Текст книги "Бритва Оккама"

Автор книги: Анри Левенбрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

90

Ари три дня провел взаперти у себя на улице Рокетт. Каждое утро, едва встав, он бросался к мобильному, чтобы проверить, нет ли пропущенных вызовов или эсэмэсок от Лолы.

В первый день он не раз пытался дозвониться ей сам, но напрасно. А теперь уже не решался. Он то и дело начинал набирать короткое сообщение и тут же стирал его. Ари не находил нужных слов и боялся, что сделает только хуже. Ведь в конце концов она обязательно позвонит! Не может быть, чтобы все вот так и закончилось! Она не уйдет из его жизни. И как только ей удается замыкаться в своем молчании? Не поддаваться желанию, от которого у него буквально перехватывало дыхание?

Целыми днями Ари валялся перед телевизором, хотя толком его не смотрел, без конца пил виски и курил свой «Честерфилд». Перед глазами неотступно стояло лицо Лолы, ее имя звучало в ушах в такт биению сердца. Он сам себе был смешон, вел себя как незрелый, капризный подросток. Но ничего не мог с собой поделать. Его руки тосковали по ее коже, глазам не хватало ее глаз, слуху – хрипловатого голоса Лолы. Он жить не мог без ее смеха, сумасбродства, хрупкости, ребячливости, нежных поцелуев, гладкого мускулистого живота, ямочек на щеках, пирсинга на языке, ее запаха – все это не отпускало его, неотступно преследовало. Теперь его окружала пустота.

Стоило телефону зазвонить, как Ари, убедившись, что это не она, затыкал уши и не брал трубку. Потом включал старые альбомы семидесятых так громко, словно хотел утонуть в их звуках, спрятаться в них.

По вечерам он часами лежал в горячей ванне с бутылкой виски под рукой, пока кожа на пальцах не сморщивалась, а перед глазами не начинали плыть круги.

Так проходили дни, похожие один на другой, мучительные и тусклые, и ночи, тревожные, как никогда раньше. И не раз Ари казалось, будто он сходит с ума.

Утром четвертого дня у него не хватило сил даже подняться с дивана. Голова трещала, и он метался по постели, пытаясь устроиться поудобнее. Одна за другой, словно насмехаясь над ним, текли бесполезные минуты.

Ближе к полудню он вышел за сигаретами и снова лег в постель. Желудок сводило от голода, но даже заставить себя поесть он не мог и вместо этого закурил очередную сигарету.

Внезапно в дверь позвонили.

Ари затаил дыхание. Вдруг это она? Он открыл глаза и уставился в потолок. Да, что, если это она?

Верилось в это с трудом, но лучше не рисковать. В конце концов, жизнь полна неожиданностей.

Он вышел в прихожую, посмотрел в глазок и сразу узнал шевелюру Ирис Мишот и худое лицо Залевски с неизменной лакрицей во рту. Понурившись, Ари прислонился спиной к двери.

– Ари! Мы знаем, что ты дома. Не валяй дурака, открой! Я принесла Моррисона! Даже ради тебя я не намерена держать его у себя до скончания века. У меня вся квартира провоняла кошками!

Аналитик потряс головой. Он прекрасно понимал, что кот – это всего лишь предлог. И чего ради она притащила с собой Залевски? Он бы отправил их восвояси, но разве он вправе так обойтись с ними? Именно с ними. Ведь он им стольким обязан.

Ари повернул замок и впустил посетителей.

Спрыгнув с рук Ирис, кот мгновенно просочился на кухню.

– Здравствуйте, Маккензи, – прошепелявил Кшиштоф, которому мешала говорить лакрица.

– На кого ты похож!

– Извини, я не ждал гостей и не успел накраситься, – отрезал Ари, проходя в гостиную.

Он рухнул на диван, гости сели напротив. Залевски явно чувствовал себя неловко. Похоже, Ирис притащила его насильно.

– Ты питаешься виски? – спросила она, заметив на столе две пустые бутылки.

– Угу. Только оно как раз кончилось. А ты пришла, чтобы сходить за покупками? Да ты сама доброта.

– Пошел на фиг! И вообще сегодня воскресенье, магазины закрыты. Говорю на тот случай, если ты потерял счет времени.

Она встала, забрала пустые бутылки и бокалы и ушла на кухню. Ари услышал, как она моет посуду и прибирается.

– Как вы себя чувствуете, Маккензи? – спросил телохранитель, смущенный затянувшейся паузой.

– По правде сказать, я не в лучшей форме, а как вы?

– Я… Я принес вам ваши… вещи, – сказал тот, кладя квадраты на журнальный столик.

Ари взглянул на металлический футляр с шестью пергаментами. Он почти о них забыл. Во всяком случае, они отошли на второй план. Он даже подумал, что Кшиштоф напрасно их сюда принес. Как-то спокойнее было знать, что они лежат в его сейфе.

Ирис вернулась в гостиную с тремя чашками кофе.

– Послушайте, – продолжал Ари, – спасибо, что зашли, это очень мило с вашей стороны, я тронут, но мне хотелось бы побыть одному, и…

– А нам бы не хотелось оставлять тебя одного. На, выпей кофе, – Ирис протянула ему чашку.

Маккензи отказался и снова откинулся на спинку дивана.

– Ну-ну, хватит валять дурака, Ари. Вот уже четыре дня, как ты сидишь взаперти и не отвечаешь на звонки. В чем дело?

Ари промолчал.

– Дай угадаю: поссорился с Лолой?

– Не желаю говорить об этом, Ирис. И вряд ли Кшиштофу это интересно.

– Хотите, я оставлю вас вдвоем? – спросил телохранитель.

– Нет! – ответил Ари.

Ирис приподняла футляр:

– Так это и есть знаменитые страницы?

– Осторожно, они хрупкие! – зарычал Маккензи.

– Ах-ах! – бросила она насмешливо. – Кажется, я наступила на больную мозоль… Можно посмотреть?

– Как хочешь, – вздохнул он, – только не повреди их!

Ирис осторожно открыла футляр и одну за другой перебрала страницы. Залевски следил за ней краешком глаза.

– Они означают шесть дней Творения?

– Что?

– Твои шесть листков – шесть дней Творения?

Маккензи сел на диване:

– С чего ты это взяла?

Ирис воздела руки:

– Да сама не знаю… Здесь шесть страниц, как шесть дней, а на этой, похоже, изображены Адам и Ева. Вот и все. Это напомнило мне шесть дней Творения, поэтому я так и сказала…

Маккензи тут же вспомнился перевод фразы Виллара: «Если ты, как я, предназначен для творения, ты поймешь порядок вещей». Он подошел к столу и одну за другой поднял страницы.

– Знаешь, а не такая уж это и глупость, – сказал он внезапно прояснившимся голосом, словно Ирис наконец вывела его из оцепенения.

– Спасибо.

– Не достанешь из стенного шкафа Библию? – попросил он, не отводя глаз от квадратов Виллара.

Ирис с улыбкой поднялась:

– Ну наконец-то! Ты вернулся к старой доброй привычке обращаться со мной как со служанкой. А я уже начала волноваться.

Обогнув большой телевизор, она достала книгу.

– Прочти-ка мне начало Книги Бытия.

Ирис открыла Библию, пролистала несколько страниц и прочитала вслух:

– «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один».

– Выходит, первый день Творения соответствует свету? – взволнованно спросил Ари.

– Вроде того.

Он потер щеку и повернул голову к приятельнице:

– Если вспомнить порядок, в каком совершались убийства, первый квадрат – вот этот.

Он показал ей одну из шести страниц:

– Видишь витраж?

– Да. Красиво.

– Это розетка Лозаннского собора. А в пояснении к нему Виллар говорит: «Кто умеет читать то, что написано на ста пяти стеклах этой розетки, знает тайны мироздания, но для этого надо, чтобы стекло сослужило свою службу». В том смысле, что стекло пропускает свет. Предположим, этот рисунок символизирует свет…

– Эээ… Да. Как скажешь, – ответила Ирис неуверенно.

– Давай читай дальше, – поторопил ее Ари.

– Есть, шеф! «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй».

– Выходит, второй день Творения – это небо?

– Да.

– Посмотри-ка, рисунок на втором квадрате – астролябия, инструмент, с помощью которого читают звезды на…

– Небе?..

– Ну да. И текст Виллара под ним не оставляет сомнений: «Я видел то устройство, которое привез сюда Герберт Аврилакский, раскрывающее нам тайны того, что есть в небе». Продолжай.

Ирис снова склонилась над Библией:

– «И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И назвал Бог сушу землею…»

– Я так и знал! – оборвал ее Ари. – И это тоже подходит! На третий день Бог создал землю. Так вот, на третьем квадрате нарисована статуя Черной Богоматери, которая была символом земли у друидов, упомянутых Вилларом. К тому же статуя закопана в склепе святого Фульберта в Шартре, то есть внутри земли, причем в часовне Богоматери-под-Землей.

– Наверно, ты прав.

– Еще бы! А четвертый день?

– «И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так. И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды…»

Ари недовольно поморщился:

– Звезды? А при чем тут они? Разве что я ошибся насчет неба и четвертому дню соответствует астролябия…

– Да почему? – Ирис подошла поближе. – Если следовать порядку убийств, какой квадрат четвертый?

– Вот этот, – сказал Ари, указав страницу на столе. – На рисунке изображен морской гребешок, вырезанный на больнице Святого Иакова, вероятно, в Фижаке.

– Больница Сятого Иакова?

– Ну да… На пути паломников к гробнице святого Иакова Компостельского.

Тут вмешался Залевски.

– Возможно, все дело в этимологии, – сказал он застенчиво.

– Вы о чем?

– По-моему, «Компостелла» значит «Поле звезд».

Ари удивленно улыбнулся.

– Поле звезд! Вы правы! Тогда и это подходит. К тому же это объясняет слова Виллара: «Иногда надо уметь читать символ внутри символа». Раковина символизирует Компостеллу, которая, в свою очередь, символизирует поле звезд. Получается, что четвертый квадрат действительно олицетворяет звезды, а следовательно, четвертый день Творения. Дай угадаю, Ирис: держу пари, пятый день Творения соответствует животным, – взволнованно проговорил Ари, указывая страницу, на которой была изображена резьба на капители из церкви в Воселле.

Ирис прочитала следующий отрывок из книги Бытия:

– «И сказал Бог: да произведет вода животных в изобилии; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной». В точку, дружок!

Ари взял последний квадрат с миниатюрой, изображавшей мужчину и женщину.

– А на шестой день Бог создал мужчину и женщину. – У него загорелись глаза.

– Ну конечно: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю…»

– С ума сойти! – воскликнул Ари. – Ты была права, Ирис. Шесть страниц Виллара действительно связаны с Творением. Мне бы раньше догадаться. «Если ты, как я, предназначен для творения, ты поймешь порядок вещей». Благодаря тому, что символизирует каждая страница, Виллар указывает нам порядок, в котором следует читать квадрат.

– Поразительно, – согласилась Ирис.

– А больше всего поражает то, что люди из «Врила» и убийца, по-видимому, знали это с самого начала, раз убийства совершались именно в таком порядке.

– Уж не хочешь ли ты сказать, Ари, будто то, что я помогла тебе выяснить, не имеет значения?

– Напротив. Теперь нам известно, что мерзавцы не ошиблись.

– Отлично! Может, заодно ты скажешь, что хотя бы теперь готов оторвать задницу от этого дивана?

Маккензи пожал плечами.

– Ну же, Ари! Ты хуже маленького! Долго еще ты собираешься скулить? Надо наконец решить эту загадку. Мы с Кшиштофом готовы тебе помочь.

– Право, Ирис, у меня нет сил.

– Послушай, Ари, сидя в обнимку со своим виски, ты Лолу не вернешь.

Аналитик изумленно взглянул на сотрудницу.

– Я достаточно умна, чтобы понять: так раскиснуть ты мог только из-за нее. Ни один другой человек на свете не довел бы тебя до такого состояния. Я ведь неплохо тебя знаю.

Смущенный Ари оглянулся на Залевски.

– Не пойму, что на нее нашло. Я так обрадовался, когда отыскал ее. И вдруг она…

– Ей нужно время, Ари.

– Ну да… И все-таки зачем обрывать вот так, одним махом? Я… Да я просто не понимаю! Слишком все неожиданно. Она не захотела меня видеть. А теперь не отвечает на звонки. Словно меня больше нет.

– Как-никак ей здорово досталось. Ее можно понять.

– После всего, что нам пришлось пережить, после всего, что мы говорили друг другу… Даже не верится… Как она может меня отталкивать? Это же… Черт, да это жестоко! Пусть она не желает встречаться, хочет переждать несколько дней – все это я бы еще понял. Но тут полное молчание! За что она со мной так?

– Послушай, ты только не обижайся, Ари, но нельзя забывать, какая она еще молодая… На десять лет моложе тебя. Допустим, она немного резко с тобой обошлась, но ты ведь сам нарывался! Из-за тебя она угодила в переделку, теперь ей надо отыграться.

– Я просто хочу, чтобы она поговорила со мной. Пусть выскажет все, что думает, пусть называет меня подонком, лишь бы говорила!

– Я уверена, Ари, это пройдет. Ты-то сам давай пошевеливайся, если не хочешь превратиться в зомби к тому времени, когда она вернется. Ну же, пойдем прогуляемся, хоть воздухом подышишь!

– Да что ты ко мне прицепилась!

– Он еще жалуется! Давай вставай, а не то я заберу твои странички и мы с Кшиштофом сами будем решать загадку. Мы не собираемся всю жизнь выслушивать твои жалобы.

Она сделала вид, будто берет со стола квадраты.

– Так и быть, – сдался Ари. – Только принесу свои записи.

– Не хочешь прогуляться?

– Раз уж ты меня завела, я сначала разрешу эту загадку! Кшиштоф, если у вас есть чем заняться, я вас не держу… Мне совестно, что я вас так принимаю…

– Нет-нет, Ари. С удовольствием вам помогу, если получится. Все равно сегодня воскресенье, делать нечего.

Маккензи встал, прошел через гостиную и вынул из сумки записную книжку. Снова уселся рядом с Ирис и Залевски и показал им свой список.

– Да ты здорово потрудился! – поддела его Ирис.

Пропустив насмешку мимо ушей, Ари принялся дополнять список прямо у них на глазах. Последние открытия позволили ему снять большую часть вопросов. К тому же теперь он знал, что вторые тексты с каждой страницы связаны между собой и их следует читать подряд именно в такой последовательности.

Первый квадрат: (свет)

Заголовок: «LE OG SA VI CI RR BR PB» = Lausanne

Рисунок: Розетка из Лозаннского собора.

Текст: «Кто умеет читать то, что написано на ста пяти стеклах этой розетки, знает тайны мироздания, но для этого надо, чтобы стекло сослужило свою службу».

Второй квадрат: (небо)

Заголовок: «LE RP —O VI SA» = Reims

Рисунок: Астролябия, якобы принадлежавшая Герберту Аврилакскому, который привозил ее в Реймс. Попытаться найти оригинал.

Текст: «Я видел то устройство, которое привез сюда Герберт Аврилакский, раскрывающее нам тайны того, что есть в небе, и тогда на нем не было никакой надписи».

Третий квадрат: (земля)

Заголовок: «RI RP BR LE AS —O VS VI» = Chartres

Рисунок: Статуя Черной Богоматери из склепа святого Фульберта в Шартре.

Текст: «Сюда друиды приходили поклоняться даме».

Четвертый квадрат: (звезды)

Заголовок: «AS VS NC ТА RI VO» = Figeac

Рисунок: Морской гребешок – фрагмент резьбы больницы Святого Иакова в Фижаке.

Текст: «Как в этой больнице, возведенной на полете голубок, иногда надо уметь читать символ внутри символа».

Пятый квадрат: (животные)

Заголовок: «RI NC ТА BR CA IO VO LI —O» = Vaucelles

Рисунок: Животные, вырезанные на капители одной из колонн в церкви аббатства в Воселле.

Текст: «Чтобы выполнить одну из первых моих работ на родной земле, мне пришлось обтесать камень».

Шестой квадрат: (Мужчина и Женщина)

Заголовок: «BR SA СО GI LI LE RG VO RP» = Portosera

Рисунок: Напоминает арабскую миниатюру, изображены мужчина и женщина. Возможно, Адам и Ева, несомненно, Виллар видел эту миниатюру в Портосере, где хранилось много произведений мусульманского искусства.

Текст: «Я видел на берегу моря, которое латиняне называют Тирренским, между двумя заливами, эту красивую миниатюру, подписанную рукой сарацина».

– Смотрите, рисунки позволяют разложить все шесть квадратов по порядку и, кроме того, понять, чему соответствуют зашифрованные заголовки на каждой странице.

– Странные слова здесь, вверху?

– Ну да. В каждом букв ровно в два раза больше, чем в названии города, где, по идее, находится нарисованное Вилларом произведение. Лозанна, Реймс, Шартр, Фижак, Воселль и Портосера. К тому же, если мы разместим в том же порядке надписи внизу страниц, у нас получится связный текст: «Если ты, как я, предназначен для творчества, ты поймешь порядок вещей. И тогда Виллар из Онкура откроет тебе свое величайшее знание, потому что есть место на земле, где скрыт забытый вход, известный лишь великим древним греческого мира, который позволит тебе побывать в недрах Земли. Прежде всего тебе придется проследить за движением Луны через города Франции и других стран. Так ты узнаешь меру, чтобы выбрать правильный путь. Здесь ты сделаешь пятьдесят шесть на запад. Здесь ты сделаешь сто двенадцать к полудню. Здесь ты сделаешь двадцать пять к востоку. Взяв верную меру у Гран-Шатле, у ног святого ты найдешь этот забытый проход, но берегись, ибо есть двери, которые лучше никогда не открывать». Правда, я не очень-то понимаю эту фразу: «Прежде всего тебе придется проследить за движением Луны через города Франции и других стран».

– Наверняка он имеет в виду маленькие луны, нарисованные на астролябии, – подсказал Залевски.

– Разумеется, да что толку? Думаю, «города Франции и других стран» и есть шесть зашифрованных городов… Вот только не знаю, при чем они здесь? Меня смущают луны на астролябии. Виллар говорит: «…Тогда на нем не было никакой надписи». Как-то трудно представить астролябию без надписей. Может, он сам и пририсовал луны? И почему он говорит «тогда»? Значит ли это, что потом на астролябии выгравировали надписи?

– Откуда же нам знать?

– Для этого нужно найти астролябию. Но в Реймсе меня заверили, что ни в одном тамошнем музее нет астролябии, якобы привезенной Гербертом Аврилакским, о которой говорит Виллар.

– Надо расширить поиск, Ари. То, что в тринадцатом веке астролябия хранилась в Реймсе, вовсе не значит, что она там и по сей день.

– Признаться, я даже не представляю, как ее искать…

– А в Институт арабского мира ты обращался? По-моему, у них в музее много астролябий. Во всяком случае, хранитель ИАМ наверняка разбирается в подобных вещах. Я как-то была там на выставке, посвященной науке в мусульманском мире, и уверена, что видела астролябии.

Ари сжал в ладонях ее руки.

– Ирис, ты просто умница, – сказал он с улыбкой.

– Сегодня ты уже второй раз говоришь об этом, берегись, я ведь могу и поверить.

– ИАМ работает в воскресенье?

– Да, как большая часть музеев, – ответил Кшиштоф.

– Пойдем туда?

– Как скажешь, но имей в виду, я никуда не пойду с типом, от которого так воняет, к тому же ты четыре дня не брился.

– О'кей… о'кей… Пойду приведу себя в порядок.

В один миг он исчез в ванной.

Ирис подхватила кота Моррисона, вившегося у ее ног, и с довольной улыбкой погладила его.

91

Во второй половине дня они оказались у Института арабского мира. Внушительное серебристое здание возвышалось на берегу Сены, словно свалившийся с неба огромный кубик. В ледяном холоде этой нескончаемой зимы они прошли через просторную заснеженную площадь и открыли дверь из дымчатого стекла.

Чтобы попасть внутрь, надо было пройти через металлоискатель. Ари, как и Ирис с Кшиштофом, был вооружен. Он подошел к охраннику и показал ему свое полицейское удостоверение.

– Здравствуйте, месье.

– Здравствуйте, – вежливо ответил охранник. – Чем могу помочь?

– Мы все трое вооружены, но нам необходимо войти в институт.

– С какой целью?

– Обычное расследование.

– В таком случае, я попрошу вас оставить оружие здесь, вы сможете забрать его перед уходом.

Ари положил «манурин» в стенной шкаф. Ирис и Кшиштоф сделали то же самое.

– Кого вы желаете видеть? – спросил охранник, когда они прошли через металлоискатель.

– Наше расследование связано с астролябией, и мы бы хотели поговорить с директором музея.

– Вряд ли вы застанете его в воскресенье, – возразил тот.

– А вы не могли бы проверить?

– Ну конечно, я сейчас вернусь.

Охранник сделал несколько звонков и снова подошел к ним:

– Директора нет, но хранитель фондов готов вас принять.

– Отлично.

– Следуйте за мной.

В стеклянном лифте они поднялись-наверх, затем по коридору дошли до небольшого кабинета. Их любезно встретил мужчина лет сорока.

– Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо.

Они расположились в тесной комнате, заваленной книгами и папками.

– Чем могу помочь?

– Мы проводим расследование, и нам хотелось бы узнать, где находится одна астролябия.

– Понятно. О какой астролябии идет речь?

– О той, которую привез в Реймс Герберт Аврилакский.

Хранитель в недоумении поднял брови:

– Вы изрядно меня удивили. Я хорошо знаком с историей астролябий, но никто точно не знает, какую из них привез Герберт Аврилакский. Выдвигалось множество предположений, но никому пока не удалось доказать, что такая-то астролябия и есть та самая, о которой упоминал Папа и которую он, вероятно, привез в Реймс из Испании незадолго до тысячного года. Как же вы хотите узнать, где находится астролябия, если о ней ничего не известно?

Показать хранителю квадраты они, разумеется, не могли, но в бумажнике Ари все еще лежала ксерокопия, присланная Полем. Он протянул ее сотруднику ИАМ.

Заинтригованный, тот поправил очки и внимательно рассмотрел листок.

– Как… Как удивительно! Что это за документ? – спросил он взволнованно.

– Рукопись тринадцатого века, – сдержанно ответил Ари.

– Послушайте… Эта астролябия точь-в-точь такая же, как знаменитый экспонат, который называют «каролингской астролябией» и считают первой астролябией христианского Запада. Надписи на ней сделаны не арабскими, а латинскими буквами. Она точно такая же, только на вашем рисунке она без надписей. А еще эти луны… такого я никогда не видел. Признаюсь, я озадачен.

– А фотографии у вас не найдется?

Мужчина вытаращил глаза:

– У меня есть кое-что получше.

– Как это?

– Эта астролябия – один из экспонатов нашего музея, месье. Она выставлена в зале этажом ниже, как раз у вас под ногами.