Текст книги "Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»"
Автор книги: Автор неизвестен Древневосточная литература
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
О том, как Иккю в детстве разбил горшок с патокой
Когда Иккю было двенадцать или тринадцать лет, наставник-монах принёс горшок с патокой, но ни капли не дал своему единственному послушнику, говоря:
– Тебе такого даже пробовать нельзя! Если ребёнок это съест, то тут же отравится и умрёт! – поел в одиночку и спрятал горшок.
Иккю думал: «Что же, даже если это отрава, хоть умру, но попробую, как наставник уйдёт!» – и принялся ждать, и вот наставник отлучился по каким-то делам.
Иккю наконец-то смог достать горшок, но пока снимал его с полки, то облил и голову, и одежду. «Как же мне хотелось это попробовать!» – думал он и съел две-три чашки, а потом тот горшок, который наставник так тщательно прятал, разбил на мелкие кусочки.
Потом наставник вернулся и застал Иккю обливающимся слезами. Он спросил:
– Что случилось?
– Так вышло, что я разбил ваш бесценный горшок! Зная, что вы будете спрашивать, как это случилось, я думал, что буду вам отвечать, и решил, что не стоит дальше влачить мою жизнь. Вы говорили, что ребёнок умрёт, если это съест, и я съел одну чашку этого, но не умер, съел и две, и три чашки, но умереть не получилось. Намазал на голову и на одежду, очень хотел умереть, но так ничего и не вышло!
Наставник не мог ничего сказать, лишь расхохотался.
14О том, как Иккю дал совет одному человеку
Один человек на досуге зашёл к Иккю и спросил:
– Преподобный, я очень осторожен в словах, уклоняюсь от споров с людьми, но вот в торговых делах, чуть что, начинаю спорить. Всё потому, что считаю, что я прав, а собеседник неправ. Может, лучше считать, что собеседник хорош, а я пытаюсь спорить из вредности, тогда и спорить не буду?
Иккю выслушал и сказал:
– Действительно, лучше всего думать именно так. В любом случае важнее всего понимать так: «Из-за того, что считаю себя правым, собеседник оказывается неправ» или «Если я хорош, то собеседник не может быть нехорош». Если подумали, что произошла ошибка, то, пока она ещё мала, нужно сразу подумать: «Это может быть важно!» – остерегаться попасть в стыдное положение и исправить её. Например, маленькая искра летит, попадает на что-нибудь и поджигает, а от этого сгорает огромный дом. Тогда уже и хотел бы, да не потушишь. А как легко было бы потушить, когда это была лишь маленькая искорка! Воистину, «совершив ошибку, не бойся её исправить!»[203]203
Здесь – японизированная цитата из гл. 1 «Сюэ Эр» «Бесед и суждений» Конфуция.
[Закрыть] Редко встречаются люди, которые считают неправыми себя, и скажу об этом так:
Человека, который
Неправым считает себя,
Нигде не найти —
Ни в Китае, ни в Индии,
Нет и в нашей стране.
Вагами о ба
Варокарэ то омоу
Хито ва тада
Морокоси, Тэндзику,
Вагатё: ни наси
Всё же человеку следует исполниться решимости и следить за собой. Часто грешим мы телом, словом и мыслью. Очень важно поставить у Шести корней[204]204
Шесть корней – шесть чувств, посредством которых человек ощущает мир, – зрение, слух, обоняние, вкус, осязание и осознавание.
[Закрыть] сторожа, который бы хорошенько следил за тем добрым и злым, что входит и выходит. Это необходимо уяснить. Берегитесь, берегитесь!
О том, как Иккю преподал Учение человеку, убивавшему живое
В Нижнем Киото, возле Седьмого проспекта, есть человек по имени Хадзаэмон. Обычно он убивал живое, тем и жил. С некоторых пор он стал приходить к Иккю для познания Учения, и тот знал, каким злым делом ему приходится заниматься, однако же непросто вдруг наставить человека на путь истинный. Как-то он пришёл к преподобному, и они вели разные разговоры.
Преподобный сказал:
– Я тебе уже говорил когда-то, что, раз уж тебе пришлось этим заниматься в жизни, тут уж поделать нечего. Есть у меня интересная история, я расскажу, а ты послушай.
Когда я был молод, случилось мне быть в земле Симоцукэ, и вот в той земле, в местности, что называется Асонума, был человек, который пробавлялся тем, что убивал живое. В один день возвращался он домой и добыл селезня мандаринки[205]205
Утки-мандаринки в китайской культуре – символ супружеской привязанности.
[Закрыть], положил его в мешок для добычи и пришёл к себе.
Той же ночью во сне явилась к нему удивительная женщина в богатом убранстве, такая прекрасная собой, что не найти другую такую, видно было, что она в глубоком горе; подошла она, встала перед тем охотником и, проливая горькие слёзы, молвила: «Вы изволили безжалостно убить моего мужа!»
Охотник во сне сказал ей, оправдываясь: «Не может того быть!» – а она говорила: «Не нужно оправдываться! Это случилось сегодня!» – так сказала, а потом сложила:
Уж смеркалось,
Зову тебя, а ты не приходишь…
В Асонума,
В зарослях дикого риса,
Так грустно одной ночевать.
Хи курурэба
Сасоиси моно о
Асонума но
Макомогакурэ но
Хиторинэ дзо уки
Произнесла она это, посмотрела на него долгим взглядом, а потом раз – и взлетела, глядит он, а это – уточка-мандаринка.
Тот человек поразился, очень жалел её, а назавтра увидел – в обнимку со вчерашним убитым селезнем лежала мёртвая уточка.
Вот так, даже животные знают, что хорошо и что плохо. Само собой, жалок тот, кто родился человеком, но такого не знает.
Так Иккю ему говорил.
16О том, как Иккю и Сонсаку слагали стихи
У ворот храма, где живёт Иккю, живёт крестьянин по имени Сонсаку. У него есть дочь семнадцати лет, которую зовут Киса, и её отдали замуж за парня по имени Торая-но Кудзо[206]206
Прозвище Торая может быть переведено как «Тигриная Лавка» или «лавка, где продают тигров». Известна лавка сладостей с таким названием, с 1586 г. поставлявшая сладости к императорскому двору.
[Закрыть].
Как-то раз, когда преподобный зашёл к Сонсаку, тот рассказал ему в подробностях о своей дочери, Иккю сказал:
– Вот уж счастливое событие! – и они продолжали говорить о том о сём. У Сонсаку есть дядя – монах по имени Цугэн, живущий на горе Курама. Каждый год, как распускаются цветы, он зовёт Сонсаку, и тот вместе с женой ездит к нему на день-другой поразвлечься в горах.
– Не иначе и в этом году вот-вот расцветёт. Не сегодня-завтра придут с приглашением! – только сказал Сонсаку, как пришёл человек от Цугэна.
Сонсаку сказал:
– Преподобный, по такому случаю я хочу сложить стихи. Покажу, как я знаю обхождение, вот послушайте:
Иккю послушал и отвечал:
– Да уж, лучше и не скажешь.
Тогда Сонсаку, очень обрадовавшись, сказал:
– А вы, преподобный? – и Иккю тоже сложил:
17
Семнадцатилетняя Киса
Родилась в год Тигра,
Отдали её за Кудзо,
В «Тигриную лавку».
Киса ва дзю:сити
Тора но тоси
Маиру отоко ва
Торая Кудзо
О том, как один человек сомневался и задавал вопросы Иккю
У Седьмого проспекта живёт один зажиточный горожанин. Как-то раз по случаю проведения буддийских служб поминовения усопших он, как положено, одарил не только всех монахов, но даже и нищих побирушек.
Однажды он пригласил Иккю и поделился с ним разными своими сомнениями. Среди прочего спросил он:
– На что можно указать и сказать: «Это Добро» – или на что можно указать и сказать: «Это Зло»?
Иккю отвечал:
– Добро и зло беспредельны, а если хочешь познать добро и зло, то у них должны быть истоки, их порождающие. Вот об этих-то истоках и поразмыслите!
– И действительно… – согласился тот.
А когда настало время преподобному возвращаться, шёл дождь, и хозяин предложил:
– Подождите немного, пусть дождь закончится, тогда и пойдёте.
Иккю сказал:
Дождь идёт – пусть идёт,
Не идёт – и ладно,
Даже и без дождя
От слёз расставанья
Всё равно мокры рукава.
Фураба фурэ
Фурадзуба фурадзу
Фурадзу томо
Нурэтэ юку бэки
Содэ нараба косо
Так сказал и ушёл.
Один горожанин пригласил Иккю и поделился с ним разными своими сомнениями. Среди прочего спросил он: «На что можно указать и сказать: „Это Добро“, или на что можно указать и сказать: „Это Зло“?»
18О том, как приползал змей и требовал отдать ему девушку
В земле Симоса жена одного человека водила к большому озеру свою падчерицу двенадцати-тринадцати лет и каждый раз говорила хозяину озера: «Отдаю тебе эту девушку, будь её женихом!»
Как-то раз она, как обычно, пошла к озеру и так говорила, и тут вдруг резко похолодало, всё сильнее дул ветер с дождём, небо затянуло тучами, на озере поднялись волны, стало совсем уж холодно, и они в спешке вернулись домой, чувствуя, как за ними как будто бы что-то гонится; всё больше одолевал их страх, и дома дочь бросилась к отцу и рассказала, как мачеха водила её к озеру и что она при этом говорила. В ту ночь приполз огромный змей, поднял голову и шевелил языком, глядя на девушку, а спустя какое-то время уполз, и так потом было много раз.
Отец в беспокойстве думал: «Что же поделать?» – печалился и кручинился он.
В то время Иккю был в той земле, а весть об этом деле разнеслась по всей округе, и он из сострадания пошёл туда, где это случилось, выспросил всё, и ему рассказали в подробностях всё от начала до конца.
Иккю говорил:
– Если так, то напишу-ка я вам слова и дам вам, а вы, когда он опять приползёт, прочитайте это ему. Больше он не появится! – А написал он так: «Эта девушка – дочь моя, женщина – мачеха, без моего согласия разве возьмёшь?» – и приписал: «Читайте это ему вслух. Больше он не придёт» – и отдал им написанное.
Смысл того, что он написал, был такой: «Эта девушка – моя дочь. Женщина – не родная мать ей, а мачеха. Можешь ли взять её, если я не дам своего согласия?»
Отец обрадовался и стал ждать, когда змей опять приползёт, и вот снова похолодало, и он приполз. «Наконец-то!» – подумал отец, прочитал вслух то, что написал Иккю, ясно выговаривал каждое слово, и змей тут же внезапно исчез.
Говорили потом: «Хоть он и животное, а знает, как себя нужно вести, – больше он не приходил!»
Не было таких, кто не называл бы Иккю воплощением Будды.
Небо затянуло тучами, стало холодно, и они в спешке вернулись домой, чувствуя, как за ними как будто бы что-то гонится. В ту ночь приполз огромный змей, поднял голову и шевелил языком, глядя на девушку.
19О том, как некто после смерти переродился псом
Возле святилища Камо живёт человек по имени Горо Уэмон. С некоторых пор к его дому стал приходить пёс, он его бил, но тот не уходил. Однажды он попросил кого-то, чтобы увели пса за два-три ри[208]208
8–12 км.
[Закрыть], но тот всё равно снова пришёл.
Тогда он поймал его и убил, а труп выбросил, но снова пришёл пёс, точь-в-точь как прежний. С тех пор Уэмон плохо спал, снедало его беспокойство, а потому он пошёл к Иккю и всё ему рассказал по порядку.
Преподобный сказал:
– Что вы, ни в коем разе не обижайте его! Он в прошлой жизни вас облагодетельствовал, а вы его не отблагодарили. Теперь вы родились человеком, а он собакой, вот он к вам и приходит. Нет, это уж ни от кого не зависит, хоть прогоняли, хоть убили его, – этот пёс приходит к вам силой кармы, и от вашего дома не уйдёт. Если уж и вправду хотите отделаться от него, дайте ему один-два то[209]209
1 то: – ок. 18 литров.
[Закрыть] риса. Как съест этот рис, то уйдёт. А без этого, что бы ни придумывали, не покинет вас! – так он объяснил.
«Что ж, если так…» – подумал тот, вернулся к себе и дал собаке риса. Как-то ночью во сне услышал он: «Много раз ты меня обижал. Бил меня, убивал, но избавиться от меня не мог. К счастью, теперь преподобный-будда тебе всё объяснил, и я доволен, что ты меня угощаешь. Так что хватит мне одного то твоего риса. А до тех пор не обходись жестоко со мной!» – И тут он проснулся.
Поразился Уэмон: «Значит, всё в точности так и есть, как мне рассказал преподобный!» – заплакал, проникся состраданием, а пёс, как и говорил, пропал, как только доел один то риса. Удивительное дело!
Конец третьего свитка «Рассказов об Иккю, собранных в разных землях»
Свиток четвёртый
1О том, как Иккю рассказывал о грядущем
Один человек спросил Иккю:
– Когда человек умирает, тело исчезает, а душа остаётся здесь, – я думаю, что такого быть не может, но, даже если душа не умирает, хотя тело умерло, – разве она может остаться здесь и что-то поведать? Как бы там ни было, это удивительно. Я знаю, что вроде бы те, кто становятся буддами, гордятся счастьем своим, а о здешних делах забывают и совсем не думают сюда приходить. Опять же, те, кто попадает в ад, мучимы чертями, и свободной минуты у них не бывает. Так что не может ведь быть правдой, когда рассказывают, будто в этот мир приходят духи умерших и говорят то-то и то-то? Что это вообще такое?
Иккю отвечал:
– Что же… Я сам об этом не знаю, но, когда я был молод, приходилось мне немного услышать рассуждений, и вот что говорили люди, – а правда то или ложь, о том не ведаю. Есть такая вещь, как душа, она и становится буддой или чёртом. Эта странная вещь попадает, кажется, в судилище царя Эмма[210]210
Эмма (санскр. Яма) – божество индуистского происхождения, владыка преисподней.
[Закрыть], к главному письмоводителю, и грехи, совершённые в мире Саха[211]211
Общее название нашего мира в буддизме Махаяны.
[Закрыть], он записывает не то в железную, не то в медную книгу и показывает чертям: «Вот такой он грешник! Принимайтесь за него немедля!» – и разнообразные черти забирают душу и подвергают различным мучениям, сообразно грехам, сотворённым ей в мире Саха, как говорят. Однако же говорят: яд может стать лекарством, и похоже, что даже при великом множестве грехов не обязательно страдать безмерно. О таком сказано:
И в таких случаях черти бывают туповаты.
Сутры-поучения будды Шакья смущают людей. Бессовестный господин Шакья… Нагромоздил он разнообразной лжи, а когда его спросили, отвечал: «Не преподал я и единого слова»[213]213
Возможно, имеются в виду высказывания из некоторых сутр, приписываемые Шакьямуни или его ученикам, как, например, в «Алмазной сутре» [Андросов 2008, 98]: «Далее говорил Благодатный досточтимому Субхути: «Как ты считаешь, Субхути, есть ли какое-нибудь Учение (дхарма), постигнутое Истинносущим в качестве „наивысшего Просветления“, или какое-нибудь Учение, проповеданное Истинносущим?» На то досточтимый Субхути отвечал Благодатному: «Как я, о Благодатный, понимаю содержание поведанного тобой, нет никакого Учения, постигнутого Истинносущим в качестве „наивысшего Просветления“, и нет Учения, проповеданного Истинносущим. Почему же? Учение, которое Истинносущий постигал или проповедовал, непостижимо [мыслью] и невыразимо, оно не есть ни Учение, ни не-Учение. Почему же? Ибо святые велики [своею] неопределимостью».
[Закрыть].
А если проверить, так ли это, то окажется, что когда он спустился с гор[214]214
То есть закончил практику медитаций, обрёл просветление и вернулся в мир для проповеди.
[Закрыть], то говорил: «Один будда обретает Путь, прозревает мир Дхармы, и травы, деревья, страны и земли – всё становится буддой», – даже, дескать, травы и деревья станут буддами, – так везде отговаривался и распространял небылицы, говорил: «Люди вечно привязаны к заблуждениям», – а кроме того, что «и в песне, и в танце – голос Закона»[215]215
Данное выражение (утау то мау мо нори но коэ) имеет тот смысл, что даже песней и танцем можно достигать заслуг, направляющих к просветлению. Мы не встречаем это выражение в текстах, созданных ранее XVII века; возможно, данный эпизод сложился незадолго до создания всего произведения.
[Закрыть], «ива зеленеет, алеют цветы сливы, что за дивный весенний пейзаж!»[216]216
Здесь отсылка на цитату из стихотворения китайского поэта Су Дунпо, см. сноску № 78.
[Закрыть].
Шакьямуни —
Так звали насмешника.
В этом мире родившись,
Очень многих людей
Он в заблуждение ввёл.
Сяка то иу
Итадзурамоно га
Ё ни идэтэ
Ооку но хито о
Маёвасуру канна
Один человек спросил Иккю: «Когда человек умирает, тело исчезает, а душа остаётся здесь, – я думаю, что такого быть не может, но, даже если душа не умирает, хотя тело умерло, – разве она может остаться здесь и что-то поведать?»
2О том, как некто заболел оттого, что подумал, будто бы проглотил змею
В одном доме в гостиной на потолке была нарисована змея. Некто пил там сакэ, в его чашке отражалась эта змея, он выпил и с тех пор заболел.
Один человек пришёл к нему и расспросил о причинах болезни, а тот отвечал: «Так-то и так, вот, дескать, с тех пор и болею, такие дела». То ему говорит:
– Вон оно как! Это не только с вами, с кем угодно могло приключиться, – увидеть плавающую в чашке змею, решить, что проглотил настоящую змею, беспокоиться о том днём и ночью, – тут можно и заболеть. Однако же попробуйте сходить к преподобному Иккю, расспросите его, что делать, – может быть, он вам что посоветует!
– И правда! – отвечал больной, отправился к преподобному и поведал ему: «Так и так, вот что случилось, и оттого страдаю. Что с этим поделать? Хочу получить ваши указания, потому сюда и пришёл».
Иккю его выслушал и тут же прописал лечение:
«Тому, кто осознал, что это воображаемое, никакие уловки не нужны. Все вещи – в воображении. И вот почему: думать, что отражение в воде – то же, что настоящая вещь, глупо. Немедленно приходите в себя!» – и щёлкнул больного веером по темечку.
Смысл написанного выше таков: «Если знаешь, что это вымышленное, то уловки не нужны. Всё, что угодно, все вещи, независимо ни от чего, – пусты. Увидел в чашке отражение, подумал, что это настоящая змея, и заболел. Это глупо. Сразу же, как только заметил, нужно взять себя в руки и разобраться, настоящая ли это змея. А когда разобрался со своими чувствами, тогда и болезнь пройдёт сама собой», – вот такое указание он ему дал, а тот человек внял наставлению, по-настоящему задумался, вспомнил то, что нарисовано на потолке, расслабился духом и выздоровел.
Вот так и стало ясно: если подумать о корнях добра и зла, то у всех вещей они исходят из сердца вопрошающего. Об этом и говорят: в Трёх мирах – одно сердце[217]217
Три мира – миры прошлого, настоящего и грядущего. Данное высказывание указывает на зависимость восприятия окружающего от состояния ума.
[Закрыть].
О том, как Иккю превратил змей в еду
В Фусими, в деревне Фукакуса, младшая жена человека по имени Моримото Ёсибёэ была женщина вздорная, и, если оставалась еда от завтрака или ужина, говорила: «Отвратительная грязь!» – собирала её и, вместо того, чтобы отдать хотя бы париям-хинин, выбрасывала всё это в сточную канаву. Вся эта еда превращалась в змей, и они так и кишели вокруг. Домашние вопрошали в испуге: «Что же это такое?»
Услышав, что поблизости находится Иккю, отправили к нему посыльного с приглашением и рассказали всё в подробностях. Иккю выслушал их и сказал:
– Да уж, невесёлое дело. Это предвещает упадок вашему дому. То не могут быть змеи. Всё это – выброшенные остатки еды. Соберите змей всех до единой, положите в котёл и попробуйте сварить. Непременно станут они варёным рисом.
– Хорошо! – сказали они, сделали так, доверились его словам, собрали всех змей и положили в котёл.
Иккю приготовил их, читая сутры и заклинания-дхарани, и действительно – стали они чистым рисом.
– Скормите это той женщине всё без остатка. Если останется хоть немного, беда грозит вашему дому! – сказал он.
– Хорошо! – отвечали они и заставили ту женщину съесть это всё, но она всё равно не доела, остатки спрятала и снова выбросила.
Однажды она пошла навестить родных в отчий дом, по дороге её укусила змея, и она скончалась.
Ещё и дня не прошло, через совсем небольшое время постигла её небесная кара, сколь это ужасно!
– Так что, даже если осталось единственное зёрнышко риса, нельзя с ним обходиться бездумно! – говорил потом преподобный прихожанам, я это записал и сейчас здесь сообщаю.
4О том, как дух умершего явился к Иккю и задавал вопросы
Когда Иккю пребывал в земле Ооми, в одном храме надгробный памятник-ступа[218]218
Изначально в Индии ступа – буддийское культовое сооружение, в котором хранились реликвии; в Японии устанавливаются на могилах в качестве надгробия.
[Закрыть] оборачивался монахом ростом в восемь сяку[219]219
То есть 240 см.
[Закрыть] и каждую ночь стоял, укрываясь за ступой. Храмовые служки перепугались, забросили свои дела и уж, само собой, к ступе не приближались. Никто не знал, в чём же там дело.
Некий человек рассказал преподобному, так, дескать, и так.
Иккю осмотрел ступу, и оказалось, что в надписи на ней была ошибка. «Вон оно что!» – сказал он, тут же исправил надпись и вернул ступу на место.
Как-то тот же дух умершего появился среди ночи, склонился долу перед Иккю и сказал, проливая слёзы:
– Я нахожусь в аду, мучим бесчисленными страданиями, и сил уже нет терпеть. Пожалуйста, господин монах, спасите меня поскорее! – так с плачем жаловался он.
Преподобный отвечал:
– Ты появился из просветления и пребываешь в нём. Где же может быть ад?
Призрак-монах говорил:
– Нет, не будем уже говорить об аде. Но посмотри на тело моё!
Преподобный отвечал:
– Это тело – такое же, как тело Будды, нет никакого отличия! – и когда он так сказал, монах говорил:
– Если так, нареки мне имя!
Иккю промолвил:
– «Обретший путь монах Изначальная пустота, стойкий в медитации», – и когда он так сказал, тот дух начал исчезать, пока и совсем не стало его.
С тех пор более он уже не появлялся.
«Приходил он, чтобы получить проповедь от Иккю», – говорили все вокруг. Какое печальное происшествие!
5О призраках
Однажды Иккю занимался самосовершенствованием в горной деревне, в двух ри[220]220
Около 8 км.
[Закрыть] от уезда Мики в земле Микава.
Тамошние жители спрашивали: «Откуда вы, подвижник, изволили явиться? Наши места, как сами видите, находятся глубоко в горах, скрыты густыми травами, здесь от века не почитали Будду и не ведали, как это – из сострадания наполнить монаху чашу для подаяний. Вот уж правда, если есть в этом мире грешники, то это мы самые и есть. Пожалуйста, побудьте здесь подольше. Обучимся хоть одному стиху из сутр, хоть одной строке, и если не суждено стать буддами во плоти, то станем буддами хотя бы по смерти!» – так говорили ему, и прожил он там четыре или пять дней.
Иккю спросил:
– Там, к северу отсюда, виднеется сосновый бор. Что это за место?
Местные жители ему отвечали:
– Мы и сами хотели вам рассказать, хорошо, что вы спросили! Есть такая история про то место. В том лесу находится старый храм. С давних пор облюбовали его призраки, и в конце концов не осталось там священника. Вот что можно сказать о тех призраках: неизвестно, кто такие, вроде бы появляются втроём и каждую ночь скачут. А потому, какого бы монаха там ни селили, никто не выдерживает и трёх дней, любой оттуда сбегает. Уж, пожалуй, больше пяти-шести десятков их там перебывало. А ведь в давние годы это был знаменитый храм: главное изваяние храма сделано под покровительством божества Касуга, а когда вырезали то изваяние, то каждый раз перед тем, как коснуться резцом дерева, совершали троекратный поклон. В храмовой утвари тоже нет недостатка. Пожалуйста, если достанет у вас сил, может, поселитесь там? Хотя, конечно, как придут те призраки да запляшут, тут уж, каким бы храбрым ни был, не выдержать. И всё же жаль, что такой добротный храм стоит без дела! – так ему подробно всё рассказали.
Иккю выслушал их и сказал:
– Вот это да, именно в такой храм мне хотелось попасть! Занимаясь духовной практикой, всегда хотелось побывать в таком храме, если бы нашёлся такой. Как счастливо всё совпало. Во что бы то ни стало остановлюсь там! Поскорее проводите меня туда.
– Хорошо, – сказали те, – идёмте с нами! – и отвели его в храм.
Вот уже стемнело, наступила полночь, и тут, как и рассказывали, появились трое призраков и принялись плясать.
Один припевал:
Лошадь голову сложила
На восточном поле,
Как же её жалко!
В жизни радости не знала,
Спину надорвала,
Ноги поломала,
А потом в конце концов
Удобрила поле, удобрила поле.
Toyя но хацу ва
Итосий кото я
Ицу о раку то мо
Омои мо сэй дэ
Сэбонэ ва сондзи
Аси утиоритэ
Цуи ни ва нобэ но
Цути то нару нару
Второй припевал:
В бамбуковой роще на западе
Живёт трёхлапый петух.
Влачит он свои дни без смысла,
Родившись уродом таким.
Никто его не жалеет,
Не нужен он никому,
В бамбуковой роще живёт он
Всё время один, всё время один.
Сэйтикурин но
Кэйсандзоку ва
Ару каинаки
Катава ни умарэ
Хито но насакэ о
Э ка умурадэ
Такэ но мори ни
Хитори иру иру
Третий припевал:
В пруду на востоке
Живёт рыба-карп.
С телом холодным.
Вода для него
И домом служит, и пищей,
Промокший всегда,
Мёрзнет он, мёрзнет.
Минами икэ но
Кои уо ва
Цумэтай ми я на
Мидзу о иэ то мо
Дзики то мо сурэба
Ицумо нурэнурэ
Хияхия то хияхия то
Так они пели и плясали вовсю.
Иккю, обдумав каждую песню, решил: «Ну что же, теперь этих призраков будет нетрудно прогнать», и вот, наутро собрал он у себя жителей деревни и разъяснил по порядку:
– Сначала о первом, Лошадиной голове с Восточного поля, – на восток отсюда в поле должен быть конский череп. Поищите его. Потом второй, Трёхлапый петух из Западной бамбуковой рощи. К западу отсюда должна быть бамбуковая роща, там и живёт трёхлапый петух. И потом третий, Рыба-карп из Южного пруда, – к югу отсюда есть старый пруд. Этот карп там и живёт. Разыщите их.
Жители послушались, каждый пошёл на поиски, и нашли всех троих. С тех пор в том храме не случалось ничего необычного, было всё спокойно.
Подобрали подходящего священника в храм, а Иккю снова пошёл странствовать в горы.
И до сих пор нет таких, кто не называл бы преподобного воплощением Будды.
Иккю, обдумав каждую песню, решил: «Ну что же, теперь этих призраков будет нетрудно прогнать», и вот, наутро собрал он у себя жителей деревни и разъяснил по порядку, что три призрака – это конский череп, трёхлапый петух и карп.
