Текст книги "Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»"
Автор книги: Автор неизвестен Древневосточная литература
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
О том, как Иккю наградил именем Кудзу-но Ураминосукэ
Жил человек, которого звали Кудзу-но Кадзураносукэ. Был у него такой нрав – каким бы близким ни был ему друг, он сразу же огорчался и негодовал, если чуть что было не по нему, и порывал с ним.
Однажды к нему вдруг зашёл Иккю и сказал:
– Что же, Кадзураносукэ, с нынешнего дня будем вас называть «Кудзу-но Ураминосукэ». Вот почему: «кудзу» – это такая ползучая трава. Осенний ветер подует слегка и поворачивает листья этой травы, так что становится видна «ура», обратная сторона, это «урами» – «видеть изнанку», а «урами» значит ещё и «обида, огорчение». В стихах вот тоже говорится: «Лес под названьем Симода, где трепещут листья плюща»[160]160
Это стихотворение упоминается в легенде о рождении знаменитого гадателя-оммёси Абэ Сэймэя. Абэ Ясуна, отец Сэймэя, в лесу Синода, известном зарослями плюща-кудзу, повстречал раненую белую лису, спасавшуюся от охотников, и помог ей. Позднее там же он познакомился с прекрасной девушкой, которая назвалась «Лист кудзу», и взял её в жёны. Она родила ему сына, а когда сыну исполнилось пять лет, случайно открылся её истинный облик, и она исчезла, оставив сыну стихотворение.
[Закрыть]. Так и в вашем сердце – как повеет осенний ветер, тут же появляется обида и досада. Что уж, даже у супругов, которые подобны «птиц чете неразлучной, раздвоённой ветке»[161]161
См. сноску № 97.
[Закрыть], – даже между ними бывает, что они очень близки, а бывают и времена, когда отдаляются друг от друга. Само собой, разве можно ждать, что не настолько близкие люди будут поступать так, как вам того хочется? Невыносимо жалко всех тех, кто не задумывается о слабостях своей собственной души и считает прочих людей плохими. Вот и в стихах говорится:
Если взгрустнёшь,
Приходи меня навестить
В край Идзуми,
В лес под названьем Синода,
Где трепещут листья плюща.
Коисикуба
Тадзунэтэ китэ миё
Идзуми нару
Синода но мори но
Урами кудзу но ха
Зачем понапрасну
Грешить на других,
Считать их плохими?
Моя душа меня самого
Страдать заставляет.
Ата ни номи
Хито о цураси то
Ика омоу
Кокоро ё варэ о
Укимоно то сирэ
Я сам не могу
Быть таким,
Как хотел бы, —
Если подумать о том,
Знание обретёшь.
Оно га ми но
Оно га кокоро ни
Канавану о
Омоваба моно о
Омоисири нан
Так и есть, если уж собственная наша душа не ведёт себя так, как нам самим бы хотелось, – так повелось в бренном мире, – то досадовать на других – большая ошибка. Родители то умиляются собственным детям, то досадуют на них. Непременно вспоминайте об этом, когда с вами случится что-то подобное!
5О том, как Иккю рассказывал о лисе
Один человек пришёл в сплетенную из травы хижину, где жил Иккю, встретился с преподобным и сказал:
– Мы писать-читать не обучены, и когда слышим о том, что не можно увидеть глазом, то всё равно как будто не слышали. Расскажите что-нибудь интересное, всё равно что.
Тогда Иккю рассказал:
– Ну что же… Было то в Китайском государстве. Один тигр загнал лису и уже собирался её сожрать, а лиса ему и говорит: «Послушай-ка, тигр, не ешь меня! С нынешнего дня Небо назначило меня военачальником над всеми зверями. Поэтому если ты меня съешь, то пойдёшь против воли Неба и тут же погибнешь. Если же ты мне не веришь и думаешь, что я обманываю, – идём-ка пройдёмся со мной. Увидев меня, все звери, какие ни есть, непременно устрашатся, задрожат, побегут и попрячутся!»
Тигр удивился, решил это проверить и пошёл вслед за лисой. Как она и сказала, все до единого звери разбегались куда придётся и прятались, дрожали от страха и падали ниц. На самом-то деле бежали они не потому, что испугались лису, – убегали и в страхе дрожали они оттого, что увидели тигра. А тигр подумал, что и на самом деле звери боятся лису, склонился перед волей Неба и стал ту лису защищать. Вообще говоря, лисы удивительные обманщики! К слову, множество таких лис живёт повсюду в людских домах. Не давайте им себя обмануть, берегитесь их![162]162
Впервые эта история встречается в сборнике «Чжаньго цэ» («Политика Сражающихся царств») – книге по истории Китая периода Сражающихся царств (V–III вв. до н. э.), которая содержит речи, беседы, послания, приписывающиеся различным историческим лицам.
[Закрыть]
Тигр пошёл вслед за лисой. Как она и сказала, все до единого звери разбегались и прятались. На самом деле бежали они не потому, что испугались лису – убегали и в страхе дрожали они оттого, что увидели тигра.
6О том, как арендатор Носэ просил у Иккю лекарства
Жил здесь один великий гуляка, на выдумки хитрый, а звали его «арендатор[163]163
Здесь косаку – человек, арендующий землю для получения прибыли от продажи урожая и т. п.
[Закрыть] Носэ». Как-то раз наступил двадцать седьмой или двадцать восьмой день последнего месяца года, и с него стали требовать оплаты долгов. Прижало его, оббегал он всех знакомых, но на какие хитрости ни пускался – такое уж время, что каждому деньги нужны, и не нашлось никого, кто бы сказал: «Я тебе помогу!»
А ещё недалеко от Аватагути жил местный богач, которого звали Хикохати. Пошёл Носэ к нему. «Займу у него!» – с такой мыслью спешил он в Аватагути. Этот Хикохати – и за какие-то прегрешения в прошлых жизнях он таким уродился? – по утрам и вечерам ел неочищенный тёмный рис, запивая кипятком вместо супа, – вот каков он был.
Рассказал ему Носэ, за чем пришёл, но, как было сказано, даже еды для себя жалел он – мог, бывало, пожадничать и за целый день не съесть ничего, а уж родственникам, а тем паче постороннему, ссудить денег – о таком и подумать нельзя. Так ничего и не добился от него Носэ, делать нечего, собрался он в обратный путь, тут же сложил:
– так высказался он и ушёл домой.
Один человек сказал ему:
– Ступай к преподобному Иккю, расскажи ему о своих печалях! Он сострадателен, не может быть, чтобы он тебе ничего не дал. Иди скорее! К тому же и ты, когда дела шли неплохо, когда-то помогал ему, и он из благодарности сердечно к тебе отнесётся, невозможно, чтобы он тебе отказал. Скорее, спеши!
– А ведь и правда! – согласился Носэ, и, когда он прибыл к Иккю, тот его принял.
Вначале поговорили они об одном, о другом, и Носэ, улучив удобный момент, сказал:
– А вот, господин преподобный, «из четырёх сотен и четырёх недугов бедность – самый тяжёлый» – печалились древние. Вы, господин монах, знаете, что мучим я этим недугом уже годы и месяцы. Нынче у меня обострение, и пошёл я к одному лекарю, а он мне сказал: «Этот недуг нам излечить невозможно. Не указан такой недуг в книгах. А уж если нет там недуга с таким названием, то и лекарь помочь не может. Наверное, недуг ваш называется „долги“. Какой бы ни был лекарь, хоть даже сам Дживака или Бянь Цюэ[165]165
См. сноску № 156.
[Закрыть], нелегко было бы ему вас излечить. Вот если начнёте принимать чудесное лекарство „Золотые пилюли“, тут же излечитесь!» – так он мне рассказал. Если у вас, преподобный, найдётся такое, то хотелось бы получить один свёрток с этим лекарством! – так говорил он, проливая слёзы ручьём, а Иккю, выслушав его, сказал:
– Да, действительно, этот недуг свирепствует дважды в году. Вот в это время примерно, и ещё в середине седьмой луны он расходится до дальних земель и глухих деревень. Что ж, если так, найдётся у меня немного того, что вы просите. Дам вам один свёрток! – сказав так, ушёл он в дом и вынес свёрток с деньгами, написал на нём: «Поддерживающие жизнь и оберегающие тело пилюли».
– Вот, выдаю вам один свёрток. Это вас должно вылечить. А если охватит недуг опять, тут уж я помочь не смогу! – так сказал и передал ему деньги.
7О том, как Иккю говорил о высоком
Один человек пошёл к преподобному и говорил с ним. Когда они всё обсудили, он сказал:
– Господин преподобный! Я тут болел, долго лечился и вот начал вставать, и первым делом пришёл к вам. По всей Японии идут разговоры о том, какой вы умелый рассказчик. А расскажите-ка о чём-нибудь, всё равно о чём! Кстати, вот, например, в этот раз расскажите-ка о том, что оценивается высоко в этом мире. Для начала, что же высоко ценится?
Иккю выслушал его и сказал:
– Что же. То, что называют «высоким», – это, во-первых, горы Фудзи, Асама, Хоки, Такама, Атаго, Хиэй. Пагоду в Тодзи, носы тэнгу. Говоря о других вещах, высоко оцениваются следы кисти Сюйтана[166]166
Сюйтан Чжиюй (1185–1269) – китайский монах школы Чань, которого Иккю почитал. Был знаменит также благодаря его монохромным картинам, сделанным тушью.
[Закрыть] и Дайто[167]167
Сю:хо: Мё:тё: (1282–1338) – японский монах, которого часто называли Учителем страны, Великим светочем (Дайто: кокуси), был также известным каллиграфом.
[Закрыть], далее, стихи Цураюки[168]168
Ки-но Цураюки (ок. 870–945) – известный поэт эпохи Хэйан.
[Закрыть] короткие истории на красочной бумаге Тэйка[169]169
Фудзивара-но Тэйка (1162–1241) – поэт, известен его каллиграфический стиль; возможно, создавал иллюстрированные произведения.
[Закрыть]. Далее, произведения из глины – это «настоящие» кувшины для чайных листьев[170]170
Чайный лист до ферментации хранился в кушинах; лучшие кувшины в Японию попадали через Филиппины, они и назывались «настоящими».
[Закрыть], бунрин[171]171
Керамический сосуд для сухого чая в форме яблока. Создание этой формы приписывается Мурате Дзюко:, которого считают учеником Иккю.
[Закрыть], катацуки[172]172
Сосуд для сухого чая продолговатой формы.
[Закрыть], маруцубо[173]173
Сосуд для сухого чая, имел шаровидную форму с вытянутым горлом.
[Закрыть], насубикабура[174]174
Сосуд для сухого чая в форме баклажана.
[Закрыть], из металлических чайных сосудов кабуранаси[175]175
Сосуды с широким горлом.
[Закрыть] – цуру-но итигоэ[176]176
Разновидность сосуда для чая, без узора.
[Закрыть], бронзовые вместилища для чая. Потом, короткие мечи вакидзаси, мечи тати, катана, изготовленные Ёсимицу, Масамунэ, Кунитоси[177]177
Аватагути Ёсимицу – известный производитель клинков эпохи Камакура; годы жизни неизвестны. Масамунэ и Кунитоси также славились своими клинками.
[Закрыть]. Из сделанного Юкихирой[178]178
Оружейник времён начала периода Камакура.
[Закрыть] – колчаны. Высока цена на рис в засуху, а ещё дороже золотые слитки. Высокий, как у птицы калавинки, голос у поющих детей, они могут брать самые высокие ноты.
Так рассказал он обо всём «высоком», а прихожанин ему:
– Вот, преподношу преподобному! – с такими словами достал и поднёс ему одежду.
Иккю не выказал никакой радости, ни слова благодарности не сказал, сложил лишь «безумные стихи»:
Китайский халат,
Снова китайский халат,
Китайский халат,
Всё время одно и то же —
Одни сплошные халаты.
Каракоромо
Мата каракоромо
Каракоромо
Каэсугаэсу
Каракоромо кана
Так он сказал на прощание, с тем и отпустил его.
Один человек пошёл к преподобному и сказал: «Господин преподобный! Я болел, теперь начал вставать и первым делом пришёл к вам. По всей Японии идут разговоры о том, какой вы умелый рассказчик. А расскажите-ка о чём-нибудь, всё равно о чём!»
8О том, как один человек желал практиковать дзэн и пришёл к Иккю
Один человек пришёл к Иккю с просьбой, высказал ему своё желание обучаться дзэн, а преподобный, выслушав его, сказал:
– Это легко. Если у вас есть такое желание, постарайтесь представить себе истинную природу «конго» – алмазного тела[179] 179
«Алмазное тело» (яп. конго:тай, конго:-но сэйтай, санскр. Ваджракая) – высшее проявление духовной сущности Будды; сознание, охватывающее все миры, несокрушимое и всесознающее. Также конго: (алмаз) или конго:дзо:ри (алмазные сандалии) – прочные соломенные сандалии.
[Закрыть].
Тот, услышав это, ответил:
– Вообще-то, нечего там и думать об истинной природе «конго». Это – солома. Ведь сандалии плетут из соломы, так что ничего другого и быть не может.
Иккю очень развеселил такой ответ, но он сказал:
– Нет, я вовсе не об этом. «Конго», «истинная природа алмазного тела», это лишь звук, оно не видно глазами, его нельзя взять в руки, оно не сгорает в огне, попробуешь разрезать – не разрежешь, в воде не мокнет, ни в какой цвет не окрашивается, потому можно решить, что его вовсе нет, но изначально оно существует и в своё время проявляется, – так учил его Иккю.
Тот послушал и сказал:
– Что-то это для меня чересчур сложно. Если мы о «конго» – то их только из соломы и делают. Из чего другого их сделать нельзя. Если вы не об этом, то я даже не знаю, о чём это вы толкуете, – так он ответил и вышел, но, дойдя до ворот, вернулся.
– Господин монах, у ворот до меня дошло, что это за «истинная природа алмазного тела», о которой вы учили. Это, должно быть, ветры? Ведь вот что – эти самые ветры, звук у них есть, а в руки их взять нельзя, глазами не видны, не окрашиваются ни в какой цвет, в огне не горят, хоть режь, хоть вари, что с ними ни делай – можно бы подумать, что нет их, а как заболеешь животом, их сколько угодно бывает!
Так сказал он, довольный собой, и было то смешно.
9О том, как трое людей услышали от Иккю об обезьянах, которые «не видят и не слышат», и решили принять обеты
Один человек украсил вход в дом изображением трёх обезьянок. Одна обезьянка обеими руками прикрывала глаза, другая обеими руками закрывала уши, и ещё одна прикрывала рот[180]180
Образ трёх обезьян, которые «не видят злого, не слышат злого, не говорят злого», сложился в Японии, вероятно, в среде верования Косин, имеющего китайские корни. Широко распространился в Японии в XVII веке, и в описываемое время, в XV веке, видимо, был редкостью в Киото.
[Закрыть].
Трое друзей стояли перед входом в тот дом и рассматривали. Как раз тогда там проходил Иккю, подошёл, поглядел, кивнул и удалился, посмеиваясь.
Один из тех троих сказал:
– Вот мы тут по-всякому подшучиваем над разговорами о трёх обезьянках, а сути-то и не знаем. Вот тот монах только что здесь постоял и пошёл, он посмеялся, и если уж кивнул, то наверняка знает, о чём речь. Давайте-ка попросим его нам рассказать!
– Давайте, так и сделаем! – говорили они, друг за другом побежали за ним, догнали и хватали его за рукава: – А можно спросить господина монаха? Вот вы только что видели на воротах трёх обезьян, кивнули и улыбнулись, – наверное, вы хорошо знаете, о чём речь. Мы глупы, читать не обучены и не знаем приличного обхождения. Расскажите-ка нам о них. А мы уж, как разойдёмся по домам, расскажем домашним. Пожалуйста, просим вас! – так насели на него, а Иккю сказал:
– Видите ли, об этих обезьянах ничего особенного мы[181]181
Множественное число «мы» использовано, вероятно, в смысле «мы, монахи школы Дзэн».
[Закрыть] тоже не знаем. Но всё-таки, раз вы, молодые люди, все из приличных семей, нехорошо было бы оставить вас без ответа. Вот как ещё о них рассказывают:
Ничего вокруг
Не видят, не слышат
И не говорят
Три обезьяны, и тем
Превосходят Будду.
Нани кото мо
Мидзару ивадзару
Кикадзару ва
Тада хотокэ ни
Масару нарикэри
Так он сложил и прочитал им, а те трое сказали:
– Надо же, так и есть, как в этих стихах говорится! Каждому из нас нужно хорошо осознать смысл этих стихов. А этот господин монах, верно, воплощение Будды! – так все вместе решили они и пошли домой.
Один из них сказал:
– Что же, как думаете, может, как в этих стихах говорится, принять нам обеты «не видеть», «не слышать» и «не говорить»? – и все согласились:
– Так и поступим! – Так дошли они до окраины города, и тут как раз донёсся до них далёкий звук вечернего колокола, а тот из них, кто принял обет «не слышать», вспомнил как бы невзначай:
Так проговорил он старые стихи вполголоса, а тот, кто принял обет «не говорить», сказал:
– Что ж это ты! Как бездарно ты презрел свой обет «не слышать»! – с такими словами всплеснул он руками, стал показывать на того пальцем и высмеивать, а тот, который принял обет «не видеть», говорил:
– Ну вот, что ж это вы слушаете, что ж вы это говорите, взяли и нарушили великие обеты! Как это глупо и несознательно! – так он стыдил их.
Смешной образ мыслей был у этих троих.
10О том, как Иккю высказал своё мнение одному человеку
Есть один человек, недавно приступивший к буддийским практикам. Раз за разом приходил он к преподобному Иккю, а тот учил его десяти тысячам разных вещей. Как-то раз, когда преподобный его повстречал, он ему сказал:
– Вы вспыльчивы. Научитесь как следует сдерживать себя!
Тот ответил:
– И правда, обычно-то я думаю, что в искусстве сдерживать себя я превзошёл статуи божеств-дзуйдзин[183]183
В воротах синтоистских храмов иногда устанавливают статуи божеств-хранителей (дзуйдзин), подобные статуям Нио (санскр. Ваджрадхара) перед буддийскими храмами.
[Закрыть]. Но вот неожиданно, когда я пребывал в недеянии и непривязанности[184]184
Недеяние (муи) и непривязанность к вещам (будзи) – состояние невовлечённости в окружающие события, позволяющее открыть природу будды в себе.
[Закрыть], подошёл какой-то грубиян и харкнул мне в лицо, а я утёрся и сдержал себя.
Преподобный изволил сказать:
– У меня нет слов! Плохо ты старался понять, что такое сдержанность. Ни в коем случае нельзя утираться! Если ты утираешь плевок – то думаешь, будто плевок того деревенщины, который плевал, мерзок, грязен, оттого и утираешься. От отвращения всё больше растёт гнев, и кто знает, до какой беды это может довести! Потому, хоть и грязен его плевок, нужно оставить как есть, пока не просохнет. Такого дурака, что плюёт в лицо безвинному человеку, не следует воспринимать как живое существо. Он – всё равно что безумец, или пьяница в горячке, или идиот, или глупец.
К примеру, насекомое, которое называется муха, без страха влезает на голову человеку, не смущаясь его знатностью или положением, и там совокупляется или гадит. Мы знаем, что муха – всего лишь насекомое, и потому на неё не злимся. Точно так же, как в случае с мухой, следует думать и когда имеешь дело с таким человеком, о котором говорили раньше, – людская мораль здесь неприменима, и тут не обойтись без такого понимания сдержанности.
11О том, как один неосмотрительный монах превратился в быка и пришёл к Иккю
Есть у Иккю в учениках монах, которого зовут Унтибо – «Знание (сокрытое) Облаками». Проживал он в земле Ооми, и, по прошествии скольких-то лет и месяцев, как-то пошёл к Иккю и попытался зайти к нему в монастырь, но один послушник замахнулся на него палкой.
– Что это, в чём дело? – попытался сказать он, но ничего не смог выговорить и сбежал. Попробовал ещё раз – то же самое. Так что сначала остановился он при дороге и стал думать: «Что же такое? Нарочно пришёл я в такую даль, и теперь ни с чем возвращаться?» – так он подумал и пошёл в храм снова.
Тогда послушник сказал:
– Что надумал этот бык? Уже в который раз приходит! – отвёл его в сторону и там привязал.
Тогда монах оглядел себя – а он бык. Не было предела его печали. «Наверное, так вышло из-за великого греха, что я недавно получил те приношения!»[185]185
В проповедях Иккю упоминается, что нет греха в том, если мирянин накормит монаха, но если монах требует плату за чтение сутр и заупокойные службы и мирянин платит, то оба отправятся в ад.
[Закрыть] – подумал он. Конечно же, слышал он, что добродетель чтения Почитаемого Всепобеждающего Заклинания – Сонсёдарани избавляет от греха получения подношений, думал: «Прочитать бы Заклинание!» – но раз он его не учил, то и оно не могло помочь. «Возглашу хоть название сутры!» – решил он, но ничего не смог выговорить своим неповоротливым языком. Получалось у него лишь мычание.
– Этот бык, не заболел ли он? Травы не ест, воды не пьёт, лишь мычит! – говорили люди, а он в печали своей забыл о еде, только мычал три дня и три ночи.
Из жалости, наверное, кто-то прочитал ему Сонсёдарани, и он тут же снова стал монахом.
Отвязал он верёвку и пошёл к преподобному. Преподобный изволил спросить:
– Когда ты пришёл? – а тот отвечал:
– Я пришёл три дня назад.
– А где же ты был?
– В хлеву! – И рассказал всё как было. Преподобный пожалел его и научил Почитаемому Всепобеждающему Заклинанию, и тот через какое-то время постиг Путь.
Странное происшествие, такого следует ужасаться и не навлекать позор на себя!
«Возглашу хоть название сутры!» – решил монах, но ничего не смог выговорить, получалось у него лишь мычание. «Этот бык, не заболел ли он? Травы не ест, воды не пьёт, лишь мычит!» – говорили люди, а он в печали своей забыл о еде, только мычал три дня и три ночи.
12О заслуге Почитаемого Всепобеждающего Заклинания
Неподалёку от Кумано одна девочка лет двенадцати или тринадцати собирала зелень, и вдруг распласталась и была как будто при смерти. Как раз тогда проходил мимо Иккю, он подошёл к ней, посмотрел – а там ползёт змея, длиной в четыре или пять сяку[186]186
Примерно 120–150 см.
[Закрыть]. Иккю посохом отбросил её, приподнял девочку и расспросил о том, что с ней случилось.
– Только что подходил молодой господин и изволил сказать: «Ложись сюда!» – а потом швырнул меня на землю, зачем-то стал присматриваться к моей шее и как будто был поражён и напуган, приближаться не стал и изволил убежать, – рассказала она.
Иккю удивился, развязал ленточку, которая скрепляла причёску девочки, – а то была бумага, на которой было записано Почитаемое Всепобеждающее Заклинание – Сонсёдарани, которую разорвали и сделали завязку для волос.
– Удивительно, – вот этого он испугался и не стал подходить!
Такую историю как-то рассказал преподобный прихожанам.
Вот так-то заслугами этого Всепобеждающего Заклинания девочка осталась в живых. Так что амулеты нужно иметь при себе.
13О том, как преподобный спас обезьяну в земле Идзу
Когда Иккю пребывал в земле Идзу, один тамошний горный житель поймал обезьяну, привязал к столбу и стал безжалостно избивать. Когда он уж почти забил её до смерти, проходил там Иккю, увидел это, пожалел обезьяну и упросил отдать её ему, а потом отпустил.
Время тогда как раз было весеннее, и как-то вечером та самая обезьяна пришла к Иккю с земляникой, завёрнутой в дубовые листья, и поднесла ему. Умилившись такому, Иккю насыпал бобов в полотняный мешок и отдал ей, она взяла и удалилась, а потом приходила снова, насыпав в мешок каштанов, и, как и раньше, вручила преподобному и ушла.
– Даже скоты хорошо понимают, что такое благодарность за спасение жизни. А потому те, кто, родившись человеком, не различает хорошего и плохого, уступают той обезьяне!
Так с чувством он подробно рассказывал прихожанам об этом случае. Нет в том ни капли вымысла.
14О том, как тэнгу научил Иккю мудре
Когда Иккю был ещё только начинающим монахом, подался он заниматься буддийскими практиками в землю Этиго, шёл где-то посреди гор, и солнце начало клониться к горам на западе. Какой-то местный житель сказал ему:
– Господин монах, если ищете ночлег, ступайте в старый храм, который вон там виднеется, там и переночуйте. Только вот говорят, будто бы в том храме по ночам обитают тэнгу[187]187
Тэнгу – мифическое существо, часто изображающееся в виде сильного мужчины с красным лицом и длинным носом. Иногда носят одежду горных монахов-ямабуси; тэнгу приписываются различные сверхъестественные способности, например, способность летать, становиться невидимым и обладание тайным знанием, которым они иногда делятся с избранными людьми. Например, существует легенда, согласно которой тэнгу научили искусству боя на мечах Минамото-но Ёсицунэ, прославленного воина раннего средневековья.
[Закрыть], ничего?
– Это как раз то, что нужно! – отвечал Иккю, пошёл в тот храм, взобрался на алтарь, сложил мудру[188]188
Мудра в индуизме и буддизме – ритуальное положение рук, символизирующее состояние души, намерения и т. п.
[Закрыть] Невидимости и успокоился. В середине ночи сверху с гор кто-то спустился – если б то были люди, то по звуку – человек двадцать или тридцать протопали к храму.
«Ну и ну!» – подумал Иккю, смотрит и видит – толпа послушников гурьбой ввалилась в храм, и принесли они в паланкине монаха, лицом он был бел, даже немного синеват. Столпились, окружили они паланкин, но тот монах прогнал всех послушников в сад:
– Ступайте поиграйте там!
Те послушно потопали наружу и стали играть.
Тогда монах сказал:
– Ты, монах, который там прячется, – иди сюда!
«Надо же, он меня нашёл!» – подумал Иккю и спросил:
– А зачем?
– Никуда не годится твоя мудра Невидимости, видно тебя. Ступай сюда, я тебя научу!
Иккю успокоился и подошёл к нему. Тот его учил-учил, а потом сказал:
– Теперь попробуй сам. Тех я выгнал, потому что не хотел показывать этим бестолочам. А ты попробуй, сложи мудру!
– Ну что же… – Иккю сложил мудру.
– Хорошо, хорошо! Вот теперь тебя не видно! – сказал тэнгу. Потом он вместе с послушниками станцевал, а на рассвете ушли они в горную глушь.
Иккю как-то рассказал эту историю одному человеку.
Тэнгу сказал: «Никуда не годится твоя мудра Невидимости, видно тебя. Ступай сюда, я тебя научу!» Иккю успокоился и подошёл к нему.
