Текст книги "Любовь и смута"

Автор книги: Анна Шибеко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– Если вы помните обстоятельства нашей с вами встречи в Бурже, то поймёте, о чем я говорю.

Да, тот день королева бережно хранила в памяти и помнила его так ясно, как будто это было только вчера. Она знала, что даже на смертном одре она будет вспоминать именно тот день.

– Я, кажется, понимаю, о чем ты говоришь, – кивнула Юдифь. Впервые за последние дни её лицо, удрученное ожиданием беды, немного посветлело, а прекрасные, цвета изумрудов, глаза вновь сверкнули огнем, который никакие бедствия и страдания не смогли бы затушить навеки. – Но, Альберга, как мне отправить туда Карла? Любое количество рыцарей кажется мне недостаточно надежным.

– Государыня, я сама сопровожу монсеньора.

Юдифь сначала удивилась, потом разгневалась.

–  Да ты смеешься надо мной! – воскликнула она.

– Отряд рыцарей привлечет к нам ненужное внимание. И, кроме того, не исключено, что позже кто-нибудь из них выдаст убежище принца Карла Лотарю или его людям, – невозмутимо продолжала Альберга.

– Его людям! – в сердцах вспылила королева, устремив на графиню Дижонскую полный раздражения и гнева взгляд, как будто вместо Альберги увидела перед собой её мужа.

Альберга смущенно опустила глаза, но тут же подняла их и прямо посмотрела на государыню, как человек, искренне не ведающий, в чем его обвиняют. Она понимала, что Юдифь просто срывает на ней свое удрученное состояние.

– Прости, дорогая, – махнула рукой королева, сама устыдившись своего срыва. – Ты должна понимать – то, что ты предлагаешь слишком опасно. Отправлять вас с Карлом одних, тем более  через разбойничьи леса Бургундии, было бы безумием.

–  Для монсеньора нет сейчас места опаснее, чем Ахен, – упрямо возразила Альберга.

Юдифь с тоской безнадежности на лице покачала головой.

–  Государыня, если вам дорога жизнь вашего сына, вам придется полностью довериться мне, –  резко сменив интонацию, бесцеремонно и жестко произнесла Альберга, видя нерешительность королевы и понимая, что Юдифь сама сейчас невольно приговаривает своего ребенка к смерти.

Пораженная такой метаморфозой, королева в изумлении посмотрела на свою придворную даму. Куда девалась хрупкая, милая, деликатная девушка? И откуда появилась эта своевольная грубиянка, пытающаяся диктовать условия королеве?

– Мы будем передвигаться только днем, а ночевать придется в крестьянских домах, – говорила тем временем Альберга, не подозревая о том впечатлении, какое произвела на королеву внезапно проявившаяся её истинная сущность – под влиянием чрезвычайных обстоятельств она сама не заметила, как сбросила маску благовоспитанной придворной. – Но одет принц должен быть как можно скромнее. Мне же необходимо оружие – лук с полным колчаном. И ещё, с нами должен отправиться человек, который по прибытии на место, останется с принцем. Надежный и близкий к монсеньору. Я думаю, лучше, если это будет Нитхард.

Слушая Альбергу, королева все больше убеждалась, насколько она ошиблась в этой девушке. Когда-то она понравилась Юдифи своей естественностью, искренностью и наивностью, теперь же королева поняла, что на самом деле тогда, в Бурже, ей повстречалась не по годам расчетливая лицемерка – и столько лет, находясь при дворе, она успешно притворялась той, которой на самом деле не являлась. Однако, сейчас это даже к лучшему, ведь эта ошибка теперь спасет жизнь её сыну.

Юдифь позвонила в колокольчик и в комнате появилась Ингитруда.

– Найди Нитхарда, пусть приведет сюда моего сына, – повелела ей королева.

 В это время принц Карл в компании нескольких сверстников вот уже добрый час упражнялся в стрельбе из лука на одном из внутренних дворов.

Учитель проверял мишени с очередной партией пущенных в них стрел.

– Сеньор Геренфрид, неплохо, три из пяти! Сеньор Бово, а вам надо стараться, ни одной! Сеньор Одульф, браво, четыре из пяти! Монсеньор, превосходно! – сказал воспитатель, дойдя до мишени Карла и увидев, что все стрелы точно в центре. – Да вы скоро станете лучшим лучником Франкии!

Карл принимал похвалы как должное –  он во всем и всегда добивался превосходных результатов, будь то воинские или же ученые занятия – ему всё давалось легко.

День принца был полностью расписан и загружен. Свободные искусства и латынь, стрельба из лука, метание дротиков и кинжалов, конные прогулки, фехтование (пока ещё на легких, соответствующих возрасту, мечах), изучение истории  по части военных походов и сражений, и очень много молитв (по утрам он посещал капеллу вместе с отцом, и, кроме того, помногу раз в течение дня общался со своим духовным наставником).

На площадке показался Нитхард.

– Ты должен и моего друга научить метко стрелять! – обратился мальчик к своему наставнику, наблюдая, как неспешно, как бы нерешительно,  щурясь от ярких солнечных лучей, учитель приближается к ним. – Когда я буду королем, Нитхард станет моим ближайшим другом, а другу короля не пристало быть таким беспомощным.

 – Нитхард, ты правильно сделал, что пришел сюда! – радостно сказал Карл когда учитель приблизился. – Адоард будет учить тебя стрельбе из лука!

– Монсеньор, я очень сожалею, но с этим придется повременить, ибо ваша матушка, всемилостивейшая императрица, сей же час ждет вас у себя, – отвечал Нитхард.

Карлу не хотелось уходить с площадки, но он не мог себе позволить капризничать в присутствии друзей, так же как и ослушаться приказа королевы-матери.

Придя в покои королевы, и увидев мать, мальчик заметил, что она очень печальна и  взволнована. Он не удивился, поскольку уже слышал разговоры о предстоящем сражении – матушка, ясное дело, напугана, ведь дамы, будь они даже королевы, как мама, всегда боятся войны.

–  Милый мой сын, – проговорила Юдифь после приветствий и материнских объятий, – тебе необходимо подготовиться к путешествию.

– Это правда?! – Карл радостно уставился в лицо матери, не веря своему счастью. – А с кем мы поедем? С Бернардом? Только пусть Нитхард тоже будет с нами!

– Нет, дорогой мой, Бернард уехал из-за важных и неотложных государственных дел, и не сможет тебя сопровождать. Ты отправишься вместе с Альбергой... и, конечно, с Нитхардом, – поспешила добавить Юдифь, увидев гримасу разочарования на лице мальчика. –   Но ты никому не должен ничего рассказывать о своем отъезде, договорились? – продолжала мать. – Альберга отвезёт тебя в один добрый, хороший дом, где ты погостишь, пока Бернард ни приедет за тобой. Вы отправляетесь уже завтра на заре.

– Значит это правда, что мой брат Лотарь хочет меня убить? – вдруг равнодушно, без тени страха или волнения, уточнил мальчик.

Взрослые испуганно переглянулись.

– Нет, что ты... – растерянно начала было Юдифь.

– Матушка, завтра ещё до зари я буду готов, – перебил её мальчик.

Ранним утром сын, собранный в дальнюю дорогу, одетый в простую льняную одежду, в шерстяном сюркоте и плаще, и при кинжале, вновь был в покоях королевы, в сопровождении Нитхарда.

Юдифь сняла с шеи амулет и надела его на сына.

– Никогда не снимай это, он будет хранить тебя силой материнской любви, – сказала она и крепко прижала к себе мальчика, стараясь не расплакаться.

 – Мама, кто этот человек? Он тоже отправится с нами? – спросил Карл, поглядев исподлобья  на молодого рыцаря, ожидавшего их поодаль.

– Вы меня не узнали, монсеньор? – к несказанному удивлению мальчика сказал незнакомый юноша голосом Альберги и рассмеялся звонким женским смехом.

Придворную даму трудно было узнать в том виде, в каком она предстала в эту минуту, ибо на ней была мужская одежда – короткая рубаха и сюркот, штаны, кожаные сапоги, короткий плащ с капюшоном. За спиной лук, на поясе – кинжал и дротик.

Простившись с королевой, Альберга, Карл и Нитхард прошли через весь дворец, вышли на главный двор, где их ждали оседланные кони, и вскоре из ворот дворца выехали три всадника, которые направились по дороге в лес, прочь из Ахена.

«Не верю глазам своим, неужто королева доверила сопровождение сына двум недорослым шкетам? – с удивлением подумал Леон, провожая взглядом троицу, быстро скрывшуюся из виду за поворотом извилистой лесной дороги.

Вот уже неделю он денно и нощно отслеживал всех выезжавших из дворцовых ворот, лишь в коротких перерывах на сон перепоручая это сыну пастуха, в чьем доме он устроил наблюдательный пост. Немного обождав, не появится ли отряд рыцарей для сопровождения Карла, но так и не дождавшись никого, Леон двинулся следом за тремя ахенскими всадниками и тоже исчез среди чёрных ветвей деревьев.

Глава 7. Монсеньор Карл.

Лес дышал предчувствием скорой весны. Порывистый и влажный ветер  щедро одаривал всадников сладковатой свежестью и ещё более сладким чувством свободы и единства со всем божьим миром. Снег почти растаял, и повсюду звенели весёлые ручейки, сливаясь вместе и норовя затопить окрестности. Солнечные лучи, не находя препятствий в оголенных кронах деревьев, дарили светом и теплом бледную робкую зелень только что пробившейся травки.

Путешественники устроили привал на поляне в небольшой, укромной низине, подальше от проезжих троп.

– Вы можете здесь отдохнуть, монсеньор, – сказала Альберга мальчику, обустроив из сёдел и плаща нечто вроде спального места.

– Но я не отдыхаю днём, и уже давно, – заметил в ответ мальчик.

– Ну как знаете, – пожала плечами графиня, –  я подумала, что вы устали.

– Но я вовсе не устал.

Не желая и дальше выслушивать подобные пререкания, Альберга предпочла промолчать. Подготовив место для костра, она достала из дорожной сумки кресало и кремневый камешек, чтоб развести огонь.

– Я сам, можешь не хлопотать! – сказал принц, бесцеремонно забрав всё это у неё из рук.

Альберга остолбенела от такого самоуправства мальчика и с недоумением посмотрела на Нитхарда, но учитель лишь улыбнулся и отвёл взгляд.

– Ну что ж, отлично, – скептически усмехнувшись, проговорила Альберга, – если к моему возвращению костра не будет, все останутся голодными.

По возвращении она увидела, что костер благополучно разожжён и вполне весело горит. Альберга положила возле огня пробитую стрелой птицу и огляделась –  принца нигде не было видно.

– Где монсеньор? – удивленно спросила она Нитхарда.

– Он здесь, вам не о чем волноваться, Альберга, – отвечал учитель.

– Где?! – возмущенно воскликнула молодая женщина, оглядываясь. – Вы что, думаете, что мы в Ахене? Вы не должны оставлять принца ни на минуту, ребёнку нельзя одному гулять по лесу!

– Я не гулял, я принес сухих веток для костра, – сказал, появившийся из-за деревьев Карл, услышав последние слова графини. – Здесь есть родник, я пойду наберу воды про запас.

– Я знаю, я уже набрала, – остановила его графиня.

– Нитхард, гляди, – сказал Карл другу, поднеся убитую птицу к самому лицу учителя, – даже ахенские дамы умеют стрелять из лука, а ты нет!

Карл взял лук и проверил крепление и прочность тетивы.

– Я запросто могу подстрелить зайца, сейчас их выследить проще простого.

– Нет, монсеньор,  – отрезала графиня, решительно отобрав из рук принца оружие.

– Мне что и погулять нельзя? – сердито глянув на графиню исподлобья, поинтересовался мальчик.

– Разумеется можно, – милостиво улыбнулась Альберга, – но только вместе с Нитхардом. И чтоб недалеко.

Действуя скорее по наитию, чем руководствуясь какими-либо конкретными знаниями, Альберга, наконец, приготовила обед.

– Никогда не ел ничего вкуснее, – поблагодарил Нитхард, вызвав улыбку и симпатию графини.

– Благодарю, я уже сыт, – сказал Карл, немного поев.

– Да, чуть не забыла, – вспомнив о чём-то, сказала молодая женщина, и, порывшись в сумке, извлекла оттуда походный сигнальный рожок, – вот, возьмите, – она протянула его учителю, – если в случае опасности меня не окажется рядом...

Не успела Альберга договорить, как маленький принц, перехвативший заинтересовавшую его вещь, что есть сил прогудел сигнал. Протяжные и громкие звуки огласили на весь лес призыв о помощи, взбудоражив всю окрестную лесную живность.

Альберга и Нитхард замерли, оторопело уставившись на мальчика.

– Зачем вы это сделали?! – воскликнула Альберга. – Нам надо быть как можно незаметнее, а вы сейчас всю округу оповестили о своем присутствии!

 Карл сам уже понял, что сделал что-то не очень правильное и молча отдал рожок Нитхарду.

– Лучше уйти отсюда,  – сказала Альберга, вдруг почувствовав себя неуютно на вполне симпатичной и миролюбивой, солнечной полянке.

Но не успели они собраться, как услышали конский топот – на поляне появились несколько всадников.

– Что за дьявол?! Это вы трубили? – недовольно спросил один из них –  тучный чернявый верзила, не увидев на поляне никого, кроме трех юнцов, мал мала меньше.

– Нет, это не мы, – отвечал Нитхард.

Альберга застегнула плащ, накинув на голову капюшон, нацепила лук с колчаном и молча кивнула принцу в сторону уже осёдланных коней. Тот послушно направился к своей лошади.

– А что вы здесь делаете? – не отставал барон, оглядывая их лошадей и скарб в поисках поживы.

– Мы послушники из монастыря Сен-Рикье, собираем хворост по приказу настоятеля, – отвечал Нитхард. – И это не мы вас звали.

– Как не звали, а это что?! – рыцарь указал на рожок, болтающийся у Нитхарда на шее. – Вот тупые бараны, прирезать бы вас, чтоб людей не отвлекали от дел! Ну ты смотри, теперь потеряем добрых полчаса и все из-за каких-то поповских ублюдков!

– Эй ты, дубина, выбирай выражения! – крикнул Карл, видя, что его спутники трусливенько помалкивают, оставляя оскорбления грубияна без ответа.

Верзила обернулся – от удивления и гнева его глаза чуть не вылезли из орбит. Остальные рыцари разразились хохотом.

– Что ты сказал, паршивец?! – барон мгновенно спешился, явно вознамерившись проучить дерзкого ребёнка.

– Ромульф, брось, мы опаздываем! – напомнил один из приятелей верзилы.

– Я что, обязан сносить оскорбления черт знает от кого всякий раз, когда тебе к спеху? Езжайте без меня, я догоню!

– Ахен никуда не денется аж до второго пришествия,  можно и задержаться немного ради такого случая, – с усмешкой проговорил третий –  светловолосый, круглолицый и, как видно, большой любитель позубоскалить, и тоже спешился.

– Ладно, догоняйте! – раздраженно бросил их товарищ и умчался прочь.

– Бегите! – приказала Альберга принцу, пока верзилу отвлек его приятель.

– Вот ещё! – мрачно отозвался мальчик, оскорбившись, что графиня подозревает его в трусости. В его руке сверкнуло лезвие кинжала.

Спешившись, Ромульф показался на вид ещё огромнее, чем выглядел, сидя в седле. Великан решительно направился к мальчику, потирая свои кулачища.

– Вы что, с ребенком драться собираетесь?! – прикрикнул на верзилу Нитхард, преграждая ему путь.

– Нитхард, оставь этого недоумка мне, ты же безоружен! – крикнул Карл, бросаясь вперед – Альберга едва успела остановить безрассудного мальчишку, к его негодованию весьма непочтительно схватив сына императора за шиворот и со всей силы оттолкнув в противоположную от Ромульфа сторону.

Вместо ответа  верзила заехал кулаком по лицу Нитхарда, который, словно пёрышко, отлетел на несколько шагов и распластался на земле, потеряв сознание от удара головой о мшистый камень.

Устранив эту преграду, Ромульф неожиданно столкнулся с другой, увидев перед собой мальчишку, вооружённого луком.

Приятель Ромульфа вмиг оказался рядом с Нитхардом, приставив кинжал к его горлу.

– Сынок, не балуй, иначе твой брат никогда не очнется! – пригрозил он Альберге.

Альберга, мысленно похоронив Нитхарда, решила, что успеет, ранив, а может, если повезет, и убив верзилу (чтоб натянуть тетиву и выпустить стрелу ей обычно хватало мгновения), осадить дротиком второго и, вместе с принцем сбежать с опасной поляны. Но она не могла рассчитать все точно, не зная, что выкинет в следующую минуту неугомонный и непредсказуемый Карл. Ясно было одно – принц должен быть вне всякой опасности.

– Сейчас же бегите в лес! – повторила она мальчику, но как и в первый раз Карл не спешил ей подчиниться.

– Без паники, мы их одолеем, – к своему ужасу услышала она в ответ.

–  Послушайте, барон, оставьте нас в покое! Чем с детьми сражаться, поспешили бы во дворец, там сейчас ваша сила больше нужна, там вас ждут! – взволнованно проговорила Альберга, чуть не плача, понимая, что с каждым мгновением она все дальше от победы в этой неожиданной и нелепой потасовке.

Ромульф в молчаливом удивлении уставился на неё, а затем воскликнул, забыв про Карла:

– Да это девчонка!

– Женщина? Так заберем её с собой, да не оскоромятся святые отцы, – снова развеселившись, сквозь смех проговорил второй барон.

– Малышка, ты так красиво говоришь, что тронула мое суровое сердце, – сказал Ромульф,  – бросай оружие, ты поедешь с нами. А за это я прощу обиду твоему братишке.

– Никуда она с тобой не поедет, негодяй! – отвечал за Альбергу Карл, видя, что она молчит.

– Мы все равно заберем тебя, – продолжал Ромульф, – но если не пойдешь по своей воле, сначала прирежем твоих болтливых братьев. Выбирай сама, жить им или умирать.

– С этим можешь попрощаться! – сказал второй, заметив, что Нитхард приходит в сознание, и вдруг замолчал и отпустил учителя. К своему величайшему изумлению, Альберга вдруг увидела, что из его головы торчит стрела, пробившая рыцарю лобную кость.

Ромульф уставился, выпучив глаза на приятеля, но не прошло и нескольких мгновений, как его самого поразила стрела. Он упал, так и оставшись с вытаращенными глазами.

– Ого! Как ты это сделала?! – не скрывая восхищения, воскликнул принц.

Альберга бросилась в ту сторону, откуда прилетели стрелы, но никого там не нашла, кроме притоптанной земли под широким стволом одного из вязов.

Вернувшись, она первым делом налетела на принца с гневной отповедью:

– Знаете что, монсеньор! Как я сейчас понимаю вашего брата Лотаря! Ещё одна подобная самовольная выходка и, клянусь всеми святыми, я перейду на его сторону!

– Но всё ведь обошлось, – проговорил Карл, удивленный тем, что вместо того, чтобы радоваться победе, графиня злится.

– Это, по-вашему, обошлось?! – она махнула рукой в сторону убитых рыцарей. – А Нитхард? Он чуть не погиб из-за вашей легкомысленной самоуверенности!

– Я больше так не буду, – недовольно буркнул Карл.

– Я только на это и надеюсь, – уже спокойнее ответила Альберга, стараясь говорить с мальчиком как можно вразумительнее, – иначе я не смогу спасти вашу жизнь, как обещала вашей матушке. Поймите, что только ваше правильное, послушное поведение поможет мне исполнить свой долг перед вами и императрицей.

Карл понимающе кивнул. Оставив мальчика, Альберга подбежала к Нитхарду.

– Что с вами, вы живы?

– Кажется да, – отвечал учитель, ощущая болезненный гул в голове. – Вы убили рыцарей? – с удивлением произнес он, оглядевшись.

– Нет, это сделал тот, кто следит за нами, – мрачно отвечала Альберга.

– Кто бы это ни был, он наш друг, раз помог нам.

Графиня промолчала, не желая лишать Нитхарда приятной иллюзии защищенности.

 Пока взрослые обсуждали свои дальнейшие действия, Карл, не теряя времени, подошел к лошадям убитых рыцарей и, осмотрев дорожный арсенал баронов, приглядел себе лук и колчан. Принцу не разрешили взять в дорогу его собственный лук – ну что ж, зато этот у него никто не посмеет забрать, ведь он добыл это оружие в честном бою.

***

Виллан по имени Байе Бёф, в чьём доме остановились на ночлег наши путешественники, числился в сословии свободных крестьян, из тех, кто честно жил своим трудом, исправно платил в государственную казну налоги и служил в ополчении в свой срок, по установленной в общине строгой очередности между земляками.

Его семейство обитало в небольшом, но добротном доме, с крытой черепицей крышей. Внутри дома имелся очаг – средоточие жизни обитателей. Тут же, прямо в доме, за деревянной перегородкой, размещался хлев, имевший со двора отдельный вход.

– Найдётся ли у вас место, где разместить лошадей? – с тревогой осведомилась Альберга у хозяина, вручив ему весомый кошелёк с денариями.  – Их надо напоить, накормить и вычистить.

– Не сомневайся, хозяюшка, лошадёнки будут, что в родной конюшне, – заверил её Байе, помогая молодой женщине отвести животных в хлев.

В доме всем заправляла жена виллана – маленького роста крутобокая женщина с хмурым лицом и низким, с хрипотцой голосом. Она разговаривала резко и коротко, частенько сопровождая свои слова тычками и подзатыльниками, была раздражительна и несдержанна на ругань, разгневать её боялись не только дети, но и муж.

Гостей она встретила настороженно – не лихие ли люди, не больные ли, не буйные. Альберга сразу не понравилась ей – неодобрение вызвало то, что молодая женщина была одета в мужскую одежду – «бесстыжая девка»! Однако, следуя правилам гостеприимства, хозяйка промолчала, ограничившись выразительным взглядом исподлобья.

Женщина молча поставила перед гостями наполненный чечевичной похлёбкой глиняный горшок и положила рядом несколько медных плошек, чтобы каждый мог черпать еду из общей посудины.

– Спасибо, добрая хозяйка, – сказал как всегда вежливый Нитхард, получив еду.

На угрюмом лице женщины появилось нечто вроде улыбки.

–  Ешь во здравие, красавчик, – одобрительно бросила она в ответ, и, проходя мимо Нитхарда, небрежно потрепала волосы на затылке юноши, отчего тот вздрогнул, рассмешив своих спутников.

После ужина, когда взрослые разошлись из дому кто куда, Карл пристроился в углу под окном, чтобы потренироваться в метании кинжала, используя в качестве мишени деревянный выступ стены. Сын виллана, немногим старше Карла, с интересом наблюдал за ним.

– Твой ножик? – наконец спросил крестьянский мальчик, дивясь отточенности лезвия и красоте серебряной рукоятки.

– Само собой, а то чей?

– Где ты его взял?

– Отец подарил.

– Вот это так отец, – с завистью проговорил мальчик, – не то, что мой скряга, лишнего денье в праздник не выпросишь.

– Денье? Это что? – удивился Карл, услыхав новое слово.

– Шутишь?

– Клянусь нет.

– Это деньги! За них можно купить всё что ни захочешь!

– Что всё, к примеру? – Карл убрал клинок в ножны и внимательно слушал мальчика, чьи слова его весьма заинтересовали.

– Что угодно, да хоть всю землю, было бы денег побольше!

– А зачем тебе вся земля?

– Как зачем? Чтоб быть богатым, всегда иметь много еды и одежды, и ничего не делать, только приказывать, как король.

– А что король, по-твоему, ничего не делает? – нахмурился Карл.

– А зачем ему что-то делать, только ешь, пей, веселись. Сейчас, смотри, расскажу тебе, как живет король. – Мальчик наморщил лоб, высоко поднял подбородок и развел руки в стороны:

– Эй ты, болван, неси поскорее перепелов мне на завтрак, а ты, другой болван, одевай меня! И чтоб сегодня не беспокоили меня попусту, дурачьё, я буду с утра до вечера считать свои сундуки с золотом!

– Ахахахаха!.. – залился хохотом Карл, чуть не падая от смеха.

– Ахахахаха!.. – захохотал и мальчишка.

Оба, глядя друг на друга, безудержно хохотали и не могли остановиться.

– Лонель! Вот ты где, поганец! Ты чего тут развизжался, поросёнок ты недорезанный, хочешь всех бесов в дом созвать?! – раздраженно обрушилась на мальчишку только что вошедшая в дом мать, увидев, что сын веселится вместо того, чтобы работать. – Я тебе или нет наказала воды для лошадей натаскать, а?! Тебе я это наказала, болван ты этакий, или не тебе?!

– Ну чего ты дерёшься! Я уже две лохани принес! – жалобным голосом причитал мальчик, уворачиваясь от подзатыльников, чем ещё больше злил мать.

– Да ты и верно король! – смеясь проговорил Карл, не без злорадства наблюдая эту картину.

Сын виллана пригрозил насмешнику кулаком и выбежал из дому, подгоняемый тычками матери.

Быстро вечерело. Дневной свет, проникавший в дом через два узеньких окошка и открытую дверь, погас вместе с последними лучами солнца, ускользнувшими за горизонт. А когда ближе к ночи хозяева затворили дверь, заперев её на два крепких засова, в доме стало совсем темно, теперь здесь водворился покой и сон. Все обитатели затихли, погрузившись каждый в своё небытие, ища отдыха от наполненного работой трудового дня. Завтра их ждали те же труды и в том же порядке. Жизнь шла по строго расчерченному кругу, день за днем, год за годом. Чем однообразнее была жизнь, целиком подчинённая календарю полевых и хозяйственных работ, скрашиваемых ревностным соблюдением всех христианских праздников, традиций и обрядов, тем спокойнее и счастливее были крестьяне. Любые перемены и разнообразие были нежелательны, потому что, как правило, были вызваны либо войной, либо болезнями  и несли лишь невзгоды, разрушения и смерть.

Нитхард разложил на предоставленной гостям в качестве постели соломе свой плащ, и они улеглись с Карлом на этом подобии кровати, мысленно возблагодарив Бога и хозяев дома за предоставленный на ночь кров.

Однако мальчик не мог заснуть, не разузнав о том, что занимало его мысли после разговора с крестьянским сыном.

– Нитхард, у тебя есть деньги? – шёпотом спросил Карл.

– Есть немного.

– А у меня почему нет?

– Вам они не нужны.

– Как это не нужны? А вдруг я захочу что-нибудь купить?

– Вам ничего не нужно покупать, Карл, у вас и так всё есть, – отвечал Нитхард.

Разочарованно вздохнув, Карл повернулся на бок и сразу заснул.

Нитхард лежал без сна. Головная боль, не оставлявшая его весь день после удара о камень, теперь ещё усиливалась тревожными мыслями о том, куда исчезла Альберга. «Вы помните, что я вам говорила в лесу, Нитхард –  при любой опасности зовите меня.», – сказала она, незадолго до своего исчезновения, указав при этих словах на сигнальный рожок, что висел на кожаном ремешке у него на шее, – «Вы куда-то уходите?» – удивился учитель. – «Да. Возвращайтесь к принцу.»  – отвечала молодая женщина, не удостоив его дальнейшими объяснениями. И теперь он не мог заснуть, размышляя, где она и что может статься с их проводницей.

Тем временем, Альберга отправилась в лес. Она хотела удостовериться, действительно ли за ними следят, и если да, то выяснить, что это за люди и сколько их, чтобы после придумать – каким образом можно их перехитрить и оторваться от преследователей или, ещё лучше, устранить, но это уж как получится.

Ночной лес рассказывал свои таинственные истории, которые Альберга давно научилась понимать. То, чего она не могла видеть во мраке лесной чащи, она слышала и чувствовала. Где-то поблизости спокойно паслись косули, поедая молодую траву (а значит, поблизости не было хищников). Раздавался тихий плеск родника. Мимо странницы пролетела ночная птица, едва не коснувшись крылом лица молодой женщины.

Ветерок, качнув ветки деревьев, донес до Альберги дым костра. Это был тот самый знак, которого она ждала. Она направилась в нужную сторону и шла до тех пор, пока, наконец, не  заметила вдалеке мерцающий огонек. Стараясь двигаться бесшумно, не наступая на сухие ветки, тут и там стелившиеся под ногами, она осторожно приблизилась, спрятавшись за деревьями, неподалёку от лагеря врагов.

У костра сидел мужчина. Он спал, прислонившись к каменной глыбе за своей спиной, как видно, чувствуя себя в совершенной безопасности. Он был один. По одежде – человек Лотаря. Значит она не ошиблась, за принцем действительно была слежка. Альберга прицелила стрелу в сердце спящего. Затем перевела железный наконечник на открытое горло беспечно запрокинувшего голову мужчины. Но всё медлила, не решаясь убить человека, спасшего жизнь ей и её спутникам. Промедление не прошло для неё безнаказанно – лошадь незнакомца фыркнула, предупреждая об опасности. Мужчина открыл глаза и посмотрел в ту сторону, где пряталась лучница. Его рука потянулась к топору.

«Всё не так» – кляня себя за нерешительность, Альберга поспешно избавилась от лука и запаса стрел, сложив их на землю.

– Вам нечего опасаться, – сказал она, выходя из-за деревьев. – Я та, кого вы спасли сегодня, когда пристрелили из лука двух негодяев-баронов.

– Вот ты дурёха, я чуть не убил тебя! – недовольно проговорил Леон, убирая топор. – А ты смелая...Одна, ночью, в лесу... – он подошёл к ней, – неужто так не терпится отблагодарить меня?

Альберга убрала с головы капюшон:

– Если вы человек Лотаря, то знайте, что я законная супруга ближайшего друга короля, графа Лантберта...

Леону понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя от изумления.

– Альберга, как ты здесь очутилась?! – перебил он её, обретя дар речи.

Графиня, в свою очередь, замолчала, с удивлением глядя на него.

– А ну-ка иди сюда!  – с этими словами он бесцеремонно схватил ошеломленную графиню за предплечье и, не обращая внимания на её возмущенные возгласы, усадил возле костра, сам усевшись рядом с ней. – Объясни-ка мне сейчас же, что ты делаешь в лесу, одна, ночью, в этой глуши?!

Неизвестный говорил с ней так, как будто они были с ним хорошо знакомы, и как будто он и в самом деле имел право задавать ей подобные вопросы подобным тоном и отчитывать её, будто он ей отец или муж.

 «Верно, что один из нас безумен» – решила она, растерянно глядя на странного сердитого незнакомца и мучительно сожалея, что не убила его.

– Кто вы? Разве мы знакомы? – робко молвила молодая женщина.

– Ну разумеется нет, ведь я не брат твоего мужа, и Лантберт нас с тобой не знакомил на свадьбе в Бурже. Ты мне зубы не заговаривай, отвечай живо, как ты тут оказалась, пока я от имени Лантберта сейчас же не придушил тебя! А он-то, дурень, уверен, что ты ждёшь его в ахенском дворце, во дела! – добавил он, с явным осуждением оглядывая её наряд.

– Но я знаю точно, что у моего мужа нет родственников, – проговорила Альберга, желая пресечь досадную отповедь от неизвестно кого и вдруг вспомнила: свадебная шумиха, этот человек и слова Лантберта «...это мой брат, а значит теперь и твой...» – словно обрывок  сновидения эта картинка молнией промелькнула у неё в голове.

– А... да... действительно... – тут же смущенно поправилась она, – кажется, вас зовут Леон?

– Неужто вспомнила? А теперь пришла пора вспомнить зачем ты оказалась здесь. Потому что пока что, по моему мнению, выходит, что ты либо безумна, либо...– он выразительно пожал плечами, –  я теряюсь в догадках.

– Ты напрасно так груб со мной, братец! Видит Бог, я не заслужила твоего  осуждения, потому что оказалась здесь только лишь по вине своего мужа, – оправдывающимся голосом проговорила Альберга.

Леон недоверчиво усмехнулся.

– Вот не надо мне врать, знаю я вашу женскую привычку во всех своих грехах обвинять мужчин! Не старайся свалить всё на Лантберта, ладно? Твой муж тебя прибьёт до смерти, как только узнает, куда тебя занесло, даже не сомневайся! А я тоже заступаться за тебя не стану. Ну, разве только если расскажешь мне сейчас всю правду.

– Между прочим, несколько минут назад ты позволил себе пялиться на меня совсем не по-братски. Это Лантберту и вовсе не понравится, – заметила графиня, осмелев – она поняла, что муж не посчитал нужным предупредить своего брата о её намерении помешать франкам убить принца.