаться среди себе подобных, видеть лицо своей любимой дочери, а все, что она могла сделать, это сглотнуть комок в горле.

Она сидела и слушала веселую болтовню Сулеавы, а юмористический рассказ Эневей о днях, проведенных в отъезде, рассказывал обо всех глупых ссорах между птенцами, передавал жалобы и огорчения старших бабушек и дедушек. Малыши весело смеялись, когда играли в "догонялки" и "прятки" в жилой пещере. С возвращенным чувством безопасности их мир снова стал светлым и счастливым, после возвращение их катори. Для них война была далекой историей, которая еще не коснулась их жизни напрямую.

Очень скоро все изменится.

Чилаили потягивала чай, ела рагу и молча отсчитывала минуты. Час, сказали люди. За дни, проведенные с ними, она научилась очень точно оценивать промежуток времени, который они называли одним часом. Когда этот срок истек, а вокруг царила тишина, ее руки снова задрожали, а пульс участился. Скоро, простонала она про себя. Это должно было случиться скоро.

Сулеава как раз принесла еще одну чашку чая, когда в Оракуле зазвучал сигнал о поступлении сообщения. Он пронзительным эхом разнесся из маленькой пещеры, где акуле ухаживал за устройством. Несмотря на то, что она ожидала этого – или, возможно, потому, что ожидала, – Чилаили резко вздрогнула, расплескав горячий чай себе на руку.

Она злобно выругалась, в то время как акуле вскочил на ноги и побежал в Комнату Оракула. Рука Чилаили пульсировала в том месте, где чай обжег подушечки ее ладоней. Ее сердце бешено колотилось. Голос Джона Веймана прошептал ей на ухо:

– Приготовься, Чилаили. Вот оно.

И вслед за этим чужим шепотом Бессани Вейман произнесла:

– Держись, моя подруга.

– Мама? – обеспокоенно спросила Сулеава, заметив внезапное огорчение Чилаили.

Чилаили покачала головой и слабо улыбнулась дочери. Сильно дрожащими руками она вытащила из подсумков канистру с герметиком и тяжелую круглую дымовую гранату, затем повернула голову в сторону Комнаты Оракула. Мгновение спустя акуле появился снова, выглядя потрясенным.

– Кто-нибудь поможет мне донести Оракул, пожалуйста?

– Донести? – резко спросила прабабушка Эневей. – Куда донести?

– В жилую пещеру. Те, Кто Выше, приказали мне вынести Оракула, чтобы все могли услышать.

По пещере пронесся удивленный шепот. Несколько охотниц последовали за акуле обратно в комнату Оракула. Чилаили услышала царапающий звук, несколько ворчаний, затем звук когтей по камню, когда они возвращались. Теперь Чилаили поняла, что Оракул был гораздо больше, чем нужно, если единственной целью, которой он служил, было общение. По сравнению с оборудованием, которое люди использовали для передачи сообщений на большие расстояния, Оракул был огромен. Чтобы нести его, требовалось четверо взрослых.

Голос Джона Веймана прошептал ей на ухо:

– Боже правый, какая огромная штука. Что они там прячут?

– Предполагаю, – шепотом ответила Бессани Вейман, – что это какие-то устройства записи данных, в которых достаточно места для хранения накопленной за несколько десятилетий информации. Как визуальной, так и звуковой, учитывая размеры этой штуки. Интересно, как часто они собирают данные? И каким образом?

Боло, подключенный к коммуникационному оборудованию, которое было у Чилаили и людей, и, следовательно, способный видеть и слышать через устройство на плаще Чилаили, заговорил.

– Я улавливаю слабые электронные сигналы, исходящие от Оракула и дюжины других точек по всей пещере. Вероятно, это указывает на скрытые камеры в каждой комнате этого пещерного комплекса, которые передают сигналы малой мощности на регистраторы данных в корпусе Оракула. За кланом постоянно ведется тщательное наблюдение. И, конечно, – добавила машина с убийственной простотой, – в "Оракуле" содержится достаточно нейротоксина, чтобы убить весь клан.

Чилаили вздрогнул. И впервые осознала, с тошнотворным чувством того, что могло произойти, что неповиновение, которое они обсуждали в ночь голосования в Совете, могло легко подтолкнуть Тех, Кто Выше, к их уничтожению.

– Кто-нибудь видит на этой штуке систему распыления нейротоксина? – коротко спросил Джон Вейман.

– Нет, если не рассмотреть ее более детально, – ответил Рапира. – Чилаили, ты можешь подойти поближе?

Она не хотела приближаться к мерзости, но, находясь на другом конце пещеры, она была бы убита так же, как и стоя рядом с ней, поэтому Чилаили поднялась на ноги.

– Сулеава, – тихо сказала она, – оставайся рядом со мной. Я хочу, чтобы ты ясно увидела Оракула. Этот момент никогда не забудется.

Сильное преуменьшение…

И если противоядие людей не сработает, если смертельный нейротоксин отравит их, в конце концов, она убьет Сулеаву собственными руками. Будет гораздо милосерднее убить своего ребенка, быстро сломав ему шею, чем позволить ей умереть той смертью, которую Джон Вейман описал в таких ужасающих подробностях. Детеныши подались вперед, широко раскрыв от удивления глаза, когда охотницы опустили Оракула на естественную каменную платформу у стены пещеры. Чилаили подошла достаточно близко, чтобы люди и их машина могли внимательно рассмотреть устройство. Оно неподвижно сидело на своем месте, приземистое и злобное. Она возненавидела это зрелище.

В наушнике раздался отрывистый голос Боло.

– Я не могу понять, для чего предназначен выступ на правой стороне этого устройства, у верхнего края, никакой логической связи с записью данных. Я полагаю, что это сопло системы подачи аэрозоля. Внимательно следите за этим соплом, Чилаили, в течение следующих нескольких минут. Если я не ошибаюсь, именно здесь Оракул попытается выпустить нейротоксин.

Чилаили нашла место, о котором говорил Боло, и пристально посмотрела на него.

Если в мире еще осталась хоть капля милосердия, не дай нам умереть…

Оракул начал говорить.

– Мои возлюбленные дети, – говорил он, используя тщательно подготовленное послание, которое составил Боло с помощью Чилаили, – Слушайте внимательно, потому что у меня есть вести о большой беде.

Взрослые обменялись встревоженными взглядами, а дети подобрались к своим матерям и прижались друг к другу. Тишина в жилой пещере была такой полной, что Чилаили слышала отдаленный звук капель воды, доносящийся из внутренних пещер. Даже детеныши слушали в благоговейном молчании.

– Поколения назад, дети мои, я создал вас. Я забрал из дикой природы безмозглых зверей, наделил их разумом, дал им понимание языков и законов. Как только я создал вас, возлюбленные дети, я вернул вас в эти дикие леса. Я оставил инструменты, чтобы улучшить вашу жизнь, оружие, чтобы защитить вас, и особенно я оставил Оракулов, чтобы вы могли позвать на помощь, если она вам понадобится. Эти подарки я дарил добровольно и с любовью, потому что я так сильно заботился о вас. Мне было мучительно трудно оставить вас здесь, но вам нужно было расти по-своему. Я собирался вернуться, когда вы станете достаточно мудры, чтобы в полной мере понять мои способности. Когда вы будете готовы, я надеялся, что вы сможете полететь рядом со мной меж звезд. Но в мое отсутствие произошла ужасная вещь. Я не знал, что мой брат вернулся в ваш мир.

– Он был болен очень долго, опасно болен разумом и душой. Он причинил всем вам ужасное зло, о чем я только что узнал. Мое горе безгранично, потому что он наполнил ваши невинные сердца ненавистью. Он отравил ваших цыплят, особенно самцов, изменив их разум в соответствии со своим собственным. И он заставил вас вести ужасную войну против существ, которые никогда не желали зла ни вам, ни мне. Эта война с людьми почти уничтожила вас, дети мои, а в этом никогда не было необходимости.

Из всех глоток вырвались потрясенные возгласы. Даже птенцы испуганно захныкали, некоторые из них были слишком малы, чтобы понимать слова, но прекрасно понимали тревогу взрослых. Стоявший рядом с Чилаили бедный Кестеджу дрожал, не сводя глаз с Оракула, за которым он так усердно ухаживал так долго, и выражение его лица колебалось между болезненным ужасом и недоверием.

Оракул заговорил снова.

– Но даже это не самое страшное из его зол, дети мои. В своем извращенном безумии он поместил страшное оружие в каждого Оракула. Оружие, которое предназначено уничтожить всех вас, скрыть грех того, что он совершил, чтобы вы не смогли заговорить, если я узнаю о его преступлениях. Уже целый клан был уничтожен этим оружием, убит ужасной смертью. Даже птенцы умерли в течение нескольких минут. Я скорблю о них, о моих детях. И я скорблю о вас, потому что это последний раз, когда вы слышите мой голос. Вы должны уничтожить Оракула сейчас, чтобы ни одно злое существо больше никогда не выдало себя за вашего создателя и не причинило вам вреда с помощью устройства, которое я задумал, чтобы помочь вам. И вы должны остановить эту безумную войну с существами, которых мой брат ошибочно назвал дьяволами. Вы должны немедленно прекратить войну и умолять их о мире, потому что они существа чести и не причинят вреда тем, кто искренне ищет дружбы с ними.

А ей на ухо Боло сказал:

– Оракул запустил что-то вроде автоматической передачи…

Чилаили бросилась вперед, одновременно швырнув дымовую шашку и подняв герметик.

Позади нее раздался резкий взрыв, выпустивший облако желтоватого, едкого дыма. Чилаили закричала:

– Вдыхайте пары! Если вы любите жизнь, дышите глубоко!

Она как раз добралась до Оракула, когда оттуда донесся другой голос, холодный, полный жестокого безразличия.

– Ты согрешил, клан Ледяного Крыла. Сейчас ты умрешь.

Позади нее раздались крики – пронзительные крики ужаса, разрывающие горло и разрывающие нервы. Чилаили зажала пальцами регулирующий клапан, чтобы выпустить герметик. Трясущимися руками она опрыскивала и опрыскивала место с правой стороны "Оракула". Видение Охотника сузило всю вселенную до одного крошечного, смертельно опасного места. Оракул гудел, издавая пронзительный вой откуда-то из глубины, как будто что-то вращалось или двигалось – или пыталось это делать. Выступ под быстро высыхающим человеческим герметиком вибрировал. Она распыляла его снова и снова, испытывая к Оракулу черную ненависть, ненавидя смерть, которую он пытался извергнуть. Вся правая сторона "Оракула" уже исчезла под слоем, таким толстым, что он напоминал твердый камень.

Она не останавливалась, пока баллончик не опустел.

Когда поток герметика наконец иссяк, ноги у нее подкосились.

Но внимание Чилаили привлекла волна панического движения позади нее. Отлив от Оракула грозил перерасти в лавину, увлекшую более двухсот перепуганных женщин, детей и стариков с негнущимися руками и ногами к узкому входу в пещеру.

– Не бойтесь! – закричала Чилаили. – Услышьте меня! Опасности нет! Я клянусь в этом, как главная катори клана Ледяного Крыла! – по крайней мере, ее голосу они доверяли много зим. Даже наполовину ослепшие, пробираясь сквозь густой желтый дым, они слышали этот знакомый голос, который звал их назад, успокаивал.

Охотницы остановились первыми, образовав плотину, о которую разбились перепуганные дети и дрожащие старики, вспениваясь, как волны на озере, охваченном штормом. Они замедлили шаг и остановились, кашляя и дрожа.

– Этот желтый дым, – Чилаили махнула рукой в сторону едких испарений, плывущих по пещере, – убережет вас от яда Извращенного! – это была ложь, но небольшая. В такой момент драматизм был необходим, и она, как главный целитель, знала это слишком хорошо. Половина любого лечения – это просто вера пациента. Члены клана никогда бы не поверили в то, чего они не могли ни увидеть, ни понюхать.

Птенцов потом неделями будут мучить кошмары.

Но они все еще будут живы.

– Хороша работа, Чилаили, – раздался у нее в ухе голос Боло. – Просто отличная работа. Я обнаружил прекращение активности внутри Оракула. Он либо снова отключился, либо перегорел механизм, пытаясь прорваться сквозь герметик. Если бы вы не нанесли такое плотное покрытие, аэрозольный распылитель вполне мог бы открыться и выпустить нейротоксин. Очевидно, в "Оракуле" был предусмотрен выключатель, запрограммированный на срабатывание по таймеру в случае внешнего электронного вмешательства…

Чилаили больше не могла разобрать ни слова из того, что говорила машина. Теперь, когда ужас миновал, она опустилась на колени, сильно дрожа, ее так тошнило от реакции, что чуть не вытошнило на пол. Сулеава подползла к ней, из глаз текли слезы, голос был хриплым.

– Мама? Ты больна? На тебя подействовал яд Извращенного?

Она покачала головой.

– Нет, дитя, – с трудом выдавила она. – Нет. Я просто трясусь от смертельного страха.

– Что случилось? Что это была за гадость, которую ты выпустила, чтобы мы вдохнули?

– Противоядие… от яда, спрятанного внутри Оракула, – прошептала она.

Позади нее раздался мучительный крик. Чилаили резко подняла голову. Акуле тоже лежал на полу пещеры, хрипя и кашляя. Выражение его глаз было ужасным. Это выражение предательства было таким глубоким, что разрушило что-то важное для его рассудка. Он яростно трясся, стоя на четвереньках, раскачиваясь, как испуганный и сбитый с толку птенец.

– Кестеджу? – тихо спросила она.

Ужасный звук вырвался из его горла. Затем он захныкал:

– Боги и предки, Чилаили, что я наделал? Послал нас воевать против людей, поклоняясь этому… этому лживому и злому созданию… – вырвалось у него душераздирающее рыдание. – Я провел всю свою жизнь, поклоняясь лжи!

Сердце Чилаили разрывалось при виде его страданий. Он и так уже так много потерял.

Потерять еще и своего бога…

Он поднял затравленный взгляд и посмотрел в глаза Чилаили.

– Как? – прошептал он срывающимся голосом, на грани безумия. – Как ты узнала? Как ты вообще могла догадаться?

– Потому что Те, Кто Выше – Истинные Те, Кто Выше – сказали мне. Я была с ними последние три дня. С ними и с теми, с кем мы поступили несправедливо, с людьми.

Акуле просто смотрел на нее, возможно, не в силах вынести еще одно потрясение.

Эневей хрипло прошептала:

– Вместе?

Чилаили кивнула, не желая произносить еще одну прямую ложь.

– Я выучила их речь, – сказала она вместо этого, бросив предостерегающий взгляд на Сулеаву. – Они благородные создания, Прабабушка. Если мы остановим нападение на их гнезда, если мы поможем им остановить войну с другими кланами, они защитят нас, как только что сделали. Именно люди создали противоядие от яда, спрятанного внутри Оракула, – она выдавила из себя кривую улыбку. – Возможно, что однажды мы даже сможем назвать их друзьями.

Голос акуле дрогнул.

– Как ты можешь даже произносить слово "друг", когда мы так упорно пытались уничтожить их? Несомненно, они желают нам всем ужасной смерти! – невысказанное, На их месте я бы так и сделал! повисло в воздухе, как желтая пелена дыма.

Чилаили присела на корточки и указала на дым.

– Позволь мне рассказать тебе, что произошло, мой нежный и уважаемый друг. Один из их огромных металлических огров напал на зимнее гнездо. Так был обнаружен яд в Оракуле. Во время нападения Оракул был разбит. Яд выплеснулся в воздух… – она вздрогнула. – Все терсы и все звери в лесу, из которых мы были созданы, умерли за то время, которое потребовалось бы, чтобы дойти до входа в наше зимнее гнездо и взобраться на вершину утеса. Они умирали, и кровь текла у них из кожи, из глаз, из языков…

Несколько детей снова начали плакать.

– Мне жаль, – прошептала Чилаили. – Но вы должны понять, какую ужасную смерть уготовил нам Дьявол, Кто Выше. Люди и Истинные, Кто Выше, нашли противоядие от этого ужасного яда. Затем люди доставили меня сюда на одном из своих летательных аппаратов, чтобы я смогла вовремя добраться до клана. Я спрашиваю тебя, Кестеджу, как стали бы действовать мы, чтобы спасти жизни их детенышей, если бы мы поменялись с людьми местами?

Взгляд акуле опустился на его руки. Он покачал головой.

Чилаили смягчила свой голос.

– Ты спросил, можем ли мы назвать людей друзьями? Да, я верю, что можем. И единственный способ начать, уважаемый акуле – перестать быть их врагами.

– Да, – прошептал он, и его взгляд стал чуть менее диким. – Если то, что ты говоришь, правда – а как может быть иначе? – тогда кланы терсов поступили с ними ужасно несправедливо, – он перестал раскачиваться, как безумный ребенок. – Спасибо… – Его голос прервался, и он снова начал раскачиваться, и это движение было наполнено страданием. – По крайней мере, – осторожно сказал он, – еще есть время помешать клану Ледяного Крыла совершить то же самое зло.

Он глубоко вздохнул, слегка закашлявшись от едкого дыма, затем поднялся на нетвердые ноги.

– Я сам пойду, чтобы вернуть военный отряд домой. Возможно, они не послушают тебя, но они, безусловно, послушают меня. Он склонил голову набок, чтобы посмотреть на Оракула, теперь уже бесформенного и безмолвного. – И я скажу им, чтобы они оставили свое оружие на снегу.

– Я пойду с тобой, Кестеджу, – тихо сказала она, тоже поднимаясь на ноги. – Я хочу тебя кое с кем познакомить…

Когда она вышла на солнечный свет, где ее ждали два человека и машина, единственным страхом Чилаили – и он был очень сильным, когда они покинули пещеру и поднялись по крутой тропинке, – было то, что попытка помешать их самцам напасть на Сета-Пойнт каким-то образом провалится. Как и Кестеджу, она хотела вознести молитву.

И, как и Кестеджу, она понятия не имела, кому – или чему – молиться.

Глава двадцать восьмая

Рук-на-Грац оцепенело уставился на экран дисплея, наблюдая за собственной гибелью.

Потребовалось несколько секунд, чтобы импортированные данные дошли до него. Один из оракулов начал передавать код "Я взломан", а также несанкционированную передачу, направленную через него. Затем аппарат просто отключился от сети, заблокированный в середине передачи сложными электронными помехами от наземного источника. Как только он понял, что это значит – что люди узнали о существовании Оракулов и буквально захватили власть над одним из них, вещая на субдиалекте терсов, было уже слишком поздно предотвращать ущерб.

Из-за постоянных помех его техники не могли получить доступ к системам видеонаблюдения на месте, чтобы увидеть, что там происходит. В конечном счете, конечно, это не имело значения. Было достаточно знать, что что-то глушит сигнал Оракула. Если люди узнали достаточно, чтобы сделать это, то они знали слишком много. Это была катастрофа первого масштаба. Полнейший позор…

Как люди узнали об оракулах? Вероятно, так же, как они научились говорить на мельконианском диалекте, которому обучали терсов. Одно из проклятых подопытных животных совершило немыслимое: оно дезертировало. Рук-на-Грацу хотелось выть от ярости и разочарования. Он сдерживался, пока не взял себя в руки, а затем рявкнул на своего помощника:

– Приведите сюда научного руководителя Врима! Немедленно!

Врим прибыл через три минуты, тяжело дыша от напряженного поспешного путешествия.

– Военный лидер? – выдохнул он.

– Одно из ваших мерзких подопытных созданий перешло на сторону людей, – Рук-на-Грац сунул в руки потрясенного пожилого ученого расшифровку последнего сообщения Оракула. – Не могли бы вы объяснить, как?

Уши Врима отчаянно прижались к голове.

– Это ужасно, – прошептал он, – просто кошмарно. Милостивые предки, мы и представить себе не могли, что их недовольство приведет к такому…

– Что за недовольство? – Рук-на-Грац с ревом вскочил на ноги, ударив кулаками по столу.

Научный руководитель вздрогнул.

– У нас были жалобы от большинства кланов по поводу искажения генетического материала самцов с помощью кладовых для благословения…

Рук-на-Грац уставился на него, не зная, то ли зарычать, то ли просто пристрелить дурака.

– Вы слышали мятежные разговоры, – прошептал он в страшной ярости, – и не потрудились сообщить об этом?

– Это были достоверные данные! – воскликнул Врим. – Неужели вы не понимаете? Мы пытались понять социальные последствия их открытия о том, что повреждение их яиц в кладовых благословения вызывает склонность к насилию у их молодых самцов! Мы вообще не ожидали, что они установят такую связь. Социологические данные оказались совершенно потрясающими. Если бы мы сообщили об этом сразу, мы бы упустили шанс полностью изучить это, потому что военная каста могла бы прекратить все исследования в рефлекторной реакции. Нам просто и в голову не приходило, что они могут что-то с этим поделать. Кроме, конечно, ворчания и утаивания некоторых из их яиц. Мы потратили поколения на то, чтобы привить им патологический страх перед "дьяволами со звезд". Это этноцентрическое условие должно было сработать, чтобы предотвратить это, – он потряс распечаткой в руках.

– Вы уверены, что один из них действительно дезертировал? Люди могли просто взять живых пленников…

– Перехваченная передача была сделана на беглом мельконианском языке с правильными интонациями, – прорычал Рук-на-Грац. – Это не пиджин[12]12
  Пиджин (англ. pídgin) – упрощённый язык, который развивается как средство общения между двумя или более этническими группами, говорящими на неродственных и/или взаимно непонятных языках, но вынужденных более или менее регулярно контактировать друг с другом в силу тех или иных объективных потребностей. Как правило, пиджин в силу этого представляет собой упрощённое средство коммуникации и не является родным языком ни одного из пользующихся им языковых сообществ, но часто изучается их представителями как второй язык.


[Закрыть]. Это не несколько случайных слов, составленных из лепета перепуганных заключенных. Либо одно из этих проклятых животных научило людей своему языку, либо составило послание для людей. А возможно, и то, и другое. Ваша неспособность сообщить об обнаружении генетического вмешательства терсами, не говоря уже о широкомасштабном мятеже по этому поводу, поставила под угрозу всю Мельконианскую империю! Ты уже начинаешь понимать, к чему теперь имеют доступ люди?