Текст книги "Волки в городе (СИ)"

Автор книги: Антон Шаффер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Днёв поблагодарил подбросившего его водителя, который всю дорогу трясся от страха и старался не смотреть в зеркало заднего вида, чтобы не встречаться взглядом с офицером МНБ, и пошел по направлению к входу.

Тут же около двери, словно из неоткуда, выросла фигура в черном костюме и преградила ему дорогу.

– Добрый вечер, – вполне доброжелательно поприветствовала подполковника фигура. – Чем могу помочь, товарищ офицер?

– Только одним. – Днев попытался обойти охранника. – Пропустить меня внутрь и не создавать проблем ни себе, не МНБ.

– Ну вы же знаете, товарищ подполковник, что «Красная роза» – заведение закрытое.

В этот момент лицо охранника странным образом напряглось: на лбу появились морщину, брови сдвинулись к переносице, а нижняя губа чуть выступила вперед. Днёв понял, что он получает какую-то информацию через наушник, вставленный в оттопыренное левое ухо. Дослушав, фигура напряглась еще больше, чуть ли вытянувшись по струнке.

– Товарищ Днёв? – слегка дрожащим голосом спросил охранник, заискивающе глядя пришедшему в глаза.

– Да, – подтвердил Днёв и продемонстрировал свое служебное удостоверение.

– Извините. Приказ поступил только что. Проходите, пожалуйста. И еще раз прошу меня извинить, товарищ подполковник.

Охранник был здорово напуган. Но Днёв решил, что усугублять его положение не стоит.

– Не надо извиниться. Это ваша работа.

Днёв впервые был в подобном месте. На свою зарплату он и помыслить даже не мог о том, чтобы заказать здесь столик на вечер, да и, как показала практика, пройти во внутрь ему просто никто не дал бы. По работе ему приходилось оказываться в различных заведениях закрытого типа, но все они меркли по сравнению с «Красной розой».

Уже в небольшом зале, где располагался гардероб, было очевидно, что этот ресторан – одно из самых шикарных мест во всей Москве. Блеск золота ослеплял. Днёву показалось, что даже пол здесь сделан из чистого золота, но, приглядевшись, он понял, что на самом деле он зеркальный, а золото в нем лишь отражается, создавая невероятный эффект.

Услужливый портье попытался принять у него портфель, но Днёв его предложение отклонил, оставив портфель при себе, попросив лишь проводить его в зал. Но этого от ресторанного служителя уже не понадобилось. Прямо перед полковником открылись двустворчатые двери, больше походящие на золотые ворота, и из них вышел солидного вида товарищ в смокинге и при бабочке.

– Добрый вечер, товарищ Днёв. – расплылся в приторной улыбке человек в смокинге. – Извините за задержки, но нас предупредили о вашем визите буквально только что. Проходите.

Днёв прошел через золотые ворота и оказался в помещении, облик которого окончательно выбил его из седла. Это был средних размеров зал, с расставленными хаотично столиками, все из которых были заняты. Сидящие тут же обернулись на вошедших и с интересом принялись рассматривать офицера МНБ. Днёв осознал, что знает по имени каждого из присутствующих – это были лица со страниц газет, обложек журналов и экрана телевизора.

– Дамы и господа! – возвестил человек в смокинге. – Позвольте представить вам нашего гостя – подполковника национальной безопасности товарища Днёва! Прошу любить и жаловать!

Днёв был в шоке. Это обращение – «дамы и господа» – было подобно грому посреди ясного летнего дня. Что еще за «дамы и господа»? «Дам и господ» нет уже пятнадцать лет!

– Присаживайтесь за вон тот столик. – Распорядитель (как его идентифицировал для себя Днёв) указал ему вглубь зала, а сам, изящно цокнув каблуком до блеска начищенных туфель, развернулся и вышел через все те же золотые двери.

Неуверенно подполковник двинулся в указанном направлении. Внимания на него больше никто не обращал – все вернулись к своим разговорам и тарелкам.

Едва Днёв присел, как к нему подлетел официант и сообщил, что готов помочь господину подполковнику сделать выбор и принять заказ. Днёв недоверчиво скосил глаза на меню и сразу же отодвинул его в сторону, попросив просто стакан воды, который, к слову, стоил здесь тоже приличных денег. Официант понимающе улыбнулся и, понизив голос, сказал:

– Ужин для вас сегодня за счет заведения.

– Вот как? Что же, это меняет дело. – Днёв снова придвинул к себе меню и приступил к его изучению.

Блюд было множество, но многие названия ему мало о чем говорили, а некоторые вызывали какие-то смутные воспоминания и ассоциации с дореволюционными временами. Решив не экспериментировать, офицер взял себе овощной салат и котлету с картофелем. Официант тут же забил заказ в свой карманник и уже собирался отойти, когда Днёв шепотом попросил его задержаться:

– Меня интересует, кто из персонала работал сегодня днем.

– Господин подполковник, – расплылся в улыбке официант. – Сейчас к вам подойдет наш управляющий, а мне не велено…

– Понятно, – хмыкнул Днёв. – Но хоть скажи, ты-то здесь днём был?

– Я – нет, – моментально ответил официант и чуть ли не бегом удалился.

– Ну-ну, – усмехнулся сам себе Днёв и повторил: – Понятно.

Подполковнику было не по себе. Все было странным в «Красной розе»: вопиющая, кричащая роскошь, обращения, да и вообще атмосфер. Сидя здесь слабо верилось, что за стеной та самая Москва, в которой из-за военного положения, объявленного еще пятнадцать лет назад и так и не отмененного из-за возможного нападения со всех четырех сторон света, то и дело случались перебои с электричеством, товары отпускались по карточкам «личного довольствия гражданина»… Днёв чувствовал, что внутри у него идет борьба, начавшаяся помимо его воли, но требующая явного волевого усилия, чтобы завершиться в пользу правильной стороны. Он отнюдь не считал, что та жизнь за стеной – плохая. Да, трудная, да, со своими минусами, но все же жизнь… И это «все же» портило всю картину, так как в «Красной розе» та же самая жизнь была без этой странной приставки. Неприятно Днёву было то, что он, находясь в зале ресторана и предвкушая ужин, стоящий несколько его месячных «довольствий», не мог найти для себя ответа на вопрос: нравится ему эта ситуация или нет.

Управляющий, которым оказался тот самый товарищ в смокинге, и официант с подносом пришли практически одновременно. Пока официант расставлял перед дорогим гостем тарелки, управляющий пристроился на соседнем стуле и начал светскую беседу:

– Как вам наше заведение, Борис Владимирович? Меня, кстати, зовут Александр. Просто Александр. Знаете, что-то вроде сценического псевдонима.

– Очень приятно познакомиться. А что касается ресторана….Да, я бы сказал, что вполне себе ничего… – не нашелся с более достойным ответом Днёв.

– Ну, не льстите, не льстите. – Управляющий умильно махнул в сторону аккуратной ручкой и манерно хихикнул. – Если бы вы видели, что сейчас в «Национале»! По сравнению с ними мы так, провинциальная закусочная… Но! У нас прекрасная атмосфера, смею вас, Борис Владимирович, заверить. Просто прекрасная! Потому к нам и ходят скоротать вечерок некоторые товарищи.

Сказав это, управляющий, как показалось подполковнику, игриво ему подмигнул, после чего обеспокоенно провел рукой по волосам, испугавшись, видимо, что его идеальная прическа могла подрастрепаться.

– Да, атмосфера у вас интересная, – заметил Днёв. – Не совсем соответствующая общей, так сказать, атмосфере в государстве.

– Ну, – рассмеялся управляющий. – Главное, чтобы людям было хорошо здесь. Вы со мной согласны?

– Полностью, – ответил днем, будучи полностью неуверенным в своем ответе.

Официант уже ушел, так что от реверансов пора было переходить к делу.

– Где мы можем поговорить?

– В моем кабинете… – немного растерялся управляющий от столь резкой смены темы беседы. – Но может, вы сначала покушаете?

Поборов желание тут же отведать сочащейся ароматной котлеты из настоящей свинины, Днёв поднялся, давая понять собеседнику, что ужин откладывается.

Они прошли через «золотой» холл и довольно быстро оказались в небольшом коридорчике, в самом конце которого была дверь кабинета.

Александр предложил расположиться в двух креслах, разделенных зеркальным журнальным столиком. Днев раскрыл свой портфель и и выложил на стол свой карманник, включив его в режиме записи. Управляющий покосился на технику и боязливо спросил:

– А это обязательно?

– Боюсь, что да, – с легкой иронией в голосе ответил ему подполковник и приступил к делу, задав первый вопрос: – Когда вы в последний раз видели Елену Дмитриеву?

– Сегодня, около пяти вечера…

Они проговорили примерно час. Днёв дотошно круг за кругом повторял одни и те же вопросы, задавал наводящие, выуживал информацию. Но ничего нового узнать ему так и не удавалось. Управляющий лишь раз за разом повторял, что Дмитриева приехала в «Красную розу» примерно без пятнадцати пять в сопровождении Громова. Он дождался, пока ей принесут заказ («только сок») и, попрощавшись, уехал. Через некоторое время у Дмитриевой зазвонил телефон, после чего она, поговорив около минуты («все можно проверить – у нас же ведется круглосуточная запись!») подошла к нему, Александру, и попросила, чтобы в ресторан пропустили ее подругу. Разумеется, отказать он не мог. Минут через пять к Дмитриевой присоединилась девушка лет двадцати («волосы длинные, прямые, темные. Еще из примет – да, пожалуй ничего. Она была в темных очках, а одета весьма просто – что-то чуть ли не из нацкоммага…»). Они посидели около получаса и вместе ушли.

– Мне нужна запись с камер наружного наблюдения и с камер, установленных в зале, – потребовал Днёв.

– Конечно, конечно! – Засуетился управляющий и попросил офицера подойти к его рабочему столу, на котором стояло несколько мониторов. – У нас все, абсолютно все записывается! Сейчас посмотрим.

Он вбил в форму дату и время, и на одном из экранов появилось изображение улицы рядом со зданием ресторана. Через несколько минут дверь заведения открылась и из нее вышли две девушки – Дмитриева и ее спутница. Они свернули налево и вскоре камеры их потеряли.

Затем они приступили к просмотру записи непосредственно в зале. Но и тут подполковника ждало разочарование. Неизвестная девушка сидела так, что видно ее было только со спины. А когда подходила и отходила от стола, то так ловко отворачивала голову, пряча лицо за волосами, что разглядеть его было решительно невозможно. Тоже самое она сделал и в холле ресторана. Было очевидно, что девушка прекрасно осведомлена о расположении камер.

Днёв попросил Александра сделать ему копию обоих фрагментов

Проверив, все ли записалось, Днёв убрал коммуникатор с переброшенной в него с компьютера информацией, еще раз поблагодарил Александра и направился к выходу. Но тот буквально преградил ему дорогу своим хрупким тельцем:

– Господин подполковник! А отужинать!?

В голосе его было столько мольбы, что Днёв даже растерялся. Но все же ему пришлось отказаться – впереди еще была ночь полная дел. Заверив управляющего, что при случае обязательно перекусит в «Красной розе», подполковник покинул ресторан и, оказавшись на улице, сразу же набрал номер Мишиной. Через несколько гудков она взяла трубку. Днёв вкратце изложил ей результаты своего посещения «Красной розы» и, к своему удивлению, получил указание ехать домой и отдыхать. На всякий случай он связался со Збруевым, но тот недовольным голосом лишь подтвердил, что на сегодня все, а завтра к семи утра – в Управление.

* * *

Группа людей в неприметной одежде черного цвета неспешно шла по ночной улице. То один, то другой человек из нее оглядывался по сторонам, проверяя, нет ли рядом наряда народной милиции. Но все было чисто. Теплая ночь заботливо укутывала их своим черным покрывалом, делая практически незаметными для посторонних глаз.

Переговаривались люди шепотом.

– Далеко еще?

– Да нет, почти пришли…

– Да ты уже полчаса говоришь, что пришли…

– Не ворчи…

Их было четверо. Они были чем-то похожи: коротко стриженные, крепкие, с простыми чертами лица: увидишь – не запомнишь. Со стороны они выглядели обычными работягами с какого-нибудь завода. И лишь одно, при взгляде на них, выглядело если не подозрительным, то немного странным: они шли чуть вытянув шеи вперед, а ступали так аккуратно, что даже в идеальной тишине их шагов невозможно было расслышать.

Один из них шел несколько впереди остальных. Трое же шествовали на некотором отдалении от него, не нарушая установленной дистанции.

– Он точно будет один? – спросил у шедшего впереди один из тех, что шел позади.

– Точно. – Еле слышно отозвался впередиидущий.

– А если он не наш? – настойчиво продолжал задавать вопросы представитель троицы. – Если это ловушка?

– Отвали, – огрызнулся вожак. – Я уже сто раз повторял, что ему можно верить. Доктор точно наш.

…Доктор объявился около месяца назад, когда все четверо уже плотно общались. Нашел он их точно так же, как и эти четверо нашли друг друга в свое время – по запаху. Подошел не сразу. Долго присматривал, как потом сам рассказывал. Боялся ошибиться. И, лишь когда окончательно убедился, что встретил своих, решился на контакт.

Познакомившись с Павлом (именно так звали главного из четырех), он сообщил о себе лишь самую краткую информацию: живет в пригороде, работает врачом. Все. И назначил встречу в одном из подмосковных рабочих поселков, которые были отстроены в последние годы.

Четверка обогнула двухэтажный барак и остановилась.

– Мы на месте, – сообщил Павел. – Это здесь.

Оставшиеся трое неуверенно оглядывались по сторонам. Место для встречи, с одной стороны, было очень подходящее – темень, отшиб, никого нет вокруг. Но, с другой – рабочие поселки всегда пользовались дурной славой. Местная публика отличалась крутым нравом, а милиция старалась сюда нос лишний раз не совать.

Но в этот вечер звезды на небе встали так, что все самое плохое, что могло случиться с этими четырьмя – случилось…

Первым опасность почуял Павел. Он начала нервно крутить головой и жадно вдыхать воздух, отчего ноздри его расширялись. Остальные тоже насторожились, и уже через несколько секунд все четверо принюхивались, пытаясь уловить, откуда к ним движется опасность.

Опасность явилась в образе группы странных типов, которые, в отличие от группы Павла, вели себя развязно, громко матерясь и постоянно смачивая горла крепким алкоголем. Их было человек десять. Когда вдалеке стали слышны их голоса, Павел постарался укрыть своих людей, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что места для сохранения вокруг не так уж и много. Можно было, конечно, просто ретироваться, но в любой момент мог появиться Доктор, а оставлять его один на один с этой толпой Павел не хотел. В принципе, он был уверен, что Доктор справится с этой шпаной, но при условии, что при них не будет никакого огнестрельного оружия. Самым подходящим местом, чтобы спрятаться, оказался подъезд того самого барака, около которого они стояли.

– За мной, – скомандовал вожак, и все послушно пошли за ним.

Они прикрыли за собой дверь, оставив лишь небольшую щелку, чтобы иметь возможность наблюдать, что будет происходить на улице, а также для того, чтобы в случае чего не пропустить Доктора, который должен был появиться с минуты на минуту.

Тем временем в поле их зрения оказалась та самая компания шпаны, которая уверенно двигалась в сторону барака. Остановившись во дворе, местные принялись бурно обсуждать достоинства некой Гальки, которая, судя по разговору, жила как раз в этом самом бараке. Неожиданно, в порыве спора, от компании отделился здоровый детина с бритым черепом и истеричным срывающимся голосом заорал:

– Галька, б. я, выходи!

Остальные дружно его поддержали и присоединились к мероприятию. Теперь уже все они стояли задрав головы (Галька, видимо, жила на втором этаже) и нестройным хором выводили ее имя, мешая его с самым отборным матом.

– Не пацаны, – подытожил детина. – Так, шалава, не выйдет. Надо идти за ней!

Шпана бурно высказала одобрение этой светлой мысли и всей ордой направилась к подъезду.

– Что будем делать? – встревожено посмотрел на Павла один из его спутников.

– По обстановке, – принял решение Павел и замер на месте, не моргая глядя на входную дверь, которая вот-вот должна была распахнуться.

Первым в подъезд зашел детина. Увидев перед собой незнакомого человека, он резко остановился и какое-то время тупо смотрел на Павла, словно пытаясь понять, что из себя представляет преграда, на которую он наткнулся. Сообразив, что преградой является человек, детина, наконец, отреагировал:

– Опа! Э, пацаны, давай сюда все!

Пацаны не заставили себя долго ждать, и в следующий миг уже вся шайка столпилась в воняющем мочой и помойкой подъезде, тускло освещенном то и дело мигающей лампочкой, готовой в любой момент погаснуть навсегда.

– Кто такие? – Развязно поинтересовался здоровый лоб, смотрящий на Павла сверху вниз.

– Ребят, – Павел старался говорить как можно мягче, но в то же временно уверенно. – Давайте разойдемся? А? Идите за совей Галькой, а мы пойдем своей дорогой. Договорились?

Детина выпучил глаза и на лице его заиграла дебиловатая улыбка. Он повернулся к своим кентам и кивнув маленькой головой на бычьей шее в сторону Павла, с неподдельным удивлением в голосе, сказал:

– Не, пацаны, вы слышали? Слышали, пацаны?

Пацаны подтвердили, что слышали. Бритый издал неопределенный звук, который должен был выразить удовлетворение ответом, и снова повернул голову к Павлу.

– А ты откуда, падло, про Гальку знаешь?

Поросячьи глазки его еще больше сощурились, а на шее заиграли желваки. По всему было видно, что в голову его закралось страшное подозрение насчет Павла и Гальки.

– Да ты же сам только что на весь поселок ее звал, – улыбнувшись, ответил Павел, стараясь не смотреть детине прямо в глаза, чтобы не вызвать еще большей агрессии со стороны этого одноклеточного существа.

– Врешь! – патетически воскликнул бритый. – Врешь, сука!

Продолжая извергать трехэтажные конструкции, он подошел к Павлу почти вплотную, и обеими руками толкнул его в грудь. Павел отлетел в сторону и ударился спиной о деревянную стену.

Пацаны сделали свой выбор. И выбор этот был неправильным.

Последнее, что бритый уголовник увидел в своей жизни, было страшной картиной. Человек, которого он только что оттолкнул, медленно встал с пола, громко дыша. Когда он поднял глаза, бритый с ужасом увидел, даже при тусклом освещении цедящей свет лампочки, одиноко болтавшейся под потолком, что они стали желтого цвета. Незнакомец смотрел на него уже не как человек, а как…

– Твою мать, – прошептал кто-то, стоявший позади бритого. – Это что же такое?…

Тем временем лицо Павла тоже изменилось до неузнаваемости: по обе стороны от носа образовались складки, а верхняя губа задралась вверх, оголив огромные клыки.

– Ээээ…дядя… – Детина попятился назад, но наткнулся на своих дружков и чуть не свалился. – Я же это…пошутил…

Но было уже поздно. Издав страшный звериный рык, Павел в стремительном броске преодолел несколько метров и впился клыками в шею обидчика. Хлестнула кровь, забрызгивая все вокруг. Мощным рывком Павел вырвал детине кадык и выплюнул его на пол. Уголовник в недоумении опустил глаза, посмотрел на кровавый комок, который еще пару секунд назад был составной частью его шеи, и упал замертво.

Теперь терять время было нельзя. Двое из группы Павла молниеносно оказались около входной двери и заблокировали ее. Их лица уже тоже был не те, что прежде – больше это были не люди. А волки в человеческом обличье.

Шпана стояла посреди узкого душного пространства и жалась друг к другу, не в силах выдавить из себя ни звука. А с четырех сторон к ним приближалась волчья стая.

Они набросились все вместе. Сразу. И начали рвать пацанов на куски, стараясь в первую очередь перегрызть горла, чтобы те не успели закричать. Когда все было кончено, кучки человеческой плоти были раскиданы повсюду, а стены из грязно-бежевых превратились в красные.

– Уходим. – Павел первым вышел на улицу и тут же увидел Доктора, который, видимо, подошел только что.

– Сколько? – спросил он.

– Человек десять, – ответил Павел. – Другого выхода не было.

– Я понимаю. Надо уходить.

Теперь их было пятеро. Но далеко уйти они не успели. Душераздирающий крик раздался из того самого подъезда, в котором только что они расправились с местными. Голос явно был женский.

– Похоже, Галя все же решила выйти на улицу, – усмехнулся Павел.

Но улыбка довольно быстро сошла с его лица. Внезапно раздался вой сирены. Всех пятерых накрыл луч прожектора, ослепив и не давая возможности ничего увидеть.

– Стоять! – послышался голос из громкоговорителя, доносящийся спереди, оттуда же, откуда бил прожектор. – Оружие на землю!

Это был милицейский патруль. Похоже, все это время он находился здесь. Может, они бы и прошли мимо него не остановленные, если бы не этот крик, который говорил о том, что в бараке, из которого только что вышло пять человек, что-то произошло. Народной милиции пришлось вмешаться.

Бронированный внедорожник «Коммунизм» – гордость национал-коммунистической промышленности, являвшийся официальном средством передвижения народной милиции, – стоял посреди дороги. На его крыше был закреплен тот самый мощный прожектор, рядом с которым, немного сбоку, был установлен пулемет.

– Предупреждаем! – снова раздалось из мегафона. – Любое сопротивление будет рассматриваться как неподчинение властям! Согласно второй статье Инструкции по задержанию народной милиции СНКР против вас будет применено оружие. Всем лечь на землю лицом вниз!

– Делаем, что они говорят, – сказал Павел и начал опускаться на колени. Остальные последовали его примеру.

Дверь внедорожника медленно открылась, и из машины вышел милиционер. Павел слегка приподнял голову и успел заметить, что тот одет в полное боевое обмундирование: бронежилет, темно-синий шлем с извечной эмблемой народной милиции в виде круглого (а не ромбовидного, как у МНБ) щита со звездой посередине и меча. На ногах и руках, скорее всего, были защитные пуленепробиваемые пластины. Единственным незащищенным местом оставалась шея. И этого было вполне достаточно. Оставалось только подпустить весь патруль к себе.

Вслед за первым нармилом (как в народе называли народных милиционеров) из «Коммунизма» вылезли еще двое с автоматами в руках. Землю примерно в метре от их голов прошила очередь, выпущенная одним из стражей порядка, видимо, для профилактики.

Нармилы приблизились к лежащим и нацелили на них стволы. В этот момент к месту событий подбежала девушка, которая заикаясь и жадно глотая воздух, начала давить из себя слова, но так и не могла ничего сказать. Наружу вырывались отдельные слоги, буквы, просто звуки. Галька была в глубоком шоковом состоянии. Видимо, осознав, что ее не понимают, она просто указала рукой в сторону барака и со стоном повалилась на землю, лишившись чувств.

– Сначала погрузим этих, а потом посмотрим, что там такое, – распорядился старший по званию среди нармилов. – Горшков, давай сюда шокер.

Времени больше не было. Шокер означал полный паралич на несколько часов. И Павел бросился вперед, щуря желтые глаза на свет прожектора.

* * *

Начало совещания откладывалось уже в третий раз. Оно должно было начаться в девять, но у главы государства образовалась срочная встреча, которую он никак не мог отложить. Вернее, мог, конечно же, но тогда пришлось бы искать благовидный предлог, который, скорее всего, был бы воспринят другой стороной как заведомая ложь. А это был уже повод усомниться в прочности режима, в том, что все так гладко, как это пытаются представить. Ведь, если откладывается такая важная встреча (А она была действительно важной. В газетах об этом не писали, но в СНКР с тайным визитом прибыл министр обороны Западного военного блока, который после волнений начала двадцатых годов пришел на смену НАТО), значит, у главы государства нашлись дела еще более важные. И тут любой прожженный политик сразу бы понял, что встречи отменяются из-за проблем и неприятностей, а отнюдь не по праздничным поводам. А враг о проблемах знать не должен…

Совещание перенесли на два часа, но встреча затягивалась, и пришлось в третий раз менять время на двенадцать по московскому времени.

Зал совещаний подмосковной резиденции главы государства постепенно заполнялся. Кто-то из участников находился здесь с пол девятого никуда не уезжая. Другие же, узнав о переносе мероприятия, решили уехать, чтобы вернуться через пару часов.

Министры разбились на небольшие группки и перешептывались, стараясь быть не услышанными соседями, а так же всевидящей и всеслышащей личной службой безопасности Вождя.

Начальник этой самой службы, меж тем, расхаживал по залу, лавируя между кучками людей и, как обычно, делая вид, что все происходящее его нисколько не волнует и не имеет к нему ни малейшего отношения. Он, пожалуй, сейчас был единственным (ну, может, за исключением трех ключевых министров), кто точно знал, о чем будет говорить глава государства.

О произошедшем ночью стало известно лишь рано утром. Начальник службы безопасности спал в своей теплой постели, обнимая грудастую брюнетку, с которой накануне неплохо провел время, получив обслуживание по высшей категории. Проснулся он даже не от звонка, а от практически неслышимого щелчка, который предварял этот самый звонок. Нормальному человеческому уху этот звук неподвластен, но начальнику личной охраны Вождя было подвластно все. И даже больше.

Он моментально схватил трубку, бросив взгляд на часы, циферблат которых был уже отлично виден в рассветный час. Звонил министр национальной безопасности, который сбивчиво объяснил, что недалеко от Москвы произошло ЧП, которые подтверждает худшие предположения.

Через пятнадцать минут начальник службы безопасности уже выезжал из своего загородного дома. Заспанный водитель устало вглядывался в пустую дорогу, что-то бормоча себе под нос.

– Заткнись, – прорычал пассажир.

– Извините, – стушевался водитель. – Этого больше не повторится.

«Естественно, – усмехнулся про себя начальник. – Завтра будешь уже под Мурманском подводные лодки охранять».

Он уже давно был этим водителем. И почему-то именно сегодня решил от него, наконец, избавиться. Видимо, из-за плохого настроения и недосыпа.

Место происшествия осматривали уже втроем – к министру и начальнику присоединился министр народной милиции. К этому времени барак, территория посекла полностью была оцеплена. Жителям строго настрого было запрещено покидать свои жилища. За нарушение запрета следовал расстрел на месте.

Первое, что увидели три высокопоставленных товарища – жуткую картину на неширокой улочке, ведущей к бараку. Недалеко от милицейского «Коммунизма» в неестественных позах лежало четыре трупа – три мужских и один женский. У всех трех мертвых народных милиционеров отсутствовал части шеи, а у одного голова вообще была практически оторвана.

Начальник службы безопасности скользнул взглядом по изуродованным телам и отвернулся. Его замутило.

– Надо срочно докладывать, – борясь с очередным спазмом, выдавил он из себя. – Похоже, рано мы обрадовались.

Сейчас, ходя по залу для совещаний, руководитель личной охраны первого лица государства старался не вспоминать о кусках человеческой плоти, облепленных мухами – он только что пообедал, а потому, подобные мысли могли очень и очень плохо закончиться.

Завибрировал телефон спецсвязи. На экране был номер полковника Шанина, который сегодня был на оперативном дежурстве на всем пути следования Вождя.

– Слушаю, – недовольно буркнул в трубку начальник.

– Кортеж въехал на территорию объекта, – коротко сообщил Шанин. – Будут минут через шесть.

– Понял.

Шанин всегда был слишком пунктуален, что несколько раздражало начальника охраны, так как сам он, сколько не старался, не мог достичь такой точности. Но это был и главный плюс полковника – если он говорил, что через шесть минут Вождь будет на месте, значит ровно через шесть минут он действительно войдет в этот зал.

– Товарищи, – громко обратился начальник к собравшимся. – Прошу занять свои места.

Дважды никому просьбу повторять не пришлось – все тут же поняли, что с минуту на минуту в зале появится сам Вождь. Как знали и то, что в его присутствии лучше не устраивать суеты и вообще не делать лишних движений. Вождь этого не любил.

Начальник личной охраны посмотрел на часы. По его прикидкам до появления Самого было еще секунд сорок. В зале установилась тишина: министры и прочие высшие чиновники сидели замерев, сосредоточенно глядя куда угодно, только не в сторону входной двери. Атмосфера накалилась до предела.

Росно через сорок секунд Вождь вошел в зал. К удивлению присутствующих, которые синхронно встали в знак приветствия, он был не один. Рядом с ним шел невысокий старичок такого древнего вида, что казалось, еще немного, и он помрет прямо здесь.

Властным жестом Вождь показал, что старичку требуется место во главе стола, рядом с ним. В ту же секунду один из помощников поставил в указанное место дополнительное кресло. Только после этого глава государства позволил всем сесть, первым опустившись в массивное кресло.

– Говоров Иван Иванович, – коротко произнес Вождь, как оказалось, представляя старика.

Старец, тряся сухими руками, с трудом поднялся и сделал небольшой кивок непослушной головой, которая ходила ходуном на тоненькой куриной шее.

Дождавшись, пока старик снова усядется, Вождь продолжил, останавливая свой взгляд то на одном, то на другом участнике совещания:

– Материалы раздайте, – распорядился он.

Юркий помощник бесшумно проскользил вокруг стола, аккуратно положив перед каждым из сидевших за ним папку с документами.

– Ознакомьтесь, – Вождь первым открыл папку, но, впрочем, ничего оттуда не извлек, продолжая наблюдать за нервными движениями своих подчиненных, которые принялись раскрывать свои папки и неловкими движениями, пихая друг друга локтями, доставать из них бумажки.

В каждой папке лежал краткий отчет о произошедшем накануне ночью, а также фотографии с места происшествия. Лица чиновников медленно вытягивались. Они обменивались недоуменными взглядами, словно пытаясь найти ответ в глазах друг друга.

– Ситуация приняла самый неблагожелательный для нас поворот, – мрачно сообщил Вождь и коротко добавил: Проект «В».

По залу пробежала волна удивленных возгласов. Все вновь схватились за фотографии и, словно не веря своим глазам, начали всматриваться в изображенное на них.

– Все в этом зале знают это название – Проект «В», – неспешно продолжил Вождь. – Но не все знают, в чем конкретно он заключался, в чем была его суть. Я надеялся, что вся эта история осталась в прошлом, но, судя по тем фотографиям, которые вы сейчас держите в руках, все не только не закончилось, но начинается снова… Но для начала про Проект «В». Товарищ Говоров сейчас сделает небольшой доклад. Да, товарищ Говоров, занимался Проектом «В» с тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Послушаем его доклад.