Текст книги "Горизонты безумия (СИ)"

Автор книги: Аноним Альферанц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Зал оживлённо загудел.

Самохин кивнул, довольный произведённым на аудиторию эффектом.

Подорогин посмотрел на часы.

Секундная стрелка замерла, явно тоже пребывая под впечатлением от услышанного. Подорогин тряхнул головой, восстанавливая размеренный ход событий. Стрелка неуверенно дёрнулась. Часы пошли.

За последние сутки, эта аномалия повторилась уже трижды.

Подорогин машинально коснулся верхней губы. Пока никто не видит, неуловимым движением, вытер сочащуюся из носа кровь. Недавней эйфории и след простыл. На поверхности подсознания необъятной глыбой раскачивался страх. Он был огромен и монолитен, точно возникший по курсу корабля айсберг!

Подорогин поменял руки, стараясь не испачкать манжеты комбинезона. Если кто-нибудь заметит, что с ним происходит, об участии в экспедиции придётся забыть. Слишком многое поставлено на карту, чтобы рисковать, отправляя на границу Солнечной системы больного космонавта.

Но Подорогин не считал себя больным. Более того, каким-то потаённым шестым чувством он догадывался, что задержка секундной стрелки на часах и последующее кровотечение из носа – были взаимосвязаны. Он не знал, как такое возможно – он мало верил в случайное совпадение и совсем не верил в мистическую составляющую данного явления, – но один и тот же симптом, повторившийся три раза на протяжении последних суток, вызывал неподдельный страх.

"Это крах всех надежд".

По телу пробежала нервная дрожь.

Самохин продолжать что-то говорить с трибуны, однако Подорогин его больше не воспринимал. Грудь что-то скребло изнутри, мысли путались, а в горле пересохло. Перед глазами вилась мошкара. То и дело возникало желание отмахнуться от приставучей стайки рукой, но было нельзя. Подорогин это прекрасно понимал, не смотря на своё подвешенное состояние, а потому крепился и дальше.

Первый приступ имел место быть вчера вечером. Подорогин сменился с вахты и принимал озоновый душ. Тогда он списал всё на общее переутомление – пришлось бодрствовать практически полноценные земные сутки, плюс имел место неприятный инцидент: грузовой "Прогресс" с Земли произвёл нерасчётливую стыковку со станцией, в результате чего пришлось маневрировать, сжигая ценное топливо. На разборе завтра, по любому, поднимут, заставят отвечать. А в чём его вина? Только в том, что программисты на Земле, рассчитывая траекторию полёта, что-то там напутали с алгоритмом?.. Нет уж, увольте. Подорогин согласен нести ответственность только за собственные просчёты, в крайнем случае, за те ошибки, что закрались в расчеты по ежесуточной корректировке орбиты "Перевала". Всё остальное – его не касается. Пусть за это трясут действительно виновных!.. В общем, он себя накрутил, а организм не преминул дать сдачи. Чтобы впредь неповадно было изводить нервную систему.

Второй тревожный звоночек прозвучал через полчаса. Кровотечение к тому времени прекратилось, однако случилась другая неприятность. Подорогин уронил часы. Перед душем он обычно их снимал, клал поверх комбинезона, под фуражку. После процедуры надевал вместе с остальным обмундированием. Казалось, заученные до автоматизма движения ничто не в силах разладить. Однако и на эту чёткую последовательность пала тень случая. Несобранность. Подорогин о чём-то задумался, – что было вообще ему не свойственно, – зацепил рукой фуражку, а с ней и часы. Опомнился лишь, услышав стук об пол и загнанный бег сердца в груди. Присел на непослушных ногах, скользнул трясущимися руками под фуражку... Часы оказались целы, даже стекло не поцарапалось. Подорогин выдохнул и поскорее надел их на руку. Уже позже, ложась спать, он сверился с настольным таймером, связанным со стационарным сервером "Хроноса", и понял, что его противоударные часы отстают ровно на одну минуту.

Куда делось время Подорогин не знал.

Ночью он проснулся от небывалой тишины. Хотя, на первый взгляд, всё было, как обычно. Шуршал в стенах воздух, переговаривались где-то за переборками люди, пищали магнитные считыватели на замках шлюзов. Всё как всегда, но чего-то не хватает...

Тиканья часов!

Подорогин в ужасе извлёк руку из-под головы, тряхнул запястьем, наклонился к иллюминатору, за которым расцвела корона восходящего Солнца. Циферблат озарился рыжим сиянием невидимого светила.

Подорогин с трудом унял смятение.

Секундная стрелка не двигалась, и, словно в кошмарном сне, всё вокруг замерло. С потолка спустилась идеальная тишина. Тишина открытого космоса, и в какой-то момент Подорогин явственно ощутил, что не дышит. И сердце не бьётся... Причём он не может сказать, как давно это происходит. Тем не менее, он оставался жив, а сумятица в голове уже превосходила все мыслимые пределы. Тогда Подорогин облизал пересохшие губы, нездорово икнул. В тот же миг в ушах поселился нестерпимый звон. В мозг натолкли металлической стружки. Руки и ноги тряслись. Складывалось ощущение, что он вышел без скафандра в открытый шлюз, навстречу бездне. Вышел, но отчего-то не умер...

Ну конечно, ведь он не дышит. Вскипать внутри него попросту нечему.

Подорогин вздрогнул и вздохнул полной грудью. Часы ожили вместе с ним, а с подбородка вновь закапало...

Что-то неведомое вырвало из его жизни ещё одну минуту.

"И, вот, снова. Ещё тридцать секунд забвения, о которых я толком ничего не знаю. Что же происходит со мной?"

Подорогин почувствовал нервную дрожь.

"А что если не со мной, а с сыном?! Ведь у него точно такие же часы! Мы условились не снимать их во что бы то ни стало! Озоновый душ – не в счёт. Часы выйдут из строя. Но что такого могло случиться на Земле, чему не в силах противостоять даже время... и, получается, пространство?"

Подорогин не знал ответа на этот вопрос, а потому ему сделалось по-настоящему страшно. Только уже не за себя, а за сына.

Не затронутой тревогой частью подсознания Подорогин начал воспринимать окружающую реальность. Зал притих, словно прислушиваясь к его разрозненным мыслям. Самохин за трибуной заканчивал речь:

– Напоследок хотелось бы в очередной раз процитировать кого-нибудь из выдающихся деятелей прошлого, но я скажу от себя: удачи нам всем в столь нелёгком начинании и непоколебимой уверенности в собственных силах! Да прибудет с нами свет даже там, откуда не вырывался ещё ни один фотон!

Зал принялся аплодировать стоя, а Подорогин сидел пнём, повторяя про себя одно и то же:

"Это всего лишь сон. Дурной сон и переутомление. А ещё страх перед лицом неизвестности. Ведь ещё никто на этом свете не покидал пределов Солнечной системы, не ступал за грань, не обретал истины при здоровом рассудке... Стоп! Я повторяю эти слова, как заученную наизусть молитву. Я повторяю то, что когда-то уже слышал. То, что слышу сейчас. Я поступаю так, как поступали прошлые поколения, которые верили в крест!.. А что если ничего не изменилось? Просто вера в бога сменилась уверенностью в собственном превосходстве... а всё остальное осталось, как и прежде. Но навстречу чему же мы в этом случае движемся – точнее бросаемся сломя голову?"

Совещание закончилось. Панорамный зал медленно пустел. Подорогин сидел на своём месте и смотрел на окровавленные ладони.

Между рядами пробирались двое из службы контроля, таща куль с чем-то тяжёлым... Один из них улыбался, глядя в затылок Подорогину.

Юрка проснулся посреди ночи от резкой головной боли. За окном повисла непроглядная тьма. В комнате было неимоверное тихо... Юрка прислушался к собственному дыханию... и неожиданно понял, что не дышит. Мальчик вскочил на кровати, открыл рот, как рыба, притронулся руками к липкому подбородку. Потом всё же совладал с паникой и заново осел на простыню, обхватив руками худые плечи. Он не понимал, что происходит. Часы на его руке не тикали, а под кроватью тускло мерцал свёрток с сорванным бутоном папоротника, который Юрка, на всякий случай, отобрал у рассеянного Вадика.

ГЛАВА 4. НИЖНЯЯ ТОПЬ.

Накрапывал дождь. Лужи на шоссе дрожали от мелкой измороси. Макушки деревьев утопали в низких облаках. Вдоль обочин притих кустарник, из которого то тут, то там выглядывали бетонные столбы линии электропередачи. Встречных машин практически не было – непогода словно распугала водителей, заставив забыть о повседневных делах. По улицам брело лето – не смотря на дождь, пора отпусков, каникул и дач. Так что, возможно, стихия тут была ни при чём.

– "Нижняя Топь", – прочитал Димка, провожая взглядом дорожный указатель, и тут же переключил внимание на скучающего за рулём отца. – Что это значит?

Холмин изобразил на лице ничего не значащую улыбку.

– Хм... Это значит, что где-то есть Верхняя Топь.

– Ну, па! – Димка надул губы и зачем-то ущипнул за ухо дремлющего на коленях британца; тот приоткрыл один глаз, вжал голову в туловище и недовольно заворчал.

Димка вскрикнул и вовремя отдёрнул руку. Когти вонзились в колено, что было не многим легче.

– Спокойно, Разбойник, я же шутя! – воскликнул Димка, пытаясь погладить пепельного кота по голове.

– Он тоже не нарочно, – пошутил Холмин, качая головой.

– Совсем обнаглел, – заключил Димка тоном эксперта. – Мышей ловить не хочет, играть – тоже, ест только горошки свои, которые стоят дороже моего школьного обеда. Узурпатор какой-то, а не кот!

Разбойник зашипел, не снеся услышанной ереси, и свалился вниз.

Димка, от греха подальше, задрал ноги.

– Так и поедешь? – засмеялся Холмин.

– А чего?.. Он же теперь не отстанет!

Кустарник за окном поредел. Деревья тоже куда-то делись. Остались только бетонные столбы, с натянутыми проводами – прогресс добрался и до этой глуши.

Димка поёжился.

"Нижняя Топь" – это надо же придумать! Наверняка какой-нибудь зубрила с филологического факультета постарался – простому смертному до такого элементарно не додуматься. Да и жить по соседству с болотом, – наверное, испытывать те ещё ощущения. Ступил не туда и того... Засосет, утянет, сграбастает. Причём непременно с головой и безвозвратно!

– А тут люди не пропадали? – зачем-то спросил Димка.

Холмин пожал плечами.

– Навряд ли. А почему ты так решил?

Димка замялся, потом всё же ответил:

– Ну так написано же, что топь. Значит, болото рядом, трясины полно... и прочего всего...

– Прочего?.. Это ты о чём сейчас?

Димка смутился.

– Ну, нежить всякая болотная.

– И ты веришь в это?

– Так если легенды ходят, значит, люди что-то видят. Не будут же просто так придумывать!

– Ох, Димка... Человеку скучно живётся в этом мире. Понимаешь? Реальных проблем мало, так он себя ещё во всякую казуистику с головой окунает, чтобы нервишки пощекотать, в первую очередь.

– Казу... Чего? – не понял Димка, отмахиваясь от нападок Разбойника из-под сидения.

– "Казуистика" – есть такое понятие. Ещё в средние века появилось в среде схоластов, богословов и юристов. Представляет собой диалектический приём, при помощи которого какой-либо религиозный, моральный или юридический вопрос разбивается на бесчисленное множество мелких деталей и случаев, так что вместо решения вопроса в принципе, получается дотошный анализ всех возможных и мысленно представимых случаев. Понимаешь?

Димка недвусмысленно мотнул головой.

– Ну, смотри, – завёлся Холмин, замедляя ход. – Взять ту же нежить – или нечисть, о которой ты сам заговорил. Да чтобы было проще и нагляднее, хоть того же водяного! Сколько о нём страшилок, легенд и преданий в народе сложено – сотни, а то и тысячи. А кто-нибудь задавался вопросом об истинном происхождении этого существа, если оно действительно реально и материально?

– По-моему, нет, – неуверенно сказал Димка, между делом, дёргая Разбойника за хвост. – Он ведь выдуманный. Так чего людям до его происхождения...

– Вот видишь, то-то и оно. Сущность водяного никого не занимает. Занимают лишь истории, связанные с ним. Хотя на деле, исчезновение человека на болоте можно объяснить куда как более рационально.

Димка изловчился, поймал кота за шкирку и перекинул на заднее сиденье.

Холмин чудом увернулся от просвистевших в миллиметре от уха когтей.

Разбойник плюхнулся на мягкое и злобно зашипел.

– А что если он всё же существует?!

– Кто? Водяной?

– Ага!

– Пока нет ни одного реального доказательства. Хотя... Всё возможно.

Димка задумался. Нет, в его голове пока что не зрел никакой отчаянный план – так, обычное озорство, отдающее шлейфом страха, – но что-то будет впоследствии, мальчик не знал.

Занятый мыслями, Димка не заметил, как дорога резко повернула, а на пригорке за лесом показался городок.

Нижняя Топь встретила одноэтажными домишками и заросшими палисадниками. По оградкам вилась воронья пряжа. Во дворах скучно погавкивали собаки. Вдоль обочины без дела шлялись куры – что-то копали, изредка отвлекаясь на проезжающий мимо автомобиль. Кое-где торчали скворечники. По всему было видно, что местные жители отдавали предпочтение сельской жизни, а урбанистичность современных городов их совсем не прельщала.

Димка молча смотрел в окно, на проплывающий за пеленой дождя пейзаж.

Через какое-то время домики сменились двухэтажными зданиями, расположенными попарно в виде буквы "Г". За сенью мокрой листвы, проступили очертания игровых площадок, тенистых сквериков и всяких дополнительных пристроек. Откуда-то сбоку вынырнула линия газопровода и, ловко перекинувшись через трассу, снова скрылась среди разросшихся деревьев. Чуть в стороне мелькнула небольшая церквушка из красного кирпича со звонарней. Макушка последней терялась в подвижной пелене облаков. Димке показалось, что он слышит гулкое "бом", однако то, скорее всего, была игра воображения.

"Хотя как знать..."

Затем они неожиданно вырулили в центр городка. На фасадах грязных трёхэтажек пестрели рекламные вывески, а витрины магазинов ощетинились решётками. Вдоль центральной улицы протянулась широкая аллея, засаженная тополями. Между стволами деревьев расположились фигурные урны с живыми цветами. Фонарные столбы, выполненные в ретро-стиле, походили на газовые светильники конца девятнадцатого века. Им под стать были кованые скамейки с узорами невиданных созданий: русалки, грифоны, единороги – навечно застыли на решётчатом каркасе, свидетельствуя о невиданной фантазии мастера, изготовившего их.

– Па, смотри! – Димка указал пальцем на орнамент скамеек, не в силах сдержать эмоций.

– Впечатляет, – кивнул Холмин, тормозя на одиноком светофоре; тот мигал жёлтым, а потому, не увидев препятствия, Холомин надавил на газ.

– Куда прёшь, урод! – Парень в кожанке с накинутым на голову капюшоном от ветровки – так что не разглядеть лица – шарахнулся в сторону и показал характерный жест. – С утра, что ли, под дозой уже. Му<...>ак!

Димка вжался в кресло, глядя на массивные берцы, в которые был обут незнакомец.

– Чёрт! – выругался Холмин, смотря по сторонам и в зеркала заднего вида; грузовая "Газель" с мебелью застыла позади, в ожидании.

Прозвучал сигнал.

– Я и не заметил его. Откуда он взялся?

Димка пожал плечами.

– Тут деревьев много...

– Да, – согласился Холмин, нерешительно трогаясь с места. – Впредь нужно быть внимательнее.

Разбойник за спиной злорадно проскрежетал.

Центр оказался окраиной – как бы глупо это не прозвучало. Аллея закончилась так же внезапно, как и началась, а на место многоэтажкам и инфраструктуре, вновь пришли одноэтажные строения, скорее даже лачуги. Асфальтированная дорога сменилась размытым суглинком. Двигатель загнанно выл. Колёса проворачивались.

Димка оторвал взгляд от ветхости и упадка, осторожно глянул на отца.

– Па, а мы точно, куда надо едем?

Холмин вздрогнул. Откашлялся.

– Разумеется. Я ещё вчера днём тут был: подписывал последние бумаги с агентом по недвижимости. Видишь, даже навигатором не пользуюсь.

Димка разочарованно вздохнул.

Холмин засёк эту эмоцию, потрепал сына по спутавшимся волосам.

– Дим, так складываются обстоятельства, что пока придётся пожить здесь. Но это временно. Как только всё наладится, мы обязательно вернёмся на прежнюю квартиру. Обещаю.

Димка вздохнул.

– Я думал, она продана.

Холмин осёкся.

– Не совсем, – начал придумывать он на ходу, силясь поскорее уйти от неприятной темы. – За нами осталось право выкупа.

– Разве так бывает? – усомнился Димка, вновь скача взором по приземистым постройкам, утопающим в разросшейся лебеде.

– Просто риэлтор – мой давний приятель. Он согласился попридержать недвижимость, пока мы снова не встанем на ноги...

"Господи, что я такое несу?!"

– Пока я не напишу рассказ. Он сдаст жилую площадь в аренду, и таким образом, мы убережём квартиру от реальных покупателей.

Димка не слушал.

– "Улица Затинная", – прочитал он на одном домишке, бок которого буквально упирался в проезжую часть.

Такое ощущение, что здание просто выпихнули из чащобы, потому что там оно кому-то или чему-то мешало.

– А вот и наша улица, – весело сказал Холмин, радуясь смене темы. – Согласен, название не очень, но, думаю, это не самое главное.

Димка хмыкнул.

– Зато очень созвучно названию города. "Нижняя Топь", "Затинная"... Не хватает только "Волчьего переулка" и "Отхожего тупика"...

– Дим, прекрати, – Холмин посерьёзнел.

Димка лукаво улыбнулся.

– А что, самое место для всяческой нежити.

– Нет никакой нежити, – Холмин невольно почесал подбородок.

Слева от дороги раскинулся парк. Сначала Димка думал, что топь начинается уже здесь, однако, присмотревшись, понял, что поспешил с выводами. Среди зарослей кустарника и стволов деревьев временами проскальзывал кованый частокол. И вновь всё тот же орнамент – правда из-за буйной растительности совершенно невозможно разглядеть, что именно изображено.

Димка вконец расстроился.

– Пап, а зачем строить город на болоте? – спросил он, чтобы отвлечься от мыслей.

– Видимо была на то веская причина.

– Какая?

Холмин задумался.

– Знаешь, иногда людям приходится селиться вовсе не там, где хочется. Вот взять хотя бы нас. Нужда припёрла к стенке, и выбирать особо не приходится. Но во всех неприятностях нужно всегда уметь видеть позитивную составляющую.

– А что могло заставить местных жителей селиться так далеко от цивилизации? – продолжил наседать Димка.

Холмин наморщил лоб.

– Трудно сказать. Может быть, некий промысел...

– Чего? Жаб или лягушек?

– Не ёрничай, сам спросил, вот и изволь слушать молча. Болото богато залежами торфа, а торф – это ископаемое горючее. Вполне резонно предположить, что поселение основали именно добытчики. Потом топь поглотила залежи, и начался отток жителей. Некоторые же остались, а их потомки живут в Нижней Топи и поныне.

– Да, это, наверное, всё объясняет, – вздохнул Димка, вновь и вновь пытаясь разглядеть загадочный орнамент.

– Тебя что-то смущает?

Димка отрицательно мотнул головой.

– Уже нет. Спасибо, папа.

Холмин лишь пожал плечами.

Домик был приземистым и невзрачным. Сбоку покосилась пристройка – что-то вроде летней кухни или сарая. Рудиментарная терраска изогнулась артритной фалангой. Забора не было – всё кругом поросло непроходимым бурьяном. Кто-то из грузчиков даже ёмко выругался, предвидя нелёгкую разгрузку. Димка и сам горестно вздохнул, переминаясь на одном месте, не зная куда лучше шагнуть. Из всей убогости выделялась разве что смешная четырёхугольная крыша с козырьком чердака посередине фасада.

– Вот она, "позитивная составляющая", – прошептал Димка и поксыкал.

Разбойник выглянул из приоткрытой дверцы автомобиля, стряхнул с усов капли дождя и решительно скрылся в салоне.

Димка вздохнул и выволок шипящего кота силой.

"Газель" принялась пятиться по буераку.

ГЛАВА 5. СЛУЧАЙ В ЛЕСУ.

– На, вот, вытри, – Светка протянула платок, вздохнула.

Юрка поморщился.

– Не надо, уделаю ведь. Так пройдёт.

– Хватит, а! – Светка откинула вялую Юркину кисть в сторону и принялась усердно стирать с лица мальчика кровь.

Иринка мялась рядом, не зная, чем помочь.

– И давно так с тобой? – нерешительно спросил Ярик, выглядывая из-за спинки скамейки.

Над головой шуршала тенистая аллея. Тополиный пух давно сошёл, а потому было немного скучно: ничто не застит глаза, не лезет в нос, не ложиться ватой на голову. Только вездесущие одуванчики понуро качают лысеющими головками, вспоминая о былом. По обе стороны мелькали похожие на растревоженных муравьёв кары. Тихо переговаривались прохожие. Курлыкали потерявшие страх голуби. Гонялись за солнечными бликами коты. Всё было как всегда, однако вчерашний инцидент не давал ребятам покоя.

Юрка пожал плечами, отчего Светка назидательно зашипела: мол, не шевелись, а то схлопочешь!

– Вчера вечером началось, когда я вас напугал, так что домой бегом пришлось возвращаться. Потом ночью ещё непонятно что было... – Юрка нездорово сглотнул.

Друзья переглянулись.

Ярик открыл рот, пытаясь что-то припомнить, но Светка провела указательным пальцем по горлу, так что мальчик решил лучше молчать.

– А что ночью? – подал голос Вадик.

– Сам в толк взять не могу.

– Страшно было? – прошептала Иринка.

– Как сказать... – Юрка собирался уже почесать затылок – невольный мальчишечий жест, – но вовремя опомнился и отдёрнул руку.

Светка лишь удовлетворительно кивнула, слюнявя уголок платка.

– Я, если честно, и испугаться-то толком не успел. Только понял, что не дышу...

– Чего? – Егорка, плюнув на приличия, вскочил ногами на дюралевый орнамент и, изогнув шею, попытался заглянуть в глаза другу. Однако встретился взглядом с неприступной Светкой и поскорее ретировался прочь.

– Чего творишь? – высказала девочка. – Человек делал, старался, а ты ногами своими бесстыжими лезешь! Помыл хоть с вечера?

Ярик шмыгнул носом. Виновато почесал стопой правой ноги левую голень.

– То-то и оно! – продолжала поучать Светка, напрочь позабыв о Юрке. – Носишься босиком всюду – уже с ног до головы грязью зарос! Тебя в школу осенью не пустят! Гигиенический контроль на входе не пройдёшь! Так с запиской и отправят домой к родителям. А им, думаешь, самим приятно на такое чудо-юдо смотреть?

Егорка вконец скис.

Юрка, пользуясь моментом, отодвинулся от обозлённой Светки.

– Так как это понимать? – спросил Вадик, жуя былку тимофеевки. – Не дышу.

– А мне почём знать?! – огрызнулся Юрка. – Как хочешь, так и понимай!

Вадиковы брови сошлись у переносицы – как элементы конструкции разводного моста.

– И каково это, не дышать? – спросил он под всеобщее молчание.

Юрка поёжился.

– Жутко.

– Во-во, не всё тебе других пугать! – подначила Светка, складывая платок и косо поглядывая на незавершённую работу.

– Да при чём тут это? – прошептал Ярик, тут же прячась под скамью.

– А может, приснилось? – предположил Вадик.

– Нет, не приснилось. Я понимаю, что звучит неправдоподобно, но это было наяву! Я чувствовал, понимаете?!

– Что ты чувствовал, Юр? – спросила Иринка, хватаясь за руку сестры.

Юрка глубоко вдохнул.

– Это так... Как будто у тебя нет больше тела. И проблем тоже нет. И чувств...

– Так как же ты тогда чувствовал? – подал голос осмелевший Ярик, выглянув из-под скамьи. – Раз чувств нет...

Юрка не нашёлся, что ответить, а Вадик заметил:

– Мне только одному показалось, что ты, Юрик, только что описал метафизическое состояние мертвеца?

Иринка совсем сжалась.

– Ну вот, началось, как всегда, – всплеснула руками Светка.

– Где это ты слов таких нахватался? – Егорка махнул рукой: мол, и впрямь сочиняет всё.

Вадик даже глазом не моргнул.

– Из курса по естествознанию.

– Я думал, тебя только лягушки и жуколёты интересуют.

– А ты поменьше думай, – Вадик сплюнул былку и внимательно посмотрел в глаза Юрке. – А больше ничего странного не было? Огни, например; необычное поведение животных и птиц; или, скажем, сбои в электропитании?

Юрка мотнул головой.

– Хотя нет. Кое-что всё же было.

– Конечно же, огни! – Светка с вызовом улыбнулась.

Ребята никак не отреагировали.

– И что? – Вадик невольно подался вперёд.

– Часы, – после долгой паузы выдал Юрка, вытянув руку. – Они отстают, когда идёт кровь.

– Да ну! – Егорка тушканчиком подскочил к другу. – Покажи!

Вадик тоже подошёл.

– А мне, а мне! Я тоже хочу! – скакала на одной ноге Иринка. – Ну хоть глазочком!

Светка взяла малышку на руки и подняла. Иринка с полминуты смотрела на циферблат и стрелки, потом жестом скомандовала Светке опускать.

– И что? – спросила она, оказавшись на траве.

– Так не заметно, а вот если с таймером сверить, который через глобальную сеть с "Хроносом" связан, то сразу всё ясно становится.

– Что ясно? – спросил Вадик, внимательно следя за секундной стрелкой часов и за цифрами таймера на другой руке Юрки.

– Что часы отстают.

– На сколько?

– Две минуты тридцать секунд.

– С учётом этого? – Ярик указал на алые скулы Юрки.

– Нет, это уже так – нос слабый. Хотя не мешало бы проверить...

– Так может просто дефект? – предположила Светка. – В смысле, часы бракованные.

Юрка вспыхнул, да так, что улыбка сама собой слетела с губ девочки.

– Не дефект это! Часы точные. Отец сам их в "Хроносе" заказывал, – а там на совесть делают!

– Ну да, как же, – продолжала ёрничать Светка, но уже без былого оптимизма. – Так на совесть, что с носителями потом припадки случаются среди ночи.

– А может в фоне всё дело?

Все оглянулись на Ярика. Тот пожал плечиками.

– Ну-ка объясни, чего ты там прошуршал, – приказал Вадик.

Егорка уткнул взгляд в клумбу, принялся мямлить себе под нос:

– Ну, как ведь... Сейчас каров столько... Развелось. У каждого второго в гараже стоит. Мама даже уезжать хочет. Говорит, что вредно... тут. Когда поля эти кругом. Электромагнитные. Гравитационные. Спи... Спи...

– Спиновые, – подсказал Вадик. – Давай, ближе к делу.

Ярик быстро кивнул – такое ощущение, ему только и нужна была лишняя реплика друга, что разорвёт цикличность.

– Вот и головизер дома забарахлил. Я игрушку повизить собирался, а там сбой какой-то в сети. Всё зависло, и я внутри...

– Где? – уточнила Светка, смеясь.

– В вирте! Знаешь, как стрёмно? Кажется, что ты лизун, которого шмякнули об стену, – а стечь вниз не так-то просто!

Вадик покачал головой и отвернулся.

– Чего, не верите?! – обиделся Ярик. – Даже скорую вызывали! Оказывается, у меня эта случилась... Эпилепсия.

– Визить надо меньше, а не полей всяких бояться, – отрезала Светка и тоже отвернулась.

– Один из трёх симптомов есть, – размышлял вслух Вадик. – Вполне возможно, это что-то извне.

– Ты о чём? – не понял Юрка, по-прежнему смотря на часы.

– В конце двадцатого века, существовало такое ответвление науки, как уфология, – начал Вадик. – Религиозно-философское течение спиритуализм... Да много чего ещё.

– Это о которых по истории лженаук рассказывали? – уточнила Светка.

– Ага.

– Но ведь доказано, что пришельцев не существует, – блеснул познаниями Ярик. – Как и призраков.

– А вот и не доказано, – прошептал Юрка. – Пока "Икар" не достигнет цели – ничего не доказано.

Повисла гнетущая тишина.

Юрка замер и не двигался. Вадик раскачивался с носка на пятку, о чём-то размышляя. Ярик зачем-то считал пальцы на руках. Светка и Иринка кормили голубей.

На солнце набежали облака. Подул ветерок. Вдоль аллеи пронеслась волна пыли.

– Так что там, с этим спиритуализмом? – спросил Юрка, стрельнув глазами в сторону друга.

Вадик вздрогнул. Перестал раскачиваться.

– Там существовали определённые симптомы, по которым можно было засвидетельствовать наличие контакта с потусторонним.

– Контакта с чем? – спросила Светка, подставляя птицам ладонь с хлебными крошками.

– С чем-то необъяснимым.

– Только не надо снова про огни, – попросила девочка.

Вадик кивнул.

– Это не обязательно реальные, видимые глазу объекты, – могут быть и бестелесные энергетические сгустки, проще говоря, привидения.

– Приведения? – Юрка сглотнул.

– Да. Но в случае с привидениями, или пришельцами из потустороннего мира, контактёр, как правило, чувствует холод...

Юрка задумался, припоминая случившееся на болоте и ночной кошмар.

– Нет. Голова болела. Кровь носом шла. Часы встали... Холодно не было, – Юрка вскочил, как ужаленный. – Папоротник!

Девочки синхронно обернулись на возглас.

– Что папоротник? – Светка смотрела с прищуром.

Юрка полез за пазуху, вынул свёрток.

– Ночью, когда всё закончилось, мне показалось, что он светится!

– Да ну, – не поверил Ярик.

Вадик смотрел на забинтованную руку.

– Я только ей и прикасался к стеблю... – Мальчик испуганно обвёл взором друзей. – Наутро раздражение началось. Скорее всего, просто аллергия.

– Хочешь сказать, из-за него всё?

– А то из-за чего же! – Ярик невольно попятился. – Только вы вдвоём его в руках и держали!

– Ну, конечно, – сказала Светка. – Теперь у одного сыпь, а у другого и вовсе асфиксия.

– Свет, я боюсь! – заныла Иринка. – Я на него смотрела. Я теперь ослепну, да?..

– Не говори глупостей! – Светка взяла сестру за руку и увела подальше от переглядывающихся мальчишек. – От папоротника ещё никто не ослеп.

– Правда?

– Конечно, правда. Не слушай только их больше. Они же специально всё.

Юрка смотрел на свёрток, словно внутри был штамм сибирской язвы.

– А ты додумался ещё его за пазуху совать... – прошептал Ярик, скача узкими зрачками то по Вадику, то по Юрке.

– Да не может быть, – мотнул головой Юрка.

– Хочешь сказать, совпадение? – прищурился Вадик. – Ну-ка разверни.

Егорка скользнул за спинку скамьи.

Светка смотрела через плечо, стараясь не выдать собственного любопытства.

Юрка медленно развернул свёрток.

– Фу... – Светка поскорее отвернулась, зашептала что-то на ухо Иринке.

– Ну и гадость, – заметил в свою очередь Ярик.

– Обалдеть просто! – восхитился непрошибаемый Вадик.

Юрка смотрел на вязкую кашицу, которая ещё вчера была листком папоротника, и не понимал, что происходит. В нос ударил болотный смрад, и мальчик уронил свёрток. Тот шлёпнулся под ноги, замарав сланцы коричневыми кляксами.

– Тина, – подвёл итог Вадик. – Всё же надо на болото идти.

– Зачем? – осторожно спросил Ярик.

– Ответ кроется там.

– Нечего было срывать незнамо что, – сказала, не оборачиваясь, Светка. – Я не советую вам туда соваться.

– А вы разве не с нами? – спросил Егорка.

– Вот ещё. Очень надо, – Светка взяла Иринку за руку и демонстративно направилась прочь. – Особенно после вчерашнего. Мы лучше кукол наряжать будем.

– Свет, ну я тоже хочу, – канючила, оглядываясь, Иринка, но её аргументы не возымели на взведённую сестру никакого действия.

Оставшись одни, ребята молча переглянулись.

Ухоженный парк остался далеко позади. Трава доходила до колен, а стволы деревьев крепчали с каждым метром. Давешний ветерок куда-то делся: то ли потерял к затее ребят интерес, то ли попросту испугался. Солнце палило во всю мощь, духота легла на плечи непосильным грузом.

Юрка кашлянул. Оглянулся на друзей.

Вадик шагал, как ни в чём не бывало, изредка снимая очки и смотря сквозь линзы на высокое небо. Ярик походил на тушканчика – передвигался короткими перебежками от дерева к дереву, а когда останавливался, прижимал лапки к животу и загнанно крутил головкой по сторонам, словно чего-то опасаясь.