Текст книги "Волки в городе (СИ)"

Автор книги: Антон Шаффер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Добрый вечер, – тактично начал он общение.

Старуха с животным страхом в глазах смотрела на него снизу вверх и беззвучно шевелила иссохшими губами. Павел буквально физически ощущал ее страх.

– Не бойтесь меня, – заспешил он. – Я не причиню вам зла. У меня всего один вопрос. Я вас очень прошу ответить на него. Вы не знаете, где я могу найти Илью?

Духовное звание Павел решил не называть, сочтя это не слишком уместным. К тому же, зная психологию пожилых людей, он ожидал от старухи любой реакции. Она вполне могла начать орать в голос, оказавшись местной осведомительницей. Или выкинуть еще какую-нибудь глупость.

К счастью, старушка не сделала ничего такого. Она, кажется, пришла в себя, и теперь смотрела на незнакомца с некоторым интересом. Страх ушел из ее глаз.

– А по какому вопросу? – деловито поинтересовалась она.

– Я от Любы, – решил идти ва-банк Павел. – Она посоветовала найти его.

В глазах старушки промелькнул не то вопрос, не то просто случайный огонек старческого озарения. Она запричитала и украдкой перекрестилась. Павел отметил про себя, что это очень хороший знак и обратился он по прямому адресу.

– Любочку-то забрали сегодня, сынок, – сообщила старушка. – Мне соседка ее рассказывала. Приехали. Обыск был. А саму ее в перевозку и к ним туда. Что же будет-то теперь?…

– Нормально все будет, – поспешил заверить пожилую женщину Павел. – Именно для этого мне Илья нужен. Чтобы помочь Любе.

– Да? – снова с недоверием подняла на него заплаканные глаза старуха.

– Я вам клянусь, – с чувством пообещал ей волк.

– Ну ладно… – заколебалась бабка. – Чего уж. Если б ты от этих был, то дорогу бы не спрашивал. Этим-то дорогу к Илье лучше всех знают. Замучили уж его совсем своими допросами и распросами!

Павел понимающе закивал, выражая полную солидарность со словами женщины.

– Ну, пойдем, – прошамкала старушка.

– Бабушка, – приостановил ее Павел. – Со мной еще друзья. Два человека. Они хорошие люди.

– Да верю, что хорошие. Плохие отца Илью не разыскивают. Я же говорю: плохие к нему дорогу наизусть знают.

Она впервые употребила духовное звание Ильи. Значит, решил про себя Павел, Илья этот втихомолку практикует. Исповедует да причащает старушек ноябрьских. Что же, тем лучше – значит человек не из слабых.

Павел дал условный сигнал Игорю с Сергеем, и те медленно двинулись за ним и старухой. Миновав несколько построек, они оказались перед небольшим флигелем. Два маленьких окошка светились в темноте, говоря, что внутри теплится жизнь.

Старушка подошла к массивной деревянной двери и, взявшись, за чугунную круглую ручку в виде кольца, несколько раз громко стукнула ей по двери. В окнах что-то замельтешило, а затем дверь отворилась. На пороге стоял крепкий невысокий старик. Одет он был в белую рубаху чуть не до колен. По всему Илья собирался отходить ко сну.

– Что случилось? – Он пристально уставился на женщину.

– Да вот, батюшка, к тебе, от Любы, – робко сообщила старуха и указала на Павла, а так же на двух других волков, которые стояли чуть поодаль и делали вид, что все происходящее у флигеля их нисколько не интересует.

– Тебе сколько раз, Матрёна, говорить, чтобы ты своих батюшек дома оставляла? – строго спросил Илья. – И люб, кстати, тоже.

– Ой, прости дуру старую, – засмущалась старушка и принялась извиняться пуще прежнего, кляня себя за оплошность.

– Да будет, будет, – смилостивился Илья. – Все, ступай домой.

Бабка, продолжая извиняться, попятилась задом, отвешивая поклоны и то и дело поправляя платок.

Илья дождался, пока ее сгорбленная фигура окончательно растворится в темноте, а потом пригласил Павла в дом.

– Людей своих тоже зови.

«Ого», – подумал про себя Павел. – «Старик точно не промах».

Все трое вошли в небольшую, слабо освещенную комнату. Обставлена она была весьма аскетично. Стол, несколько стульев, шкаф и грубо сбитая деревянная кровать.

– С чем пожаловали? – тут же перешел к делу Илья.

– Нам нужно укрыться. На время.

Павел не отводил взгляд от Ильи. Да, весь вид этого старика говорил о том, что повидал он многое и страха в нем совсем не осталось. Не многие могли вот так запросто пустить в дом незнакомцев. В СНКР уже многие годы и знакомых-то пускали в дом с опаской….

– Любовь – ваших рук дело?

– Мы не хотели, – смутился Павел, который несколько терялся под взглядом старца. – Так получилось. Она нам здорово помогла, но МНБ было у нас на хвосте еще с Москвы. Если вы сочтете, что наше пребывание здесь неуместно, то тотчас же уйдем. Меньше всего мы хотели бы создавать проблемы.

– Ну, – Илья опустился на стул, – проблем вы уже насоздавали выше крыши, допустим. Садитесь. Подумаем, что с вами делать.

Группа Павла расселась по стульям, а сам Илья встал и, сказав, что скоро вернется, вышел из флигеля.

– Может, пока не поздно?…. – высказал опасение Игорь.

– Да, Павел, – поддержал товарища Сергей. – А-то сейчас вернется с нарядом. Хорошо, если успеем отбиться, а если они на поражение огонь откроют?

– Сидите и не дергайтесь, – осадил их Павел. – Все будет в порядке. Я гарантирую.

– Ты и с Доктором гарантировал, – не упустил возможности ужалить вожака Сергей.

На это Павел ничего не ответил.

Он уже несколько минут сидел со странным чувством. Этот еще не старый волк не зря был лидером в группе. Будучи старше и опытнее своих друзей-волков, он острее чувствовал ситуацию, быстрее реагировал, был настоящим волком. Возможно, дело было в том, что инстинкты зверя были развиты у него несколько сильнее, нежели у остальных. Но, так или иначе, как только он увидел Илью, что-то внутри у него зашевелилось. Звериный инстинкт подсказывал, что этому человеку можно верить. Другая же его часть, человеческая, гармонично отзывалась на это животное ощущение. А такое у Павла случалось крайне редко: звериное и человеческое как правило находились в конфликте, являлись извечными антагонистами, беспощадными спорщиками и судьями друг друга.

Павел вернулся через несколько минут. С ним был еще один человек, которого старик не представил, а сам он так и не назвал своего имени. Достаточно было того, что он был обозначен как проводник.

– Он отведет в безопасное место. А завтра будет разговор, – жестко сказал Илья.

Проводник темными закаулками Лавры довел их до одного из зданий, которое ранее Павел идентифицировал как склад. Там все еще продолжалась погрузка каких-то мешков в кузов довольно внушительных размеров грузовика.

– Быстро в кузов, – скомандовал проводник.

Все трое забрались на грузовик и легли на мешки. Поверх их тут же закрыли другими мешками, которые оказались довольно легкими и мягкими.

– Прачечная, – пояснил проводник. – Вывоз грязного белья.

На машине они беспрепятственно покинули территорию Лавры и через полчаса тряски по сельской дороге оказались в небольшой деревушке. Водитель грузовика, молчаливый угрюмый мужик в надвинутой на лицо кепке, указал им на сарай, а сам сел в машину и уехал.

Оказавшись в сарае, волки моментально заснули, а когда проснулись, на улице уже во всю светило солнце. Выходить на улицу никто не рискнул. Сквозь щели в деревянных стенах они разглядели обычный деревенский двор. Людей не было.

Илья приехал ближе к обеду. Привез его тот же самый грузовик. По крайней мере, водитель был тем же. Войдя в сарай, Илья тут же расположился прямо на земле и предложил остальным последовать его примеру.

– Садитесь. Разговор будет долгим.

Все послушно опустились на землю. Илья потеребил короткую седую бороду, несколько раз откашлялся, словно собирался произнести длинную речь, а потом, словно внезапно спохватившись, поднял вверх тюк, который у него был с собой.

– Чуть не забыл. Поесть вам принес. Голодные небось как волки.

Это «как волки» резануло всем троим по ушам. А старик лишь хитро прищурился и принялся развязывать узел.

Поели. Илья терпеливо дожидался, пока ребята насытятся. Когда с трапезой было покончено, он собрал остатки еды и аккуратно упаковал их в свой узел.

– Никаких следов, – пояснил он.

Все понимающе кивнули.

– Ну, теперь можем приступать, – возобновил разговор старик. – Первый вопрос у меня: сколько человек в группе?

– Все здесь, – ответил Павел. – Было больше, но не все сумели выбраться из города. Нас подставили.

– Свои? – уточнил Илья.

– В смысле «свои»? – Павел удивленно поднял брови.

– Брось дурочку валять, – отрезал Илья. – Ты прекрасно понимаешь о чем я.

– Да не совсем, – Павел решил взять тактическую паузу. По большому счету он и правда до конца не понимал, что имеет ввиду старик, говоря «свои».

Илья недовольно поморщился, словно Павел и его люди были ему противны или разговор шел о неприятных его слуху вещах.

– Ладно, будем говорить напрямую, – сказал он. – Сколько волков было в группе. И кто подставил группу?

Павел от изумления даже раскрыл рот. Игорь с Сергеем были удивлены не меньше.

– Но как? – выдавил наконец из себя вожак.

– Да ты же сам вчера все почувствовал, – усмехнулся Илья. – Я же по глазам по твоим видел.

– Так вы? – Павел все никак не мог поверить в реальность происходящего.

– Дошло наконец. Да. И я тоже. Или ты думал, что я тихий добрый священник, который помогает страждущим? Есть и такие, не спорю. Сам лично знаю несколько. Но это не про меня. У нас у всех свои маски. Церковь оказалась идеальным прикрытием. Я ушел в монастырь еще в конце прошлого века. Как чувствовал, что рано или поздно каша заварится. Она и заварилась. Но кому ж придет в голову искать зверя под рясой? Правда кое чего я не просчитал все же. Не подумал, что настанут времена, когда церковь опять гнобить начнут и уничтожать. И чуть не подставился. Но обошлось.

– Неплохо, – восхищенно выдохнул Игорь.

– Давайте комплименты оставим на потом, – прервал его старик. – Сейчас о деле. Итак, что случилось в Москве?

– Сложно сказать, – начал рассказ Павел. – Скажем так, на нас вышел как казалось наш человек, сообщил, что идет некий сбор, что наши объединяются. Но потом выяснилось, что объединение проводится под контролем МНБ. Вы слышали о последних происшествиях в Москве? Ограбления? Убийства?

– Мы хоть люди сельские, но телевизор смотрим и радио слушаем, – ответил Илья.

– Простите, – смутился Павел. – Не хотел вас задеть. Одним словом, контактер сказал нам, что все это дело рук МНБ. И действую там волки. Нас такой расклад не устроил. И вот мы здесь.

– Хорошенькое дельце, – снова почесал бородку Илья. – Выходит, МНБ ведет свою игру? И привлекает для этого наших? Неплохо, неплохо. И это накануне грядущих празднеств, так сказать… Хм, выходит решил Кротов на трон взобраться…. Интересно. Но вот что за детей-то находят мертвых на местах преступлений? Вроде ж подростки какие-то все делают?

– Не знаю, – развел руками Павел. – Чего не знаю, того не знаю. Рассказываю, то что слышал. Сомневаться в достоверности этой информации у меня оснований нет, так как на хвост нам сели так, что мама не горюй. Знают, что мы знаем. И теперь хотят любой ценой убрать.

В сарае воцарилась тишина. Каждый, казалось, думал о своем. Но на самом деле, мысли у всех были одни и те же…. Илья поднялся и прошелся взад-вперед по тесному помещению. Павел внимательно наблюдал за ним. Ему казалось, что старика мучают какие-то сомнения, что он что-то не договаривает.

– Сегодня с утра прошла еще кое-какая информация, – медленно произнес Илья. – Неофициально, конечно. Скажем так, по моим каналам. Ночью кто-то пытался прорваться к правительственным дачам под Москвой. Вроде бы была выведена из строя вся система безопасности. Точно ничего не известно. Может, и утка. Но, в свете тех новостей, что сообщили вы, я склонен думать, что это все же правда. Наверняка, очередная провокация со стороны Кротова и МНБ.

– Очень даже может быть, – вставил Сергей, который молчал все время до этого, не решаясь вступить в беседу старших волков.

Старик внимательно посмотрел на него, а потом обвел сверлящим взглядом и остальных. Снова сев, он достал сигаретную пачку и закурил, предложив сигареты и остальным. Все задымили.

– Вчера, – сказал Илья, выпустив колечко дыма, – когда вы заявились ко мне, я немного сомневался. Знаете, я фигура в городе известная, власти меня хорошо знают. Знают и то, что кое-кому я помогаю. По мелочи. Знают и закрывают глаза. Так как кое-кого я властям и выдаю. Не хороших людей, конечно. Но так ко мне за помощью не только хорошие и приходят. Одним словом, у нас такой устный договор, бартер своего рода. И все без претензий. А мне, как вы понимаете, только это и надо.

– Для собственной безопасности… – попытался закончить за старика Павел, но тут же поймал на себе хитроватый взгляд старого волка и запнулся.

– И для этого тоже, конечно, – продолжил старик, – но не только. И сейчас мы подходим к самому главному. Вы загнаны в угол, бежать вам некуда. Охота объявлена и рано или поздно они вас возьмут. И пристрелят. Так что сейчас вы, своего рода, в моих руках. Ну, в хорошем смысле, разумеется. Я думаю, ситуация располагает к откровенности. Я, конечно, еще немного подстраховался…. – Он сделал многозначительную паузу и глубоко затянулся. – Так вот, есть кое какие новости и из нашего ноябрьского отделения МНБ. Хорошие для вас. Нашу общую знакомую Любу поставили на жесткий конвейер. Допросы шли всю ночь и продолжаются и сейчас.

– Что же тут хорошего? – ужаснулся Игорь. Остальные его бурно поддержали, выразив недоумение.

– Я поясню, – спокойно ответил Илья. – Это подтверждает вашу версию событий. Я же говорю, что еще вчера вечером был до конца в вас не уверен. Вы же вполне могли оказаться подставой, провокацией органов. Понимаете? Я перед вами раскрываюсь и все, мышеловка захлопывается. Согласны? А Любу могли взять для вида, чтобы правдоподобно все выглядело. Но, как выяснилось, ее действительно допрашивают, что гарантирует вам алиби.

– Ну здесь вопросов нет, – согласился Павел. – Вы страхуетесь и это абсолютно нормально. Но что вы имели в виду, когда сказали, что вся эта конспирация нужна не только для вашей личной безопасности? В Ноябрьске есть еще волки?

Илья бросил сигарету на землю, аккуратно затоптал ее, а потом, подняв, убрал в карман куртки. Остальные последовали его примеру. Старик уселся поудобнее и начал рассказывать…

…В самом конце девяностых бывший спецназовец Илья Скоров решил уйти в монастырь. Органам госбезопасности он был больше не нужен, а в обычно жизни оставаться ему не хотелось. То там, то здесь в стране в девяностые возникали стычки между волками, многие из которых подались в криминальные структуры. Некоторые просто сводили друг с другом счеты, руководствуясь слепым животным инстинктом. Во всем этом Скоров участвовать не желал. Он хотел уединения и покоя.

Лоно церкви приняло нового сына с теплом и божьей любовью. Проведя несколько лет в монастыре, Илья пришел к выводу, что тотальное затворничество все же удушает и не соответствует его внутреннему складу. За эти годы он смог хотя бы немного подавить в себе зверя. Человеческое явно превалировало в нем. А это уже был успех. Этого уже было достаточно.

Приняв сан, Скоров стал священником, отцом Ильей. Ему определили скромный приход недалеко от Сергиева Пасада, где он и начал служить богу, замаливая свои и чужие грехи.

Но прошлая жизнь все же дала о себе знать: среди его прихожан оказался волк. Уже из новых, из новой волны. Со слабым нюхом, с притупленным животным началом, но все же волк. Отец Илья тут же учуял его. Пришлось раскрываться и перед отцом волчонка. Так круг расширился.

С годами ситуация устаканилась. Криминал более менее затих, многие агрессивные волки оказались в могилах. За несколько лет до революции по всей стране уже действовал своего рода закрытый клуб старых волков, которые искали и находили друг друга. В клубе были и их дети…. По именам никто никого не знал. Были звеньевые, старосты. Общих собраний и сходок не проводилось. Все будто чувствовали своим звериным чутьем, что до конца откровенным быть нельзя даже с самыми близкими, с теми, кто в твоей стае….

Как показало время, эта тактика оказалась спасительной для той части волков, кто не пожелал вновь ставить свои натуры на службу убийствам. Уже в первые годы после революции МНБ начало активную вербовку волков. Те, кто не шел на контакт – истреблялись. Так организация ушла в подполье.

– И существует и сегодня? – Павел был ошарашен. Сергей с Игорем вытаращив глаза, смотрели на Илью как на ненормального, который только что сказал очередную свою безумную глупость.

– Именно, – подтвердил старик. – По всей стране. Во всех крупных городах. Где-то нас два-три человека. Где-то – два три десятка человек. Но каждый из нас стоит десятков, если не сотен, обычных людей.

– Это невероятно! – Павел все еще не мог до конца переварить полученную информацию. – Но это же хорошо!

– Неплохо, – согласился Илья. – Но плохо то, что как показывает ситуация, МНБ взяло курс на государственный переворот, а, значит, и на наше окончательное истребление.

И вновь все замолчали. Старик был прав. В случае прихода к власти МНБ пощады не приходилось бы ждать никому.

– Что же делать? – немного растерянно спросил Игорь и посмотрел на Сергея, виду у которого был абсолютно растерянный.

– Что делать? – переспросил его Илья. – Действовать. У нас не так много времени. Народ устал. Можно попробовать. Рискнуть. К тому же, по моим впечатлениям, у нас вполне могут появиться союзники.

– Кто? Нынешний режим? – Павел горько усмехнулся. – Что ж, из двух зол, как говорится….

– Я бы не торопился с выводами. В руководстве страны очень разные люди, Павел. И некоторых я неплохо знаю. Например, генерала Елагина, который….

– Который является заместителем Кротова в МНБ, – выпалил Сергей.

– Точно, – подтвердил старик. – Служил я с ним вместе. И поверьте моему чутью – он точно не на стороне Кротова и тех кто с ним заодно. И не он один, как мне думается….

* * *

Сигнал о происшествии в поселке номенклатуры поступил на пульт дежурного офицера МНБ около двух ночи. О ситуации тут же было доложено руководству ведомства. Уже через полчаса все начальники структурных подразделений министерства были в своих рабочих кабинетах.

Днёв проснулся от резкого телефонного звонка. Он открыл глаза, повернулся и наткнулся на чье-то тело. Несколько секунд подполковнику понадобилось, чтобы сообразить, кому оно принадлежит. Разумеется, это была Аня. Она осталась на ночь, как того и требовали каноны жанра. Нет, сначала девушка говорила, что ей пора домой, что она не привыкла проводить вот так, первую же ночь после знакомства вместе…

Но и она, и Днёв прекрасно понимали, что все эти слова не больше, чем часть расписанной по нотам пьесы, ходы до боли знакомой, но изрядно подзабытой игры.

Разумеется, она осталась. Разумеется, они до иступления любили друг друга, узнавая тела, привыкая к прикосновениям новых губ. А потом заснули, без сил.

Днёв окончательно пришел в себя и схватил трубку.

– Через двадцать минут жду у себя в кабинете, – услышал он голос Збруева. – Машина за тобой уже выехала.

– Так точно, – ответил Днёв, положил трубку и рывком поднялся с постели.

Аня тоже проснулась. Она села и одеяло соскользнуло с ее объемной груди. Днёв невольно задержал внимание на ее прелестях, но тут же взял себя в руки и принялся одеваться.

– Ты уезжаешь? – сонно спросила девушка.

– Да, – коротко ответил подполковник. – Работа. Ты спи. Ключи я оставлю в прихожей. С утра закроешь, если я не приду. А я, скорее всего, не приду.

– Точно? – потянулась Аня.

– Я же сказал: скорее всего.

– Хорошо.

Она легла, закуталась в одеяло и, как показалось Днёву, сразу же заснула.

Он вышел из подъезда как раз в тот момент, когда к нему подъезжал черный служебный автомобиль. Запрыгнув на заднее сиденье, Борис хлопнул дверью и откинулся на сиденье. Машина рванула с места.

За рулем сидел знакомый Днёву сержант.

– Что случилось? – спросил подполковник.

– Попытка проникновение в поселок «ЦК-1», – сообщил сержант. – Вроде пристрелили парня, но дел он там наворотил.

Днёв погрузился в свои мысли. Могло ли это быть связано с делом, которое он ведет? Разумеется, могло. Так бы его не стали дергать посреди ночи. Значит, дошло уже до того, что эта банда орудует на спецтерриториях, на участках, находящихся под непосредственной охраной специальных подразделений МНБ? Это уже не лезло ни в какие ворота….

До министерства они домчались за пятнадцать минут – пустые улицы ночной Москвы давали зеленый свет, тем более машине, принадлежащей министерству национальной безопасности.

В кабинет к Збруеву Днёв вошел без стука. В такие моменты можно было пренебречь формальностями.

– Садись, – тут же бросил ему генерал.

Не успел Днёв опуститься на стул, как в кабинет влетела Мишина.

– Что случилось? – с порога выпалила она.

– А черт его знает! – в сердцах выкрикнул Збруев. – Не знаю я, что там случилось! Не знаю! Попытка прорыва на закрытую территорию. Молодой пацан. Личность установлена. Нармил. Нареканий по службе нет. Психически уравновешен. Положил кучу офицеров и разнес к чертовой матери командный пункт. Есть информация, что была еще какая-то девка. Куда делать – непонятно. Там сразу все заглушили. Что самое интересное, по моей информации ситуацию там затушил не кто иной как Громов. Вот такие дела. Значит так, друзья, давайте как дуйте в больницу к сынку нашего партийца и трясите его.

– Сейчас? – изумился Днёв.

– Именно, – сухо ответил генерал и замолчал.

В больнице к визиту гостей из МНБ были явно не готовы. Заспанная дежурная сестра долго моргала глазами и смотрела на черные корочки удостоверений. Когда же до нее наконец дошло, что перед ней стоят офицеры министерства национальной безопасности, она забегала, засуетилась, начала ссылаться на инструкции. Но у Днёва с Мишиной были свои инструкции. Перед тем, как выйти из кабинета, Збруев сказал им, что допрос санкционирован Елагиным. Этого было более, чем достаточно.

Перепуганный Гром был удивлен ночному визиту не меньше персонала больницы. Днёв рванул с места в карьер. Допрашивать он умел превосходно. Уж чего-чего, а допросов в его практике хватало. При этом подполковник умел делать это настолько виртуозно, что допрашиваемый так до конца и не понимал, что происходит: то ли с ним ведут задушевную беседу, то ли проводят релаксирующий психологический сеанс. Конечно, когда требовалось, Днёв умел быть и жестким. Очень жестким. Сейчас ситуация требовала от него нечто среднее. Парня надо было брать горяченьким, не дав ему опомнится. То есть допрос должен был быть стремительным и атакующим.

– Константин, дело не терпит отлагательства, – начал подполковник. – Речь уже не идет о вас и вашей жизни. Речь идет о государственной безопасности. У меня есть полномочия на ведения допроса от заместителя министра национальной безопасности товарища Елагина. Я надеюсь, вы меня поняли. Я жду от вас откровенного рассказа. С самого начала и до конца. Вы можете начинать.

Через полчаса, когда Гром замолчал, Днёв был окончательно раздавлен. Он беспомощно смотрел на Ладу, но та, похоже, находилась в том же состоянии. Из рассказа молодого человека получалось, что наверху существует целый заговор, который то ли ловко дерижируется непосредственно министром Кротовым, то ли живет своей жизнью, а управляется кем-то совсем иным.

Слушая Громова, Борис Днёв ежесекундно отгонял от себя первую мысль. Этого просто не могло быть. Старый верный соратник Вождя Кротов не мог, конечно же, не мог стоять во главе подобного заговора! Скорее всего, рассуждал про себя Днёв, его сына кто-то втянул в грязную игру! Возможно, путем угроз или, например, шантажа. Да всякое могло быть! Остальная молодежь же включилась в этот процесс как в занимательную игру, как в своего рода развлечение. И вот до чего дошло!….

Мишина, которая протоколировала допрос, протянула Громову бумагу и ручку:

– Подпишите. С моих слов все записано верно. Дату поставьте.

Гром безропотно подписал протокол и обессиленно упал на подушки. После недолгого молчания он сказал:

– Я опасаюсь за свою жизнь. Думаю, они попытаются еще и еще. Пока не избавятся от меня.

– Теперь в этом нет смысла, – попыталась успокоить его Лада. – Наоборот, по логике вещей они оставят вас в покое, чтобы уйти в тень и снять с себя всяческие подозрения.

– Вы сами верите в то, что говорите? – криво усмехнулся Гром. – Вы думаете кто-то даст ход этим моим показаниям? Вы соображаете? Сын министра национальной безопасности во главе заговора! Я скорее поверю в тот вариант, что все постараются повесить на меня. Скажут, что это я все устроили. Да так и будет! И отцу конец….

– Ну, не будем спешить с выводами. – Днев уже собирался наклонится над больным, чтобы поправить ему подушка, как дверь палаты распахнулась. Обернувшись, офицеры увидели Громова старшего и вошедшую вслед за ним пропавшую без вести Елену Дмитриеву.

– Гром! – всхлипнула девушка и бросилась на Громова, который, казалось, все еще не мог поверить собственным глазам.

– Пэм! – Громов заключил Дмитриеву в объятия.

– А теперь объясните, что здесь происходит, – прервал эту сентиментальную сцену Громов-старший.

Вместо ответа Днёв протянул ему прокол допроса его сына. Партийная бонза тяжело опустилась на свободный стул и углубилась в чтение. В палате стояла гробовая тишина. Когда Громов закончил читать, он медленно поднял голову и тяжелым взглядом посмотрел на сына:

– Это правда?

– Да, – кивнул Костя.

– Этого следовало ожидать, – тяжело вздохнул Громов-отец и снова повторил: – Этого следовало ожидать. А ведь я их предупреждал….

– О чем ты, отец?

– Неважно, – коротко ответил партийный начальник и обратился уже к Днёву с Мишиной: – Что вы собираетесь делать с этим протоколом?

– Для начала передать непосредственному начальству, генералу Збруеву, – ответил Днёв.

– Не надо Збруеву, – махнул рукой Громов. – Елагину сразу на стол. Поехали. И обеспечьте моему сыну усиленную охрану.

– Уже сделано, – доложила Лада и кивнула в сторону коридора, где действительно дежурило несколько спецназовцев.

– С девочкой что делать? – будто бы сам себя спросил Громов, а потом сам же себе и ответил: – Я сейчас свяжусь с Дмитриевым. Он нам тоже будет нужен у Елагина. Лена, тебе пока следует остаться здесь. Охрана надежная. Так всем будет спокойнее.

Офицеры с Громовым вышли из палаты.

– На Лубянку сейчас нельзя. Оттуда мы уже можем не выйти, – обратился громов к Днёву с Мишиной. – Давайте на мою личную дачу. В ней я уверен. Уж, по крайней мере, прослушки там точно нет.

– А как же Елагин с Дмитриевым? – уточнил Днёв и кивнул на портфель, в котором лежал протокол допроса.

– Они приедут туда же, – объяснил Громов.

Рассевшись по машинам, они направились в загородный дом Громова. Автомобили Елагина и Дмитриева прибыли туда одновременно с машинами Громова и Днёва с Мишиной. С Елагиным приехал и Збруев.

Большие начальники вошли в дом первыми и тут же расположились в гостиной. Борис с Ладой остались в прихожей в ожидании дальнейших указаний. Но не успели они расположиться, как из гостиной вышел Елагин и попросил их войти в комнату:

– Товарищи офицеры, вы – полноправные члены нашего собрания, – объявил он и сел в кресло, закинув ногу на ногу.

То, что Днёв услышал дальше, было выше его понимания. Это не укладывалось в его голове, не вписывалось в схемы, которыми он привык думать, разрушало привычную картину мира, формировавшуюся годами. Первым слово взял Громов.

– Товарищи, – негромко начал он. – В этой комнате сидят разные люди, но я уверен, что все мы – патриоты нашей родины. Я сейчас говорю именно о родине, а не о каком-то конкретном государственном образовании. Я говорю о России. Мы все по-разному с вами информированы. В разной степени. Я, товарищ Дмитриев и товарищ Елагин – в большей степени. Оставшиеся – в меньшей. Но сейчас мы все оказались в одной лодке, а потому у нас не может быть секретов друг от друга. Я буду говорить прямо. Государство под названием СНКР стоит на грани краха. Возможно, для кого-то из вас это будет откровением, громом среди ясного неба. Но для нас, тех, кто стоит непосредственно у руля – это факт.

Вы можете спросить меня, какие у меня основания говорить столь тревожные и действительно страшные вещи?. А основания такие есть. И товарищи Дмитриев и Елагин в этом полностью меня поддержат. Дело в том, что у нас уже давно были подозрения насчет некоторой части, скажем так, элиты нашего государства. Плетется заговор. И плетется уже не первый день и даже месяц. Давно. У нас были кое-какие сомнения, мы перепроверяли факты, пытались найти доказательства. И вот доказательства у нас в руках. Я говорю о материалах допроса моего сына. Самые страшные подозрения подтвердились. Министр национальной безопасности Кротов создал целую организацию, в которую втянул наших детей, запачкав их кровью невинных людей. Повязав их этими преступлениями. По сути, использовав как слепых котят. Создал иллюзию независимости действий, а на самом деле руководил всем от начала и до конца. Но и это еще не все. Насколько мне известно, все присутствующие в курсе Проекта «В». А некоторые (он посмотрел на Ладу) и его непосредственные участники. Как видно из показаний моего сына и это подтверждается и словами дочери товарища Дмитриева, нашими детьми и другими подростками руководил сын Кротова, а так же те, кого дети не могли распознать, так как не обладали всей полнотой информации и уж конечно не знали о Проекте «В». И это – волки. Да-да, те самые, товарищи офицеры, за которыми вы охотитесь.

– Или же другие…. – неожиданно произнес Елагин.

– Что? – не понял его Громов. Остальные с интересом посмотрели на руководителя МНБ.

– Я говорю, что охота действительно шла на волков. Только, похоже не на тех, кто совершал все эти преступления. В протоколе допроса ни слова нет о той кровавой резне или, правильнее будет сказать, грызне, которая произошла на той рабочей окраине. Парень не упоминает об этой акции. Все перечисляет, а про эту ничего не говорит. А почему? Потому что не их рук это дело. Вот почему.

– А чьих же? – встревожено спросил Дмитриев.

– Волков. Но других.

– Постой, постой, Петр Сергеевич, – притормозил Елагина Громов, вытирая носовым платком вспотевший от напряжения лоб. – Ты что-то нас совсем запутал. Каких еще других?

– А вот таких других, – развел руками Елагин и рассказал примерно ту же историю, что отец Илья поведал группе Павла в деревенском сарае под Ноябрьском. Он рассказал о расколе, произошедшем между волками еще несколько десятилетий назад, о том, что далеко не все они были зверьми, которых требовалось истребить. – Многие из них хотели стать нормальными людьми. И у многих получилось. Но после революции им всем без разбора была объявлена война. Самые подлые и беспринципные перешли на сторону МНБ и начали сдавать своих же. Другие остались верны себе и своим принципам. Именно они – главный страх Кротова. Именно их он и хотел, чтобы вы нашли и зачистили. Как же я сразу не сообразил….