Текст книги "Лучший иронический детектив"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Марина Белова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

– Нож, – закричал напарник, – нож тащи, поострее.

Подмятый под напарника сатанист вытаращил глаза, но молчал, судорожно хватая ртом воздух. Огромный нож для резки мяса был тут же принесен из кухни. Сатанист зажмурился, а Валерий отрезал неиспользованный кусок веревки и принялся связывать руки за спиной лысого.

Напарник облегченно выпрямился.

– Молодец, – сказал он, протягивая руку Валерию.

– Валерий, – машинально сказал тот, пожимая протянутую руку.

– Костя, – так же машинально ответил тот, изо всех сил тряся руку Валерия. – Как ты вовремя, – сказал он обессилено. – Если бы не ты, они бы точно сбежали.

– Это я понял, – кивнул Валерий. – Те самые? – спросил он, кивая на связанных преступников.

– Не совсем – все еще отдуваясь, сказал Костя. – Подельники их. Они сатанинскую часть изображали. Как я их в отделение доставлю?! – посетовал он. – Этот, – кивнул он на участкового, – стоит тут, как китайский болванчик, без всякого толку.

Валерий удивленно уставился на участкового.

– Что это с ним?

– Гипноз, – пояснил Костя. – Вон тот лысый его загипнотизировал.

– Попрошу без оскорблений, – вдруг очнулся лысый. – Никакой я вам не лысый, а Григорий Иванович.

– Что не мешает тебе быть лысым, – заржал Костя. – Вот и познакомились.

– Пошли, – поднялся Валерий. – Помогу тебе отвезти их в отделение.

– Я с вами, – дернулся было Саша.

– Ни в коем разе, – замотал головой Костя. – Ты за детей отвечаешь, сиди тут. Заодно Михалычем попробуй заняться, – кивнул он на участкового. – Вдруг отомрет.

Когда Валерий и Костя увезли связанных сатанистов, Саша почувствовал, что не на шутку проголодался.

– Первым делом мы должны сделать – что? – обратился он к мальчишкам.

– Привести в чувство участкового, – отрапортовал не забывающий свой долг Владик. Саша почувствовал угрызения совести. Он про участкового забыл, как только за Костей захлопнулась дверь, и уважительно посмотрел на своего младшего двоюродного братца.

А братец в это время от души наслаждался беспомощным состоянием участкового. Поддался какому-то сатанисту, позволил себя загипнотизировать, – позор. Владик счел, что момент его торжества и отмщения за испытанные им унижения в доме Клеопатры Апполинариевны настал.

– Ну что, милиция? – развязно проговорил он, подойдя к участковому, который сейчас был похож на большого младенца – того и гляди, начнет пускать пузыри. – Налицо… – Владик, наконец, с наслаждением выговорил давно рвущееся с языка запретное слово. – Налицо, – повторил он, упиваясь своей безнаказанностью, – халатность при исполнении служебных обязанностей.

На лице Михалыча отразилась упорная работа мысли.

– Выехать на вызов без элементарных… – Владик сказал бы: «орудий задержания», если бы знал это выражение. Но поскольку он был всего лишь одиннадцатилетним ребенком, он сказал: – …без элементарных инструментов.

Лицо Михалыча выразило на этот раз неясное беспокойство.

– И первый раз, – продолжал Владик, – вы нам не поверили. Думали, что крысу…

Михалыч нахмурил брови.

– … что крысу просто так убили. Я ведь говорил…

– Заткнись, нахал очкастый! – вдруг заорал милиционер.

– Молодец, Владька! – восторженно закричал Саша. – Отмер. Это его слово «крыса», наверное, в чувство привело.

– Распустили пацанов! – орал Михалыч, будто его, наконец, прорвало. – Никакого уважения к милиции.

Владик сначала отскочил от него от неожиданности, а потом всерьез обиделся.

– Чего обзываетесь-то? – тоже заорал он. – Что, я неправ был? Неправ, да? Я вам тут помогал-помогал,… черта с два вы бы тут без меня справились.

– Да, – перебивая друг друга, вступились за Владика Броня с Юрой. – Вам помогаешь-помогаешь, и никакой благодарности. Оскорбляете только…

– Это чем помогали-то? – захлебывался милиционер.

– Скажете нет?

– Скажи «да» – вмешался Саша, дружески обняв его за плечи. – Тем более, что без пацанов, похоже, мы бы и правда не справились. Хоть они и нахальные, – подмигнул он. – Ты лучше скажи, ты теперь в порядке?

– Вроде в порядке, – хмуро сказал участковый.

– Ничего не в порядке, раз обзывается, – продолжал обиженно бубнить Владик.

– Там колбаса с сыром оставались, – потер руки Саша. – Свежие. Пошли чайку попьем. От гипноза колбаса – первое средство.

– Понимаете, – мирно прихлебывая чай, делился участковый. – Стою – ну все понимаю, а сказать ничего не могу. Хоть плачь. И рукой двинуть не могу. Ну так, махнуть только. А чтобы Косте помочь – не могу, как ватный весь. Вот чертовщина. Ладно еще, что ваш Валерий вовремя приехал. А как этот ваш… Владик,… – сказал про крысу, во мне как щелкнуло что-то – и мигом на место все встало.

Владик и Броня недовольно переглянулись. Хорошо ему радоваться, а Клеопатре каково?

– Вы лучше скажите, – осторожно прервал его излияния Броня. – Клеопатре Апполинариевне больше ничего не грозит?

– Ну, нам еще ничего неизвестно, – замялся участковый.

– Значит, она может больше ничего не бояться? – недоверчиво переспросил Броня.

– Ну, – нехотя выдавил из себя милиционер, – я бы на ее месте все-таки боялся. Пока мы этих двоих не изловим, все может быть.

– Ее могут убить? – ужаснулся Владик.

– Ну уж прямо так сразу и убить, – поспешно сказал Михалыч. – Не убить, конечно, а… – пусть бы она лучше пока пожила у вас. Пока мы их не поймаем.

Владик наблюдал, как Саша поглощает бутерброды с колбасой. Та, что лежала на столе, давно кончилась, но в холодильнике был большой запас сыра, масла и колбасы. Саша из всего этого сооружал толстые бутерброды и один за другим отправлял их в рот. «Недаром тетя Ася говорит, что он любит поесть» – подумал Владик, и вслух сказал.

– Саша, как по-твоему о чем сейчас тетя Ася думает? Валерий уже полтора часа как за нами приехал.

Саша ахнул и, выронив бутерброд, помчался к телефону. Мальчики с участковым продолжали пить чай.

– Вы, пацаны, продолжайте наблюдать, – вдруг сказал им Михалыч. – Только сами никуда не суйтесь, а наблюдайте. Чуть что, сразу мне докладывайте. Ну, а я, – усмехнулся он, – уж наручники в следующий раз раздобуду. Если будет, кого задерживать.

– Вы предлагаете нам сотрудничество? – важно уточнил Владик.

– Ладно тебе, – устало отмахнулся милиционер. – Будто сами не будете совать нос во все дырки.

Снова поссориться им не дал Валерий.

– Все, сдали голубчиков, – доложил он. – Поехали домой.

Вслед за ним вошел Костя.

– Как ты, Михалыч?

– В порядке, – смущенно сказал он. Меня вот этот оч… очень умный ребенок в чувство привел. Ключевым словом.

Он подмигнул Владику. Мир был установлен.

Дома тетя Ася метала громы и молнии.

– Ну неужели трудно было сразу позвонить, что вы задерживаетесь? Ведь в такой ситуации мы тут что угодно могли предположить.

– Ну мам, – смущенно оправдывался Саша. – Там как навалилось все.

– Это ты на лысого навалился, – захохотал Броня. – Тетя Ася, вы его побольше пирогами кормите. Он как упадет на преступника, тот и с копыт долой. Правда, сегодня ему веса немного не хватило. Спасибо, Юрка помог.

Юрка улыбался. Он чувствовал себя совсем как дома. Вернее, лучше, чем дома. С этими ребятами не надо было корчить из себя крутого. Он был самим собой, и это, как оказалось, всех вполне устраивало. Юрка впервые подумал, что может быть, не с ним что-нибудь не так, а с сосновскими ребятами. Но додумать эту мысль до конца он не успел, потому что на его плечо легла тяжелая рука его бабушки Вали.

– Поехали домой, Юрочка. Молодой человек нас подвезет, я думаю?

– Конечно, – сказал Валерий, – но тетя Ася замахала руками.

– Об этом и речи быть не может. Все остаются ночевать. Дом большой, места всем хватит. На ночь никого не пущу. Валерий, тебе нельзя за руль после всех событий.

– Мне с утра на работу, – мялся Валерий, хотя больше всего ему сейчас хотелось остаться с этими нелепыми и боевыми тетками.

– Позвонишь директору, что у тебя бессонная ночь, – сунула ему мобильный телефон тетя Ася.

– Э-э-э… он, наверное, спит сейчас…

– Ну так разбуди! Тебе одному не спать, что ли?

Ирка на кухне уже разогревала очередной пирог и гремела чашками. Все, не сговариваясь, потянулись на кухню – пообщаться за вечерним, вернее, уже ночным чаем, и поделиться впечатлениями.

– Ой, Натуся! – обжегшись горячим чаем, закричал Саша. – Она там с ума, наверное, сходит.

– Сиди уж, нелепый ты человек, – остановила его тетя Ася, когда он рванулся к телефону. – Я давно ей позвонила.

За столом разговор вертелся вокруг одной темы – таинственные события последних дней. Женщины ахали, слушая, как, благодаря находчивости Саши и племянников были задержаны сатанисты. Это давало надежду на то, что через них могут найти Сергея Николаевича и Валентина Юрьевича – если это их настоящие имена.

Тетя Ася, глядя на мальчиков с нежной улыбкой, пригоршнями лила бальзам на их мужскую гордость. Владика впервые никто не называл маленьким. Он вдруг почувствовал, что глаза у него слипаются, и, прислонившись к мягкому тетиному плечу, сладко задремал. Сквозь сон он почувствовал, что его берут на руки и несут в кровать. – «Устал наш герой. Еще бы, такое напряжение – а все-таки это было опасно» – услышал он голос Клеопатры Апполинариевны. Он приоткрыл на секунду глаза, увидел, как Саша стягивает с него кроссовки – и крепко уснул.

Заседание на кухне продолжалось еще некоторое время. Теперь, когда эйфория от поимки преступников сошла на нет, вернулись к главному – что стоит за всем этим. Никто не верил, что центром притяжения событий являются крысы. Слишком много усилий было предпринято – «внедрение на дачу», – как выразился Валерий, вербовка Юры, – и все ухищрения, чтобы подобраться к Клеопатре Апполинариевне.

– Одно из двух, – рассуждал Саша. – либо им нужно что-то в вашем доме, либо вы сами.

– Если им нужно было что-то в моем доме, то это, наверное, они уже имели возможность найти, пока я у вас, – резонно сказала соседка.

– Тогда хуже, – решил Броня. – Тогда все же им нужны вы.

– Вот это меня и интригует, – задумчиво сказала Клеопатра Апполинариевна. – Что им нужно от никому не интересной старухи? Разве что рецепт засолки капусты.

– Уж очень издалека они к вам подбираются, вот что странно, – подала голос Ирка.

– Тетя Клео, – сказал Броня. – Постарайтесь вспомнить, что в вашей жизни было такого, примечательного? Ну, вдруг, например, вы были свидетелем преступления – убийства…

– Что ты, что ты, голубчик, – засмеялась Клеопатра Апполинариевна, – да я бы такое на всю жизнь запомнила.

– Может тогда на работе что-нибудь – ну, слышали, как кого-то шантажировали, или еще что-то?

– Да нет… Ничего такого не припоминаю. Работа ведь у меня мирная была. В библиотеке кого пошантажируешь? Да еще в сельской. Нет, вряд ли.

– А у Валентина Юрьевича говор не наш. Этот то есть, акцент, – вдруг вспомнил Юрка.

– Точно, акцент и я заметил, – подтвердил Валерий.

– Пошли спать! – вздохнул Саша. – Пока мы не успели принять версию, что нашей тетей Клео интересуется иностранная разведка.

На следующее утро, которое наступило для них в одиннадцать часов, Валерий, торопливо позавтракав, отбыл в «Эдельвейс» воровать в Интернете шедевры для полиграфической деятельности, захватив с собой Юрку и бабушку Валю, а Саша принялся названивать шефу.

– Володя, мне нужна неделя за свой счет. Не могу оставить мать, тут чертовщина какая-то. Вчера изловили половину преступников, а вторая половина… черт их знает, где-то тут бродят. Не возражаешь?

Пообещав, что он не бросит клиента, которого он вел, и съездит в город, чтобы присутствовать вместе с ним на допросе у следователя, он позвонил Натусе.

– Солнышко, приезжай. Я тут, кажется, застрял. Нет, не опасно, но оставить мать боюсь. Сегодня приедешь? Умница ты моя!

Заспанный Владик пришел на кухню завтракать самым последним.

– Саша, не уезжай пока, – поднял он на Сашу серьезные глаза. – Мы еще не всех поймали.

– Не уеду, – тоже серьезно пообещал Саша.

День выдался жаркий. Клеопатра Апполинариевна стала все чаще поглядывать в сторону огорода, который третий день не поливался. Тетя Ася сидела за компьютером, Владик с Сашей гремели какими-то железными сокровищами, найденными ими в недрах чердака. Ирка упоенно обследовала очередные шкафы на верандах. Сначала Клеопатра Апполинариевна с интересом наблюдала за вещами, заботливо пересыпанными выдохшимся нафталином и потерявшими аромат сухими травами, которые Ирка бережно извлекала из ящиков и с полок. Там было множество шалей – шелковых, шерстяных, полотняных, всех цветов.

– Тетя Клео, неужели их все надевали?

– Конечно, деточка. Это сейчас вы свитера вокруг пояса обвязываете, чтобы с собой не таскать, и надеваете, если холодно. А раньше вместо них были самые разные шали, в зависимости от сезона. Дамы спускали их с плеч, если было тепло, и закутывались в них поплотнее, если было холодно. Особенно в деревне. Это было очень удобно.

– А Елена Ильинична часто их надевала?

– Да практически каждый вечер. У нее к каждому туалету была своя шаль. Вот посмотри, эта вязаная, с бахромой. Это ей ее горничная Марина связала. В этой шали Елена Ильинична разливала чай по вечерам, на веранде, если ее муж ужинал дома. Григорий Прокофьевич ее очень любил.

– Кого? Елену Ильиничну или шаль?

– Обеих, – улыбнулась Клеопатра Апполинариевна, – хотя в этом случае я имела в виду шаль.

– А юбки, – вытащила Ирка большой темно-синий сверток. – Посмотрите, как ужасно, вся в сборках – я бы в ней снопом казалась.

– И здесь все скрадывала шаль, – ах, Ирочка, я пойду. Очень мне печально на эти вещи смотреть – они лежат в шкафу, а тех, кто носил их, давно нет. Ты знаешь, они были очень славные люди. А юбка эта Ольге Ильиничне очень шла, – это сестра Елены Ильиничны была. А малина у меня уже, наверное, вся засохла.

Ирке потребовалось некоторое время, чтобы понять, что малина уже относилась к огороду Клео. Она снова уткнулась в шкаф, а Клеопатра Апполинариевна, вздыхая, принялась бродить по дому. Вчера она опрометчиво пообещала, что никуда не будет отлучатся без сопровождения Саши или в крайнем случае тети Аси. Огород манил ее все больше, пора было поливать.

– Асенька, – робко окликнула она, – я пройдусь только до огорода, быстренько полью и назад, хорошо?

– Ни в коем случае. Сейчас закончу страничку и пойду с вами. А лучше – пусть Броня польет. Ему сейчас все равно делать нечего. – тетя Ася выглянула в окно. – Ну конечно, он обтесывает все тот же столбик для скамейки – сейчас из него разве что подпорку для вашей малины делать. Броня! – позвала она.

Броня с деловым видом вошел в дом.

– Бронечка, сходи к Клеопатре Апполинариевне на огород, полей там, а скамейку тебе потом Саша поможет. Хорошо?

Отказать тете Асе было трудно. Одному Броне идти не хотелось, и он пошел к Ирке.

– Ирка, хватит в тряпках рыться, пойдем со мной поливать.

– Почему обязательно я? Один что ли не справишься?

– Может, я там до вечера проторчу один. Огород-то ведь у нее огромный. Будь человеком, чего мне одному отдуваться.

Ирка нехотя оторвалась от шкафов.

У Клеопатры Апполинариевны, к счастью, был шланг, при помощи которого они быстро полили и сад, и огород. Им оставалось только собрать бидончик малины и смородины.

– Давай передохнем, – предложила Ирка. – Клеопатра Апполинариевна говорила, у нее на кухне еще квас оставался.

Броня с удовольствием пошел в дом. Пока он отыскивал квас, Ирка сняла с вешалки Клеопатрину шляпу.

– Бронька, смотри, какая смешная.

На Броню шляпа впечатления не произвела. Он едва оглянулся на нее и пробурчал, что ее страсть к тряпкам уже граничит с помешательством. Не встретив понимания, Ирка пошла в огород. О, а шляпа-то, оказывается, от солнца защищает. Благодаря широким полям солнце не слепило глаза, и плечи оказались в тени.

– Надо же, – подивилась Ирка, – не зря Клео, оказывается, такие огромные шляпы носит. Интересно, – подумала она, – может в ее платьях тоже какой-то секрет есть?

В доме она отыскала платье, в котором Клео чаще всего выходила в огород. Ирка напялила его прямо поверх футболки с шортами и снова поплелась в огород. Нет, платье совсем даже неудобное. Ногам в нем жарко, подол путается. Ирка стала прохаживаться по саду, представляя, что она его хозяйка. Ой, столько всего надо – пропалывать, рыхлить, поливать, – все же лучше, подумала Ирка, быть здесь в гостях. Она остановилась перед бочкой с водой, и наклонилась, чтобы получше рассмотреть свое отражение – идет ли ей такая шляпа. Фу, как некрасиво выбиваются волосы – если их убрать, и шляпу самую малость сдвинуть набок – вот, так – совсем другое дело. Вдруг она почувствовала, что сзади кто-то крепко схватил ее за шею, и резко наклонил ее голову вперед. Ее лицо оказалось в воде, которой доверху была наполнена бочка. У нее мелькнула мысль, что это Бронька так нелепо шутит, хотя у него не могут быть такие сильные руки. Она стала задыхаться. Пытаясь выпрямиться, она уперлась в край бочки руками, но кто-то сзади так придавил ее сзади к бочке своим телом, что железный край больно впился ей в грудь и дышать стало еще труднее. В голове у нее зазвенело, перед глазами стал разливаться ослепительный белый свет.

– Ирка, – издалека услышала она Бронин голос, – ты пойдешь, наконец, квас пить?

Железная хватка несколько ослабла, и Ирке удалось на секунду приподнять лицо над водой и сделать судорожный вздох. Потом неумолимые руки сдавили ей горло, приподняли и с силой швырнули на землю.

Она пришла в себя от того, что ее тело волокли по земле, и голые пятки больно царапались о траву. Она пришла в ужас и стала отбиваться от неведомого похитителя. Ее тут же аккуратно положили на землю и голос Брони сверху сказал.

– Слава Богу! Ирка, открой глаза. Ты можешь встать?

– Не могу, Бронечка, – сказала Ирка и заплакала.

Броня сел с ней рядом. Его слегка трясло и он ничего не понимал. Он нашел ее лежавшую без сознания возле бочки с водой – почему-то в Клеопатрином платье. Шляпа с огромными полями плавала в бочке с водой, а Иркино лицо было все в зеленой ряске.

– Что случилось? У тебя закружилась голова?

– Меня пытались убить, – стуча зубами, сказала Ирка и уткнулась головой в колени, чтобы удобнее было плакать.

Броня ахнул. Иркина шея была вся в огромных синяках.

– Он приняли тебя за Клеопатру, – прошептал он.

Забыв про ягоды, они пошли домой. У Ирки кружилась голова, Броня тащил ее почти волоком. По улице навстречу к ним шла снова обретшая былое величие Гренадерша. Увидев Ирку, она сделала стойку, как охотничий пес, а лицо ее приняло скорбное выражение.

Когда они доплелись до дома и вошли во двор, первыми, кого они встретили, были Саша и Владик, которые рыли ямку для столбика скамейки.

– Ирка, – удивился Владик, – ты зачем в этом платье?

Саша внимательно вгляделся в Иркино лицо и завопил из всех сил:

– Мать, скорей!

Тетя Ася пулей вылетела из дома.

Пока Броня торопливо рассказывал, что произошло – хотя рассказать он мог пока немного, – обессилившую девочку хлопотливо умыли, переодели и уложили в кровать. Трясущимися руками тетя Ася капала для нее валерьянку в мензурку. Рука ее застыла, когда Ирка стала рассказывать, как ее начали топить, и, всхлипнув, тетя Ася опрокинула валерьянку в свой собственный рот. Клеопатра Апполинариевна села на кровать, поглаживая Иркину руку и неподвижно глядя перед собой, а в гостиной Саша названивал в милицию. Наконец, все успокоились и обрели способность рассуждать. Тетя Ася спохватилась, что, поскольку Бронька бесспорно прав и неизвестный убийца покушался убить Клеопатру Апполинариевну, ей тоже необходима валерьянка. Клео выпила ее, поблагодарив вежливой улыбкой, и снова уставилась в пространство.

Наконец раздались нетерпеливые звонки в дверь – это примчался встревоженный Михалыч. Участковый был очень перевозбужден, поскольку покушение на убийство открывало новый многообещающий этап в криминальной истории Александровки.

Все уселись на диванах в гостиной, а для Ирки, чтобы ее было всем видно, выкатили кресло в середину. Слегка смущаясь ролью героини детективного романа, Ирка уселась на краешек и посмотрела на участкового, ожидая вопросов.

– Постарайся вспомнить поточнее, – откашлявшись, начал участковый. – В какой момент он убежал?

– Когда Бронька позвал меня на кухню пить квас, – немного подумав, ответила Ирка.

– Ты слышала, как он тебя позвал?

– Да. У меня уши были не полностью в воде, и я приглушенно, но Бронькин голос слышала.

– И что после этого произошло? То есть, как ты думаешь, он решил, что уже тебя додушил, или сознательно решил не убивать?

Ирка задумалась.

– Он вытащил мое лицо из воды. И потом толкнул.

– Значит, раздумал топить, – решил Михалыч. – А в лицо он тебе заглянул?

– Нет. Я лицом вниз упала.

– Ну-ка встань, – скомандовал Михалыч.

Ирка удивленно взглянула на него.

– Встань, говорю. Рядом с Клеопатрой Апполинариевной встань. Ростом померьтесь.

– Давай-давай, – поторопил Саша.

Ирка оказалась на полголовы ниже Клеопатры, и участковый несколько скис. – Не подходит эта версия, – уныло сказал он, – рост слишком разный.

– Подходит-подходит, – успокоила его тетя Ася, – шляпа на голове скрадывает разницу в росте за счет полей. Поэтому теперь вопрос заключается в том, что мы будем делать дальше.

– Вы ничего не будете делать, – огрызнулся Михалыч. – Наделали уже. Сказано вам было тихо сидеть. Без взрослых теперь никуда. А вы, Клеопатра Апполинариевна, сидите дома и не высовывайтесь.

Не прощаясь, участковый выскочил из дома, с очень деловым видом залез в машину и, взревев мотором, милицейский газик помчался по деревенской дороге, явно превышая дозволенную простым гражданам скорость.

– Будет о чем им поговорить в отделении, – усмехнулся Саша. – Только нет у меня надежды, что мы в ближайшие годы сможем вернуться к нормальной жизни, если действительно не будем ничего делать. Как ты думаешь, мать, какие ближайшие шаги он собирается предпринять?

– Пить чай, пока не кончится рабочий день, – уверенно сказала тетя Ася. – А потом – пиво.

– А мы что будем делать? – жалобно спросила Ирка.

– Играть в карты, – жизнерадостно вмешалась Клеопатра Апполинариевна. – Что мы приуныли, в самом деле. На улице жара, сейчас откроем окна, устроим замечательный сквознячок, и усядемся вот за этим старинным дубовым столом играть в карты. А станет попрохладнее – пойдем купаться. Лето на дворе, – горячо говорила она, убеждая, скорее, саму себя, что жизнь продолжается в прежнем летнем режиме. И даже, хотя и с некоторыми издержками, огород полит, а значит – будет завтра малина с молоком на завтрак.

Саша не возражал. Действительно, нужно было снять напряжение и хотя бы создать иллюзию, что они могут по-прежнему беззаботно отдыхать.

– Играем на желание, – заявил он и первым уселся за стол. – Мать, где у тебя карты?

Тетя Ася приняла правила игры. С самым беззаботным видом она подошла к дедовскому комоду, провела по нему рукой и сказала:

– Рабле – крабле – бумс! – и из под его столешницы с треском выскочил маленький выдвижной ящичек. Владик вытаращил глаза:

– Еще!

Тетя Ася, делая одной рукой таинственные пасы, второй снова провела по комоду:

– Дзинь, – сказала древняя пружина и, к восторгу детворы, ящик послушно выскочил из под столешницы.

– Ничего не понимаю, – заинтересовался Саша и подошел поближе. Тетя Ася показала ему на маленький гвоздик со шляпкой. Она подцепила шляпку ногтем и гвоздик оказался рычажком, высвобождающим пружинку. Ящичек опять выскочил, слегка ударив зазевавшегося Сашу по руке. Саша задвинул его, и с мягким щелчком ящичек встал на место. Ни одной щели, выдающей наличие ящика, не было видно.

Обожающий все таинственное Броня подбежал исследовать содержимое ящика, но был разочарован. Игральные карты, счета об уплате за электроэнергию, квитанции – вот и все.

– А чего ты ожидал? – усмехнулась тетя Ася. – Фамильные бриллианты потерялись, пиратские карты не по нашей части – прадед был купцом.

– Фамильные бриллианты? – переспросил Саша. – А они у нас в семье были?

– Были, – хором сказали тетя Ася и Клеопатра Апполинариевна.

– Моя мама мне говорила, – пояснила тетя Ася, – что еще ее прапрадед все деньги обращал в золото и камни. И он подарил прабабушке, то есть своей жене, золотой медальон, крышечка которого открывалась, а внутри, вместо портрета или прядки волос, была помещена огромная черная жемчужина, обрамленная в золото. Говорят, черное с золотом смотрелось эффектно. Правда, открыть мог не всякий – там был какой-то секрет.

– Про медальон я ничего не слышала, – покачала головой Клеопатра Апполинариевна, – а вот у Елены Ильиничны золотых украшений было много. Серебро она не любила – говорила, что ей, мол, не по чину серебро носить. Интересно, где это все теперь?

– Большевики конфисковали? – поинтересовался Броня?

– Вряд ли, – ответила тетя Ася. – Репрессиям они не подвергались, поскольку после революции вся огромная семья в этот дом съехалась. Поэтому едоков тут было много, а кормильцев мало. Обменяли на продукты во время голода, скорее всего. Ладно, народ, играем в дурака, – и она села за стол.

– А желание? – напомнила Ирка. – Мое желание будет такое: кто проиграет, должен будет изобразить комара, умирающего от таблетки «Раптор».

Во время игры все старались изобразить оживленную беседу. Это хорошо получалось только у детей, которые игре отдались со всем азартом, им присущим.

– Вы жульничаете, тетя Клео, – возмущалась Ирка. – Вы все мои карты смотрите.

– А ты не показывай, – спокойно отвечала Клеопатра Апполинариевна. – Я в твою сторону уже глядеть боюсь – все нараспашку.

Проиграл Броня. Он полез на стол, старательно дзыкая, чтобы изобразить звон комара. Потом несчастный комар стал изгибаться в агонии, и во время его последней, самой эффектной судороги, когда Бронькина голова свешивалась со стола, правая рука была заломлена за спину, а нога дрыгалась в сторону задремавшей на столе Анфисы, вдруг раздался стук в дверь. Бронькина нога замерла, один глаз закрылся.

– Не открывайте, – прохрипел он.

– Бронька, слезай скорее, – прошептал Владик.

Все замолчали, боясь пошевелиться. Саша жалел, что позволил Валерию уехать в город – защищать женщин и детей в одиночку представлялось делом весьма проблематичным. Он тихо встал и пошел к двери.

– Возьми, – прошептал Владик, сунув ему в руки тяжеленный медный подсвечник.

Сжимая подсвечник в руке, Саша громко спросил: «Кто там?». Никто не ответил.

– А чего мы так перепугались-то? – шепотом осведомилась Клеопатра Апполинариевна.

– Потому что стучат, – так же шепотом ответила ей тетя Ася. Клеопатра Апполинариевна изумленно воззрилась на нее.

– Обычно нам звонят, – пояснила тетя Ася.

– Никого, – сказал Саша, вернувшись к столу. – Броня, сдавай карты.

Броня перетасовал колоду и положил на стол первую карту. В это мгновение раздался стук в окно. Бронина рука замерла, и он вопросительно посмотрел на Сашу. Стучали в окно той комнаты между гостиной и Брониной спальней, которую почему-то называли кабинетом. Привычно схватив подсвечник, Саша пошел к окну.

– Саша, – закричала тетя Ася. – Не подходи!

Саша поднял палец, призывая всех молчать, и сбоку осторожно выглянул в окно. Опять никого! Саша, выждав пару секунд, выглянул в окно, но никого не увидел. Пожав плечами, он вернулся к столу. Все сидели молча, со страхом ожидая, что постучат еще раз. И, действительно, через минуту раздался стук в дверь – решительный и громкий. Саша вскочил и, в два прыжка оказавшись у двери, рывком ее открыл. За дверью стояла возмущенная Натуся.

– Что это такое? – заговорила она. – Стучу-стучу, а вы не открываете. Так-то ты меня встречаешь?

Саша ошарашено смотрел на нее.

– А… в окно – тоже ты?

– Конечно я! Я ждала-ждала, думала, может, вы стук в дверь не слышите, и пошла стучать в окно. А вы опять не открываете. Безобразие.

– Натуся! – вдруг заорал Саша. – Ты приехала!

– Дошло, наконец, – ухмыльнулась она.

За обедом все, перебивая друг друга, рассказывали ей, что тут произошло. Она молча слушала, округлив глаза, и высказала, наконец, ту мысль, которая давно мучила Сашу.

– И что вы тут надеетесь высидеть, картежники? Вам категорически не хватает мужиков. События надо провоцировать, следить, драться, защищаться, устраивать засады, – а мы на тебе виснем, и ты не знаешь, то ли нас охранять, то ли действовать, – говорила она Саше.

– Как в воду глядела, – проворчал Саша. – И чего ты не мужик?

– Зато у меня есть масса других достоинств, – утешила его Наташа. – А еще у меня есть мысль.

Клеопатра Апполинариевна с надеждой посмотрела на нее. Саша ревниво отметил, что на него тетя Клео так не смотрела.

– Какая? – спросила тетя Ася.

– У нас этим летом в детском лагере работали два отличных парня-туриста. – Натуся работала в какой-то общественной организации, занимающейся летним отдыхом детей из малоимущих семей. – Они отличные ребята, работали бесплатно, потому что им интересно. Я думаю, что здесь им будет намно-о-ого интереснее…

– Ты думаешь? – усомнился Саша.

– Категорически! Я им сейчас же звоню и ручаюсь, что сегодня – в крайнем случае – завтра – они будут здесь. И тогда – только держись!

– Замечательно! – вздохнула тетя Ася. – Только у меня на всех подушек уже не хватит.

– У меня можно взять, – умоляюще сказала Клеопатра Апполинариевна. – И поселить тоже у меня. Я понимаю, вам тяжело, голубушка – столько народу…

– Что за глупости! – с укором сказала тетя Ася. – Нам надо сейчас всем вместе держаться, чтобы действовать согласованно.

И она пошла считать подушки, мысленно благодаря предков за то, что они не поленились выстроить такой огромный дом. Если детей немного уплотнить – отдельная комната для каждого казалась ей уже барством, – Ирку уложить в одной комнате с Клео, то, пожалуй, все уместятся. А к плите, – решительно подумала она, – встанут все!

Насчет всех у тети Аси были сомнения, но, не успела она домыть посуду после обеда, как Натуся уже замесила тесто и потушила капусту для начинки.

– Слава Богу, – сказала тетя Ася, – что ты приехала, Натуся. А то они так быстро все съедают, что готовить я не успеваю. Перевод совсем забросила. Идите-ка все купаться, а я – за компьютер. Наташка, берешь пирог на себя?

– Асенька, мы с Натусей вдвоем управимся, – успокоила ее Клеопатра, – садись за компьютер и о нас не думай.

– Ничего подобного. – вдруг заявила тетя Ася. – Я тоже купаться пойду, раз Натуся приехала. А то лето кончается.

После суетливых сборов решили пройти мимо дома Клеопатры Апполинариевны – ей нужно было надеть купальник, выудить из бочки с водой шляпу и заглянуть в почтовый ящик. Впереди всех несся Рики, азартно гоняя пустую пластиковую бутылку. Он, не оглядываясь, помчался к дому Клео, помня, что там всегда его ждала ласка и вкусное угощение. Пока все ожидали Клео, расположившись у крылечка, Рики решил обежать весь сад. Гоня перед собой пластиковую бутылку, он добежал до зарослей малины и вдруг остановился перед кустом, яростно лая.