Текст книги "Башня Близнецов 2 (СИ)"

Автор книги: Артем Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Я до тебя… ещё доберусь, – посулил Джерф, неверно ступая. – Доберусь и перегрызу тебе горло.

Трехпалая левая рука твари поднялась, тронула шею, словно напоминая – уже перегрызал, и толку?..

– Тогда просто голову откушу, – буркнул оборотень. Выбредя на берег, он был вынужден опереться на холки лесных братьев. Мальчишка оскалился, поглядывая на них. Опустил руку с ножом, мгновение – и клинок исчез, словно спрятанный в чёртовом кармашке. Тварь повернулась и бросилась в воду.

– Смотрите за ним… – прорычал Джерф по-волчьи, пряча собственный клинок. – Нет, не надо, просто наблюдайте и сообщайте мне… – с раскаянием подумал о волке, которого втравил в людские дела. Не нужно, чтобы другие братья умирали. Одинец был немолод, может быть, он и хотел так умереть, – в бою, за брата… Найти бы тело, сжечь…

Незнакомый волк тявкнул из кустов, оборотень полез туда, нашёл искомое. Подобрал, завернул в широкий лопух и побрёл в сторону леса.

– Как твои дела, Шоки? Что-то после последней своей проказы ты затих.

Когда древний заговорил приветливо, Шоки стало сильно не по себе. Старейшему не положено говорить, словно любимому дядюшке, который может этак по-родственному мягко пожурить…

Что-то затевается, что-то не очень доброе для конкретного "племянника".

Покои древнего не отвечали стереотипам о вампирском жильё. Прохладно и сумрачно, однако в остальном – ни шали древней паутины по углам, ни старого рассохшегося дерева, окна просторные, без плотных занавесок. Высокие своды в старом арочном стиле, создающем впечатление бесконечности коридоров и переходов, серый мрамор, строгий узор пола. Радикально чёрного и кровавого нет.

По стенам висит оружие. Только Клык лежал на подставке на одном из рабочих столов. Шоки бросил на него лишь один взгляд мельком и отвернулся. Прозвище меча, настоящее имя древнего клинка знал разве что хозяин. Или следует говорить – временный носитель? Разные слухи ходили об этом мече, более знамениты были лишь Еловая Ветвь и Стервятник.

Тхарами сидел в неудобном даже на вид кресле, жестом предложил Шоки устраиваться и поинтересовался, над чем тот так напряжённо трудился, когда его застал вызов древнего.

Шоки не очень охотно потащил зеркальце из кармана…

– Разреши взглянуть?

– Конечно, высокий.

Тхарами довольно долго вглядывался в чёрную поверхность только что изготовленного арта. Шоки даже испугался его неподвижности, но тут древний моргнул и перевёл взгляд на него.

– Вполне прилично для твоего уровня, – словно прочтя мысли, улыбнулся вампир. Шоки принял протянутое зеркальце, бросил один-единственный взгляд в гладкую чёрную поверхность и торопливо спрятал арт. Надо сообразить ему чехол, опасно такие вещи носить просто в кармане.

Прилично, говорите? Да, это не гигантские каменные скрижали, что в подвалах Башни… но шаг к ним!..

– У вас скоро практика.

– Точно так.

– Возьмёшь зеркальце с собой. Принесёшь какого-нибудьдемона.

Учитель с тоской осознал, что придётся расчитывать максимальный внутренний объём зеркала, долго и нудно вычислять, какого демона способно оно вместить. Потому что если Шоки притащит с практики какого-нибудь полудохлого сосуна, Тхарами это ему припомнит.

– Что ты знаешь о недавнем визите искусников? – поинтересовался вампир.

– Ну, у них стряслось что-то непонятное, связанное с их порталами. Что-то про наложение сил, благодаря которому разнесло их основной портал, а какой-то арт перенесло незнамо куда…

– Ты по-прежнему знаешь больше, чем полагается ученику, – заметил Тхарами и поглядел на свой меч так, словно намеревался исправить эту досадную тенденцию радикально.

Шоки скромно пожал плечами.

– Просто слухи. И я видел наших гостей во время той экскурсии, что вы устроили для Харинь Железнорукой.

– И как ты думаешь, искусники много нам наврали? – поинтересовался Тхарами.

– Думаю, немало, но кое-что здесь явно правда. Они несомненно ищут некую вещь, которая нештатно переместилась куда-то. Но в остальном, – Шоки развёл руками, – мы можем лишь теряться в догадках.

– Ты почувствовал возмущение сил в тот день?

Парень пожал плечами.

– Да, что-то такое ощущалось. Но… Ничего особенного.

– И эта сила… не показалась тебе знакомой?

Шоки покачал головой. Вообще-то ему действительно мстилось что-то такое, но…

– Я сделаю тебе подсказку. Шрам.

– Шрам? – недоуменно переспросил Шоки. – Вы имеете в виду?.. Ах, Шрам!..

– Да. Тем днём возмущение сил, которое пришло со стороны Башни Искусников, было сходно с силой, оставившей нашей Башне Шрам.

– Но это невозможно! – вырвалось у Шоки. – То есть, со всем моим почтением, я хочу сказать, что…

Древний поднял ладонь, и Шоки заткнулся.

– А ещё похожая сила содержится в этом клинке, – он указал на меч. – Правда, забавно? Вот мне и стало интересно, что такое произошло в Башне Искусников, – буднично закончил вампир.

– Теперь и мне интересно, – пробормотал Шоки.

Тхарами вдруг погладил рукоять Клыка.

– Знаешь, почему этот меч находится в таком неподходящем месте?

– Представления не имею. Наверное, это обусловлено какими-нибудь магическими причинами.

– Не так давно меч сам попросил перенести его сюда. Забавно, правда?

Куда как забавно, мысленно согласился Шоки.

– Я мало знаю о таких древних и магических клинках, – осторожно сказал он вслух. – Потому не могу судить, какое поведение для них странно.

Колючие глаза древнего впились в лицо Шоки. Юноша вообразил себе лист бумаги, пустой лист бумаги, пустой лист белой бумаги занял всё поле его внутреннего зрения.

– А знаешь, зачем он это сделал?

Шоки пожал плечами.

– Потому что из этого окна видна резиденция Дома Искусников.

– Что? Вы хотите сказать, меч сам ожидал?.. – Шоки посмотрел на далёкую иглу Башни Искусников.

– Вполне возможно, он загодя почувствовал выброс своей силы… и решил посмотреть из окна. Ты видел записи того дня с артов наружного наблюдения?

Шоки пожал плечами.

– Вы ведь знаете, что видел. Толку от этого чуть – всё забито помехами, как обычно. Искусники берегут свои тайны.

Все запоминающие арты, нацеленные на Башню Искусников, фиксировали только невнятный хаос магических сил. Собственно, и у самих Вечно Живых, и у других Домов дело обстоит точно так же – пелена чар защищает их замки от нескромного подглядывания соседей.

– Есть особые средстванаблюдения, – сказал Тхарами и толкнул ему какую-то папку.

Шоки открыл и взял в руку стеклянную пластинку.

– Что это? – на тонком слое металла, напылённом на стекло, была непонятным образом запечатлена панорама города.

Изображение было очень чётким, хотя и чёрно-белым. Кварталы, лента реки, облака… и величественная Башня Искусников. У её вершины пылала яркая черта, похожая на гигантский файербол, посланный вертикально вверх спятившим боевым магом.

– Что это? – очарованно спросил Шоки, имея в виду и содержание рисунка, и метод, которым он был нанесён. – Башня Искусников защищена от средств магической фиксации, как?..

– Здесь нет магии.

Шоки недоверчиво уставился на высокого. Как это – нет магии?

– А такое вообще бывает?

– Соли серебра, – буркнул с неудовольствием старый вампир. – Определённым образом обработанные ими поверхности способны запоминать свет, падающий на них. Оптика, химия, механика. Никакой магии. И вся хитроумная защита бесполезна.

– Но это ведь открытие!.. – возликовал Шоки.

Высокий фыркнул.

– Мы зажрались.

– Прошу прощения?..

– Возгордились и стали снобами. Вот, на твоём примере. Реакция на заявление, что некая сложная вещь сделана вообще без магии. Недоверие. А насчёт открытия… подумай головой, пацан. Ты в курсе, что у искусников есть целый класс артов с минимальным включением магии или вовсе без неё?

– Да. Они продают эти вещи дикарям и всяким бесталанным мирянам…

– Вот он, наш снобизм!.. – заявил вампир. – И я уверен, что "открытие", о котором ты так восторженно вопил, было сделано ими давным давно. И искусники, не будь дураки, придержали изобретение только для себя, усовершенствовали и наблюдают за нами, за ними, за всеми, – Тьярми поочерёдно ткнул пальцем себе под ноги, подразумевая их Дом, махнул куда-то в сторону, обозначая некий абстрактный чужой Дом, и обвёл рукой стороны света.

– Правда, – Шоки приуныл, разглядывая пластину. – Она не испорится, если?..

– Валяй, – отмахнулся Тхарами. Шоки достал из пояса сильную линзу и принялся разглядывать росчерк на фоне Башни.

– Нет, не разобрать…

– К сожалению, наши немагические серебрёные пластины несовершенны. Башня Искусников неблизко, и на таком изображении понять, что это такое было, Дарнай его побери, не представляется возможным.

– Но?..

– Чего?

– У вас был такой тон, что подразумевалось – "но".

– Гм? Парень, любопытство Пилигрима погубило, ты уверен, что тебе оно надо?

– А иначе зачем ты вообще завёл этот разговор?

– Уел, – беззлобно рассмеялся древний. – Есть ещё кое-что. Клык всё видел. Произошедшее отразилось в его клинке. Хочешь?..

– Нет!.. – у Шоки вырвался почти панический рассказ.

Тхарами улыбнулся теперь неприятно и ничего не сказал, но Шоки ощутил, как его ноги стали ватными.

– Любопытство Пилигрима погубило, – повторил он пословицу скорее самому себе. Вампир с интересом наблюдал, как подросток борется с самим собой. Шоки глянул мельком на меч и тут же отвернулся.

– Дарнай с тобой, парень, кажется, ты решил, что я хочу скормить тебя этому мечу?

Шоки глянул уже внимательнее. Серо-белая сталь Клыка была похожа на старую кость. Преодолевая себя, Шоки сделал шаг, другой.

– Думаю, такая худосочная добыча его не вдохновит. Хорошо, как это сделать? Что-нибудь сказать, или сотворить заклинание?..

– Просто взгляни, он не тронет. Только не касайся. Ну как, есть что-нибудь? – спросил Тхарами без особого интереса.

– Нет… вот разве что… – Шоки почувствовал нечто неопределённое.

– Да?

– Эхо, которое осталось от Шрама и сила меча – родственны.

– Молодец, – пробормотал Тхарами, опустив веки. – Возможно, Клык загодя почуял некий выброс силы, родственной его собственной, и потребовал у меня обеспечить ему обзор, чтобы он мог увидеть… вот это самое.

Серая поверхность вдруг очистилась, стала зеркальной, мелькнули какие-то пейзажи, лица, а потом возникла…

Шоки осмелился оглянуться – ну да, из этого окна Башня выглядела именно так, тонкой длинной иглой. Казалось, тронь и переломится, хотя на самом деле искусники отгрохали себе такую громадину…

Он снова повернулся к мечу, вглядываясь в его лезвие с опаской – но и со жгучим любопытством.

Крохотная радужная искра сверкнула вверх от шпиля Башни Искусников. Лишь чуть более разборчиво, чем на стеклянной пластинке и, конечно, в цвете.

– И что это было? – тупо пробормотал Шоки. – Как будто кто-то взлетел на радужных крыльях. Высокий?

Тхарами тронул рукоять меча. Теперь Башня Искусников приблизилась… стала ещё больше… и ещё, как будто он рассматривал её в подзорную трубу, ещё один арт, начисто лишённый магии.

– Я думаю, мой меч оказался способен увидеть кое-что сквозь магическую занавесь именно потому, что силы родственны, – подтвердил Тхарами. – Ты не отвлекайся, смотри.

– Угу, – и Шоки в третий раз просмотрел взлёт радужной искры. – По-моему, это человек, – задумчиво сказал. – Но полёты людям несвойственны. По крайней мере, такие полёты. На стрекозиных крыльях.

– Ты когда-нибудь видел адептов Дома Ветра?

Шоки помотал головой.

– Я знаю, что они умеют летать, но как именно, представления не умею.

– Именно так – безо всяких приспособлений, лишь с крыльями, растущими у них из спины.

– Ещё орденцы некоторые умеют, – вспомнил Шоки.

– Святоши летают не так, – холодное лицо вампира чуть тронула гримаса отвращения – то ли от упоминаний орденцев, то ли от мысли о способе их полёта.

– У искусников довольно летающих тварей, но таких среди них нет – новая разработка, может быть? Или кто-то уникальный, вроде львиномордой твари, или той девчонки…

Тьярми пожал плечами.

– Значит, вы считаете, что это и есть причина того сбоя в телепортации? – спросил Шоки.

– Похоже, что так.

– А зачем вы мне это показываете? – поинтересовался Шоки.

– Я наконец принял решение, где вы будете проходить практику, – улыбнулся древний.

Хегор сидел в глубине, зачалившись за камень. Избитое тело ныло и жаловалось. Порезы заживали плохо, изломанные жабры с трудом качали через себя воду, перекушенную руку дёргало. Пальцы, отрастая, страшно чесались…

Но мучения тела – ничто перед тем, что творилось в его душе.

Джерф.

Друг брата. Сильный, ловкий оборотень, полная противоположность болезненному мальчишке. Старший товарищ, что одной фразой мог ободрить, вытащить из пучин чёрного отчаяния. Хранитель волшебных историй о Башне и её чудесах.

Всё это словно умерло. Потрясение на лице друга – и тут же холодная решимость убить мерзкую тварь. Жало копья, нож, горящие лютой зеленью волчьи глаза, острые клыки.

Хегор выбросил вверх руку, среагировав на мгновенно промелькнувшую по дну тень, закогтил добычу. Большая щука изогнулась, сдёрнув его с места, мальчишка стал медленно всплывать и спускаться вниз по течению. Серые, рыжие затявкали, сопровождая по берегам, но нападать не спешили, даже когда Хегор вышел на мелководье.

– Что, оборотень приказал своей лесной братве не трогать его добычу?. – хрипло, вызывающе спросил Хегор. – Или просто кишка тонка сразиться с хищником, что чуть не убил… да не, оборотень от змеиного яда не загнётся… или просто ссыте сразиться со мной?!.

Последние слова превратились в рык. Волки шарахнулись, но не ушли.

Хегор спустился пониже и вышел на один из заросших бурным кустарником островов.

– Сторожите, сторожите, лесное племя. А я пока перекушу… Жаль, что щука невелика…

Споткнулся и засмеялся, глядя под ноги, на застрявшее между корней тело.

– А вот это уже лучше… – с натугой вышвырнув "невеликую" щуку на берег, сам взялся за химон мёртвого волка, потащил наверх. Тело отяжелело в смерти, набравшая воды шерсть остро пахла. Наконец управился, затащил в кусты. А красив… Зелёные как будто ещё живые глаза сверкали, жёлтые зубы скалились, словно в последнем усилии старались дотянуться до врага. Хегор потёр загривок – всё-таки тогда волк немного его достал, рассёк шею сзади. А потом оборотень порвал ему горло, так что голова почти отделилась от тела, лишь на позвоночнике держалась. Но… выжил.

Он посмотрел на нож, который уже достал из бедра, пожал плечами и убрал на место.

– Брось, парень. Никто уже не считает тебя человеком – может быть, хватит им притворяться?

И возложил руки сначала на щуку.

Джерф глотнул отвару, передёрнулся от отвращения. Можно было подумать, что на поляне варили мыло из кошек – такой гнилостный запах витал повсюду. И ветерка нет…

– Вот такие дела, приятель, – пожаловался он мёртвому Одинцу. – Ничего не поделаешь, надо идти, скликать людей на бой, как-то вытаскивать эту тварь из воды… Она живуча, невероятно живуча… Нужно расспросить людей в нижних деревнях. Может быть, они уже бились с тварью, тогда поднимутся легко… или, наоборот, будут жаться, обрадованные тем, что беда ушла от их домов… Нижние!.. – рыкнул досадливо.

Так обитатели земель, близких к Лесу, называли своих соседей, что редко испытывали на себе набеги Стаи, и для которых встреча с каким-нибудь убогим недоделкой – событие на всё лето.

Он допил отвар, кривясь. Принялся разглядывать собственные руки – на смуглой поросшей жёстким волосом коже ярко выделялись шрамы от когтей. Заживать не желали, и Джерф подозревал, что и после оборачиваиня не исчезнут. Некоторое оружие ранит и человеческое, и звериное обличье.

Он подтянул к себе копьё. Середина металлического древка была чуть заржавлена посредине. Дарнай побери, да что у него за кровь такая едкая, что повредила оружие Дома Искусников? Оружие, что оборачивается не хуже хозяина, не нуждается в заточке, само восстанавливает себя при повреждении?

– Да кто же ты такой?!. – бессильно зарычал оборотень, до судорог стискивая руки на оружии. – Эй, Одинец!..

Горло перехватило. Джерф расхохотался хрипло.

– А, да. Ты же теперь у Лунного Зверя. Эх, Одинец… Я отомщу за тебя!..

Он вскочил и подбросил копьё:

– Обернись!..

Шорох, порыв ветра, укол магии. В руки ему упала полоска гибкого металла. Джерф надел её на шею, застегнул замок в виде волчьей головы, привесил к ней фляжку.

Подпрыгнул и приземлился уже зверем.

– Здоров, отец.

– А, Джерф, – рука старика лишь чуть приостановилась и продолжила однообразные движения. – Здоровей видали…

Чешуя летела во все стороны. Старик поднял выцветшие глаза.

– Эге, и в самом деле, давно я тебя не видел таким нездоровым… Вообще никогда!..

Джерф испытующе смотрел на старика. Вот уж кто действительно был нездоров, так это он. Сильно сдал в последнее время – ещё больше поседел, сгорбился, глаза словно погасли. Похоже, дурные новости, в деревне что-то случилось…

– …Что случилось-то?.. – услышал он скрипучий голос старика.

– Змея укусила, – буркнул Джерф.

– А, – старик поуспокоился, услышав о привычной в этих местах неприятности. – Ну так это не беда, ежли умеючи… Надо сварить зуб, а лучше голову, и лучше той самой змеи, что укусила…

– Сварил уже, – ответил оборотень, снимая с пояса фляжку и отхлюпывая. Передёрнулся. – Правда, не голову. Но зато как раз той самой, что… укусила…

Он задумчиво уставился на нож в руках старика. Знакомый какой-то нож… как будто совсем недавно его видел…

Полученные в бою раны вдруг заныли.

– А-а-а, – старик потерял интерес. – С чем пришёл? Есть будешь?

Джерф не стал отказываться – за всю дорогу он разве что отвару хлебнуть останавливался да полакать из ручьёв, отбивая мерзостный вкус. Старик завернул окушков в листья и закопал в золу, придвинул углей. Джерф проводил голодным взглядом.

– Эге, – старик внимательно наблюдал за ним. – Да ты, никак, готов сырыми жрать да вместе с костями, ровно волк!..

– С чего ты взял? – Джерф аж вздрогнул. Оборотней в этих краях не любили, и если старик…

– Да с того!.. гостил тут у меня ещё один такой.

Джерф моргнул.

– Какой-такой?

– Да такой, как ты!.. Которому лучше жить одному. И не делай тупую… э-э-э, морду.

– Слушай, старик… – Джерф осторожно попробовал обидеться. – Сказывал бы толком…

И старик начал сказывать.

. Шоки и Марсия

Солнце как будто боялось прикоснуться к цитадели Дома Вечно Живых. Утренний ветер старательно облетал зубцы стены, и древние камни оставались такими же тёмными, сырыми и холодными.

Со стороны Башня выглядела тёмной твердыней, окружающая её стена – единым монолитом. Однако те, кто мог видеть, заметили бы, что часть стены замка в одном месте сложена из камня, ещё не успевшего пропитаться Тьмой и потому более светлого.

Это место и называли Шрамом. Много веков назад… впрочем, об этом позже.

Шоки Хеталь стоял на стене недалеко от Шрама. Рядом чувствовалось некое постоянное давление, эхо заклинания, сказанного много веков назад. Парень жмурился, даже ослабленное магией, пропитывающей эти стены, солнце всё же кололо привычные ко тьме глаза.

Надо связаться с отцом. И тёте не мешало бы передать приветы от древнего вампира, он и её учил. Шоки огладил прямоугольник в кармане.

– Значит, Дом Матери Зверей? – Шоки с неудовольствием констатировал, что ему малость не по себе. Он и сам не хотел какой-нибудь обычной скучной практики, но эта обещала быть чересчур весёлой.

С другой стороны, приятно, что тебя высоко ценят. Какого-нибудь хиляка не послали бы в Лес.

Он снова тронул зеркальце.  Какого-нибудь демона, говоришь? Да, придётся посчитать. И удивить. Притащить учителю что-нибудь не только сильное, но и редкое!..

Шоки погрузился в мечтания… вот он побеждает демона… помещает его в зеркало… Тхарами удивлён, поражён и охромякнут!.. Немедленно созван Совет, и Шоки приглашают в…

– Вот ты где!..

Звонкий девичий голосок отвлёк Шоки от мечтаний. Он оглянулся – по леснице поднималась Марсия.

Парень поморщился, но тут же скорчил приветливую физиономию и предложил ей руку.

Красавица и, как ни странно, умница Марсия была украшением своей возрастной группы, но Шоки её не очень-то жаловал. Возможно, потому, что девушка всегда оспаривала у него место первого ученика курса, и часто – довольно успешно. Или потому, что её манерность и изнеженность раздражали парня. Тоже мне, светская львица…

– Благодарю тебя. Ох!..

Или потому, что семья Адами была сильнее семьи Хеталь, имела ещё более древние традиции во Тьме. Символическая помощь и в самом деле пригодилась, когда Марсия шагнула в полосу света, ей пришлось с силой опереться на протянутую руку и постоять, привыкая.

– Как ты можешь здесь находиться?!. – выбравшись на площадку, девушка повернулась спиной к солнцу. Глаза её были сплошь зелёные, без белков, чёрные вертикальные зрачки сузились в крохотные полоски.

– А как ты собираешься проходить практику, если у тебя такая реакция на свет? – подколол её Шоки. У него глаза были обыкновенные, человеческие, но тоже обладали повышенной чувствительностью к свету. Юноше пришлось сойти с облюбованного места, потому что так разговаривать было неудобно и невежливо.

– Элексирчику попью, – буркнула Марсия. – Или очки закажу искусникам, у нас же с ними теперь дружба… или это называется – "взаимовыгодное сотрудничество"? Кстати, о сотрудничестве. Раз уж я тебя нашла…

Теперь уже Шоки захотелось надеть очки – до того ослепительна была её улыбка. Он снова погладил зеркало в кармане, борясь с желанием предложить девушке поглядеться в него.

– Я хотела поговорить насчёт прохождения практики… – прозвенел её голосочек.

Послал же Дарнай напарницу, с бессильной тоской подумал Шоки. Впрочем, персонаж легенд тут не при чём, а вот злая воля одного древнего просматривается определённо… Врут всё учителя о жребии, по которому однокурсники распределяются на команды. В одну команду их наверняка запихнул Тхарами. Древний всё-таки затаил… нет, не злобу, даже не обиду – как правило, обида таких существ на кого-то смертельна для объекта и не растрачивается попусту на всяких там… сопляков. Шоки, несмотря на свою мечтательность и тщательно лелеемую манию величия, всё же оценивал себя трезво. Скажем так, Тхарами затаил неудовольствиена строптивого невежливого ученика.

О да, за века своей жизни древний преуспел в искусстве делать пакости ближнему своему. Несколько десятков дней с Марсией обещают быть тем ещё мучением…

– Никакого табуна слуг, – поторопился сказать парень.

– Шоки!.. – Марсия сделала круглые глаза. – Ты хочешь лишить меня всех благ цивилизации…

– Ага, – охотно подтвердил однокурсник, разглядывая Марсию. Стройная, с высокой грудью и длинными ногами. Милое личико могло бы принадлежать глупенькой избалованной дочке какого-нибудь аристократа. Но молочная бледность кожи, странные глаза…

– Мне нужна камеристка, – Марсия затенила чернь и зелень тёмными густыми ресницами – моргнула. На меня это не действует, дорогуша. Ну, почти. Хотя смотрится, конечно…

– И непременно служанка, как же без служанки? И, конечно, лакеи, ты же не думаешь, что я отправлюсь в путешествие без…

Стоп!.. – Шоки спохватился, что чуть не кивает согласно.

– Думаю, – безжалостно сказал, вырываясь из плена ресниц. – Ты возьмёшь двух служанок. Они будут и камеристками, и портнихами, и лакеями, и подружками, и жилетками для твоих слёз, когда ты в очередной раз сломаешь ноготь.

Тонкие ноздри Марсии дрогнули, она нехорошо прищурилась.

– Охранники нам нужнее, чем слуги, – продолжил парень. – Живые кондиционированные, и реки.

– Ах, Шоки, – вздохнула девушка, убедившись, что ни трепыхание ресницами, ни хлюпанье носом не действует. – Ты безжалостен.

Сказала представительница семьи Адами. Или её позорище?.. Неженка и ломака, даром что вторая ученица его возрастной группы… на первом месте Шоки видел лишь себя.

– Таковы правила прохождения практики, – сказал он. – Ничего лишнего.

– А разве кто расскажет учителям, если я их нарушу? – поинтересовалась Марсия, вскинув чёрные полумесяцы бровей. Шоки засопел. Тут она была права.

– Твоё нарушение может угрожать и моей практике, – неохотно сказал. – Считают-то общий результат.

Разумеется, парень не собирался жаловаться, нарушая ученическую круговую поруку. Учителей не должно вмешивать в дела учеников.

– Я буду очень-очень стараться, Шоки, – заверила Марсия. – Да мне и самой интересно. Ты не знаешь, почему Тхарами назначил нас именно туда?

Девушка затрепетала ресницами, но Шоки лишь плечами пожал. Он не собирался делиться с девушкой темой разговора в кабинете Тхарами.

– Какой ты бука, – Марсия надула губки, попыталась хмуро отвернуться – и зажмурилась болезненно, повернувшись как раз в сторону света. – Ох!.. Давай наконец уйдём отсюда в какое-нибудь более уютное местечко, где темно, и обсудим нашупрактику!..

Тонкие сильные пальцы легли на его локоть.

– Давай уйдём, – со вздохом согласился Шоки. Он ощутил себя демоном, пойманным в тёмное зеркало.

В деревню Джерф вошёл после захода солнца. Здесь его знали как странного бродягу, этакого знахаря-шатуна, что никогда не задерживается долго на одном месте и никогда не отказывает в помощи. Люди кивали, вежливо здоровались, хотели завести разговор, но оборотень приветствовал кратко и нетерпеливо и торопился дальше.

Его всегда удивляло, как быстро распространяются новости среди людей. Как будто было что-то вроде умения Стаи думать сообща.

– Батюшка знахарь!.. – из дома, к которому он шёл, выскочила простоволосая женщина и едва не бухнулась перед ним на колени. Джерф, не терпевший такого, поддержал. – Знахарь, помоги!..

Какой же я тебе батюшка, это ты мне в матери годишься… И тем более знахарь?.. Узнай вы, что я оборотень, мне пришлось бы туго…

Слушая бессвязные мольбы и описания недуга, приключившегося с девочкой, Джерф позволил затащить себя в дом. Ерунда, конечно, все эти приметы, но он предпочитал их придерживаться и не заходить без приглашения.

Делия проворно намотала на себя одеяло. Мать всплеснула руками, бросилась ещё сильнее кутать.

– Ма, жарко… – захныкала девочка.

– Не надо, – остановил Джерф. – И вообще…

Оборотень оглянулся. Тщательно занавешенные окна, низкий потолок, душно, тяжко пахнет горелым салом.

– Зря в доме держите. Лучше в сенцах. И, конечно, не на солнце…

– У неё глаза болят от света… – прошептала мать, вдруг осипнув.

– Редкую ткань повязывайте… – он осмотрел девочку, которая словно перезагорала. Кожа облупилась, отслаивалась тонкими полосками, висела струпиками, но была не красна – бледна. – Травы успокаивающие – мяту, ромашку, кошачий корень…

Мать убежала за травами, Джерф наклонился к девочке:

– Ну, рассказывай про того мальчишку.

Из глаз Делии побежали слёзы.

– Он не виноват, – хлюпая носом, забормотала она. – Я далеко забрела… водяной схватил, утащил в подводный дом. Выныривал, сидел рядом, гукал… Мне страшно было, но он меня не трогал… а потом вынырнул Никто.

– Кто-кто?

– Никто! Это его так зовут! Он такой смешной был, с клыками, с глазами светящими… ся… но не страшный. Он сказал, что убил водяного. Я кашляла сильно, и жарко было, а он потрогал, и всё прошло. И он сказал, что я теперь не буду болеть от яда водяного. Дядя знахарь, а это правда?..

Джерф потянул носом.

– Если б я знал, – пробормотал тихо.

– …Он сидел рядом, сильно покусанный был, но у него всё заживало сразу, так интересно, правда?..

– Ещё бы, – не стал спорить Джерф.

– Я сказала, что тоже так хочу, а он засмеялся… или заплакал, я не поняла, и сказал, что для этого нужно сначала умереть. А потом наверху стучать стали… я испугалась, а он сказал, что это папа, и нырнул. Папа разобрал крышу домика и вытащил меня. А потом сердился, когда я говорила о нём… Я его просила, чтобы Никто у нас жил, а папа кричал… – она скривилась.

– Ну-ка, не реви, – велел Джерф.

– Дяденька знахарь, – девочка размазала слёзы. – А почему все говорят, что он плохой? Говорят, оборотень… я же его не испугалась, значит, он хороший, хоть и оборотень! Оборотни бывают хорошими, правда ведь?..

Джерф подтвердил, что оборотни могут быть хорошими, и добавил:

– Только ты никому не говори. Может быть, он когда-нибудь вернётся.

– Ага. И я за него замуж выйду, – заявила девочка.

Оборотень чуть с лавки не грохнулся.

– За чудовище?

– А чего? – девочка надулась.

– Вот этого ты уж нипочём никому не говори, – горькая улыбка изломила губы знахаря. – Спи теперь, – велел он, легко касаясь лба девочки. Делия тут же засопела сонно. Ха, раньше у него такое только с мелкими племянницами да с Хегором получалось.

Вернулась мать, захлопотала об угощении. Джерф отказываться не стал.

– С ней всё будет в порядке, – сказал. – Пусть спит…

– А эта ерунда про змеевича, – женщина понизила голос, он не услышал – скорее прочёл по губам зловещее слово, и оглянулась, словно боялась, что названный выскочит откуда-нибудь.

– Он, конечно, мёртв, – уверенно сказал Джерф. – Не бойся, добрая женщина…

«Знахарь» задержался в деревне далеко за полночь, его водили от дома к дому, спрашивали. Он и сам спрашивал про битву водяного и змеёныша, селяне кручинились – не догадались оставить знахарю перепончатую лапу, палец там отрубить или зуб выбить, или глаз вынуть – были бы зелья сильнее!.. Джерф с трудом сдерживал хохот, не желая обижать простодушных мужиков, и бродил, бродил между дворами. Наконец отпустили. Ночевать, конечно, никто не оставил.

– Зелье с пальцем у меня уже есть, – пробормотал Джерф. – Только оно нужно мне самому…

Отхлебнул из фляги, прислушался к себе и с наслаждением вылил остаток на землю. Поплёлся – нога за ногу, – к броду. Старик не спал, сидел у погасшего костра.

– Утомили бедняжку, загоняли совсем, – насмешливо поприветствовал знахаря. – Засыпали своими болячками?

Джерф сел, едва не промахнувшись мимо чурки, отбуркнулся.

– Есть-то хочешь? – старик протянул печёную рыбу. Конечно, в деревне его накормили, но Джерф был никогда не прочь подкрепиться. Да и силы надо восстанавливать.

– Всё нормально с ней будет, – сообщил, сплёвывая кости.

– А я знаю, – усмехнулся старик.

– Откуда? – Джерф даже жевать перестал.

– Оттуда. Сама сказала, что ей Никто сказал.

– Никто… да кто он такой? – почти зарычал оборотень.

– Тебе виднее, – старик с нарочитым безразличием пожал плечами. – Как, ночевать тоже будешь за стенами сторожки?

Джерф замер.

– А он?..

– Всегда, – смотритель помолчал. – А когда возникла опасность, что его усыновят, он просто сбежал. Скажи, он на самом деле змеёныш?

Оборотень дёрнул плечами.

– Откуда мне знать? Оборотни-змеи очень редки. Я вообще раньше думал, что они выдумка. Звери близки к людям, у них есть шерсть, тёплая кровь, детёнышей они кормят молоком – а у змей чешуя, задние лапы удава, да присловья о змеином молоке!..

– Наши храбрые охотники рассказывали тебе?..

– О виде этого… чудовища?.. Да, но я не понял. Ни один оборотень, ни одна тварь Стаи так не выглядит.