Текст книги "Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Аннит Охэйо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Он с удивлением обнаружил себя совершенно голым, – даже дисрапторная сеть превратилась в какие-то обгоревшие лохмотья и слезала с тела. Интересно всё же, как я выглядел, вновь подумал он, если даже металл на мне расплавился. Наверное, как подгоревшая котлета. Бр-р-р…

Ладони у Шу были в черной жирной саже, штаны и куртка тоже. Йаати подумал о её происхождении… и ощутил внезапный приступ тошноты. Потом осторожно посмотрел на себя. С телом на вид ничего не случилось, – ну и мощная же штука этот шуулан! – но, всё равно, чувствовал он себя как-то неважно. Причем, так замысловато, что не мог сейчас даже понять, – как именно неважно. Тело слушалось как-то неохотно, да и со зрением у него сейчас творилось что-то странное, – всё вокруг казалось каким-то плоским, словно на рисунке.

Это не зрение, это я опять башкой треснулся, подумал он, и передернулся, вспомнив жуткий хруст костей. Наверное, я всё же сдох. А сейчас вроде как ожил… интересно только, взаправду или нет…

– Как ты? – с настоящей тревогой спросил Шу. Вид у него был по-прежнему бледный, и Йаати сам встревожился. Снова посмотрел на себя. Нет, всё, вроде бы, было на месте. Даже (он пощупал голову) его длинные лохмы. Наверное, у меня просто физия сейчас дурацкая, подумал он.

– Нормально, вроде бы, – слова прозвучали как-то странно, незнакомо, словно он сам не говорил год.

– А, – Шу бросил «заправочный пистолет» и осел на пол, словно из него вдруг выпустили воздух. – Когда я нашел тебя там, – горящего, почти без лица, – то подумал, что… а, уже неважно.

Йаати в третий уже раз ощупал себе голову. Нет, вроде бы всё было на месте, – губы, ухи… Мозги, наверное, тоже, – ведь он сейчас как-то думал. Или он думал вообще не мозгами?.. А, фигня всё это…

– Ворота как? – спросил он.

– Закрыты, – Шу сейчас смотрел в сторону. – Знаешь, это я тебя… в смысле, я в ту штуку выстрелил. Просто испугался, что… ну, что она тебя сейчас сожрет, и что лучше я…

– Ну и правильно, – Йаати вспомнил страшный черный «глаз»… или глотку, в которую его едва не затянуло. В привычном смысле его наверняка не съели бы, – в этих черных штуках, похоже, вообще не было материи, – но вот саму его душу вполне могли сожрать. – Нет, правда. Мне в самом деле лучше было сдохнуть, чем… правильно, в общем.

– В ту, первую, я тоже… – Шу всё же взглянул на него. – Смелый ты.

– Будто выбор был, – буркнул Йаати. – Или просто так сдохнуть или в бою. В бою не так страшно, – думать некогда.

– Я полебойные пули зарядил, – сказал Шу. – Специально, чтобы тебя не зацепить. Думал, что… а оказалось…

– Ну и правильно, – повторил Йаати. – Я не думаю, что что-то другое тут вообще помогло бы. Эти… это… я не думаю, что оно вообще живое. Умертвие какое-то…

– А, ладно тогда, – Шу поднялся на ноги. – Ты пока тут посиди, а я схожу за «взломщиком», закрою вторые ворота и вообще…

Йаати, естественно, увязался за ним, но на полдороге всё же отстал, – ноги ещё неважно его слушались. Теперь здесь царила тишина, – лишь ровно, надоедливо жужжали длинные лампы, да сверху изредка доносились глухие удары, словно на крышу Цитадели падало что-то громадное…

Йаати недовольно помотал головой. Подумал, что должен снова как-то испугаться, но ему было уже лень, если честно… да и вообще, как-то не хотелось…

Он подумал, что должен бояться хотя бы за Шу, но на самом деле ничего с ним не случилось, – он подошел к «взломщику», поднял его, пошел обратно… вот и всё. Остановился у замка вторых ворот. Те тоже начали закрываться с лязгом и скрежетом, – теперь, если бы какой-то фтанг вдруг и ожил, то так там и остался бы.

– Что дальше? – спросил он, глядя на «взломщик». Выглядел тот не очень, честно говоря, – корпус обгорел и вроде как даже оплавился, – но Шу явно было видней…

– Дальше вернемся в рубку, в навигационную, – сказал Шу. – Восстановим защиту, а потом… – он посмотрел на Йаати, задумчиво поджавшего пальцы босых ног – смешно, но когда он был голый, они как-то особенно мерзли. – Слушай, тебе же одеться нужно…

Они вернулись в казарму, – где Йаати вновь влез в большую ему местную форму (синтетика, гадость, и горит очень хорошо, как оказалось, – только весь выбор в том, чтобы и дальше гордо морозить себе попу), собрали барахло, пошли к лифту…

У шлюза он невольно оглянулся, чувствуя чей-то чужой взгляд. За спиной, конечно, никого не было, но Йаати померещилось, что конец коридора, ведущий к портальной шахте, как-то странно мерцает и переливается, словно он смотрит на него через слой прозрачной струящейся воды. Это до жути напомнило ему ту плотную водянистую мглу, от которой они только чудом спаслись в крепости-форпосте, и он ошалело помотал головой. Возможно, ему просто померещилось… но проверять это вовсе не хотелось. Всё равно, в рубке будет видно, как там, снаружи, и что, вот счастье-то…

Так же, без проблем, они вышли в лифтовую шахту. Когда лифт мягко пошел вверх, Йаати вдруг подумал, что ему совсем не показалось – мало ли что могло сейчас происходить снаружи? – но думать об этом тоже не хотелось. Здесь могли стать реальностью даже самые дикие вещи, – он уже много раз убеждался в этом, – но выбора у него, как всегда, не имелось. Делай, что должно, случится, что суждено, как сказано в одной старой книге. Если вся Цитадель тут растает, словно краска в воде, – то так тому и быть. Это всё же не так скучно и противно, как гореть живьем или тонуть в каком-то вонючем болоте…

В верхнем коридоре, к счастью, ничего такого не оказалось. Йаати, правда, с опаской посматривал на потолок, потом опомнился и помотал головой. Там метров шесть, наверное, металла, подумал он, бояться нечего. Правда, и в воротах было добрых метра два…

Он всё же напрягся, когда Шу открыл шлюз, – но и за ним ничего такого вроде не было. Когда они поехали на лифте, Йаати задрал голову, – но и там, наверху, ничего вроде бы не колыхалось и не мерцало. Это в башке у меня колыхается, с тоской подумал он. Наверное, шуулан на полный ремонт не хватило… или он просто не до конца тут помог. И мне теперь до конца дней будут являться всякие глюки. А, и черт с ними, жить можно, и ладно…

Тем не менее, на последних метрах он всё же невольно задержал дыхание и втянул живот. Невольно представилось, как там, наверху, их ждет мерцающая ирреальными огоньками полупрозрачная стена-чудовище. Они поднимутся, она обрушится на них, – и он, Йаати, просто перестанет быть. Не физически даже, а…

Лифт сравнялся с полом рубки, – и Йаати ошалело моргнул. Здесь в самом деле мерцала багровая полупрозрачная мгла, – словно океан кровавой слизи, в котором увязли неподвижные сейчас «клубки», – но не в самой рубке всё же, а за окном. Шу тоже посмотрел в него, передернулся, быстро подошел к пульту. Прицепил «взломщик» к выступавшему из него замку… порту доступа, как он на самом деле назывался, сел на корточки, что-то делая с обгоревшей, непривычного вида клавиатурой и посматривая на экран…

Самому Йаати делать тут было совершенно нечего, и он всё же подошел к окну, – конечно, не вплотную. Сейчас ему казалось, что он смотрит на какую-то кладку великанской икры, и его плечи снова передернулись, едва он представил, что из такой вот икры может вылупиться. Картина была в самом деле совершенно ирреальная, и он вновь вспомнил шоссе. А ведь здесь люди жили, вдруг подумал он. До тех пор, пока тут не появилась эта бредовая жуть. Как же они…

За окном что-то сдвинулось. Один из «клубков» вдруг подплыл к окну… а потом начал проходить сквозь него, – совершенно беззвучно, медленно и страшно. Йаати невольно попятился назад, но споткнулся об выступавший из пола верх той цилиндрической штуковины и позорно сел на попу. В голове у него зашумело, тело стало словно ватное.

Он беспомощно оглянулся на Шу, но тот сейчас не замечал ничего, уйдя целиком в своё непонятное Йаати занятие. К счастью, эта черная жуть не смогла войти внутрь, протиснуть через прозрачную броню своё ядро, – но тут же начала переливаться в толстый серый хобот, – вращаясь с невероятной быстротой, он беззвучно потянулся к Йаати. Вконец ошалев от ужаса, тот сорвал с энергожилета гранату (он уже привык к оружию настолько, что оно казалось ему просто частью тела), и швырнул её прямо в зияющее жерло хобота, тут же испугавшись ещё больше, – всё, дошел, гранаты в глюк бросает, сейчас его и Шу просто…

Хобот отдернулся, исчез, черная штуковина отпрянула… а потом внутри у неё – за стеклом! – беззвучно сверкнул взрыв. Это уже слишком совсем, подумал Йаати, оглянувшись на Шу (тот так ничего и не заметил). Совсем-совсем слишком. Я даже думать не хочу, что это такое было и какого дьявола оно так ко мне тянется. Да только кто же запретит-то…

Он недовольно помотал головой, – все его представления о реальности приказали долго жить, – но и это уже не пугало, а было просто… странно. Непривычно. Настолько, что хотелось заползти в родную постель и накрыться с головой одеялом, – и при этой мысли Йаати вновь недовольно помотал головой. Ты ведь всегда хотел странного, паразит, подумал он про себя. Ну, вот оно, странное, очень хочет тебя, аж припадает. Что ж ты, скотина, не радуешься?..

Йаати вздохнул. Дома, шарясь по пустырям и развалинам, он, среди прочего, имел в виду встретить педофила или ещё какого бандита, чтобы наподдавать ему и сдать в милицию, – но, как назло, милиция справлялась без него. Нет, личности, которые хотели денег (или просто без затей дать ему в ухо или в глаз) встречались достаточно часто, но все они были примерно его возраста, и, возвращаясь домой в синяках и разодранной рубахе, он не получал в итоге ничего, кроме глубокого удовлетворения… и, иногда, надранных отцом ух…

«Клубки» за окном медленно двигались, смещаясь безо всякой видимой системы, но приближаться пока что не спешили. Непривлекательный я, наверное, подумал Йаати. Нечесаный. И одет не эротично. Попу им, что ли, показать?.. А, ну нафиг, ещё ломанутся всей толпой…

Сердце у него, однако, замирало, – на самом деле, он совсем не знал, что решат натворить эти проклятые штуковины, – но тут на стенах шахты, один за другим, словно громадные фонари, начали загораться эффекторы. Между ними, беззвучно за прозрачной броней, запрыгали молнии, сплетаясь в сплошной купол и ощутимо выпучиваясь вверх. «Клубки» все разом дернулись, словно их вдруг долбануло током, потом заметались, поднимаясь. Ожили башни орудий, вращаясь и выплевывая ослепительно-белые заряды плазмы. Попадая в «клубки», они превращали их в костры тающего электрического огня. Вот теперь до Йаати донеслись глухие, словно сквозь подушку, удары.

– Всё, щит поднимается, – сказал Шу, повернувшись к нему. Лицо у него сейчас было ничего не выражающее, сонное. – И пушки тоже работают. Минут через пять всё закончится… в смысле, защита развернется полностью. Пусть тогда сунуться попробуют.

– А, хорошо, – прямо за окном сейчас сверкали молнии, бурлила водянистая мгла. Йаати прищурился, но звука совсем не было и потому всё, происходящее там, казалось ему совершенно нереальным. Казалось, пространство бурлило, словно жидкость, но всё слабее, по мере того, как щит Цитадели разворачивался, отодвигая мглу. Йаати подумал, что минут через пять всё на самом деле кончится… и вздрогнул, когда над башнями взошли сине-зеленые солнца. Сине-желтые лучи летели из них во все стороны, зажигая злые, белые, тут же гаснущие звезды. – Здорово горят, твари.

– Да, здорово, – Шу подошел к нему, тоже глядя на побоище. Чем бы ни были эти «клубки», сейчас они гибли сотнями и тысячами. Это напоминало уже не битву, а, скорее, истребление колорадского жука. Уцелевшие летели во все стороны, созданная ими мгла рассеивалась, таяла, открывая страшное кровавое солнце. За всё это время оно не сдвинулось даже на волос, и Йаати подумал, что эта странная планета вообще не вращается, вечно обращенная к солнцу одной и той же стороной… в то время как на другой царит вечная тьма, в которой… а, к черту, к черту…

Ещё какое-то время они неподвижно смотрели вверх, но небо уже не менялось, – оно застыло, словно нарисованное. Шу встряхнул волосами, словно очнувшись, с чувством потянулся, – и, глядя на него, Йаати опомнился тоже. Переглянувшись, они пошли есть.

30.

– Дальше что? – спросил Йаати, когда они вернулись в казарму и налопались. Перед едой он вновь воспользовался «заправочным щитком», и шуулан, вроде бы, помог… хотя бы отчасти. Обалдение никуда не исчезло, да и вообще, он ощущал себя как-то… пусто, – словно в школе после выпускных экзаменов. Вот вроде бы и всё, – пой и радуйся, – а на самом деле грустно-грустно, потому что жизнь, можно сказать, кончена… школьная, по крайней мере. И, хотя впереди будет новая, – более яркая и интересная даже, – понимаешь, что без этого дикого шума и гама на переменах, драк в раздевалке и котлет из трески в столовой ты сам будешь вроде как и не ты…

– Дальше… – Шу сонно взглянул на него, и Йаати подумал, что там, в камере, он совсем не спал, конечно… – Надо убираться отсюда, тут не мир, тут гадюшник какой-то…

– Ага, а куда?

Шу отчаянно зевнул. Видно было, что спать ему хотелось страшно, – но для этого ещё было не время…

– Разбираться надо. Пошли в рубку…

31.

В рубке Шу опять устроился у пульта, – а Йаати сел на пол, у окна. Ему очень хотелось попросить Шу показать, как обращаться со всей этой фигней… но для этого сейчас было не время, да и отвлекать его не стоило, чего уж там…

Интересно окажется, если выхода отсюда нет, подумал он. Такой себе тупик. Могила. Дно. И мы будем сидеть здесь, пока не кончится жратва… или пока не помрем от старости…

Йаати вздохнул. Такой вот конец он совсем не мог представить. И что-то говорило ему, что здешняя нечисть тоже не успокоится, и вскоре вернется, как говорится, в силах тяжких, а тогда… черт знает, что будет тогда. Долбанут водородной бомбой, например. Или атомной торпедой с подлодки…

Он недовольно помотал головой. Торпеды и водородные бомбы были слишком… человеческим оружием. Йаати понимал, что тут, в этом жутком мире, их нет и быть не может. Но зато может быть нечто такое, что он и представить не может… ну и хорошо, потому что пугать себя глупо…

– В общем, так, – сказал Шу, выпрямившись. – Чтобы совершить переход, нужно определить координаты, иначе не получится. К счастью, прямо здесь есть… ну, локатор вроде как, который этим занимается, – он показал на две цилиндрических штуковины. По мнению Йаати, на локатор они не походили ничуть. – Когда он включается, тут, в середине, возникает гиперсфера… ну, так в мануале сказано. Из неё вроде как видно другие миры, и можно в них портал открыть. А потом забросить через него маяк и определить координаты. Только это штука для Крэйнов, не для людей. Я не знаю, что будет, если я в неё влезу.

Йаати пожал плечами.

– Ну, тогда я влезу.

Шу хмыкнул.

– Не влезешь. Ты, прости, не фига не знаешь, что там делать. А я знаю. В теории, по крайней мере.

Йаати открыл рот, чтобы возразить… но в голову ему так ничего и не пришло.

32.

Он растерянно смотрел, как Шу ходит вокруг «локатора». Там, в несколько рядов, прямо в воздухе, загорелись какие-то желтые, объемные знаки, и он касался то одного, то другого, возвращался к экрану, что-то смотрел, вновь возвращался к «локатору»… тянулось это долго, и Йаати начал ощущать себя кем-то вроде тунеядца, – хотя его часто называли лентяем, бездельно смотреть, как кто-то работает, он на самом деле не любил. Да и ощущать себя дураком ему не очень-то нравилось, чего уж там…

Наконец, пол завибрировал под ним. Сверху и снизу донесся мощный гул, на стеклянных торцах цилиндров тоже вспыхнули какие-то изображения. Воздух между ними замерцал, в нем, сплетаясь в клубок, затрещали разряды, – и, наконец, между ними повисла зыбкая, полупрозрачная сфера диаметром метра в полтора. Йаати даже не успел толком рассмотреть, откуда она там взялась.

– Ну вот, – устало сказал Шу. – Сейчас я туда… Если со мной что-то случится… а, нафиг, – он глубоко вздохнул, и вдруг нырнул в шар, словно в воду.

33.

Йаати замер, глядя на плавающую в шаре смутную фигуру Шу. Тот поджал ноги, тело его как-то неприятно подергивалось, и нельзя было понять, что там с ним происходит. Сердце Йаати вдруг бешено забилось, снова подступая к горлу. Ему страшно хотелось вытащить Шу оттуда… но он боялся помешать ему и всё испортить. Только вот судороги Шу смотрелись уже совсем нехорошо, словно он начал там задыхаться, и через минуту Йаати не выдержал, – сунул в ощутимо плотную, словно масло, сферу руки, ухватил Шу за куртку, вытащил наружу…

Шу плюхнулся на пол, судорожно задышал, – он и в самом деле чуть не задохнулся, – потом помотал головой, что-то слабо замычал, сел… Йаати испуганно следил за ним. Если с Шу там что-то случилось… но испугаться всерьёз он всё же не успел.

– Сдохнуть можно от этого, – наконец сказал Шу, опомнившись. – Всё мельтешит, калейдоскоп какой-то. У меня крыша там поехала.

– Значит, я, – Йаати вздохнул. На самом деле ему вовсе не хотелось туда лезть… но других кандидатов видно как-то не было, да и, в конце концов, у него был уже определенный опыт в этой области… – Когда я начну задыхаться, – хватай за штаны и тяни, не то я там сдохну…

Шу хмуро смотрел на него, – верно, и ему эта затея не нравилась, – но ничего не сказал, просто кивнул.

Йаати ещё раз глубоко вздохнул, словно готовясь нырнуть, – и бросился в шар. В первый миг он испугался, что просто проскочит насквозь и смачно треснется об пол… но завис в некой бесплотной, однако же вполне ощутимой среде, словно в шаре колыхавшейся воды, – рубка из неё была видна очень смутно, да и вдохнуть её не получалось… наверное, и к лучшему, черт знает, что это вообще такое…

И что дальше? – подумал Йаати через несколько мгновений. Наверное, на меня эта фигня просто не действует, потому что я…

Мир вокруг взорвался. Один, цельный образ вдруг сменили миллионы, наверное, летящих во все стороны осколков, словно в башку Йаати на самом деле угодила бомба. От такого у него тоже поехала бы крыша, – но почти сразу же это безумное мельтешение превратилось в привычный уже калейдоскоп, а потом замедлилось до почти нормального, – по крайней мере, теперь он хотя бы успевал понять, на что именно смотрит. На сей раз, это были не закоулки Цитадели, не разные места этого жуткого мира, а другие, совсем другие миры, один за другим сменявшие друг друга. Сейчас Йаати чувствовал, что может войти в любой из них… если захочет… только вот как-то не хотелось…

…дорога на дне какой-то долины, обрамленная скалами из красного гранита и залитая багровым светом заходящего солнца. В нем пламенели окна множества многоэтажных домов, почему-то стоявших наверху, среди этих скал. Людей совсем видно не было, лишь в густом жарком воздухе висели слитные, бесконечные гудки множества тепловозов, и Йаати понял, что тут сейчас произойдет нечто жуткое…

…огромный аэродром, над которым кружили реактивные пассажирские самолеты и ещё какие-то штуковины, которые вроде бы совершенно не могли летать. Над обрамлявшими аэродром горами тоже пламенел закат, – а на его фоне, как символ рока, пылала огромная и страшная зеленая звезда…

…снова город, – скопище небоскребов, разделенное лабиринтом узких, заваленных снегом мертвых улиц, по которым, прямо между зданиями переливались сполохи странного зеленоватого сияния, похожего на полярное…

…черное неподвижное море, из которого прямо в зенит, казалось, поднимались немыслимо высокие, мертвенно-белые игловидные скалы. В зените пылало голубое солнце, и воздух здесь дрожал, – то ли от жары, то ли от звеневшего в нем невозможного, запредельного ужаса…

Йаати напомнил себе, что он здесь не для просмотра галереи кошмаров, а для поиска места, где смогут жить тридцать миллионов человек, да и времени у него совсем мало…

Он постарался как-то расширить охват, – и мир вокруг опять взорвался. В этом мельтешении Йаати ничего не мог понять, – казалось, он смотрит на осколки сотен, тысяч перемешанных картинок, – и снова спешно отступил назад… но не до конца: теперь за каждую секунду перед ним проносились десятки миров. Он не успевал их разглядеть, – но вдруг понял, что это и не требовалось: самым важным тут был вовсе не взгляд (в конце концов, он видел всего лишь одну случайную точку каждого мира, а этого точно было мало, чтобы составить хоть какое-то представление об нем), а… общее ощущение, так сказать. Он не знал, правда, насколько правдиво это ощущение, и стоит ли ему вообще верить… но других вариантов не было, и он мчался, мчался, мчался… и вдруг вся эта безумная карусель миров замерла. Йаати увидел поросшие лесом холмы под тяжелыми серыми тучами. Здесь он не ощущал ничего, кроме покоя, и этот мир не сдвинулся, когда он, – уже чисто рефлекторно, – попытался пойти дальше. Калейдоскоп остановился, мир стоял твердо, как скала. Значит, здесь, решил Йаати… и в тот же миг почувствовал, как его самого тащат куда-то…

34.

Он словно вынырнул из-под воды, – или проснулся, потому что не сразу узнал рубку и Шу. Тот что-то говорил ему, но его рот открывался беззвучно, как у рыбы. Йаати ошалело помотал головой, сел и закашлялся. Грудь жгло, в глазах плавали темные пятна, – он и впрямь едва не задохнулся в этом пузыре. Шу испуганно смотрел на него, но Йаати смог лишь успокаивающе поднять руку, стараясь отдышаться. Воздух вокруг, казалось, стал разреженным, – он никак не мог вдохнуть достаточно… но это длилось какие-то минуты.

Отдышавшись, Йаати вновь помотал головой и поднялся. Голова по-прежнему кружилась, но теперь он чувствовал себя почти нормально, – если не считать того, что сердце у него всё ещё билось, как безумное, а мир вокруг иногда… расщеплялся, и взгляд Йаати соскальзывал куда-то в серую гудящую мглу, в которой двигались чудовищные тени…

Он вновь недовольно мотнул головой, – и плюхнулся на четвереньки. Шу подбежал к нему, поставил на ноги. Йаати уцепился за него, чтобы снова не свалиться. В какой-то миг ему показалось, что он сам стал призраком, и его рука пройдет сквозь Шу… но она была реальной, и Шу тоже.

– Как ты? – с тревогой спросил Шу.

– Нормально вроде. Только башка очень кружится, – Йаати как-то с запозданием понял, что вновь слышит звуки. За окном крутился багровый полупрозрачный смерч, и, вывернувшись из рук Шу, Йаати подошел к стеклу. За дрожащим озером портала синело глубокое чистое небо с белым солнцем, – по контрасту оно показалось ему крошечным.

Секундой позже Йаати понял назначение прорезающих крышу Цитадели шахт, – из одной из них вырвалась какая-то бешено крутящаяся многогранная штука, нырнула в портал, который тут же схлопнулся, исчез…

Йаати удивленно моргнул, глядя на страшное кровавое солнце, – он чувствовал себя сейчас как-то совсем странно, словно проснувшись снова соскользнул в кошмар, – потом вновь мотнул головой, и, наконец, опомнился. Крыша Цитадели была совершенно пустой, и он невольно подумал, куда исчезла армия Хи`йык. Была съедена этой самой гхатрой, о которой говорил Нцхл? Или кто-то всё же смог спуститься вниз, и сейчас подбирается к ним сзади?.. Или же внутрь пробралась часть этих страшных «клубков», и их ждут новые удивительные встречи?..

Он вздохнул и посмотрел на горизонт… но горизонта больше не было, – там, словно воздух над печью, бурлила водянистая мгла. Йаати уже видел что-то подобное, – в том, брошенном ими мире, – и его плечи невольно передернулись: кажется, эта, растворявшая самую Реальность зыбь и была той самой чудовищной «пульпой». Интересно, какое отношение к ней имел покойный уже Нихх`хел`за, и почему благодаря ему она могла проникнуть во все миры?..

Йаати вновь мотнул головой и отвернулся от окна. Шу вновь прилип к пульту, и он не решился его отвлекать, – но всего через пару минут Шу сам повернулся к нему.

– Всё, маяк сработал. Теперь у нас есть координаты. Мир В-1/247. Даже если маяк уничтожат, они есть в памяти. Мы сможем туда попасть… и жить там. Спасибо, – он быстро подошел к Йаати и порывисто обнял его. Йаати лишь придушенно пискнул, – сейчас Шу был очень рад… и он был очень сильный. К счастью, он тут же опомнился и отпустил его.

– Дальше что? – спросил Йаати, осторожно ощупывая ребра. Вроде бы целые, но…

Шу широко улыбнулся.

– Ничего. Спать пошли. У меня глаза закрываются просто, и башка гудит, словно пустой котел…

Они спустились в казарму. Шу раскидал по полу одежду, плюхнулся на ближайшую постель, и, похоже, мгновенно задрых. Йаати с сомнением посмотрел на него, – ему спать пока что не хотелось, – потом вздохнул, разделся и забрался в соседнюю постель. Простыня была жутко холодная, одеяло, – колючее и тонкое. Такая вот постель точно не располагала ко сну, – к тому же, общая обстановка отбоя и наличие рядом собрата-юноша вызывали у Йаати почти физиологическое желание потрепаться. Тем более, что и у него тоже башка пухла от невозможности понять все местные (и не местные уже, но всё равно до жути интересные) странности.

Он вздохнул и приподнялся, глядя на Шу. Шу, приподнявшись, смотрел на него, и Йаати невольно улыбнулся: пусть они и родились в совсем разных мирах, но по крайней мере в этом оказались очень схожи…

– Слушай, я давно хотел спросить… – зевая, начал Шу. Спать ему действительно хотелось, – но факт наличия рядом собрата-юноша с совершенно готовыми к активному прогреву ухами верно не давал покоя и ему. – Ты на самом деле видел там, в городе, фемму?

– Да, а что? – выбор темы удивил Йаати, но для вечернего трепа она была точно не хуже всех прочих. – А, ты же говорил, что таких не бывает…

– Почему, бывают, – Шу опять зевнул. – Я, правда, ни разу их не видел, но кое-что слышал о них, – говорят, раньше они помогали Сопротивлению, но теперь не осталось ни одной. А говорить о таком с лоялистами, – сам понимаешь…

– Так я же не лоялист, – удивился Йаати.

– Теперь-то я вижу, – Шу улыбнулся. – А теперь расскажи толком, что там было-то…

Йаати рассказал, – обстоятельно и с удовольствием, радуясь просто тому, что есть кому слушать. Времени это, правда, заняло немного, – но, выслушав его, Шу задумался.

– И что? – не выдержал Йаати.

– Всё же странно, что ты наткнулся на фемму, которая спустя столько лет всё ещё как-то работала, – сказал Шу. – Наверное, все эти годы она стояла где-то там, в углу, словно манекен, пока шум не разбудил её.

Йаати вспомнил пыльное, словно старый ковер, пончо феммы, и его передернуло, – она всё же казалась ему каким-то странным человеком, – и недовольно мотнул головой. Вспоминать о таком вот не хотелось, словно он бросил кого-то…

– А что в этом такого необычного? – спросил он.

Шу вздохнул.

– За всё это время батареи феммы давно бы сели. Пустые районы отключают, а в жилых по квартирам патрули ходят, – в том числе, и на такой вот случай тоже.

– Там, в той квартире, ещё осталось электричество. И фемма сказала, что оно от реактора… только черт знает, от какого. Цитадели, наверное? – сонно предположил Йаати.

– Наверное, – Шу сейчас думал о чем-то своем. – Говоришь, она просто стояла, как стол?

Йаати кивнул. Он вспомнил, как фемма молча смотрела на него, совершенно не двигаясь, словно манекен, – и его снова передернуло.

– Какая-то совсем старая модель… наверняка, ещё с внешним управлением, способная без него лишь к самым простым функциям, – а значит, узнать что-то ценное от неё не вышло бы, – предположил Шу. – Тем более, стрейдовая мозаика на ладонях, – Йаати вспомнил сиренево-черный металл, словно вырастающий из белой руки феммы, и вновь поёжился. – Точно рабочая модель.

– А что значит, – рабочая модель? – спросил он.

Шу смущенно опустил взгляд.

– Феммы обычно служат для… ну, как суррогат женщин, в общем. И они, обычно, не сильные. Не могут причинить вред, даже если захотят. А рабочая фемма обладает огромной физической – то есть, конечно, гидравлической силой. Она без труда подняла бы полтонны груза – а может, и больше. Или бы ноги тебе из жопы вырвала. Говорят, и такое бывало. Сопротивление специально засылало таких… к всяким нехорошим людям. Потому-то их и запретили, собственно. И даже говорить о них…

– То есть, это машина-убийца? – Йаати передернуло. Мысль о том, что и ему могли вырвать ноги, не радовала.

– Нет, – Шу усмехнулся. – Она же говорила с небольшими паузами, словно консультируясь с кем-то. С удаленным компьютером, скорее всего, а феммы-убийцы так не делали. Всё интереснее и интереснее…

– Что интереснее? – Йаати тоже одолело любопытство.

– Ты говорил, что на подошвах у неё тоже стрейдовая мозаика. Это рабочая модель, рассчитанная на многолетнюю эксплуатацию, безо всякого особого ухода. Обычная фемма столько бы не протянула, даже в «спящем» состоянии, – потекла бы гидравлика, и вообще… Интересно всё же, откуда она там…

– Я спрашивал, – хмуро сказал Йаати. – Но она не ответила.

– Очевидно, вопрос не был предусмотрен программой, – Шу вздохнул. – Общаться с такими вот устройствами – всё равно, что шарить в темноте наугад: не знаешь, что там есть, к тому же, можешь пройти в волоске от нужного – и не заметить. Но всё же… я бы спросил, где её управляющий компьютер.

– Ага, и она бы мне ноги из попы вырвала бы, – хмуро сказал Йаати. – Из соображений конспирации.

Шу вздохнул.

– Промолчала бы. Неудобных вопросов для фемм не существует, – если ответ не заложен в программе, вопрос они просто игнорируют. Но может…

– Ага, только вот то, что она мне там говорила, всё же здорово походило на бред, – сказал Йаати.

– Бредить феммы не могут: все их слова записаны заранее, и они просто выдают их в ответ на внесенные в программу вопросы. Или ситуации. Или… – Шу вновь зевнул, на сей раз, уже душераздирающе. – На самом деле технология общения с феммами довольно сложная – но в ней я не разбирался никогда, да не особо и рвался: компьютеры всё же привычнее. Слушай, спать давай…

Йаати вздохнул. Спать хотелось и ему, – вот только рой кружащихся в голове загадок не давал ему покоя.

– А ты знаешь, что со мной было? – спросил он. – Все эти появления-исчезновения и так далее? Это же просто мистика какая-то…

Шу снова душераздирающе зевнул.

– Мистики – это просто люди, которые верят во всякую чушь, в то, что они обладают какими-то необычными способностями… всерьёз верят, до самого донышка. По мне мистика – это просто самогипноз, когда человек убеждает себя, что летит, в то время как на самом деле он падает с десятого этажа. Я слышал про парня, который считал себя Господом Всемогущим и Совершенным, – в то время как на самом деле он был лишь психом, жующим занавески в дурке.

– Ну, я-то, наверное, не псих, – обиженно сказал Йаати. – И со мной это на самом деле было, ты же видел…

– Видел, – Шу вздохнул и откинулся на спину, глядя в потолок. – В том-то и дело, что видел, – иначе в жизни не поверил бы. Знаешь, философы говорят, что мистика – это тонкие, можно сказать, духовные воздействия, напрямую меняющие реальность. Или даже иррациональные, ни с чем не связанные изменения самой реальности. Типа мистической пропажи носков и множества других предметов. А у вас что на эту тему говорят?