Текст книги "Лучший иронический детектив"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Марина Белова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

– С чего ты взяла, что у них не получилось? – удивился Саша.

– Вижу по глазам. На то я старая, мудрая женщина. Которая, к тому же, станет скоро бабушкой, – некстати заметила она.

– Как бабушкой? Чьей бабушкой?

– Да уж не твоей же. Ты что, не догадываешься, что скоро станешь отцом?

– Я? Чьим?

– Вот тупица.

– Ах, черт. Натуська! – бросился Саша из кухни. – Натуська! Ура! Ай да Санька, ай да сукин сын, – слышался в глубине дома его ликующий голос.

– Что это с ним? – удивился Паша, потирая руки при виде грибного супа и жареных в сметане грибов. – О, – оживился он, – вы тут зря время не теряли.

– Паша, – влетел на кухню Владик.

– Паша, Витя, – толкались на кухне дети. – Вы их поймали? На тетю Клео покушались, да?

– Ти-хо, – гаркнул сзади Саша, нежно обнимающий счастливую Натусю. – Дайте людям поесть,… водочки хлопнуть…

– А нам что? – спросил Броня, который всегда стоял за справедливость: взрослым рюмку водки – ему бутылку Фанты.

– Я вот чего не пойму, – изо всех сил жуя с набитым ртом, сказал Паша. – Как вас, Клеопатра Апполинариевна, в посольство пустили?

– А что? Они спросили меня, имею ли я родственников в Израиле, а я ответила, что никакого отношения к евреям вообще не имею. Ну, они удивились, и спросили, зачем я вообще к ним пришла, и как меня зовут. А когда я сказала, что моя фамилия Маторская, и за моей спиной стоит человек, который хочет меня убить, они вылупили глаза и чуть не за руку потащили меня в какой-то отдел по работе с родственниками. Которых у меня нет, – хихикнула Клеопатра Апполинариевна.

– Странно. А что вы там делали полчаса?

– А… они меня все расспрашивали – где я родилась, как звали родителей, помню ли я бабушку с дедушкой, и прочую дребедень. Очень им хотелось, наверное, меня в Израиль увезти, – засмеялась Клеопатра Апполинариевна.

– А вдруг вы чья-то внучка, – глубокомысленно спросил Владик, с сопеньем и чмоканьем цедя Фанту через соломинку.

– Вполне вероятно, – кивнула Клеопатра Апполинариевна.

Ирка с Броней захихикали.

– Я имею в виду – внучка какого-нибудь богатенького дедушки.

– Романтик ты наш, – засмеялась тетя Ася. – Паша, Витя, вы у нас ночуете сегодня.

После обеда взрослые пошли играть в карты, а дети собрались на своем любимом чердаке.

– Смотрите, что я нашла, – похвасталась Ирка, показывая белую ночную рубашку с длинными широкими рукавами и что-то типа фаты – длиннющее покрывало, собранное с одного конца, которое Ирка надела на голову и спустила на лицо. Получилось великолепное привидение в длинном саване. Не снимая наряда, Ирка опустилась на диван и стала рассуждать о фамильных бриллиантах.

– Я уверена, что они должны быть в доме. Вот бы их найти, а? Как бы тетя Ася обрадовалась.

– Почему ты думаешь, что они сохранились?

– А куда бы они делись? Ведь тетя Ася сама рассказывала, что ее предки никогда не голодали. В этой деревне особого голода не было, и если они не были вынуждены их продавать, то как по-твоему – где они?

– Здесь, – глубокомысленно сказал Броня. – Если рассуждать по-твоему, так их не должны были даже прятать.

Здесь задремавший было Владик встрепенулся.

– Драгоценности? О! Пошли искать.

– Искать, – передразнил Броня. – Надо сначала подумать, где они. Если их нет во всяких там комодах – шкатулочках, то все-таки они припрятаны – самую малость, а?

– Предположим, – рассуждала Ирка, – наши дедушки-прадедушки опасались, что в дом могут заходить всякие чужие люди после революции, которым он не особенно доверял. Значит, они должны были их вынуть из тех мест, где обычно хранят драгоценности, – из шкатулок, например, – и положить их куда-нибудь не слишком далеко.

– Например, в потайном ящичке, – предположил Броня.

– Их же там нет, – удивился Владик.

– А почему ты думаешь, что он в доме один? Надо проверить всю старую мебель.

– Они могут быть, например, в книге – вырезать ее середину, и положить внутрь, – сказал Владик.

– Ну, не знаю, – возразила Ирка, – по-моему, этим способом только недавно стали пользоваться. В любом случае, книг тут столько, что все не проверишь.

– Ну, тети Асины книги, которые недавно куплены, и смотреть нечего.

– А много ли тут таких? Тетя Ася ведь совсем недавно в дом въехала. Нет, начнем со старинной мебели и подвала. Где фонарь, Бронька?

Начали со старой мебели на чердаке. Диван и кресла отмели сразу, а вот письменный стол без ножек подвергся пристальному изучению. В нем было много ящичков – в тумбах по бокам и под столешницей. Дети вытащили все ящики и стали внимательно заглядывать внутрь – нет ли где-нибудь пространства для скрытого ящика. Когда все гвоздики были нажаты, поддеты ногтями, когда все шарниры были подерганы, стол с разочарованием оставили в покое. Следующей комнатой была Иркина спальня, где стоял огромный дубовый секретер. Ирка давно уже приспособила самые большие его ящики под одежду, а в маленьких хранила косметику.

Бронька восхищенно застыл перед секретером.

– И как мы его раньше не замечали? – прошептал он. – Мы с мамой в Суздале были в одной старинной усадьбе, там точно такой был в музее.

Бронька потянул на себя дверцу, которая бесшумно легла, образовав маленький столик. При этом дверца вытянула за собой маленький, красный изнутри ящичек.

– Это для письменных принадлежностей, – объяснил Броня. – Нам экскурсовод объяснял.

Потом Броня потянул этот ящичек на себя, и за ним, как матрешки, вытянулись еще два ящичка поменьше. Владик ахнул и ввинтился между Иркой и Броней, чтобы первым сунуть туда нос. В одном ящичке лежала пачка конвертов, перевязанная красной шелковой ленточкой, а другом была маленькая деревянная шкатулка.

– Вот это да! – ахнула Ирка. – Сколько же лет это здесь лежит? Осторожнее, – предупредила она мальчиков. – Не порвите, надо это тете Асе показать.

– Сначала сами посмотрим, – сказал Владик, сопя и развязывая ленту. – Мы первые нашли.

В конвертах оказались письма. Ребята осторожно сели на кровать, бережно вынимая бледно-голубые листочки из конвертов. Это были письма, написанные чернилами – бледными и выцветшими, но буквы еще можно было разобрать. «Друг мой Иринушка,» – было написано летящим ровным почерком с завитушками в конце слов и буквах «б» и «р». «Вот уже месяц не виделись мы с тобой. Ты, наверное, сидишь сейчас у открытого окна, и липы заглядывают прямо в твое окно. А я почти все дни провожу в седле. Мы уже давно не ездим в манеже, нас увозят далеко, в поля. Нас обучают стрелять прямо из седла, и меткости я уже достиг примечательной. Начальство мое меня отметило. Я стараюсь, служу хорошо, чтобы к осени отпуск испросить и увидеть тебя, Иринушка, сердце мое…»

– Любовная дребедень, – разочарованно протянул Владик. Ирка же аккуратно сложила письма и положила обратно в ящик, собираясь на следующий день расспросить тетю Асю, кто была эта Иринушка, которой писал такие невыносимо нежные письма неизвестный офицер.

Ирка отобрала у Брони шкатулку из светлого дерева – из карельской березы, скорее всего, – и бережно открыла ее. В ней лежала тетрадь в кожаном переплете. Это был дневник той самой Иринушки. Дети просмотрели только первые странички, где девушка тосковала по уехавшему в офицерский корпус неведомому Алеше. Мальчикам это было совершенно неинтересно, поскольку не имело отношения к фамильным бриллиантам. Поэтому Ирка положила все обратно с тем, чтобы не спеша прочитать все самой потом.

Было уже поздно, но азарт не позволил детям улечься спать. Было решено продолжать искать ночью, пока «взрослые под ногами не путаются», как справедливо выразился Владик. Поэтому Владик с Броней проскользнули в ту комнату, где когда-то ночевал Юрка. Там стоял огромный старый сервант. Ирка чуть задержалась в своей комнате, приводя там все в порядок.

Паша этой ночью должен быть спать в Брониной спальне. Дверь в нее была приоткрыта, и он долго лежал без сна, вспоминая события минувшего дня. Он увидел, как Броня с Владиком прошли по коридору, и свернули в боковую комнату. «Поздно они спать укладываются». – подумал Паша. Спустя пять минут Паша замер под одеялом, буквально парализованный от ужаса. По коридору скользило привидение, в белом саване. Лица его не было видно, вместо него колыхалась жуткая белая занавеска. Привидение молча прошло по коридору, не производя не единого звука, как и положено привидению. Паша заорал лишь тогда, когда привидение свернуло в боковую комнату, туда, где должны были находиться мальчики. Из глотки Паши вырвался хриплый вопль, от которого содрогнулся весь дом. Захлопали двери, и сонные домочадцы побежали к нему выяснять, в чем дело. Дети тоже перепугались. Ирка стала торопливо стягивать с себя белую рубашку, чтобы одеться поприличнее. Она вытащила чьи-то вылинявшие шорты и мужскую рубашку и помчалась в комнату, где спал, вернее не спал, а сидел в кровати и трясся от ужаса заикающийся Паша.

– Оно прошло и исчезло, – шептал он побелевшими губами, вцепившись в тети Асину руку. – над полом так сантиметра два проплыло. И ни звука.

– Пашенька, успокойся. Тебе показалось, ты просто перенервничал.

Ирка сразу догадалась, что за «привидение» увидел Паша, и изо всех сил старалась хранить серьезный вид. Она скорчила страшные рожи Владику и Броне, чтобы те не вздумали выдать ее. Но им и без того хотелось поинтриговать.

– Ничего я не перенервничал, – волновался Паша. – Я же не спал. Я видел, как Броня с Владиком по коридору в боковую комнату вошли. Только что. Ведь правда? – умоляюще взглянул он на мальчиков.

– Правда, – подтвердили они.

– И почти сразу за ними – привидение. От него холодом потянуло, – убежденно сказал Паша. – Вы видели привидение? – спросил он Владика и Броню.

– Дядя Паша, что вы. Привидений не бывает, – серьезно возразил Владик.

– Так… было же, – чуть не плача доказывал Паша.

– Но… ребята же не видели, – осторожно сказал тетя Ася.

– Значит, сквозь стену прошло.

– Ну хорошо, – сдалась тетя Ася. – Скажу тебе по секрету, тут есть привидение. Но оно доброе, никому вреда не причиняет.

Все, кроме Паши, вытаращили глаза. А Паша, наоборот, успокоился. Он лег обратно на подушку и удовлетворенно сказал:

– Ну вот. А вы не верили.

– Спи, Пашенька, не бойся, – говорила ему тетя Ася, поглаживая по руке, как маленького ребенка.

Когда Паша успокоился, и все пошли досыпать, Ирка слегка обеспокоено спросила у тети Аси:

– А привидение на самом деле доброе?

– Ирка, нет никакого привидения, это я Пашу успокаивала просто. Ты же видела, как он обижался, что ему не верят.

– Точно нет?

– Ну Иришенька, ты же большая девочка!

– А как же прапрабабушки? Они же погибли?

– Ну, если бы привидения и существовали, то здесь их все равно быть не может. Дом ведь с тех пор перестраивался.

– А следующие родственники? Бабушка, дедушка, – они ведь здесь умерли, да?

– Ирка! Что за разговоры к ночи! Спать немедленно и не забивай себе голову всякой ерундой. И зубы почистить не забудь. – крикнула вдогонку тетя Ася. – А то привидения всей толпой так и придут.

На следующее утро Клеопатра Апполинариевна решительно собралась домой.

– Как хотите, а сад требует ухода, – говорила она. – И дома прибраться надо. Нет уж, я пойду. Надеюсь, мой убийца сегодня отдыхает. Вряд ли он придет средь бела дня.

– Когда он думал, что я – это вы, он начал убивать меня прямо средь бела дня, – напомнила Ирка.

– Пойдемте, Клеопатра Апполинариевна – позвал Саша – Я вас поохраняю.

Тетя Ася понимала, что все устали бояться и хотят вернуться к нормальной жизни. Но опасность не миновала. Сейчас опаснее всего было притупить бдительность. Поэтому она позвонила в отделение милиции и пригласила Михалыча на обед на правах старой знакомой. Бронька с Владиком не возражали против того, чтобы посвятить его в подробности о вчерашней поездке.

– Пусть Михалыч посуетится, – сказал Владик. – Может, его опять загипнотизируют, или еще что-нибудь с ним сделают. Он такой смешной, прямо умора.

– Недобрый ты, Владик, – вздохнула тетя Ася.

Паша с Витей, которые собирались уезжать на следующий день, тоже желали познакомиться с «загипнотизированным» участковым, который, по рассказам детей, казался им местной достопримечательностью. Поручив ребятам собрать всех на обед к трем часам, она с Натусей взялась за пироги.

– Хочешь, тетя Ася, мы тебе рыбы наловим? – предложил Броня.

– Хочу. Может быть, ты сразу морской наловишь, я тебе денег дам? – предложила она.

– Что вы, тетя Ася, – удивился Владик. – Как же мы вам морской рыбы в реке наловим? А денег дайте, мы минералки купим по дороге – и хлеба, рыбу подкормить.

– А минералки – рыбу подпоить? – улыбнулась тетя Ася. Но денег дала.

Пока Паша с Витей купались, Саша отбывал повинность в саду, а Бронька с Владиком рыбачили, Ирка решила продолжить поиски драгоценностей. Ей очень хотелось сделать тете Асе приятное. Может быть, она продаст их и перестанет делать эти дурацкие переводы, от которых ее с души воротит. Тетя Ася была женщиной умной и на беду свою образованной, поэтому, читая любовные романы, которые ей приходилось переводить и выводить на экран в русском варианте, она испытывала такое глубокое отвращение, что у нее на некоторое время портился характер. Ирка обыскала сервант в боковой комнате, и ничего не нашла. Потом она вспомнила про старые письма и дневник, и пошла к тете Асе.

– Кто такие были Иринушка и Алексей? – с ходу спросила она.

Тетя Ася задумалась.

– У моей бабушки Елены была племянница Ирина, насколько я помню. Она замуж не выходила, так и жила с ними в старых девах. Григорий Прокофьевич был с ней очень добр. Говорили, что ее жених погиб во время революции.

– А за кого он был – за белых или за красных? – полюбопытствовала Ирка.

– За белых. Он был при штабе Деникина, по-моему, и, когда воевал, считал, что защищает свою Иринушку от бандитов. Так оно собственно и было, – вздохнула тетя Ася, – да вот, не защитил. А почему ты, собственно, спрашиваешь? – спохватилась она.

– Мы нашли вчера у меня в комнате письма к ней этого Алексея, и дневник Ирины. Только я не дочитала его до конца.

– Боже мой. Покажи скорей. Натуся, ты меня простишь на минутку? Не терпится взглянуть, любопытно очень.

Тетя Ася сняла фартук и пошла с Иркой ее комнату. Она очень удивилась, увидев, как за красным ящичком выдвигаются другие. Осторожно вытащив первое письмо из конверта, она принялась читать. Ирка постояла рядом и, увидев, что тетя Ася полностью погрузилась в чтение и не замечает ее присутствия, она, потоптавшись возле нее, пошла на кухню помогать Натусе. Они замесили тесто, нарезали помидоры и огурцы на салат, Ирка успела сбегать к Клеопатре Апполинариевне и забрать у нее бидончик малины и вишни, которые она набрала при помощи Саши, когда тетя Ася с красным носом и заплаканными глазами вернулась на кухню.

– Вот о чем надо писать, – сдавленным голосом сказал она, – Боже мой, какая красивая была любовь, какая трагедия! Разделаюсь с переводом, и обязательно это опубликую. Мне бы чайку, – добавила она, наливая заварку в сахарницу.

– Я налью, тетя Ася, – поспешно сказала Натуся, отбирая у нее заварной чайник и сахарницу. – Вы садитесь.

Она еле успела убрать накрытую полотенцем миску с тестом, которое она приготовила для вареников с вишней, из-под тети Аси, и участливо спросила:

– Вы очень расстроились?

– Очень, – кивнула она, засовывая в вареник карамель вместо вишни и старательно защипывая края, – очень печальная история.

Натуся отобрала вареник и заставила тетю Асю выпить крепкого чаю, чтобы она пришла в себя.

– Ирка, – попросила она, – ты уж нам помогай, раз участкового пригласили. Может, под вареники с вишней он нашу Клео охранять согласится.

Ирка старалась изо всех сил. Она болтала с тетей Асей о каких-то пустяках, чтобы отвлечь ее от печальных дум, но больше всех в этом преуспели Броня с Владиком, которые неожиданно для всех притащили с реки огромного леща.

– Вот это да! – восхитилась Натуся, – Неужели сами поймали?

– Сами! – гордо ответили мальчики хором. – Только не спрашивайте как, – добавил Броня, – потому что мы и сами не знаем. Просто клюнул, и все. Мы его еле вытащили. Захар Ильич помог.

– Да, Захар Ильич прямо человеком стал. – сказал Владик. – Не побоялся в воду залезть, и вообще он, оказывается, в рыбной ловле понимает.

– Хорошо хотя бы то, – засмеялась Натуся, – что ты понял, что и в ловле рыбы надо думать головой.

– Леща я откладываю на завтра, – предложила тетя Ася. – Я думаю, что Захар Ильич тоже заслужил кусочек, а к обеду его приглашать нельзя – разговор будет конфиденциальным.

– Я мало надеюсь, что у участкового при всем желании найдется хоть какая-то конфиденциальная тема для разговора, – скептически заметила Натуся. – А леща давайте зажарим вечером, пока он свеженький, и Захара Ильича пригласим вместе с супругой.

– Устроим светский раут, – обрадовано сказала Ирка, обдумывая, как бы половчее изобразить привидение. Очень любопытно взглянуть, как будет пугаться Захар Ильич.

Клеопатра Апполинариевна вернулась довольная. Саша, пыхтя, тащил следом за ней садово-огородные трофеи: кабачки, целую корзину помидор, огурцы и лук. Сама Клеопатра Апполинариевна выгрузила на стол два ведерка с ягодами.

– Детям – ягоды, а из овощей и сейчас быстренько салатик нарежу, – оживленно хлопотала она. – Вообразите, все было спокойно, никто нас не беспокоил.

– Еще бы, с такой охраной, – улыбнулась тетя Ася.

Участковый, который пришел ровно без пяти три, был поражен: окрошка, жареные грибы с картошкой, пироги с ягодами и с капустой, салат из помидор с огурцами, вареники с вишней – такой стол растопит любое сердце. Неженатый Михалыч домашней едой был неизбалован, поэтому спекся сразу. Он порозовел и спросил:

– Это мне?

– Это нам всем, – хмуро ответил Владик. Его охватило смутное подозрение, что взрослые сядут пировать, а детей отправят обедать в гостиную.

– Всем, всем, – потрепала его по голове тетя Ася. – Всем руки мыть – и за стол.

Некоторое время все пораженно смотрели, как Михалыч поглощает, почти не жуя, пирог с капустой и грибы вместе с варениками, и не давится, набив рот до отказа. Владик заворожено смотрел, как Михалыч, наконец, проглотил и обрел способность говорить.

– Как успехи? – спросила его, наконец, Клеопатра Апполинариевна. – Долго мне еще ходить с охраной?

Михалыч, который успел опять набить рот салатом и картошкой, отрицательно помотал головой.

– Совсем недолго, – через некоторое время сказал он. – Вы скоро такое узнаете, что не поверите. Клеопатра Апполинариевна, вас ждут большие новости.

– Если я до них доживу, голубчик.

Жующий Михалыч вопросительно посмотрел на нее.

– Вчера меня опять чуть не убили, – пояснила она. – Вы кушайте, кушайте, голубчик, я все-таки жива.

– Он что, в дом забрался? – удивился Михалыч.

– Почему в дом?

– А вы что, выходили?

– Выходила. Из израильского посольства. И тут он меня из троллейбуса выкинул… ой, что с вами, голубчик?

Рука Михалыча, несущая в рот вилку с грибами, дрогнула, грибы упали ему на брюки и он начала медленно багроветь.

– Откуда вы узнали? – спросил он.

– Что узнала? – в свою очередь удивилась Клеопатра Апполинариевна.

– Про израильское посольство?

– А… что узнала?

– Не морочьте мне голову, – сказал несчастный Михалыч. – Вы же туда поехали, значит все знали? Какого черта вы мне сразу не сказали, – возмущался он. – Мы тут ведем расследование с вместе городским управлением внутренних дел, копаемся в документах, чуть ли Интерпол не задействовали, – а вы, оказывается, все знали и молчали!

Наступила неловкая пауза.

– Ничего не понимаю, – откашлявшись, сказал Саша. – Что мы знали? И почему Интерпол?

– Так не пойдет, – запротестовал Михалыч. – Вы мне сначала ответьте, зачем вас понесло в посольство Израиля?

– Броня послал, – ляпнула Клеопатра Апполинариевна.

– Броня вас мог и подальше послать, – ехидно сказал Михалыч.

– Вы кушайте, кушайте, – заворковала тетя Ася, – а то грибочки остынут. Давайте я вам окрошечки положу.

Взгляд Михалыча утратил свирепое выражение.

– Вот майонез, – хлопотала тетя Ася, – а вот…

Она хотела предложить ему хрен к окрошке, но испугалась, как бы это слово не прозвучало двусмысленно в этой ситуации. Броня открыл было рот, но тетя Ася толкнула его под столом ногой.

– Жениться вам надо, – жалостливо глядя на него, сказала Натуся.

– Кто б еще невесту нашел, – хмыкнул Михалыч.

– Они вас, наверное, боятся, – предположил Владик.

– Почему? – подозрительно посмотрел на него Михалыч.

– Ну, если вы на них так же, как на меня огрызаетесь,… – начал Владик.

– Владик! – всплеснула руками тетя Ася.

– А как мне на тебя не огрызаться, – неожиданно мирно сказал Михалыч. Хрен он нашел самостоятельно, и окрошка подействовала на него умиротворяюще. – Как мне на тебя не огрызаться, если ты договор нарушаешь.

– Я нарушаю? – удивился Владик.

– Нарушаешь. Мы договаривались, что ты мне все новости, которые услышишь, будешь сообщать?

– Договаривались, – покраснел Владик.

– А про израильское посольство не сообщил. И кто ты после этого?

– Оч… очень нахальный мальчик, – очень похоже изобразил Владик Михалыча, вспомнив разговор на эдельвейсовской даче.

Все невольно рассмеялись.

– А про посольство мне и сказать-то было нечего, – объяснил ободренный Владик. – Это же не те новости, которые мы о преступниках узнали. Просто мы хотели, чтобы они за Клеопатрой Апполинариевной далеко куда-нибудь походили, а Паша с Витей бы последили.

– Пинкертоны несчастные, – проворчал Михалыч. – Сказано же было дома сидеть.

– Мы хотели помочь, – сказала Клеопатра Апполинариевна. – А то Саше с Натусей скоро на работу, Витя с Пашей тоже завтра уезжают, и охранять меня будет некому. Вот мы и решили выманить их в город. А в городе мне делать нечего, и Бронечка придумал, что меня будто бы в израильское посольство на беседу приглашают.

– Нет, ну скажите на милость, – снова поразился Михалыч. – ну почему именно Израиль, можете вы мне объяснить?

– Чтобы страннее было, – сказал Владик.

– Да уж, страннее некуда. Ну надо же, – не мог успокоиться Михалыч, – из всех мест в городе вы именно это выбрали. Неужели случайно?

– Послушайте, голубчик, – вежливо осведомилась Клеопатра Апполинариевна.

– А что, это израильское посольство… оно имеет для вас какое-то особенное значение?

– А для вас не имеет? – хитро прищурился Михалыч.

– Нет, – растерялась Клеопатра Апполинариевна. – А должно иметь?

– Ни боже мой! – всполошился Михалыч.

– А почему же вы так удивились? – подозрительно спросила тетя Ася.

– Просто Клеопатра Апполинариевна на еврейку совсем не похожа, – неуклюже стал выпутываться Михалыч. – А вон те пироги у вас с малиной?

– С малиной, – кивнула тетя Ася, подавая ему блюдо с пирогами. – Сейчас чаю налью. Так какие же новости нас ждут?

– Хорошие. Очень хорошие новости вас ждут, если посидите хотя бы два дня дома. Если же вы высунетесь еще куда-нибудь, – скажем, в Страсбургский суд, в комиссию по правам человека или в китайскую прачечную, то вполне возможно, что новости услышать будет уже некому. Я ясно излагаю?

– Ничего не ясно, потому что рот у вас пирогом набит, – сказал Владик.

– Николай Михалыч, – поспешно сказал Саша, заметив, что участковый перестал жевать и уставился на Владика, – давайте я его сам вздую.

Михалыч неожиданно расхохотался и налил себе Фанты.

– Давай, Владислав, с тобой выпьем за наши дальнейшие более слаженные действия. А рот я пирогом набиваю потому, что тетя твоя готовит изумительно.

Тетя Ася порозовела от удовольствия. Владик многое простил Михалычу, услышав от него комплимент в адрес любимой тети.

– А как она переводит, – коварно сказал он. – Про дрожь, пробежавшую по телу, прямо не заглядывая в текст строчит.

Михалыч опять перестал жевать и взглянул на тетю Асю.

– Любовные романы приходится переводить, – пояснила она. – Из всех переводов мне достаются именно эти. Даже дети смеются, а уж я-то как их ненавижу, – махнула она рукой.

– А детективы? – предложил Михалыч. – У Марджори Аллингхэм, например, еще много детективных романов не переведено.

– Вы знаете Марджори Аллингхэм? – удивилась тетя Ася.

– Я ее почти всю перечитал, – похвастался Михалыч, – прямо на английском. Мне приятель в городе из Интернета скачивает.

Все с уважением посмотрели на Михалыча. Надо же, а все считали, что он просто деревенский простачок. Саша подумал, что, возможно, и в расследовании Михалыч не так уж туп, как кажется. Что-то он про израильское посольство накопал. Но, похоже, что вытянуть из него ничего не удастся, если уж он решил ничего не говорить.

Тетя Ася с Михалычем завели разговор о литературе. Тетя Ася с упоением рассуждала о детективном жанре, а Броня, которому было скучно про это слушать, наклонился к Иркиному уху и похвастался:

– Мы с дядей Сашей все-таки закончили скамейку. Жаль, что он скоро уезжает, а то бы мы и стол сделали.

– Покажи, – тут же попросила Ирка.

– Я с вами, – встала Клеопатра Апполинариевна, и они направились во двор.

– Какой умница, Броня, – сказала Клеопатра Апполинариевна, присаживаясь на нее. – Даже спинку приладили. Ах, как удобно сидеть, так ровненько…

– Так-так, – раздался голос Михалыча с крыльца. – Так, значит, мы условия выполняем. Подставляем себя врагу, когда условились не выходить из дома.

– Но ведь я не одна, – стала оправдываться Клеопатра Апполинариевна.

– Значит, детей подставляем. А если у него винтовочка? – прищурился Михалыч.

Клеопатра Апполинариевна опрометью кинулась в дом. Удовлетворенный Михалыч не спеша вошел за ней следом.

– Так, – внушительно сказал он. – Дисциплины, как я вижу, у вас никакой. Значит так. Если я говорю вам, Клеопатра Апполинариевна, что из дома – ни ногой, я имею в виду вот эту самую границу, – потопал он ногой по порогу, – которую вы не должны переступать. В противном случае за вашу безопасность я не отвечаю. Вы и так мне чуть все не запутали своей самодеятельностью. Еще одна ваша подобная инициатива – и я оформляю задержание на трое суток за попытку помешать следствию. Мне этого времени как раз хватит. Потом сами спасибо скажете.

– Неужели все так серьезно, Николай Михалыч? – робко спросила Клеопатра Апполинариевна.

– Сами имели возможность убедиться, – сердито ответил Николай Михалыч. – Вы, небось, думали, что мы тут, деревенские недотепы, ничего не сообразим без вас?

Клеопатра Апполинариевна покраснела.

– Решили, решили, признавайтесь!

– Что вы, голубчик, – пряча глаза, сказал Клеопатра Апполинариевна.

– Я вас предупредил, – железным голосом сказал Михалыч. – Всего хорошего.

И он открыл дверь.

– Подождите – раздался крик Владика из кухни. Он примчался оттуда с куском пирога в руке. – А как же про посольство? Вы же нам так ничего и не рассказали.

– Про какое посольство? – удивился Михалыч.

– Про израильское. Вы же сами сказали…

– Я сказал?

– То есть вы… ну да, – закричал Владик, – вы сказали, что мы специально туда поехали.

– Я? – округлил глаза Михалыч. – Я вам ничего не говорил.

– Да как же не говорили! – возмутился Владик.

– Ничего я вам не говорил. И даже, – поднял указательный палец Михалыч, – я у вас сегодня не обедал. А все пироги, брат, ты сам слопал.

И Михалыч с высоко поднятой головой зашагал к крыльцу.

– Во кремень, – восхищенно сказал Саша, глядя ему вслед. – А знаешь, мать, он далеко не дурак. И в литературе разбирается. Думаю, что теперь я смогу вас оставить со спокойной душой.

– Санька, – возмутилась тетя Ася. – Неделя же еще не прошла.

– Пора, мать, пора, а то мне на работе потом не разобраться. Ну, завтра я еще с вами побуду, – сказал он, заметив умоляющий взгляд матери, – а потом мы с Натусей поедем.

После ухода Михалыча, Натуся взялась за посуду, а тетя Ася с детьми пошла в Жуковку провожать Пашу с Витей.

– Ничем мы вам не помогли, – печально говорил Витя. – Только хуже сделали.

– С чего вы взяли? – горячо возражала тетя Ася. – Наоборот, мы теперь точно знаем, кого бояться, и к тому же, возможно, мы спровоцировали его на более активные действия. Теперь все быстрее кончится.

– Уточняем, – солидно сказал Паша. – Установили мы, может быть, исполнителя, а заказчика по-прежнему не знаем.

– Да нет, вряд ли он исполнитель, – задумчиво сказал Витя. – Исполнитель бы действовал более профессионально. И спокойно. А этот нервничал очень.

Тетя Ася горячо с ним согласилась. Расстались тепло.

– Теперь приезжайте к нам просто отдыхать, когда все кончится. Договорились?

Паша с Витей долго махали из автобуса. Владик нахмурился.

– Не люблю, когда уезжают.

– Ну, – обняла его за плечи тетя Ася, – пойдем Захара Ильича на вашего леща приглашать.

Захар Ильич очень обрадовался приглашению.

– С удовольствием, – говорил он, – посидим по-семейному. У вас такие славные племянники. Как мы с вами в карты на берегу играли, ха-ха-ха, – неожиданно раскатисто рассмеялся он.

– А мы повторим, – тут же предложил Броня.

– Так-так. Непременно повторим, непременно, – закивал профессор.

Нина Федоровна смотрела на него явно неодобрительно. Она принимала его радость общения с чужими людьми как личное оскорбление. Однако против того, чтобы поужинать вместе, не возражала.

– Мы постараемся, – поджав губы, сказала она. – У Захара Ильича так много работы…

– Нет-нет, – поспешно перебил ее Захар Ильич. – Никакой работы, я приехал сюда отдыхать. Мы непременно придем.

Клеопатра Апполинариевна тоже была довольна.

– Хоть поужинает с нами, как человек, – сказала она. – А то с этой мымрой у него, наверное, кусок в горло не лезет.

– Он в карты хочет играть, – предупредил Броня.

– Хороший человек, – обрадовалась Клеопатра Апполинариевна. – А ты что у нас загрустила, девочка? – спросила она молчаливую Ирку.

– Она немножко расстроена, – объяснила тетя Ася. – Мы с ней вспомнили про грустную историю моей двоюродной бабушки…

Но не историей Иринушки и ее жениха Алексея объяснялась молчаливая задумчивость Ирки. Она обдумывала важный вопрос. Ночью Паша подал ей великолепную мысль про привидения. Теперь грешно было бы не воспользоваться приходом Захара Ильича, чтобы проверить кое-какие технические детали, а заодно проверить, купится ли на привидение ученый человек, профессор. Бронька уверял, что купится, поскольку занимается скифами, которые давно вымерли. «Значит», – с несокрушимой логикой заключил Броня, – «он ко всякой чертовщине давно готов».

К визиту Захара Ильича тщательно готовились и дети, и взрослые. Владик разыскал на веранде длинную веревку – достаточно толстую, чтобы она не путалась. Следующей задачей было набить чем-нибудь ночную рубашку. Бронька предложил было швабру, но Ирка, подумав, эту идею отвергла.

– Будет стучать, если заденет о дом, и вид у него будет уж очень прямой.

Решили остановиться на воздушных шариках. Ниточки, которыми их завязали, связали между собой. На один шарик, изображающий голову, удалось натянуть «фату», которая так напугала Пашу. Решено было привязать к этому сооружению веревку, спущенную со второго этажа. Главной задачей было уговорить взрослых ужинать в гостиной, потому что ее окно выходило в задний двор, и был шанс, что веревка останется незамеченной до вечера.