Текст книги "Земляне против политики (СИ)"

Автор книги: Антон Толстых

Глава IV

Четыре фонограммы с Геи, записанные изобретённым, но не осуществлённым на практике способом. – Чьи деньги будут потрачены на колонизацию. – Планы. – Немецкий посол и его требования от лица пыхтящего Вилли. – Дилетанты. – Опасность космоса. – Одежда геян. – Гости из Соединённых Штатов снова в Лондоне. – Семья Её Величества Виктории, Божьей милостью королевы Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии, защитницы веры, императрицы Индии.

Достопочтенный лорд Солсбери вспоминал свои былые годы, глядя на экспроприированный астроменами у геян предмет, привлекавший к себе внимание своей экзотичностью, свойственной их поделке, на первый взгляд, стоящей в одном ряду с африканскими масками, индийскими кинжалами и прочими туземными вещами, но в то же время поражавший близостью к современным достижениям техники. Теперь читателю легко догадаться, что лорд Солсбери, вспоминавший былые годы, вспоминал не окрашенную трудностями когда-то стеснительного характера учёбу в школе, не соединение судьбы достопочтенной мисс Джорджины Олдерсон со своей, не предыдущие из когда-то занимаемых им должностей, а интерес к феноменам электричества и магнетизма.

В те годы телефон выглядел лишь чудом, запись звука на поверхности «презренного металла» казалась людям помесью дьявольщины и шарлатанства, а лорд Солсбери проводил опыты с физикой, на наших глазах преображающей цивилизованный мир. Мы не напрасно упомянули запись звука на поверхности металла – именно эти мысли обуревали милорда в те мгновенья, когда его руки держали стеклянную (либо из особо твёрдого целлулоида) коробочку с двумя катушками, с намотанной на них целлулоидной лентой, как в волшебном фонаре. Но эта лента безо всяких изображений на ней и с иным блеском заставляла видеть металлическое происхождение, и понять её предназначение труднее, чем если исходить из общеизвестных фактов.

Важно стоя в Государственной гостиной с колоннами, мистер Чемберлен терпеливо ждал, когда лорд Солсбери озвучит свои мысли, доселе неведомые. Лидделл скромно стоял поодаль, ожидая развития событий.

– Мы ожидали, что наши подданные найдут на соседней планете кровавые режимы. Они же нашли неведомые фонограммы.

– Достойно удивления.

– Неужели перед нами магнитный способ фонограммы? Насколько мне известно, выдвигалась идея записи звука на намагниченную проволоку. Здесь же мы видим ленту.

– Будьте добры, разъясните мне о магнитной записи. [8]8
  Идея магнитной записи звука появилась в 1888 году. В 1898 году Вольдемар Поульсен создал предок магнитофона – телеграфон.


[Закрыть]

– Как я понимаю, принцип заключается в изменении намагничивания в соответствии со звуком. Иными словами, аналогия с бороздками на валике фонографа или на граммофонной пластинке.

– Уильямс, отвёртку, граммофон, железную полосу, стержень из мягкого металла, провод, винную пробку и отрезанную телефонную трубку для слушания! – приказал лорд Солсбери лакею. Тот, удивившись приказу, тем не менее, повиновался и вручил премьер-министру вышеуказанные вещи.

Лорд Солсбери взял телефонный рожок [9]9
  Цельные телефонные трубки в Великобритании появились после первой мировой войны.


[Закрыть]. Сопровождаемый весьма удивлённым взором мистера Чемберлена, он поместил на место граммофонной пластинки коробочку с фонограммой. Чтобы механизм хорошо вращал катушку с лентой и не проскальзывал, на штырёк была предварительно надета винная пробка. Железная полоса и клейкая лента пригодились для укрепления коробочки неподвижно относительно корпуса граммофона. Посредине узкой стороны коробочки был помещён стержень, чей мягкий металл позволяет быстро избавляться от намагниченности; стержень был обмотан проводом. Настала очередь телефонного рожка, ибо лорд укрепил его напротив стержня, присоединив рожок к обмотке.

Мозг Чемберлена озарила мысль о том, чего смог добиться человек, соединивший в себе управление большей частью мира с памятью о давешних делах на поприще технического прогресса, видя, как тот отсоединяет трубу от места крепления мембраны. Конец, снабжённый мембраной, был перемещён к трубке, подпорка держала трубу, получившую новый источник звука.

Наш Джо поправил монокль.

– Вы предлагаете таким способом озвучить фонограмму на намагниченной ленте?

– Ваша мысль верна, мистер Чемберлен.

– Гениально.

– Спасибо, но я не требовал комплименты. Но вам повезло, что вовсе не вы проявили такую сообразительность. Каждый из нас помнит, что мужчина, который слишком много знает, рискует лишиться места. Но для нас важнее то, что вы нужны нашей стране. Я не мог бы лишить вас места министра колоний так стремительно. Но всё же только что рождённый способ применения граммофона принадлежит не вам. Лидделл, начинайте.

Лидделл начал воспроизведение фонограммы.

Первая песня началась с быстрых звуков рояля, пока звуки рояля не начали сопровождаться быстрыми, энергичными словами мужского и двух женских голосов. Начать следует с рояля.

 
па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам–па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам–пам–па́м-пам—па́м-пам—ПАМ!
тл–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л–л
Ай уок ол на-айт, ай уок ал дэ-э-эй,
Ту пэй зэ биллс ай хэв ту пэ-э-эй
Айнт ит сэ-эд!
Энд стил зеэ невер симз ту би э сингл пенни лефт фо ми-и-и.
Зэтс ту бэ-э-эд!
Ин май дримс ай хэв э плэ-э-эн:
Иф ай гот ми э уэлфи мэ-э-эн,
Ай вуднт хэв ту уок эт о-ол, айд фул эраунд анд хэв ту бо-о-ол...
па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам–па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам—па́м-пам
МАНИ, МАНИ, МАНИ маст би фани
Ин зэ рич мэнс уолд.
па́м-пам—па́м-пам
МАНИ, МАНИ, МАНИ олвэйс сани ин зэ рич мэнс уолд.
А-ааа, а-аааа, ол зэ фингз ай куд ту
Иф ай хэд а литтл мани, тис э рич мэнс уолд.
 

– Что вы скажете об этой песне? – спросил лорд Солсбери после наступления долгой паузы в фонограмме и, как следствие, временной приостановки воспроизведения.

– Песня о деньгах, о том, на чём базируется экономика цивилизованных стран.

– Песня о даме, которая вышла замуж за богатого джентльмена и теперь принадлежит к высшему обществу. Теперь она освобождена от домашнего труда. На первый взгляд, картина верна. Но здесь содержатся две ошибки. Во-первых, переход из среднего в высшее сословие не благоприятная возможность, а досадное исключение. Во-вторых, даже в верхушке общества, женщине всё равно доступно далеко не всё. Разные нормы поведения для мужчин и женщин всегда имеют место. Написано ли там, кто поёт эту песню?

Секретарь Лидделл привлёк своё внимание к карандашной надписи на коробочке.

– «АББА», сэр. Написано большими буквами. Вероятно, аббревиатура, но в таком случае тот, кто это писал, забыл поставить точки.

– Возможно, вполне возможно. Теперь наступило время узнать, что нам поведает следующая песня в этой коробочке.

Вторая песня – те же мужской и два женских голоса – слагалась из певучих слов и такой мягкой клавишной музыки, какую слушатели только могли себе представить.

 
ииии—ииии—и́иии–ииии—ииии—и́иии–ииии—ииии—и́иии–ииии—ииии—и́иии
Но моо шампэ-э-эйн,
Энд зэ файэуокс а фру-у-у
Хеэ ви а, ми энд ю-ю-ю
Филинг лост энд филинг блю-ю-ю
Итс зэ энд оф зэ пати-и-и
Энд зэ монинг симз сз гре-е-ей
Со анлайк естэдэ-э-эй,
Наус зэ тайм фо а-а-ас ту сэ-э-эй...
Хэппи нью йе-е-еэ,
Хэппи нью йе-е-еэ,
Мы ви ол хэв э вижн нау энд зэ-э-эн,
Оф э уолд уеэ эври нейбэ ис э фре-е-енд,
Хэппи нью йе-е-еэ,
Хэппи нью йе-е-еэ,
Мэй ви ол хэв ауэ хоупс, ауэ вилл ту тра-а-ай
Иф ви донт ви майт эс велл лэй даун энд да-а-ай,
Ю-ю энд а-а-а-ай
 

– Ваше мнение, – обратился лорд Солсбери к соседу.

– Обратите внимание на слова «может, все мы увидим мир, где каждый сосед – друг». Каждый сосед будет другом тогда, когда весь мир окажется под эгидой Британской империи. Космическая колонизация – лишь начало стремления к тому, что каждый сосед будет другом.

– То, что в песне поётся о Новом годе, соответствует тому, что мы покорим Землю уже к новому году. Обратите внимание на слова «наши надежды, наше желание пытаться, если мы не делаем, можем также лечь и умереть». Всё верно. В этом и заключена наша надежда. Мы или колонизируем Землю, или ляжем и умрём. Второй куплет этой песни точно передаёт политику завоеваний.

– Я согласен с вашими выводами, лорд Солсбери.

– Лидделл, переходите к третьей песне.

– Лента закончилась, милорд. Перехожу ко второй коробочке.

Быстрое, довольно энергичное пение орущего мужского голоса в сопровождении инструментов было таковым:

 
Тууууу ту тууууу туту туууууу туту уууууу тууууу ту туууууу тууууу ту туууууу…
Ты ты ыыыыыыыы тыты ыыы тыты ыыыыы ыы ы!
ЮНГ МЭН, зеэс но нид ту фил даун!
Ай сэйд, ЮНГ МЭН, пик йоселф оф зэ граунд!
Ай сэйд, ЮНГ МЭН, кос ёр ин э нью таун!
Зеэс но НИД! ТУ! БИ! АН—ХЭП—ПИ!
ЮНГ МЭН, зэс э плэйс ю кэн гоу!
Ай сэйд, ЮНГ МЭН, уэн ёр шот он ёр доу!
Ю кэн СТЭЙ ЗЭ, энд айм шуэ ю вил файнд!
Мэни УЭЙС! ТУ! ХЭВ! Э ГУД! ТАЙМ!
ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ!
Итс фан ту стэй эт зэ УА-А-АЙ! ЭМ! СИ! ЭЙ!
Итс фан ту стэй эт зэ УА-А-АЙ! ЭМ! СИ! ЭЙ!
Зэй хэв еврифинг фо юнг мэн ту энджо-ой!
Ю кэн хэнг аут вис ол зэ бойс!
Итс фан ту стэй эт зэ УА-А-АЙ! ЭМ! СИ! ЭЙ!
Итс фан ту стэй эт зэ УА-А-АЙ! ЭМ! СИ! ЭЙ!
Ю кэн гет ёрселф клин, ю кэн хэв э гуд мил!
Ю кэн ду уотэвэ ю фи-и-и-ил!
ЮНГ МЭН, а ю листнинг ту ми,
Ай сэйд, ЮНГ МЭН, уот дид ю уонт ту би!
Ай сэйд, ЮНГ МЭН, ю кэн мэйк рил ё дримз!
Бат юв ГОТ! ТУ! НОУ! ЗИС! УАН! ФИН!
НО МЭН, даз ит ол бай химселф
Ай сэйд, ЮНГ МЭН, пут ё прайд он зэ шелф,
Энд джаст ГОУ ЗЭ, ту зэ уай эм си эй!
Айм шуэ! ЗЭЙ! КЭН! ХЕЛП! Ю! ТУ—ДЭЙ!
ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ! ТЮЙ!
 

– Какова ваша версия, Лидделл?

– На коробочке написано «YMCA». Это слово означает «умка». То есть белый медведь по-русски.

– А есть ли у них белые медведи? И тогда кто поёт эту песню?

– Лично мне кажется, что эту песню поют гомосексуалисты.

Любой увидел бы, как господа замерли. Лишь сердца можно было бы при желании услышать. Постепенно Чемберлен вернулся в окружающий мир.

– Только их нам не хватает. Больше вам нечего сказать?

– Нечего, сударь.

– Откуда вы знаете, что означает слово «умка»?

– От одного языковеда, сударь.

– Настала очередь четвёртой песни.

В этот раз пел баритон. Так можно представить его песню.

 
Бываетъ всё на свѣтѣ хорошо,
Въ чёмъ дело, сразу не поймёшь,
А просто лѣтнiй дождь прошёлъ,
Нормальный лѣтнiй дождь.
Мелькнётъ въ толпѣ знакомое лицо,
Весёлые глаза,
А въ нихъ бѣжитъ садовое кольцо,
А въ нихъ блеститъ садовое кольцо
И лѣтняя гроза.
А я иду шагаю по Москвѣ,
И я пройти ещё смогу
Солёный Тихiй океан
И тундру, и тайгу.
Надъ лодкой бѣлый парусъ распущу,
Пока не знаю съ кемъ,
А если я по дому загрущу,
Подъ снѣгомъ я фиалку отыщу
И вспомню о...
 

Едва песня оборвалась в самой интригующей точке, премьер-министр задал очередной вопрос.

– Кто поёт, Лидделл?

Секретарь всмотрелся во вторую карандашную надпись.

– Здесь написано «Мистер Трололо», ваша светлость.

– Как вы сказали? – премьер-министр протянул руку за коробочкой, и перед его мудрым взором предстала лаконичная надпись. – Кто такой мистер Трололо? Я знаю, есть Энтони Троллоп. Но Трололо мне неизвестен.

– Я полностью разделяю ваше мнение, милорд.

– Мистер Чемберлен, что вы скажете о содержании песни?

– Она поётся на русском. Или же на польском, так как нам неизвестно.

– Очень печально. Мы сами не сможем расшифровать тексты. Но не всё потеряно. Теперь я собираюсь пригласить сюда учёного, который сможет пролить свет на личность исполнителей этих песен.

Резиденции премьера была оказана честь посещением того самого учёного, о котором говорили минуты назад. В комнату вошёл профессор в застёгнутом на все пуговицы до самого подбородка сером твидовом костюме, грозя неминуемо лопнуть на спине; черты его бритого лица могли показаться несолидными, но весь его цельный вид интуитивно указывал на пользу от его занятий. Иными словами, присутствовавшие, нимало не сомневаясь, немедленно поняли, что перед ними профессор фонетики Альфред Дулиттл.

Глаза языковеда были так хитро прищурены, словно в его доме каждый таракан и каждая букашка говорят на чистом русском языке и слышат хруст французской булки. Последний пункт менее связан с лингвистической наукой, благодаря чему вернёмся к важным материям.

Языковед повернул глаза в сторону трофеев.

– Это те самые коробочки, в которой песни записаны на ленте? Интересно, очень интересно. Как я понимаю, вы пригласили меня, чтобы узнать личность людей, записавших свои голоса на этих лентах.

– Простите наше сомнение, но вы действительно способны узнать происхождение человека по произношению?

– Да, милорд. Фонетика – наука о произношении. Например, сейчас я понял, что вы из Хартфордшира, а мистер Чемберлен из Бирмингема.

– Но вы могли знать эти факты заранее. Кстати, тем ли вы занимаетесь, чем нужно? Насколько я понимаю вашу науку, языковеды занимаются лишь древними языками и их восстановлением, а заниматься современным языком, в частности, диалектами, ниже вашего достоинства. И, скажите, это вы говорили Лидделлу, что означает умка...

– Да, это я.

– Хорошо. Начинайте.

Профессор Дулиттл начал воспроизведение первой прослушанной фонограммы.

– Итак, четыре шведа. Один пианист, один мужчина и две женщины. У двоих фамилии начинаются на А, у двоих фамилии начинаются на Б.

– Гениально! Как вы могли узнать, с каких букв начинаются их фамилии?

– Очень просто. Алфавитика – наука о буквах. Взгляните на аббревиатуру на коробочке. Я догадываюсь об аббревиатуре, несмотря на то, что после букв нет точек.

– Хорошо. Что дальше?

Последовала следующая песня, новогодняя.

– Здесь имеются в точности те же исполнители.

– Мы это и так поняли, профессор. Будьте добры, продолжайте.

Следующая песня, если судить по выражению учёного лица, не меньше заинтересовала языковеда.

– Песня называется Y. M. C. A.? Её поют гомосексуалисты.

– Неужели секретарь прав? Как вы пришли к этому выводу?

– Сам не знаю. Извините.

– Погодите, дорогой профессор. Вы же знаете, что Y. M. C. A. означает Молодёжную христианскую ассоциацию. Она основана в нашей стране.

– Но земляне знают о ней. Откуда? Самое интересное то, что эту песню поют с американским акцентом. Следовательно, земные американцы шпионят за всем миром.

– Американцы? Вы уверены?

– Есть многое на свете, друг Горацио, что на других планетах и не ожидали мы найти.

– Что вы скажете о последней части фонограммы, профессор Дулиттл?

Профессор Дулиттл с высшей степенью задумчивости и одновременной внимательности прослушал очередное пение, и вердикт звучал именно так:

– Певец действительно поёт на русском.

– Так у них есть и русские! – сердито ответил наш Джо. – Даже туда пробрались.

– Если мы покорим Гею, то мы и узнаем, кто у них есть.

– Вы неправильно выразились, – возразил лорд Солсбери. – Не «если мы покорим Гею», а «когда мы покорим Гею». Но погодите, дорогой профессор. Можете ли вы перевести эту песню?

– Можете не спрашивать. У меня с собой есть русско-английский словарь.

– Вашего авторства.

– Именно так.

В руках Дулиттла возникла дородная книга. Шелест страниц продолжался не очень мало времени, прерываясь записями на писчей бумаге. В конце поисков улыбка озарила исследователя.

Учёный выпрямил спину и с поднятым пальцем приступил к ответу.

– Во-первых, у них есть дожди. Во-вторых, у них есть океаны. А в-третьих, у них есть Москва.

Тишина овладела людьми, тишина, приятная для слуха.

– Мы имеете в виду древний город в России? – решился ответить Чембрлен, поправляя воротник.

– Да. Разве есть сомнения?

– Тогда я напомню вам, уважаемый, что в Америке тоже есть населённые пункты с именем Москва.

– Значит я был прав, предполагая, что земные американцы шпионят за всем миром.

– Вы великолепно провели свою работу, – произнёс голос, неожиданный в этих стенах.

Голосом этим оказался Бернард Шоу, получивший известность уже не как острый, едкий и нелицеприятный литературный критик, а как лондонский драматург. Шоу ухмылялся в бороду, и от всей его фигуры веяло неблагонадёжностью и столь нахальным и полнейшим социализмом, что любой почтенный буржуа закатил бы глаза от ужаса, ощутив такие флюиды. Именно так поступил Чемберлен.

– Вы мистер Бернард Шоу? – осведомился профессор.

– Да, сударь. Я вижу, вы благодаря своим дарованиям в областях языкознания смогли сделать по фонограмме геян выводы, которые никто другой сделать не мог бы. Честно говоря, я восхищен вашей работой. Честное слово, я когда-нибудь напишу пьесу, в которой будет фигурировать профессор фонетики. В то же время там будет персонаж по имени Альфред Дулиттл. Он будет, например, мусорщиком.

Дулиттл шумно выдохнул.

– Кем?!

– Мусорщиком.

– У меня есть дочь Элиза. Кем о н а станет в вашей пьесе?

– Элиза Дулиттл? Конечно, дочерью мусорщика.

– Мою знакомую зовут миссис Уоррен. Что вы собираетесь сделать с н е й?

– Уже сделал. Пьеса запрещена цензурой.

– А кем вы собираетесь сделать, скажем, Жанну д'Арк?

– Не красавицей.

– Почему?

– Потому, что она ей не была.

– А кем вы сделаете Примроуз Дулиттл?

– Вы имеете в виду миссис Дулиттл? Что в ней особенного?

– Мои дети являют собой противоположность моей супруге, которая настоящий томагавк в юбке.

– Томагавк в юбке? В чём же выражается это её свойство?

– Когда миссис Дулиттл ругает мои научные занятия, она всегда попадает в цель. Как кем же вы её сделаете в своей будущей пьесе, если мне угодно знать?

– Сержантом в юбке.

– Ох уж эти сатирики! Скажите, мистер Шоу, почему вы так отвратительно относитесь ко мне?

– Разве вы не понимаете? Вы вампир, живущий за счёт лейкоцитов и эритроцитов простого народа.

– Извините за грубую прямоту вопроса, но если я вампир, то кто же вы? Да, да, вы, тупиковая ветвь революции!

– Интересная формулировка. Надо запомнить. Но может, вы всё же вампир?

– Чем я вам не угодил? Чем я так плох? В данный момент я занят написанием «Англосаксонского словаря студента». Три года назад я написал труд «Современная стенография».

– Стенография? Да вы хулиган! Вы пишете на стенах!

– Как вы сказали? Хулиган?

– А ещё языковед. Это ирландская фамилия. Есть такой бандит.

– Так выходит, что я ещё и бандит.

– Это ещё не всё возможное. В сатирической пьесе будет не только языковед. В сатирической пьесе будут русские.

Дулиттл подпёр щёку окольцованной рукой, мягко шевеля губами.

– В юности я интересовался древнерусским языком, теперь же приблизился к более актуальному. Но почему русские интересуют вас, мистер Шоу? Я понимаю, ваше призвание – сатира. Не использовать ли вам Америку?

– Почему? Я никогда не говорил, что американцы тупые. Благодаря последним событиям я хочу поведать вам, что русские – уникальный народ. Да! Русские – уникальный народ. Если на Гее будут обнаружены русские...

Профессор готов был ответить смехом, если бы не вспомнил собственные выводы. Упрямый сатирик всё более прав.

– Что же? – спросил Дулиттл, когда Шоу прервал речь.

– Я буду дружить с ними. Им принадлежит будущее. Русские – уникальный народ. Только русские едят блины с развесистой клюквой. Только русские смотрят на хохлов как запад на русских. Только русские могут предотвратить задуманное вами завоевание Земли.

Едва поражённый премьер-министр готов был протестовать, Дулиттл задал оппоненту новый вопрос.

– И вы хотите использовать их в пьесе?

– Да. Прощайте.

Высказав профессору Дулиттлу эту сомнительную угрозу, Шоу покинул место, где подобной персоне находиться не следует. Едва он ступил на территорию Уайтхолла, власти предержащие подняли вопрос о той вещи, без которой невозможны их грандиозные планы. Каждый человек девятнадцатого века, кто имеет представление о законах развития общества, и пусть даже не смыслит в политэкономии, сразу скажет, что влачить своё существование без денег могут лишь самые неразумные социалисты, да и те, как нам всем известно, давным-давно разорились.

Нам неизвестно, входила ли эта мысль в разум Бернарда Шоу, покидавшего Даунинг-стрит. Тем же, кто имеет высокие намерения, капитал нужен так же, как нужны для колонизации топливо, человеческий материал и прочие ресурсы.

Именно по этой причине, а вовсе не из-за стремления протянуть верблюда сквозь игольное ушко, Чемберлен задавал вопрос главе правительства, чей разум обуревала в точности та же мысль.

– Где мы возьмём деньги? На первый взгляд самым простым способом является увеличение прибавочной стоимости. Народ будет недоволен. Помимо того, лондонские рабочие заняты строительством космической техники. В таком случае мы будем вынуждены взять займы у миллионеров. Этим делом в соответствии с должностью министра финансов займётся сэр Майкл Хикс Бич.

– Каких именно миллионеров, мистер Чемберлен?

– Одной из кандидатур можно считать Ротшильдов. Если же Ротшильды откажутся давать займы, то какие альтернативы вы предложите?

– Вандербильты. Как-никак эта великая семья породнилась с герцогами Мальборо, и мы можем обратиться к ним за помощью как к свойственникам нашей аристократии. Другой вариант – лорд Астор. Причина ясна: американский миллионер, ставший британским аристократом.

– Вы не находите, сударь, что может быть вариант использования человека, который не имеет ни малейшего отношения к нашей стране, но зато стал величайшим филантропом современности?

– Джон Дэвисон Рокфеллер, вы хотите сказать?

– Да, именно Рокфеллер. Тот, кто тратит капиталы на бедные слои населения, сможет потратить их и на нужды Британской империи.

– Но в то же время есть люди, которые считают главу «Стандарт Ойл» величайшим жуликом современности. Мистер Рокфеллер подумывает уйти в отставку.

– В таком случае нам необходимо успеть связаться с мистером Рокфеллером, пока он не воплотил своё намерение в жизнь.

Едва эти слова были произнесены, взгляд лорда Солсбери уловил взволнованный облик секретаря, собиравшегося высказать до поры известную лишь ему мысль.

– Кто вы, милый юноша?

– Я ваш старый секретарь.

– Удивительно! По вашему виду не скажешь, что вы старый. Вы хорошо сохранились.

– Я ваш секретарь, ваша светлость.

– Вы Лидделл?

– Это так и есть, ваша светлость.

– Моё здоровье оставляет желать лучшего. Когда Гея будет наша, я передам власть своему племяннику Бальфуру. В настоящее время он агитирует за нашу незабываемую политику в палате Общин. Хотите увидеть его – идите в парламент. В августе состоится открытие.

– У меня к вам лицензия, – произнёс Чемберлен в адрес лорда Солсбери не совсем ясную при первом впечатлении фразу.

– Лицензия?

– Я хотел сказать…

– Претензия?

– Я именно это и имел в виду, но моё более низкое, чем у вас, положение, не позволяет мне говорить такую вещь в лицо. Сказать об этой вещи, написав вам письмо, я в данный момент не могу.

– Какая у вас ко мне претензия?

– Лидделл хотел сказать вам нечто, но вы, осмелюсь заметить, не обратили на это внимания.

– Я слушаю вас. – Эта фраза наконец была адресована секретарю, который не слишком быстро смог пробить стенку, отделяющую его от первого лица Империи.

– Я знаю более лёгкий способ добыть деньги, милорд.

– Хотел бы я знать, откуда он вам известен.

– Этот способ известен большинству простого народа.

– Говорите.

– Нужно положить в карман паука.

В случае, если бы лорд Солсбери носил монокль (не говоря уж об орхидее), он непременно потерял бы его, услышав об этом способе. Тигр, тем не менее, остался при визитной карточке, хотя заданный вопрос принадлежал ему.

– Зачем класть в карман паука?

– Многие простые англичане з-знают, что у человека будут деньги, если положить в карман п-паука.

– Где мы возьмём пауков?

– Благодарю за бесценный совет.

Произнеся эти слова, лорд Солсбери вызвал лакея. Истинно по-лакейски важный и обходительный лакей встал в ожидании приказа.

– Уильямс, принесите десять банок живых пауков!

Героям нашей истории ещё предстоит увидеть удивительные выводы из этого простодушного способа добычи денег, но в первые мгновения последствия ещё не начинали проявлять себя.

Читателю памятен случай с применёнными для озвучивания магнитной фонограммы деталями телефона, пробкой, стержнем и прочими мелочами. Нетрудно будет догадаться, что лакей воспринял бы второй такой же приказ как следующий яркий случай чудачества, и безропотно пошёл бы за десятью банками живых пауков ради бесспорного увеличения требуемых капиталов. Но лакей недоверчиво взглянул на господина.

Недоверчивость эта была схвачена зрением и иными чувствами господ лишь на миг, и лакей тот час же понял невежливость своего поведения. Но он продолжал стоять, не решаясь всерьёз отправляться за десятью банками живых пауков.

– Почему вы так нерешительно стоите? Я велел вам отправиться за десятью банками живых пауков.

– Я понимаю, милостивый государь, но мне мешает лишь незнание причины.

– Вы должны знать о том, что паук в кармане приносит деньги. Пауки – новый повод для захвата дальних стран.

– Ваш приказ понят, милостивый государь.

Лакей, вооружённый сведениями о причине приказа принести десять банок живых пауков, отправился к их источнику, даже ещё не зная, где этот источник следует искать.

Пока лакей отдавал время поискам источника десяти банок живых пауков, мистер Чемберлен продолжал инструктирование колонизаторов, и его внимание было привлечено к карте Геи. Теперь карта была покрыта стеклом, прозрачная же поверхность несла на себе следы вечного пера Паркера.

– Насколько мне известно, эту карту первым составил Вильгельм Беер. Теперь она дополнена Скиапарелли и Лоуэллом. Тем не менее, германская наука приносит обширные плоды.

– Какие же?

– На карте Геи отображено многое. Киммерийское море. Тирренское море. Земля Гесперия. Земля Элизиум. Олимпийские снега. Каналы Стикс. Каналы Церберус.

– Кому мы отдадим Олимпийские снега?

– Бригадному генералу Китченеру. Но в настоящее время он трудится в Судане.

– Вы правы, сэр. Пока он в Судане, мы рассмотрим другие варианты.

– Другой вариант – главнокомандующий вооружёнными силами Великобритании. Гарнет Уолсли популярен как специалист по колониальным войнам. Отличная мысль. Эти регионы Геи будут присоединены Гарнетом Уолсли. Если Китченер будет свободен, он получит возможность присоединения другой части этих регионов, не попадающих в зону действий Уолсли.

Мистер Чемберлен поместил кончик вечного пера в земли Геи и выписал фамилию Уолсли.

– Следующий шаг. Земля Гесперия. Кто колонизует этот регион?

– Фельдмаршал Фредерик Робертс.

– Не забудьте, что барон Робертс – главнокомандующий войсками в Ирландии. Если мы отправим его на Гею, кто будет усмирять ирландских бунтовщиков?

– Другие военачальники всегда найдутся.

Чемберлен вывел на вышеназванном участке слово «Робертс».

– Только одно меня смущает, – прошептал он, протянув палец к примеченному нами месту на карте. – Сможем ли мы жить на Гее при более низком давлении воздуха? В четыре раза ниже? С другой стороны, местные жители там живут. А при более низком давлении воздуха нефть должна бить фонтаном.

– Снова нефть. Мы не будет забивать голову мелкими вещами.

– Мне угодно забивать голову иными вещами. Как сказал пьяный профессор, на Земле грибных лесов нет.

– Очень плохо.

Следующей очередью указательного пальца стали каналы Церберус.

– Каналы. Геянские каналы. Неужели по ним тоже течёт нефть? Очень даже политично.

Чемберлен вывел в центре фамилию Уайт.

– Гораций Китченер остаётся в запасе. Дальнейшее распределение колонизаторов между остальными участками Геи может быть отложено на более позднее время, а посему сейчас мы можем перейти к распределению генерал-губернаторов и вице-королей. Можем ли мы использовать для этой цели лорда Элджина, когда он представляет собой вице-короля Индии?

– Этот вопрос тоже можно обсудить в более подходящее для размышлений время. Зато граф Абердин вполне может стать генерал-губернатором этой области, – палец Чемберлена указал на будущее место работы Гарнета Уолсли.

– Если мы отправим графа Абердина на Землю, он не сможет совмещать новую должность с должностью генерал-губернатора Канады.

– Какие ещё кандидатуры вы можете предложить?

– Лорд Элджин – вице-король Индии. Мой заместитель мистер Керзон в таком случае станет вице-королём всей Геи. Я ему уже протелефонировал.

В Государственную гостиную с колоннами вошёл Лидделл; его вид говорил о том, что он имеет честь сообщить нечто важное, но в то же время эту важную новость ему произносить чрезвычайно неподобающе перед государственными деятелями.

– Нам нанесли визит коммунисты, лорд Солсбери, – неуверенно сообщил секретарь.

– Вы уверены? – спросил лорд Солсбери, придав мудрому лицу брезгливое выражение. – Выходит, на Земле есть кровавые режимы? И нефть? Тогда вперёд!

Двое из общества последовали в комнату Кабинета. Выглянув в окно, Тигр осознал, каким образом можно войти в заблуждение.

– Простите за преуменьшение вашего ума, милорд, но вы забыли о паровых экипажах. Рекомендуется предварять появление парового экипажа человеком с красным флагом. В настоящее время за границей применяют бензиновые экипажи; вероятно, нас ожидает прибытие одного из них.

Тем временем человек с красным флагом, в цилиндре и фраке, освободил Уайтхолл от посторонней публики. Едва из окна стал виден он один, с северо-запада раздался равномерный треск – тот самый, что должен сопровождать безлошадный экипаж. Треск не изменялся по громкости, меняя лишь сторону, из которой он был слышен, но вскоре треск усилился, пока в поле зрения не возник его обладатель.

Экипаж с ацетиленовыми фонарями остановился с настолько чванливым видом, словно весь мир должен считать его автомобилем. Он надувался от гордости. Он готов был затмить все экипажи столицы. Но это было чудо – безлошадный экипаж с лошадьми. Это даже не было Auto (его кучера можно было бы именовать автоистом, будь у него автомобиль).

Немец, в прусской каске и мундире – он даже на почтительном расстоянии выделялся важным видом – вышел из экипажа и направился прямиком к премьер-министру. Флагоносец сопровождал важного немца, покуда второй немец остался сторожем. Тот держал фонограф, что и был источником треска.

Чемберлен первым заговорил о экстравагантном способе. Красный флаг без автомобиля – чудо из чудес.

– Судя по немецкому облику и направлению, в котором мы в первую очередь услышали фальшивый треск, к нам пожаловали гости с 9, Карлтон-Хаус-Террас [10]10
  Первоначальное местонахождение немецкого посольства в Лондоне. Теперь оно находится на Белгрейв-сквер, 23.


[Закрыть].

– Я вижу здесь две странности, – продолжил лорд Солсбери. – Во-первых, немцам не свойственна эксцентричность. Тем не менее этот германский посол в Лондоне со своим, если я правильно помню, атташе, преодолели путь от Карлтон-Хаус-Террас до Даунинг-стрит экстравагантным способом. Хорошо, они знают, что мы никогда не видели автомобили, и решили нас обмануть. Во-вторых, они нарушают дипломатический этикет. Где фраки, где цилиндры? И разве им не следовало отправиться к Её Величеству, а не к нам?

Посол Германии в Лондоне, по некоторой причине выглядящий не иначе, как представитель грубой, крикливой немецкой военщины, и представитель низшего дипломатического ранга вошли в комнату Кабинета. Флаг был свёрнут и приставлен к стене, дабы не привлекать излишнее внимание своим видом. Второй немец держал пакет с невыясненным содержимым. Если двое бошей ранее совершали дипломатические визиты, то дипломатические визиты совершались к королеве, и потому нынешнее событие позволяло предположить, что они решили миновать визит к Её Величеству.